Людмила Георгиевна Головина
Тайна замковой горы
88. Ночной разговор
Быстро промелькнуло теплые, тихие, украшенные пёстрой листвой и пронзительно голубым небом дни бабьего лета. В это недолгое время, когда всё живое отдыхает от летней жары, когда никто ещё не задумывается о предстоящих холодах и слякоти, когда земля щедро одаривает всех своими дарами, мудрые птицы уже предвидят зиму, пронизывающие ветры, моросящие целыми днями дожди. Они собираются в стаи и с печальными криками покидают родную землю. И птицы каждый год не обманываются в своих предчувствиях. Порывы холодного ветра безжалостно срывают с деревьев их роскошный осенний наряд, обнажая черные, намокшие под дождём ветки. И очень скоро осенняя листва превращается в прелый скользкий ковер, прикрывающий землю перед тем, как на неё ляжет первый снег и своей пушистой белизной сделает невидимым всё то, что уже утратило красоту и должно исчезнуть.
К сожалению, эта не самая романтическая пора осени в этом году сильно затянулась. Целыми днями шёл нудный холодный дождь, для разнообразия сменяемый время от времени пронизывающими порывами северного ветра. Погода словно копировала то, что творилось в душе Поля. Дни становились всё короче. У Поля часть занятий перенесли на вторую половину дня, чему он был даже рад: так ему реже приходилось видеть Полину. Почти каждый раз, выходя из дверей университета, Поль мог наблюдать одну и ту же картину. Около ярко-красного автомобиля Иоллы томился в её ожидании Мит. Парень был почти всегда угрюм и невесел. Но когда из дверей выпархивала Иолла, охранник буквально преображался. Он смотрел на свою хозяйку с таким обожанием, что каждому становилось понятно, что он без памяти влюблён в Иоллу. И не менее ясным было то, что его любовь была совершенно безнадёжной. Кто такой был Мит для гордой и богатой дочери банкира? Слуга, да ещё иностранец без роду и племени, почти вещь. На молодых людей, постоянно толпившихся вокруг Иоллы, Мит смотрел с нескрываемой ненавистью. Поль к Иолле не приближался, но всё равно охранник бросал в его сторону свирепые взгляды. Видимо, он помнил сцену на скамейке и объятья и поцелуи Иоллы, которые она расточала Полю.
А Поль даже жалел беднягу, ведь они были товарищами по несчастью: безнадёжно влюблёнными, постоянно видящими рядом с собой предмет своей страсти и понимающими, что им никогда не ответят взаимностью.
Поль с каждым днём становился всё мрачнее, он с трудом поддерживал разговоры, которые заводил с ним граф, пытаясь расшевелить его. Пользуясь любым предлогом, он удалялся в свою комнату и выходил оттуда только к обеду и ужину. Граф сначала волновался, предполагая, что Поль заболел, но очень скоро он понял, что причина совсем в ином. Он заметил, что и Полина ведёт себя как-то странно. Когда они работали в кабинете, Полина подробно и обстоятельно рассказывала о раскопках, учёбе, даже о своей семье (если об этом спрашивал граф), но стоило ей оказаться за столом напротив Поля, она становилась совершенно другим человеком: говорила мало, на вопросы отвечала односложно, не поднимала глаз от тарелки, словом старалась быть как можно менее заметной.
Вообще, граф был очень доволен своей помощницей. Полина была исполнительной, ответственной, никогда ничего не путала и не забывала. Она очень прилично для студентки знала тот исторический период, к которому относились документы. Полина аккуратно и быстро заполняла карточки своим красивым, чётким почерком. Граф показал ей, как делать фотокопии документов, и Полина вскоре научилась выполнять эту работу безукоризненно. Нравились графу также и её воспитанность и прямой, самостоятельный характер. Он вполне допускал, что такая девушка может понравиться его сыну. Только между ними явно что-то произошло. Поль сам не свой. Неужели его волнует социальное неравенство? Да нет, не может быть, не так они его воспитывали. Может быть, Поль обидел девушку? Вряд ли. Он добросердечен и деликатен, иногда даже слишком. Полина его обидела? В это тоже не верилось, Полина – девушке разумная и сдержанная. Да и за что его обижать?
