Элиза Полуночная
Сила, способная изменить мир. Долг
– Неужели Торгон и Аматрия и вправду были парой? Я думал это лишь вымысел их последователей… – жрец растерянно смотрел на менестреля.
– В каждом вымысле есть доля истины, – Амадей задумчиво перебирал струны лютни. – Они и вправду были любовниками. В разгар Войны Трёх Аматрия и Торгон провели обряд единения сердец на тайной церемонии. А через год родился их сын. Увы, имя его затерялось в водах времени. Ребенок был наполовину лазенисом, поэтому гнев Владыки Руфеона не коснулся его. Утратив крылья, мой народ ушел в Эльгасию – земли бессмертных. Лишь немногие, подобно мне, остались среди людей, следуя за зовом Путеводной звезды. Но лишь одна сохранила свои крылья. Именно ей наш бог-покровитель Процей доверил знание о Последнем Пророчестве, после чего навеки замолчал.
– Что за Пророчество? – жрец внимательно смотрел на менестреля перед собой.
Эту историю о Войне Трёх он уже слышал прежде. Хотя Амадей упомянул несколько новых фактов. Причин не верить ему не было, так же, как и причин верить. Однако Анью относилась к этому менестрелю с уважением, что было для колдуньи вообще не свойственно.
– Узнаешь, когда придет время, молодой жрец. Последнее Пророчество свершится, когда Хранитель обретёт Ковчег. Такова судьба мира.
– Хранитель? Вы говорите про Аньюриэль?
– Я прибыл в Орзельскую крепость, потому что хотел увидеть её. Хотя и не ожидал, что Дитя Пророчества и вправду окажется ребенком. Я сложил немало песен за свою жизнь – очень долгую, надо сказать, ведь мы, лазенисы, стареем веками… – менестрель задумался, отчего ритм мелодии плавно сменился. – Но самую лучшую песню мне ещё предстоит сложить. Какой она будет? Хотелось бы, чтобы её история была лёгкой и светлой, но путь её будет тернист и сложен, а будущее сокрыто во тьме.
– Что Вы хотите этим сказать? Что говорится в этом Пророчестве? – Аман чувствовал, как в груди расползается раздражение.
– Какая причудливая вещь судьба… Мы со всех ног бежим от неё и к ней же прибегаем, – Амадей загадочно улыбнулся. – Её судьба – обрести силу, моя – сложить об этом песню.
– Эта сила едва не убила Анью! Это ведь не шутки!
– Сила Первозданного Света не может принадлежать слабым. Память людей так коротка… Вы воспеваете в легендах семерых эсдо, но утрачены во времени имена тех, кого сожгла сила Ковчега…
– Сожгла? Что это значит? Были и другие, кто пытался?
– Не каждому дано овладеть этой силой. И хоть пока она ещё велика для Ан’ю Риэл, со временем девочка овладеет ею в совершенстве. Недостойные же сгорали мгновенно. Однако Свет принял и перестроил её под себя. Это дитя станет намного могущественнее, чем была до этого. Но вот какой будет исход?
– Исход? – в груди появилось странное чувство иррационального страха. – Что значит «исход»?
Амадей определенно что-то знал о будущем. Но его слова и туманные намеки вызывали лишь всё новые и новые вопросы. Аман не понимал, что может означать «исход». Вернее, надеялся, что не то самое, что пришло в голову в первую очередь. Если бы менестрель сказал прямо, что им предстоит, то он бы подготовился, смог бы уберечь Анью от любого исхода, который предстоит, ведь это то, чего он желает. Но хватит ли ему сил, чтобы защитить её?
– Ты знаешь, чего хочет Ан’ю Риэл?
Аман впервые обратил внимание на то, как странно менестрель произносит её имя.
Чего он пытается добиться? О каком исходе речь? Не может же то пророчество говорить о смерти?
– Путешествовать по миру…
– Ты ошибаешься, молодой жрец, – менестрель по-доброму улыбнулся, отчего в уголках глаз собралась сеточка морщин. – Чего она хочет? Чего желает горящее в её груди пламя?
– Я не знаю…
Другого ответа у Амана не было. Аньюриэль говорила, что мечтает о путешествии. Он не знал, чего она может хотеть. Мелодия, которую играл Амадей, изменилась. Позади жреца появилось странное магическое колебание и, со сдавленным вскриком, что-то шлепнулось о землю. Он обернулся, голос был ему хорошо знаком. Где-то среди цветов недовольно ругалась колдунья.
– Запомни дождь, молодой жрец.
– Что? При чем тут дождь?!
Мужчина снова повернулся к менестрелю, но тот просто исчез, словно его тут и не было. Аньюриэль была абсолютно и безоговорочно права. Узнать что-то у Амадея не представлялось возможным. Хотя этот лазенис явно знал нечто очень важное, но сейчас было не до него. Где-то среди цветов безумная колдунья на чём свет стоит костерила Хранительницу Тризиона.
Жрец нашел её быстро. Анью лежала на спине, широко раскинув руки, и негодовала на то, что портал можно было бы открыть и пониже, а не швырять её о землю. Алых линий у неё на коже больше не было, что не могло не радовать. Цветы вокруг были примяты.
– Ты в порядке? – он протянул руку, желая помочь ей подняться.
– Да. Магия защитила от удара. Ложись рядом, – она похлопал рукой по земле рядом с собой.
– Нам нужно вернуться в город. Силлиан волнуется.
