Н. Д. Аврех
Другая сторона бесконечности
– Почему я не видел, что у меня такая женщина?! – не переставал повторять экс-вождь, разглядывая Риву. – Думал, никчёмная старуха. И вдруг… Это колдовство синерожих?
– Это твоё везение, безмозглый ты дурак, – заметил Антонио.
Стоя на крыльце своего дома, Сэм Длинное Копьё с несказанным изумлением разглядывал жену, не понимая, как мог произойти возврат в далёкое прошлое.
– Просто я теперь красивая, – уверенно произнесла Рива. – Лучше, чем та.
– Лучше, – как эхо откликнулся Сэм.
Она посмотела ему в глаза и твёрдо сказала:
– И ты мне никогда больше не крикнешь "мать, жрать!". Понял? Никогда!!!
– Никогда! – ошалело произнёс Сэм.
Её твёрдый серьёзный тон потряс его больше, чем вернувшаяся молодость. Она может ТАК говорить? Может. А значит, может сейчас повернуться и уйти, исчезнуть. Вернуться в прошлое, из которого она вдруг появилась.
– Ты правда, лучше, чем та – торопливо согласился Сэм. – Что-то кровь волнуется! Вскипает! Вот это женщина! Красива, трудолюбива! С фермы не вылезает. Хорошо готовит. Главное, любит меня, не то, что… А со свихнувшейся на учёбе круглозадой шлюхой пусть теперь мучается Хромоногий – так ему и надо!
Рой Чуткое Ухо всё ещё не пришёл в себя от крайнего изумления. До него очень медленно доходило, что огненнокудрая девушка – его мать. Бросив взгляд на сына, Сэм крикнул ему:
– Чего стоишь, рот разинув! Не видишь, матушка устала и проголодалась! Дуй живо в трактир, неси две миски грибного рагу, две стопки лепёшек горячих с соусом кэжэту, большой кувшин учавы и сладких ойв, да побольше. Скажи, ящик аварисов с грядки за это пришлю. Запомнил, балбес? Как всё притащишь, проваливай обратно барабанить свою музыку.
Рой, так и не придя в себя, ошалело понёсся в сторону трактира. Советник, нежно обнял счастливую улыбающуюся Риву. Не скрывая гордость, он сказал Аису-Ши и Антонио:
– Вот, жена домой вернулась, а вы чего все так удивились?
Крепко обнимая Риву, Советник увёл её в дом. Через так и оставшуюся открытой дверь Антонио услышал:
– Сядь, жёнушка, рядышком, отдохни. Незачем тебе на кухню – дети взрослые, пусть сами справляются.
– Я… у меня… кости из волос вынули. Но я их сохранила! – прошептала Рива.
– Почему-то без них намного лучше, – нежно говорил Сэм. – Я тебя научу водить вездеход, чтоб тебе на ферму пешком не ходить, ножки такие красивые чтоб не уставали.
– Там, наверно, уже сорняков полно! – прошептала Рива, нежно обнимая мужа. – Заросло всё…
– Ну, так что! Комбайн с искуственным интеллектом Дани-инженер обещал наладить. Эта штука быстро с сорняками управится. А хорошенькие ручки не для сорняков, а чтоб муженька ласкать.
– Всё как во сне! – шептала Рива, тая объятиях мужа. – Только мне с комбайном-то не сладить, я ведь женщина.
– Пустяки, грибочек мой сладенький, я тебя научу. Иероглиф пальчиком тронешь – и все дела.
– Ох, муженёчек мой! Рива самая счастливая, поливальную установку бы ещё починить…
– Починю обязательно, как срок отсижу… А фигурка у тебя, как прежде! Грудь совсем, как тогда… прямо кровь закипает… Но ты проголодалась, красавица моя! Сейчас вкусный ужин будет. Подкрепим силы, а после займёмся ещё более приятным…
– Думаю, сегодня ночью Советника можно не караулить, – сказал Антонио Аису-Ша.
Срок домашнего ареста неожиданно стал счастливым временем для Сэма и его жены. На пустыре возле "Молниеносного" Советник по сельскому хозяйству обучал Риву вождению вездехода, получив на это специальное разрешение от Билли. Планы мщения постепенно стушевались, отсупили на дальний план сознания. А потом, со временем и вовсе забылись.
