Элиза Полуночная
Сила, способная изменить мир. Долг
Глава 13. Куда ведут колокольчики
Кажется мне,
Я знаю тебя. Ты – моя.
Что-то в тебе
Волнует меня
Но вся правда мне не нужна.
Знаешь, это не для меня.
И я не хочу знать правды.
Это приносит раны.
Слабость…
Сколько сил моих осталось?
От приоткрытой дверцы
Рвётся на части сердце.
Больно…
Я повержен. Ты довольна?
Нет…
Павел Пламенев – Я повержен. Ты довольна? Нет.
Аман.
Дзынь.
Он повернул голову, пытаясь уловить источник этого противного звона. Это раздражало. Мешало сосредоточиться.
На чём?
О чём он только что думал? Аман обвёл взглядом скудную обстановку комнаты. Обшарпанные стены, неровные доски пола, кривой стол и шаткий стул, засаленные занавески на мутном окне и простая кровать, с набитым соломой матрасом. В народе такие места называли «клоповниками». Зачастую вполне заслуженно.
Упущенная мысль всё никак не хотела возвращаться. Мужчина нахмурился. Что-то держало его в напряжении. Нервировало. Отвлекало.
Дзынь.
Здесь нечему было звенеть. Аман поднялся с кровати, выходя из комнаты и спускаясь в полумраке вниз по лестнице. Скрипели грязные ступени под ногами. В этой темноте приходилось придерживаться рукой за стену и надеяться на то, что старая деревяшка не треснет под ногой.
В зале трактира было темно. Лишь за одним столиком сидел человек. На столешнице перед ним была только одинокая, почти догоревшая, свеча. Огонёк трепетал, бросая неровные блики на такое знакомое лицо.
Дзынь.
– Ваше Святейшество… – Аман замер внизу лестницы, не зная, что ему делать дальше. – Почему Вы здесь?
– Я получил твоё письмо, Аман.
Верховный жрец достал из складок походного плаща сложенный лист бумаги и положил его на стол рядом со свечой. Аман старался не выдать собственное волнение, хотя чувствовал, как начали мелко дрожать руки. Его наставник – глава Ордена Первозданного Света в Леонхольде, такой человек не мог всё бросить и отправиться в Лютерию ради какого-то пустяка.
– Присаживайся, – Барут указал на стул напротив себя.
Аман молча подошел, садясь на указанное место. Сложил руки на столе, но тут же убрал их к себе на колени. Нервозность набирала обороты. Сердце стучало где-то в районе горла.
– Ты ничего не хочешь мне объяснить? – наставник пристально на него смотрел.
Дзынь.
Мужчина старательно прокручивал в голове содержание своего письма. Что могло показаться Его Святейшеству подозрительным? Где он допустил ошибку?
– Или ты думаешь, что я настолько глуп, что не в состоянии сравнить содержание этой бумажки с теми новостями, которые до меня доходят, Аман?
– Я никогда не думал так… – жрец внимательно смотрел на поверхность стола, не в силах поднять взгляд на наставника.
– Ты ввязался в гражданскую войну, допустил смерти стольких людей… Но, что хуже всего, ты позволил собственной тьме взять над тобой верх! Ты думаешь, я отправил тебя на увеселительную прогулку?!
– Нет… Это важная миссия, я понимаю это. Его Величество Силлиан старался решить конфликт переговорами, но регент заключил союз с фетранийцами. У нас не было другого выхода… Я приложил всё усилия, чтобы спасти как можно больше человек.
Было горько внутри от того, что его так отчитывают, словно нашкодившего мальчишку. Подобного не было уже очень давно. Наставник всегда был к нему строг, но Аман понимал, что это необходимость. Он несёт в себе тьму и только контроль может оградить окружающих от того чудовища, что живёт внутри.
– И регент получил по заслугам?
– Он погиб в бою при захвате столицы, – аккуратно ушёл от прямого ответа жрец.
– Видимо, ты считаешь, что да… – Барут всегда умел видеть истину, за витиеватыми ответами. – В ту ночь погибло множество людей. Среди них были и те, кто смерти не заслуживал. Ты можешь вернуть их к жизни?
– Нет…
– Так почему ты считаешь себя в праве решать, кто достоин жить, а кто должен умереть? Любая жизнь – дар Богов, Аман, разве не этому я тебя учил?
