Н. Д. Аврех
Другая сторона бесконечности
Глава 8
– Нет, Киюс-У, я совсем не одобряю эту идею, – говорил учёный Сиуманс-Э. – Я категорически против отлова даже особей, не принадлежащих социуму. Я лелею надежду, что в конце концов в Людопарке образуются два племени. Возможно, среди приматов дальних туннелей возникнет лидер, который сплотит их. И они смогут хоть как-то социализироваться и образовать собственное племя. Тогда возникнут межплеменные отношения, натуральный обмен, или наоборот, военные действия. И эксперимент приобретёт ещё большую остроту в эволюционном плане.
Киюс-У скучающе закатил глаза. Напыщенные монологи про всю эту "карманную" эволюцию в масштабах Людопарка он слышал многократно с тех пор, как Сиуманс-Э стал его официальным куратором. Обычно Киюс-У для приличия вежливо кивал, не задумываясь над смыслом эксперимента "Людопарк". Конечно, маститый учёный-социолог Сиуманс-Э, равно, как и любой из Высших, вправе развлекаться живыми куклами, сколько душе угодно. А что ещё делать немногочисленным представителям древнего вида, достигшего материального и технического совершенства? Играть в богов в больших и малых масштабах. Вот и Бэаэт-Ла тоже заигралась там, на Тхелле. Всё это хорошо, но разве можно эти игры сравнить с научным открытием Киюса-У и Туэдес-Ми! Это уже не игра. Это реальность, ведущая к практическим результатам: к отбраковке вырожденцев прежде всего среди Высших, и даже Высочайших. А после этого – к единообразию, а затем к полному слиянию сознаний, как завещано самим Иерархическим Кодексом.
– Посмотрите сами, Киюс-У, – говорил Сиуманс-Э, не желая замечать скептицизм своего ученика. – Вы ещё не видели последние записи, сделанные модернизированным наблюдающим аппаратом с защитным полем, которое полностью скрывает его присутствие. Прежние аппараты по непонятной пока причине где-то бесследно исчезают. Уже больше шести пропало! Но давайте просмотрим последнюю выдающуюся запись скрытого наблюдательного аппарата. Трудно поверить, но очевидно когда-то, невероятно давно, так жили и наши древнейшие предки!
Пространство перед собеседниками превратилось в голографическое изображение огромной пещеры, своды которой подпирал ряд колонн. На возвышении, на стопке комбинезонов восседал рослый упитанный самец в короне, сплетённой из человеческих нижнечелюстных костей. Он пил из крыши черепа бурую пузырящуюся жидкость. Наблюдающий аппарат слишком хорошо передал резкий запах жидкости. Другие самцы услужливо подливали ему в чашу-череп из большого таза. Самки с детёнышами складывали горкой углеродные бруски и выбивали искры от двух камней, чтобы эти бруски поджечь.
– Их предки лишь пять поколений назад были инженерами, врачами, профессорами, программистами, – рассмеялся Сиуманс-Э. – Они считали себя венцом природы, может, даже вершиной мироздания. Но вот они очутились в полной изоляции от остального человечества. И что? Поначалу они выцарапывали на стенах пещеры свои какие-то соображения, наверняка казавшиеся им важными. Но не прошло и одного поколения, как они стремительно одичали. Какая-то часть из них просто сошла с ума, поскольку разрушился мирок их привычных представлений. Эти одичали быстрей всех. Но, прошу заметить, мой ученик, что инстинкты никуда не делись. Спаривались и давали потомство, как асоциальные безумцы, так и организовавшихся в первичное подобие социума. Я был ещё молодой, когда начал этот эксперимент. Но их жизни намного короче, чем жизни представителей нашего вида. Я немного постарел, а у них сменилось целых пять поколений…
Тихий кабинет учёного наполнился грохотом барабанов, гортанными криками, визгом дудок из берцовых костей, детскими воплями. Дикари приветствовали возвратившихся с охоты. Охотники с раскрашенными углём лицами и металлическими пиками тащили к алтарю добычу – двух голых существ, ещё более диких, чем они. Говорящий примат, явно вождь, поправил сползающую костяную корону, неторопясь поднялся и подошёл к украшенному черепами перевёрнутому экскаваторному ковшу, на котором горел огонь. Лептонный переводчик переводил его слова:
– О святые Наблюдатели, мира нашего создатели, грешным душам жизнедатели! Благодарим вас за удачную охоту! Примите в жертву души этих нелюдей, а нам оставьте тела, о святые Наблюдатели!
