Наталья Борисовна Русинова
Terra Mirus. Тебе не кажется
– Как-нибудь переживу, – хмыкнула фея. – Дам в лоб, в конце концов, волшебный пендаль тоже вряд ли ему повредит…
Снаружи раздался топот, затем распахнулась дверь, и появился Артур с огромным фонарем в руках, непривычно взволнованный, аж подпрыгивающий на месте.
– Ребята вернулись! – заорал он с порога. – Целые и невредимые!
**
Широкая койка в наспех оборудованном больничном отсеке казалась удобнее роскошной королевской постели. Рик лежал, вытянув ноги, и глубоко дышал, пока Рагнар с сосредоточенным видом прощупывал пальцами его грудную клетку.
События последнего часа смешались в голове. Вот он, полуживой от тряски, выпадает из открытой дверцы «лягушонки» вниз, прямо в руки молодых соколов. Они наперебой орут что-то ободряющее и по-братски колотят его кулаками в плечи, затем поднимают и несут в крепость. Вот Гиннар плачет навзрыд, захлебывается слезами, вцепившись в плечи сына, стоящего на коленях перед инвалидной коляской, а тот смущенно бормочет: «Бать, ну ты чего, ну чего? Бросай это мокрое дело, я здесь, я живой…»
Вот Рагнар хлесткими отрывистыми фразами приказывает собравшимся унять истерику и отправляет подчиненных помочь Зигфриду и Рику принять душ и переодеться в чистое, вот сосредоточенная Марыся тащит с медицинского склада физраствор и ампулы глюкозы, а командир соколов укладывает едва стоящего полудворфа на кровать в комнате Гиннара, ставит ему капельницу и довольно бормочет: «Помнят руки-то, не зря в земном медицинском университете столько лет учился!»
Рик обошелся без капельницы, но пару чашек успокоительного отвара в него таки влили, прежде чем расспросить обо всем, что произошло. После длинного и сбивчивого рассказа Артур с драконами забрали документы в лабораторию, желая изучить их в спокойной обстановке. Индру с Алисой отправили развлекать Зигфрида, чтобы тому не скучно было лежать почти час с неподвижной рукой.
А Рагнар остался с Риком.
– Ушиб нижнего ребра слева, а в остальном все в порядке, завтра будешь бодрячком, – наконец, довольно кивнул командир. – Ну, и мои ребята уже сказали, что ты мужик и герой, и знай, я с ними согласен. Ей-боги, был бы соколом – походатайствовал бы перед повелителем о принятии тебя в разведотряд. Это ж надо было так завраться, и ни разу не ошибиться!
И Рагнар хрипло расмеялся, а затем крепко пожал руку своего пациента, у которого от усталости и схлынувшего напряжения звенело в ушах.
– Никак спишь на ходу? Ты это брось, сейчас совсем не время.
– Почему? – удивленно спросил Рик, разлепляя тяжелые веки.
– Потому, – хмыкнул Рагнар, резко понизив голос, а затем кивнул на дверь.
У входа стояла бледная Илона, не знавшая, куда от волнения деть дрожащие руки. Сонливость Рика словно рукой сняло, тоска и стыд вцепились в сердце с утроенной силой.
А Рагнар выпрямился, оглядел обоих и полушутливо нахмурил брови.
– Значит, так. Если хоть кто-то из вас выйдет отсюда до завтрашнего утра – привяжу за ноги обратно к койке, поняли? А если не помиритесь – закрою под замок минимум на неделю. Туалет тут есть, а еду Витт под дверь будет просовывать, вы ему тоже уже надоели своими душевными терзаниями.
И вышел, напевая себе под нос.
Илона перевела взгляд на супруга и всхлипнула. А Рик, с трудом сев, протянул к ней руки и тихо попросил.
– Ни слова, хорошо? Я люблю тебя и лучше мне вообще не жить, чем с тобой в ссоре. И с этого дня мы все делаем вместе, как и договаривались в брачной клятве, даже бьем упырей.
**
С каждым шагом по коридору у Рагнара словно исчезал невидимый камень на плечах. Все обошлось, все получилось. Рик не только вышел живым из передряги, но и освободил одного из пленных дворфов, а еще приволок кучу ценных бумаг и информации. Осталось только обмозговать ее, как следует.
