Наталья Борисовна Русинова
Terra Mirus. Тебе не кажется
Рыжий сокол не выдержал витающего в кухне напряжения и вышел на улицу. Здесь он ласково дунул урчащей малявке в затылок и отпустил ее с рук на землю.
– Зря я это затеял, но все равно спасибо тебе, – тихо шепнул он.
Кошечка подняла ввысь пятнистый носик, разглядывая доброго великана, в котором живет ее Великий Зверь, потерлась тощей спинкой о его ноги и ускакала в траву, задрав хвост.
– Жалко девчонку, – услышал Гелиос задумчивый голос Даррена.
Ему что-то ответил Юлиан, но с улицы было не разобрать.
– Да ладно, здесь обычаи другие. Можно не дарить лично в руки, а просто нарвать и поставить в вазу. Леший с ними, красиво же и вправду. Наверное, схожу попозже, вот только чай допью. На тренировочном поле за купальней вроде колокольчики росли. Не королевские розы, но хоть что-то…
Конец фразы рыжий слушал уже на бегу.
Когда заплаканная Июлия спустилась на кухню за иномирными снадобьями, скрывающими ее фейскую сущность от ищеек и Великих, она прямо с порога учуяла терпкий запах луговых и лесных трав. Ядренее всего разили листья папоротника, которыми был украшен букет из лиловых колокольчиков и люпинов. Выглядели они так, будто их драли вместе с корневой системой, предварительно помяв, а потом просто обрезали ненужное ножом.
Гелиос, как раз закончивший запихивать цветы в вазу и придававший им более-менее презентабельный вид, шарахнулся от кухонного стола, как жрец Великого Солнца от девицы из храма Утешений, но быстро понял, что его уже застукали с поличным.
– Я это… – замямлил он, вдруг растеряв всю находчивость в беседах с противоположным полом. – Принес вот… Пусть будут, красиво же!
Июлия недоверчиво поглядела на него, ожидая насмешек, а потом тихонько вздохнула.
– Ага, красиво. Жаль только, лесные и полевые цветы недолго срезанными стоят, завтра завянут уже.
– Да? – деланно удивился Гелиос, вдруг поняв, что провидение само подкинуло ему тему для светской беседы. – А у нас колокольчики по две-три недели стоят, пока цвет не поменяют, но и тогда их лепестки используются в некоторых снадобьях. Правда, только наши колокольчики, которые моя семья уже столетия выращивает, беря пример с прародителя Ульвара, сильного земного мага. Обычные, наверное, тоже вянут, я их не собирал никогда.
– А зачем вы их выращиваете? – тут же заинтересовалась Июлия, с детства любившая цветы.
– Для снотворного зелья, – охотно продолжил диалог рыжий. – С настоем на его лепестках крепче спишь и при этом просыпаешься без сонливости и вялости. Это снадобье младенцам дают, когда у них зубки режутся, и старикам, ну и бойцам, которые после сражений плохо спят. Такое тоже не редкость. Вот пойдешь на деревню, где упыри население вместе с детьми малыми заели, потом глаза закрыть жутко.
– Ужас какой, – вздрогнула Июлия, едва не расплескав наливаемый в кружку чай. – А лепестки, поменявшие цвет, от чего?
– От поноса, – помявшись, признался Гелиос. – И зря ты смеешься, в военных походах чего только не бывает. Помню, ходили мы как-то на вурдалаков…
Стоявшие в коридоре Витт с Индрой переглянулись, одновременно показали друг другу оттопыренные большие пальцы и свернули к выходу, чтобы пройти в столовую не из кухни, а по улице.
Но дождаться увядания колокольчиков Июлия не успела. Через пару дней они с Ксаной и Илоной разъехались по домам, готовиться к предстоящему фестивалю, до которого оставались ровно сутки: переписывать по десятому кругу заявки, повторять репертуар с другими участниками ансамбля, отглаживать костюмы для выступления, высыпаться и отдыхать.
