Людмила Георгиевна Головина
Тайна замковой горы
84. Купр
Пора было ложиться спать, но граф всё сидел за столом, машинально перебирая разные бумаги, мысли его были очень далеко. Он размышлял о Руби и не мог прийти ни к какому выводу.
Похоже, что этот странный маленький человечек просто надул их. Прошло уже восемь дней с тех пор, как они попрощались возле пещеры, но от него ни слуху, ни духу. Наверное, он тогда спрятался от них, а потом удрал с камнем. А зачем, собственно, ему камень? Впрочем, мы же ничего об этом камне не знаем. Откуда внутри свет? Возможно – это редчайший малоизученный минерал, и Руби надеется выручить за него хорошие деньги… Но тогда, спрашивается, откуда он вообще о нём узнал? Камень шестьсот лет лежал в тайнике, и никто из живущих ныне его не видел. Нельзя же всерьёз воспринимать рассказы о детях горы, о древних переселенцах и тому подобном! Но, с другой стороны, на обратном пути граф задавал Руби много вопросов, касающихся имён, дат, событий далёкого прошлого. Граф записал ответы, а по приезде всё проверил. И что же? Все сведения полностью подтвердились! Не может же простой мастеровой знать историю лучше, чем он, профессор, автор книг, посвятивший изучению вопроса всю свою жизнь! И что делать со многими вещами, необъяснимыми с точки зрения науки: с изменениями размера, с невидимым островом, с непонятными Девами воздуха, с удивительным представлением на море? Неужели всё это гипноз? Но Валент Вундерстайн тоже побывал на этом острове, есть его письменное свидетельство. А как объяснить то, что на проявленной пленке отсутствовали кадры, отснятые на острове? То есть, не совсем отсутствовали, а запечатлели однообразную морскую поверхность. И плёнка вовсе не была засвечена. Все кадры получились прекрасно. Вот только острова на них не наблюдалось. Как ни вспомнить приказ Гелиселии, что фотоаппарат «должен забыть всё»?
В общем, впервые в жизни ясный рациональный ум профессора Вундерстайна беспомощно буксовал на одном месте.
И впрямь, было уже поздно, пора ложиться спать. Поль ушел час назад, наверное, он уже видит сны. (На самом деле Поль не спал, а уже в который раз, перечитывал последнее письмо Полины, которое получил на следующий день по приезде. В нём она писала, что раскопки заканчиваются и они выезжают в столицу. Там несколько дней будут оформлять результаты экспедиции. Полина предупреждала, что больше писать не будет, потому что не уверена, что письма успеют дойти. Сильнее всего в этом письме Поля радовало то, что Полина сама назначила ему встречу: второго сентября в Восточном парке в три часа дня на нашей скамейке (она так и написала: «на нашей»!) Значит помнит об их единственном свидании и ждёт встречи. Поль был счастлив, и считал часы до отъезда в столицу).
Микельса удалось уговорить пойти к себе полчаса назад. И вот сейчас, когда граф совсем было собрался покинуть кабинет, вдруг раздался гулкий и довольно громкий стук – судя по звуку, стучали во врата главного портала. Это было странно, потому что абсолютно все знали, что главные двери не открывались уже много лет, а около той двери, через которую все заходили в замок, был электрический звонок. Да и время было позднее, первый час ночи. Визиты в это время не наносят. Значит, что-то случилось. Граф подошёл к двери кабинета и выглянул в коридор. Он услышал шарканье домашних туфель Микельса, звук открываемого замка, скрип дверных петель, а затем два голоса: один, безусловно, дворецкого, а другой – совершенно незнакомый.
– Микельс, кто там? – крикнул граф.
Дворецкий появился перед ним в домашнем халате, накинутом поверх пижамы, извинился за свой внешний вид, а потом пояснил, что на встрече с графом настаивает какой-то странный посетитель, чудно́ одетый и странно себя ведущий, явно не совсем нормальный. Он уверяет, что граф ждёт его и будет рад встрече. Дворецкий пытался объяснить, что время позднее, хозяева отдыхают, пусть посетитель придет завтра, но тот продолжал настаивать.
