Н. Д. Аврех
Другая сторона бесконечности
Узкорылый решил не отставать. Сделавшись расплывчатым, он размышлял над вариантом собственного изменения дольше, чем Упругий. Наконец, выбрав подходящий образ, Узкорылый вытянулся в длину, его черты стали меняться жутковато и хаотично. Фасетчатые глаза визуально уменьшились, став ясными синими девичьими глазами с аккуратной подводкой. На безволосой голове пророс светлый газон, и через минуту выросли локоны до пояса. Физиономия неузнаваемо изменилась, став нежным лицом девушки с лёгким румянцем на гладкой коже и пухлыми розовыми губами. Изменилась и фигура. Комбинезон чуть не лопался на вдруг возникшей высокой груди. Появились крутой изгиб бёдер. Изобразив томный взгляд, Узкорылый кокетливо повёл плечиком, встряхнул локонами и сел в кресло, закинув длинные стройные ноги на панель управления.
– Да, это, конечно, мастер-класс! – одобрительлно воскликнул Тощезадый. – Учись, Куцый, тебе ведь тоже предстоит Преображение.
– Даже меня сегодня превзошёл! – проворчал Упругий. – Ну ничего, я сейчас вообще… знаешь в кого я сейчас преображусь…
– В рептилоида давай, Упругий! – подначивал Узкорылый. – У тебя это смешно выходит…
– Ладно, в следующий раз. Вон уже подъезжают наши людишки! – сказал Упругий.
Преображённый Упругий вытащил откуда-то четыре странные металлические штуковины.
– Куцый, эта примитивная железяка нужна, чтобы ходить вокруг шаролёта и подкручивать гайки, которых там нет.
– Чего подкручивать? – не понял Куцый.
– Запомни, – слегка раздражился Упругий, – если развлекаешься с приматами, то заодно давай им максимум дезинформации о том, что лежит за пределами их загона. Потому что лучший способ скрыть правду – заменить её вымыслом. Это не я придумал, если что, это начальство спустило такую инструкцию. А кто ж с начальством спорит! Начальству виднее. По инструкции биообъектам положено говорить, что мы прилетели из какого-нибудь там смешного созвездия (их полно, этих созвездий, говори, какое помнишь).
– А это-то для чего?
– Это чтоб они в дальний космос радиоволны слали со всякой ерундой и не видели, что у них под носом. У нас, у помощников, издавна есть такая шутка: называется "ключи гаечные". Крутим их, будто что-то закручиваем в шаролёте, хотя там нечего закручивать. Будто ремонтируем! Самое смешное, что они в это верят! Сам сейчас будешь ухахатываться. Одомашненный примат – он очень глупый, он всё, что мы говорим, всерьёз принимает. Запоминает и передаёт другим (если, конечно, жив остаётся).
За поворотом мелькал свет фар. Машина приближалась. Не доезжая до шаролёта, резко остановилась. Благодаря полю изменённого пространства, увиденное внушало двоим людям, сидящим в машине иррациональный ужас. Глянув на подсвеченный объект, раскорячившися на трёх опорах посреди шоссе, люди забились на дно машины.
– Ну, так не интересно, – нахмурился Упругий. – Пойдём вытаскивать их оттуда, а то они так могут до полудня просидеть. Тощезадый, пошли!
– Да подожди ты, не охота лезть в эту их коробку на колёсах: вдруг там никотином несёт! Вон один уже вылезает.
Из машины вылез небольшой изящный примат с длинными пышными волосами и странным металлическим предметом в дрожащей руке.
– Самка, – констатировал Тощезадый. – Вооружена. С перепугу может и стрельнуть.