По мнению командира Рагнара, ради ярмарочных гуляний и возможности попеть со сцены не стоило высовываться из безопасного убежища в кишащий нефилимами город. Но формально девчонки не имели отношения к армии повелителя Гаруды, а значит, приказать им остаться он не мог. Поэтому просто ворчал себе под нос, как старый дед, а Илона в ответ посмеивалась и предлагала сопровождать их на праздник, чтобы самому хоть немного развеяться.
– Конечно, пойду, и ребят своих возьму, – хмурился Рагнар. – Одних вас оставлять, что ли? Схарчат еще по пути домой.
– Прямо на площади и схарчат, – поддакнула Илона. – Брось, им совершенно невыгодно проявлять на людях свою хищную натуру. Они же Великие, боги, сошедшие с небес. Смотрите лучше, чтобы вас не вычислили.
Об этом соколы не беспокоились. Гиннар, трое суток сидевший над своими разработками и томиком Библии, наконец, придумал идеальный способ защиты, не только помогающий устоять перед воздействием белобрысых, но и скрывающий магию иномирцев и полукровок. Из чешуи Великого Полоза и волос из его же бороды он создал золотую краску, которой все живущие в крепости сделали татуировки на прикрытых одеждой местах. Драконы с соколами выбрали в качестве рисунка изображение Солнца, дворфы – гаечный ключ, Ксана и Июлия – цветы, Илона – схематический рисунок кота.
– Она правда защитит? – спрашивала Илона у Витта, заканчивающего набивать ей выбранную картинку чуть ниже ключицы. Машинку для этих целей тоже собрали дворфы – крохотную, похожую на шариковую ручку, с тоненькой иглой. – Такая маленькая…
– Правда, – серьезно кивнул дворф. – Но по анализу крови все равно нас могут опознать, а Июлию – еще и по запаху, об этом надо помнить.
Валькирия, обмотав татуировку куском мягкой ткани, сразу же поехала в город, взяв с собой Гелиоса. Там они рискнули пройти по центральной улице рядом с белобрысыми, и те даже не среагировали. Не почувствовал ничего и рыжий.
– Они говорили с кем-то, а мне хоть бы хны, – хвастался вечером сокол в кругу друзей. – Можно передавать диковинку нашим.
И две полуторалитровые стеклянные бутылки, доверху наполненные золотой краской, с величайшей осторожностью были отправлены грузовым порталом повелителю Гаруде. Теперь у него тоже появилась возможность защитить войско от воздействия нефилимов.
Рик после отъезда жены бессильно слонялся из угла в угол. Работа не клеилась, спать по десять часов в сутки опротивело, тренировки забыться не помогали. От нечего делать он лениво перебирал новое совместное изобретение дворфов и людей – крохотных жучков, работавших в режиме передатчика, через которых можно было общаться друг с другом. С виду они действительно напоминали уродливых насекомых, с кучей ножек и жвал, а еще включались, заползая в ухо.
Кого обвинять в сложившейся ситуации, кроме себя? Конечно, обида была очень сильной и справедливой, но ссориться и, тем более, расставаться с женой Рик не хотел. Она долгие годы была ему самым близким человеком на свете, и никакие конфликты не могли разбить их отношения. Но только запал гнева у него иссяк, и мужчина решил, что при случае поговорит с супругой, как та вдруг куда-то пропала на целые сутки, затем вернулась похорошевшая и довольная жизнью, еще и с двумя драконами – и с тех пор практически не оставалась одна. А еще, по мнению Рика, Илона слишком много времени проводила с соколами. И ладно бы молодые, они хоть и по возрасту к ней ближе, но балбесы балбесами, чуть умнее дворовой детворы, которую жена вечно опекала.
Тысячелетний командир элитного разведотряда повелителя Гаруды, выглядевший как киношный полицейский, что по щелчку пальцев побеждал банду жуликов, – вот, кто одним своим присутствием заставлял Рика напрягаться, хотя, до сих пор ничего плохого не сделал.
Да, Рик был на первых тренировках Илоны, Рагнар сам пригласил посмотреть, чем занимается его супруга за закрытыми дверями спортзала. Рику хватило одного камня величиной с табуретку, пролетевшего прямо над макушкой, чтобы мысленно плюнуть через левое плечо три раза и больше не приходить. Самое непристойное дело, которое Илона могла здесь совершить, это уронить булыжник на голову – себе или своему наставнику.