После окончания срока домашнего ареста на очередное заседание Совета вместо Сэма явился никому не известный молодой человек. Узнали его далеко не сразу: без гремучих костей в покрытых сажей волосах и бороде, коротко подстриженный и даже гладко побритый, Советник по сельскому хозяйству выглядел очень молодым. Он и был по возрасту, как его жена, около тридцати лет. Вдобавок на Советнике был свежий деловой костюм вместо замызганного комбинезона. Теперь внешне он не отличался от цивилизованнх людей.
– Наконец-то дикий Советник по сельскому хозяйству приобрёл цивилизованый вид, – прокомментировала Глава города. – Как видно, потихоньку дикие граждане Утвокеврема всё же эволюционируют.
Планета Ктума не успела описать полкруга вокруг Светила, как в дом Советника и фермерши Ривы срочно прибыли медики. Уже не удивляясь тому, что дикие граждане приводят в мир своих детей без Колбы Зарождения, медики приняли все меры, чтобы двойняшки-мальчики родились безболезненно и без всякой угрозы жизни и здоровью Ривы. Советник по сельскому хозяйству чувствовал себя на самой вершине счастья.
Преображение Наны, Ривы и экс-вождя стало сигналом для всех диких граждан. Теперь вместо жутковатых ободранных существ, гремящих вонючими костями в спутанных космах, на улицах Утвокеврема появились вполне приличные мужчины и женщины. Всё это удивляло и радовало более культурную часть населения: эволюция вершилась на их глазах.
Но среди бывших людоедов нашлась горстка ярых ревнителей традиций, возглавляемая Дэном Сухим Носом. Гремя костями, эти ревнители носились по улице Пещерная, по полям и фермам и выкрикивали проклятия и угрозы всем, кто не чтит традиции и предал Наблюдателей.
– Свобода слова, значит, у нас в Утвокевреме. Ну-ну… – говорил Билли, на всякий случай проверяя состояние служебного излучателя. – Ладно, пошумят и успокоятся.
Билли оказался прав. Видя, что их не слушают, а нередко и кидают в них гнилые ойвы, ревнители традиций умерили пыл, замолчали, а с годами тоже начали постепенно меняться.
Пряди волос и бород с костями некоторые хранили дома, как дань традиции, а некоторые отнесли в музей, где культуре канибальского племени лабиринта был посвещён большой раздел.
Всё же очередной скандал не смог обойти дом экс-вождя. Дочь от средней жены Лала преобразилась сразу вслед за Ривой и немедленно заявила:
– Не хочу замуж. Моя новая подруга Азиу-Си говорит, мне такое ещё рано.
– Ну как же это, рано! – убеждала Рива. –Так положено. Традиция. И меня после первой же крови замуж выдали. Но сначала сделаем тебе посвящение в девушки. Соседи придут выпить брагу за тебя. А ты станцуешь, как положено. Глядя на тебя, все решат, какое главное имя тебе дать. А потом пойдёшь младшей женой к Юрию Крепкому Кулаку, или к Касыму Кривому Носу – это уж, как отец решит.
– Не хочу ни к тому, ни к другому! – расплакалась Лала. – И вообще не хочу замуж!
– А кто ж хочет! Никто не хочет. Но надо. Такая наша женская участь.
– Если уж очень-очень надо, пойду только за Даниэля-инженера. Он со мной красиво здоровался, не говорил мне "кыш с дороги!", как все с Пещерной улицы. Плевать, что старше намного, плевать, что лысый! Слышь, пап! Или за Даниэля-инженера, или из дома сбегу, как Нана.
"Что ж, Дани-инженер – человек уважаемый, – решил Сэм. – Хоть с виду хлипкий, но очень умный: жену и детей прокормить сможет. Отдам ему дочь, пожалуй. А он мне за это спроектирует ещё один миникомбайн с дистанционным управлением и искуственным интеллектом. И чтоб легко между грядами учавы проходил".