От всех этих рассуждений и переживаний за сына граф почти потерял сон, что в свою очередь стало сказываться и на его здоровье. Мрачная, угрюмая атмосфера, воцарившаяся в доме, действовала на графа угнетающе.
В одну из ночей поздней осени (которой уже давно пора было стать зимой) граф, как обычно, не спал. Он перебирал в памяти всё, что знал об этой непонятной ситуации. А знал он больше, чем мог бы предположить Поль.
В начале лета, когда они были заняты поисками тайника в стенах замка, Поль после обеда по своему обыкновению выразил желание прогуляться. Он ушёл, а граф попросил Микельса подать ему в кабинет чашку чая, что тот и исполнил. Граф собрался было немного отдохнуть, попивая чай и просматривая новые книги. Но тут он заметил, что Микельс не удалился, а продолжает стоять рядом, переминаясь с ноги на ногу и слегка покашливая. Так он всегда вёл себя, когда хотел обратиться к графу, но не решался.
– Вам что-то нужно, Микельс? Я вас слушаю.
– Ваше сиятельство, простите мне, если сочтёте меня слишком дерзким, но я хотел бы вас спросить. Как звали ту молодую особу, которую господин Поль приводил прошлой осенью к нам в дом?
– Её звали Иолла. Иолла Терс. А почему, собственно, вы спрашиваете, и почему вы вдруг о ней вспомнили?
– Ваше сиятельство, я вам сейчас все расскажу, надеюсь вы меня поймёте и не будете сердиться на то, что я лезу не в свои дела. Когда эта молодая особа, мадемуазель Терс пришла к нам в гости, то я ещё в прихожей понял, что если она когда-нибудь, не приведи Господь, войдёт в вашу семью, то нам придётся подыскивать другое место службы. А вы ведь знаете, что это означает для всех нас, веками служивших одной семье, вашей семье, ваше сиятельство! Мадемуазель Терс посмотрела на меня, как на какого-то таракана, или другое противное насекомое, и презрительно скривилась. И потом, за обедом, я то и дело ощущал её презрение не только ко мне, но и ко всему, что она видела вокруг. Призна́юсь вам, что с той поры я потерял покой. А теперь о том, почему я завёл этот разговор только сейчас. Ваше сиятельство, если вы скажете, что я лезу не в своё дело, то будете совершенно правы. Но я всё равно хочу вам рассказать, что узнал. Вы знаете, ваше сиятельство, куда каждый день уходит господин Поль? Он ходит на почту, и получает там письма!
– Вы меня удивляет, Микельс. Почты для того и существуют, чтобы люди могли получать и отправлять письма и другую корреспонденцию.
– А почему же он не получает их прямо в замке? Ведь мы ежедневно бываем в городе, и могли бы доставлять ему письма.
– А вам не кажется, Микельс, что это его личное дело? Если ему больше нравится получать письма на почте, то я не нахожу в этом ничего странного.
– Ваше сиятельство, господин Поль переписывается с девушкой! Вот я и волновался, вдруг это та особа, которая вселила тревогу в моё сердце? Но вы меня успокоили. Фамилия девушки – Петерс.
– А вам откуда это известно, Микельс? Кажется, существует тайна переписки.
– Но я ведь не читаю этих писем. Я только попросил начальника почты (а он кум Анны, моей сестры), чтобы тот посмотрел обратный адрес и фамилию. Там значится: Археополис, затем какие-то цифры, и фамилия отправителя: П. Петерс.
– Археополис? Интересно. Это не город, это посёлок, возникший неподалёку от места раскопок древнего города, который находился на территории нашей страны задолго до того, как здесь поселились наши предки. Не представляю, какое отношение имеет Поль к этому месту. Возможно, там живёт или работает кто-то из его друзей. Но почему вы, собственно, решили, что П. Петерс – это девушка? С таким же успехом фамилия может принадлежать молодому человеку.