Но теперь жена общалась с Рагнаром чаще остальных, а подчиненные командира недвусмысленно хихикали об этом за их спинами. И Рик с каждым днем мрачнел все больше. В Илоне он был уверен всегда – но не теперь, когда своими же руками ее оттолкнул, обижаясь и демонстративно не идя на примирение.
Не решит ли супруга, всегда любившая в мужчинах спокойствие и рассудительность, что взрослый сокол для нее лучшая партия? Он и полторы тысячи лет прожить может. При этом выглядит максимум на сорок пять, даже с полностью седыми волосами, и здоровья с магической силой у него в избытке. И саму Илону он способен продержать около себя пару сотен лет, прибавив ей молодости. А Рик ей что даст? Скандалы, да обиды?
Тошнотворно-ядовитые мысли разъедали изнутри, лишая покоя. Но подойти и поговорить с женой Рик страшился. Вдруг окажется, что его подозрения – не пустой звук, и она скажет об этом уже в лицо?
Настроение на сегодня было испорчено окончательно, и обедать он не пошел – пропал аппетит. Так и сидел в одиночку, начищая металлическим жукам спинки до блеска, когда дверь в лабораторию дважды хлопнула, сначала открывшись, а затем – затворившись.
Вот уж точно поговорка звучит, вспомнишь нечистого, он и явится! Стоит – здоровенный, косая сажень в плечах, щурит серые миндалевидные глаза. Что ему здесь понадобилось?
– Рагнар, ты что-то хотел? – все же вежливо осведомился Рик, отрываясь от дела.
Тот кивнул и шагнул ближе.
– Я тут подумал, – сразу перешел он к делу, – что после окончания заварушки заберем мы, наверное, девчонку твою с собой. В Иномирье ей лучше будет, чем на Земле.
– Ни в коем случае, – нахмурился Рик. – Алиса несовершеннолетняя, ей еще два года в школе учиться, а потом в университет поступать. У вас ей что делать, упырям хвосты крутить? Вот исполнится хотя бы восемнадцать, тогда и будем думать…
– Ты не понял, Алиса – девчонка принца, и пусть он решает, когда ее забирать, – терпеливо и чуть высокомерным тоном, как дурачку, объяснил Рагнар. – А мы заберем твою девчонку.
Он хмыкнул и добавил для совсем непонятливых.
– Девчонку-Илонку.
Рик замер на месте.
А Рагнар, как ни в чем не бывало, продолжил.
– На кой леший ей за тобой замужем быть? Ты ее не любишь, уже которую неделю не разговариваешь с ней по-человечески, ночуешь здесь, на походной койке. Не нужна она тебе. А у нас женщина с такой магической силой найдет себе мужа из воинов очень быстро, станет достойной гражданкой Аквиллариума, богатой и статусной. Да, не эталонная красавица, но это и не нужно, она и без точеной фигуры хороша. Из таких получаются отличные жены, ласковые, нежные и порядочные.
Он смерил надменным взглядом Рика, потерявшего дар речи, и выдал контрольный удар в голову.
– А, может, я и сам на ней женюсь, почему нет? Я вдовец и сейчас свободен, у меня два подвала сундуков с золотом, огромный особняк в столице рядом с дворцом повелителя и три дома поменьше в разных частях страны, слуги, роскошь. Будет Илона на золоте есть, в драгоценности и парчу рядиться, на балах сидеть около трона правителя, на резном стуле с шелковой подушечкой. Занятие ей придумаем по душе, построю школу какую-нибудь, пусть девчонок грамоте учит…
Рик вскочил, опрокинув стул.
Ему было плевать, что сокол сломает его пополам одним ударом. Ярость, давно и тщательно подавляемая, выплеснулась наружу ударной волной, отключая остатки разума и самоконтроля.
– Да ты охренел, что ли? – севшим от злости голосом просипел он, забыв про субординацию, культуру речи и этикет.
В следующую же секунду Рик отлетел к стене, о которую больно стукнулся лопатками и приложился бы затылком, если бы не Рагнар, схвативший его за шею.
