Н. Д. Аврех
Другая сторона бесконечности
Эдит вытерла слёзы, с трудом оторвалась от колонны и обречённо поплелась к кормушке. Лилит из-за колонны успела заметить, что её волосы невероятно грязны, в них вплетено несколько костей, а левый глаз заплыл от громадного синяка. Фануса догнала Эдит.
– Ничего, Эдит, – сказала эфиопка на совсем уж ломаной смеси языков. – Будет дитя – будет хорошо. Тебе понимать: муж – главный. Спорить нельзя никак-никак! А после муж, главный – дети. Много дети – хорошо! Я хочу ещё! Потому что хороший жена – муж довольный. Муж довольный – синяки нет. Всё просто.
– Надо приспособиться, – согласилась с ней Зи-Зи. – Есть вот эту дрянь, делать, что велят, спать с грязным драчливым людоедом, развлекать его плясками, готовить человечину… Тут главное – отключить в себе способность думать и чувствовать, будто клиента противного принимаешь. Только так мы выживем. А выжить надо любой ценой.
– Любой ценой… – пробормотала Эдит наполовину утвердительно, наполовину вопросительно.
– Разбухтелись, шалавы! – крикнула одна из дикарок. – Эдит Тощее Бедро, Зи-Зи Лысая Пипа, живей за работу! Ещё ничего не собрали! Мужья наподдадут вам, как без ничего вернётесь, дуры!
Женщины поспешили к дальней кормушке, волоча за собой пустую тару. Лилит смотрела из-за колонны им в след и странная горечь разливалась где-то внутри… Где-то очень глубоко. Возможно, в душе.
Глава 18
– Когда-нибудь этот момент войдёт в историю! – говорил Киюс-У – В историю единого сознания! Ибо мы приближаемся к цели. Пусть сейчас мы идём к ней тайно, будто воры – но это только из-за разложения общества. Благодаря нашим усилиям очень скоро мир будет здоров и прекрасен! Как было завещано Иерархическим Кодексом.
– Да, Киюс-У! Мы, как хирурги, должны отсечь разложившиеся и омертвевшие части общественного организма, чтобы он выздоровел и воспрянул. – ответила Туэдес-Ми.
Исследователи тщательно готовились к этому моменту. После того, как они заразили Ментальным вирусом пятерых арендованых помощников, и с теми ничего не случилось, они бесстрашно испробовали вирус на себе. В случае чего, вирус должен был проявить себя очень быстро. Но он не проявил себя никак. Это говорило только об одном: оба учёных являются полноценными членами общества, их мышление находится в строгом стандарте древнего Иерархического Кодекса. Потому вирус для них безвреден. Так же, как и для помощников. Они тоже оказались полноценными для своей социальной группы. Настоящие, правильные помощники, какими их запрограммировали генные инженеры.
Теперь необходимо было опробовать вирус там, где он показал бы ощутимые положительные результаты – на тех, чей стандарт мышления отклоняется от стандарта мышления того социума, в котором они оказались. И проследить действие вируса в этом случае.
Передвижной модуль свернул с двадцать восьмой подпочвенной трассы в естественный разлом почвы, оттуда – в укромный, обычно никем не посещаемый коридор и остановился у ворот в глубокой нише. Едва поспевавшие за ним пятеро помощников тоже остановились. Киюс-У глянул на время.
– Подождём ещё немного на случай, если наблюдательная аппаратура задержится в каком-нибудь туннеле. Кстати, в последнее время часть её стала странным образом исчезать. Наблюдатели не возвращаются на базу и не подают сигналов.
– Пусть об этом беспокоится старый дуралей Сиуманс, – рассмеялась Туэдес-Ми. – Скоро у него там пропадёт не только аппаратура, но и часть биообъектов. Кстати, ты точно определил, где водится целевая социально не адаптированная группа?
– Да, моя радость. Ты же знаешь, как тщательно я изучал схемы лабиринта и вычислял места, наиболее удобные для этой группы. Самое вероятное – бывшее временное жильё древних разработчиков титановой жилы. Это на периферии, на третьем уровне, далеко от дикарского селения. На карте отмечена подача воздуха и водный резервуар. Наибольшая вероятность, что они там. Кстати, по случайности именно в том районе есть подъём с третьего уровня на второй. Там как раз и пропадает наблюдательная аппаратура. Впрочем, это нас не касается. Я наметил, как быстрее туда добраться.