– Этому…
– А чем заслужили смерть те несчастные в Дерсфельде?
Аман почувствовал, как во рту пересохло. Он знал, что ничем. Просто несчастные, которые оказались на пути тьмы. И он ничем не смог им помочь, позволив Аньюриэль просто убить людей, которых она сочла потенциально опасными.
– Нечего сказать в своё оправдание? – наставник разочарованно смотрел на него. – Я не ожидал, что ты с таким треском провалишь это задание. Ты возвращаешься в Леонхольд. Я уже выбрал для этой миссии другого посланника от Ордена.
Дзынь.
Сердце сжалось и провалилось куда-то вниз. Такого просто не могло быть. Аман резко поднял голову, смотря в глаза наставнику и отчаянно надеясь, что это было сказано не всерьёз. Однако, на лице Батута не дрогнул ни один мускул.
– Но, Ваше Святейшество, Вы не понимаете! – мужчина подскочил на ноги, упираясь ладонями в столешницу. – Аньюриэль… Она… Она не сможет путешествовать с другим человеком. У неё непростой характер…
– Это ты не понимаешь, Аман, – перебил его Верховный жрец. – Я имел удовольствие пообщаться с Радмой-Джами. Ты ведь помнишь, эту мудрую женщину? Вижу, что помнишь… И, признаться, я был разочарован, услышав её рассказ о том, что произошло в руинах Морайи. С лэри Аньюриэль я уже всё обсудил. Она мудра, как и положено представителям её расы. Она выслушала то, что я рассказал ей о том, как ты испробовал её кровь, а после бросил раненую на произвол судьбы. Лэри приняла мои доводы о том, что ты опасен и согласилась на замену. Нет ничего важнее спасения Акрасии, и она достаточно умна, чтобы понимать это. Они уже отбыли в Форт Ройал.
Дзынь.
Ноги подкосились. Аман рухнул обратно на стул, жалобно скрипнувший, недовольный таким обращением. Перед глазами всё плыло, его подташнивало. Он так и не нашел в себе смелости признаться Анью в том, что произошло в тех руинах, а она не спрашивала. Это ведь и не было ложью, он просто умолчал о случившемся. Потом навалилось много других проблем, и об этих событиях не вспоминали. Сказать колдунье о том, что он поступил с ней так – не хватало решимости. Аман боялся, что после этого она больше не будет видеть в нём друга, а это слишком много значило для него. Было совестно и неимоверно стыдно… А теперь она всё узнала. Узнала и бросила его вот так, даже не объяснившись. Ушла, согласившись на какую-то «замену». Сердце разрывалось на куски.
Что-то коснулось его виска. Аман резко повернул голову, открывая глаза и просыпаясь. На него, удивленно распахнув глаза, смотрела Селия. Всё та же обшарпанная комната в трактире. Сквозь мутные окна на стену падают лучи солнца. К вспотевшей спине неприятно липла рубаха. Сердце в груди стучало с удвоенной скоростью. Очередной кошмар…
– Простите, господин Аман, – Селия опустила взгляд. – Мне показалось, что Вам снится что-то дурное… И я попыталась успокоить Вас, как это делала лэри Аньюриэль, но только разбудила.
Селия смущённо отвела взгляд. Даже несмотря на полумрак комнаты было видно, что она краснеет. Аману было неловко от того, что эта девушка так на него смотрела и так восхищалась его поступками. Хотя, это было неожиданно приятно.
Жрица тоже направлялась в Форт Ройал, и он не видел ничего дурного в том, что она присоединится к ним в дороге до порта и искренне не понимал, чем недовольна Аньюриэль. Однако, обстоятельства существенно изменились. На их пути оказался демон. Снова. И Селия была слишком хрупкая и слабая, чтобы противостоять такому врагу. Её нужно было оберегать от таких угроз. Смысл слов девушки медленно дошёл до пробудившегося сознания.
– Как делала Анью? – мужчина сел, удивленно смотря на жрицу. – Когда она так делала?
– Наверное мне не стоило этого говорить… – девушка старательно отводила взгляд.
– Госпожа Селия, мне кажется, я имею право знать, – он постарался придать своему голосу твёрдости. – Это ведь напрямую меня касается.