– А вас куда леший понес? – шепотом удивился он, столкнувшись на повороте с Индрой, Гелиосом и Дарреном.
– Мы Рика хотели навестить и поболтать, – заговорил первым Индра. – А еще Алиса к маме с папой собиралась.
– Вот Алиса в данный момент нужна маме с папой в последнюю очередь, – фыркнул командир. – Да и вас там совершенно не ждут.
– Они помирились? – заулыбался отзывчивый к чужому горю принц, не обращая внимания на осклабившихся товарищей.
– Мирятся, – многозначительно поднял брови Рагнар, а затем перевел недоуменный взгляд на покатившихся со смеху старших подчиненных. – Вы дурман-грибов объелись, что ли?
– Мы все поняли, и очень за них рады, – прохрюкал сквозь смех Даррен, и они с Гелиосом заухмылялись еще бесстыднее.
Но Рагнар не стал их ругать, а лишь укоризненно покачал головой.
– Да ни пса вы не поняли, лапти ушастые. Поймете, когда женитесь на девчонках, которых полюбите всем сердцем, а не тем, чем любили по сей день, да родите с ними детей, и будете не понимать, каким чудом у вас с супругами получилось такое сокровище, краше которого нет на всем белом свете. А потом волей злого случая потеряете своих любимых, пусть даже ненадолго, и вновь обретете. Вот тогда поймете, и то не факт…
Глава 6
Наутро сиятельные господа Великие объявили в городе чрезвычайную ситуацию, связанную с появлением бесов из самой преисподней, а также банды сумасшедших головорезов, практикующих человеческие жертвоприношения для своих рогатых хозяев.
Следом зашептались люди. О том, что на ежегодной ярмарке в честь праздника плодородия бесы уволокли в небеса трех визжащих девок. Предположения о том, что с ними могли сделать, выдавались одно омерзительнее другого. Еще говорили, что в Восстановительных центрах и клиниках гильдий Травников и Гомеопатов люди мрут прямо в коридорах под кабинетами, и хоронят их в холщовых мешках, потому что гробов на всех не хватает. Что перед этим они страшно мучаются, исходят пеной и задыхаются, а все нечистые виноваты, порчу на них навели.
– Грехи наши тяжкие, плохо молились и постились, и господа Великие защитить от эдакого паскудства не смогли, даже у них сил не хватило, так много в людях дурного! – охали бабки у подъездов. – И не удивительно, сколько больных детишек рождается в наше время! Не потому ли, что прогневали мы милосердную Вселенную дурными мыслями и негативными вибрациями? А следовали бы заветам «Главной книги» и охотнее жертвовали на районные храмы и работу жрецов, никакая зараза бы ни к кому не липла!
Комендантский час стал еще жестче, теперь все должны были сидеть по домам с восьми часов вечера. Временно закрылись и без того полуживые кинотеатры, а рестораны и кафе работали строго до окончания обеденного перерыва. Одурманенные и напуганные слухами люди ходили только на работу, в продуктовые магазины и на рынки, и даже не думали сомневаться в словах своих сиятельных господ. А тех немногих, у кого в доме на кранах с водой стояли проточные фильтры, или кто тайно пил кофе по утрам, и поэтому задавал правильные вопросы, толпа во всеуслышание объявляла хулителями.
– Тетки на рынке сегодня подрались, – хмуро рассказывала полуживая от усталости Кира, приехавшая со службы в полночь – всех сотрудников Полиции нравов, даже внештатных, в эти дни задействовали на патрулировании города. – Одна орет, мол, у меня никого из родичей бесы не ловили, и никто их своими глазами не видел, может, и нет их вовсе, а на ярмарке народ не иначе как ценными дарами природы перебрал, вот и примерещились мужики с крыльями, пуляющие огнем. Да, вы в курсе, что у вас уже рога почти по метру и чугунные копыта? Это чтобы удобнее было невинным людям головы разбивать
Соколы, сидевшие рядом, только хмыкнули.
