Н. Д. Аврех
Другая сторона бесконечности
Глава 30
Пятно от фонаря плясало по стенам и потолку туннеля. Линн бежала позади всех, судорожно сжимая в руке костяную фигурку девочки-воина Кууни. Плечо оттягивал полный колчан арбалетных болтов, тяжёлый для неё даже при слабой гравитации. Арбалет бился о спину. Ноги вихлялись в широкой обуви, совмещённой с комбинезоном. Но хуже всего было то, что туннель сужался, готовясь раздавить её и бегущих впереди. Линн понимала, что это приступ дереализации, вызванный её состоянием. Но, несмотря на это понимание, туннель всё равно продолжал сужаться. Гасли ламы, или просто мерк свет в глазах. Глотая слёзы, Линн старалась не отстать: после всего пережитого остаться одной в тёмном туннеле казалось теперь самым страшным из всего, что может случится с человеком. Невообразимо страшно было обернуться и увидеть сзади подступающую темноту. Но ещё страшнее было бы увидеть там неведомо, кого… Но даже при этом Линн не могла воздержатся от нытья и самогрызения.
– Это я во всём виновата. Если бы я не отошла на минуточку, потерпела бы, то тогда бы я не наткнулась на всю эту жуть. И тогда бедный Тамму не прибежал бы на мой крик. А он прибежал, чтоб меня защитить. Если бы не это, он бы был жив. Был бы сейчас с нами. Никогда себе не прощу… Мы бы уже спускались на пятый уровень, и там бы нас уже ждали. А теперь… Но ведь я же чувствовала, чувствовала чью-то смерть. Я была уверена, что это моя смерть. И лучше б так и было! Но смерть оказалась не моя, а бедного Тамму! Это всё из-за меня!
Чуть впереди, тяжело дыша, спешила Мэг. Ей, далёкой от спорта женщине средних лет, бежать такую дистанцию было очень тяжело. Но ещё тяжелее было выносить нытьё Линн.
– Ты бы заткнулась, наконец! Сколько можно гундосить одно и то же! Надоело – сил нет!
– Что ты от меня хочешь, Мэг, я – больной человек! – Линн сразу перешла к повышенным тонам. – У меня эндогенная депрессия, а нытьё – один из симптомов.
Станислав, обернувшись, сказал очень серьёзно:
– Послушайте, обе пани, здесь нет Кима, чтоб улаживать конфликты и нет нашего Тамму, чтоб ставить голову на место. А потому давайте сосредоточимся на цели нашего пути и прекратим выяснения отношений.
Линн вдруг вспомнила уродцев, направивших на неё неведомое оружие. Убит только один. Остальные где-то здесь. Может, совсем рядом. Значит, ситуация требует серьёзности именно от неё, от единственного оставшегося меткого стрелка. Линн сжала зубы и перестала ныть. Взгляд её стал сосредоточенным и холодным. Но слёзы всё равно непрерывно бежали по её щекам, по татуировке маленькой чёрной слезинки.
Мэг чувствовала, как ярость придаёт ей силы. Никогда прежде она и подумать не могла, что какой-то безграмотный суеверный чукотский шаман будет для неё настолько важен, что она готова бежать, неведомо куда, чтобы отомстить за него.
Станислав Гжельски начал выдыхаться. Перед глазами его стояло застывшее лицо мёртвого шамана. Куда могла ехать парализовавшая его тварь? Линн говорила, что Тамму ранил её гарпуном в плечо. Её спутнику стрела пробила горло. Линн стреляет очень метко, значит, он мёртв. Раненная убийца Тамму поспешит вернуться, откуда прибыла. А прибыла она явно с первого уровня, откуда появляется наблюдательная аппаратура. Вероятней всего, она едет к Спиральному подъёму – он ближе всего. Туда и бежал теперь их маленький отряд, срезая путь по узким, давно разведанным туннелям, боясь не успеть.