Он быстренько заскочил в шаролёт за парализатором. Луч тут же парализовал руку, сжимавшую пистолет. Оружие бессильно упало на асфальт. В широко раскрытых глазах человеческого существа стыл страх, и от этого помощники ощутили себя на вершине пищевой цепочки. Они – хищники, хозяева этого леса. Они больше не жалкие пешки, всеми презираемые искусственно выведенные существа, получающие пинки и подзатыльники. Теперь они – хозяева положения. Две эти жизни целиком и полностью зависят сейчас от их капризов. Это ощущение показалось Куцему упоительным. Никогда он не испытывал ничего подобного. Чуть-чуть смущала инструкция о дезинформации, зачем-то разработанная начальством как раз для таких случаев, но и это не портило удовольствия.
Преображённому Упругому инструкция о дезинформации, наоборот, явно очень нравилась. Он уже вошёл в роль.
– Приветствую тебя, дочь этой незнакомой нам планеты! – высокопарно произнёс Упругий. Его речь, пройдя сквозь плату лептонного переводчика, звучала в высшей степени нелепо. Но перепуганное человеческое существо этого явно не замечало.
– Мы прибыли из созвездия Гидра с высокой миссией! Но наш корабль нуждается в срочном ремонте. Вы двое можете помочь великой миссии, дав нам канистру бензина. За это мы, так и быть, прокатим вас на нашем корабле…
Неожиданно Упругий вспрыгнул на трап и исчез в шаролёте. Там он отсмеялся (оказывается и такая функция имелась в организме помощников, чего Куцый до сих пор не знал). Отсмеявшись, Упругий вновь принял важный вид, подправил иллюзорную внешность и вышел наружу. Ветер подхватил его светлые волосы, лучи рассвета отразились в ярко синих глазах. Узкорылый тоже подставил ветру свои длинные волосы, подошёл к самке одомашненного примата, погладил её по голове. Простая среднестатистическая жительница людишника – как раз то, что нужно для игры. Страх девушки всё больше сменялся восторженностью.
– Первый контакт! – наконец выговорила она потрясённо. – Это… это же… такое событие…
– Спокойно! – величественно и снисходительно молвил Упругий. – Дочь этой планеты, пойди принеси бензину и приведи того, кто неразумно прячется от нас в машине. Мы не сделаем вам ничего плохого.
Девушка понеслась к машине, едва не упав из-за подвернувшегося каблука. Стало видно, как там, в машине другой человек лихорадочно и безуспешно пытается завести мотор.
Четверо существ класса помощников наслаждались своим превосходством. И только у бракованного Куцего мелькнула мимолётная мысль, что такие же существа, как эти, являются одними из его генетических предков, и он на самом деле ничем не лучше их.
– Всякий раз меня так сильно смешит испуг этих несчастных тварей! – благодушно заметил Упругий, поддав ногой оставшийся на асфальте пистолет.
А Узкорылый, пройдя несколько шагов на цыпочках, очень точно изобразил, как девушка едва не упала из-за подвернувшегося каблука. Все расхохотались.
– А зачем нам этот их какой-то бензин? – спросил Куцый. – Что это, вообще? И для чего собственно, нам эти люди?
– Вот сразу видно, что вытащили тебя из какой-то заброшенной дыры. Ты что, не соображаешь, что мы для них – представители высокоразвитой цивилизации (а по сути, так оно и есть). Сейчас мы для них – то же, что для нас Высшие! А кому ж не хочется быть Высшим?! Мы можем распоряжаться их жизнями, их сознанием, их судьбой (пока начальство не видит, конечно). Ответь, разве это не здорово?!
– Наверно, ты прав, Упругий, – согласился Куцый. – А бензин зачем?
– Ну, надо же им дать какое-то задание, – заметил Тощезадый. – В их ящике на колёсиках (не смейся только!) горит вонючий углеводород. Они вообразят, что и в нашем шаролёте та же дрянь, а после другим расскажут (если, конечно, мы их в живых оставим, или память не сотрём – это уж, как захотим).