С этими словами вождь взял костяной нож и повернулся к охотничьему трофею. Схватил замершего от ужаса молодого самца за грязные свалявшиеся космы и одним махом перерезал ему горло. Кровь брызнула на алтарь, все восторженно взвыли, бездыханное тело рухнуло на пол. Женщины с заточками сразу принялись разделывать тушу, попутно рисуя кровью друг дружке узоры на лицах. Вождь приготовился схватить за курчавую копну волос другую жертву – очень тощую темнокожую самку с выступающим животом. Но она ловко увернулась, смерила вождя презрительным взглядом и крикнула:
– Я – Дочь Огня и Света! Огонь и Свет проклянут вас, злые твари!
– Годится ли эта нелюдь в жертву? – усомнился сидящий у алтаря старик. – Она не боится. Значит, её ум не при ней.
– Не разгневались бы Наблюдатели за жертву без ума, – нахмурился вождь.
– Ты сам без ума! А я – Дочь Огня и Света!!! – горделиво воскликнула "нелюдь".
– Это Наблюдателям не понравится, – пришел к окончательному выводу вождь. – И мяса в ней мало, и она ждёт детёныша. Гоните её обратно на дальние окраины. Пусть рождаются новые нелюди в наших охотничьих угодьях!
Двое охотников схватили "Дочь Огня и Света" и вытолкали из пещеры. Над костром из углеродных брусков уже скворчали кусочки мяса, насаженные на металлические прутья. Самки принялись выделывать кожу каменными скребками. Другие доливали воду в большущий ржавый бак на огне. Там закипала похлёбка из потрахов. Самка с рыжей прядью волос соскребла со стены плесень и бросила в готовку, очевидно, в качестве приправы. Над паром кружились стайки плазмоидов. Усталые охотники сели ждать трапезу. Перед ними, вертя бёдрами, плясали молодухи, не учавствующие в готовке. Звенели бусы, амулеты, гудел барабан из человеческой кожи, визжали костяные дудки, хриплые голоса горланили хвалебную песнь. Дети, вымазанные кровью жертвы, весело вереща, подбрасывали в огонь углеродные бруски.
Трёхмерная трансляция хорошо передавала изображения, звуки, движения воздуха, температуру, запахи крови, внутренностей, жарящегося мяса, пота, гари, дыма… Киюс-У почувствовал, что его сейчас вырвет, что недопустимо для Высшего. Побелевшие пальцы вцепились в подлокотники кресла. Заметив это, Сиуманс-Э усмехнулся, и отключил трансляцию галаграфильма. Огромная пещера исчезла. В кабинете учёного снова наступила тишина. Сиуманс-Э вызвал помощника:
– Эй, там, тащи живо корректор медицинских параметров организма. Приложи благороднейшему на диафрагму.
Помощник исполнил приказ немедленно, и вскоре Киюсу-У полегчало.
– Это обычная реакция новичков, – улыбнулся учёный. – Просто надо понять, что мы сейчас воочию наблюдаем юность человечества. Пусть даже возвращённая в искусственных условиях, всё равно это юность человечества! Это простота и наивность, это нравы бесхитростные и первобытные. Это – сама природа! Если верить теории эволюции, в незапамятные времена так было и на Ктуме. Наблюдая этот примитивизм, я чувствую себя по-настоящему молодым и полным сил. По этой причине я до сих не перевожу своё сознание на волновой носитель. А зачем! Ведь такими молодыми, как я, не чувствуют себя даже юноши нашего древнего вида. Вся эта дикость удивительнейшим образом заряжает меня энергией!
