Н. Д. Аврех
Другая сторона бесконечности
Глава 26
Туэдес-Ми втянула в модуль безжизненное тело своего друга. Она н помнила, как зарыла защитный купол. Она смотрела в его широко открытые глаза и не могла поверить, что всё это случилось нв смом деле. Ведь не может расходный материал причинить какой-либо вред Высшему – нет такой опции в программе мироздания. Это всего лишь бредовый со. Но пробуждение не наступало, а выскочивший из-за поворота плечистый коренастый мужчина был уже близко. В одной руке он держал какую-то гнутую палку, в другой – заострённую металлическую пику. Не оставалось сомнений, что сейчас эта пика пробьёт не только купол модуля, но и саму Туэдес-Ми. Повинуясь инстинкту самосохранения, она выхватила парализатор из мёртвой руки Киюса-У, мгновенно перевела в режим максимального действия и выпустила полный заряд. Коренастый Мужчина вскрикнул от боли и схватился за сердце. Но тут же, яростно зарычав, бросился к модулю. Из последних сил метнул пику. И упал. Прозрачный купол не выдержал удара. Нападающий промахнулся только из-за того, что получил заряд из парализатора. Потому остриё вошло не в горло Туэдес, а лишь в плечо, разорвало кожу и мышцу, и задев кость, впилось в спинку кресла.
Дикая боль рванула плечо, левый рукав сразу посинел от крови, рука безжизненно повисла. Сквозь набежавшие слёзы Туэдес видела, как в туннель вбегают ещё несколько человек с таким же примитивным оружием. Впервые Туэдес-Ми ощутила страх за свою жизнь. Древний могучий инстинкт самосохранения властно велел спасаться. Где-то на краю сознания мелькнула мысль:
"Бежать? От кого? От биоматериала? Мне!? Высшей!.."
Но эта мысль показалась до крайности неуместной, и Туэдес, ухитрившись развернуть в узком туннеле модуль, включила полную скорость.
Боль в плече делалась всё нестерпимей и туманила разум. Туэдес инстинктивно потянулась за корректором медицинских параметров…
Транспортный модуль увозил её вглубь лабиринта. Опасность отдалялась, и в мыслях вновь воцарялась великая миссия. Великое Очищение благословенной эпидемией всего социума на всех уровнях. Что значат по сравнению с этим повреждённое плечо и боль! От этой миссии зависит будущее цивилизации. Надо как можно быстрей завершить предварительный этап тестирования и по введённым имплантам отследить действие вируса.
Но Киюс-У… ведь не может же такого быть, что он не живой! Его рука тепла, в расширенных зрачках она может увидеть своё отражение. Будто он видит её. Вот только страшная рана на горле перечёркивает всё. Грубая примитивная дикарская стрела прервала его жизнь. Так легко прервала… Необходимо перенести сознание Киюса-У на волновой носитель. Необходимо что-то всё же сделать с плечом. Необходимо и провести тестирование. Эти необходимости сражались, как две враждующие армии на поле битвы туманящегося от от боли сознания Туэдес-Ми. Наконец она приняла компромиссное решение: везти тело Киюса-У в медпункт, где срочно вызовут с платформы Ор специалиста в области переноса на волновой носитель. Непонятно, правда, как объяснить происшедшее. Ну да ладно, главное – оставить в распоряжении специалистов тело Киюса-У и тут же нестись обратно в Людопарк. Возвратившись сюда, несмотря на ранение, не уезжать, пока не будут инфицирована часть обитателей этих туннелей. Теперь придётся действовать более осторожно, учитывая агрессивный нрав аборигенов туннельного мира.
Упругий мёртв – это плохо. Оставшиеся помощники разбежались, но это не беда: у каждого из них есть код с позывными. Всхлипывая от боли, Туэдес попыталась сосредоточиться на нужном иероглифе приборной панели. Передвижной модуль двигался с диким скрежетом: гарпун пробил не только плечо, но и сквозь спинку кресла вонзился в недра машины, что-то повредив в устройстве. Из-за этого модуль едва отрывался от пола и не набирал скорость. Но ничего не оставалось делать, кроме, как добираться до выхода из Людопарка, а затем до медпункта.