– А вторая ей заявляет, что она благодетельным господам Великим и их словам не доверяет, а значит, прямая ей дорога на позорный костер. Не поверите, кабачками подрались, которые сами же продавали. Ненавижу кабачки!
И валькирия потерла плечо, до сих пор саднящее от случайного удара представителем бахчевой культуры.
Поздним вечером она едва успела зайти в столовую, как тут же начала сползать вниз по стенке. Ближе всех стоял Юлиан, он и успел подхватить боевую подругу, и быстро, пока та не начала возражать, чмокнул в лоб, передавая часть своей силы. Лишь тогда у Киры прояснился взгляд, и она призналась, что не успела сегодня не только пообедать, но и позавтракать, да и воды выпила за день всего два стакана, потому и на ногах не держится. За что удосужилась справедливой порции упреков не только от Витта, но и от Рагнара.
– Я вам, олухам, что годами твердил? – ругался командир. – Если небо на голову не падает и земля под ногами не горит, мы всегда, что бы не случилось, вовремя едим, пьем воду и нормально высыпаемся! Какой боец из сонной мухи?!
– Прости, – понурилась Кира. – Когда живешь в постоянном страхе за друзей, причем, тех, которых официально сам ищешь, как преступников, трудно вспомнить даже о базовых потребностях.
– Я понимаю, – тон Рагнара смягчился. – Но и ты соображай хоть маленько. Что с этими же друзьями будет, если тебя не станет?
Фотороботы Даррена с Гелиосом и самого Рагнара висели во всех полицейских участках, рядом со снимками рыжего дворфа и Рика. Последний, как и Илона с Алисой, официально числился похищенным страшным чудищем, а по факту – тоже был под подозрением. Шутка ли – уйти самовольно из допросной, поставить на уши кухню, лабораторию и уборщиков и сбежать! Но нефилимы предполагали, что Рик оказался под перекрестным воздействием иномирных врагов, которые в этот раз оказались сильнее. Задурили мозги мужику, похитили жену и рады. Поэтому Каменевых искали предельно аккуратно, отправляя на допросы Киру с напарницей-психологом. И валькирия позволяла коллеге вести беседу с начальниками на работе, с соседями, с учителями в школе Алисы и другими их знакомыми, а сама при этом потихоньку воздействовала на разумы всех присутствующих. Ответы в итоге были односложными: не видели, не знаем, ушли в отпуск, куда уехали – не сказали, всегда были на хорошем счету, посещали родительские собрания и службы в районных храмах, участвовали в субботниках и уборках территорий, жертвовали деньги на приюты для бездомных зверей и на нужды людей с ограниченными возможностями. В общем, со всех сторон положительные, к побегам и скандалам не склонные, к хулению власти – тем более, но при этом как сквозь землю канули.
За продуктами в город теперь ездили Артур и Юлиан, которые на ярмарке не были, а значит, засветиться перед белобрысыми не успели. Никто не запомнил, на каких автомобилях приехали на фестиваль разыскиваемые, так что Кира, воспользовавшись служебным удостоверением, тем же вечером заказала эвакуатор и увезла их на площадку под домом. Оттуда же машины и забрали под покровом ночи, всего за несколько часов до объявления чрезвычайной ситуации.
И каждый день Артур видел облавы, то в спортивном зале у главного рынка, то в магазинах правильного питания, то на лекциях клуба здорового образа жизни. Кровь проверяли всем повально, в первую очередь – молодым и красивым мужчинам, которые не пренебрегали гантелями и штангами, и вид имели соответствующий.
– Людей стараются запугать, чтобы не мешали поискам иномирных гостей. – объяснял Артур остальным. – Дураку же понятно – где три сокола, там и двадцать, еще и фея до сих пор не поймана, а она ведь убила ищейку, значит, силу осознает и пользоваться ею умеет. Плюс дворф-механик сбежал со своим изобретением, мало ли, чего он еще попутно создать успеет, пока его ищут…
Наверняка нефилимов утешил бы тот факт, что Зигфрид в настоящее время не мог создать ровным счетом ничего, ибо вел себя, как капризный мальчишка. В первый же вечер после своего прибытия он слопал коробку шоколадных конфет, которыми его угостил Индра, наказав при этом есть по одной, чтобы с непривычки не стало дурно. Полудворф, впервые за три года дорвавшийся до сладенького, пропустил слова принца мимо ушей, и расплата была страшной: бессонная ночь с ведром в обнимку, головная боль наутро и жирные подростковые прыщи по всему лицу – до момента, пока грузовым порталом из Иномирья не была передана в числе прочих важных вещей целительная болтушка от стыдной напасти.