Киюс-У с огромным трудом заставил себя улыбнуться и вежливо сказал:
– Всё это, конечно, очень мило, благороднейший Сиуманс-Э, но мне бы хотелось вернуться к теме отлова некоторых неважных для Людопарка биологических объектов. Мне были бы очень желательны именно особи асоциальные, эти охотничьи трофеи. Они ведь не имеют ценности…
– Для меня они все имеют ценность. Все, если вы этого до сих пор ещё не поняли, благороднейший Киюс-У, – возразил Сиуманс-Э. – Даже те, кого сжирают, ценны. Потому что это – образующаяся замкнутая экосистема. Различные виды животных, как было экспериментально доказано, не выживают и не плодятся в условиях Людопарка. На это способны только люди. Да ещё некоторые виды плесени. Этим и пришлось ограничить экосистему, к сожалению. Поэтому я вынужден вам отказать. Это нарушит эксперимент. Подумайте сами: для отлова придётся ввести в туннели технику и посторонних, пусть даже помощников. Это при том, что сама суть эксперимента заключается в полной изоляции большой группы людей с отслеживанием этапов становления первичных социальных структур. Единственное, что мы вводим на экспериментальную площадку, это приборы, ведущие наблюдения, которые обожествляются дикарями. Да и то, аппаратуру теперь решено защищать полем баус-частиц, чтобы она была невидима. Поэтому нет. И ещё раз нет.
– Но, благороднейший Сиуманс-Э, у меня же важнейший проект! – не отступал Киюс-У. – Если мой проект удастся, он будет полезен и значителен для всего общества! Я не хочу ставить вопрос на Иерархическом Совете, но мне придётся!
– Да ставьте хоть десять вопросов! – рассмеялся Сиуманс-Э. – Это меня не волнует.
– Поймите, благороднейший Сиуманс-Э, я ведь не о себе беспокоюсь, а обо всей цивилизации! Наш эксперимент несёт практические возможности, в глубокой древности предсказанные Иерархическим Кодексом! Человечество той же Тхеллы станет однородным, с абсолютно однородными потребностями и, соответственно, стандартизированными нервно-энергетическими выбросами, которые легко будет регулировать. Разве это не огромная польза?!
– Польза в этом, возможно, есть, – пожал плечами Сиуманс-Э, – но при чём здесь мои подопытные…
– Разработанный вирус, – не слушая, горячо продолжал Киюс-У, – сможет наконец полностью уничтожить Низших, ведь ни для кого не секрет, что они всё ещё есть. Чтобы вирус гарантированно не повредил истинно Высшим, благороднейшая Туэдес-Ми и я собираемся провести тестирование. Если оно пройдёт успешно, мы проведём его и на себе.
– Весьма благородно, – улыбнулся Сиуманс-Э. – Но своих подопытных я не дам.
– Поймите, мы трудимся над этим проектом, не жалея себя! – разгорячился Киюс-У. – Для общего блага! Но для тестирования необходимы биологические объекты. Заявка на их отлов на Тхелле тонет в бюрократических пучинах, а ценное время уходит! А тут, прямо рядом бродят экземпляры, как стандартные для своего социума, так и нестандартные! Это – просто находка для тестирования Ментального вируса! Я прошу, как Высший Высшего, понять и войти в моё положение!
Сиуманс-Э смотрел на своего подопечного долго и задумчиво. Затем откинулся в кресле, погрузился в размышления. Киюс-У нервничал, отчего его тонкое красивое лицо покрылось тёмно-синими пятнами. Наконец Сиуманс-Э произнёс медленно, будто сам удивлялся своим словам:
– Кажется, теперь я начинаю понимать, почему ваш прежний куратор Муари-Ю отказался вести ваш новый проект. Нет, конечно, слияние всех сознаний в одно – древний завет предков с незапамятных времён. Говорят, эта блажь была даже ещё на Ктуме до Катастрофы. Но время идёт, мой друг, всё меняется, отживают, отмирают древние заплесневелые установки. И не надо мне тут делать большие глаза! Да, я говорю крамолу, можете жаловаться Иерархическому Совету. Я имею достаточный вес в обществе, чтобы никого не бояться.
Сиуманс-Э неожиданно рассмеялся и сказал:
– А ещё, Киюс-У, я вынужден вас разочаровать: идея очищения общества Ментальным вирусом вовсе не нова.
– Как это, не нова!? Что это значит? – хрипло воскликнул Киюс-У.