– Нет, это ты охренел! – рыкнул Рагнар, показывая клыки. – Жена тебе для чего дана? Чтобы любить ее, беречь и уважать! А ты, паршивец, что творишь? Доводишь девчонку до умопомрачения от горя и тревоги, и она в итоге думает такое, что ей вообще в голове держать нельзя!
– Тебе какое дело? – рявкнул в ответ Рик, вцепившись соколу в руку. – Сами разберемся в своих отношениях без посторонних, мы люди взрослые!
– Оно и видно, – паскудно ощерился тот. – Поэтому она две недели назад исчезнуть пожелала, и земля ее от послушания великого чуть не убила на месте. Дочку сиротить раньше времени тебе не жалко?
И Рик застыл от ужаса. Если бы не чужая рука, по-прежнему удерживающая его за шею, он бы бессильно сполз по стене вниз – колени неожиданно подкосились.
– Она… что пожелала?
– Чтобы ее не было. Потому что любит тебя, остолопа, и находиться в разладе ей невыносимо, – буркнул Рагнар, разжимая пальцы. – Может, не допустила бы она и мысли такой, да усталость и переживания подкосили. Ей поддержка твоя важна, как никогда раньше, а ты наоборот, в самый омут ее загоняешь, чтобы с гарантией захлебнулась под гнетом забот да вины. Что же ты за муж? Ладно бы соколом был, они в неполные тридцать пять дурни дурнями, один рыжий чего стоит. Но ты же человек, взрослый мужик, дочка вот-вот замуж выйдет. А ведешь себя, как капризный мальчишка, которому конфету обещали и не дали.
– Неправда, – прошептал Рик, огорошенный происходящим. Потрескавшийся кирпич неприятно холодил спину, но сделай он шаг – и неминуемо упал бы на пол, так дрожали ноги. – Не в конфете дело. Она мне соврала в важном, надо было просто пропустить мимо ушей? Ничего, родная, пусть тебя дальше упыри жрут, мне про это знать не обязательно?
– А почему не сказала, как думаешь? – спросил Рагнар, и сам же ответил. – Да потому, что ты бы и шагу ей не дал ступить. Проявить силу и закрыть ее под замок у тебя духу бы не хватило, а махнуть рукой на происходящее совесть не дает. Значит, давил бы на нервы, уговаривая не лезть в неприятности, а то и просто ныл, с тебя станется.
– Не ныл бы! – вспыхнул Рик. – И закрывать бы не стал, я что, тиран? Мы договорились когда-то все тяготы и невзгоды вместе делить. А получается, каждый занят своим делом, и необязательно ставить друг друга в известность о происходящем.
– Неужто отпустил бы к упырям? – иронично хмыкнул седой сокол.
И мужчина сник. Он не знал ответа на этот вопрос.
– То-то и оно, – поднял брови Рагнар. – Да, с покладистой и тихой женой всегда проще, но тебе досталась сильная и смелая женщина. Это великая радость, но одновременно и большие сложности. И здесь есть только один вариант удачной жизни – сказать: «Да, сокровище мое, я тебя понимаю и принимаю, будем бить упырей вместе». Не отпускать в бой, самому при этом оставаясь в сторонке, и не запирать в башню, а действительно делить с ней все тяготы и невзгоды. Или чудища клыкастые в эту категорию не входят?
Рик молчал. Самым страшным чудовищем в его жизни был поедающий заживо стыд. Упыри ему и в подметки не годились.
– Я физически не очень сильный, с детства плохо умел драться и не любил, – в отчаянии признался он. – Да, ходил тренироваться, мог защитить себя и семью, но все равно после каждой стычки или скандала тошно. И сейчас мне рядом с вами сложно, и от этого еще горше. Вы бойцы, а я лабораторная крыса, попросту трус.