Сэм Длинное Копьё, согласно обычаям Людопарка, послал сватами самых уважаемых соседей: Юрия Крепкого Кулака и Мгангу Каменого Лба, бывших охотников, а ныне фермеров. Сватов ждала неудача. Истинной любовью инженера Даниэля Грассмана была и оставалась техника. Хотя, кумушки Утвокеврема поговаривали, что не только техника.
Лиловокожая Киана-Ва, инженер-энергетик никак не соглашалась с его проектом энергособирающего комплекса в новом посёлке Молибдил на другом полушарии Ктумы. Киана-Ва продвигала собственный проект, с которым инженер Даниэль был не согласен по многим пунктам. Спорили они до хрипоты, пока, наконец, не выдвинули совместный проект энергособирающего комплекса. Затем отправились корректировать строительство на месте. В редкие часы, свободные от изучения влияния колебаний планеты на комплекс, они прогуливались по горным тропам, любовались пейзажами, продолжая спорить, поскольку опять нашлись пункты для разногласий. По завершении строительства, Даниэль и Киана-Ва вернулись в Утвокеврем и тут же взялись за новый совместный проект. Они часто засиживались допоздна в коттедже Даниэля за этим проектом, за чашечкой учавы… хотя, поговаривали, что не только за научными проектами задерживались они до поздна, а нередко и до утра.
А насчёт Лалы инженер Даниэль лишь рассмеялся: она ж ещё ребёнок, что за глупости! Всё же он не замедлил доложить Главе города о том, что Советник по сельскому хозяйству вновь создаёт проблемы: предлагает несовершеннолетнюю дочь взрослым мужчинам. Бэаэт-Ла немедленно принеслась в дом Сэма и устроила грандиозный скандал.
– Как ты мне надоел, Советник! – раскричалась она. – Нет никого на Ктуме, кто надоел бы мне больше, чем ты! Вспомни: ты сам принимал участие в создании свода законов, и сам их нарушаешь! Совершеннолетие, напомню твоей дырявой памяти, настаёт для моего вида через пятьдесят оборотов Ктумы вокруг Светила, а для твоего вида через десять. Твоя дочь – дитя! Как говорит Антонио, твои действия – это "уголовная статья"! Здесь не людоедская пещера! Почему ребёнка в школе не видели, отвечай живо?!
Советник по сельскому хозяйству сходу вскипел:
– Молчи, женщина! Не смей лезть в мою семью, будь ты хоть сто раз вождиха! Сама-то ещё до сих пор никого не родила!
– Сам молчи, мужчина! Я – Глава города и всех поселений! Это значит, я – мать каждому жителю Ктумы. И тебе тоже, Советник. Всё, надоело! Ссылка на полюс! Немедленно!
Сэм хорошо знал, что Бэаэт на руководящем посту сильно изменилась. В гневе она способна и в морду дать, и из Совета вышвырнуть, и сослать на далёкий ледяной полюс, где не растёт ничего. Такие преценденты уже были. Этот свод законов… Он и правда голосовал за их принятие. Но законы он всегда воспринимал как-то овлечённо. А теперь оказывается, согласно этим зконам, его дочери место пока в отчем доме, а не в чужом. Впрочем… может так оно и лучше – дочурка-то единственная, если разобраться. Вздохнув, Советник обречённо произнёс:
– Ладно, пусть учится, пусть что хочет делает, пусть потом вообще без мужа останется! Или даже выходит за кого хочет! Пусть, раз такие времена настали. Не думал, что доживу до такого жуткого беспредела.
По секрету от отца Лала уже хорошо говорила на древнем языке, дружила с девочкой древнего вида и умела читать и писать. Насчёт своего будущего она посоветовалась не с отцом, а с Бэаэт, которую считала самой умной в мире.
На ферме Лала как-то раз оказала первую помощь отцовскому работнику, покусанному диким ящером. Обработала рану, перевязала, и неплохо у неё получилось. Это оставило сильное впечатление. Лала решила стать парамедиком. Она поступила в оздоровительный центр для начала простой санитаркой (на полдня, поскольку несовершеннолетняя). Для девочки наступило нелёгкое время. Одновременно с будующей профессией приходилось изучать всё то, что люди древнего вида знали с детства. Химию, биологию, анатомию, математику и многое другое. Сэм Длинное Копьё сочувственно вздыхал, видя дочь, сидящую за уроками допоздна. И думал: "Лучше б замуж вышла. Или нет?" А Рива со слезами на глазах ставила рядом с ней кувшин учавы и полную миску сладких ойв.
