Н. Д. Аврех
Другая сторона бесконечности
Глава 53
Куцый, маленький помощник могущественных владык мира, разглядывал остатки дикого народа. После гибели Мэг среди людей царила тягостная атмосфера. Её тело осталось в тёмном коллекторном колодце, разбитое, непогребённое. Станислав показывал дорогу, Бэаэт увозила оставшихся людей всё дальше вглубь Людопарка. Как в тяжёлом сне тянулись природные пещеры из слоистого камня, туннели, расселины, штольни. Гасли потолочные лампы, хотя явно ещё не наступило ночное время. В темноте, прорезаемой лишь фарой машины, Станислав сбился с пути. После долгих плутаний, наконец, нашли широкий спуск на четвёртый уровень.
Вдруг позади послышались шум и скрежет. Река расплавленного камня с шипением текла следом за машиной по спуску. Грящая плазма плавила стены и пол там, где только что проехало транспортное средство. Страх не был заложен в программу мироощущения помощников. Но то мерзкое чувство, когда сжимаетя всё нутро и хочется превратиться в крохотную точку и исчезнуть – может, это и есть страх?
Бэаэт, вытирая пот со лба, крепко выругалась на древнем языке и резко свернула в перпендикулярный туннель, проходящий в толще скальной породы между третьим и четвёртым уровнями. Туннель вёл сначала вправо, сквозь толщу скальных пород между уровнями, а затем, минуя Ползучие Туннели, резко вниз. Достигнув четвёртого уровня, туннель разветвлился. Долго петляя, Станислав и Антонио определили, что поперечный широкий коридор ведёт как раз в нужном направлении. Здешний холод казался приятным после адской жары. Вдоль стен тянулись трубопроводы, воздуховоды, переплетались сложные коммуникации, ведущие к сложной аппаратуре. Искуственный интелект машины периодически сбоил и плохо различал препятствия перед собой. Бэаэт перевела машину полностью на ручное управление, чтобы не врезаться ни во что. И всё же бок машины задел угол коридора. Полетела каменная крошка, машина осела на одну сторону и заскрежетала дном об пол. Электромагнитное поле едва держало её. Самые крепкие из пассажиров – Билли и Антонио – вылезли и пошли пешком. Пешеходы замедляли движение, но зато транспортное средство хоть как-то двигалось. Виктор Галле тоже попробовал выйти, но, будучи не привычен к здешней силе тяжести, смешно подпрыгивал, ругался и падал. Бэаэт велела ему возвращаться в машину. Это немного разрядило царящую траурную атмосферу. Люди начали переговариваться, а Виктор отпускал чёрные шуточки относительно вкуса шашлыков, в которые превратятся все, если их догонят огненные потоки. От этих шуточек немного отступал страх. Но потоки горящей плазмы не отступали. Опять сделалось невыносимо жарко и душно. Послышался скрежет конусов плазмочистов о потолки туннелей и тяжёлое шлёпанье толстых огнеупорных лап по расплавленному камню.
"Нашли всё-таки! – подумала Бэаэт. – В их теперешнем состоянии не трудно обшарить здешнее пространство".
Скорость машины и пеших, хоть совсем немного, но всё же превышала скорость плазмочистов. Едва кое-как оторвались от преследования, как вдруг – эти полуживые обгоревшие дикари за поворотом туннеля. Мужчины, женщины, дети – все не держатся на ногах. Билли и Антонио, тем не менее, заточки выхватили, и только после этого подошли к ним.
– Опять эти людоеды, – скривился Станислав. – Только их не хватало. Шли б они своей дорогой.
Куцый слушал странные слова крупного дикаря, но так и не понял, о чём речь. Билли поднял едва живую Нану Круглую Попу, усадил возле вождя. Усмехнулся:
– Мне твоя жена без надобности, Сэм, забирай её себе.
– А мне свою малолетку предлагаешь! – обиделся Антонио, – В педофилы решил меня записать, чёртов олух! Набить бы тебе рыло за это, и не только за это, но ты и без того уже никакой.