– Слушай сюда, – нахмурился Рагнар. – В рукопашную не ходить и морды не бить – то не трусость. Не всем дано быть соколами, в мире и других птиц хватает, хвала всем богам. Без мудрецов и изобретателей мы десять лет с тварями белобрысыми воевали, и какой толк? Пятую часть армии положили ни за медный грош. Каждый для поставленной задачи важен, даже молодой дворф, которого парни мои за мелкий рост и неказистость сначала не уважали, поганцы глупые, а теперь души в нем не чают. Потому что очень важно после разведки и тренировок приходить усталым, как собака, и знать, что тебя накормят ужином, а если и руки не слушают – нальют чашку чая, да доброе слово скажут, да пошутят весело. Это, скажешь, мелочи? А я тебе отвечу – из таких мелочей зачастую и складывается победа. И себя не принижай, у каждого свое поле боя, у жены твоей одно, у тебя – другое. Но все наши битвы ведут к общему выигрышу, смекаешь?
Рик с усилием кивнул.
– Так ты меня проверял, – догадался он.
– Не без этого, – ухмыльнулся командир. – Теперь вижу, что любите друг друга по-настоящему, как надо. Просто маленькие вы еще и глупые, хоть и с дитем подросшим. Но смотри, помирись с ней! Будет она и дальше с мокрыми глазами ходить – я тебе голову оторву, а потом и вправду найду ей нового мужа из своих ребят постарше, да поразумнее. С ее даром нельзя печалиться, понял меня?
Рагнар хлопнул растерявшегося Рика по плечу и вышел, оставляя того догадываться, шуткой были последние слова или нет.
**
Летний фестиваль «Дружба народов» традиционно проводили в полях за городом, чтобы гости могли максимально воссоединиться с природой. Раньше некоторые наотдыхавшиеся до свинского состояния люди оставляли за собой кучи мусора и бутылок. Но с приходом к власти Великих алкоголь на общественных праздниках был под запретом, мусор же собирали в контейнеры, а потом отправляли на переработку. За порядком бдела Полиция нравов, чьи сотрудники штрафовали за выкинутую бумажку прямо на месте происшествия, а за попытку подраться и поскандалить моментально увозили в участок.
Поэтому теперь Илона фестивали и ярмарки любила. Да, и там царила атмосфера торжествующего мракобесия, но на нее всегда можно закрыть глаза. На пьяных, громких и плохо пахнущих завсегдатаев массовых гуляний прошлой эпохи, активно жаждущих «хлеба и зрелищ», закрывать глаза было сложнее.
Место выбрали приятное – большое поле в трех километрах от города, в окружении молодой березовой поросли, прохладная речка в двух шагах, практически за деревянной сценой с брезентовым шатром, спасающим от солнцепека. Возле нее на скамейках отдыхали посетители, вокруг которых бойко сновали торговцы-лотошники в вышитых «под старину» рубахах, предлагая яблоки в карамели, горячий сбитень, да холодный квас.
Машины на территорию ярмарки не пустили, пришлось парковаться за забором. Хорошо, не попросили оставить автомобили валькирии и феи на обочине трассы. Кира заблаговременно похлопотала о пропусках для участников фестиваля и о провозе реквизита, которого было всего ничего, но зато он давал право подъехать поближе.
– Может, все-таки оставить колесницы на дороге? – настороженно оглядывал окрестности Рагнар из окна Кириного внедорожника. – Как потом выбираться в случае массовой драки?
Он нервно поскреб налепленные бороду с усами, позволявшие не выделяться из толпы слишком молодым для своего возраста и цвета волос лицом. Покосился на сидящих рядом и хихикающих Илону с Ксаной.
– Если снова скажете, что мне идет, и надо так ходить всегда, я вам носы оторву, паразитки, – ругнулся командир, но беззлобно, больше для порядка.
– Рагнар, а как же традиции в бой идти при бороде, якобы предки безбородых воинов на битву не пускали, потому что удачу она приманивает? В «Главной книге» пишут, и в «Славянских Ведах» тоже, – полюбопытствовала Илона.
– Потому что разума нет, а туда же, на предков кивают, – усмехнулся Рагнар. – Вот ты сама подумай, на кой леший бородой трясти в битве, чтобы враг за нее ухватил, да головой об камень стукнул? Или и вовсе в нее плюнул, тем самым опозорив перед родом? Насчет безбородых, пожалуй, верно то, что не пускали в бой сопляков малолетних, у которых на лице и щетина не пробилась. А насчет удачи… Грязная борода манит вшей, это я точно могу сказать. Удача же любит чистый и ясный рассудок, способный думать наперед и просчитывать разные варианты развития событий.