Безмолвные серые туннели похожи один на другой. Кто знает, удасться ли догнать и отомстить? Нет ли там, куда они спешат, других подобных тварей? Удасться ли в этом случае остаться в живых? Но решение принято и будь, что будет… Постепенно перед внутренним взором Станислава лицо мёртвого шамана сменилось лицом совсем другим, живым.
Там, за непреодолимой бездной пространства пани Ядвига Гжельска закрашивает раннюю седину в волосах, роняет на кухне слёзы в остывший чай, сидит допоздна перед телевизором, стараясь чем-то отвлечься от уже привычных, бегущих по кругу, мыслей. Больше года она вздрагивает от любого телефонного звонка, от любого стука двери в подъезде. Но молчат розыскные агентства, ничего не могут ответить пани Ядвиге полицейские детектвы, разводят руками гадалки. И сама она не может сказать дочери, куда исчез папа. Неизвестность страшит, но жизнь Ядвиги продолжается, постепенно возвращаясь в свою колею. Вот только теперь похожа эта колея на безысходный серый туннель.
Билли Кинг вдруг спохватился, замедлил бег и, пропустив всех вперёд, оказался возле Линн.
– Девочка моя бедная! Дай понесу твой колчан и арбалет. Как же я раньше не сообразил взять их у тебя?! Тяжело ведь тебе с ними бежать.
Линн благодарно взглянула на Билли, на бегу снимая колчан. Билли закинул его на плечо вместе с арбалетом и подхватил под руки её и Мэг.
– Давайте-ка, девчонки, побыстрей, а то отстанете. А вас опасно одних оставлять: иди знай, какие ещё встретятся сюрпризы.
– Боюсь, не догоним мерзавку… – запыхавшись, проговорила Мэг. – Она ж уехала на чём-то… наподобие Громадины, а мы пешие.
– Вот и я опасаюсь. Вообще-то на первом уровне за Спиральным подъёмом есть ворота, но выглядят они так, будто их не открывали лет пятьсот, не меньше. Там пылищи по щиколотку. Но, надеюсь, гадина где-то по дороге остановится зализать рану.
Бежали долго, и усталость брала своё. Совсем скоро, за поворотом будет Спиральный подъёмом на первый уровень. Свет потолочной лампы почти не достигал поворота туннеля. За поворотом фонарь бегущего впереди Антонио высветил из полумрака куполообразный силуэт. Все мгновенно остановились. Линн вскрикнула:
– Это та штука, на которой они приехали!
Полусфера косо и тяжело опиралась на три опоры, безмолвная, тёмная, с виду пустая.
– Осторожней, может, гадина там затаилась, – предостерёг Станислав. – У неё парализующее оружие, которым она стреляла в беднягу Тамму. А возможно, не только парализующее.
Антонио посветил фонарём, пригляделся повнимательней – никаких признаков жизни. Линн, решительно забрала у Билли арбалет и колчан. Она успокоилась, перестала всхлипывать. Взгляд Линн стал холодным, расчётливым, сосредоточенным взглядом убийцы. В руках мужчин блеснули заточки и пики. Они медленно обходили полусферу, но первой в неё ворвалась Мэг. Глаза её дико блестели. Она была в бешенстве. Забыв про образование и хорошие манеры, она готова была рвать ногтями лицо той, из-за которой остановилось сердце Тамму Ворона. Никогда прежде Маргарет Винтер, одна из научных руководителей фармакологического концерна, не могла бы себе представить, что способна на такое. Но её запал оказался напрасен: внутри никого не оказалось.
Заглянув внутрь, Антонио высветил фонарём полузасохшие синеватые лужи. Чем-то синим было залито сиденье и пол.
– Не исключено, что это кровь, – задумчиво сказал Станислав. – Синяя кровь, как у того монстрика, подстрелянного Линн.
– Если это кровь, то стрела Линн точно пробила кого-то насквозь.