Когда парня подстригли, он стал выглядеть младше соколов – если те внешне колебались между возрастом от двадцати пяти до тридцати человеческих лет, то Зигфриду никто бы не дал больше двадцати двух, несмотря на модную бороду в стиле канадского лесоруба прошлого века и татуировки в виде геометрических узоров и рунических надписей, покрывавшие обе руки от кистей до плеча, шею до самого затылка, а также часть спины и груди.
Вел он себя и вовсе как юнец лет тринадцати.
– Не хочу я вашу кашу из золотого семени есть, тошнит от нее, – рычал он за обеденным столом. – И котлеты морковные на пару не буду, Витт, даже не подкладывай их мне в тарелку! Я мяса хочу, в медовухе тушеного, как в Аквиллариуме готовят, или земную пиццу с мидиями и сыром, только обязательно на тонком тесте! А вы мне всякую дрянь суете!
– Мяса, значит, в медовухе? – хитро щурился Рагнар. – Индра, ты составил для отца список самого необходимого, чтобы грузовым порталом завтра доставили? Попроси, чтобы кухарки передали порцию нашему страдальцу. А целителям напиши, чтобы приготовили заодно пилюли от поноса, отвар кровохлебки от желчной рвоты, настойку шипника ползущего от повреждений желудка. Ах, да, и когтей вурдалака в настоянном на поганых грибах спирте, чтобы ночные кошмары после тяжелой пищи его не мучили…
Зигфрид к концу перечня заметно сник, а затем с тяжким вздохом начал есть опостылевшую кашу, сулящую быструю поправку здоровья после сильного истощения.
– Ловко ты с ним, и ведь не уговариваешь, как дитятку, а все равно он тебя слушает, – восхищалась после ужина Илона, знавшая, как тяжело находить общий язык с подростками.
– Я учебным отрядом без малого шесть сотен лет заведую, – усмехнулся в ответ седой сокол. – Уж наверняка опыта какого-никакого в общении с балбесами набрался.
– Вот это терпение, – невольно позавидовал Рик. – Тут с одной подрастающей девчонкой бывает сложно, а через тебя сотни мальчишек наверняка за это время прошли. И не верю, что не хамили и не пытались дерзить. Я бы уже кому-нибудь голову оторвал.
– И хамили, и дерзили, и отрывал, – будничным тоном ответил Рагнар, а затем поднял глаза на опешивших супругов и удивленно спросил. – Чего вы на меня так уставились, будто я лягуху с ближайшего болота съел?
– Отрывал головы? За что, за дерзость?
– Небось, уже представили меня людоедом, пожирающим детишек? – рассмеялся командир. – Всего раз это было, на заре правления нашего повелителя. Прислали к нам в учебный отряд молодчика – из моих, кстати, краев. Молокосос, до возраста второй зрелости полгода оставалось, а приехал важный, как будто уже герой, со свитой, слугами, вплоть до кухарки. И девками гулящими, да сразу с тремя. Я сначала глазам не поверил. Ты что, говорю, щенок, себе позволяешь, военные указы для кого писаны? А он оскалился и заявил, мол, мы северяне, у нас свои правила. Ну и получил десять плетей прилюдно, не посчитались ни со знатностью рода, ни с протекцией одного из советников.
– Но все равно за такое отрывать голову странно, – продолжал недоумевать Рик.
– А голову уже потом, за грибы дурманящие, которыми он тайком в учебном отряде торговлю развел. Мальчишкам неразумным в уши сладко пел, мол, боли в бою чувствовать не будете, воинами великими станете. А через месяц на казарменной поверке здоровья целители ахнули – треть сорванцов на этой дряни сидит! Сны красочные, значит, смотрят, с духами предков, да с богом нашим Огненным Волхом сокровенным делятся. Вот после этого терпение мое лопнуло. Скажете, надо было пожалеть подлеца?