Ведя модуль по узкому туннелю, Туэдес-Ми вдруг подумала не о величии своей миссии и даже не о раненном плече. Подумала, что уже никогда не пойдёт она вместе с Киюсом-У в Центр Новой Жизни. Никогда не будут они наблюдать, как в Колбах Зарождения из микроскопических клеток развиваются, растут и оформляются их мальчик, их девочка. Правда, если медики по её просьбе смогут быстро выделить сокральные, или стволовые клетки из тела Киюса-У… Но она не успеет довезти тело, прежде, чем в клетках начнутся деструктивные изменения. Не успеет. Их детей просто не будет. Никогда. Страшное это слово – "никогда". Оно обрушилось на Туэдес-Ми, оно лишало воли и сил.
Высшие редко заводили детей. Колбы Зарождения для Высших большей частью пустовали. Время, отданное воспитанию, контроль за растущим ребёнком, ответственность за него – многим всё это казалось слишком обременительным. Но Туэдес-Ми была из тех, кого не пугали тяготы родительства. В последнее время в её воображении часто рисовалось, как медик достаёт из Колбы и кладёт на их с Киюсом скрещенные руки тёплое, ещё мокрое, крошечное дитя. Отсоединяет пуповину, младенец открывает глазки, издаёт свой первый писк. Помощники уже ведут отловленную на Тхелле кормилицу. Друзья и знакомые наперебой поздравляют Киюса и её, дарят подарки, высказывают радостные пожелания. Готовится пиршество… Всего этого уже не будет никогда. Страшное оно, это слово – "никогда".
Туэдес обняла здоровой рукой тело друга, руку царапнуло металлическое остриё, вышедшее сзади из шеи. Кровь Киюса-У была ещё горячей. Надо бы закрыть ему глаза. Но Туэдес не в силах поверить, что смотрит в них последний раз. Её слёзы капали на тонкое красивое, ещё не обезображенное смертью лицо.
Но через мгновение Туэдес-Ми сказала себе:
"Что значит наше крошечное личное счастье по сравнению с величайшей миссией, с переломным моментом истории! Сейчас нельзя думать об этом! Нельзя скорбеть о детях, которых никогда не было и не будет!".
Царапая стены, модуль двигался по туннелю почти без управления. Позади затерялись помощники в бесчисленных коридорах. Позади остались злобные биообъекты с их примитивным оружием. Наконец Туэдес-Ми остановилась: необходимо было определить местоположение на галагракарте. Сквозь синие кровавые брызги на карте Туэдес смогла кое-как сориентироваться. Она проехала мимо спирального подъёма на первый уровень, и теперь придётся возвращаться. Развернувшись, Туэдес погнала модуль обратно. Вот, наконец, и поворот, сразу за которым будет подъём. Туэдес-Ми круто завернула за угол…
Вдруг страшный грохот сотряс туннель. Туэдес отбросило на приборную панель, а тело Киюса-У сползло на пол. От сильного удара Туэдес не сразу поняла, что произошло. Она не мгла поверить, что на повороте туннеля её модуль столкнулся с встречным модулем. Водителя и пассажиров встречной машины так же швырнуло вперёд. Но в неповреждённом встречном модуле автоматически включилось защитное поле, смягчившее удар. Водитель встречного транспорта, ругаясь, поднялся. Туэдес вздрогнула, узнав Бэаэт-Ла.
Глава 27
Всё казалось нереальным. Ещё всего несколько секунд назад всё было так мирно и спокойно (насколько может быть спокойно в Людопарке). Линн собиралась догнать Тамму и продолжить путь к новому убежищу. И вдруг эта яркая фара. Полусфера, похожая формой на Громадину, только новенькая, отражающая свет потолочной лампы. И эти жуткие твари. Линн не усомнилась, что всё это несёт опасность, её интуиция хорошо работает. Впоследствии она не могла вспомнить, как в её руках оказался арбалет, как она целилась. Всё произошло мгновенно и автоматически, благодаря частым тренировкам, которые заставлял её проделывать Тамму. Хоть у Линн имелся опыт стычек с дикарями, но во всех случаях рядом были надёжные сильные люди. А сейчас она одна. Но, как и всякий раз в опасных ситуациях, которых хватало в Людопарке, наставления шамана мгновенно всплыли в её памяти:
"Если на поражение стреляешь, в сердце не целься, его рёбра защищают – не осилишь. Глаз, горло – это на смерть".