– Ты ещё сомневаешься?! – хмуро прошипела Линн.
– Гляньте-ка, из спинки кресла торчит шаманский гарпун с клочком ткани и кожи! И кругом всё залито синим. А где же действующие лица?
Станислав, обойдя с фонарём полусферу, обнаружил на её боку внушительную вмятину. А рядом отпечатки ещё трёх опор. Следы обуви во взрыхлённой пыли.
– Здесь была ещё одна такая же штука, – рассуждал он. – Тут как раз резкий поворот перед подъёмом. Если эта штука собиралась подняться, а навстречу спускалась другая, то здесь они и могли столкнуться. Эта машина явно повреждена, потому её оставили. А уехали на другой. Куда? Учитывая ранение водителя первой машины, уехали, откуда приехали – наверх. И теперь их не догнать.
Мэг с фонарём осматривала транспортное средство. Полно каких-то полупрозрачных гнутых капсул с раструбами. Такая же капсула была у уродца, застреленного Линн. Внутри капсулы – то ли жидкость, то ли пластичное вещество – не понять. Курок у капсулы, как у пистолета. Для чего это может предназначаться? Мэг страшно устала и перенервничала, оттого забыла про осторожность. Открыть бы одну, разглядеть, что там! Жаль, нет лабораторных перчаток и хотя бы респиратора… Не стоит открывать без них. Мэг встряхнула капсулу, и та сама раскрылась, легко, беззвучно, быстро. Мэг заглянула внутрь. Жидкость. Бесцветная, прозрачная. Есть ли запах, интересно? Мэг не удержалась, нюхнула, стараясь не думать о технике безопасности. И тут же пожалела об этом: вещество было явно летучим. Голова сразу закружилась. Затошнило. Мэг поскорей закрыла капсулу, выбралась из транспортного средства, велев никому ничего не трогать внутри машины.
– Да я только загляну, ничего не трону, – сказал Антонио, влезая в полусферу.
Он взял фонарь из внезапно ослабевшей руки Мэг. Внутри – обилие странного оружия. Несколько полупрозрачных экранов висят без опор прямо в воздухе. Иероглифы те же, что в кабине Громадины. Под прозрачной поверхностью – мягкие плитки в красивой упаковке. Антонио надорвал упаковку. Пахнут очень вкусно, хоть и необычно. Неужели, еда? Антонио рискнул откусить уголок. Вкусно! Только тут, несмотря на трагизм ситуации, он почувствовал голод. Наконец-то есть что-то, кроме опостылевших пищевых брикетов!
– Ребята, мы разжились чем-то съедобным! – крикнул Антонио. – Не знаю, что это, но очень классно! Нам это пригодится для поднятия сил.
– Осторожней, Антонио, иди знай, что это, – предостерегла Мэг, – я случайно нюхнула там какой-то дряни, и теперь у меня головокружение.
Но голодный Антонио уже уминал одну из плиток и раздавал остальным.
Линн собралась надкусить плитку, но неожиданно побледнела, зрачки её расширились во всю радужку. Она прошептала:
– Шаги слышу… Кто-то чужой, очень-очень страшный… пришёл по нашим следам…
Вгляд Линн тут же отвердел, стал холодным и сосредоточенным. Схватив арбалет, она одним прыжком очутилась у поворота в туннель, из которого они только что выбежали. Заглянув в него, она немедленно выстрелила, взвизгнув при этом так, что у всех без исключения по телу пробежали мурашки. Билли первым рванулся туда, осветив туннель фонарём. Там, отбрасывая впереди себя длинные тени, быстро убегали три нескладные фигурки. Четвёртая билась в агонии посреди туннеля. В глазу торчал арбалетный болт. Синяя кровь толчками била из глазницы. Антонио и Билли сходу бросились следом за убегавшими.
– Стойте! Они могут выстрелить! – крикнул Станислав.