Киюс-У откинулся в кресле. Пред ним в воздухе высветились схемы первого, второго и третьего уровней Людопарка. Звёздочка на карте третьего уровня обозначала расположение целевой группы биообъектов. К звёздочке через первый, второй и третий уровни тянулась пунктирная линия, обозначавшая наикратчайший маршрут.
– У нас есть немного времени, чтобы ещё раз подумать обо всём величии нашей миссии! – горячо воскликнул он.
Туэдес-Ми взяла его за руку и немного смущённо сказала:
– В этот великий момент я почему-то думаю вовсе не о нашей миссии. Нет, ты никогда не угадаешь, о чём именно.
– О чём же?
– Я думаю о том, что будет после того, как закончится наша главная задача, наш великий труд. Представь: общество освободится от вырожденцев и инакомыслящих, будет счастливым, здоровым, без нелепых столкновений различных мнений. Начнётся слияние сознаний в единое. Это чудесное время однажды настанет. И тогда… – Туэдес закрыла глаза, и мечтательная улыбка украсила её лицо. – Знаешь, куда мы тогда с тобой пойдём?
– Ну, в один из Центров Отдыха, наверно…
– Нет, мой дорогой. Вернувшись на платформу Ор, мы пойдём в Центр Новой Жизни. И там в Колбе Зарождения соединятся сокральные клетки наших тел.
От этих слов Киюс-У ощутил невероятное возбуждение. Он порывисто обнял Туэдес-Ми и прошептал:
– Мы будем часто-часто приходить туда и наблюдать, как формируется наше дитя! Пусть это будет очаровательная девочка, похожая на тебя!
– Нет, дорогой, пусть это будет замечательный мальчик, похожий на тебя!
– А давай закажем операторам Колбы Зарождения двойняшек, мальчика и девочку – прошептал Киюс-У. – Наши дети появятся, когда мир будет уже чист и свободен от вырожденцев! И здесь мы для того, чтобы это счастливое время настало…
Туэдес-Ми прижала его к себе страстно и нетерпеливо. В отличие от Бэаэт-Ла она не пользовалась косметикой. Но сейчас и без косметики чуть приоткрытые губы Туэдес сделались ярко-голубые, почти ультрамариновые. И ещё они были очень тёплые и мягкие. Киюс-У не мог оторваться от них. Комбинезон Туэдес сполз с её плеч, обнажив тонкую голубую кожу с пульсирующей синей жилкой.
"Нет, сейчас не место и не время для таких вещей! – подумал Киюс-У. – Истинные Высшие должны уметь сдерживать свои инстинктивные начала!".
Но мысль эта утонула в горячих объятиях Туэдес. Под её комбинезоном ничего не оказалось, кроме прозрачного поддерживателя груди, который дематеарилизовался от прикосновения губ Киюса-У. Кончики её грудей оказались такими же ультрамариновыми, как губы.
"Нет, в такую важную историческую минуту надо думать только о нашей великой миссии…" – мелькнуло в сознании Туэдес. Но комбинезон мешал этой мысли, соскальзывая всё ниже с её разгорячённого тела. В своём комбинезоне Киюс-У ощутил невыносимую тесноту – и всякие мысли начисто покинули его.
Пятеро помощников сидели у стены позади модуля в ожидании команды двигаться дальше. Но команды не поступало, и они радовались отдыху. Бесполым помощникам было плевать на непостижимые для них занятия Высших.
Все арендованные помощники принадлежали технической службе спутника Ксафа. Старший из них по прозвищу Упругий, помощник серьёзный и опытный, счёл своим долгом ещё раз разъяснить остальным задание Высших:
– Значит так, сейчас по плану каждому раздадут вирус-распылитель и имплантатор. После этого мы идём следом за модулем. Как только появится подопытный, или несколько их, сразу прыскаем им на кожу вирус-распылителем, и тут же выстреливаем имплантатором. Дальше подопытный пусть бежит, куда хочет. Инплантатором стреляем только в мягкие ткани. Это, чтобы отслеживать местоположение подопытного, состояние его организма и психики. Высшие хотят, чтобы всё было сделано очень быстро и аккуратно. Всем всё понятно?
– А что, если эти подопытные нам накостыляют? – спросил помощник по прозвищу Кривоногий. – Они там, вроде, дикие, не прирученные.
– Не бойся, на этот случай у Высших есть парализатор, – успокоил его Упругий. – Высшие будут из модуля следить за нашей работой. Так что старайтесь. Это вам не на Тхелле резвиться! Здесь, на Ксафе, начальство рядом – не разгуляешься!