– Кстати, насчёт живых, – встрепенулся Узкорылый. – Эманации существа в момент прекращения биологического существования – вещь очень пикантная и соблазнительная. Начальству сейчас до нас дела нет…
Глаза Тощезадого вспыхнули, но быстро погасли под выразительным взглядом Упругого. Упругий не был согласен:
– Ну, это в теории мы можем… Но, если у этих людей полно социальных связей, это всколыхнёт людишник. Бывало, конечно, такое, и не раз. Но теперь без разрешения хотя бы людотехников прекращать биологическое существование особей с социальными связями не рекомендуют. Хотите вкусных эманаций – обойдётесь простой живностью. Раз у них есть ящик на колёсах, значит, есть гнездо и связи. В отношении таких инструкция предписывает введение дезинформации, или стирание памяти (это уже по нашему усмотрению, если нет специальных указаний начальства). А если есть предписание биологов и генетиков, то и взятие проб биологического тела для анализа на дальнейшую пригодность. У нас предписаний и указаний нет, поэтому ограничимся дезинформацией. Это и безопасно, и очень смешно. Веселье не часто выпадает нам в нашей тяжёлой жизни. Гляньте-ка, наконец-то самец выполз из-под сидения и посудину тащит! А трясётся-то как! Нет, вы только гляньте! Со смеху умереть можно!
Девушка одной рукой тянула за собой высокого парня, её другая рука всё ещё безжизненно висела. Парень, еле держащийся на ногах от страха, тащил канистру. Девушка бесперебойно тараторила:
– Идём-идём, не бойся! Они ж настоящие инопланетяне! А значит, они высокоразвитые, и не могут причинить нам зло! Главное – оружие на них не направлять, и всё будет хорошо. Я раньше не верила, что они есть, а теперь… Это же Контакт!!! Первый Контакт человечества! И это выпало нам!!! Какое счастье!
Глава 10
– Скоро приземлимся на нашей планете, – самодовольно усмехнулся Тощезадый, глядя в иллюзию звёздного простора за иллюминатором. Звёзды уносились назад, сливаясь в линии. Гости смотрели на это в полном смятении и помощники продолжали наслаждаться ролью великих и ужасных.
– Вы так похожи на нас! – восторжено трещала девушка, глядя на преображённых Упругого и Узкорылого.
Она благоговейно дотронулась до мощного бицепса Упругого. Недоумённо глянула на Куцего и Тощезадого:
– А вот вы двое – совсем не похожи. Вы с разных звёзд?
– Да-а, мы все – члены галлактического совета, – томно ответил преображённый Узкорылый, кокетливо подмигнул молодому человеку, качнул бёдрами и медленно облизал розовым язычком пухлые чувсвенные губы.
Парень покраснел, ощутив неуместное напряжение там, где не надо бы сейчас, а Узкорылый, заметив эффект, расхохотался радостно, как дитя.
– А с какой скоростью мы летим? – робко спросил молодой человек, с трудом отведя взгляд от "сексапильной инопланетянки".
– Наша скорость во много миллионов раз превышает скорость света, – важно произнёс Тощезадый, и лептонный переводчик, даже не нагревшись, перевёл. – А иначе нам лететь очень много световых лет до дома, до нашего созвездия Стрельца.
– А вы же говорили, что вы из созвездия Гидра…, – удивилась девушка.
– Из какого надо, из такого и созвездия, – вмешался Упругий. – Наше местопребывание будет сокрыто до тех пор, пока вы не уничтожите ядерное оружие, угрожающее всей галактике, экологическую среду и… что там у вас ещё есть… Словом, пока вы не будете готовы! И только тогда состоится контакт на официальном уровне, и вы тоже сможете вступить в галактический совет.
– Упругий, ты что плетёшь? – изумился Куцый.
Упругий, отодвинув подальше переводчик, глянул на него с высоты своего преображённого роста:
– Тебе вообще не давали последние версии дезинформационных текстов? А они разработаны не кем-нибудь, самими Высшими. Или ты просто поленился с ними ознакомиться?