– Он как-нибудь отрекомендовал себя? – спросил граф.
– Да, сказал, что его зовут Купр, и что имя его известно вам, ваше сиятельство. А ещё, смешно сказать, заявил, что он – отец Руби. А сам моложе его будет, да и непохож. Единственное сходство, что он тоже ростом невелик…
Но граф, услышав имя Купр, приказал Микельсу немедленно пригласить гостя в кабинет, а потом бежать за Полем, разбудить его, если тот уже спит, и передать, что пришёл Купр.
Микельс отправился выполнять распоряжения графа, не переставая про себя возмущаться странными знакомствами и секретами, которые завелись у господ.
Поль, как уже было сказано, ещё не спал, и прислушивался к звукам, доносившимся снизу. Как только было произнесено имя «Купр», Поль вскочил и с такой скоростью устремился вниз по лестнице, что чуть не сбил Микельса с ног. Дворецкий тоже отправился к кабинету, но не зашёл, а остался снаружи и стал ожидать распоряжений.
Когда в кабинете появился гость, граф понял, что Микельс совершенно точно описал незнакомца. Никогда ему не приходилось видеть столь необычного человека (если тот был человеком). Роста он действительно был невысокого, разве что совсем немного повыше Руби. Но зато был необыкновенно широк в плечах, отчего его фигура казалась почти квадратной. На посетителе было какое-то странное одеяние, длинное и блестящее, по крою похожее на рубаху, поверх которой располагались различной ширины полосы ткани, то переплетающиеся между собой, то собранные сложными складками. На плечи был накинут плащ, закреплённый у шеи причудливой фибулой. Когда граф пригляделся, он понял, что весь наряд незнакомца сплетён из тончайших металлических ниток и цепочек с обильным включением мелких самоцветных камешков. Всё это одеяние позванивало и сверкало. Образ дополняла окладистая широкая и длинная борода темно-каштанового цвета с рыжеватым оттенком и такая же буйная шевелюра. Вся эта растительность была уложена самым тщательным и необычным образом. Одни пряди были заплетены в косички, украшенные бусинками, другие перевиты металлическими нитями.
Глаз не было видно: их заслоняли большие солнцезащитные очки, совершенно неуместно выглядевшие ночью. Сперва графу показалось, что это очки Руби, но позднее он понял, что они имеют ряд отличий.
Граф и посетитель несколько секунд разглядывали друг друга, а потом гость поклонился (немного неуклюже) и произнёс неожиданно звучным (по сравнению с глуховатым голосом Руби) голосом:
– Второй человек! Меня внутри наполняет радостное ощущение! Сияние – это ты? Я назвал первого человека сияние, но он сказал, что неправильно! Он отнёсся строго, понимаю, что не знал обо мне. Почему не имел этих знаний?
Граф не успел ничего ответить, потому что в этот миг в кабинет ворвался Поль и в удивлении замер на пороге.
– Вот, Поль, – промолвил граф, – наш гость, господин Купр, ты о нём знаешь от Руби. Господин Купр, это мой сын – Поль.
– Третий человек! – воскликнул Купр. – Сегодня безмерное счастье! Уже видел три удивительных человека! Ты тоже имеешь сына! – обратился он к графу. – Мы счастливые! Мой мальчик – самый прекрасный в мире сын! Он сделал сначала плохое, был глуп, но виноват я, плохо дал воспитание и познание. Но потом сделал упорством и много лет ожиданием исправление своей ошибки!
– Как дела у Руби? – спросил Поль. – Мы его ждали все эти дни.
– Странно зовёте – Руби, я нарек – Руб! Но это, верно, обычай человеков. Не против. Рубу не дал веления выйти Прим. Для исправления своей промашки должен помогать оживлять. Ещё Прим велел, чтобы те, что уже ожили, постигали обучением Руба язык человеков. Я хорошо освоил? Знаю много слов, но ещё нет опыта, какие когда брать. Надо послушать, скоро постигну. Когда все братья получат назад свои жизни, Руб будет прощён.
