Наталья Борисовна Русинова
Terra Mirus. Тебе не кажется
– А что такое катетеры и подгузники? – спросил рыжий, блаженно вздыхая – холодный компресс оказался как нельзя кстати.
Июлия, помявшись, объяснила. Гелиос поперхнулся и тут же заявил, что проклянет каждого, кто посмеет к нему подойти с эдаким непотребством. И вообще, он не собирается лежать неделю без туалета, душа, зубной пасты и горячих завтраков, а еще всех в бункере переживет, даже Рагнара.
– Охотно верю, – улыбнулась фея, накрывая раненого одеялом. – А теперь попробуй поспать, хорошо?
Гелиос снова вздохнул, и вдруг протянул руку и осторожно погладил девушку по тыльной стороне ладони.
– Посплю, – согласился он. – Только ты не уходи… Пожалуйста.
У Июлии сжалось сердце. Красивый иномирный здоровяк в самом расцвете сил, который совсем недавно спас ей жизнь, сейчас выглядел очень плохо: бледный, с повязкой на голове, между слоями которой светились зеленые кристаллы. На торчащих из-под бинтов рыжих волосах засохла кровь, а губы посинели.
– Не уйду, – шепнула она. – Я рядом посижу, в кресле. Рагнар говорит, что утром будет битва, но тебе драться нельзя, хоть раны и затянутся за пару часов. А я без твоего жизнеогня в драке бесполезна, так что лучше останусь. Слушай, может, тебе водички принести? Правда, после сотрясения с нее тошнит, но пить-то надо.
Гелиос не ответил, провалившись в тяжелый и глубокий лекарственный сон.
**
Тоненькая полоска неба на востоке поменяла цвет с глубокого синего на туманно-розовый. До восхода солнца оставался от силы час, поэтому в лесу стояла одуряющая тишина, лишь ласково шелестели листья березок, стоящих на пригорке, словно застенчивые девицы в белых сарафанах и зеленых платках. Илона свесила ноги вниз, болтая ими на самом краю опасного каменного уступа.
Опасного для кого угодно, кроме нее. Закрыв глаза, она напряженно вслушивалась в то, что ей рассказывала земля, и сама говорила с ней, упрашивая вывести из долины и ближайших окрестностей всех диких животных, даже полевок и кротов.
«Они неминуемо пострадают, если будет драка, – убеждала Илона. – Растениям проще восстановиться. Звери же, если начнется пожар или нахлынет толпа ищеек, будут совершенно беззащитны».
Перед прикрытыми веками подрагивали вязкие туманные картинки. Белки, зайцы, лесные птахи просыпались в дуплах, под кустами и на ветвях деревьев, сонно моргали, ощущая смутную тревогу, и торопились убраться подальше.
«Хоть бы люди в городах не пострадали, – обреченно думала Илона, не открывая глаз. – Вряд ли твари будут уничтожать направо-налево собственную кормовую базу, но с них станется выкосить пару населенных пунктов, просто чтобы нас наказать. Но соколов с драконами это точно не остановит, а нас…»
И людей тоже, с горечью осознала она. Нет смысла идти на какие-либо уступки, исполины за десять лет уничтожили большую часть жителей планеты. Потери соколов не шли ни в какое сравнение. Меньше сорока лет назад Земле грозило перенаселение, количество людей перевалило в те времена за семь миллиардов.
Теперь остался один. Илона почувствовала, как слезы сами собой текут по щекам.
Нет, больше терпеть нельзя. Выбор между ужасным концом и ужасом без конца был очевидным. Оставалось надеяться, что жертв будет меньше, чем подсказывает обуреваемый тревогой разум.
Но деревья успокаивающе шелестели над головой, свежий воздух, полный лесных ароматов, пьянил, а камушки под руками щедро делились внутренним жаром. Теперь земля всегда будет для нее теплой и живой.
И голос. Едва слышный, прекрасный, он незаметно вплывал в сознание, баюкал и утешал, расслаблял деревянные плечи, вселял в душу надежду на лучшее. Все будет хорошо. Все будет правильно. Песня летела над травой, запутывалась в кронах деревьев мелодичным перезвоном, кружила голову. И вот Илона уже плачет и смеется от облечения, вскакивает на ноги и осторожно спускается вниз, на тропу, повинуясь ласковому и настойчивому зову. Армейские ботинки, на которые она заменила порвавшиеся, наконец, кроссовки, скользили по сырым камням и траве, но это не имело никакого значения.