Всё, что хотела Линн – хоть как-то защититься от этих чуждых существ. Перепуганная девушка не сразу поверила, что убила одного из них. Бьющий в глаза свет фары мешал хорошо разглядеть людей в транспортном средстве. Но интуитивное ощущение от них выражалось двумя словами: "смертельная" "опасность". Странное оружие в руке высокого мужчины было направлено на Линн. Инстинкт самосохранения жёстко перечеркнул её частые мысли о том, как хорошо бы умереть и перестать мучиться от депрессии, фобий и панических атак. Всё это вмиг забылось. Видя направленный на неё ствол, Линн мгновенно и автоматически прицелилась в горло, как учил Тамму. Инстинкт самосохранения заставил её стрелять максимально быстро и метко. Она видела, как стрела пробила цель. В тот же миг эту цель закрыла от неё широкая спина шамана. Он поднял гарпун, замахнулся. Но та, что была в машине, она успела выстрелить на долю секунды раньше. Тамму из последних сил всё же метнул гарпун. И упал. Выронив арбалет, Линн бросилась к нему, а мимо уже бежали Билли, Антонио и Станислав. Запыхавшаяся Мэг первым делом прощупала пульс Тамму.
– Пульс есть, это уже неплохо. Линн, что произошло?
Линн не могла говорить, лишь указывала рукой в глубину туннеля. Антонио, Станислав и Билли уже бежали обратно. Было ясно, что машину им не догнать. Они столпились возле шамана, спрашивая наперебой:
– Что с Тамму? Он ранен? Что, вообще, это было?
– Линн, прекрати реветь! Рассказывай! – велела Мэг, осматривая неподвижно лежащего Тамму.
Нервная дрожь Линн переходила в судороги. Стало ясно, что она не в состоянии что-либо рассказать. Линн упала на грудь шамана, обливая его слезами и мешая Мэг. Билли поднял Линн, прижал к себе, крепко и нежно. Линн постепенно приходила в себя. Но Тамму Ворон в себя не приходил. Глаза его закатились, на губах выступила пена. Мэг принялась за массаж сердца, изо-всех сил ритмично надавливая на грудную клетку.
Наконец Тамму начал подавать признаки жизни. Открыл глаза, безуспешно попытался подняться.
– Тамму, братец, не уходи! – говорила Мэг. – Соберись с силами, ты нам нужен!
– Стараюсь, сестра, – едва слышно прошелестел Тамму. – Линн жива?
– Жива, и ты тоже живи! – старался подбодрить его Антонио. – Ты же мне ещё не разсказал байку про ту девчонку, у которой задница с реку Темзу шириной!
Правый уголок рта шамана растянулся в улыбке, левый остался неподвижен.
– Сердечный приступ, – определила Мэг. – Необходимо подложить ему что-то под голову и плечи.
Билли, отпустив Линн, сорвал с себя куртку, скатал валиком. Мэг осторожно подложила куртку под голову и плечи Тамму. Станислав поднёс к его губам флягу. Тамму приподнял правую руку, что-то прошептал по-чукотски. Затем, скосив глаза на Мэг, перевёл на английский:
– Ухожу.
– Не уходишь, – твёрдо сказала Мэг. – Я не дам тебе уйти.
– Ты что, шаман, забыл, что ты нас всех в гости звал, когда мы выберемся отсюда!? – сказал Станислав. – Рано тебе уходить: мы ведь ещё не выбрались и в гостях у тебя не побывали.
– Конечно, рано, ты ж не старый ещё! – добавил Билли. – Тебя жена-красавица дома заждалась и сыновья. Ну-ка вспомни их, шаман, и борись за жизнь!
Тамму Ворон расплылся в односторонней улыбке. Левая сторона всё ещё была парализована. Выбраться из мрачного мира серых туннелей и ждать в гости их всех, ставших ему родной семьёй! Что может быть лучше!?
Тамму Рыскынтынов по прозванию Куркыль (Ворон) отдыхает на своём любимом месте. Как хорошо снова оказаться дома! Удобная мягкая лежанка, кожанное покрывало расшито ярким орнаментом (жена расшивала!). Мотор электрогенератора равномерно гудит позади яранги, навевая дремоту. Слышен лай лохматого пса Бурана, гоняющего по берегу наглых чаек. В прошлом году шаман подобрал в тундре крошечного замерзающего щенка, принёс домой в рукавице. А сегодня громадный пёс радуется, что хозяин снова дома.