Мой мальчик сказал, что сначала он потерял надежду сидел долго около Прима, но тот всё был камень. Горькое чувство было внутри Руба. Надежда ушла. Но потом камень, который был Примом стал превращаться. Очень медленно. Что сказал Прим Рубу, когда снова стал первым сыном горы не знает никто. Но я думаю, Руб получил полезное. Потом они оживили Аура, Арга и меня. Как удивительно было это видение лица моего сына надо мной! Он просил у меня простить его. Мог ли я отказать, ведь он – единственный и любимый сын. Все мы имели большое изумлении, когда Руб сообщил, что Внешний мир стал иным, что он населён племенем человеков, что человеки тоже стали иными, что мы можем больше не бояться друг друга. Прим всё же велел держать себя осторожными. Поэтому пришёл, когда темно!
Меня послал Прим. Руб дал знание, что скоро покидаете эти места. Но у нас огромная благодарность. Поэтому хотели бы взаимное благо сделать для человеков из этого обитания! – и Купр обвел рукой стены, как бы указывая на то, что обитанием он называет замок.
– Сколько я был удивлён, – продолжал Купр – Человеки мудро не стали долбить пещеры и гроты, а из камней создали на вершине горы её продолжение, пустое внутри, и живут в нём! Это великая выдумка! Когда я вышел во Внешний мир, был поражён, какие изменения! Деревья почти все исчезли, звёзд на небесном куполе стало намного меньше, но как удивило – они оказались на земле и в этом обитании, – и Купр указал на электрическую лампочку в настольной лампе.
– Это не совсем так, – заметил граф. – Звёзд на небе не убавилось, просто их стало хуже видно, потому что кругом появилось много других источников света. Мы освещаем наши дома и улицы электричеством.
– Большая мудрость! Это пока непонятное для меня. Но обязательно смогу уяснить. Человек придумал много, нам нравится, и мы подражаем! Вот! – Купр обвёл руками своё одеяние. – Мы имели одежду – удобно – хорошо. Руб сказал: Люди придумали одежду – чтобы красиво! Мы согласились, надо делать – что на себе – красиво. Стали творить разное. Смотрите, это сделал я. Пока скоро-быстро, чтобы сделать встречу с человеками, вами! Всё равно доволен, не как обычно. Ещё Руб объяснил – яркий свет глазам помеха, можно сделать вот – он указал на очки, – дымчатый топаз, золото и медь вместе – вот, сделал, как у Руба. И все братья делают. Все хотят.
Я скажу главное, зачем послан. Прим хочет взаимно отплатить вам очень хорошее. Вы добровольно отдали камень, это – вернули нам жизни. Поэтому – отплатим. Руб сказал, лю́бите это обитание, называемое замок. Но обитание стало уже старо, надо вернуть как раньше. Затем, человеки любят разные условия для их жизни – вода, тепло, разное другое. Всё это легко сделаем. Руб помнит всё, знает, каким было обитание, когда было новое, расскажет, мы сделаем. Сделаем удобное для людей, что живут в замке, сделаем красивое. Мы любим делать красивое, нам это даст радость. И новое делать – для нас тоже радость. Надо только, чтобы вы пожелали.
– Не знаю, – неуверенно проговорил граф. – Мы как-то к этому не готовы, да и неудобно вас затруднять.
– Любим делать новое, любим делать красивое! Доставляет радость. Не должно быть переживаний, ничего не сделаем плохо. Руб понимает, что надо, а что нет. Если согласны, придем завтра, всё вы скажете, что хотите. Ещё небольшие дары от Прима. Он не выходит из горы никогда, я его сын, он просил вручить.