– Это значит, что в истории уже было такое минимум один раз, а может, и больше. Помнится, благороднейший Муари-Ю как-то рассказывал в узком кругу о цивилизаторской деятельности Высших среди первобытных людей Тхеллы. А он, как вы знаете, в силу своего аномального возраста был свидетелем тех давних дней. Так вот, встречались особи, не подчинявшиеся предписаниям цивилизаторов. То есть, не хотели трудиться в зарождающемся сельском хозяйстве, ухитрялись не слишком плодиться, чтобы не кормить множество ртов, не хотели гибнуть в шахтах, плавить металл и так далее. Короче, имелись особи, выделяющиеся способностью думать. Они влияли на собратьев, расхолаживая их. Это мешало цивилизаторской работе. И тогда группа учёных (сейчас они все давно в волновом состоянии и их не волнуют судьбы мира) разработала вирус. Его штаммы распыляли над дикарскими селениями. К особям, живущим лишь базовыми потребностями (а таких было большинство) эта зараза не цеплялась. Брала она натуры более утончённые и нестандартные. Вирус, попадая в организм, блокировал серотонин, дофамин и прочее. Поначалу результат был хороший: нестандартные думающие особи впадали в чёрную тоску, сводили счёты с жизнью и переставали смущать речами и поведением остальное население. Но потом…
– Не может быть! – прервал Киюс-У. – На занятиях древней историей нам не преподавали этого.
– Конечно, не преподавали, ведь идея вскоре была признана вредной, применение данного вируса запретили. Потому что от него случайно пострадали Высшие, которые в е далёкие дни ещё лично появлялись на Тхелле. В то время ещё не были построены жилые платформы с подходящими условиями. Среди представителей нашего древнего вида прошла волна тяжёлых душевных болезней. Вирус, конечно, уничтожили, но он успел встроится в генотип некоторых людей, и передаётся по наследству по сей день, как предрасположенность к душевным расстройствам. А открытие вируса просто вычеркнули из истории. Потому и ваше с Туэдес-Ми изобретение мне нравится лишь до тех пор, пока оно чисто теоретическое. На этом вам стоит остановиться.
– Я не согласен! – воскликнул Киюс-У. – Возможно, Муари-Ю что-то подзабыл и перепутал. Он не специалист, а благороднейшая Туэдес-Ми – специалист в этом вопросе. Она считает, что душевные расстройства – это бесконтрольный дисбаланс. А наш Ментальный вирус будет хорошо управляемым. Он избирательно атакует любой объект, несущий нестандартное сознание!
– А если вирус выйдет из-под контроля?
– Так, чтоб не вышел, как раз и нужны тестирования! – нетерпеливо воскликнул Киюс-У. – Ментальный вирус должен управляемо выкашивать лишь нестандартных, мыслящих вопреки нормативным установкам, разработанным для данной группы населения. В Ментальном вирусе нуждаются не только людишники Тхеллы. Наше общество – вот кто нуждается в этом! Наше в первую очередь! Это приблизит осуществление древнейшей идеи – идеи единого сознания! Настанет другая эра…
Киюс-У спохватился, что наговорил лишнего Сиумансу-Э, чьё сознание тоже явно далеко от стандартного.
– То есть, я совсем не это имел ввиду… – попытался как-то поправить дело Киюс-У.
– Я отлично понял, что вы имели в виду, – сказал Сиуманс-Э. – Я сейчас представил себе мир после эпидемии этого вашего вируса. И представление это меня совсем не обрадовало.
– Это почему же?! – срывающимся голосом крикнул Киюс-У, забыв про этикет.
– Мало того, что это будут массы стандартизированных посредственностей на Тхелле, так ещё и горстка Высших стандартно мыслящих болванов. Может, вам с Туэдес-Ми это нравится, а мне нет. Конечно, борьба с инакомыслием, как показывает история, велась и ведётся всегда. Не только у нас, Высших, и не только среди тхеллян, но даже у меня в Людопарке. Но эта борьба никогда не была тотальной. А знаете почему? Потому что инакомыслие как раз и движет эволюцию сознания…
– Для чего её двигать?! – вышел из себя Киюс-У. – Наш древний вид в этом не нуждается! Он уже совершенен! Единственное, чего ему не достаёт – как раз слияния сознаний! А на Тхелле нам и вовсе нужны лишь хорошо прогнозируемые доноры нервно-энергетических выплесков!
Окончательно потеряв контроль над собой, Киюс-У раскричался:
– Я понимаю, Сиуманс-Э, почему вы хотите видеть наш проект лишь чисто теоритическим! Понимаю, почему не даёте биоматериал из Людопарка! Потому, что вы сами не подходите под стандарт Высшего! Вам самому страшен вирус! Страшен уже сейчас!!! И Муари-Ю тоже!