Все правильно, все хорошо. Ей не нужно быть здесь. Ей нужно быть там, где ее так долго ждут.
Из кустов за ее спиной блеснули желто-зеленые глаза. Юная трехцветная кошечка изумленно поглядела вслед доброй женщине, которая когда-то спасла их с братьями и сестрой, а затем выгнула спину и зашипела. Напряжение, сгустившееся в воздухе, Бестии не понравилось. Рыжий великан, которого она полюбила всем своим крохотным сердечком, как-то попросил ее не бегать далеко от крепости, потому что можно выйти за пределы защитного круга и потеряться. И добавил огорченно: «Надеюсь, ты меня поймешь, хотя, вряд ли».
Зря он так думал, Бестия была очень разумным котенком. Она прекрасно понимала, куда ходить можно, а куда не стоит, даже если там водятся самые упитанные мыши в лесу.
Добрая человечка пошла туда, куда не надо. Инстинкты говорили Бестии, что надо бежать в крепость и искать защиты на широкой груди того, кто воплощал в себе ее Великого Зверя, но что-то заставляло кроху брести вперед, прячась в высокой траве и прислушиваясь к каждому шороху.
Далеко топать не пришлось, хотя по пути она умудрилась влезть в лужу, и теперь лапки и живот холодила липкая грязь. Человечка ушла вперед всего на пару сотен метров, и теперь стояла на небольшой полянке, прямо перед теми, кто ее звал. Бестии хватило одного взгляда, чтобы шерсть на затылке и спине встала дыбом. Не шевелясь, кошечка смотрела, как женщина отшатывается и глаза ее на мгновение проясняются, но те, кто стоял на поляне, поют, не смолкая, громко и слаженно, и вот движения ее снова деревенеют, и она послушно идет вперед.
А Бестия, дрожа от ужаса, несется назад на своих тоненьких лапках, смешно вскидывая их в воздух, карабкается по мшистым зеленым камням наверх и бежит, бежит из последних силенок.
Туда, где в каменных окнах горит свет.
Туда, где ее защитят.
**
– Стационарные маяки для наведения порталов установлены? – спросил Рагнар, застегивая на запястьях браслеты-накопители.
– Сразу два, на поляне за речкой, – ответил Юлиан, сверившись с записями. – Повелители ждут сигнала.
– Добро. Если данные, которые Артур с Риком нашли в той странной мигающей коробке, верны, исполинов во всем мире не больше трех сотен, из них сильных, примерно уровня Вифании – максимум половина. Все же бунтарей, которых они так ценят за, хм, питательность, в любом из миров немного, – и Рагнар скривился. – Ищеек побольше, около пяти тысяч, но рептилии для нас менее опасны, если вести битву с воздуха и не давать себя укусить. Юлиан, отправь еще весточку целителям, что пойдут с нами в бой. Пусть захватят противоядий с избытком, тут лучше перебдеть. Кстати, наши воины при переходе об этот забор кривой не покалечатся?
– Обижаешь, – возмущенно крякнул Гиннар. – Мы его настроили на ваших, на драконов и людей. А нечисть всякую он не пропустит… ну, кроме кикиморы нашей, конечно. И кота.
– Сам ты нечисть, – с презрением поморщился Мистер Киска, сидящий на кухонном столе. – Я самый добрый, чистый и умный кот на свете!
– Смотри, чтобы тебя ищейки не схарчили, меховой комок, – фыркнул Гиннар. – А то раздуешься от собственной важности и не успеешь удрать.
Вернуть словесную шпильку противному старику Мистер Киска не успел – из-за дверей раздался истошный вопль, будто кому-то из котят наступили на хвост, а затем на кухню ворвалась Бестия с круглыми от ужаса глазами. Тоненький, чуть кривоватый хвостик торчал вертикально и был похож на ершик для мытья бутылок. С тощих лапок на пол стекала болотная жижа.
Прежде, чем Гиннар успел возмутиться, а то и наподдать чумазой малявке полотенцем под зад, та взобралась сидевшей неподалеку Кире на колени и жалобно замяукала.