С этими словами Купр достал откуда-то из недр своего фантастического одеяния… знакомый радужный мешочек и передал его графу. Тот открыл и изумился ещё больше:
– Это же наш… то есть ваш камень. Руби сказал, что он больше никогда не покинет гору. Что всё это значит? Вы его возвращаете? После того, что произошло?
– Не совсем ты прав, сияние, – улыбнулся Купр. – Очень сильно, неотличимо похож, есть и свет изнутри, но другой, сделанный Примом. Нет оживляющей силы. Просто камень. А мешочек тот самый, пусть будет ваш. Прим уже сделал новый. У вас ведь было чуть сожаление, что камень не ваше владение? Прим решил утешить.
Затем Купр вытащил откуда-то две круглые подвески, в ушки которых были вдеты узкие, переливающиеся всеми цветами ленты, соединённые в кольцо без какого-либо шва или узла.
– Руб сказал, когда люди делают другим хорошее, их обычай награждать такими кружочками, это называют медали. Прим сделал в благодарность для вас. Письменно написать не могли, но имеем знаки, выражающие благодарность. Они здесь. Граф и Поль пригляделись: поверхность медалей была действительно испещрена какими-то непонятными значками.
– Можно надеть сюда, – Купр показал на шею. Поль сразу же последовал его совету, граф же сжал медаль в кулаке.
– Где умное животное, называемое Кот? – поинтересовался Купр.
– Он на кухне. Принести?
–'Хочу увидеть.
Поль сбегал на кухню и вернулся с Котом (к удивлению Микельса, который по-прежнему ожидал в коридоре).
В первый момент, попав в кабинет, Кот спросонья даже испугался незнакомца, но потом вдруг почуял, что от того исходит тот же запах, что и от Руби, и взволнованно замяукал.
– Не стоит волнения, – обратился к нему Купр. –Твой друг жив-здоров. И имеет большую благодарность тебя за помощь. Увидишь его ещё. Не надо переживания. Наш самый главный сделал для тебя вот это. Подойди.
Купр наклонился и надел на шею Кота радужный ошейник с такой же медалью, что были у графа и Поля, только чуть меньшего размера. Кот в знак признательности потёрся о ноги Купра и помурлыкал.
– Ну вот, сделал, что поручили. Завтра приду, возможно с Рубом, скажете, что решили. Сейчас прошу ответа ещё на вопрос, который удивил. Почему первый человек не знает ничего? Руб сказал, что просил тайну, кроме членов семьи.
– Он не считается членом семьи, у него другое семейство.
– Понять не могу. Племя одно – человек. Жизнь в одном обитании, как утаить? Думаю, скажите ему всё, и другим таким же.
– Хорошо, – ответил граф.
Купр отправился к выходу.
– Большое количество дел в горе, – пояснил он. Прим просил не делать большой задержки во Внешнем мире.
Когда дверь за гостем закрылась (граф и Поль проводили его до выхода), старший Вундерстайн обратился к дворецкому, стоявшему с мрачным видом за их спинами:
– Микельс, я знаю, что вы затаили на меня обиду за то, что я не вполне был с вами откровенен…
– Что вы, ваше сиятельство, разве я имею право обижаться!
– Обиделись, Микельс. Но я был связан обещанием и не мог его нарушить. Сейчас я получил разрешение на то, чтобы рассказать вам всё. Прошу вас завтра после завтрака собрать всех домочадцев в кабинете, чтобы я познакомил их с не совсем обычными фактами, в которые сам верю с трудом. А сейчас время позднее, поэтому все идите спать.
И граф, сам подавая пример, отправился в спальню.
85. День признаний и решений
Обитатели замка проснулись чуть свет. Одним хотелось сбросить груз вынужденного молчания (всем известно, что секреты хранить нелегко!), другим не терпелось узнать, что за тайны завелись у господ.
Завтрак прошёл очень быстро. После него все устремились в кабинет и слово взял граф Вундерстайн. Начал он свою речь с признания в том, что утаил от всех кроме сына, одну небольшую вещь, хранившуюся в шкатулке. И достал камень. Камень и мешочек, в котором тот хранился, передавали из рук в руки, с удивлением рассматривали необычную ткань, недоумевали по поводу искры, мерцающей внутри камня.