– Потрудитесь разговаривать достойно, Киюс-У, как подобает Высшему, – спокойно сказал Сиуманс-Э.
– Вы правы, – произнёс сквозь зубы Киюс-У. – Я немного понервничал. Кстати, мне стало известно, что в Людопарк переведена принадлежащая мне особь. Я требую вернуть её мне.
– Что касается особи, которую вы требуете вернуть, то она принадлежит не только вам, но и благороднейшей Бэаэт-Ла. Без согласия Бэаэт-Ла она не может быть извлечена из Людопарка.
Вспыхнув, Киюс-У изо всех сил стукнул кулаком по столу. Появились перепуганные помощники. Сиуманс-Э жестом велел им убираться. Киюс-У пришёл в себя, поправил свой элегантный деловой костюм и сказал извиняющимся тоном:
– Прошу простить меня, благороднейший Сиуманс-Э, за эту глупую выходку. Я понял неадекватность своих требований. Эта вспышка – всего лишь результат моего переутомления исследованиями. Наверно, мне необходимо отдохнуть. Искренне надеюсь, что вы не обиделись на своего чрезмерно трудолюбивого ученика.
– Идите отдыхать, Киюс-У, – сказал Сиуманс-Э, давая понять, что разговор окончен.
Глава 9
В металлический лист, закрывающий вход, опять постучали. Мэг разрешила войти. Вошел Ким и с ним ещё трое с ярким фонарём.
– Друзья! – сказал Ким. – Все, конечно, знают, что у нас пополнение. Но не все ещё с этим пополнением познакомились. Представляю вам отважную девушку по имени Лилит. Со мной и с Мэг она уже знакома.
– И со мной тоже! – белозубо улыбнулся высокий темнокожий парень, и Лилит сразу вспомнила его: Антонио, родом из Колумбии, студент Гарварда.
Рядом с Лилит присела на перевёрнутый бак красивая синеглазая девушка с длинной русой косой, в модной, но истрёпанной куртке поверх комбинезона. На руках у неё спал младенец, завёрнутый в одеяльце.
– Я Екатерина Волкова, – представилась она. – Можно просто Катя. Я рада, что ты теперь в нашей семье, Лилит! Про себя могу сказать, что в той жизни родилась в Вологде, окончила московский филфак и начала работать филологом, пока не появились… впрочем, об этом лучше не будем. А это моя дочь Селена. Ей скоро четыре месяца.
– Я рада познакомиться с тобой, Катя и с Селеной, – ответила Лилит.
– А это Тамму Рыскынтанов, – Катя указала на коренастого плечистого мужчину азиатской внешности.
Тамму, скрестив ноги, сел прямо на пол. Его потёртая замшевая рубаха, облезлые меховые штаны и унты напомнили о дальних северных краях. Заплетённые в косицу волосы и редкую бородку местами чуть пробила седина. Но угольно-чёрные глаза смотрели молодо и ясно. Тамму не улыбнулся. Глянул на Лилит, будто видел её насквозь, прочёл сокровенные тайны. Лилит стало не по себе. Тамму неспешно положил рядом с собой лук, согнутый из гибкого металлического прута с серой широкой тетивой. Снял висевший за плечом колчан с металлическими стрелами со странным серым оперением.
– Я есть плохо говорю английский, но понимаю всё, – сказал он на ломанном английском.
Екатерина пояснила:
– В той жизни Тамму жил на Чукотке на берегу океана вдали от цивилизации. Он известный шаман, получивший почтенное прозвище Куркыль, что значит Ворон. Говорит по-чукотски и по-русски. Английскому обучается у Мэг…
Антонио прыснул со смеху:
– Наш Тамму уже научился переводить с чукотского на английский неприличные байки, которых знает неимоверное количество.
Тамму рассмеялся тоже. Екатерина, улыбнувшись, продолжила:
– Тамму – отличный стрелок и гарпунщик. А шаманское целительство практикует так успешно, что даже Мэг призадумалась, действительно ли оно полное шарлатанство, или всё же не совсем. Тамму и тебя лечил, пока ты была без сознания.
Лилит поблагодарила шамана, на что он ответил сдержанной усмешкой. Несколько мелких плазмоидов образовали круг над его головой. Тамму лениво отмахнулся, и они зависли под потолком.