– Не скажу, – поджала губы Илона. – Я бы таким упырям тоже что-нибудь отрывала. Детей на наркоту подсаживать, очумели совсем!
– Да уж, вроде и миры у нас разные, а проблемы-то одни и те же, – пригорюнился Рик.
– А ты как думал? – усмехнулся Рагнар. – Но зато и репутация у меня с тех пор такая пошла, что и парни из разведотряда хмельными в казармы ходить до сих пор опасаются. Нажуются мяты с лимоном, да сидят тише воды, ниже травы, и в карты непотребные с русалками не играют. И правильно, у соколов и без того рисков в жизни навалом. Нечего еще и всякую опасную для тела и разума мерзость в рот совать.
Дни летели незаметно, несмотря над сгущавшиеся над головой заговорщиков тучи. В крепости было легко и спокойно, а Рагнар вдобавок поддерживал железный распорядок дня, не дававший никому много свободного времени, чтобы не хандрили. Тренировались все, даже драконы. Люди и дворфы также учились стрелять из найденных на складе пистолетов. Соколы «нечестным оружием», к тому же, запрещенным в Иномирье, брезговали, отдавая почти все время боевой магии.
В лаборатории тоже не скучали, разгадывая бумажный ворох головоломок, украденный у белобрысых Риком.
– Не нравится мне это, – бурчал Гиннар над распечатками из детской Библии, вглядываясь в изображения египетских казней. – Чтоб мне мочалку на морде, как у нашего Гандальва отрастить, не к добру картинки-то! Почему они эту легенду изучают? Может, оружие какое готовят?
– Реки с рыбой отравить и жаб в города выпустить? Но зачем? – недоуменно хмурился Артур.
– Лягух же мокрухиных травят, – пожал плечами старый дворф, перебирая листы. – Я уверен теперь, что они замешаны в этом деле. И воду тоже испакостили, только люди с нее не умирают, а дурачками становятся, верующими в слова небожителей. Если бы я хоть знал немного этот язык!
– У соколов есть кристалл-переводчик, маги незадолго до появления белобрысых на Земле его создали, – вспомнила Эльза, облаченная в синий застиранный комбинезон – портить недавно купленную одежду реактивами было жалко. – Раз они настроили в крепости грузовой портал, пусть заодно передадут. Вряд ли в его памяти есть древний язык нефилимов, но по ключевым повторяющимся словам можно попытаться расшифровать хотя бы часть текста. Может, поймем для начала, оружие это или нет. А то не хотелось бы мне дожить до умирания первенцев в каждой семье.
– И мне, – согласился Рик. – Вообще, эту легенду в свое время научно обосновали. Реки крови появились из-за токсичных водорослей красного цвета, которые убили всю рыбу, а земноводные с крысами полезли прятаться в людские дома, потому и казалось, что это нашествие. Саранча и вовсе жрала все, что не приколочено, в любые времена. А первенцам по закону давали больше еды, нежели остальным отпрыскам. И с учетом крыс и рептилий, шарящихся в домах, заразить припасы, а следом и детей, было пустяковым делом.
– Я думаю, наши радетели за коллективное просветление не обойдутся такой скучной правдой, а обязательно придумают что-нибудь свое, попаскуднее, – скривился Гиннар. – Ладно уж, пусть соколеныщи тащат кристалл. Заодно и с лекарями поговорят, может, есть у них что путное Зигфриду для быстрого восстановления сил.
**
Августовский день с утра выдался погожим, но к обеду небеса заволокло облаками, и у Июлии от духоты и переживаний разболелась голова. Даже купание в тихой заводи в скале не особо помогло.
«Сказать рыжему или нет? – думала она, мучаясь от неоднозначности выбора. – Витт прав, он и так наверняка знает. А с другой стороны, вдруг он не в курсе? Говорил же старик, в нем силы немеряно, мог даже не почувствовать…»
Быстро переодевшись в зарослях белокопытника в сухое, она поднялась на пригорок и взглянула на поляну, где тренировались соколы. Сейчас они стояли друг против друга, вытянув руки, и оба воздушника пытались протаранить потоком ветра стену огня, которую держал Гелиос. Июлия невольно задержала на нем взгляд, и вдруг почувствовала, как он устал. Рыжий держался, не подавая виду, но пот заливал ему глаза, и руки едва заметно дрожали от напряжения.