А дальше граф поведал совершенно невероятную историю, которая больше походила на сказку. Микельсы всецело доверяли своим хозяевам, но и у них временами мелькала мысль, что их сиятельство немного не в себе, раз серьезно говорят такие вещи. Дворецкого более всего поразил рассказ Руби, из которого следовало, что предки Микельсов, начиная со Светляка, с самого начала были рядом с предками хозяев замка. Это подтверждало его убеждённость в древности своего рода и его причастности к истории замка.
Закончил свой рассказ граф вчерашним визитом Купра, который разрешил посвятить в тайну всех обитателей замка. С условием, что от посторонних тайну надо хранить.
– Я думаю, – подвёл итог граф, – у нас ещё будет время, чтобы поподробнее обсудить всё, о чем я вам рассказал. Сейчас надо подумать о другом. Нам надо принять решение, можно ли доверить реставрацию замка… э-э-э… родственникам Руби. Как вы думаете, можно ли положиться на них? Не придется ли нам пожалеть о том, что мы разрешили им хозяйничать в замке?
С одной стороны, если всё, что я вам поведал, правда, то лучших реставраторов нам не найти. Они хорошие, а, вернее сказать, талантливые, мастера, обладающие умениями, недоступными людям. У Руби прекрасная память, замок строился у него на глазах, и никто не может точнее сказать, как замок выглядел в разные эпохи, и с достоверностью воспроизвести внешний и внутренний вид.
Но с другой стороны, это существа с совершенно иным образом жизни, иным мышлением. Не получится ли, что они сделают что-то в соответствии со своими представлениями и безвозвратно всё испортят?
– Папа, – решил выразить своё мнение Поль, – вспомни, на «Фортуне» именно Руби вовремя принял меры, а то бы яхта уже лежала на морском дне и, кто знает, и мы тоже.
– Ох, на приведи, Господи! – прошептала Фанни.
– Потом, на острове, – продолжал Поль, – если бы не Руби, кто знает, не остались ли бы мы до конца дней пленниками в этом чудесном уголке природы в обществе прекрасных, но не слишком дружелюбно настроенных существ? И, наконец, если бы Купр не явился, мы бы просто никогда о них больше ничего не узнали. Мы бы уехали на зиму, и тогда в опустевшем замке жители горы и так могли бы делать всё, что угодно. Я думаю, Рубу и его соплеменникам можно доверять.
– Ваше сиятельство, – подал голос дворецкий, – если мне будет позволено высказать своё мнение, я бы тоже выступил за Руби, ну, или Руба, не пойму теперь, как его правильно называть. Я его всю жизнь знаю, хоть и не близко, но никогда никакого зла, никакой подлости от него не видал. Да и все скажут: услужливый, работящий, не жадный, и руки золотые. И знает он, как всё раньше было устроено. Чем чужаков звать, лучше Руб с его семьёй пусть всё делают.
Сыновья Микельса в то время, пока их отец говорил, согласно кивали головами.
– Ну что же, я немного сомневался, но ваши доводы меня убедили. Теперь нам надо решить, какие помещения и в каком объеме должны подвергнуться реставрации, а какие не трогать. Высказать пожелания насчёт жилых комнат, отобрать вещи, которые необходимо сохранить в неприкосновенности, например, невестины сундуки, книги, различную утварь. Распределим обязанности. Мы с сыном составим общий план работ, пропишем основные требования. Вы, Микельс, вместе с сыновьями обдумайте всё, что касается жилых и подсобных помещений. Я не думаю, что наши, так сказать, подрядчики, смогут полностью благоустроить их по городским стандартам. Хорошо, если им удастся восстановить неработающие камины и как-то решить проблемы с водой. Хотя последнее маловероятно. Времени у нас остаётся очень мало, поэтому приступим. После обеда соберёмся здесь же и поделимся мнениями.