Нескладные фигурки исчезли за поворотом. Антонио и Билли остановились.
– Вы что, с ума сошли! – накричала на них Мэг. – Нам одного Тамму мало, что ли! Они явно вооужены, а вы с вашими железками безоружны по сравнению с ними.
– Ты права, Мэг, – согласился Билли. – Хорошо, что Линн их почувствовала, и они не подобрались к нам слишком близко.
– Откуда вдруг столько нечисти взялось? – размышлял Антонио. – Мы здесь уж больше года коптимся, и никого здесь не было, кроме людоедов, психов и наблюдательных аппаратов.
– Наверно, пришла пора менять в лабиринте подопытных крыс, – мрачно заметил Билли.
– Ну и сравнения у тебя, – проворчала Мэг, борясь с головокружением. – Но, если уж проводить такие аналогии, то крысы умеют неплохо кусаться.
"Чем всё-таки стреляют из этой капсулы, – задумалась она. – Нечто, похожее на курок есть. И я, как последняя дура, нюхнула…".
Головокружение стремительно усиливалось. Вещество в капсулах перестало быть интересным. Не до него сделалось: необходимо как-то разобраться с собой, ведь не то слова какие-то мерещаться, не то мысли странные, будто не свои. Может, это от усталости и сильного стресса? Хорошо бы, только от этого. Мэг присела у стены и сделала несколько глубоких вдохов-выдохов. Подумалось, что здоровье далеко не железное, возраст уже не юный, и нервы не могут не шалить от всего пережитого. Одна только смерть Тамму Ворона чего стоила! А тут ещё какие-то монстры.
Билли и Антонио опять полезли обследовать транспортное средство. Вот оно, загадочное оружие.
– Это, конечно, не мой старинный, но действенный "Вальтер", – говорил Билли – А всё ж, может, тоже сгодится. Это тебе не копьё с арбалетом!
– Да, это получше будет, – согласился Антонио. – А патроны, интересно, где? Похоже, эта капсула и есть вместо патронов. Как она открывается?
– Не трогать! – вдруг ясно и отчётливо прозвучало в головах у обоих. – Смертельно. Опасный. Вирус.
Оба выскочили из полусферы с перекошенными лицами.
– И что это было!?
– Ты тоже это слышал? Что-то вроде голоса… Кто-то сказал по-испански про смертельно опасный вирус.
– Нет, это было сказано по-английски, с нашим, австралийским произношением, я точно слышал…
От всего этого Мэг почувствовала себя ещё хуже. Ну вот, уже и коллективная слуховая галлюцинация! Изучавший следы Станислав поинтересовался, что происходит.
– Выходит так, – собравшись с духом, сказала Мэг. – Я нечаянно вдохнула что-то из этой капсулы. Билли и Антонио, взявшие капсулы в руки, услышали голоса. Линн, хоть ты туда не лезь – у тебя и так в голове постоянная революция.
– Это – не галлюцинация, Мэг, – испуганно прошептала Линн, очень осторожно издали заглядывая внутрь машины. – Здесь кто-то есть, я чувствую. Мы не видим, но они здесь! Это то, что бедный Тамму называл Кельэт! Вы можете говорить, что я совсем поехавшая, но Кельэт точно здесь.
– Линн, ты же грамотная девушка, – устало возразила Мэг, – ты же понимаешь, что это не научно, а нашему бедному Тамму просто не посчастливилось получить современное образование…
– Иди ты нафиг, Мэг! Здесь кто-то, кого мы не видим! Но я его чувствую! Очень отчётливо. Ой!!! Он говорит внутри меня! По-норвежски. Только это вовсе не голос. Это что-то другое… ощущается, как голос. Он… успокаивает меня. Говорит, эти штуки нельзя трогать. Это капсулы с опасным вирусом.