Девочка-подросток, дочь вождя, плакала, глядя то на Антонио, то на отца. Темнокожая женщина в ошмётках обгоревшего платья и с огромным животом стонала, корчась на полу коридора. Было видно, что ей очень плохо. Те женщины, которые как-то могли двигаться, подползли к ней. Едва слышно пищали обожжённые, голодные, перепуганные дети.
– Мне кажется, они не в состоянии идти своей дорогой, – сказала Бэаэт Станиславу.
Она с изумлением разглядывала дикарей. Первый раз благороднейшая Бэаэт-Ла видела существ, находящихся в таком состоянии.
– Здесь работают плазмочисты, – сказала она, – это очень опасно. Надо уходить отсюда поскорей. Но я не поняла, что сказал этот дикарь: переводчик опять всё время переключается на различные языковые режимы.
– Он говорит на смеси разных языков, – ответил ей Станислав. – Мы-то за год противостояния как-то понемногу научились их понимать. Тот тип – их вождь – предложил Билли свою жену, надеясь, что он её спасёт, не даст ей сгореть. Просит спасти хоть кого-нибудь, кого можно, из своего дикого народа.
– Надо же! – удивилась Бэаэт. – Примитивный говорящий примат, каннибал, а не лишён некоторого, даже, благородства. Теоретически этого не должно быть.
– Они все – людоеды и убийцы! – воскликнула Линн. – Пусть горят они все, вместе с их проклятым вождём! Ну их к чертям свинячьим… Но почему-то от мысли, что они сейчас сгорят, у меня началась паническая атака!
– Перед смертью, дорогуша, все равны, – заметил Станислав. – И людоеды, и убийцы, и порядочные люди, и даже такие странные существа, как пани Бэаэт и Куцый. Все мы превратимся даже не в шашлыки, как сказал Виктор, а в угольки. Если не поторопимся.
Будто в ответ на эти слова волна жара пронеслась по туннелю. Вдали плавились трубопроводы, распространяя едкий вонючий дым. Из-за поворота длинного туннеля выдвинулись и сами плазмочисты. Бэаэт краем глаза заметила, как два слабо мерцающих ореола двинулись навстречу плазмочистам… Или это лишь показалось усталым глазам? Расфокусировав зрение, Бэаэт попробовала сконцентрировать на них сознание. Перед её внутренним взором встали странные образы: маленький зверёк с белым мехом и чёрная птица… Белый зверь с каждым мгновением становился всё больше, заполняя всю ширину и вышину туннеля. Саблевидные передние зубы ощерились в пасти огромного белого зверя, когда он понёсся на врага. Гигантская чёрная птица со стальным клювом, задевая крыльями стены, тоже понеслась в направлении плазмочистов. Позади конусов мелькнули два слишком хорошо знакомых силуэта. Бывшая лучшая подруга и бывший друг. Бешеные струи горящей плазмы с шипением вырвались из верхушек плазмочистов в сторону гигантского зверя и огромной чёрной птице, и им пришлось отступить. Зверь с опалённой белой шерстью и птица с опалёнными перьями уменьшились, превратились в две едва заметные тени, в две точки. Тем не менее, плазмочисты замедлили ход. Видение длилось лишь миг.
Вскрикнула Линн – кажется, она тоже видела их. Видела, но не поняла, кто они. Двое жителей Тхеллы. Одна из них – Мэг. Или Бэаэт просто слишком устала, и утомлённый разум подсказывает то, что хочется видеть? При такой усталости Бэаэт не была в состоянии создать собственную проекцию, чтобы кинуться на помощь. Она лишь догадывалась о битве бесплотных существ в дальнем конце туннеля среди вонючего дыма и плавящегося камня.
Увидев струи огня, Нана Круглая Попа из самых последних сил кинулась к своим детям, но упала и осталась лежать, скорчившись на обломках камня. Дикари смотрели на горящую плазму с полной обречённостью. Вождь хрипел, держась за сердце, и безуспешно пробовал подняться. На губах его выступила пена, во взгляде стыла безнадёжность.
Куцый, сам не понимая, что делает, схватил крошечную уписавшуюся девочку и поволок к машине. Мать девочки Кика Тонкое Горло не подняла крик, а бормотала что-то вроде благодарности. Видя это, Бэаэт сгребла в охапку двоих малышей почти не держащейся на ногах Наны и понесла их в машину.