Родные шаманские духи, доставшиеся от старого учителя – и они радуются. Не нашли они его в лабиринте туннелей, зато теперь он снова с ними. Шаман их не видит, но ощущает их радость. Скоро он отправится к больным и страждущим, будет камлать, впуская их в себя для поддержания равновесия в том уголке мира, где он находится. Скоро. Но сейчас – время встречи самых дорогих гостей.
Задевая необъятными бёдрами входной полог яранги, входит жена. Без труда вносит она в сильных руках огромный дымящийся котёл с ухой, приправленной нерпичьим жиром и тундровыми кореньями. Сытный запах наполняет жилище. Жена улыбается – соскучилась – и ставит котёл на очаг посреди яранги, чтоб не остыл до прихода гостей. Шаман всегда любил живой огонь; электричество – оно для бытовых нужд, а огонь в очаге – для души. Жена расставляет на вышитой скатерти праздничные плошки, стопки, блюда с ломтями копчёной оленины, лепёшки с рыбой, с мясом, с клюквой, с грибами. Кажется, это должно понравиться гостям. Не всю традиционную еду людей истинных можно предлагать гостям из дальних земель, не всё они поймут и оценят. Но то, что выставленно на скатерть сейчас, пожалуй, вполне подойдёт. Жена выходит и возвращается с большущей миской засахаренной морошки на десерт. Тамму не торопясь поднимается: надо бы сходить в ледник за бутылками дорогой водки. На выходе из яранги оглядывается. Сколько лет они уже женаты, а Тамму всё ещё не перестаёт любоваться женой своей луноликой. Он крепко обнимает её за предполагаемую талию. Жена игриво отмахивается:
– Да ну тебя, старый кель!
– Вот ночка настанет, – смеётся шаман, – пойдём в спальный полог, там и увидишь, старый ли я! А сейчас будем гостей встречать!
Сыновья уже встретили гостей в аэропорту Анадыря и переправились с ними через оттаявший пролив. Оттуда путь неблизкий по горным дорогам, по перевалам. Затем и вовсе по бездорожью, по летним раскисшим болотам до дальнего стойбища на берегу океана. Вертолётом быстрее, но ждать его можно неделями: нелётная погода часта даже летом. Да и проходит вертолётный маршрут в стороне от крохотного стойбища на берегу. Но шамана всегда выручает армейский списанный вездеход. За списание хорошего вездехода Тамму в своё время отдал три увесистых золотых слитка полковнику из ближайшей воинской части. Вездеход нужен шаману посещать больных и проводить камлания в дальних стойбищах и посёлках. А сегодня на нём сыновья поехали очень далеко, к самому Анадырю встретить гостей.
Что-то долго их нет, и Тамму с беспокойством заглядывает в подаренный сыном ай-фон. Последнее сообщение: "приземлились и переправились" – и всё. Но передающая вышка так далеко, что ай-фон очень редко ловит сигнал.
Наконец-то слышен рёв вездехода! Тамму выходит встречать, жена заканчивает последние приготовления. Из облепленной грязью машины первыми выпрыгивают оба сына. Тамму гордится ими: в отличии от всей местной молодёжи, водку они пьют очень умеренно, в драках почти не участвуют, а младший, ещё не женатый, хорошо учится, собирается поступать в университет в Новосибирске. Следом вылезает невестка. Сын с невесткой живут в бетонной коробке в Пивеке, и младший пока с ними. В дальнем стойбище на берегу океана, где живёт шаман, почти никого не осталось. Пока Тамму отсутствовал, у невестки округлился живот, значит, скоро быть ему дедушкой.
Из вездехода вылезают Мэг и Ким, Станислав и Даниэль, выпрыгивают Билли, Линн и Лилит. Антонио вылезает, держа на руках Селену, следом – Катя. Входят в ярангу, удивляются такому жилью. А ведь уютно! Усаживаются, делятся впечатлениями долгой дороги. Небось, голодные и уставшие. Жена разливает в плошки уху, а при виде хрупкой Линн не удерживается, смахивает слезу и накладывает ей всего побольше. Шаман разливает по стопкам водку всем, а Селене и невестке – морошковый кисель.