– Ваше сиятельство, господин Поль очень радуется, когда получает очередное письмо. У него не хватает терпения донести письмо до дома. Он читает его прямо на почте, и делает это иногда по нескольку раз подряд! А ещё как-то раз кум видел через окно, как господин Поль, выйдя из почтового отделения, перед тем, как спрятать письмо, поцеловал его!
«Да, – подумал граф, – в маленьких городках никуда невозможно скрыться от любопытных глаз. И все новости разносятся моментально, ведь все друг другу либо родственники, либо соседи, либо хорошие знакомые!»
– Знаете, Микельс, вам и вашему куму надо было бы поступить в разведку. Уверен, вы бы добились на этом поприще значительных успехов. Но в нашем случае я полагаю, что устраивать слежку за близкими людьми не совсем красиво. Ладно, вы убедились, что Иолла Терс, которая вам так не понравилась, здесь ни при чём. Думаю, Поль сможет сам разобраться, хороший она человек, или нет. Но личная жизнь моего сына, как и моя, и ваша – на то и личная, чтобы человек сам решал, должны ли о ней знать другие люди, или нет. Надо уважать их мнение.
– Это, безусловно, справедливо, ваше сиятельство. Прошу извинить меня за моё неуместное любопытство. Впредь это не повторится.
И Микельс удалился.
Надо сказать, что когда профессор Гудман предложил графу на должность секретаря кандидатуру студентки Петерс, упомянув, что летом она под его руководством работала на раскопках, то он сразу вспомнил о том разговоре и спросил имя студентки. Узнав, что её зовут Полина, а потом увидев девушку и поговорив с ней, он подумал, что наверняка это и есть таинственное увлечение его сына. Он даже предвкушал радость Поля от того, что секретарем отца стала его хорошая знакомая (а может быть, и больше, чем знакомая, кто знает…) Но получилось совсем наоборот. Появление в их доме Полины вызвало какую-то странную реакцию сына, а потом и вовсе повергло его в глубокое уныние.
И хотя Полина во всех отношениях устраивала графа в роли секретаря, он стал подумывать о её замене.
Размышляя о всех этих проблемах, граф окончательно расхотел спать. Ему подумалось, что небольшая прогулка по дому поможет отвлечься. Он встал, накинул халат и направился в комнату, которую особенно любил. Это была гостиная на втором этаже с большими окнами и эркером, выходящим на тихий маленький дворик. Ему захотелось постоять там немного, вспоминая, как иногда они с Глорией приходили в эту гостиную и любовались на ночной сад. Если бы жена была жива, она наверняка смогла бы найти выход из этой тягостной ситуации. Женщины лучше разбираются в сердечных делах.
В гостиной было темно, ночь была безлунная, и пространство за окном освещал только тусклый фонарь. И в его свете граф разглядел в эркере чей-то темный силуэт. Это был его сын. Он, казалось, не слышал, как в гостиную зашёл отец. Поль стоял неподвижно, и наблюдал за дождевыми каплями, медленно сползающими по стеклу. Граф подошёл поближе и спросил разрешения войти, Поль, не оборачиваясь, кивнул, и граф оказался рядом с сыном. Какое-то время они молчали, а потом граф решился и заговорил.
– Знаешь, Поль, мне в последнее время очень тяжело. Ты прекрасно знаешь, какую утрату мы с тобой понесли в этом году. И я очень благодарен тебе за то, что ты всё лето был рядом. Много разных событий пришлось нам пережить, но мы были вместе и смогли всё преодолеть. Я в тебе постоянно чувствовал друга, близкого человека. Я был счастлив тем, что у меня есть ты.
И вдруг всё резко изменилось. Ты избегаешь меня, стал замкнутым, угрюмым. Скажи, я тебя обидел чем-нибудь?
Поль отрицательно покачал головой. Переживая какие-то проблемы, люди иногда становятся очень эгоистичными, и, погрузившись в свой внутренний мир, жалея себя, упиваясь своими страданиями, не задумываются о том, что они заодно портят жизнь всем окружающим людям. И сейчас вдруг Поль осознал, что его отец, оказывается, тоже стал жертвой их с Полиной ссоры.