Следующим Катя представила Лилит человека лет сорока на вид, невзрачного, нескладного, лысоватого, но, в отличии от остальных мужчин, почти идеально выбритого.
– Это Даниэль Розенштерн, для своих просто Дани. В той жизни заведовал отделом в израильском институте высоких технологий. Инженер-конструктор, доктор технологических наук.
– Очень рад знакомству, – улыбнулся Даниэль. – Не могу похвастаться метанием гарпуна и стрельбой из лука. Но более-менее разобраться в найденных сломанных агрегатах и соорудить из их частей что-то полезное – это по моей части. В настоящий момент работаю над давно брошенным, но очень любопытным транспортным средством. Оно всем очень пригодится, когда, наконец, удастся его восстановить.
Металлический лист двери чуть-чуть отодвинулся, и появилась хорошенькая девушка с зелёными кошачьими глазами. Она скорее появилась, как дух, чем вошла: из-за хрупкости и изящности казалось, даже слабая гравитация этого мира не притягивает её. За спиной девушки висел небольшой арбалет и колчан. Лилит сразу бросилась в глаза точно такая же, как у неё, татуировка крошечной чёрной слезинки на щеке вошедшей. Екатерина представила и её:
– Это Линн. В той жизни жила в Норвегии в Осло. Познакомься с Лилит.
– Привет Ли… – прервав себя на полуслове, Линн оторопело глянула на Лилит. – Лилит? Не может быть!!! Это в самом деле Лилит? Из группы "Чёрный гроб"?!!
Линн бросилась к Лилит и с визгом обняла её.
– Как же я хотела получить твой автограф! Настоящая Лилит, и прямо здесь! Я купила все диски "Чёрный гроб"! Я и татушку сделала на щеке, как у тебя, видишь! Я была на ваших выступлениях четыре раза, а больше не удалось! Но тогда было не подобраться за автографом. И вот теперь! Здесь! Есть на свете хоть что-то хорошее!..
– Осторожней, не вцепляйся в Лилит! – строго сказала Мэг. – Она ещё слаба. И вообще, сядь спокойно и не визжи.
– Заткнись, Мэг, ты не можешь понять, что я фанатка металл-группы "Чёрный гроб"! Вот это встреча!!! Как здорово, что ты теперь с нами, Лилит! А где Бес? Где Змей и Мрак?
– Они, похоже, остались там… в том мире, – сказала Лилит.
Приятно, всё же, встретить здесь, среди бесконечных серых туннелей, хоть кого-то, кто напомнил о прошлом счастливом кусочке жизни. Только болезненно резанула душу память о разлуке с Виктором Галле и друзьях.
– Они все, наверно, остались там, – повторила Лилит. – Я очень рада познакомиться с тобой, Линн. Интересно, у нас даже имена похожие. Мне сказали, что именно ты услышала нападение на меня. Если б не ты, меня бы уволокли дикари! Я тебе очень обязана, и так тебе рада!
– Правда, ты рада?!! – взвизгнула Линн. Затем грустно добавила: – Мне никто радовался там, в прежней жизни. Даже родственники.
– А там чем ты занималась?
– А там я ничем не занималась. Вот совсем ничем! – с гордостью сказала Линн. – Я больше не стесняюсь никому сказать, что там у меня была инвалидность по психике! Да! У меня эндогенная клиническая депрессия в тяжёлой форме. Вот, посмотри, Лилит!
Девушка закатала рукав куртки, показывая многочисленные шрамы на запястьях. Мэг закатила глаза и демонстративно отвернулась.
– Это – сэлфхаркинг! – сказала Линн с вызовом в голосе. – А ещё у меня анорексия, панические атаки, дереализация и полно разных фобий! И теперь я всего этого не стесняюсь. Я такая, какая есть!
Мэг строго сказала:
– Вообще-то, Линн, мы тут по делу собрались. Сядь и помолчи.
– А ты мне не указывай, Мэг. Я просто обязана объяснить Лилит, чтоб она знала: здесь все-все классные, замечательные люди! Все! Вся наша семейка – это что-то! Даже Мэг. Я таких людей в жизни никогда не встречала. Даже не знаю, кто более классный! Мэг нас с Катей выходила, когда мы заблудились и умирали. А Тамму Ворон выгонял из меня Келе – духа депрессии. Кое-кто фыркал про дикое мракобесие, но я осталась без антидепрессантов. Я знаю, что ныла, ревела и нервы всем трепала. Знаю. Но это же болезнь! Меня за это дикари даже замуж не распределили, как всех, а сразу вышвырнули из своей пещеры.