– Ну, кто тебе это всё может говорить, Линн? – снисходительно заметила Мэг. – Ты же сама прекрасно понимаешь, что это всё у тебя в голове. Просто возбуждение некоторых участков коры головного мозга порождает болезненную фантазию. Последствия стресса…
– Этот кто-то говорит, что до меня легче всего достучаться, чтобы объяснить и предупредить. Потому, что я намного восприимчивей всех. Сейчас сюда приедет ещё одна такая же машина. А в ней учёный и… и его помощники… кажется, такие же, как те, которых я застрелила.
Мэг тяжело вздохнула и ничего на это не ответила. Ей становилось всё хуже. Откуда-то вдруг вынырнул розоватый плазмоид по кличке Прозак и закружился над Линн. Девушка обрадовалась ему, как близкому другу.
– Не бойтесь, – вдруг сказала Линн. – Этих не надо опасаться. Опасаться надо одну… Тот, которого мы не видим, показывает мне её образ. Это та самая, что стреляла в нашего бедного Тамму!
– Я тоже его слышу, – воскликнул Антонио. – И перед глазами лицо чьё-то странное. Вроде, как девушка, но какая-то не такая… Её нельзя подпускать к капсулам – так он говорит.
– Что-то мы тут коллективно съезжаем, – сказал Билли, – но я тоже самое слышу и вижу… Чертовщина, вообще, какая-то! Что делать-то будем?
Мэг болезненно застонала. Все понятия смешались в её сознании. Как хорошо, просто и понятно было прежде. Чистая строгая наука по одну сторону баррикады, а тёмные нелепые суеверия – по другую сторону. А теперь баррикада сломана.
Глава 31
Лабиринт был стерильно-чист и накрыт стеклянной крышкой. Мэг бежала по нему, и волны жара от введённой инъекции болезненно расходились о телу. Мэг знала, что на выходе из лабиринта будет кусочек сахара – единственная хорошая вещь в её жизни. Знала также, что останавливаться нельзя, иначе последует слабый, но неприятный удар током. Мэг видела, что за её бегом следит через прозрачный потолок чудовище в белом халате, в тонких перчатках на громадных лапах. Огромное, злобное, опасное чудовище.
Мэг следила за белой лабораторной крысой, бегущей по лабиринту в поисках кусочка сахара. Электроды, вживлённые в мозг крысы, передавали на приборы данные об активизации тех, или иных зон мозга. Лаборант ввёл белой крысе инъекцию нового изобретения Маргарет Винтер – стимулятора ускоренной умственной деятельности, не вызывающего зависимости. Крыса точнее и быстрее находила путь к сахару, чем в предыдущие дни, без инъекции. Кора её мозга возбуждалась в правильном, заранее предсказанном теоретическими обоснованиями, участке.
Маргарет Винтер, одна из научных руководителей фармакологического концерна, во главе своей научной группы тестировала разработанный ею препарат. Он будет нужен спасателям в аварийных ситуациях, космонавтам на орбите, лётчикам-испытателям. Нужен этот препарат будет и во многих других экстренных случаях. Наконец стали видны ощутимые результаты. Маргарет Винтер была бы довольна, если б ей вдруг не стали чудится совершенно нелепые вещи. Ей (смешно сказать!) кажется, что именно она бежит сейчас по лабиринту.
Ощущения крайне необычны и болезненны. Розовые пальчики Мэг с полупрозрачными коготками выстукивали дробь по металлическому полу. От введённой инъекции горело всё тело. От белого меха исходил неприятный запах вивария. Мэг было очень страшно от вида склонившегося над ней огромного лица. Её лица. Этот ненавистный монстр наблюдал за ней внимательно, с холодным расчётливым интересом.
Чувствовалась усталость от бессонных ночей, проведённых за научной работой. Безумно болела голова, увенчанная электродами.