Граф, между тем, продолжал:
– Я стал обдумывать все события, и понял, что всё усугубилось, когда я взял в секретари Полину Петерс. Не знаю, чем тебе не нравится эта девушка, но я вижу, что её присутствие в нашем доме тебя тяготит. И я решил, несмотря на то, что она прекрасно работает и вполне меня устраивает в роли секретаря, так вот, я решил уволить её. Спокойствие в доме и твоё хорошее настроение для меня дороже всего.
– Нет, папа, нет! – вдруг разволновался Поль. – У неё ведь есть младший брат, она зарабатывает деньги на его образование. Если она лишится заработка, это будет тяжёлым ударом для неё, и для всей её семьи!
– Так. Значит тебе небезразлична её судьба? Ты желаешь, чтобы у неё все складывалось хорошо? Может быть, ты всё-таки расскажешь мне, что между вами произошло? Я не вмешиваюсь в твою личную жизнь, но, возможно, смогу помочь. У меня большой жизненный опыт, вдруг я смогу найти правильное решение? Я же переживаю за тебя, хочу тебе только добра. И Полина замечательная девушка. Я не верю, чтобы между вами могли возникнуть какие-то непреодолимые препятствия.
И Поля прорвало. Он не мог больше носить в душе эту боль. И начал он не со знакомства с Полиной, а со взаимоотношений с Иоллой. Граф слушал внимательно. Выговорившись, Поль закончил своё повествование вопросом:
– Ну в чем, в чем же я виноват? Что я сделал не так? И как всё исправить?
Граф немного помолчал, как бы обдумывая услышанное, а потом заговорил:
– Виноват не ты, Поль, а скорее мы с мамой. Мы не подготовили тебя к тому, что в мире можно встретить не только добрых, порядочных людей, но и таких, которые не остановятся перед любой подлостью, чтобы добиться своего. Порядочность они считают слабостью, деликатность – глупостью. Трудно, очень трудно одолеть таких людей. Их оружием – интригами, клеветой, наглостью порядочный человек действовать не может, а уговоры, призывы вести себя по совести на них не действуют.
Но и их не всегда можно винить. Чаще всего, они сами – жертвы. Жертвы обстоятельств и дурного воспитания. Вот скажи, тебе Иолла рассказывала что-нибудь о своей матери?
– Да, я как-то спросил, она довольно резко ответила, что у неё нет матери. И я не стал больше трогать эту тему, которая была ей неприятна. Я думаю, её мама умерла.
– Её мама, скорее всего, до сих пор жива-здорова. Просто она их бросила.
– Как, бросила? – ужаснулся Поль. – Ну мужа, ладно, ещё можно понять. Но дочку?!
– Могу рассказать, если тебе интересно. Возможно, тогда ты лучше поймёшь, почему Иолла выросла такой.
89. Зелёная птичка
– Мой рассказ, пожалуй, следует начать с небольшого экскурса в историю банка «Терс и компания». Прадед Иоллы, дед её отца, был обыкновенным ростовщиком. Это не слишком почетное занятие принесло ему приличный капитал и ненависть огромного числа людей, которых он безжалостно обобрал до нитки, пуская их по миру, ломая судьбы. На руку ему были и война, и голод, и другие бедствия, когда люди за кусок хлеба расставались со всем дорогим и ценным, что у них было, начиная с фамильных драгоценностей и кончая крышей над головой. У ростовщика было два сына, которые решили тоже пойти по финансовой части. Но им хотелось не только иметь большие деньги, но и быть уважаемыми членами общества. И они надумали создать банк, используя капитал, полученный в наследство от отца. К сожалению, их фамилия произносилась многими людьми не иначе, как с проклятиями, поэтому они сменили её на другую. Говорили, что Терс – это фамилия их матери. Старший брат был более успешным коммерсантом, он с утра до ночи торчал в банке, так что личную жизнь устроить не удосужился, семьи не завёл, наследников у него не было. А младший брат был не так привержен к банковскому делу. Он женился, родил сына – отца Иоллы, которого назвал Теодором. Бездетный дядя любил племянника как родного сына и с детства стал посвящать его в различные финансовые премудрости. Теодор унаследовал талант к делам такого рода, и скоро стал надёжным помощником отца и дяди. А последний всё реже появлялся на публике, и, наконец, совсем исчез. Говорили, что у него начались проблемы с головой, он стал вести себя странно, всё забывал, путался в делах, и пришлось отстранить его от бизнеса.