Пройдёт время, планета Ктума сколько-то раз обойдёт вокруг Светила, и дочь экс-вождя решит, что нет в мире никого привлекательней, чем молодой доктор Огисэль-Й. В дальнейшем это будет один из первых, давших свои плоды, союз людей двух разных видов. Биотехники, изучив их генотип, пришли к выводу, что гены разных видов людей при определённых условиях могут совмещаться и дать здоровое потмство. И даже не надо в них ничего изменять, как делали обычно при совмещении генов людей древнего вида.
Потомки древнего вида людей были очень малочислены, и Высшие и Низшие. Из-за этого неизбежно возникали близкородственные связи. Конечно, генеалогические древа отслеживались и совсем близкие генотипы в Колбу Зарождения не попадали. Тем не менее, весь генетический материал подвергался проверке и, в случае необходимости, коррекции путём генной инженерии. В случае Лалы и Огисэля-Й коррекции не требовалось.
Так же, как и в случае инженера-технолога Даниэля и инженера-энергетика Кианы-Ва. Они тоже в конце концов решили создать очередной совместный проект, но на этот раз не технологический, а совсем иного рода.
Станислав Гжельски, по профессии физик-ядерщик нашёл своё место, налаживая производство ядерно-квантового синтеза. Создавался новый вид двигателей для дисколётов и шаролётов. Весь транспортный парк бывших подпочвенных обитателей давно устарел и требовал капитального обновления. Этим и занимался Станислав совместно с Луаин-Фа, единственной, после ухода Предков, оставшейся из так называемых Низших, кто имел опыт и в квантовых и в ядерных иследованиях. Эти исследования начали проводиться уже давно на самом глубинном уровне подпочвенных недр Ксафа. И теперь неутомимая исследовательница Луаин-Фа и Станислав изобрели и испытали двигатель, который необходимо ещё дорабатывать технологам.
– Надо заселять эту пустынную планету разумными существами, – заметила как-то раз Луаин-Фа.
– Надо, – согласился Станислав. – А чего ты вдруг об этом заговорила?
– Ну, я предполагаю, что наш с тобой генетический материал может создать интересную комбинацию для создания будущего поколения Обитателей Ктумы. И вообще, ты мне понравился. Ты жутко смешной и симпатичный.
– В самом деле?! Ну, если так, то на благо будущих поколений… короче, ты тоже очень интересная, Луаин, и удивительные фиолетовые глаза у тебя. Прямо, как фиалки.
– Фиалки – это что? – спросила Луиан-Фа.
– Цветы, растущие весной на моей родине. Очень красивые. Как ты, Луаин.
В положеный срок медики вынули из Колбы Зарождения положили на их скрещенные руки лиловоглазую девочку – результат союза людей двух разных видов.
– Я хочу дать ей имя Ядвига, – сказал Станислав.
– Так зовут твою прежнюю подругу жизни, – догадалась Луиан-Фа.
– Так зовут ту, которая осталась далеко во времени. В непроходимой дали, – невольно вздохнул Станислав.
– Это хорошо, что ты не забываешь её, – сказала Луиан-Фа. – Значит, и меня будешь помнить, если во время будущих ядерно-квантовых исптаниях со мной что-нибудь случится и я отправлюсь в Комплекс Предков.
– Не стоит так говорить, Лу, тем более, эти испытания мы будем вместе проводить.
– Я буду звать нашу дочь Ядвига-Фа.
В дальнейшем потомки смешения дух видов людей положат начало новой расе Ктумы.