Мэг ощущала себя наблюдающей за поведением белой крысы в лабиринте и одновременно ощущала себя, бегущей по лабиринту. Нависшее над стеклянным потолком лабиринта её собственное лицо казалось безобразным. Глядя на белую крысу, Мэг-учёный вдруг отчаянно захотела кусочек сахару – то единственно хорошее, что есть среди кромешного тёмного ужаса. Глядя на своё огромное лицо, Мэг-крыса вдруг отчаянно захотела успешно завершить исследование нового изобретения.
"Я одна в двух лицах!!! Но ведь этого не может быть!!!" – с ужасом подумала Мэг-учёный и, обвив себя хвостом, остановилась посреди коридора. Слабый, но раздражающий нервы удар тока не заставил себя ждать, и Мэг увидела над собой своё перекошенное лицо. Как хотелось ей вцепиться в это лицо когтями и зубами, рвать его, выгрызать из него куски мяса и кожи! Но между двумя Мэг была стеклянная крышка, отделяющая одну часть Мэг от другой. И она привычно побежала дальше, быстро перебирая всеми четырьмя лапками с полупрозрачными коготками. Мэг слышала, как её сотрудники обсуждают данные, вычерчивающиеся на приборах по мере её бега по лабиринту. Где-то впереди её ждал заветный кусочек сахара и возможность хоть немного отдохнуть. Или, что ещё лучше, умереть, чтобы прекратился весь этот кошмар. Но до кусочка сахара ещё надо было добежать, найдя правильный путь в лабиринте. А как умереть, она не знала, да и научное исследование необходимо завершить.
Мэг поняла, что надо отключить аппаратуру, попросить ассистента вернуть крысу в виварий и пойти отдохнуть. Никогда с ней не бывало ничего подобного. Никогда она не была крысой, будучи одновременно руководителем научной группы. Лаборант вколол Мэг инъекцию разрабатываемого ею препарата? Или она вдохнула летучее вещество в загадочном транспортном средстве, принадлежащем неведомо кому? Мэг отчаянно забила хвостом по стенкам лабиринта. А затем она сделала то, чего от неё не ожидал ни один научный сотрудник, в том числе она сама. Мэг легла на холодный металлический пол, решив, что не двинется дальше ни шагу. Так и лежала она в полубессознательном состоянии, сотрясаемая ударами тока, дожидаясь, когда сознание оставит её окончательно. Последним, что она услышала, были предположения сотрудников о возбуждении гипотетических центров удовольствия в её мозгу. Эти предположения показались ей самыми дурацкими из всех, которые она слышала в своей жизни.
Сотрудники в испуге столпились над руководительницей научной группы, упавшей в конвульсиях на кафельный пол лаборатории…
Билли, Антонио, Станислав и Линн в испуге столпились над Мэг, упавшей на каменный пол туннеля. Мэг явно была без сознания. Она металась в конвульсиях, несла бред про запах своей белой шкурки, хваталась за голову, ища какие-то электроды, требовала отключить какую-то аппаратуру. Всё это выглядело жутко, особенно, исходя из того, что она вдохнула неведомое вещество. Никто не знал, как ей помочь.
Неведомого голоса-мысли в сознаниях людей больше не возникало, и никто, даже Линн, больше не ощущал чьего-то присутствия.
Мэг возвращалась из своего раздвоенного состояния очень медленно. Она всё ещё ощущала на себе белую шерсть, провонявшую виварием, и одновременно видела перед собой белую крысу, бегущую по лабиринту. Розовые лапки Мэг с прозрачными когтями судорожно сжимались от ударов тока, длинный хвост колотил по стенкам. Мэг попробовала удалить себя из лабиринта, но мешала прозрачная крышка, почему-то не желающая открываться. Та же крышка мешала Мэг подпрыгнуть и вцепиться в своё лицо – ненавистное лицо опостылевшего монстра. Но мало-помалу ощущения теряли естественность и яркость. Мэг погружалась в чёрную пропасть беспокойного сна без отчётливых сновидений. Все в ужасе смотрели на неё. Наконец, стало ясно, что Мэг уснула.