Дела в банке пошли бы совсем плохо, если бы не Теодор. Он, по сути дела, взял бразды правления банком в свои руки, хотя был ещё довольно молод, и не получил, почти никакого серьёзного образования. Как и дядя, он всего себя посвятил работе, и жениться не торопился. Мы были с ним почти ровесниками, но я его совсем не знал, слишком разные у нас были круги общения. Мы регулярно «встречались» с ним только в одном месте: в «списке самых завидных женихов Медиленда», который периодически публиковался в газетах. Я попадал туда из-за происхождения, а он – из-за капитала.
Этот список первым из нас двоих покинул я, женившись на твоей маме. А вскоре у нас произошло событие, возможно и не совсем значительное, но всё же такое, о котором говорил весь город.
Было у нас тогда кабаре «Конфетка». Так, ничего особенного. Особой популярностью не пользовалось, хотя и имело постоянных посетителей – любителей подобного вида отдыха. Я в их число, как ты понимаешь, не входил.
И вот однажды весь город оказался заклеен афишами, которые сообщали, что в кабаре «Конфетка» можно увидеть и услышать неповторимую и незабываемую мадемуазель Зелёную птичку. С афиш на зрителя смотрела девица в причудливом зелёном одеянии. Я не обратил ровным счётом никакого внимания на это известие о появлении очередной «звезды», поскольку хорошо понимал, что основная цель подобных афиш – заманить в заведение новых клиентов.
Но в этот раз я ошибался. Вскоре о Зелёной птичке говорили все и повсюду. Те, кто её уже успел увидеть и услышать, отзывались о ней, как о чуде, о феномене, с которым обязательно надо познакомиться. Народ хлынул в кабаре «Конфетка» рекой, купить билеты было невозможно. Я относился ко всей этой шумихе скептически, но твоя мама заинтересовалась и попросила меня сводить её на представление. Я был готов сделать для неё всё, что угодно, а не только вытерпеть вечер в кабаре. Поэтому я приложил усилия и вскоре смог достать билеты на двоих за отдельным столиком.
Предчувствия меня не обманули. Было очень шумно, душно, накурено. Было слишком много подвыпивших и просто пьяных. И весьма посредственная программа. Конечно, любителям полуголых девиц, лихо отплясывающих канкан, было на что посмотреть. Но меня подобные зрелища не увлекали, и я посматривал украдкой на часы, торопя время до окончания представления. Твоя мама тоже скучала.
И вот, ближе к концу программы, зал вдруг погрузился в полумрак. Я заметил, что музыканты отложили свои инструменты и сели. А на смену им вышли девушка со скрипкой и юноша с флейтой.
На сцене выделялся только круг, освещенный софитами. В нём показался конферансье и жестом призвал публику к тишине. Когда всё затихло, он торжественно произнёс:
– Дамы и господа, внимание! Сейчас вы услышите и увидите нашу незабываемую и неповторимую мадемуазель Зелёную птичку!
Когда замолкли восторженные аплодисменты, вызванные его словами, конферансье добавил:
– Мадемуазель Зелёная птичка исполняет только одну песню и на бис её не повторяет!
Сцена опустела, а скрипка и флейта заиграли какую-то мелодию, простую, но одновременно очень изысканную, нежную и грустную. Всё это так контрастировало с тем, что звучало в этих стенах ранее, что я просто замер от удивления. Думаю, то же самое ощущали и другие зрители. И вот на сцене появилась исполнительница. Она сделала несколько грациозных танцевальных па и запела. И тут я понял, почему по ней сходит с ума весь город. Голос у неё был не особенно сильный, но такого удивительного чистого, светлого, я бы сказал хрустального тембра слышать мне не приходилось ни до, ни после. Песенка была, скорее всего, обработкой какой-то народной песни. Это был разговор девушки с зелёной птичкой. «Зеленая птичка, моя единственная подружка, как мы с тобой похожи! Ты сидишь в клетке, томишься в неволе, мечтаешь о синем небе и просторе. А я сижу в своей светёлке, томлюсь по моему любимому. И ты никогда не полетишь навстречу солнцу, потому что у тебя подрезаны крылья, а я никогда не устремлюсь навстречу милому, потому что завтра меня выдадут замуж за постылого старика!»