Глава 25
Древний язык Ким изучил ещё в "Молниеносном" по дороге к Ктуме. И перед ним открылось богатство огромной виртуальной библиотеки суперкрейсера. Там оказался внушительный массив знаний по психологии, психотерапии, психиатрии, психобионике, психосенсорике и другим наукам, касающимся исцеления души. Ким очень старательно изучал эти материалы, применяя знания на практике, где только мог. Очень многое он подчерпнул из своего ученичества у Куариса-Ш, целителя душ бывших подпочвенных обитателей. Под его руководством Ким изучал лекарственные препараты, касающиеся душевных расстройств. Агорафобия, которой страдали дикари, богатая палитра душевных расстройств и травм, свойственных обитателям дальних туннелей Людопарка – всё это дало Киму немалый опыт. Впоследствии Ким во многом превзошёл Куариса-Ш, а со временем стал известным психотерапевтом, психобиоником, психологом, а при необходимости и психиатром. Но всё это будет немного позже.
Переехав на другое полушарие Ктумы в строящийся посёлок Молибдилл, Ким расстраивался из-за того, что теперь не может быть директором программы по социализации диких гражан. Но предаваться эмоциям не было времени. Первым делом необходимо было поддержать и обустроить Нану с детьми. Потому сразу по прибытии в Молибдил, Ким отправился в дирекцию разработок, устраиваться на работу кем угодно, чтобы иметь права на жильё, получение пищи и различные услуги. Встретил его Ыуниус-Ц, начальник разработок молибдена и глава посёлка. Увидев Кима, он широко улыбнулся и сказал:
– Мне кажется, вы и есть тот самый парень, который внезапно оказался в плесниевом саду в нашем попочвенном поселении на Ксафе. С вами ещё девушка была. Помнится, Сиуит-Си нам переводила с вашего языка, как вас угораздило найти наше поселение. Но теперь, вижу, никакого перевода не требуется. Успехи делаете, молодой человек.
– Я решил переехать сюда из Утвокеврема, мне необходио где-то работать, чтоб приносить пользу.
– Очень похвально, а чем вы занимались в Утвокевреме и почему уехали?
– Я был директорм программы по социализации диких граждан, но по некоторым личным причинам не могу продолжать это занятие.
– Ну, у нас тут социализировать некого, кроме диких ящеров, – рассмеялся Ыуниус-Ц. – Все разработки автоматизированы. Нам бы техников и инженеров… Впрочем, ящеры… Ох и вредят же нам эти проклятые твари! Гнездятся высоко в горах и оттуда делают набеги на посёлок. Наднях гады ухитрились пробить крышу склада и сожрали все припасы! Есть у нас проект по созданию питомника охранно-строжевых ящеров, основаннй на опыте некоей Линн. Она первая вырастила ручного ящера. Были последователи её опыта. В Утвокевреме теперь целая стая ящеров, не подпускающая близко диких сородчей.
– Я хорошо знаю Линн и наблюдал это всё лично.
– Замечательно! Мы уже приспособили помещение, обустроили инкубатор для яиц. Но некому заняться всем этим. Как насчёт такого занятия?
– Охотно! – воскликнул Ким. – Только к сожалению, у меня нет опыта с ящерами.
– Поможем, чем сможем, – успокоил Ыуниус-Ц. – В ближайшие день-два вышлем экспедицию в горы на небольшх шаролётах для сбора яиц. У этих тварей как раз прошёл сезон размножения. Получите защитное снаряжение, оружие и отправитесь с экспедицией. Жильё вам тоже, конечно, придётся строить. Это займёт какое-то время, а пока остановитесь в помещении дирекции.
– Со мной ещё подруга и трое детей, – сказал Ким.
– Целых трое?! – удивился начальник разработок. – В таком случае распоряжусь, чтоб вам немедленно начали строить большой дом. Кто, кстати, по профессии ваша подруга?
– Ну, у неё… как бы… не совсем есть профессия. Она из диких граждан…
Ыуниус-Ц не удержался от улыбки:
– Ну, я вижу, вы её отлично социализировали, не обижайтесь только, пожалуйста. Думаю, она будет не против помогать вам в питомнике.
Так Для Кима и Наны началась новая жизнь. Посёлок отстраивался. Здесь селились инженеры, техники, разведчики полезных ископаемых. В питомнике собирались проклюнуться семь яиц. Ыуниус-Ц заранее заказал в Утвокевреме питательную белковую смесь, разработанную для свежевылупившихся ящерят биохимиком Угиуач-А и Советником по сельскому хозяйству Сэмом.