Много напряжённых дней пережили за это лето обитатели замка. Им было не привыкать решать сложные задачи. Но сейчас их поджимало время. Завтра с утра надо было возвращаться в столицу, если только Поль не хотел опоздать к началу занятий. А он этого категорически не хотел.
Осматривать заново все помещения замка не было необходимости – любой из его обитателей мог обойти их с закрытыми глазами. Решено было полностью сохранить самую старую часть замка, по возможности вернув ей тот вид, который та имела во времена Битвы при перевале. Также, хотелось бы восстановить обрушившиеся от времени крепостные стены и сторожевую башню. И уж совсем прекрасно было бы сделать новый подъемный мост и ров, через который он был переброшен в былые времена, пусть даже этот ров будет без воды. Граф, как уже говорилось, мечтал открыть старую часть замка для свободного посещения, чтобы все желающие могли познакомиться с редким образцом средневековой архитектуры. А для этого было бы прекрасно восстановить тот вид замка, каким он был в старинные времена.
Поль предложил перенести гараж в какое-нибудь другое место, а в старом помещении восстановить конюшню, где на протяжении столетий держали лошадей хозяева замка. Тогда её тоже можно было бы включить в экспозицию.
Пристроенное в позднее время крыло, где жили господа и слуги, а также прилегающую к нему кухню было решено оставить без существенных изменений, разве немного подновить помещения и прочистить дымоходы, ну это, если останется время. Графу не очень-то нравилось, что строители этого флигеля в свое время не особенно старались добиться гармонии с основной, древней частью замка, поэтому прилепившееся сбоку строение, нарушало средневековый стиль, но тут уж было ничего не поделать. Несколько помещений договорились совсем не трогать, и в них было решено перенести все те вещи, которые надо было сохранить. Ещё несколько самых больших комнат, прилегающих к древней части, граф решил отдать под будущую музейную экспозицию. Здесь он, в частности, собирался выставить результаты предстоящих раскопок, а также коллекцию «невестиных сундуков» и другие предметы, представляющие исторический и художественный интерес.
Что касается госпожи Микельс, то она высказала единственное пожелание: если это не очень сложно, провести на кухню воду.
Обменявшись мнениями, после обеда все приступили к переносу вещей.
Гости из горы пришли пораньше, чем вчера – как только стемнело. На сей раз Купр пришёл с Рубом, которого Прим отпустил на несколько часов из горы специально для такого случая. Надо ли говорить, что и Вундерстайны, и Микельсы рады были его видеть.
Но, наверное, больше всех обрадовался Рубу Кот. Он стремглав кинулся к своему другу, который был рад встрече ничуть не меньше, и до конца визита Кот не слезал с рук Руба.
Что-то изменилось в Рубе, и это «что-то» было выражением спокойствия и облегчения. Люди в таких случаях говорят: «У него гора с плеч свалилась». Стало понятно, как угнетала Руба неизвестность, как давило чувство вины, как устал он скрывать ото всех свою истинную сущность. Одет он был как обычно.
–Вот, –пожаловался Купр, – сын не захотел надеть ничего красивого. Говорит, что привык к такому.
Но зато на Купре было новое одеяние. Поль никак не мог понять, что оно ему напоминает, пока его не озарило: ну, конечно же, это пижама и халат Микельса. Видимо, одежда открывшего ему дверь дворецкого, настолько поразила Купра, что он решил изготовить себе такую же. Однако, он дал волю фантазии и художественно преобразил домашний наряд. Пижамная пара расцветкой напоминала малахит, а халат был цвета старой бронзы с ярко-красными узорами.
Однако, любоваться на экзотические наряды времени не было, поэтому, обменявшись приветствиями, сразу приступили к делу
Сразу стало понятным, что главный собеседник в этом разговоре – Руб. Он со знанием дела обсуждал различные стороны будущей реставрации замка и обустройства жилых помещений. И оказалось, что он вникает в малейшие нюансы предстоящей работы с ничуть не меньшим вниманием, чем граф. Так, он спросил, не угодно ли будет оформить фасад пристроенного крыла здания в одном стиле с остальным архитектурным ансамблем. Потом попросил приобрести качественную древесину для моста и мебели. На последнюю желателен дуб или бук.