Песен с таким содержанием в народе сложено немало, много женских судеб было разбито безжалостным произволом родных. Но никогда эта незамысловатая песенка не произвела бы на слушателей такого впечатления, если бы не исполнительница. Как она этого добивалась, я не понимаю до сих пор. Это был какой-то гипноз. Хотелось немедленно открыть дверцу клетки и выпустить бедную птичку, хотелось вырвать несчастную девушку из рук корыстолюбивых родителей и помочь ей соединиться с возлюбленным. Я уже не обращал внимания на нелепый наряд, состоящий из огромного количества зелёных блёсток и зелёного же полупрозрачного шёлка, на султан из перьев на голове. Я видел перед собой только несчастную девушку со сломанной судьбой.
Когда выступление закончилось, и в зале снова зажёгся свет, на исполнительницу обрушились шквал рукоплесканий и море цветов. Ими была усыпана вся сцена. Когда восторги поутихли из-за столика, стоящего к сцене ближе других, поднялся человек примерно моих лет. Он был не слишком высок и откровенно некрасив, но зато великолепно одет и держался с непередаваемым достоинством. Публика замерла, явно ожидая увидеть нечто интересное. Человек повелительно махнул рукой, и двое служителей сгибаясь от тяжести, вынесли на сцену огромную корзину с экзотическими цветами. Тяжесть корзины наводила на мысль, что в ней не одни только цветы. Певица присела перед дарителем в глубоком реверансе, а тот поймал её руку, почтительно поцеловал, а затем ловко защёлкнул на запястье браслет с такими огромными изумрудами, что я в первую секунду решил, что это подделка. Певица наклонилась ещё ниже и поцеловала поклонника в щёку. Зал взревел от восторга, а осчастливленный поцелуем дивы поклонник, обернувшись к залу, провозгласил:
– Дамы, господа, прошу выпить за здоровье мадемуазель Зелёной птички! Я угощаю!
И сейчас же между столиков устремились официанты с подносами, разнося бокалы с шампанским.
Вскоре программа закончилась, и публика стала расходиться. На выходе мы столкнулись с одним знакомым, и твоя мама спросила у него, не знает ли он, кто тот щедрый поклонник Зелёной птички?
– Ну как же, знаю, – ответил он, – это сын младшего компаньона «Терс и компания», Теодор. Ежедневно здесь бывает, совсем голову потерял, если так будет продолжаться, их банк вылетит в трубу.
Далее события развивались по сценарию плохой мелодрамы. До отца влюбленного Теодора дошли слухи о безумствах его отпрыска. Он нанял осведомителя, и слухи более чем подтвердились. Банкир вызвал сына на ковёр и устроил ему головомойку. Он упрекал его в мотовстве, а также и в подрыве престижа и доброго имени банка. Из-за него все они становятся посмешищем и притчей во языцех.
Теодор нисколько не испугался отеческого гнева. Он согласился, что история, действительно, затянулась, и он намерен в ближайшее время положить ей конец, а именно, он собирается сочетаться с Зелёной птичкой законным браком.
Отца едва не хватил удар при этих словах. Ходили упорные слухи, что величайшей мечтой банкира было удачно женить сына. И это «удачно» означало вовсе не богатство невесты, а её положение в обществе. Ему хотелось породниться с каким-нибудь аристократическим семейством, чем он мечтал окончательно предать забвению все воспоминания о неблаговидном ростовщическом прошлом семейства.
И вдруг Теодор, на которого возлагались эти честолюбивые надежды, собирается поставить на биографии ещё одно тёмное пятно, женившись на певичке из кабака! Нет, такого мезальянса отец допустить не мог.
Он пригрозил отпрыску, что если тот ослушается запрета и женится против воли родителей, то будет отстранён от дел и лишён наследства.