– Живо тащите остальных! – велела она.
Нана поняла лишь интонацию, и – непонятно, откуда взялись у неё силы – кинулась исполнять указание. Крошечный слабый лучик надежды оживил умирающих.
Фануса Острые Сиси, всё ещё судорожно прижимала к себе обугленные останки сгоревшего первенца. Несколько женщин с силой разжали её руки, выхватили горелое тельце и кинули подальше в туннель. Фануса завыла дико и безысходно. Билли и Антонио, ни слова не говоря, понесли её в машину. Туда затолкали всех, кто совсем не мог передвигаться. Куцый приложил к груди вождя корректор медицинских параметров, чтобы он мог как-нибудь передвигаться сам – мест в машине больше не было.
Транспортный модуль набился до отказа и тут же тронулся с места. Бэаэт шла рядом с ним, управляя машиной дистанционно. Покупки, сделанные в торговом центре людишника, она запихала под кресла, смяв пакеты и красивую коробку с так понравившимися ей туфлями. Линн, неприязненно морщась от детских воплей, шла рядом с машиной, поддерживаемая Билли. При этом она ныла так, что у всех сводило челюсти.
Корректор медицинских параметров привёл вождя в более-менее приемлемое состояние. Боль, сжавшая сердце, ушла, стало возможно дышать и даже идти своими ногами, опираясь на руку старшей жены Ривы Рыжей Пряди. Нана ковыляла впереди, держась за гладкий бок машины, и ни разу не обернулась на мужа. Нытьё Линн вождь не выдержал первым:
– Принести бы Плаксу в жертву Наблюдателям. Может, после этого им станет не до огненных потоков.
– Тебя самого, чёрт косматый, давно надо принести в жертву, – возмутился Билли. – Всем в лабиринте спокойней бы стало. Лучше помалкивай, пока цел, и радуйся, что тебя, грязного людоеда, взяли с собой приличные люди.
Вождь Сэм Длинное Копьё кардинально изменился. Корону из сплетённых нижнечелюстных костей он давно потерял. Взор его потух, плечи опустились, обречённость стыла в глазах. Он словно постарел на десятки лет. Он ничего не ответил Билли, лишь опустил голову и кое-как поплёлся дальше, поддерживаемый старшей женой.
Языки плазмы достигли перекрёстка туннелей, где Бэаэт и Бежавшие повстречались с остатками дикого народа. Бэаэт свернула в поперечный туннель. На водительском кресле стонала и металась Фануса Острые Сиси.
– Что это с ней? – спросила Бэаэт-Ла, с удивлением глядя на большой живот Фанусы.
– Я в этом совсем не разбираюсь, но мне кажется, она рожает, – ответил идущий рядом Станислав.
– Это как? – удивилась Бэаэт. – У неё такой большой живот потому, что там младенец? И этот младенец должен выйти через… Но ведь это, наверно, очень больно! Почему Сиуманс-Э не дал этим несчастным даже элементарной Колбы Зарождения?!! Впрочем, на Тхелле так размножаются все млекопитающие…
Рива Рыжая Прядь оказалась в пределе доступа лептонного переводчика. Она не поняла деталей сказанного, но общий смысл кое-как уловила и посмотрела на Бэаэт с искренним сочувствием:
– Ты взрослая девушка, а всё ещё не знаешь, откуда дети берутся. С таким ростом и худобой, наверно, никто тебя, бедняжку, взять не захотел. Вот горе-то! Ну не печалься, и тебе Наблюдатели пошлют мужа какого-нибудь. Тогда и ты тоже родишь и будешь счастливая. Ты молись Наблюдателям, чтоб они тебе послали…
– Пока Наблюдатели послали целый резервуар огня, женщина, – хрипло проворчал Сэм Длинное Копьё.
– Чтобы веру укрепить, мой великий муж, – ответила Рива Рыжая Прядь, но в голосе её звучало сомнение.