– Беська, ты чего? – удивилась Кира. – Ты откуда такая грязная и напуганная?
Валькирия пыталась ссадить котенка на пол, но куда там, Бестия впилась когтями ей в свитер, продолжая подвывать от ужаса. Мистер Киска спрыгнул на пол, подошел к Кире и, недолго думая, стукнул малявку лапой по хребту, заставляя прекратить истерику. Та послушалась и замерла, уставившись на сородича огромными напуганными глазами. Замер и кот, ведя молчаливый диалог.
А затем шерсть его тоже встала дыбом.
– Илону выманили наружу, за дворфовский полог, – дрожа, произнес он. – Пением, от которого люди теряют волю.
– Кто? – Рагнар вскочил, опрокинув стул. – Где?
– В долине, практически рядом с подъемом. Змеедевки и…
Кот ощерился.
– И кто? Говори же, не томи, лапоть шерстяной! – не выдержал Гиннар.
– И белобрысые, – тихо сказал кот, словно не веря в собственные слова. – Не знаю, как, но они спелись и пришли за ней. Нефилимы не пробились бы сквозь защиту и никогда нас не нашли, но Асцелла со своим отрядом может унюхать кровь Илоны и на краю света. Она же ее пробовала… А воздействию ламий практически невозможно сопротивляться.
Лицо Рагнара побледнело, на челюсти задвигались желваки.
– Кирия, Юлиан, зовите Рика! Они не могли далеко уйти!
Он схватил со стола меч в ножнах и торопливо пристегнул его к поясу.
– Все кишки ползучим тварям выпущу. И пусть Разлом потом предъявляет претензии, хватит, надоели уже до печенок.
**
Илона колыхалась в водах безбрежного и ласкового океана, смотрела вверх, на сияющее солнце, парила в невесомости, и все мысли, возникавшие в ее голове, моментально тонули в водяной бездне. И только голоса, раздававшиеся совсем рядом, едва уловимо раздражали, словно зудящий комар.
– Видишь? Мы можем сделать с ней все, что вздумаетсссся. Прикажем сплясать – спляшет. Прикажем убить себя – сделает…
– Я вас понял. А теперь отпустите ее. Уговор был передать человечку в здравом уме и трезвой памяти. Нужна ее личность, ее бунтарский дух и жажда жизни. Безвольные куклы мне ни к чему.
И тепло, дурманящее разум, исчезло вместе с замолкнувшей песней. Илона с трудом разлепила тяжелые веки и увидела свой самый жуткий ночной кошмар за последние два месяца. Семь черноволосых змеедевок в плащах не сводили с нее голодных глаз. А рядом с ними стоял нефилим Гавриил с четырьмя ищейками за спиной.
Илона все-таки не сдержалась и невольно вскрикнула, отшатываясь. Но Великий тут же протянул к ней руки и ласково забормотал.
– Не бойся, дитя. Ты была в плену у поганых крылатых тварей, но мы нашли тебя и спасли. Смотри на меня и ничего не бойся. Теперь ты в безопасности.
«Да он же меня гипнотизирует! Белобрысый не знает ни про защитные татуировки, ни про мой дар!» – вдруг осознала Илона и едва не расплакалась от облегчения. Конечности тут же защекотало, словно в кровь ввели смесь озона с кислородом.
Земля слышала ее и готова была пройти на помощь в любой момент. И самое приятное – женщина прекрасно чувствовала тело, плотное, крепкое, налитое неведомой ранее силой. Неужели те три капли крови Индры, которые она выпила разведенными в стакане воды, чтобы подавить рвотный рефлекс, начали действовать?
«Я им сейчас устрою светопреставление, – мрачно подумала она. – Только бы змеедевки снова не запели».
– Не делали ли с тобой ничего плохого? – начал допытываться нефилим.
– Ничего, сиятельный господин Гавриил, – низко поклонилась Илона. – Просто закрыли под замок и плохо кормили. Но со мной была в плену госпожа Вифания, так ее затравили негативными вибрациями до смерти, а потом сожгли на костре!
И она спрятала лицо в ладони, якобы сдерживая скорбный плач.