– Это точно, – с сожалением вздохнул помощник по прозвищу Тощезадый. – Здесь нам не Тхелла… А помните наш полёт для ознакомления новенького, который прибыл из глухой дыры и всему удивлялся… Смешной такой. Куцый, кажется, его прозывали. Ещё с такими смешными людишками мы тогда забавлялись!
– Куцый, слышно, теперь на повышении, – сказал помощник, прозванный Узкорылым. – Говорят, он прошёл Преображение, и сейчас работает на Тхелле в роли главы новой религии.
– А что, старых религий мало, что ли, там, на Тхелле? – усмехнулся помощник по прозвищу Плюгавый. – Впрочем, не наше это дело. Людям, видать, без религий, как нам без указов Высших. А вот и они наконец-то.
Из кабины модуля, поправляя комбинезоны, показались Киюс-У и Туэдес-Ми.
– Знаешь, что меня волнует, – серьёзно сказал Киюс-У, вновь вспомнивший о важнейшем историческом моменте. – То, что мы вдруг так отвлеклись совсем в иную сторону от нашей миссии – это может говорить о том, что Ментальный вирус всё-таки оказал своё действие…
– Это было очень приятное действие, – рассмеялась Туэдес-Ми. – Мы повторим его ещё много раз, но в более подходящей обстановке. Не будь слишком серьёзным, Ки, это может повредить предстоящей работе.
– Ты права, любимая, – согласился Киюс-У. – Я пойду открывать вход в Людопарк, а ты пока раздай помощникам вирус-распылители и вживители имплантов.
Глава 19
Звуки бубна раздавались в отсеке, где поселился Тамму по прозванию Куркыль, что по-чукотски означает Ворон. Камлающий шаман сидел в полной темноте, как веками сидели при камлании его предки. Без личных духов-проводников, оставшихся в дальней дали, шаман самостоятельно искал путь к предкам для получения совета. Равномерный звук бубна вводил его в иное состояние сознания, уводя в мир запредельности, в шаманское странствие.
Так далеко, как сегодня, Тамму Ворон не уходил ещё ни при одном своём камлании, даже с духами-проводниками. Но нельзя думать будничным умом здесь, на границе миров. Иначе Запредельность закроет перед шаманом полог своей яранги и не впустит его. Думать здесь можно лишь на более глубоком уровне – уровне абстрактных образов. Углубляясь в незримый для людей мир, в иное пространство-время, шаман ощущал скорбные взгляды предков. Они провожали его. Сознание, несущее образ Тамму Ворона уносилось всё дальше и дальше сквозь чёрную бездну, пронзённую лучами звёзд. Огромная Луна озаряла путь. Огромная Земля манила к себе. Солнце в мёрзлой безмерной дали едва освещало шапку полярного льда. Под ней спал богатырским сном океан, огромный, почти вечный. Мыслеобраз шамана проник в его подлёдное сердце. Там плыли киты и нерпы. Шаман пел им ритуальную песнь-сожаление об их жизнях, отнятых его предками. Тёмные воды исчезли в завьюженной круговерти тундры, рассечённой ледяными горами. Из снежной мглы появлялись собаки, и шаман пел им песнь-благодарность за их жизни, отданные на служение его предкам. Крики чаек сопровождали шамана в его путешествии, небеса озарялись сиянием севера.
В какой-то миг из световых переливов возник безмерно огромный Ворон-Куркыль – страж сущего. Он уже знал, за каким советом обратился шаман, и ответил на древнейшем, самом первом языке – языке мыслеобразов. Многоярусный лабиринт под крыльями Ворона уходил за горизонт. Два алых враждебных огня полыхали в лабиринте. Один – внутри, в центре, другой – вовне, у входа на первый уровень. Ворон хлопнул крыльями и взмыл в звёздную высь, ставшую вдруг океаном огня. В шуме крыльев слышалось:
"Возвращайся, шаман, снимай стойбище, людей уводи. Две силы идут с двух сторон, две беды: смерть и безумие. Спасительное время гаснет, как огонёк лампы, когда в ней кончается жир".
Чёрные крылья плеснули, взметнулось сияние севера. Кровь и огонь затопили лабиринт. Мелькнули скорбные лица предков – и захлопнулся полог яранги запредельного мира.
Бубен замолк. Шаман устало откинулся на спину и замер.