– Тебе повезло, – заметила Лилит.
– Да, и не сожрали даже, что хорошо: я, конечно, хочу умереть, но не так. А вот наша семейка ко мне сочувственно отнеслась. И от выгона Келе полегчало. Тамму научил меня стрелять. А Дани арбалет сконструировал из какого-то мусора, чтоб легче было тетиву натягивать. Ты спрашиваешь, Лилит, что я делала в той жизни. Я целыми днями лежала в кровати, плакала, глотала таблетки и думала о смерти, потому, что мне было плохо. И ещё я слушала металл-группу "Чёрный гроб". Меня даже ЭТИ не хотели забирать. Я их еле-еле уболтала, прямо вцепилась в них, чтоб забрали. Думала, с их технологией они мне помогут от депрессии. А они, падлы, меня сунули сюда. И без таблеток! Но зато здесь я встретила свою настоящую семью, которая меня не осуждает.
Линн обвела взглядом собравшихся. На неё смотрели доброжелательно, а Мэг неожиданно обняла её, усадила между собой и Лилит.
– И теперь, – продолжила Линн, – я могу сбить из арбалета любой наблюдатель, даже, если он в дальнем конце туннеля! Да так сбить, что он почти целенький остаётся. Из его деталей Дани конструирует полезные вещи для нас. С этими замечательными людьми я себя не узнаю. С ними я стала другая, несмотря на депрессию. Я тебе не просто так всё это рассказываю, Лилит, а для того, чтобы ты поняла, куда попала.
– Вижу: мне повезло, я попала в очень хорошую компанию, – сказала Лилит.
Ким положил на плечо Линн искалеченную руку и мягко сказал:
– Линн, все знают, что тебе тяжелее всех: ведь ты борешься не только с внешними обстоятельствами, но и с внутренними. И не сдаёшься. Тебя есть, за что уважать. А сегодня ты вообще герой – лазутчика поймала!
Все зааплодировали Линн, и она чуть разрумянилась.
– Ну, а сейчас, – продолжил Ким, – нам необходимо решать, что делать. Похоже, назревает очередной конфликт с дикими. На этот раз слишком серьёзный.
– Всё, замолкаю, – сказала Линн. – Я просто очень сильно шокирована, увидев здесь певицу моей самой любимой группы.
Линн принялась восторженно разглядывать лежащие у постели пирсинги и цепочки.
– Хочешь, я подарю их тебе, – сказала Лилит.
– А я тебе свои! – ответила Линн. – Знаешь, какой ваш альбом мой самый любимый? "Объятия бездны". А второй по любимости – "Догоревшая свеча"…
– К делу! – перебил Ким, – Прежде всего необходимо выяснить, разведали дикари точное местонахождение обоих проходов в убежище, или нет. Где этот Роко Драный Комбинезон?
Антонио вышел, и вскоре вернулся с двумя ещё не знакомыми Лилит мужчинами. Они втащили в помещение и посадили на пол взъерошенное немытое существо с костями в длинных космах. Глаза существа были завязаны, а комбинезон, действительно, оказался драным до такой степени, что в самых неожиданных местах виднелась кожа, болезненно-сизая, как у всех, родившихся в лабиринте. Сквозь прореху комбинезона было видно, что левая лодыжка перевязана чистой тряпицей, сквозь которую просочилось пятно крови. Ким сдёрнул повязку с глаз лазутчика. Подкрепляя слова выразительными жестами, он велел отвечать, успел ли Роко Драный Комбинезон разведать вход в убежище, околачиваясь в туннеле, где его настиг арбалетный болт Линн. Лазутчик забормотал на дикой языковой смеси:
– Вождь Сэм Длинное Копьё в гневе. На злых существ. Злые вселились в девку – дар сыну вождя. Самих Наблюдателей дар! Старший сын вождя! Ой, ой! Весь день лежит! Грустный. Не ест, не говорит. И писает кривой струёй. Никто не может помочь. Но вождь знает: есть колдунья-целительница у Бежавших! От вождя ничего не скрыть! Когда Дуду Обжора и Вик Битый Лоб попали под обвал – кто их нашёл? Кто вылечил? Целительница-колдунья. Отдайте колдунью! Нам! И девку, что принесла позор сыну вождя отдайте. И младшую жену брата вождя. И стрелялку Тощей Плаксы. Не дадите – война будет. Отнимем всё равно. Это велел сказать вождь, если Бежавшие-злыдни схватят бедняжку Роко Драного Комбинезона.