– Полно, дитя, полно, – ласково забормотал белобрысый, гладя ее по голове длинными пальцами. Илону передернуло от омерзения, но Гавриил воспринял ее брезгливую дрожь за ужас от пережитого. – Вифания сама виновата, она любила плохие эмоции и питалась ими, и в плен наверняка попала по глупости. А ты умница, ты не будешь думать о грустном, потому что иначе ритуал не сработает. Поняла меня?
– Да, господин Гавриил! – подобострастно закивала Илона. – Что от меня нужно?
– Уже ничего, сокровище мое. Ритуал состоится прямо здесь. Следовало бы сначала омыть тебя водой с лепестками роз, облачить в белоснежные одеяния и отправить медитировать сутки напролет, а затем позвать братьев и сестер, чтобы они своими танцами и пением прокладывали нам дорогу к свету и питали позитивными энергиями. Но, к сожалению, на подготовку нет времени. Война с потусторонними бесами вот-вот начнется. Поэтому тебе достаточно будет разуться.
Гавриил сделал знак остальным отойти в сторону. Ламии с шуршанием отползли к краю поляны, а уродливые серые рептилии, сердито перерыкиваясь, встали за его спиной.
Нефилим выпрямился и будто стал еще выше и сильнее.
– Чадо мое Илона, я с радостью поведу тебя сквозь обряд, и станешь ты светом, на который опираются блуждающие во тьме, и будешь ты радостью, что приходит к отчаявшимся. Согласна ли ты отринуть прошлое ради достойного будущего?
– Согласна, сиятельный Гавриил, – Илона склонила голову, надеясь, что никто из присутствующих нелюдей не расслышит, как бьется от волнения ее сердце.
– Тогда опустись передо мной на колени и прими свою долю. И помни, во время Инициации нужно думать о самом счастливом, что происходило у тебя в жизни, иначе нам не хватит сил завершить переход.
– Как скажете, господин Великий, – и Илона опустилась на колени, касаясь руками земли. Знакомый жар обжег ее ладони, вселяя уверенность в том, что она не одна. Только бы в ближайших окрестностях хватило камней!
Ледяные пальцы сжали ее голову. И Илона подумала о самом радостном и счастливом, что произошло в последние дни. О перекошенном лице Вифании, когда она поняла, что стоящая перед ней человечка обладает невероятной силой. О том, как она визжала, когда тьма соколиного принца окутала ее чужими страхами и болью. И о том, как догорала тварь в драконьем костре.
Гавриил вздрогнул.
– Что такое? – растерянно прошептал он. – У твоих эмоций странный привкус, недобрый…
«О, ты еще не пробовал по-настоящему недобрых эмоций, – подумала Илона. Разум был холодным и спокойным, но в недрах его клубилась ярость. – Сейчас нажрешься ими до отвала».
И она с усилием отправила мысленный приказ в почву, через босые ноги, словно горящие огнем. В следующую секунду вокруг раздались крики. Сотни мелких камней бешено завихрились в воздухе, осыпая визжащих змеедевок и рептилий колючим дождем. Взвыл и рухнул в траву один из ищеек, получив огромным валуном по макушке.
А Илона подняла голову и посмотрела белобрысому прямо в глаза.
– Невкусно? – ядовито осведомилась она, перехватывая Гавриила за запястья. – А придется доедать. Сам понимаешь, от угощения невежливо отказываться.
И с силой прижала его пальцы к собственным вискам. Нефилим судорожно дернулся и попытался вырваться, но куда там! Кровь юного принца, получившего темную боевую ипостась, действительно работала на ура.
И Илона целенаправленно погрузилась в воспоминания о ситуациях, о которых до поры, до времени думала изредка, чтобы не рвать душу.
Горькие слезы парализованных стариков, к которым она в очередной раз пришла сказать, что прогулки не будет, помочь им сегодня желающих не нашлось. Голодные и завидущие глаза Ритки, смотревшие вслед Алисе, несущей из магазина свежий шоколадный торт с профитролями. Жалобные всхлипывания Мишки, которого на прогулке в городе очередные «добрые люди» обозвали дебилом и сыном алкоголички. Злобу пьяного соседа, пнувшего дворового котенка, отчего тот остался хромым, несмотря на все попытки его вылечить, а затем и вовсе пропал. «Собаки загрызли, – бросила сволочная соседка в ответ на расспросы, и добавила с укоризной. – О людях надо думать, а не о скотине безмозглой!»