Вот и наступил один из самых счастливых дней в жизни Тамму Ворона. Неспешно тянется беседа. Позади остались все пережитые ужасы и волнения. Позади духота бесконечных туннелей, позади отвратительно-безвкусные пищевые брикеты, позади каждодневные ожидания атак людоедов. Всё это в прошлом, и больше не повторится. До чего же хорошо! Все друзья, за время испытаний ставшие ему родной семьёй – все они здесь, с ним, и гостить будут долго. Летом здесь море цветов, грибов и ягод. Можно сплавать на байдаре к соседним островам и, если повезёт, понаблюдать китов. Надышатся они чистейшим морским воздухом, отдохнут, поправятся. Жена откормит худышек Линн и Лилит и они сделаются упитанными круглолицыми красавицами. Шаману с женой не случилось иметь дочек, а жаль.
Далеко за полночь длится дружеский разговор, и не хочется его прерывать. Разговор не только о прошлом, но и о будущем. А о настоящем и говорить нечего – оно прекрасно! Солнце белой ночи висит над горизонтом, волны бьются в обрывистый берег, их плеск перебивает гудение генератора. Малышка Селена уснула на руках у Кати. Завтра Тамму вырежет для неё из куска дерева смешные фигурки. Но скоро утро, и слипаются глаза. Гостям постелено в соседних ярангах. Они поднимаются, идут к выходу, навстречу не заходящему солнцу. Следом, прощаясь, выходят сыновья и невестка. Жена, с сожалением оглянувшись, почему-то тоже уходит с ними. И закрывается входной полог.
Безошибочная интуиция шамана подсказывает Тамму: ему тоже надо идти. Во что бы то ни стало надо идти следом за ними… но он не может подняться. Хочет встать, но почему-то не слушается тело. Давит в груди, не вдохнуть. У него и раньше бывали неполадки с сердцем, но он перемогался своими средствами. Ему, известному на всё побережье шаману, обращаться к врачам казалось зазорным. Да и отпускало обычно. Но сейчас уж слишком сдавило в груди, в глазах потемнело, дышать совсем невозможно. Мэг зовёт его снаружи: "Братик, будь с нами!". Голоса остальных тоже зовут его, и он знает, что должен быть с ними. Лишь входной полог яранги отделяет его от них. Но совсем невозможно вздохнуть, сердце страшно болит. Тело будто вырезано из кости, как ритуальные фигурки предков. Голоса друзей всё тревожней зовут и торопят его. Слышно, плачет Линн и тоже зовёт. И шаман из последних сил ползёт к выходу. Он точно знает: надо лишь преодолеть полог яранги – черту, отделяющую его от них, а там их руки подхватят его, вытащат к жизни. Он ползёт, преодолевая острую боль в груди, но деревенеет тело, не слушаются руки. Остаётся полшага, но кончились силы. Он протягивает руку, почти касается заветной черты. Но гаснет огонь в очаге, застилается пеплом и снегом жилище. Холодно и темно. Уже нет звука генератора, шума волн, голоса зовут тише и тише. Наконец они стихли в безмерной дали за чертой, которую уже не перейти. Шаман понял: борьба проиграна.
И тогда в ярангу вошли предки.
Никто из них не знал, сколько времени безмолвно сидели они возле тела. Происшедшее казалось чьей-то очень злой шуткой. Но все понимали: это очень злая реальность. Наконец Станислав тихо сказал:
– Отлетался наш Ворон. Ну, а нам-то теперь что делать?
Эти слова вывели всех из оцепенения.
– А нам – найти виновника его смерти, – яростно крикнула Мэг, и все впервые увидели слёзы в её глазах.
Антонио решительно поднялся на ноги и сказал:
– Я не успокоюсь до тех пор, пока не разыщу ту тварь. Короче, я иду мстить за брата нашего. Он был хорошим человеком, я перерву глотку его убийце!
– Я иду с тобой, – сказал Билли.
– И я не отстану, – заверил Станислав.
– Я этой дряни собственноручно глаза выцарапаю за него! – крикнула Мэг, проглотив слёзы. – Я иду с вами. Только вот нехорошо оставлять его посреди дороги. Похоронить негде, но, может, найдём расщелинку. Положим пока там, а дальше видно будет.
Небольшая расселина в осыпающейся стене нашлась неподалёку. Туда и перенесли тело. Укрыли курткой Билли, в ногах положили лук и колчан.
– Может, не суждено нам к нему вернуться, – сказал Станислав. – Мы ведь идём с голыми руками против неведомой техники. Давайте на этот случай хоть надпись сделаем. Наподобие надгробной.
Взяв острый прочный камень, каких под стеной валялось много, Билли и Антонио нацарапали на стене над умершим:
"Здесь лежит Тамму Рыскынтынов Куркыль (Ворон). Спи спокойно, наш брат, мы сделаем всё, чтоб отомстить за тебя и никогда не забудем".