– Тогда в погребе в Дерсфельде… Вам тогда тоже снилось что-то дурное. Лэри уложила Вашу голову к себе на колени и кошмар отступил. А перед рассветом она вернулась на свой пост… Но Вы не говорите ей, пожалуйста, что я Вам рассказала. Я думала, Вы знаете…
Аман пытался осознать услышанное. Однажды он уже проснулся у неё на коленях. И тогда ему не снилось ничего. И он вспомнил, что были ещё несколько ночей после того случая, когда кровавые видения не мучали его по ночам…
Неужели все те разы…
Это просто не могло быть правдой. Но если сказанное жрицей правда, то получалось, что Анью неоднократно приходила к нему ночью и уходила перед рассветом, оберегая его сон, отгоняя кошмары. Так не могло быть. Анью бы не стала так поступать. В этом не было никакого смысла для неё. Или стала бы? Эта взбалмошная колдунья способна учудить всё, что взбредет в её дурную голову…
Дзынь.
Он замер. Показалось, что сердце пропустило удар. Этот странный звук, которого здесь просто не могло быть. В комнате нечему было звенеть. Селия внимательно на него смотрела, не было похоже, что этот звук смутил её.
Я один это услышал?
– Господин Аман, с Вами всё в порядке? – обеспокоенный голос девушки выдернул его из размышлений.
– Да. Анью не вернулась?
– Нет, – жрица покачала головой. – Солнце уже почти зашло, а её всё ещё нет. Признаться, я немного волнуюсь. Хоть я и видела, что она невероятно сильная, но мне всё же неспокойно. Если и вправду в этих землях появился сам Владыка безумия, то здесь слишком опасно.
Аман и так понимал это. Аньюриэль отправилась на поиски эсдо Шанди. Что йоз мог делать в этих краях? Он вмешался в бой с Ку-Сатотом и, откровенно говоря, спас их. Можно было предположить, что Шанди преследует своего давнего врага. А если Анью ищет йоза, то может снова встретиться и с демоном.
Дзынь.
Эта несносная девица снова сбежала от него. Терпения на её выходки уже не хватало… Он ведь должен защищать её. А в итоге она спасла его, вытащила на себе из катакомб. Собственное бессилие его злило. Внутри что-то с треском рвалось на куски. Она бросила его тут, в безопасности, а сама непонятно где ищет встречи с демоном.
– До чего же ты бесполезен…
Решение пришло в голову мгновенно. Он не станет отсиживаться в этом трактире. Он не мальчишка, которому нужна опека и защита. Его долг – защищать эту взбалмошную колдунью, оберегать её и, при удачном раскладе, привить ей понятие о ценности жизни.
– Госпожа Селия, могу я попросить Вас об одолжении?
– Да, конечно. Что я могу сделать?
– Я немного проголодался… – Аман постарался улыбнуться.
– Да, конечно. Я сейчас что-нибудь принесу, – Селия радостно улыбнулась и вышла из комнаты.
Дзынь.
За свою ложь было стыдно, но для Селии слишком опасно идти с ним. Она слишком добрая, слишком нежная. Тяготы пути и сражения с демонами не для её светлой души. Аман дождался, пока шаги жрицы затихнут где-то в районе лестницы, и распахнул окно.
– Ну же… Это же так просто. Как в ТОТ раз.
Мужчина нервно сглотнул, перекидывая ногу через подоконник. Крыша пристройки была влажная, сапоги оскальзывались на черепице. Доски под ногами жалобно скрипели, грозя обвалиться. Кажется, внизу был хлев для животных. Лишь чудо уберегло Амана от провала в самом буквальном смысле этого слова. Мужчина аккуратно спрыгнул вниз и замер, не зная, куда ему идти дальше. В какую сторону могла направиться Анью?
– Она бросила тебя, потому что ты бесполезен.
– Нет, – он покачал головой. – Я смогу её защитить.
Дзынь.
Звон шёл словно из-за спины. Аман обернулся, пытаясь понять, откуда этот навязчивый звук. Вокруг не было ничего, что могло бы звенеть. Мужчина внимательно обводил взглядом пустой задний двор трактира.
Куда мне идти дальше?
Дзынь.