У стены в полной темноте сидели Линн, Антонио, Ким, Станислав и Лилит. Когда бубен замолк, Ким на ощупь нашёл углеродный брусок, поджёг его ценной и хранимой зажигалкой. Слабый огонёк осветил лица людей. Вернувшийся шаман открыл глаза.
– Надо быстро снимать стойбище, – сказал он твёрдо. – Две враждебные силы идут сюда. Как бы поздно не стало!
– Я же говорила!! – вскрикнула Линн. – Нет, ну я же говорила, а мне не верили! К людям с душевными проблемами всегда относятся несерьёзно. Я уже несколько дней это чувствую, а от меня отмахиваются. Как от мухи.
– Линн, никто от тебя не отмахивается, мы верим тебе точно так же, как всем остальным, – сказал Ким. – Но предчувствия – вещь неточная. Тут мнения одного человека мало. Но похоже, нам и вправду надо торопиться. Станислав, как там дела у Дани?
– Бедняга Дани не спит уже несколько суток. Ему удалось зарядить блок питания Громадины. Ездит эта машинка, понятное дело, не на бензине. Там сложный процесс расщепления молекулярных структур. Я помогаю, чем могу, хотя могу я не много. Но всего хуже, что там неизвестные иероглифы. И они вспыхивают, когда на них сосредоточишься – так осуществляется управление машиной. А значение иеролифов неизвестно.
– Так давайте бросим эту проклятую машину и уйдём без неё! – воскликнула Линн.
– Даниэль так влюбился в эту штуку, что теперь скорее умрёт, чем её бросит! – рассмеялся Антонио. – Я недавно оттуда. Бедняга Дани так умаялся, что уснул, положив голову на эти самые иероглифы.
Глава 20
Положив голову на пульт управления, безумно уставший инженер-технолог спал. Впервые за несколько бессонных суток. За всё это время он не думал ни о чём, кроме загадочного механизма. С питанием Громадины он кое-как разобрался. Теперь дело в управлении. Эта штука реагирует на мысли человека (подумать только!), а ведь это явно нарушает не только известные законы физики, но и базовые постулаты науки. Даниэлю удалось заставить машину приподняться над поверхностью пола, после чего опоры вобрались. Но вперёд она не двинулась даже на миллиметр, снова встав на три своих опоры.
Пульт управления – это даже не пульт. Ровная поверхность, похожая на стекло. Ни кнопок, ни рычагов – ничего, только иероглифы. Много иероглифов. При мысли, сосредоточенной на них, они вспыхивали, и машина оживала. Какой из иероглифов используется для старта? Какой – для торможения? Как поворачивать, объежать препятствия, прибавлять-убавлять скорость? Ким, глянув на загадочные знаки, определил, что с дальневосточными иероглифами они имеют мало общего. Филолог Екатерина долго всматривалась в иероглифы, находя в них некое сходство с древнеегипетскими, харапскими, эламскими и даже с ещё не расшифрованными письменами с досок острова Пасхи. Но сходство было лишь внешним. Без ключа такое не расшифровать. Подыскать ключ возможности нет.
Пока Екатерина рассматривала иероглифы, инженер корпел над более, чем странной внутренней конструкцией машины. Электроника – это можно понять, нанотехнология – ещё куда ни шло, но вот дальше что-то совсем уж невообразимое. Понемногу, изучая сбитых наблюдателей, Даниэль начал кое-что понимать. За год он более-менее разобрался в принципах работы и питания Громадины, даже кое-что починил, подновил, подчистил и исправил. Осталась последняя проблема – с управлением. Антонио, Станислав и Билли "помогали", давая бесполезные советы.
Наконец-то все они ушли. И теперь Даниэль пробует в тишине и уединении решить загадки управления старым брошенным транспортным средством высокоразвитой цивилизации. Вот если бы только не хотелось спать так сильно!
Спать! При одной мысли о сне глаза закрываются сами собой. Даниэль привык работать много, иногда даже чуть ли не сутками, но всегда при нём была чашка ароматного крепчайшего кофе с кардамоном. Сейчас бы хоть один глоток этого кофе! Всего один! Глоток кофе…
…Глоток кофе из малюсенькой белой фарфоровой чашечки приятно бодрит. Кофейный аромат смешивается с запахом морского ветра. С пляжа доносятся голоса людей, детский смех, радостный лай собак. Столик в кафе покрыт льняной скатертью. Дразнит аромат горячего, только что из печи, круассана, поданого вместе с кофе знакомым официантом. Даниэль любит сидеть на террасе этого кафе недалеко от дома на набережной северного Тель-Авива в тот самый час, когда оранжевое солнце среди сумасшедших узоров оранжевых облаков неспешно опускается в оранжевое море. Прямо к солнцу по воде бежит золотая дорожка. Проплывают вдали паруса яхт. Проходят вблизи длинноногие девушки в коротеньких шортах. Детские голоса громко требуют мороженное. На подстриженной траве прогуливают ухоженных собак. Проходят в обнимку пары разной степени традиционности.