Больше старались не разговаривать: усиливающаяся нехватка кислорода отнимала последние силы. Даже Линн перестала ныть. Бэаэт, наоборот, почувствовала себя лучше, избавившись от мучившего её переизбытка кислорода.
Сочувственно глядя на мечущуюся Фанусу, Бэаэт велела Куцему проверить, есть ли в ветеринарном разделе корректора медицинских параметров помощь в родовспоможении.
Девочкам Высших в начале взросления в обязательном порядке и на всю жизнь вводили чип против беременности. Для воспроизводства бесчисленные поколения древнего вида пользовались исключительно Колбами Зарождения. Конечно, будучи социологом, Бэаэт-Ла знала, что на Тхелле у людей этот процесс происходит, как у всех млекопитающих. Но одно дело, знать теоретически, другое – видеть своими глазами тяжёлые незаслуженные страдания женщины.
Куцый, искусственно созданное существо класса помощников, прекрасно переносил жару, жажду и недостаток кислорода – он изначально был рассчитан на жизнь даже в худших условиях. Поэтому он чувствовал себя вполне нормально. Помощник на ходу принялся отыскивать в настройках корректора диковинную опцию. Нашёл он её далеко не сразу. Примостившись на скользком боку транспортного средства, Куцый приложил корректор ко лбу Фанусы, как было сказано в высветившейся инструкции. Мозг женщины перестал принимать болевые сигналы, и Фануса блаженно закрыла глаза.
Бэаэт свернула в перпендикулярный туннель. Вой вихрящейся плазмы и шипение плавящегося камня отдалились, жара спала. От этого все почувствовали себя чуть лучше. Виктор Галле не удержался от ехидного вопроса:
– А чего тебе, Билли, вождиха не понравилась? Красивая девушка, если её как следует отмыть.
– Видишь ли, не в моём вкусе круглые попы, – ответил Билли. – Мне стройняши нравятся. Кстати, неплохо бы сделать привал небольшой. Многие отстают, и проклятый огонь, кажется, тоже. Холоднее становится.
– Вообще-то на четвёртом уровне обычно дикий холод, – заметил Станислав. – Сделаем привал недолго. Не заблудиться бы нам опять…
– Заблудиться нет! – вдруг воскликнул безумный "нелюдь" по кличке Уу. – Мало-мало дальше – пещера Дохлого Психа. Очень-очень хороша пещера. Там опасно совсем-совсем нет!
– А в этой пещере и правда есть дохлый псих? – спросил Виктор.
Уу посмотрел на него, как на ненормального и очень внятно разъяснил:
– Нет там ничего дохлого! Был, может. Сожрали давно. Кости унесли. Обгладывать, когда есть очень-очень хочется. Голодный – всё сожрёшь.
Вслушиваясь в этот разговор через постоянно перескакивающий на разные языковые режимы переводчик, Бэаэт всё больше сомневалась в необходимости научных изысканий Сиуманса-Э. Отсюда, из глубин Людопарка, нашумевший эксперимент учёного виделся совсем иначе, чем на социологических симпозиумах на платформе Ор.
Шли долго. Станислав опасался, что не сумеет отыскать путь к воротам на пятый уровень, где давно заждались друзья. Почти не исследованный четвёртый уровень мог оказаться ещё обширней, чем третий. А куда ведёт их сейчас сумасшедший Уу – и вовсе непонятно.
– Вот! Пещера Дохлого Психа! – радостно крикнул Уу и с гордостью добавил: – Моя пещера!
Машина остановилась, осветив фарой арочный вход в помещение, выложенное ровными каменными блоками. Вдоль стен шли трубы, в том числе и с хорошо знакомой Бежавшим обмоткой. Из противоположного арочного входа расходились два туннеля.
Поражало здесь то, что каждая стена оказалась разрисована. Часть рисунков сделана углём, некоторые – процарапаны чем-то острым в гладком облицовочном камне. Под каждой из стен лежали крошки углеродных брусков. Очевидно, при их тусклом свете и создавались настенные росписи. Как живые смотрели со стен одичавшие безумцы дальних туннелей. Разворачивались бытовые сцены их жизни. Всё очень тщательно и натуралистично прорисовано.