Звук словно шел из леса. Кто мог звенеть колокольчиками в лесу? Солнце уже почти скрылось за горизонтом и бросало длинные тени на землю. Нужно было решить, где искать Аньюриэль.
– Ты ей не нужен. Ты слаб и безумен…
– Я не безумен! – он тряхнул головой, стараясь отогнать этот навязчивый голос.
– Ты слышишь колокольчики, как те безумцы в грушевых садах.
– Я не безумен…
– Тогда с кем ты сейчас разговариваешь?
Невидимый собеседник усмехнулся. Аман отрешенно смотрел в одну точку, пытаясь понять, что с ним происходит. Уверенность в здравости собственного рассудка существенно пошатнулась.
Я говорю сам с собой?
Дзынь.
Звук определенно шёл из леса. Если Анью отправилась на поиски йоза, а тот ищет Ку-Сатота, то логично было предположить, что если пойти на зов колокольчиков, то он рано или поздно найдёт либо эту несносную колдунью, либо демона.
– Я не безумен. И я не веду себя как сумасшедший. Нужно найти Анью, пока она не нашла новые неприятности.
Аман направился на звук. Колокольчики звали его в лес. Невидимый собеседник смеялся над его уверенностью.
***
– Признай уже, что ты сошёл с ума.
Этот голос его раздражал. Собеседник не желал замолкать, постоянно влезая со своими комментариями.
– Я не сошёл с ума. Я вполне адекватно оцениваю происходящее.
– Да неужели? Ты говоришь сам с собой.
– Я говорю с тобой, – подметил очевидное Аман.
– А кто я?
Ответа на этот вопрос у мужчины не было, поэтому он просто проигнорировал подобный выпад, продолжая идти вперёд. По обочине дороги рос густой кустарник и высокие деревья в несколько человеческих обхватов. Могучие ветви с густой листвой переплетались над головой. На некоторых деревьях росли лишайники и грибы. Серебряные ключи – заповедные земли духов в Лютерии.
Дзынь.
Аман остановился, прислушиваясь. Источник звука был немного левее того направления, куда уходила дорога. Но сходить с неё было нельзя, иначе лесные создания просто порвут его на куски. Лучше будет изменить направление после того, как выйдет из этого леса.
– Вот видишь, – мужчина улыбнулся. – Со мной всё в порядке, я отдаю себе отчёт в своих решениях. Безумец пошёл бы в лес – навстречу неминуемой гибели. К тому же, сумасшедшие не осознают своего состояния и не признают своё безумие. А я признаю.
– Так ты признаешь, что безумен?
– Вовсе нет!
– Ты же сам себе противоречишь…
– Не правда.
– С тобой и я с ума сойду.
– А ты кто? – Аман только сейчас понял, что всё это время вёл светские беседы непонятно с кем.
– Я – твоё безумие.
– Это ложь! Я не сошёл с ума!
– Тогда кто я? Если ты не сошёл с ума, то сбрендил…
– Нет!
– Тогда свихнулся, спятил…
– Прекрати! – Аман заткнул ладонями уши.
– Поехал кукухой!
От голоса невозможно было спрятаться – он звучал прямо в голове. Что теперь делать? Он не сможет продолжать путешествие, будучи не в своём уме. Анью же просто его засмеёт… Точно, она ведь достаточно долго скрывала от него тот факт, что у неё две души. Голос даро ведь слышит только она… Если колдунья смогла, то и у него получится. Если Анью не узнает о его нездоровом состоянии, то не станет искать ему замену.
– Ты слаб и безумен. Ты ей не нужен.
– Я могу её защитить. И вылечить, если её ранят в бою, – Аман подобрал свой посох и двинулся дальше.
– Ты – обуза. Ей пришлось тащить тебя на себе.
– Вынужден признать, поступил опрометчиво. Но я сделал выводы. Подобного больше не повторится.
– Вы это слышали? Он сделал выводы!
Пока ты делал выводы, она нашла Ковчег. Без тебя, между прочим.
Аргументов в свою пользу не было. Приходилось признать, что голос безумия прав. Он никак не участвовал в поисках этой части Ковчега. Всё это время он просто листал книжки. Пока Анью искала гробницу Лютерана, пока сражалась с Хранителем, он просто уютно сидел в библиотеке, почитывая оды о приключениях королей и рыцарей.
– А ещё ты бросил её тогда. Чудо, что демон не вернулся за Печатью.