– Сейчас в окрестных лесах не осталось подходящих деревьев, – пояснил он. – А даже если бы и были, древесину надо долго готовить: выдерживать, сушить… А главное, нам жалко срубать деревья, ведь они так долго растут, и так быстро уничтожаются…
Руб вздохнул, и Поль подумал, что он вспомнил о лесах, которые когда-то окружали гору, и которые сейчас безвозвратно исчезли.
– За этим дело не станет, – ответил граф. – Скажите только сколько и какой древесины надо. И, простите, я правильно понял: вы хотите сделать и мебель?
– Конечно, –'слегка удивился Руб. – М поы же хотим воссоздать облик замка, каким он был в стародавние времена. А разве можно представить помещения без внутреннего убранства?
Ещё Руб попросил, если это не затруднит, дать им несколько книг, в которых бы описывалось внутреннее устройство современных домов, а также и интерьеры, которые особенно нравятся обитателям замка. Ещё Руб выразил пожелание, чтобы до окончания работ людей в замке не было, но чтобы в городе остался кто-нибудь из слуг, чтобы решать с ним разные вопросы, если таковые возникнут.
– Я останусь! – с готовностью воскликнул Тоби.
Микельс недовольно нахмурил брови:
– Их сиятельство сами решат, кого оставить.
– Хорошо, – сказал граф, – Тоби и в прошлом году оставался. Только надо решить вопрос, где ему жить это время.
– Я думаю, – сказал дворецкий, – в гостинице никто не будет возражать.
На том и порешили. Тоби облегчённо вздохнул. Уж очень не хотелось ему кое с кем расставаться на всю зиму. Но всё устроилось просто замечательно!
Люди и дети горы обошли все помещения замка, ещё раз уточнили, что надо сохранить, что можно снести, а что отстроить заново. Граф попросил, чтобы все предметы, особенно старинные, обнаруженные в ходе работ, сохранялись до его возвращения.
– Да, конечно, – сказал Руб. – Я знаю, как люди любят старинные вещи. Я полагаю, что так они пытаются лучше представить себе, что было в минувшие времена…
Граф и Поль хотели бы подольше поговорить с Рубом. Они только сейчас осознали, что очень привыкли к нему за время их путешествия на остров. Но времени на неспешные дружеские разговоры не оставалось.
После ухода своих удивительных гостей обитатели замка долго не расходились по спальням. Слишком многое им ещё надо было сделать. Да и оказавшись в своих постелях они почти до утра ворочались с боку на бок, прокручивая в уме, всё ли предусмотрено, не забыли ли какой-нибудь важной вещи. А рано утром две легковых машины и микроавтобус выехали из ворот замка. Третью машину ещё накануне отогнали в гостиницу.
Забегая вперёд, надо сказать, что когда через три дня Тоби вернулся из Флизберга с увесистой стопкой книг, то с изумлением увидел, что дорогу в замок перегораживала стена из массивных блоков дикого камня. В стену была вмонтирована невысокая, но очень солидная металлическая дверь, прямо на которой была сделана надпись:
«В замке идут реставрационные работы. По всем вопросам обращаться к господину Тобиасу Микельсу в гостиницу «На огонёк».
И ниже, уже на прикрепленной к двери табличке:
«Господин Тобиас, мы ждём Вас ежедневно через час после захода солнца».
Вечером эта табличка исчезла, но зато дверь при появлении Тоби сразу отворилась, и на пороге возник Руб, который принял книги, поблагодарил, спросил, нет ли каких-то срочных сообщений или поручений. Затем попросил, чтобы Тоби раз в сутки подходил к двери, на случай, если возникнет потребность в каких-то материалах, или если надо будет согласовать какой-то вопрос.