Нефилим взвизгнул и судорожно забился, но хватка Илоны оказалась железной. Она сознательно погружалась дальше и глубже, в собственную боль.
«Ваши дураки бесполезны, у них нет ни ума, ни фантазии, их учить – только зря время тратить», – цедила чиновница в денежной канцелярии при Великих, обосновывая отказ в выделении интернату средств на закупку принадлежностей для рисования. Денег требовалось не слишком много, и Илона постепенно купила все сама, откладывая с собственной зарплаты, но осадок остался, и отравлял душу ядовитой обидой.
«Не пойду я внутрь, у них там говном пахнет и лекарствами старческими, меня сейчас стошнит! – орала на мужа прямо около двери в лежачее отделение холеная девушка с перекошенным от злобы лицом. – Заставь свою полоумную бабку переводить пенсию тебе на счет, и незачем сюда таскаться! Зачем ее навещать? Она же в деменции, можно подумать, хоть что-то соображает!»
«Зря вы тогда сделали посетителям замечание, – отчитывала Илону главная целительница Дома призрения спустя час после высказывания холеной девицы. – Они никого не били и нецензурной бранью не ругались, пришли трезвые, а теперь нажалуются на нас в министерство. В следующий раз будьте умнее и пройдите мимо, не добавляйте учреждению лишней головной боли».
Нефилим выл на одной ноте, заглушая визг ламий и рев ищеек. Они пытались подползти к хозяину, но каменная завеса, мигом протянувшаяся от земли на высоту почти в два этажа и окутавшая участников ритуала, не давала им сделать и шагу.
Илона резко втянула сквозь стиснутые зубы холодный утренний воздух и погрузилась в мрак и хтонь на дне собственного разума. Папа, большой и сильный, почти как Рагнар, лежит в кровати белее мела, и доктор опечаленно разводит руками: сами понимаете, терминальная стадия, сделать ничего нельзя. Мама, успевшая постареть и поседеть, подвязывает в огороде помидоры едва слушающимися пальцами. Ей нельзя, давление зашкаливает и таблетки не помогают, но она сама говорит, что умрет, если не будет двигаться.
Холодный больничный коридор с тусклыми лампочками, облупившаяся штукатурка и собственные руки, опирающиеся на стену. Илона поначалу их даже не узнала, настолько отекли пальцы от принимаемых лекарств. Резиновые тапочки, шаркающие по полу, компрессионные чулки, впивающиеся в тело. Надо идти, чтобы не застаивалась кровь и швы нормально затянулись. Надо идти, даже если так больно, что хочется сесть и умереть. У нее ведь теперь дочка. А то, что других детей больше не будет, она переживет.
Надо идти.
«Я буду идти вперед, чего бы это мне не стоило. Я пройду сквозь боль и страх, потому что они не вечны. Ни одна дрянь в мире не вечна. Главное – не давать страху завладеть собой. Я сильнее.
Я все равно сильнее».
Пальцы нефилима перестали дергаться. Илона открыла глаза и увидела, что белобрысого перекосило, ровно как Вифанию пару часов назад. Глаза выпучились и стали желтыми, спина ссутулилась горбом, нижняя челюсть выдвинулась вперед, губы стали тонкими и едва заметными. Только волосы остались длинными, но заметно поредели и посерели.
– Мерзкая дрянь! – взвыл он. – Как ты смела не подчиниться и испортить ритуал?
– Как я смела? – и Илона, кипя от гнева, залепила ему оплеуху.
Гавриил охнул и навзничь опрокинулся на землю.
– Это вы как посмели? – заорала она, стоя над ним и сжимая кулаки. – Прилететь на нашу планету, уничтожить большую часть народу, еще и врать про позитивные вибрации, добрую энергию и превращение в Великих?! Да вас закопать живьем в землю мало!
Нефилим, всхлипывая и суча ногами, отполз в сторону и ткнул в обидчицу кривым пальцем.
– Убейте ее! – приказал он.