Работы с юными ящерами было очень много, их надо было вовремя кормить из бутылочек белковой смесью, менять и чистить поддоны, приучать их откликаться на клички. Когда они немного подросли, Ким и Нана учили их выполнять команды и справлять естественные потребности в утилизатор отходов. Они оказались на удивление умными и преданными зверями. Ким считал, что с ящерами работать гораздо легче и проще, чем со скитальцами дальних окраин Людопарка. Сыновья Наны были от ящерят в полном восторге, охотно кормили и поили их, пока те не выросли. Самого крупного из них Ким взял себе для охраны собственного жилища, опасаясь, что мсительный Советник по сельскому хозяйству появится в его отсутствие.
Одновременно со всеми делами и заботами Ким почти каждый день учился повидеосвязи у единственного на Ктуме психотерапевта Куариса-Ш. В Утвокевреме Ким и Нана не появлялись по личной просьбе Бэаэт. Советник по сельскому хозяйству при всей своей вспыльчивости оставался талантливым специалистом, очень полезным обществу, и провоцировать его не было смысла. Да у них и времени не было летать в Утвокеврем.
Времени и на уроки Куариса-Ш и на питомник катастрофически не хватало, но Ким чувствовал себя счастливым, ведь рядом была Нана Героиня Освобождения.
Вставала на крыло уже вторая партия ящеров, когда пожилой Куарис-Ш ушёл на покой. Перенеся сознание на волновой носитель, он отправился в Комплекс Предков. Всю свою практику он оставил Киму.
В живописном тихом ущелье у водопада на окраине Молибдила началось строительство Клиники душеного здоровья.
Просторный дом с Кимом разделяла Нана с тремя сыновьями, к которым он относился, как к собственным. В своём доме Нана оказалась хорошей хозяйкой (чего за ней прежде не наблюдалось), и в доме царил уют, прежде неведомый Киму. Она не рассталась со своей мечтой учиться на метеоролога и ухитрялась сочетать работу в питомнике с учёбой в местной метеорологической станции. Для бывших подпочвенных обитателей метеорология была делом непривычным, но необходимым. Этому им приходилось обучаться с нуля, и Лиошу-Ч училась этой новой науке вместе с Наной. Нана с самого прибытия на Ктуму была очень впечатлена сменами дня и ночи, звёздами в небе, ветром и дождями. Она не могла понять, как это происходит и почему, но знать очень хотелось. И она училась понимать новые незнакомые явления. Со временем она оставила питомник, ставший после двух выводков не нужным, поскольку стая была сформирована и больше не было нужды в охранно-сторожевых ящерах. Пройдёт время, Наан, выучится и станет метеорологом.
Слишком хорошо помня своё ужасное детство, Ким старался, чтоб мальчишки ни в чём не нуждались, всегда были хорошо накормлены, здоровы, отлично одеты, веселы и имели всё необходимое, и даже сверх того. Он научил их играть в футбол, ходил с ними в походы в горы. Но и баловал их чрезмерно. Дети любили Кима, пожалуй, больше родного отца, с которым виделись раз-два в год на нейтральной территории под присмотром Билли и Антонио. Мальчишки росли хулиганами, слишком хорошо известными на весь посёлок, их шалости не всегда были безобидными. Но они всегда были уверены, что Ким, если и поругает их, то совсем чуть-чуть. И в любом случае будет на их стороне.
– Из таких балованных детей никогда бы не выросли хорошие охотники, – укоризненно говорила Нана.
– А зачем нам охотники! – смеялся Ким. – Они вырастут инженерами, пилотами, или, может, преподавателями. Пойми, у них должно быть такое детство, какого не было ни у тебя, ни у меня. Это важно для нас обоих. И для них.
Героиня Освобождения новым мужем была очень довольна, и впервые в жизни чувствовала себя счастливой. Лишь иногда прошлое беспокоило её неприятными сновидениями. Просыпаясь, она вздыхала с облегчением. Ведь рядом был любимый человек, в детской – родные мальчишки, а на метеорологической станции – работа, приносящая удовлетворение.
В её теле всё ещё находился чип против беременности. Теперь Нана готова была изъять чип и родить Киму столько детей, сколько он захочет.