«Зачем они его вдвоем лупят, ну что за издевательство?» – с раздражением подумала девушка.
Стыд принялся грызть изнутри с удвоенной силой. Решено – сегодня же с ним поговорит и попытается любым методом из приличных вернуть стянутое.
К обеду соколы опоздали. Вдобавок, сначала явились только братья, хмыкнув: «Огненный мальчик остывает в душе», и Июлия встревожилась еще больше. Вдруг ему стало дурно после энергозатратной тренировки? Вдруг он вообще потерял сознание от переутомления, валяется там на кафельном полу, ударившись головой, и не может встать?! Желанию рвануть прямиком в душевую и проверить, как там Гелиос, противостоял лишь здравый смысл. Абсолютно все присутствующие поймут ее выходку неправильно, и сам рыжий – в первую очередь. И потом, он воин, а не изнеженный юнец, ему в собственной слабости признаться будет наверняка позорно, особенно девчонке.
Фея так погрузилась в тоскливые мысли, что не заметила, как слегка вздрогнули стены, а по кухне и уличной пристройке пронесся легкий ветерок, знаменующий открытие хода из Иномирья.
– Это не грузовая доставка вещей, а обычный портал, – удивился Витт, заканчивая собирать тарелки со стола. – У нас гости?
– Да, и еще какие! – радостно ответил Юлиан. – Сестру мою в помощь прислали, чтобы следила за нашим состоянием здоровья, а заодно и о Зигфриде позаботилась. Повелитель Гаруда пообещал передать самое лучшее средство для восстановления раненых и больных, благодаря которому даже дети растут не по дням, а по часам…
– Как князю Гвидону в «Сказке о царе Салтане» давали? – ахнула Илона. – И еще в ряде других легенд? Я много раз читала про это явление, но была уверена, что оно – выдумки, как и все в сказках…
– Как явление – выдумка, конечно, – кивнул Юлиан. – С чего бы вдруг на пустом месте больные выздоравливали, а дети становились взрослыми за несколько часов? Это настойка живой воды на меду и еще трех десятках волшебных трав. Часто ею пользоваться нельзя, особенно малолетним – разум может отнять, он же за телом редко поспевает. Но Зигфрид дорослый, так что ему ничего плохого не грозит. Просто парень был в плену очень долго, жил в постоянном страхе, в лишениях и невзгодах, на его глазах регулярно пытали других, вот и сломалась психика. Ничего, дня через два окончательно придет в себя…
По коридору легко процокали каблучки, подбитые железными набойками, и в комнату вошла сопровождаемая Рагнаром женщина с длинными темными волосами, подвязанными в пучок, с зелеными, как у Юлиана и Даррена, глазами, в сиреневом льняном платье со шнуровкой по бокам. Сразу несколько кулонов на шее, звенящие в такт походке браслеты на руках, пучки трав и большая бутылка темного стекла, торчащие из сумки на плече – все в ней выдавало какую-нибудь знахарку, либо травницу, а то и бабку-ведунью. Кто ж знает, сколько этим крылатым лет? У них, в отличие от людей, на лице возраст не написан…
– Это Ровена, – представил гостью командир соколов. – Она займется Зигфридом, так как ему во время лечения нужен целитель рядом, одна Кирия не справится. Да и нам всем в команде пригодится опытный лекарь.
Гостья улыбнулась и с достоинством склонила голову – прямая, статная, белолицая, с точеным носиком и пухлыми щечками, едва тронутыми румянцем. Никто бы не дал ей больше тридцати, как и младшим соколам.
«Лебедушка, – вдруг откуда-то поняла Июлия. – Ее птичья ипостась – лебедь. Интересно, черный или белый?»
Ровена тем временем сердечно обнялась с обоими братьями, перекинулась парой слов с Илоной и Гиннаром, договариваясь о визите к полудворфу, который сегодня снова был не в духе и предпочел не выходить из комнаты, похвалила синий костюм Эльзы и шутливо погрозила пальцем Айрелу, попытавшемуся приобнять ее за талию и чмокнуть в щечку.