Змеедевки запели, и Илона с ужасом почувствовала, как мягкая и тягучая волна снова захлестывает разум, а камни, служившие защитой, острым дождем опадают на землю. Но тут из-за спины нефилима раздался выстрел, и один из ищеек с воем рухнул. Через секунду отсеченная голова второй рептилии с влажным шелестом скатилась в траву, разбрызгивая кровь. Ламии хором завизжали.
Рагнар, спикировавший с неба, взмахнул длинным мечом, и ощерился, демонстрируя присутствующим верхние клыки.
– Давно не виделись, Асцелла. Низко же ты пала, решив сотрудничать с исполинами. Хотя, чему я удивляюсь? Что вы гадины первостатейные и людьми питаетесь, что они.
– Ты не смеешь меня трогать! – заявила предводительница ламий, надменно сморщив нос. – Вы не пойдете против Верховного господина Разлома, у вас кишка для этого тонка!
А затем змеедевка судорожно дернулась, распахнула глаза и сплюнула на траву темно-красным. Опустив голову, она с изумлением посмотрела на торчащий из живота кончик стального лезвия, всхлипнула и упала под ноги Кире.
– Зато я посмею, – спокойно сказала валькирия, выдергивая длинный кинжал из спины Асцеллы. – Как ты посмела когда-то убить моих родителей. И плевать я хотела на вашего господина и на всю его нечистую силу, которую он по какому-то недоразумению называет войском.
Поляна огласилась истошным визгом – остальные гадины ринулись врассыпную, стелясь по траве, как обычные змеи. Но ни одна не добралась даже до ближайших деревьев.
Кира вытерла со лба кровь последней змеедевки, поглядела на Илону и улыбнулась.
– Ты в порядке?
Прежде, чем Илона успела ответить, за спиной раздались глухой удар и вскрик. Она обернулась так быстро, что едва не упала.
Гавриил, скрюченный, словно паук, валялся на земле и дергал ногами.
– Удрать хотел, пока вы чудищ били! – возмущенно заявил Мишка, сжимая в руках корявую и сучковатую палку. – А я его как треснул в лоб! Нечего Илону Владимировну обижать! А еще ящерица одна сбежала, пока вы разговаривали…
– Миша! – Илона всплеснула руками. – Ты что тут делаешь? Это же опасно!
И повернулась к остальным.
– Вы его зачем с собой взяли?
– Да кто его брал? – фыркнул Юлиан, вытирая пучком травы окровавленное лезвие меча. – Сам увязался, как репей за хвостом. И ты смотри-ка, дите дитем, а свое чудовище не упустил.
Кира внимательно смотрела на поверженную Асцеллу, словно раздумывая о чем-то серьезном.
– Может, зря ты это сделала? – спросил подошедший Рагнар. – У тебя будут проблемы.
Валькирия подняла глаза и усмехнулась.
– У нас всех сегодня будут проблемы. Давайте просто переживем этот день. А там разберемся. В любом случае, змеедевки прекрасно знали, что в Иномирье им соваться запрещено.
– В Иномирье, – напомнил командир. – А тут Земля.
– И на Землю будет запрещено, – заявила Илона, подходя к друзьям. – Нашли, сволочи, кормушку! То одна образина людей поедает, то другая. Им что, медом намазано?
– А потому что порядка у вас нет, – строго заметил Рагнар. – Ни одного достойного правителя, способного защитить свой народ от всяческих монстров.
– Вот уж правителей у нас до пятой точки и выше, – поморщился Рик, обнимая жену. Второй рукой с зажатым пистолетом он продолжал держать на мушке лежащего Гавриила. – В каждой стране раньше по десятку было – и короли, и президенты, и их заместители, и министров вагон целый, плюнуть некуда…
– А толку? Ни магии, ни силы воли, ни достойных законов, которые держали бы жуликов, да бесноватых просветленцев в узде, – гнул свое седой сокол. – И никто из ваших этих президентов местечковых не знает, что за границами его государства творится, только враждуют, да пакости друг другу втихомолку устраивают. И если не назначите вы нормального правителя, способного защитить планету от упырей, они к вам через пару лет насовсем переедут. Так их хоть белобрысые гоняли, им конкуренты ни к чему.
– И где же мы возьмем нормального правителя?
– Да вон хоть жену твою. Всем годна, тем более, земля ее слушается.
Илона невольно рассмеялась над забавной шуткой, а затем осеклась, поймав непонимающий взгляд Рагнара.