– Не давали мне никаких текстов. Я в эксперименте буду участвовать здесь – это всё, что мне сказали.
– Забыли, значит. Смотри, как бы начальство не узнало об этом, а то, сам знаешь! Высшим-то всё с рук сойдёт, даже, если они забыли. А нам не поздоровится, что мы не донесли! Ладно, так и быть, не заложу на первый случай. Разъясняю по-быстрому, а ты включи соображалку. Одомашненным приматам надлежит вносить в сознание две вещи: чувство вины и чувство общности. Чувство вины им нужно для того, чтобы ими легко было управлять при необходимости. Понял? Вот у них, к примеру, моря-реки загажены. И они в этом виноваты. Уяснил?
– Эти двое виноваты? – изумился Куцый.
– Ну и тупой же ты!!! Конечно, не эти, и вообще неважно, кто. Скажем так: люди виноваты, а они к ним принадлежат, значит вину за загаживание чувствовать должны. И заодно они должны чувствовать общность со всеми. Потому, что сбитое в кучу стадо легче пасти… то есть направлять по пути эволюционного развития. Учись, давай, это тебе не твоя сонная дыра! Здесь соображать надо!
Гости, между тем, уже боготворили всех членов полётной бригады. Девушка смотрела на них с нескрываемым обожанием, её друг – с дикой смесью восторга и испуга. В окутавшем шаролёт изменённом пространстве время шло медленнее, и грозное начальство ещё не так скоро вспомнит о помощниках и испортит игру.
Узкорылый, отодвинув подальше переводчик, заметил сотоварищам:
– Эх, жаль шаролёт у нас – скорлупка! Вот когда я служил на крейсере "Громовержец", помниться, помогал отлавливать людишек меченных, котрые подходили для создания новых помощников. Мы, помощники, брали генетический материал. Людишки пугались – со смеху можно было помереть! Но всречались и те, кто отбивались не на шутку, хватали, что потяжелей, и дубасили помощников и техников, пока к ним не применяли радикальные меры. И я раз крепко получил… Тогда социологи придумали внушать им гордость своей "миссией помощи инопланетной цивилизации". И многие, верите ли, действительно так загордились, что сами охотно давали генетический материал! Один, помниться, специальную посадочную площадку построил – ждал нас. И даже с самкой своей перестал спать, чтобы генетического материала оставалось побольше! Вот смеху было! Одно было плохо: на "Громовержце" начальство всегда рядом – не разгуляешься.
Упругий прервал воспоминания Узкорылого:
– Давайте уже прилетать в "какое-то созвездие", а то время идёт! Сейчас начальство как затребует нас, и не доиграем…
Тощезадый тут же изменил фон в иллюзорном иллюминаторе. Возникла розоватая планета с бежевыми разводами. Упругий, взяв переводчик, важно скомандовал идти на посадку. Шаролёт и вправду опустился на поверхность планеты.
Куцый вышел первым. Увиденное не походило на гнездо высокоразвитой цивилизации. Рассвет озарял окраину полупустой деревушки. Трактор, увязший в гигантской луже, ржавел на краю картофельного поля. Выли собаки, чуя непрошенных гостей. Две старушки, крестясь, в ужасе бежали прочь. В покосившемся загоне испуганно хрюкали свиньи, топчась в жидкой грязи. Чуть дальше в коровнике металась перепуганная корова. В одиноко стоящем позади огорода дощатом сортире хлопала на ветру дверца, держащаяся на одной петле.
Следом за Куцым вылез Узкорылый, спешно включая портативный иллюзорообменник. В границах поля изменённого пространства предметы иллюзорно согласовывались с параметрами вносимых изменений. И когда гостей выпустили наружу, они увидели вместо трактора и лужи невероятный звездолёт на берегу сверкающего озера. Позади поля с неземными цветами хрустальная башня гостеприимно открывала дверь и закрывала её, чтобы открыть вновь. Кристальные дворцы светились в лучах восходящего солнца. А за изящной узорчатой оградой приплясывали белоснежные сияющие единороги. Серебряные копыта чудо-зверей мелодично цокали о беломраморный пол. Эти существа мечтательно хлопали огромными синими глазами. Они явно были разумны, возможно даже, сверхразумны… Потрясённые люди даже не отреагировали на сильный запах навоза – он просто не достиг их сознания.