Он бы убил Анью.
– Мне жаль, что так произошло. Но я не контролировал себя, я мог ей навредить, – попытался защититься от обвинений жрец.
– Как же ты жалок! Не нашёл в себе сил признаться ей…
– Прекрати! Всё обошлось. Я вылечил её, и Печать мы уберегли.
– Трус! Ты просто боишься, что после этого она перестанет считать тебя другом.
Дзынь.
Звон колокольчиков становился всё ближе. Аман уже вышел из чащи и торопливо шагал дальше по дороге, смотря себе под ноги. Ответить на обвинения ему было нечего. Голос был совершенно прав. Он – трус. Он – бесполезен. Толку от него нет. Анью сама сражается с демонами, а он даже защитить её не может. Всё, что ему остаётся – лечить её раны. Аньюриэль нашла часть Ковчега без его помощи, едва не погибнув при этом. И даже тогда он ничем не мог ей помочь. Тело колдуньи само перестроилось под могущество Первозданного Света, а он снова бесполезно читал книги. Даже от Силлиана толку в разы больше: он – воин. Они с Анью вдвоём одолели Волдана – главу Легиона тьмы. А он даже перелом вылечить с первого раза не смог, будучи не в силах совладать со своей собственной тёмной сущностью. Анью быстрее и сильнее любого человека, а он попросту тормозит её. Он – обуза.
– Ты можешь лишь разрушать. Чем ты лучше тех, с кем сражаешься?
Ничем. Он – дэрон. Отмеченный хаосом, проклятие человечества. Чудовище, которое по какой-то нелепой случайности выглядит как человек и вырядилось в рясу жреца Света. Монстр, чьи руки залиты кровью невинных. Ему никогда не искупить свой грех. Никогда не вернуть тех, чьи жизни он оборвал, поддавшись собственной тьме.
Дзынь.
Звон колокольчиков раздавался со стороны озера. Звук звал его куда-то в туман, что плотным одеялом стелился над водой, скрывая из вида противоположный берег. Аман нерешительно замер у края воды, не зная, что делать дальше.
Дзынь.
Колокольчики определённо звенели из тумана. Взгляд поймал силуэт моста, и мужчина двинулся в ту сторону. Нога неуверенно наступила на первую доску, скользкую от влаги. Трясущейся рукой он придерживался за скрипящий канат, медленно, шаг за шагом идя навстречу неизвестности.
– Ты что, трусишь?
– Я не умею плавать, – выдал свою тайну жрец.
– Позорище… У тебя в Ордене точно не было жрецов получше?
– Аман!
Этот голос он не мог не узнать. Звонкий, мелодичный и такой нежный. Она была там и звала его. Наверняка ей нужна помощь, а возможно Анью ранена. Он забыл про всё, бросаясь на звук её голоса. Но на берегу его ждала не девушка, а демон, ряженый словно шут на ярмарке. Жрец озирался по сторонам в поисках колдуньи.
– Где она? Что ты с ней сделал?
Волна тьмы и злобы ударила в сознание. На несколько секунд все цвета стали ярче, он отчетливо видел каждую травинку, каждый лоскут ткани в одеянии демона, каждый колокольчик. Тьма требовала убить того, кто мог причинить Аньюриэль боль. Враг перед ним безумно рассмеялся, отчего бубенцы зазвенели, создавая отвратительную какофонию.
– Ты только глянь, у него пасть в чём-то красном!
Похоже, он её сожрал…
– Фетранийская мразь! – жрец вскинул руку, кидая во врага сферу света.
Демон закрылся магическим щитом, продолжая скалиться в своём уродливом подобии на улыбку. Сознание медленно трещало под напором сущности дэрона. Тьма внутри чувствовала угрозу в противнике. А ещё было очень неспокойно. Он ведь слышал её голос: она звала на помощь. Что этот шут с ней сделал? Чего бы это не стоило, он должен пробиться к Анью, защитить, уберечь. Аман поднял руку с посохом вверх, концентрируя магию и ударяя столбом света в магический купол. Щит с треском раскололся, вспыхнув напоследок красноватыми искрами.
За спиной раздался звон колокольчиков. Мужчина резко развернулся, создавая щит. Заклинание демона развеялось, прокатившись по магической преграде всполохом алой энергии хаоса.