– Времена идут, а ты не меняешься, такой же пройдоха и бабник, – с улыбкой покачала целительница головой, будто ей самой было не меньше тысячи лет. – А где Гелиос?
Она окинула взглядом собравшихся и впервые остановилась на Июлии, сидевшей в темном углу. Зеленые глаза прищурились, а затем потемнели, и в воздухе запахло угрозой.
– Дочь Веселого народца, – медленно сказала Ровена, опуская сумку на ближайший стул. Она будто стала выше ростом – и страшнее. – Полукровка, не боящаяся железа, рябины и прочих опасных для вас штучек, но владеющая тем же пакостным даром, что и предки, не так ведь?
У присутствующих непонимающе вытянулись лица, и только Рагнар напрягся и протянул руку, пытаясь остановить целительницу, но та уже успела поравняться с креслом феи. А затем Ровена наклонилась, схватила Июлию за плечи и встряхнула.
– Кем из наших парней ты питаешься, поганка? – прошипела она.
– Я не… я не знаю, о чем вы, – оцепенела Июлия, жалея лишь об одном – что не может просто исчезнуть на месте.
– Ровена, не глупи, – приказал командир соколов. – Отпусти ее немедленно, Июлия – наш друг и неоднократно доказывала свою преданность и благородство души.
– Благородство души? – взвизгнула знахарка. – Рагнар, у тебя совсем на старости лет разум отняло? От нее разит за версту соколиным жизнеогнем! У тебя под носом полудемоница из Пустых холмов пьет силу кого-то из троицы, а ты не чуешь?
И снова повернулась к Июлии, сжав кулаки.
– Или признаешься, кем из троих ты питаешься, незаметно, как воровка, или…
– Или что? – раздался от входной двери в столовую голос, от которого Июлию пробрала дрожь.
Гелиос стоял в дверном проеме, засунув руки в карманы джинсов. Мокрые после душа волосы касались плеч, оставляя на синей футболке темные следы. Он него снова пахло липовым цветом, фея чувствовала этот аромат даже из своего угла, и невольно сглотнула слюну.
– Ты спрашивала, кем питается девчонка, которая произошла от Веселого народца? – усмехнувшись, спросил рыжий. – Мною, хотя это не твое собачье дело. С моего разрешения и с превеликим удовольствием. Надеюсь, тебя не интересуют подробности, как именно это происходит?
Ровена, не закончившая фразу, покраснела от смущения и гнева.
– Ах, да, конечно, – ядовито поджала она губы. – Могла бы сама догадаться. Мои братья бы не стали так рисковать, зато младший отпрыск рода Ульвара, о котором по всему Аквиллариуму ходит непотребная слава, не устоял перед чарами феи. Хотя, о чем я? Ты бы перед любой смазливой мордашкой не устоял…
– Осторожно, Ровена, – поднял брови рыжий. – Не будь ты старше меня раз в десять, я бы решил, что ты ревнуешь.
– Я? – опешила гостья, еще больше наливаясь яростным румянцем. – Ты что о себе возомнил, сосунок?! Как ты смеешь даже мысленно ставить меня вровень со своими…
И испуганно осеклась. Два темно-рыжих крыла с шорохом выпростались из-за плеч Гелиоса. Глаза его стремительно налились медным сиянием.
– Моими кем, Ровена? – тихо и очень зло спросил он. – Продолжай, не стесняйся в выражениях, тут же все свои.
Но целительница, поняв, что едва не перегнула палку, замолчала.
– А теперь прикусили языки и слушаем меня! – рявкнул на всю столовую очнувшийся, наконец, Рагнар. – Мы одна команда, и мы здесь соратники. Ровена, если тебе что-то не нравится, можешь собирать свои тряпки с бутылками и отправляться домой. Я не позволю обижать наших союзников, какое бы происхождение они не имели. Что же касается, хм, питания феи, то они оба существа дорослые и сами разберутся в своих отношениях, сторонняя защита никому из них точно не нужна. Поняла меня?