Когда Ким обустроился в жизни и твёрдо встал на ноги, он действительно задумался относительно детей от любимой женщины. Но полагал, что лучше не рисковать рожать в четвёртый раз, ведь последние роды едва не стоили Нане жизни. Медицина представителей древнего вида вопрос решила без труда. Пришлось, правда, слетать в Утвокеврем для сдачи генетического материала. Там оба наблюдали в микроскоп за клетками, признанными искуственным интеллектом наиболее качественными: несколькими неподвижными крупными клетками и множеством крошечных, юрких, помахивающих хвостиками. Клетки были разделены силовыми полями согласно своим параметрам. Познания Кима в биологии касались лишь лекарственных препаратов, а в остальном приблизительно соответствовали познаниям Наны. Поэтому удивлению обоих не было предела.
– Кого заказываете, мальчика, или девочку? – спросл техник Колбы Зарождения.
– Мальчика! – немедленно ответила Нана, – ведь необходимо продолжить род Кима.
– Какой такой род?! – удивился Ким – Я и фамилию-то свою не знаю, родителей не помню, даже не знаю, какое имя они мне дали. Всё, что мне сказали о них, когда я подрос, это, что они враждебные элементы, и их расстреляли. У нас уже есть три сына. Пусть теперь будет дочка.
Центр Новой Жизни находился на другом полушарии в Утвокевреме, но Ким и Нана регулярно получали галаграфические отчёты о формировании малышки. Они жадно просматривали их, связывались с генетиками, техиками и детским врачом Колбы Зарождения, подробнейшим образом расспрашивая, правильно ли развивается девочка, здорова ли. А её первое сердцебиение без конца прослушивали всей семьёй.
– Мам, а почему наша сестрёнка такая страшненькая? – спрашивал Таль, средний сын Наны.
– Глупый ты! – отвечал старший Галь. – Сказано тебе: не развилась она ещё!
– Дай ему щелбана, Галь, – вопил младший Ниф, – чтоб сестрёнку не обзывал! Мам, Таль обозвал её страшненькой! Сам такой!
– Ну-ка тихо! – строго говорил Ким. – Ваша сестра будет красивее всех. Как мама.
В положенное время, из Колбы Зарождения извлекли и торжественно положили на их скрещенные руки пухленькую черноволосую и черноглазую девочку. Ким дал ей имя Мэг в память о Маргарет Винтер.
Бывшему директору по социализации диких граждан не пришлось слишком долго переживать о разлуке со своими подопечными – скитальцами дальних туннелей. Очень скоро Глава Утвокеврема и поселений Бэаэт-Ла приняла решение отправить их всех, кроме Уу, в Молибдилл. Они с удовольствием оставили работу на ферме Сэма и других фермах и перебрались в посёлок в горах, поближе к Киму. Советник по сельскому хозяйству совсем не переживал об их отъезде: работники они были ленивые и бездарные, создающие одни проблемы.
В Молибдилле бывшим скитальцам дальних туннелей тоже не слишком обрадовались. Всем было известно, что совсем дикие граждане – это обуза общества. По совету Кима они основали маленькую коммуну с собственной фермой. На жирной почве грязевых вулканов отлично разрастались рощи грибов, кусты учавы и другие полезные культуры. Бывшие скитальцы почувствовали себя хозяевами здесь, поняли, что трудятся на себя. А это нечто совсем иное, намного более интересное, чем окрики Сэма и других фермеров. Постепенно их общее хозяйство стало приносить неплохой урожай и обеспечивать потребности Молибдила.
В клинике Кима лечилось тощенькое, ни на что не годное создание с дальних окраин Людопарка, гордо называвшее себя Дочерью Огня и Света. Подлечившись, пациентка решила взять более скромное имя, только не знала, какое. Ким связался с филологом Екатериной, и та, не думая долго, назвала пациентку Светой. У Светы Ким диагностировал тяжелейший посттравматический синдром. Для её лечения пришлось даже советоваться с пребывающем в Комплексе Предков Куарисом-Ш.