– Это тебе не поможет, дэрон. Я уже в твоей голове, – демон поднял руку с металлическим посохом.
Зазвенели колокольчики. Голову сдавило словно в тисках. В глазах потемнело. Аман упал на колени, сжимая виски руками.
Боль… Яростная и настолько сильная, что невозможно вдохнуть. Словно в черепе ковыряются раскалённой кочергой. Словно дёргают и тянут за каждый нерв, втыкая в них иглы. В агонизирующем сознании не осталось ни одной мысли.
– Ну и ну! Как интересно, – отвратительный голос демона грохотом прокатился по обнаженным нервам. – Ты и вправду это сделал? Окунись в свой самый страшный кошмар, дэрон.
Ощущение, словно он падает, проваливается во тьму и тишина. Боль отступила. Аман открыл глаза, щурясь от яркого света, пробивающегося сквозь зелёную листву. Он быстро шёл, почти бежал через лес. Ему надо было успеть вернуться до прихода матушки, иначе она расстроится.
Огорчать её не хотелось. У него не было никого ближе. У них были только они сами, да небольшой домик, нуждающийся в ремонте, на отшибе деревни. Маму Аман любил всем сердцем, хотя и не всегда понимал причины её поступков и решений. Почему ему нельзя выходить на улицу? Он же не болен. И он уже не ребёнок. И всё же он иногда убегал, чем расстраивал её…
Ему уже почти восемь лет, он мог бы помогать маме, но она редко брала его с собой. Матушка хваталась за любую работу, стараясь заработать денег, ведь маленький огородик не мог прокормить их двоих. Аман помнил, какие мозолистые у неё были руки, и как зимой кожа на них трескалась от того, что она постоянно стирала в ледяной воде реки.
Река. Он бежал к реке. У матушки было единственное сокровище – большая раковина с берега моря. Красивая, яркая, с тёмными пятнами. Если приложить её к уху, то можно было услышать шум волн. Он никогда не видел моря и шум волн слышал, только прикладывая ракушку к уху, но мама говорила, что звук похож и радостно улыбалась.
У неё такие же синие глаза, как и у него самого. Но волосы чёрные, словно крыло ворона. А его светлые не такие… Матушка говорит, что они как солнечный свет и достались ему от отца. Отца Аман не мог вспомнить, как ни старался. Наверное, тот покинул их очень давно… Мама не любила, когда он спрашивал её об этом. А ещё она часто плакала по ночам. И он не знал, чем может ей помочь. Может, если он принесёт её ещё одну ракушку, то она обрадуется? Он найдёт самую красивую.
Он перебирает округлые камни в поисках подходящей раковины. Ищет, но никак не может найти. Они все маленькие и какие-то серые. А нужна большая и яркая. Аман периодически поглядывает на солнце, чтобы не пропустить тот момент, когда матушка вернётся. Он должен вернуться раньше, чтобы она не расстраивалась. Если не найдёт сегодня – вернётся завтра и продолжит поиски. Он достаточно маленький, чтобы пролезть в маленькое окошко на чердаке, мама не догадается, что он уходил.
– Гляньте, это же тот чудик!
Звонкий мальчишеский смех прокатывается по берегу реки. Аман оборачивается, смотря на деревенских мальчишек. Дворовая шпана часто его задирает. Его обзывают, кидают грязью и подгнившими овощами. Но матушка грустит, если Аман лезет в драку, поэтому вынужден терпеть и проглатывать обиду вместе с непролитыми слезами. Он уже взрослый, он сможет это вытерпеть, лишь бы мама не плакала по ночам. Мальчик отворачивается от своих обидчиков, продолжая перебирать камни и искать подходящую раковину.
– Чудило! Не слышишь: я с тобой разговариваю? – главный заводила подошёл к нему ближе.
– Отстань, мне некогда, – отмахивается Аман и переходит на новый участок, продолжая поиски.
– Что, нищий, пожрать ищешь?
От резкого удара ногой под рёбра Аман упал на тёплые камни, хватая ртом воздух. Каждый вдох отзывался болью в животе. Мальчишки смеялись.
– Тут некому будет вступиться за тебя, чудило!