– Получается, все придумывают?
– А то! «Славянские Веды», тьфу ты, пропасть! Сколько лет на белом свете живу и в двух мирах бываю, такого не припомню. Другие Веды были, так они и близко не славянские…
Кира, сидевшая за рулем рядом с Гелиосом, рассмеялась. Настроение у нее было хорошим, накануне она выяснила, что за десять лет в городе пропали всего четверо детей. Двоих потом нашли живыми, остальным повезло меньше, но нефилимы не имели к этому никакого отношения.
– У нас в принципе людей немного пропало, – сообщила она остальным. – От болячек хронических, да гриппа с бактериальными пневмониями раз в десять больше умерли.
Вопрос о том, кого же на самом деле едят белобрысые, и едят ли вообще, оставался открытым.
– Может, они за сотни тысяч лет перестали употреблять в пищу живых существ? Среди нас же они активно продвигают эту идею, – вспомнила Илона.
– Вряд ли. Это как упыри вдруг стали бы питаться травой. Нет, мы снова что-то упускаем, будем думать.
На фестиваль поехали не все. Дворфы и драконы остались в бункере, помогать Артуру в лаборатории. Юлиан тоже остался, так как не любил массовые развлечения.
Зато девчонки и Индра с Алисой жаждали веселья и готовились к празднику загодя. Гелиос с Дарреном официально были командированы беречь и защищать союзников из мира людей, а по факту тоже надеялись развлечься. Рагнар забав не желал и с радостью оставил бы всех в крепости под собственным присмотром, но молодежь требовала выгула, и он скрепя сердце согласился. Поехал с выступающими и Рик, так как с Илоной поговорить до концерта не вышло, а ждать вечера он уже не хотел.
– Вы поглядите! – оживился Гелиос на выходе из машины. – Там на поляне столб с петухом на верхушке, кто залезет, тому и приз. Вон, мужик не долез, съехал вниз и ругается неприличными словами, я аж отсюда слышу. Я тоже хочу!
– Ругаться неприличными словами? – фыркнула Илона, вытаскивая из багажника машины аккуратно сложенный костюм.
– Нет, петуха достать, – смутился рыжий. – Уж я-то проворнее человека, точно до верхушки доберусь.
– И выдашь нас всех неземной силой и ловкостью, – мрачно подытожил Рагнар. – Не вздумай, я запрещаю. Гулять гуляйте, но сливайтесь с толпой. Вон у ворот другой мужик ходит, яблоки печеные продает, можешь его осчастливить и купить пару штук.
– Я что, корова травоядная? – надулся Гелиос. –Эти бы яблоки да гусю в живот, да закоптить с пряностями, ну или в поросеночка тоже можно… Интересно, тут мясо, жареное на вертеле, продают?
– Ни в коем случае, – замахала руками Кира. – Пытались первые годы, да просветленные гости скандал подняли. Мы, говорят, тут коллективные медитации проводим на благо всех окружающих, от духовной и телесной скверны пространство чистим, а рядом жрут плоть невинно убиенных зверей, разве так можно? С тех пор и не жарят.
– Позавидовали, небось, – разочарованно протянул рыжий. – С голодухи животы бурчали, аж просветляться не могли, вот и возмутились. Тоже мне радость – медитировать на пустой желудок!
Но дальше ворчать ему не дали – подошли остальные, и группа заторопилась ко входу. Ксана спешила больше всех – на ярмарке ее ждали остальные участники ансамбля, которые были совершенно не в курсе происходящего. И она хотела заранее поведать им легенду о друзьях, приехавших в гости к семье Каменевых и пожелавших помочь с подготовкой к выступлению. Драконица торопливо проскочила через ворота и побежала к шатру организаторов, чтобы узнать, где им разместиться.
Остальные особо не торопились, с интересом разглядывая окрестности. Из-за забора уже доносились крики и смех детей, громкие голоса ярмарочных зазывал, а еще запахи яблок в жженой карамели и сладкой ваты, которую продавали только с пометкой «Содержит сахар, вредящий вашему здоровью».