Прошло несколько курсов интенсивной терапии. Страшненькое костлявое создание поправилось, похорошело и превратилось в юную девушку с шоколадной кожей и курчавой копной очень пышных волос. Под терпеливым руководством Кима и Наны Света начала учиться самым основным навыкам жизни. Потом она училась читать, складывая кубики со своим сынишкой, которому она дала имя Рики. И при всём этом Света сочиняла песни – музыку и слова. Песни она не записывала, так как писать ещё толком не научилась, просто запоминала.
По мере выздоровления пациентки Ким постепенно снижал ей дозу лекарств. Девушке казалось, что перед ней открылась дверь в новый мир без постоянного голода, страха и холода тёмных туннелей, где насилие и смерть поджидали на каждом шагу.
В этом новом мире, Свету ждали новые небывалые ощущения. Например, её очень впечатлили гастроли прибывшей в посёлок металл-группы "Чёрный дисколёт".
Не только песни, но и барабанщик. Ритм, выбиваемый им, казался ей волшебным и долго потом звучал в ушах. Его рыжие кудри и зелёные глаза взволновали её. Впервые в жизни мужчина не вызывал в ней страха. Света даже прилетела на другое полушарие планеты, в Утвокеврем, чтобы увидеть его ещё раз. И спеть ему свои песни. Песни прослушал также сам руководитель металл-группы с псевдонимом Бес. Вокальные данные у Светы были намного хуже, чем у Лилит. Но к текстам песен Бес создал музыку, и Света стала соавтором репертуара. С рыжим барабанщиком она подружилась. А дружба быстро переросла в близкие отношения.
Сэм Длинное Копьё, глядя на хорошенькую шоколадную подружку сына, так и не вспомнил странное беременное костлявое создание, звавшее себя Дочерью Огня и Света. Не вспомнил, как некогда забраковал эту "нелюдь" в качестве жертвы Наблюдателям. Зато Света отлично помнила вождя с окровавленным ритуальным ножом у алтаря, и воспоминание это стоило ей дополнительного курса лечения. После долгих бесед с психотерапетом Кимом бывшая Дочь огня и Света примирилась с будующим свёкром. Он, какой ни есть, а отец её Рыжика. Рой нашёл её маленького сына очень занятным мальчишкой и в конце концом усыновил его.
По иронии судьбы администрация Утвокеврема выделила музыканту Рою и его подруге пустующий коттедж, ранее принадлежащий Киму. В разгромленом доме пришлось делать капитальный ремонт. Советник по сельскому хозяйству так никогда и не сознался, в чём причина дикого разрушения коттеджа. А потом, глядя в микроскоп Колбы Зарождения, Сэм Длинное Копьё и фермерша Рива никак не могли свыкнуться с мыслью, что им предстоит стать дедушкой и бабушкой столь необычным путём.
Ещё одной пациенткой Кима стала Линн. Полноценно учиться на биохимика ей мешали частые панические атаки, букет различных фобий и периодически поднимающая голову депрессия. Сказалось всё пережитое в лабиринте. Она была свидетелем гибели двух близких людей – уже этого одного достаточно для такой гиперчувствительной особы, как Линн. А ей вдобавок приходилось убивать из арбалета и ранить людей, пусть даже каннибалов. Смертельная опасность, горящая плазма, мрачный лабиринт туннелей, обстрел "Молниеносного", безжизненная родная планета, гигантские слизни – весь этот коктейль обрушился на Линн именно тогда, когда наконец настали спокойные безопасные времена, как это обычно случается при посттравматическом расстройстве.
В дополнение к этому у неё, как у значительной части населения, быстро развилась трилобитофобия. Для людей трилобиты опасности не представляли, но почему-то вид быстро бегающих многоногих существ вызывал у особо чувствительных людей паническое ощущение. Водно-почвенные твари легко поднимались по стенам и проникали на кухню в поисках чего-то вкусного. При виде них Линн оглушительно визжала. Бедняга Билли проявлял стальное терпение и выдержку, выслушивая ежедневное нытьё и жалобы Линн. Но и стальное терпение может закончиться, и Ким это видел. А потому посоветовал Линн лечь в клинику и пройти курс лечения. Он советовался с биохимиками и с Бэаэт, в результате чего для Линн был индивидуально запрограммирован и изготовлен микрочип.