– Вот так будет выглядеть и ваша планета, когда вы уничтожите ядерное оружие, экологию и мир во всём мире. Только любовь и свет приведут вас к этому! – произнёс Упругий обрывки заученных текстов, какие помнил. Произнёс очень строго, важно, значительно. В этот момент он и сам казался себе невероятно значимым, необходимым всему мирозданию, центральным местом во вселенной, самим богом.
Позывные прозвучали внезапно, резко опустив Упругого с вселенских высот в его скромную реальность. Несколько секунд он приходил в себя. Затем с сожалением настроился на неожиданного собеседника.
– Шаролёт 21426-334-О! Вызывает 769-334-В…
– Это ты, что ли, Плюгавый? Чего надо-то?
– Упругий, это не ты сейчас сел на краю мелкого людишничка? А то я тут мимо летел: меня людотехники из большого людишника выставили, чую знакомые вибрации внизу…
– Ну я, положим. Ты мне помешал, Плюгавый! У меня тут миссия ознакомления новичка, задействованного в важном проекте. А ещё двое приматов забавно рты поразевали. И тут вдруг ты!
– Бросай приматов и дуй сюда! Мы тут с Лупоглазым собираемся подкрепить силы биологическими ферментами и вкусными эманациями. У нас для всей твоей команды хватит!
– Всё! – решительно сказал Упругий девушке и молодому человеку. – Дольше вам здесь нельзя оставаться: энергетика нашей планеты слишком высока для вас. Вы ещё не эволюционировали. Сейчас мы доставим вас назад, а у нас срочные дела.
– А я хотела бы знать… – начала девушка.
– Всё, что вам надо знать – это любовь и свет, – рявкнул Упругий, направляя на людей ствол излучателя. Синий луч тут же погрузил обоих в сон.
– Чего такая спешка? Не доиграли же! – возмутились остальные.
– Плюгавый почти над нами, и с ним Лупоглазый. Собираются пировать, нас приглашают.
– Это другое дело! Это даже лучше! А этих куда? Здесь оставим, или вернём, откуда взяли? – спросил Узкорылый.
– Некогда с ними. Взлетаем и стыкуемся с Плюгавым.
Девушка и молодой человек, лёжа в сыром репейнике на краю лужи, зачарованно смотрели в небо. Галактический корабль, возвративший их на грешную Землю, издали похожий на шар света, удалялся от них, таял в небесах. В вышине он встретился с другим шаром света. Они слились и исчезли в бескрайних просторах вселенной, как прекрасная мечта… Вспомнив "красавицу-инопланетянку", парень вздохнул. Вздохнула и девушка, вспоминая высокого широкоплечего и синеглазого жителя какого-то созвездия. Жаль только, что юноша и девушка совсем не помнили своего возвращения на Землю. Они с сожалением оглядели трактор, ржавеющий в глубокой луже возле картофельного поля, покосившийся загон, в котором топтались в жидкой грязи свиньи, одиноко стоящий позади огорода дощатый сортир, с хлопающей на ветру дверцей. Вздохнув, они отправились разыскивать свою машину.
Глава 11
Агония крупной коровы, занявшей всё внутреннее помещение шаролёта Плюгавого, ещё длилась, когда все помощники собрались неё. Плюгавый первым погрузил длинные пальцы в горячую кровь, в пульсирующие внутренности. Жирные, вкусные, энергетически насыщенные эманации гибнущего существа вместе с кровью быстро впитывались в пористую кожу его ладоней. Его примеру последовали остальные.