На воротах висел огромный плакат с кривым и почему-то многолучевым символом Солнца – коловратом. Гелиос ткнул Даррена в бок, предлагая полюбоваться на диковинку.
– Это что за холера? – изумился младший брат Юлиана.
– Не поверишь, коловрат, якобы древний символ Солнца. То есть, его описанный образ в Главной книге, – объяснила Кира.
– А что, человеческие учебники по истории и культуре славян под запретом? – удивился Рагнар. – Коловрат, как символ Солнца, всего век-полтора назад придумали. А это вообще не он, а какая-то сороконожка, свернувшаяся в круг.
– Это целый, я бы даже сказал, Евпатий Коловратий, – сказал Даррен, и они с рыжим заржали, как лошади.
– Может, все же Коловрат? – попыталась их вразумить Илона. – Был такой богатырь в тринадцатом веке…
– Не-а, именно Коловратий, – прохрюкал Гелиос, схватившись от смеха за живот.
– У народа соколов это словосочетание имени и фамилии изменено и означает другое, – смущенно призналась Кира и шепнула подруге на ухо несколько слов.
– Серьезно? – изумилась Илона и покраснела. – Я смотрю, у соколов эта тема, хм, в фаворе…
– Исключительно у солдатни. Приличные граждане такими словами не выражаются, разве что на рынке, если торговец жуликоватый обманет.
Из ворот вышла пожилая женщина в синем платье, расшитом по подолу красными узорами.
– Молодые люди, ведите себя прилично, – возмутилась она, глядя на хохочущих Гелиоса с Дарреном. – Вы смеетесь над священным символом, что Великие нам принесли однажды, и который, будучи знаком Солнца, освещает нам путь во тьме незнания.
– А нам наставники говорили, что книга – лучший светоч на дороге к истине, – попытался было возразить Даррен, но Кира ткнула его в бок локтем.
– Книги раньше писались неправильно, за истину выдавались глупости разные, тайному мировому правительству угодные, – тетка осуждающе покачала головой. – Правильную мудрость нам принесли лишь господа Великие.
– Лучше бы они мяса на праздник принесли, ну как без нормальной еды? – продолжал сокрушаться Гелиос.
Женщина сбледнула с лица.
– Вы зачем такие вещи говорите, хотите, чтобы язык от нечестивых речей отсох? – напустилась она на обоих парней. – Вы артисты или гости? К какой группе вы принадлежите? Я сообщу о вашем недопустимом поведении руководству!
Назревал скандал, но тут Илона вспомнила, что уже видела эту тетку, и решение пришло мгновенно.
– Варвара Никифоровна, не сердитесь, пожалуйста! – выскочила она вперед и ласково взяла женщину под локоток. – Я Илона Владимировна, помните меня? Наставница южного Дома призрения, вы прошлым летом занятия по лепке и рисунку у нас вели.
Затем, помявшись, будто от неловкости, громко шепнула, чтобы слышали остальные.
– Это мои ребята, они новенькие. Простите, они не со зла, просто на больших праздниках до этого не бывали. Их родители много лет дома под замком держали…
– Илоночка, да что ты! – ахнула тетка, приложив руку к груди. Взгляд ее моментально стал очень жалостливым. – Несчастные мальчики, какое горе! Такие крепенькие и красивые, могли бы жениться и детей завести! И родители жестокие, разве можно неразумных обижать?
Она тут же ласково закудахтала, поглаживая по плечам притихших от удивления соколов. Кира благоразумно спряталась за широкую спину Рагнара, и теперь стояла, уткнувшись в рукав, чтобы скрыть смех.
– Проходите, проходите, мои хорошие, – приговаривала тетка, подталкивая парней к воротам. – Гуляйте смело и ничего не бойтесь. А если вас обидит кто – немедленно жалуйтесь мне или Илоне Владимировне, мы вступимся.
– Мы и не боимся, – удивленно вякнул рыжий.
– Вот и чудненько, – Варвара Никифоровна расплылась в улыбке, словно добрая бабушка. – Иди со мной, касатик.
Через пару минут Гелиос, покрасневший до корней волос, вышел из палатки организаторов, держа в руке два карамельных яблока на палочке.