Мужчины принялись шутить по поводу состояния сына вождя и предполагаемой траектории его струи. Мэг строго глянула на них, и они сразу замолчали. Тем временем Екатерина переводила Тамму слова лазутчика с дикой смеси языков, которую он очень плохо понимал, на русский язык.
– Куда ты шёл, Драный Комбинезон? – спросил Ким. – Ты точно знал, куда надо идти? Или шёл наугад?
– Святые Наблюдатели знают! Мы не знаем, нет, сам вождь не знает – Наблюдатели всё-всё знают! Всё видят! Лучами осветят. Убъют Бежавших-злыдней! За всё. За ноженьку мою, Тощей Плаксой продырявленную! Не дадите колдунью, не дадите девку и ещё девку, ой-ой, что будет! Ох, как…
– Ещё раз спрашиваю: ты знаешь точно, где хоть один вход в убежище? Или знаешь только направление? – перебил Ким Драного Комбинезона.
– Наблюдатели всё видят, всё знают! – тягуче завыл тот. – Наблюдатели придут. Всё-всё видят, с потолка видят. О святые Наблюдатели, мира нашего создатели, грешным душам жизнедатели… Спасите! И сохраните несчастного бедняжку Роко Драного Комбинезона…
Екатерина Волкова, выслушав шамана, решительно сказала лазутчику:
– Слушай, мудило, Тамму Гарпунщик просил передать тебе, что если ты внятно не ответишь на поставленный вопрос, то он сделает из твоих жил новую тетиву для своего лука, а из твоего поганого черепа – ночной горшок.
– Разведал: вход в лаз за два поворота налево сразу после Ломанной Громадины, – немедленно и очень внятно ответил Роко Драный Комбинезон. – Закрыт плитою каменной, чтоб не нашли его охотники. Плиту Билли Злой и Тамму Гарпунщик вдруг отодвинули. Спрятался Роко бедненький. Со страху чуть не обделался. И вышла из лаза Тощая Плакса со стрелялкой проклятой. И Станислав Белобрысый с ней. И пошли они к перекрёстку. Вход закрыли за ними. Роко – домой, а тут стрела… В ноженьку!
– Теперь всё ясно, – подытожил Ким. – Вопросы к лазутчику есть?
– Нет, и выведите его, будьте так любезны, – брезгливо поморщилась Мэг.
– И проследите, чтоб не сбежал, – добавил Ким.
Двое ещё не знакомых Лилит мужчин завязали глаза вражескому лазутчику, выволокли его из помещения и скоро вернулись.
– Лилит, – сказал Ким, – познакомься: Станислав Гжельски. В той жизни родился и жил в Варшаве. Физик-ядерщик. Помимо этого был известным писателем-фантастом, путешественником и исследователем аномальных явлений.
– Похоже, что исследователем аномальных явлений я не только был, но и остаюсь: здесь их пруд пруди, – заметил Станислав, кивнув на плазмоиды. – Очень рад познакомиться с храброй девушкой по имени Лилит, вдобавок ещё и певицей из рок-группы…
– Металл-группы, – поправила Лилит. – Мне тоже приятно познакомиться.
– А я – Билли Кинг, – сказал парень лет тридцати с небольшм, высокий, широкоплечий, очень мускулистый, слегка небритый. – Родом из Австралии, из Аделаиды. Про свои достижения в той жизни могу с гордостью сказать, что отсидев в тюрьме пятнадцать лет за организацию банды, не согнулся под грёбанную систему, а остался человеком. В тюрьме окончил юридический и философский факультеты и написал книгу. Но едва освободился, как появились ЭТИ, и праздник кончился, не успев начаться. Группу "Чёрный гроб" знаю: как-то раз мне передали с воли флешку с музыкой. Голос у тебя отличный, сестрёнка. Музыка сильная. Я, было дело, в карцере сидел за неудавшийся побег, но мобильник с наушниками и флешку с "Объятиями бездны" удалось туда протащить. Тогда это здорово меня поддержало. Я серьёзно, без шуток.