Новый удар по спине. Аман пытался подняться, прикрывая голову рукой. На вторую руку кто-то резко наступил. Что-то хрустнуло, и волна боли прокатилась по сознанию. Он закричал, чем ещё больше развеселил своих мучителей. Удары посыпались со всех сторон, не давая ему подняться на ноги. Что-то ударило его в висок, перед глазами полыхнуло алым, а затем всё заволокло тьмой.
Когда Аман снова открыл глаза, уже ничего не болело. В небе над головой плыли красивые облака, солнце по-прежнему ярко светило, но уже было значительно ближе к горизонту. Сколько прошло времени – он не помнил.
Очень хотелось пить. Во рту был неприятный солёный вкус, а на лице что-то медленно стягивало кожу. Он попытался стереть это липкое нечто тыльной стороной руки, но только размазал. Аман посмотрел на свои руки, вымазанные в чём-то красном. На кончиках пальцев росли когти, словно у какого-то животного. Длинные, тёмные, словно из камня. Он попытался потянуть за один, ощущение было неприятным, коготь точно был его…
Красное на руках неприятно пахло железом. Кровь… На его руках кровь. На одежде тоже. Аман резко обернулся к реке, с ужасом смотря на то, что лежало на берегу. Это кровавое месиво не могло быть теми мальчишками. Потому что тогда получалось, что это он их убил… Как он объяснит это матери? Оторванная рука, чьи-то внутренности, вывалившиеся из распоротого живота, оторванная голова, вместо глаз на лице просто несколько алых полос от когтей. Он согнулся, желудок скрутило спазмом, вываливая на камни его обед. Это не могло быть правдой – он не мог так сделать. Это просто дурной сон – сейчас он проснётся, и всё снова будет как прежде.
Громкий мужской крик выдернул Амана из омута отчаяния. К нему бежали взрослые. Мальчик улыбнулся, радуясь тому, что он больше не один. Взрослые точно знают, что делать, на то они и взрослые. Один из мужчин бежал прямо на него, Аман знал этого человека – кузнец. Матушка часто брала его с собой, когда чинили садовый инвентарь. Аман гордился тем, что помогал ей нести тяжелые вещи до кузницы и обратно.
Такого сильного удара он не ожидал. Его отбросило и больно протащило по камням. Внутри всё скрутило. Мужчина не останавливался, продолжая бить его. Аман попытался сопротивляться, но ослабевшие руки слушались с трудом. Он снова потерял сознание от боли.
– Ты только глянь, вот гадёныш, восстанавливается, хоть и медленно…
Голос доносился сквозь шум в голове. Всё тело болело: неприятно ныли вывернутые за спину руки, занемели стянутые ноги. Во рту стоял неприятный металлический привкус. Теперь Аман знал – это вкус крови. Он попытался открыть глаза, но смог открыть только один, второй словно чем-то залепило. Прямо перед ним были железные прутья. Попытался пошевелиться, но путы лишь больнее впились в кожу. Вокруг него была клетка. Его посадили в клетку, словно животное. Стало страшно. Аман дергал руками, стараясь вырваться. Его не станут слушать. Никто не поверит, что он не хотел убивать. Нужно бежать.
– Ты глянь: этот выродок не только не сдох, но и вырваться пытается, – один из мужчин подошёл, стуча палкой по клетке.
– Не вырвется – я этой цепью быка удерживаю, не то что одного тщедушного демона.
– Неплохо он тебе руку располосовал, – мужчина указал палкой на руку кузнеца, наспех перемотанную окровавленной тряпкой.
– Я его тоже неплохо разукрасил. Человек бы уже помер, а это фетранийское отродье ещё трепыхается.
А людей вокруг клетки тем временем становилось всё больше. Люди кричали, тыкали в него пальцами, называли демоном, фетранийским отродьем, выродком. Истерично рыдала какая-то женщина. Аман не знал кто она, но догадывался, что мать одного из убитых им мальчишек. Он старался вырваться, понимая, что ничего хорошего сейчас не будет. Его накажут за то, что он натворил. Никто не станет его слушать…
В толпе закричала женщина, и он замер. Сердце в груди на несколько мгновений остановилось, а потом забилось, словно попавшая в силки пташка. Кричала мама, пытаясь прорваться к нему. Толпа набросилась на неё с криками и обвинениями. В этой неразберихи было непонятно, откуда прилетел первый камень. Но за ним тут же полетели ещё несколько… И ещё…
Аман рвался изо всех сил, стремясь порвать цепь, вырваться, защитить единственного любимого человека в своей жизни. Металл больно впивался, рвал кожу, но не поддавался. Он рычал от бессильной ярости. Мама лежала на пыльной земле прямо перед ним. Синие глаза, такие же как у него, безучастно смотрели в небо. Алая струйка крови стекала по лбу вниз.