– Это ваше право, – гордо ответил Теодор и удалился.
Вскоре все газеты взорвались новостями: наследник династии Терсов женился на актрисе кабаре «Конфетка» Сильвии Римо, выступавшей под псевдонимом Зелёная птичка. Сообщали, что он заплатил огромную неустойку за разрыв контракта с кабаре. Также всячески смаковался скандал, который разразился в семействе Терсов: отец уволил сына с должности управляющего и вычеркнул его из завещания.
Журналисты соревновались друг с другом в том, кто раскопает больше скандальных фактов о прошлом новоиспечённой госпожи Терс. Выяснилось, что она была иностранкой, но доподлинно не удалось узнать: француженкой ли, итальянкой или швейцаркой. Также было не совсем понятно, как она оказалась в Медиленде. Упорно передавались из уст в уста слухи, что она влюбилась в какого-то военного и убежала с ним из дому. Возлюбленный завёз Сильвию в нашу страну и, так и не женившись, исчез, бросив её на произвол судьбы. Оставшись в чужой стране без жилья и без денег, она вынуждена была искать хоть какую-нибудь работу. Судьба привела её в кабаре «Конфетка», где она приглянулась хозяину. Девушка, по его мнению, не подходила на роль исполнительницы канкана, тем более не хотел он видеть её в роли посудомойки. Хозяин кабаре был женат, имел уже взрослых детей, и менять в своей жизни ничего не собирался. Но и отпустить девушку не желал, поэтому снял для неё маленькую квартирку, и сделал своей содержанкой. Неизвестно, тяготила ли её эта роль, но только она часто распевала вполголоса песню о несчастной Зелёной птичке.
Хозяину кабаре песенка показалась любопытной, а голосок Сильвии свежим и оригинальным. Он вдруг подумал, что из этого можно сделать номер, способный тронуть сердца, сыграв на контрасте с разудалым весельем. Он пригласил композитора, чтобы на основе незатейливой песенки создать хит, затем поэта, чтобы придать больший драматизм простым словам песни. И, наконец, пригласил опытную певицу и хореографа, чтобы они в короткое время сделали из обычной девушки актрису.
Интуиция не подвела хозяина кабаре. Успех был ошеломляющим. Деньги потекли в карман хозяина «Конфетки» рекой. Он благословлял тот день и час, когда в двери его заведения робко зашла миловидная, скромно одетая девушка.
И конечно, когда Сильвия покинула кабаре, этот источник дохода иссяк. Но что тут можно было сделать?
Венчание Теодора Терса и Сильвии Римо прошло почти незаметно. Родных и друзей на свадьбе не было, так сложились обстоятельства, а газетчики о дате бракосочетания вовремя не пронюхали. Для молодой семьи новоиспечённый муж снял довольно скромную квартиру. Ведь значительную часть своего личного состояния он истратил на красивое ухаживание и уплату неустойки. Не могу сказать, была ли довольна его молодая жена тем, что замужняя жизнь оказалась не совсем такой роскошной, как ей, возможно, представлялось.
Впрочем, опала длилась не слишком долго. Во-первых, дела в банке сразу пошли плохо. Младший компаньон не обладал той деловой хваткой, которой в полной мере владели его старший брат и сын. А потом все газеты торжественно объявили, что у четы Терсов родилась дочь, которую назвали Иоллой. Теодор уведомил родителей об этом радостном событии письмом, в котором спрашивал, не хотят ли дедушка и бабушка познакомиться с новорождённой внучкой? Поколебавшись, они ответили согласием.
Крохотная девчушка растопила лёд в сердцах стариков, произошло примирение, а затем и восстановление Теодора Терса во всех правах. Банк «Терс и компания» снова стал успешно развиваться, и в семье наступили мир и согласие. Впрочем, ненадолго.
Скажу тебе, что у Сильвии Терс действительно был незаурядный дар перевоплощения.