– Погоди, ты это всерьез?
– А чего бы и нет? Или пусть нечисть всякая людей и дальше жрет?
– Рагнар, ну ты как себе это представляешь? Какой из меня правитель? Меня ребята в богадельне через раз слушаются! Это же талант к управлению нужен, голова на плечах, высокий интеллект. И упорность в продвижении идей.
Илона прислушалась к ощущениям в гудящих пятках и добавила.
– Тем более, земля со мной дружит, мы на равных. Как вообще ею можно командовать? Она же живая и сильная, она сама себе господин!
– Ну, как хочешь, – не стал спорить Рагнар. – Вот только нынешние ваши корольки с чудищами биться не будут, им проще во дворцах да крепостях подземных закрыться за семью замками. А я повторяю, не наведете порядок – будет у вас тут новая свистопляска с кровопийцами и людоедами максимум через пару лет. И Иномирье вам особо не поможет, у нас вот-вот голод начнется без земной энергии.
– С чудищами буду разбираться и без правления, – ответила Илона. – Кира нам поможет. Ведь правда же, Кир?
Валькирия не сразу услышала вопрос, погруженная в собственные мысли.
– Что?.. А, помогу, конечно, – она невесело улыбнулась и добавила. – Если доживу.
– Доживешь, – заверила Илона. Сомнений в этом вопросе у нее никаких не было. – Все закончится хорошо. А теперь пора возвращаться. Крокодила этого волосатого заберите только и под замок закройте. Повелителю Гаруде потом подарим, пусть хоть шкуру с него снимет и чучело набьет, если захочет.
Назад шли в предрассветных серых сумерках. Вокруг стояла звенящая тишина, только трава шелестела под ногами.
– Птицы не поют, – хмурился Юлиан. – Не нравится мне это.
– Птиц я отослала подальше, вместе со зверями, – объяснила Илона. – Даже кротов и полевок. Потому что жалко их. Будет бойня, вдруг пострадают?
– Кого жалко, кротов?!
– А чем тебя кроты не устраивают? – возмутилась женщина. – Они тоже жить хотят, не меньше нас. И людей не едят, в отличие от нефилимов и упырей.
– М-да, – тихо фыркнул Рагнар. – Нельзя тебе в правители, если ты и о кротах будешь думать.
– Не больно хотелось, если ты забыл. У меня и в интернате работы навалом.
– Кстати, все спросить хотел, – Рагнар понизил голос и кивнул на Мишаню, который сосредоточенно волок за собой связанного нефилима. Время от времени паренек останавливался, шмыгал длинным носом, почесывал затылок и ковылял дальше. Помощь в транспортировке чудища до крепости он ни от кого не принял, не желая делиться ощущением единоличной победы. – Какая там болезнь у него?
– Не болезнь, а особенность, – машинально поправила Илона. – Внутриутробное поражение головного мозга и отставание в умственном развитии. Миша навсегда останется ребенком, хоть по поведению и характеру лучше многих условно нормальных.
– Значит, в мозгах дело, – задумчиво произнес Рагнар. – Малец твой, оказывается, ментальным чарам не подвержен. Змеедевки же окутали поляну мороком, мы минут десять вокруг плутали. А паренек в какой-то момент уперся рогом и заявил, что вот тропа, и она всегда тут была, и дальше он никуда не пойдет. Каюсь, не стали мы сначала слушать неразумного, потому и время потеряли. А я вдобавок вскипел и попробовал его ментальным воздействием заставить вернуться в крепость, чтобы не мешался под ногами. Встал над ним, как дурак, свел брови и спрашиваю, чего тебе хочется? И страху эдак подпускаю, чтобы стремглав назад убежал. А он на меня смотрит бесхитростно и заявляет – планшет теткин хочу, можно, я его себе заберу? Ей он теперь все равно не нужен! Вот тогда я смекнул, что дело нечисто. Пошли мы в сторону, куда он указал, и выяснили, что сорванец из нас, оказывается, самый разумный.
И седой сокол рассмеялся.