– Странная женщина, – шепнул он. – На, говорит, солнышко мое, яблочко, оно вкусное, не бойся, и товарища угости. И спрашивает, мол, не ел никогда такого? Я кивнул на всякий случай, а сам думаю, с чего бы не ел, у моего отца три яблоневых сада, семьдесят лучших сортов! И не употребляй спиртного, говорит, как многие другие, с тобой живущие. У меня никто в семье этой дряни не пьет, откуда столь глупые подозрения?
И недоуменно обвел взглядом друзей.
– А чего вы смеетесь? Что я такого сказал?
**
На жеребьевке Ксане досталось аж двадцать восьмое место в очереди на сцену. Зато ансамблю дали самый большой шатер для отдыха и переодевания, с шестью стульями и двумя перегородками, чтобы мальчики и девочки не смущали друг друга. Рагнар, правда, снова остался недоволен – шатер стоял очень близко к сцене и толпе зевак, выбираться из которой в случае облавы пришлось бы с трудом.
Но остальные тут же побросали на стулья сумки и костюмы, и отправились гулять по ярмарке. Драконица и Рик остались внутри, чтобы постеречь вещи и переждать полуденный зной до начала выступления.
Гелиос с облегчением сунул яблоки в карамели первой попавшейся девочке в кружевном платьице, смотревшей на лакомство в руках большого дядьки с завистью. Через несколько минут ему пришлось удирать от матери малышки.
– И ладно бы тетка меня отругала за то, что к чужим детям лезу, так нет же, я думал, она меня взглядом сожрет, как девчонка – те яблоки, – возмущенно рассказывал рыжий, вызвав очередной приступ коллективного смеха.
– Ты ей просто понравился, взял бы и познакомился, может, здесь выгорит? – фыркала Кира.
– Делать мне больше нечего, – задрал нос сокол. – Кормление чужих детенышей на вольном выгуле еще ни к чему совместному не обязывает!
Торговые ряды пестрели саженцами цветов и плодовых деревьев, амулетами, статуэтками и священными мандалами, которые охраняли дом от негатива и чужой зависти, фруктами и овощами с пометкой «Без химии и ГМО», одеждой из льна и хлопка за сумасшедшие деньги, различными обережными поясами от женских и мужских хворей (рыжий в своем репертуаре предположил, как именно можно ими лечиться, и разъяренная торговка едва не огрела его охраняющим от скверны деревянным идолом по спине).
Индра с Алисой почти полчаса стояли у огромной коробки с цыплятами, которых за плату можно было покормить червячками. Одна из птичек едва не оттяпала принцу палец в борьбе за дармовщинку, но радости от общения с живой природой все равно вышло с избытком. Уводить обоих подростков пришлось едва ли не силой.
– Это хорошо еще, котят в добрые ручки на отдачу не было, а то прибавилось бы жильцов в крепости, – засмеялась Кира. – А на том прилавке что за диковинка?
Перед бабкой в платке и цветастой кофте лежали на старых газетах подозрительного вида грибы и дикоросы. Табличка рядом гласила «Биоэнергетические грибы из космических спор, занесенных на землю священным галактическим ветром. В сушеном виде лечат рак, пищевую аллергию, аутизм и любые другие хвори, поэтам и писателям дарят красочные сны и вдохновение».
Индра, глядя на текст, помрачнел.
– У нас за такое – смертная казнь сразу же на месте, отец не церемонится, – прошептал он остальным, отходя от прилавка.
– Сурово, – присвистнула с удивлением Июлия.
– А как с ними иначе? Дурман разного рода строжайше запрещен к употреблению без дозволения целителей, слишком уж много с ним проблем.
– Постой, ты думаешь, что это…
– А что же еще? «Дарят красочные сны и вдохновение», ишь ты! А болезни лечат потому, что в таком состоянии на них попросту плевать, – горячился юный сокол. – Еще и первую дадут по бросовой цене, а последующие за дорого, чтобы покупатели и последние сапоги заложили. Нет, за такое только головы рубить.
Через три ряда Рагнар оживился, увидев у очередной бабки ведро с розгами.