Вот тощий обросший человек жадно грызёт берцовую кость. Несколько дикарей слизывают плесень со стены. Другие в ужасе бегут от кого-то, взявшись за руки, а над ними летят плазмоиды. Феноменально худые почти голые мужчины и женщины крадутся к костям хорошо узнаваемой Погребальной пещеры. В следующем рисунке тех же мужчин и женщин бьют охотники копьями и дубинками. На другой стене их уже тащат к алтарю. Лохматая тощая девушка, затаившись, наблюдает из туннеля за пляской каннибалов. А с потолка смотрит глаз наблюдательной аппаратуры. Сюжеты на четвёртой стене несут более мирный характер. Пара в любовном соитии. Ребёнок делает первые шаги. Женщины кормят отвисшими грудями младенцев.
Все, кто был в состоянии, разглядывали настенную роспись, забыв об опасности, до того динамичной и потрясающе живой она была. Рисунки описывали жизнь самых бесправных и незащищённых существ в лабиринте – безумных, абсолютно диких скитальцев дальних туннелей.
– Это всё Уу! – с нескрываемой гордостью произнёс пещерный художник. – Уу нашёл хороши стены! Кругом холодно-холодно – охотники не придут. Труба-тепло есть. Опасно – нет. Рисуй жизнь, сколько влезет. Всем нравится? Всем нравится!
Уу блаженно закрыл глаза, наслаждаясь небывалым прежде вниманием. Люди, хоть и валились от усталости, не могли не разглядывать рисунки. Хвалили художника.
Разглядывая рисунки, Бэаэт мучительно размышляла, кем являлся создатель этого туннельного мира Сиуманс-Э. Действительно создателем? Учёным, бесстрастно изучающим жизнь людей-несекомых через объективы наблюдательной аппаратуры? Или психопатом, беззаботно играющим жизнями и смертями? Ответа она не находила.
Всё соседнее помещение занимало сложное устройство с очень широкой трубой, уходящей вверх, сквозь выложенный каменными плитами потолок. Станислав понимал, что это и есть агрегат коллектора для переработки органических отходов. Кто знает, может именно сюда упало тело Мэг. Но не до этого теперь никому. Как верно заметила Бэаэт, спасаться надо живым, а мёртвым уже не надо ничего.
Куцый изучал инструкцию, готовясь принимать роды. Рива Рыжая Прядь, усадив мужа поудобней, направилась к роженице. Несмотря на то, что Куцый вызвал в ней большие опасения, Рива всё же решила помогать ему в родовспоможении. А то ведь, кто знает, что это существо видит своими странными глазами в этих вдруг возникающих говорящих значках! Рива и Куцый бесцеремонно расстелили на полу пещеры Дохлого Психа кожанную куртку Виктора, брошенную им в машину. На куртку Антонио и Билли перенесли роженицу. Кика Тонкое Горло умело отматывала от трубы обмотку на пелёнки младенцу.
Виктору пришла в голову здравая идея: если среди множества труб есть водная, то Бэаэт может прожечь её излучателем и добыть жизненно необходимую воду. Приблизительно определили, которая из коммуникаций водная. Бэаэт, настроив излучатель, выстрелила. В разные стороны полетели фонтаны долгожданной воды. Антонио успел подставить флягу из непромокаемого рукава комбинезона. Умирающие от жажды кинулись пить. Но вода быстро кончилась. Новая в трубу не поступала. Но и эта вода спасла жизни. Антонио ушёл разыскивать другие водяные трубы в других помещениях и туннелях. Найдя, он вернулся, чтобы направить туда Бэаэт с излучателем и опустевшей флягой.
– Куцый! – распоряжалась Бэаэт, – тут у ней ещё и ожогов полно, настрой-ка на них корректор. Ой, что это у неё? Красное – это её кровь? Как много! Неужели так должно быть? Почему такое несовершенство в природе?!
Рива Рыжая Прядь сочувственно вздохнула:
– Да ты совсем-совсем ничего в жизни не знаешь. Вот несчастье-то! Откуда ты такая взялась?