– А теперь вперёд и бегом, – сказал Антонио. – Эта гадина и так успела уехать далеко.
– Кто-то должен остаться с Линн, – сказал Билли. – Или доставить её на пятый уровень.
Все посмотрели на девушку, сидящую возле тела. Её веки распухли от слёз, она судорожно сжимала крошечную фигурку из желтоватой кости. Конвульсии ещё сотрясали всё её хрупкое существо. Но в какой-то момент её состояние достигло пика своей остроты и… сломалось. Она словно прошла сквозь стену своей душевной бури и очутилась в "глазу бури", в месте спокойствия. Здесь Линн была лишь точкой. А мысли, эмоции, чувства – они были отдельно от этой точки, за её пределами. Эта точка ничего не хотела, не ждала, не чувствовала, она лишь наблюдала и холодно фиксировала бури эмоций, битвы мыслей, сгорание нервов. Линн попала в самый центр своей сути. Тогда пришло холодное спокойствие. И твёрдость. Линн поднялась и стала перекладывать из колчана Тамму в свой колчан самые короткие стрелы, которые потом можно переделать в арбалетные болты.
– Нечего за меня решать! – хрипло сказала она. – Я вам не вещь! Вы толком не знаете, что тут произошло. И даже меня не спросили!
– Спросили, но ты была не в том состоянии…
– А теперь я в том состоянии. Вон посреди туннеля валяется дохлый урод. Это я его пристрелила! Он направил на меня какое-то странное оружие. А потом из машины, похожей на нашу Громадину, выскочил высокий парень. В меня прицелился, но не успел: я попала ему в горло, как Тамму учил.
– Линн, раз уж ты пришла в себя, расскажи всё подробно, – сказал Станислав. – Друзья, я думаю, если пару минут мы уделим рассказу Линн, то лучше поймём картину происшествия.
Линн коротко и чётко описала весь ход событий. Высокий "синерожий" парень из транспортного средства целился в неё, но она успела выстрелить первой. Такая же, как он, девица затащила парня в машину. Тут же перед Линн выскочил Тамму. Та из полусферы выстрелила в шамана. Он зашатался, но метнул в неё гарпун. И после этого упал, держась за сердце. "Синерожая" не была убита: Тамму промахнулся из-за того, что та выстрелила первая. Шаманский гарпун лишь ранил её. Развернув машину, она умчалась. Выстрелила… Следа от пули на теле шамана не обнаружилось, значит – рассудили они – заряд был чем-то наподобие электрошокера. Его хотели не убить, а лишь нейтрализовать. Тамму подвело сердце. Но в их глазах это не оправдывало стрелявшую.
Билли подошёл к мёртвому существу, кончиком башмака перевернул на спину.
– Такие же заявились ко мне ночью, когда я вернулся из бара, отпраздновав своё освобождение! – воскликнул он. – Там таких было пять. Я, было, хотел вмазать в лоб ближайшему, но они что-то сделали, парализовали, похоже. Я никак не мог пошевелиться. Так они меня и уволокли с собой. Вот точно такие же были, как этот.
– Ну, нам всем такие встречались в конце нашей нормальной жизни, – сказал Антонио, злобно пнув ногой труп существа. – Эти гады могут парализовать человека, как беднягу Тамму. Только на этот раз, видать, разряд был сильнее, вот сердце и не выдержало.
Структура тела существа была странной. Труп на глазах становился желеобразным, похожим на выброшенную на берег медузу. Черты расплылись, растекались, исчезали прямо на глазах. Сквозь полуистаявшую сизую кожу стал виден череп с арбалетным болтом в глазнице. Билли, брезгливо поморщившись, взял из мёртвых желеобраных лап распылитель и инплантатор.
– Любопытные штуки, – сказал он. – Это не оружие, в оружии я хорошо разбираюсь. Шокер, может? Или другое что-то…
– Странное существо, – сказал Станислав, – Почему оно так быстро распадается? Будто полуматериальное. Такое и сквозь физические препятствия пройдёт. Так они у меня дома и очутились среди ночи. Глаза, как у насекомых. А кровь синеватая. Похоже, вместо гемоглобина у них гемоцианин, как у осьминогов. Линн, говоришь, было ещё несколько таких?
– Времени нет на разговоры! – сурово крикнула Мэг. – Вперёд!