Куцый впервые пробовал подобную трапезу. Безумно опьяняли мощные флюиды, бегущие от ладоней по всему телу. Флюиды переполняли его ощущением силы, радостной звериной агрессии и, главное, чувством превосходства. Он, конечно, далеко не верх пищевой цепочки, но зато и не самый низ! Он – гордый хищник, снизошедший в этот мир, и пусть ужасаются и трепещут те, кто не может дать отпор! Он – сила. Ощущение в целом понравилось. Вот только почему-то не нравились Куцему боль и отчаяние, переполнявшие умирающее существо. Что-то в этом было, хоть и природное, но всё равно неправильное. Но что именно, Куцый понять не мог.
Плюгавый, Лупоглазый и их гости насытились. Остановившиеся глаза живоного подёрнулись мертвенной плёнкой. Сытые помощники собрали оставшуюся кровь в вакуумный цилиндр (не пропадать же добру) и блаженно задремали. Резкий сигнал дальней связи взорвал отдых. Все вскочили: в канале связи возникла не кто-нибудь, а сама Бэаэт-Ла. Вид у неё был разозлённый.
– Куцый!!! Где тебя носит, бездельник!? Ты что же, воображаешь, будто я не знаю, что тебя не было в людишнике? Твоя пустая башка уже забыла, что ты послан туда для ознакомления!
– Так… нас туда… людотехник не пустил, благороднейшая…
– Какой людотехник? Номер чипа?
– Не знаю, благороднейшая, он был очень злой, обещал полный заряд в лоб…
– Ладно, я узнаю, кто это и разберусь. Где там, как его… Упругий?
– Я здесь и к твоим услугам, благороднейшая, – немедленно отозвался Упругий.
– А ты что, не замечаешь, что время аренды тебя и ещё двоих помощников заканчивается?! Немедленно отбываешь на Ксаф, иначе полетишь в открытый космос!
Дальняя связь отключилась. На "грозных радостных хищников" легла с вышестоящей ступени тень хищника ещё более грозного. Иллюзия силы рассеялась. Они опять стали вещами, искусственно выведенными исключительно в целях обслуживания истинных хищ… высокоразвитых эволюционно продвинутых богоподобных существ.
Изувеченный коровий труп сбросили прямо в поле. Спешно произвели расстыковку. Шаролёт, ведомый Узкорылым, взмыв вертикально вверх, на максимальной скорости пробил слой облаков и, облёкшись слоем изменённого пространства-времени, взял курс на Ксаф.
Глава 12
Куцый выздоравливал после "Преображения" – сложной даже для научных достижений Высших процедуры трансмутации тела не только на клеточном, но и на более глубоких и сложных уровнях. Чувствовал себя Куцый всё ещё ужасно. Зато теперь его и без того разреженное тело сможет, как Упругий и Узкорылый, легко и быстро уплотняться и разуплотняться, переводя компоненты тела в различные состояния. Сможет без труда проходить сквозь любые физические преграды, рассеиваться до полной невидимости и менять внешний вид на любой. Ведь Куцему предстоит участвовавть в социологическом эксперименте, а это не прозябание в заброшенном музее! Впрочем, вспоминая свой ознакомительный полёт на Тхеллу, Куцый почему-то уже не радовался участию в эксперименте. Что-то неправильное было во всём этом. Но почему-то никто, кроме бракованного создания не чувствовал этой неправильности.
В подпочвенном госпитале Ксафа Куцего хорошо кормили, не нагружали никакими работами и даже выделили отдельный отсек с удобной лежанкой – невиданная роскошь для помощника. За ним ухаживали не только помощники, но даже служащие из людского состава. Куцый бы радовался таким условиям, если б не чувствовал себя так скверно.
Но пришло время, и Куцый смог самостоятельно подняться. Медик, осмотревший Куцего, объявил, что помощник оказался крепким, и смог нормально пережить "Преображение". После окончательного выздоровления и специальных тренировок он будет пригоден для проведения любых экспериментов.