Бэаэт с трудом, но всё же поняла Риву. И действительно, откуда она взялась в этом мрачном туннельном мире? Её место не здесь, среди грязных дикарей. Её место на благословенной платформе Ор, в чистом светлом раю среди цветов и подстриженных лужаек розовой травы, среди прозрачных прудов с подсвеченными фонтанами, среди уютных милых коттеджей на живописных берегах звенящих ручьёв. Её место там, где нет даже намёка на то, с чем она столкнулась в лабиринте. Ей надо без оглядки бежать туда, срочно, всеми силами пробираться к выходу из этого ужасного Людопарка! Но вместо этого она почему-то ведёт ломанную перегруженую машину, полную обгорелых дикарей и орущих детей, добывает воду из ржавой трубы и даже готовится принять роды у дикарки. Ну и кто же после этого она, благороднейшая Высшая Бэаэт из старинного аристократического рода Ла? Чудачка. Вырожденка, сказали бы Туэдес-Ми и Киюс-У.
Глава 54
Ворота и подъём с пятого уровня на четвёртый таились в глухом, тысячелетьями не посещаемом углу подпочвенных помещений. Подъём длился долго: пятый уровень залегал на много километров глубже четвёртого. Здесь не было потолочных ламп и вентиляционных систем. Люди задыхались здесь. Сразу накинулся лютый холод. Фара Громадины выхватывала из темноты сложные переплетения коммуникаций. Предусмотрительный Ким догадался выпросить у их новых знакомых три ручных фонаря. У Лилит сильно кружилась голова, и мужчины предложили ей вернуться назад. Но она не захотела об этом даже слышать, отрицательно мотала головой, сжав зубы и дрожа от холода.
Наконец въехали на четвёртый уровень. Потянулись бесконечные сети комуникаций. Вертикальные трубы спускались сквозь каменные своды к сложным коллекторным агрегатам. Висели под потолком толстые воздушные трубы. Они выходили из странного вида устройств, перегораживающих коридоры. Пролегали водопроводы, соединённые со множеством приборов, похожих на толстые башни. Легко было потеряться в этом технологическом лесу, легко замёрзнуть, задохнуться и сгинуть. Худо, если Бежавшие застряли здесь.
Лилит уже успела привыкнуть к этим людям, они нравились ей. Всё, чего она хотела сейчас – чтобы с ними не случилась беда. Но в животе будто билась и билась большая бабочка, как предвестник беды. Память Лилит перебирала их всех, таких разных, сложных и противоречивых, но ставших одной семьёй за время опасных скитаний по лабиринту. Темнокожий белозубый Антонио, сын владельца колумбийского наркокартеля и студент Гарварда. Австралийский уголовник Билли Кинг, организатор банды с полученными в тюрьме двумя высшими образованиями. Фармаколог Мэг, Маргарет Винтер из лондонской аристократической семьи, так и не утерявшая в скитаниях по лабиринту манеры истиной леди. Польский физик пан Станислав. Чукотский шаман Тамму Ворон. Меткая снайперша, фанатка её металл-группы тоненькая депрессивная Линн из Норвегии. Они давно должны были прийти. Заблудились? Наткнулись на свору людоедов? Или на агрессивных сумасшедших с окраин лабиринта? Тут у них есть шанс отбиться, уже не раз отбивались. Хуже, если они попали под обвал.
– Давайте разделимся, – предложил Ким, когда "Громадина" остановилась на распутье трёх туннелей.
Ким припомнил эти туннели. Они идут почти параллельно. Пройти в сторону ворот на пятый уровень можно по любому из них. Хорошо бы не разминуться здесь с друзьями. Если, конечно, они не заблудились в многочисленных ответвлениях и перекрёстках, не дойдя до этих трёх туннелей.
– Время поджимает, – сказал Даниэль. – Что-то здесь не так, как обычно на четвёртом уровне. Тепло здесь, или мне кажется.
– Даже жарко, – сказал Ким, – Ну, хоть не холодно. Сделаем так: нас трое, каждый каждый добежит до конца одного из трёх туннелей, посмотрит, нет ли каких следов. Встретимся в пересекающем эти туннели коридоре. Не найдём – поедем до подъёма наверх и дальше, на третий уровень.