– Вполне может быть, – не удивился Рик. – Я читал, что у ребят с олигофренией недоразвиты отдельные структуры в головном мозге, особенно те, что отвечают за абстрактное мышление. Как не крути, а магия и воздействия всяческие – именно из области метафизики, в них так просто и не поверишь, если не увидишь. Мишка знать не знал про змеедевок и не верил в них, потому и магия их для него пустое место.
– Но с обычными людьми и нелюдьми это не действует, – тут же заметила Илона. – Я тоже видела тропу на кладбище, но ламии в итоге меня очень даже покусали, потому что сопротивляться их воздействию не вышло.
– Видимо, в задачке больше условий, чем мы видим, – пожал плечами Рагнар. – Надо целителям нашим это дело поручить. Если малец и вправду не подвержен ментальной магии, то я его заберу в Иномирье, очень уж умение годное. Он все равно сирота и никому из дальних родственников не нужен, сам вчера сказал.
– На опыты, что ли? – нахмурилась Илона. – Я Мишку и других ребят обижать не позволю.
– Ты ума лишилась? Когда это я над детьми издевался? Жить начнет, как и другие люди, дом со временем купит, я прослежу, чтобы его не обманули. А пока при казармах побудет. Чем ему у вас заниматься, в приюте годы коротать и каждый день слушать от окружающих, что он дурак? Работы в Аквиллариуме навалом, посильной для каждого. Пусть хоть книжки в главной библиотеке чистит и перебирает. А целители его разум изучат, может, и мы ему чем-нибудь поможем.
– Он с чудищами сражаться хотел, а не в библиотеку, – напомнил Юлиан, внимательно слушавший разговор.
– С чудищами погодим пока. Сегодня ему просто повезло, что уцелел. И дай боги, чтобы нам всем так везло в ближайшие дни. Но пока сплошь неурядицы, то белобрысую упустили, то ящера. Не отходите от лагеря далеко, он наверняка будет бродить рядом. Тем более, дворфы свой скрывающий полог скоро снимут.
Воздух вокруг поднимающейся на скалу компании едва заметно сгустился и потеплел – «Занавесь» среагировала на чужое присутствие, но тут же опознала своих и пропустила внутрь.
И Илону враз оглушили крики, многоголосый хохот, треск костров, звон металла, шелест десятков огромных тканных полотен, трепещущих на ветру. Удивленная, она побежала вперед, взобралась на пригорок и замерла от восторга.
Отсюда открывался дивный вид на рассветные горы, на поросшую белокопытником и кустами шиповника огромную долину, окруженную скалами. Солнечные лучи золотили вершину крепости, сверкали в слюдяных стеклах, играли бриллиантовыми капельками росы на траве.
А над люпиновой поляной разверзлись два сияющих всеми цветами радуги портала, и ветер колыхал многочисленные стяги: темно-синие с золотым орлом, красные с оскаленной драконьей мордой в профиль, и белые с вышитым солнцем. Под ними стремительно разворачивались десятки льняных шатров.
Вот над самым большим из них, где с комфортом могли разместиться пять-шесть десятков человек, взвился зеленый флаг с вышитым цветком. Илона плохо помнила древнюю символику, но ландыш опознала сразу – эмблема медиков-терапевтов средневековой Европы. Теперь стало понятно, у кого был позаимствован этот знак.
Из порталов ровным строем выходили и выходили соколы в легком кожаном обмундировании – рослые, статные, широкоплечие, словно былинные богатыри. Вот только, в отличие от легендарных героев, практически все безбородые и безусые. Зато коротко стриженных, как Рагнар, можно было пересчитать по пальцам двух рук. Те, кто прибыл раньше, уже разжигали костры, вешали над ними котелки с водой, садились рядом на небрежно кинутые звериные шкуры и принимались чистить оружие или просто пили чай в ожидании остальных.
Полог самого большого шатра был откинут в сторону, и три молоденькие целительницы в таких же, как у Ровены, платьях, заносили внутрь стопки теплых одеял. Несколько воинов расположились рядом и упорно делали вид, что заняты подготовкой к бою, но на самом деле с интересом пялились девчонкам вслед. Вот мимо них пронесся худенький, как Мишаня, паренек с трубой в руках, без доспехов, зато в таких разноцветных и ярких штанах, которым позавидовали бы все земные модники. Он поднес горн ко рту, дунул и звук, напоминающий рев сказочного животного, прокатился над скалами.