– Поняла, – кивнула Ровена, затем повернулась к остальным и добавила. – Прошу прощения, я погорячилась. Просто видела, что фейри могут творить с людьми и не только…
На Июлию она даже не взглянула. А рыжий, демонстративно задрав нос, цапнул со стола кусок пирога и чашку с кофе, и ушел к себе.
Фея осталась сидеть, ни жива, ни мертва, сгорая от шока и стыда. Как жаль, что не было у нее дара, как у Илоны, провалиться сквозь землю сейчас оказалось бы лучшим вариантом! До конца чаепития Июлия сидела, уткнувшись носом в кружку, стараясь не замечать сочувственных взглядов друзей. Благо, у всех хватило такта сделать вид, что ничего не произошло.
К концу тягомотного обеда она, сославшись на головную боль, попросила не беспокоить ее до вечера и отправилась к себе. Но у лестницы помялась немного, набираясь духу, и зашагала по каменным ступенькам на второй этаж, где обосновались драконы и соколы с Кирой – крылатая часть их разношерстной команды.
Дверь в комнату рыжего была слегка приоткрыта, и фея быстро, пока боязнь позора не взяла верх, толкнула ее и вошла внутрь. И только сейчас поняла, что впервые с момента появления соколов в бункере она, находясь в здравом уме и трезвой памяти, явилась к Гелиосу в гости. Случай после ранения ищейки не считался, Июлия запомнила только обжигающую боль, словно выворачивающую плечо наизнанку.
Балконные двери оказались распахнуты и сквозняк гулял по спальне, вороша стопку старых земных комиксов, валявшуюся на столе. Здесь же Июлия с изумлением увидела большую коробку профессиональных графитных карандашей из самого дорогого в городе канцелярского магазина и альбом, открытый на развороте. С одного из листов смотрела круглыми зелеными глазенками Бестия, и схожесть с живым оригиналом, вольготно развалившемся на заправленной постели, была поразительной.
Гелиос сидел в кресле и задумчиво перебирал флаконы с эликсирами.
– Не помешаю? – робко спросила Июлия, остановившись у стола.
Рыжий помотал головой и сердито сказал.
– Если эта грымза будет снова тебя обижать, скажи мне, я с ней поговорю, как следует. Терпеть не могу, когда в чужие дела нос суют, особенно прикрываясь мнимой доброжелательностью. Как будто ей есть до меня дело! Она больше переживает, чтобы я на братьев дурно не повлиял.
И с презрением скривился.
Июлия помялась немного, а затем прошептала.
– Прости меня. Я не хотела тебя… объедать. Просто обычно я себя контролирую, а тут так больно и страшно было, что я не выдержала. Мне самой этот дар поперек горла стоит, всю жизнь из-за него одни проблемы!
Гелиос фыркнул и взглянул на девушку с лукавой улыбкой.
– Начнем с того, что хотела, и не пытайся врать. Иначе ничего бы не вышло, ты не настолько опытная в фейских штучках. Но я не против, сказал перед остальными и повторю еще раз. Бери, сколько хочешь, тебе хватит простого прикосновения. И не бойся, я ничего за это не попрошу взамен.
Он затих, будто раздумывая, сказать или нет, но все же решился.
– Мне самому это нужно. Ты делаешь огромное одолжение, забирая часть жизнеогня. У меня есть… загвоздка в использовании магии, и мне все равно приходится его частично сливать, но это очень неприятный процесс. Поэтому твоя особенность для меня сродни невольному подарку, ты хотя бы не причиняешь боли.
– Расскажешь? – спросила Июлия, присаживаясь рядом с Бестией на кровать. Та открыла сонные глазенки, широко зевнула и перебралась к девушке на колени.
– Ну, это долгая история, и для тебя наверняка неинтересная, – уклончиво ответил рыжий.
– А я не тороплюсь, – ответила фея, и сама испугалась собственной наглости. Вот сейчас сокол ехидно усмехнется и скажет какую-нибудь гадость! Например, что, раз она уже у него в спальне и никуда не спешит, стоит заняться не болтовней, а чем-то поприятнее. И уже понимаешь, что это юмор такой казарменный, но шутить на подобные темы сейчас не было настроения.