Убей их. Они этого заслуживают.
Аман зарычал, стараясь вырваться. Цепи натягивались, натяжно скрипя звеньями.
Слышишь? Хаос шепчет. Он зовёт тебя. Впусти его. Впусти тьму. Подчинись ненависти. Они заслужили смерть. Она ведь ни в чём не виновата. Убей их!
Тьма наполняла его силой, но не захватывала сознание, словно была с ним заодно. Аман дёрнул руки в стороны. Со звоном покатились по камням разорванные звенья и прутья клетки. Чудовище подняло голову, с ненавистью смотря на тех, кто причинил боль тому, кого оно любило. Он больше не слабый мальчишка. Он вырос. Он стал сильнее. И он будет мстить.
Убей…
Чудовище метнулось вперёд, отрывая чью-то голову. По толпе прокатился вопль ужаса. Но тьма не желала останавливаться. Все они здесь убийцы, и он не остановится, пока не отомстит им. Монстр с рычанием обернулся, выбирая взглядом следующую жертву и снова бросаясь в атаку, разрывая человеческую плоть когтями и вдыхая приятный сладковатый запах крови.
Этого всё ещё было недостаточно. Ярость и ненависть рвались наружу, собирались, клубились на кончиках пальцев, требуя ещё крови. Он подпрыгнул, кидая волну тьмы в группу людей. Во все стороны полетели кровавые ошмётки. Но и этого по-прежнему было недостаточно. Злость не унималась, нужно было больше. Нужно было убить их всех.
Убей.
Чудовище откинуло от себя какого-то мужчину и тут же набросилось на другого, хватая его рукой за горло и вдавливая в смешанную с кровью пыль дороги, наблюдая, как угасает жизнь в глазах человека.
Этого мало. Убей! Убей! Убей!
Он бросил сгусток тьмы в какую-то убегающую женщину и обернулся в поисках других людей. Монстр метался по площади, разрывая человеческую плоть когтями, уничтожая людей той тьмой, что клубилась в нём, но ненависть по-прежнему полыхала в груди, разгораясь всё сильнее с каждой пролитой каплей крови.
Что-то дёрнуло чудовище за руки, заламывая их за спину, стягивая его, ставя на колени. Он рычал и отчаянно рвался на свободу. Он ещё не всех убил. Этого недостаточно. Эти люди забрали у него ту, кого он любил. Они выпустили монстра на свободу, и теперь монстр будет мстить.
– Баю, баю, бай. Ничего не бойся там, – прямо над ухом раздался тихий нежный голос.
Аман замер. Голос был ему знаком. Он уже слышал его прежде, но не мог вспомнить где.
– Где густые облака, голос мой ведёт тебя.
Залитая кровью площадь исчезла. Он снова был во тьме. Остался лишь он, залитый липкой человеческой кровью, и приятный голос, который обволакивал его теплом.
– Баю, баю, бай. Ты плывёшь в далёкий край. В том краю, что в долгом сне кто-то помнит о тебе.
Ненависть и ярость внутри успокаивались, затихали, уходила тьма. Аман потянулся к этому голосу, такому близкому, такому родному, такому тёплому. Он уткнулся в это тепло лицом, вдыхая запах цветов и чего-то сладко-мускусного. Мужчина пытался удержаться за это ощущение тепла, за то единственное, что казалось реальным в этом кошмаре.
– Баю, баю, бай. Убаюкаю сама. Укачаю на руках, точно в белых облаках…
Кто-то нежно перебирал его волосы, продолжая петь. Такой приятный голос… Такой знакомый. В груди от этой ласки разливалось приятное щемящее чувство. Хотелось прижаться к этому источнику тепла. Аньюриэль… Он вспомнил. Да и как он мог забыть… Это её пламя согревало и стало его спасительным светом во тьме кошмара.