– Может, четвёртый уровень не такой огромный, как второй и третий? – спросила Лилит.
– Кто его знает? – ответил Даниэль. – Здесь обычно так холодно и душно, что мы почти не исследовали этот уровень. Время не ждёт!
Все трое мигом припустили, каждый по своему туннелю. Ким со своей хромотой изо всех сил старался как можно быстрее добежать до конца. Он давно научился двигаться при здешней силе тяжести, а сейчас ему помогали трубы вдоль стены, за которые можно было хвататься рукой и, отталкиваясь от них, увеличивать скорость. Даниэль поехал на "Громадине" по левому, самому широкому туннелю. А Лилит бежала по узкому правому. До поперечного коридора она добежала первая. И услышала впереди странный звук. Голоса людей? Или иной какой-то шум? Не понять – эхо сильно искажает звуки.
Свет её фонаря начал меркнуть. Как он заряжается, за счёт чего работает – не известно. Этот звук впереди… или ей послышалось. Сенсорная депривация в таких местах – дело обычное. Кима и Дани ещё не подошли. Напротив неё от поперечного коридора расходилось несколько туннелей… Фонарь ещё не совсем погас, и Лилит решила обследовать начало ещё одного, незнакомого туннеля. Что это? Лоскут обгоревшей ткани. В свете гаснущего фонаря Лилит продолжила поиски. Запах подсказал ей, что обрывок ткани попал сюда недавно. В туннелях обычно никаких запахов не было. В более населённых местах лабиринта иногда можно учуять запах плесени. А здесь пахнет потом, кровью, мочой… Скорей всего, здесь побывали одичавшие сумасшедшие с окраин лабиринта. Вот только что им делать на обычно холодном четвёртом уровне, где мало воздуха?
Лилит прошла дальше в поисках других следов. Развилка. За развилкой – пятна крови. Свежие! Но пора возвращаться в поперечный коридор, Ким и Дани, конечно, уже там… Вдруг вдалеке из-за поворота, шипя, вытекла река огня. Языки протуберанцев лизали стены и потолок. Стало невыносимо жарко. Расплавленные камни свода падали в сияющую реку. Река, растекаясь по полу, быстро приближалась. Лилит в ужасе бросилась назад. Необходимо предупредить Даниэля и Кима как можно скорей.
В спешке Лилит не сразу поняла, что пбежала не в ту сторону и попала не в тот туннель, из которого пришла. Поняв это, остановилась, прислушиваясь к бешенному сердцебиению. В ушах стучало. Необходимо успокоится и вернуться в пересекающий коридор, пока река огня не добралась туда. Из огненного туннеля донёсся скрежещущий грохот. Стало так жарко, что показалось, будто горит кожа. Лилит прижалась к холодной трубе, стараясь унять дрожь.
В эту минуту она явственно услышала отдалённое эхо голосов. Скорей всего это и есть пропавшие друзья. Их тоже надо предупредить об огненной реке, если они ещё не знают, что здесь творится. Лилит со всех ног кинулась на звук, старась не думать, что огненная река вот-вот отрежет ей путь к Киму и Дани. И фонарь сейчас окончательно погаснет. Под ногами захлюпал мокрый песок под расплавленным куском водопроводной трубы. Фонарь погас. Звуков уже не было, кроме приближающегося шипения плавящегося камня. В кромешной темноте стало страшно, как никогда в жизни. Вдруг на повороте туннеля мелькнул свет. Незнакомая высокая фигура несла в одной руке фонарь, в другой что-то ещё. Лилит инстинктивно почуяла: это кто-то чужой. В туннельных джунглях чужой – по определению враг. Сжав вспотевшей рукой заточку, Лилит приблизилась, старалась ступать как можно тише. Тихо прокралась позади непонятных агрегатов, чтобы разглядеть чужого.