Едва Куцый поправился, настало время обучения новым навыкам. Появился Сердитый – тренер-помощник, передающий опыт. Для начала Сердитый велел ощущать в себе контролируемое изменение своего роста, цвета кожного покрова и другие визуальные параметры тела. Куцый старался, как мог, чтобы оставить Сердитому поменьше поводов для покрикивания и отвешивания подзатыльников.
Куцего торопили: людотехники на Тхелле уже подыскали нескольких подходящих кандидатов среди людей, артистичных, харизматичных. Экспериментаторы остановили свой выбор на самых неординарных. Эксперимент планировали начать как можно скорей. Иногда на занятия Куцего являлись сами Бэаэт-Ла и Киюс-У. Они наблюдали и требовали максимально качественных результатов.
Куцый сам не понял, как это у него получается, но стоило вызвать в себе ощущение изменения тела, как изменение это происходило в разреженных и невероятно пластичных тканях его тела.
Подобно Упругому и Узкорылому, Куцый принимал облик, неотличимый от человеческого. От этого временно ухудшалось зрение: приходилось видеть лишь несколькими фасетками глаз, поверх которых к тому же были иллюзорные зрачок и радужка. Ухудшался и слух, тяжело было пользоваться эхолокацией. Жизнь казалась Куцему угрюмой при таком видении и слышаньи. И как только люди могут жить при таких ограниченных возможностях!
– Неужели так ощушают люди всю свою жизнь?! – спрашивал Куцый Сердитого.
– Ну, а что ты хотел: примитивные же, – отзывался Сердитый, и добавлял, перейдя на мыслеобразы: – Но, скажу по секрету, наши-то хозяева, Высшие, они тоже так видят и слышат. Только тсс, никому ни слова, а то сам знаешь.
Потом Куцый преображался в мужчину, женщину, старика, старушку, животное, птицу, осьминога, лягушку, паука. До чего же менялись ощущения себя при этих преображениях! Но постепенно смена ощущений делалась привычной.
Далее, перейдя к исключительно человеческим формам, Куцый менял цвет кожи, разрез глаз, почти мгновенно отращивал бороды, усы, длинные, до пят, волосы, а потом делался сияюще лысым. Куцый приобретал видимость детей разных возрастов, полов и рас. Глядя на себя в отражающий экран, Куцый удивлялся бы, но удивлятся было некогда. Сердитый учил его разным видам поведения, различным походкам, жестам, голосам и манерам людей.
Дальше пошло ещё сложнее. Приходилось рассеиваться до полной невидимости, проходить сквозь преграды и собираться вновь.
Ещё дальше и вовсе стало неизмеримо сложно: пришлось учиться считывать, а затем копировать в своём сознании память различных живых существ. Явился техник со специальным оборудованием для этого. Поначалу Куцему было совсем невыносимо. Сердитый вместе с техником ругались последними словами, но успехов всё же добились. Перед Куцым открылся удивительный мир – мир информации, где он ощущал себя тенью себя самого. Всё менялось для Куцего, окружающее делалось призрачными и зыбким, иную геометрию приобретали окружающие предметы. Стиралась граница между реальностью и сном, между жизнью и смертью. Иногда, будто после приёма лишайника, растущего летом на экваторе Ктумы, Куцый ощущал себя лишь точкой. Точкой, наделённой сознанием и волей, способной преодолевать барьеры пространства и времени. В таком состоянии он чувствовал себя подобным Высшим…
– Не вздумай воображать себя подобным нам! – сурово предостерёг Киюс-У. – Это чревато серьёзными последствиями! И всегда помни: ты – лишь инструмент в наших руках. Инструмент, и не более того. А что бывает с негодным инструментом, сам знаешь.
Куцый знал. Но как и куда спрятать невольно возникающие самостоятельные мысли, которых ну никак не может быть у инструмента?