Как-то мы с твоей мамой пошли в театр и увидели там чету Терсов. Трудно, даже невозможно, было узнать в роскошной красавице певичку из кабаре. Величественная и невозмутимая светская львица обращала на себя всеобщее внимание. Она проплывала мимо людей, ни на кого не глядя, с полуобнаженных плеч ниспадала, словно мантия королевы, белоснежная меховая накидка, оттеняющая мягкий блеск атласного платья, на шее переливалось бриллиантовое колье. Сама Сильвия больше всего походила на прекрасную мраморную статую. Теодор Терс, как всегда великолепно одетый, взирал на свою супругу снизу вверх (потому что был на полголовы ниже её) с нескрываемым восторгом и обожанием. Честно говоря, я порадовался за них. Каждый получил то, что хотел: Сильвия – роскошную жизнь, Теодор – счастье обладать любимой женщиной.
А потом произошла в жизни банкира самая настоящая трагедия.
Каждое лето Терс вывозил семью на какой-нибудь модный курорт. И вот, когда Иолле исполнилось три года, они снова оказались на берегу океана, среди пальм и магнолий, яхт, ресторанов и всевозможных развлечений в фешенебельном номере самого дорогого отеля. Через какое-то время Терс получил срочную телеграмму из банка, оповещавшую о неожиданном затруднении, требующем его личного присутствия. Банкиру не хотелось прерывать отдых жены и дочери, и он решил оставить их на несколько дней одних, пообещав вернуться, как только исправит ситуацию. Прибыв в банк, Терс с удивлением узнал, что там всё благополучно, и телеграммы никто не посылал.
Проклиная шутника, банкир сразу же направился в обратный путь. Служащие отеля, как только он появился в дверях, со смущением объявили, что, возможно, в их номере не всё благополучно. На двери висит табличка «Не беспокоить», поэтому никто не решается зайти. Но из номера периодически доносится детский плач. Полный дурных предчувствий, банкир ворвался в номер. Навстречу к нему выбежала заплаканная малышка. На столе лежала записка: «Не ищи меня. Я полюбила другого. На развод подам сама. Прощай».
Я не могу представить себе, что почувствовал Теодор Терс, прочитав эти слова. Говорили, что он учинил расследование и выяснил, что его супруга убежала с профессиональным жиголо, роман с которым разыгрывался прямо за спиной у ничего не подозревающего мужа. Узнав это, Терс, хотя и был зол на жену, немного успокоился. Он был уверен, что супруга, привыкшая к обеспеченной жизни, недолго протянет с небогатым любовником. Рано или поздно вернётся с повинной. Ну а он немного посердится и простит.
Но Сильвия оказалась хитрее. Через несколько недель из-за океана пришло её заявление о разводе. Дело велось через адвоката, и Терсу не удалось пообщаться с беглянкой. А когда развод всё же состоялся, его ждал новый удар. Газеты оповестили о сенсационной новости. Сильвия Терс сочеталась законным браком с американскими мультимиллионером. Это ничего, что молодожён давно разменял седьмой десяток. На фотографиях он выглядел весьма достойно, обнажая в улыбке безукоризненно белые фарфоровые зубы. Как видно, жиголо был просто посредником, подставным персонажем, нанятым для того, чтобы запутать следы.
С тех пор жизнь Теодора Терса круто изменилась. Вся его любовь сосредоточилась на одном человеке – его дочери. Он боготворил Иоллу, баловал её, жил и работал ради неё. И, конечно, воспитывал её в соответствии со своими жизненными представлениями. Так Иолла и росла в полной уверенности, что купить можно весь мир. Не знаю, что она думает о матери, как к ней относится. Полагаю, это величайшее несчастье сознавать, что родная мать навсегда бросила тебя ради выгоды. Так что тут её можно только пожалеть. А насчёт её упорного желания заполучить тебя во что бы то ни стало, я думаю, что тут могут быть две причины. Первая: Иолла не привыкла к отказам. Поэтому настоять на своём для неё дело принципа. И вторая: возможно, Теодор Терс перенял от отца мечту породниться с семейством, чья безупречная репутация складывалась веками, попасть в высшее общество. Мне неприятно вспоминать, как он разговаривал со мной во время моих посещений банка. Этакая смесь угодливости и презрительной усмешки. Думаю, эти мысли он внушил и своей дочери.