Она узнала её сразу, как только свет фонаря чуть осветил её лицо. Она узнала бы её и среди многотысячной толпы. Каждодневно проклинаемая ею синерожая дылда! Это она была в лаборатории, когда маленький уродец вдруг начал принимать её внешний вид. Это ей Лилит нацарапала острым концом пирсинга на стене злобную предсмертную записку. Это из-за неё она бесконечно долго провела в полном одиночестве в тесном боксе. Из-за неё оказалась в туннельном мире. Каждый день, засыпая и просыпаясь, Лилит проклинала ненавистное имя – Бэаэт.
Ярость вскипела в голове Лилит, как горящая плазма. Ярость затмила сознание настолько, что Лилит даже не задумалась, что Бэаэт может быть не одна и, возможно, с оружием. Лилит возникла перед ней так внезапно, что та от неожиданности выронила флягу.
– Глянь мне в глаза, тварь! – крикнула Лилит – Глянь, если сможешь! Вспомнила, кто я? Вспомнила, что со мной было из-за тебя?! Смотри на меня, зараза, это последнее, что ты видишь!
Блеснуло биометаллическое лезвие заточки. Лилит целилась в печень – так Бэаэт точно истечёт кровью, но перед смертью успеет оценить победу и месть Лилит. Бэаэт ещё не пришла в себя от неожиданности, и это давало все шансы на победу над ней. Лилит чувствовала это и потому не слишком торопилась. Ей хотелось успеть выплеснуть весь яд ненависти, так долго копившийся в душе.
– А записку на стене читала? Чего глаза пялишь, сука? Подзабыть меня успела?! Ничего, пока сдыхаешь – а сдохнешь ты не сразу – успеешь вспомнить всё, что ты мне сделала…
Лилит трясло от злости. Она настолько распалилась, что даже не расслышала шаги сзади. Чьи-то сильные руки мягко обхватили её. Лилит рванулась с такой бешенной силой, что вместе с обхватившим, покатилась по полу.
– Тихо, тихо, Лил, спокойно, – прозвучал за ухом голос, от которого у неё мороз прошёл по всему телу.
Далёкий знакомый голос из прошлой жизни. Иллюзия лабиринта. Морок, которому нельзя поддаваться. Лилит вцепилась зубами в руку схватившего её. Тот вскрикнул, его хватка на миг ослабла. Но Лилит не успела высвободится, его руки сжали её сильней. Бэаэт приблизилась. Удобный момент был упущен: теперь в её руке – странное оружие. И противников теперь двое. Тот, кто держал её, крикнул:
– Бэа, отойди подальше, я сам разберусь!
Этот голос из прошлой жизни! Наверно, она сходит с ума. Лилит лягнула нападающего изо всех сил, и он как-то очень знакомо выругался. До того знакомо, что на долю секунды Лилит застыла в бездействии. Эта оплошность дала противнику возможность перекатиться, не выпуская её из рук, и прижать Лилит к полу, так, что стало невозможно лягаться. Но этот кто-то не учёл сжатую в её руке заточку. Бэаэт что-то кричала на непонятном языке. Заточка скользнула по одежде, по коже, но куда впилась, Лилит не поняла. Хватка опять ослабла, и она, рванувшись, смогла освободиться из чьих-то рук. Лилит мгновенно вскочила на ноги и отпрыгнула подальше. Вот он, державший её, и вот она, ненавистная, рядом с ним со своим фонарём. Фонарь теперь светил в лицо Лилит, из-за этого она видела лишь силуэты врагов. Злость вспыхнула с новой силой. Тот, что схватил её – мужчина, а потому сильнее. Его и надо обесточить первым делом. А уж потом отыграться на ней, синерожей, ненавистной, мерзкой Бэаэт. Но сначала – он. Как хорошо, что на ней сапоги на высокой платформе с металлическими заклёпками. Один точный удар в причинное место – и главный нападающий на какое-то время нейтрализуется. Надо только приблизиться на доступное расстояние. И попасть точно, несмотря на бьющий в лицо свет. Так бы всё и было, но только этот голос, такой знакомый голос из прошлого… Этот голос с радостным изумлением воскликнул:
– Наконец-то я вижу настоящую Лил! Вот только не надо бить сапогом детали, сопутствующие моему славному солдатику! А то, чего доброго солдатик потеряет способеность к любовной битве! А это невосполнимая потеря, сама понимаешь…