Тонет оранжевый шар, проткнув последними лучами безумные узоры облачного заката. Наливаются светом фонари. В такие минуты ведущего инженера-технолога Даниэля Розенштерна всегда посещают дельные решения, конструктивные идеи, возникают в сознании ответы на вопросы. В эти минуты блокнот, ручка и планшет всегда под рукой, чтобы срочно записать нужные мысли, набросать схемы и чертежи. Вот и сегодня, в этот вечер Даниэлю пришла идея относительно двигательных функций одного странного агрегата. Даниэль в данный момент не задавался вопросом, кто конкретно автор этой модели. Наверно, опять какой-то совместный проект его института с НАСА, а может, с японцами… Это неважно сейчас. Важно заставить агрегат ехать. Странные символы активизируются мыслью. Мыслью! Но это же противоречит здравому смыслу. Ведь мысль – это всего лишь процесс в нейронах отдельно взятого мозга. Это в теории. Но на практике почему-то выходит, что именно мысль активизирует управление агрегатом. Значит, к чёрту теорию, именно так и придётся управлять этой штукой, а нейроны – это не его, Даниэля, область. Отпив кофе, Даниэль открыл в планшете фотографии пульта управления. Попробовал ощутить ход мыслей неведомых создателей машины, подстроиться под их мышление. Как он сразу не сообразил, что вон та группа иероглифов справа относится к управлению движением вперёд?! Вот же и самая обычная стрелка тут есть, как он не придал ей значения?! А та группа должна относиться к поворотам вправо-влево. А вот те значки – видимо, скорость и торможение. А это… это пока непонятно.
Даниэль допил кофе, попросил знакомого официанта принести ещё, и неожиданно понял логику этих простых знаков. Схватив блокнот, инженер принялся лихорадочно чертить иероглифы и писать обозначения. Его абсолютно не удивило появление в кафе на жаркой набережной человека в замшевой рубахе, потёртых меховых штанах и унтах. А чему удивляться? Это просто чукотский шаман сгибается под тяжестью аппарата высокой технологии, подстреленного им из лука. Лишь бы стрела не повредила блоки питания и оптику. Но ещё важней не отвлекаться от записей расшифровки символов. Тамму Ворон свалил на пол подстреленный наблюдатель. От шума стали распадаться на пиксели набережная, знакомый официант, девушки в шортиках, идущие мимо столика открытой террасы кафе… Последней распалась чашечка кофе… Даниэль медленно разлепил покрасневшие веки.
– Хороший большой наблюдатель стрелял после камлания, – довольно сказал Тамму, – Блок питания и оптика целы. Слушай, что скажу: снимать стойбище срочно надо! Очень срочно! Беда близко…
Инженер понял, что, если он сейчас переключится на происходящее в реальности, он забудет свой сон. И сон провалится в никуда, а вместе с ним исчезнут ценные записи в блокноте. Сделанные во сне… Схватив обрывок обмотки водопроводной трубы и кусок углеродного бруска, Даниэль принялся быстро записывать значения иероглифов, не слушая Тамму. Знаки в самом деле очень простые. Чем-то даже напоминают петроглифы на скалах.
– Теперь попробуем кое-что сделать, – сказал инженер скорее сам себе, чем Тамму.
Сказав, Даниэль направил на соответствующий знак сконцентрированную мысль. Громадина послушно создала под собой мощное электромагнитное поле и приподнялась. По всему агрегату прошла вибрация. Механизм встряхнулся, будто пёс, вышедший из воды. Глаза инженера заблестели.
– Ну, а теперь поехали, – возбуждённо сказал он и так же мыслью активизировал ещё один иероглиф. Большая полусфера подобрала опоры и медленно выплыла из ниши туннеля. В глубине ниши обрушилось несколько каменных блоков, страшный грохот потряс лабиринт. Полусферический монстр выплыл в туннель.
– Хороший снегоход, – одобрил шаман. – Даже без снега идёт.