– Всего на пару минут. Облака такие красивые. Чего тебе стоит, Аман?
– Ладно, – спорить с ней было невозможно и совершенно бесполезно. – Но только на пару минут, а потом обратно в Лютеран.
Он лег рядом, растягиваясь на земле и смотря в небо. Анью подняла руку и на палец ей села стрекоза, шевеля своими почти прозрачными крыльями. И вправду, облака были красивые. При должном воображении можно было увидеть в них разных животных…
Как же я устал…
Аман прикрыл глаза. Всего на минутку, казалось бы. И совсем не заметил, как провалился в сон.
Просыпаться было неожиданно приятно. Как минимум потому, что кошмары решили хоть ненадолго оставить его в покое. А ещё что-то приятно двигалось по коже головы. Новое и необычное ощущение было таким неожиданно ласковым, что не хотелось открывать глаза. Да и зачем ему это делать, если можно ещё поспать? Сознание снова собралось уйти, но совесть напомнила, что у него много дел. Надо доставить Аньюриэль в Лютеран… И Силлиан ждёт их.
– Мне так жаль, что ты не смогла поговорить с ним… – тихий голос Анью звучал где-то над ним.
Жрец медленно открыл глаза и ошалело уставился снизу вверх на колдунью. Как такое вообще могло произойти? Почему он спал, положив голову ей на колени?! Приятное ощущение на коже головы оказалось от того, что девушка неторопливо перебирала его волосы пальцами. Здравый смысл, не в силах осознавать ситуацию, малодушно капитулировал, оставив Амана самостоятельно разбираться со сложившейся ситуацией.
– Как спалось? – Анью наклонилась к нему и тепло улыбнулась. – Выглядишь намного лучше. Ты когда вообще спал до сегодняшнего дня?
– Ты что делаешь? – жрец нехотя сел и обернулся к девушке.
– Люди так делают. Михан говорил, что это проявление заботы о близких.
Пресветлый Руфеон! Она собирается повторять всё, что увидит?!
– Я сделала что-то неправильно? – Анью неуверенно посмотрела на свои руки. – Гедрюс часто гладит Милицу по голове. И ты пару раз так делал мне…
Аман внимательно окинул её взглядом. Всё так же на плечах девушки висел его плащ служителя Руфеона. Спутанные волосы уже не так сильно торчали во все стороны, кажется, она попыталась как-то исправить эту ситуацию вручную. Девушка выглядела вполне обычно, словно не было этих трех дней лихорадки и беспамятства.
– Нет… Не в этом дело, – он даже не знал, как объяснить девушке подобное. – Почему ты меня не разбудила?
– Ты выглядел очень уставшим, – она пожала плечами, отчего плащ сполз на бок.
– Но это не значит, что нужно спать прям здесь. Нам нужно было вернуться! Силлиан волнуется о тебе… – Аман суетливо озирался по сторонам, в поисках своего посоха.
– Но здесь ведь тоже хорошо. Не так шумно, как в городе, и нет этих ужасных пыльных книжек, из-за которых ты не спишь ночами, – она неторопливо встала, доставая из зарослей посох служителя Руфеона. – Ну как, я похожа на жреца?
Босая, лохматая, в съехавшем набок плаще, частично прикрывающем ночную сорочку, и с посохом, она была необычайно красива. Мужчина как зачарованный смотрел на то, как девушка переступает голыми ногами по траве, идя к нему. В её изумрудных глазах отражалось пламя заката.
– Амааан! Ты чего стоишь с таким выражением лица, словно тебя молнией шарахнуло?
– Я не… Прости, ты очень похожа на жрицу. Но посох я всё же оставлю себе, – он аккуратно забрал у неё магическое оружие. – Это – священная реликвия моего Ордена. Ему уже несколько сотен лет. Этим посохом пользовались лучшие жрецы. Его Святейшество оказал большую честь, доверив эту реликвию такому, как я…
Она внимательно посмотрела ему в глаза. Судя по тому, как плавно покачивались её ушки, девушка о чём-то задумалась. Ещё шаг ему навстречу, и она уткнулись лицом в его куртку. Аман замер в нерешительности, не зная, что происходит и чего от неё ожидать.
– Я поняла! – она резко подняла лицо вверх, смотря ему в глаза. – Наконец-то я разобралась, чем ты пахнешь. Не считая книжной пыли, это ромашка, календула, лаванда, девясил и золотарник. Ты из них часто лекарства делаешь и весь пропахся этими травами. А ещё ты пахнешь светом, не одежда, а ты сам.
Аньюриэль кивнула каким-то своим мыслям и бодро пошла сквозь заросли гелиантусов в ту сторону, где они оставили коня. Жрец удивлённо смотрел ей вслед.
Я пахну… Пылью, травами и светом? Разве у света есть запах?!
Он наклонился и понюхал рукав своей рубашки. Пах он тем, что несколько дней не мылся…
И как она с таким обонянием меня рядом терпит?
– Аман, ты же вроде в город торопился, – донёсся голос девушки из зарослей.
Совсем не изменилась.
Он улыбнулся, направляясь следом за девушкой. Они нашли частицу Ковчега и надёжно сокрыли её от демонов, Анью оправилась от ожогов и того, что с ней было. И хоть в глубине души всё ещё оставался осадок от собственного бессилия, но жизнь понемногу налаживалась. Он найдет способ защитить эту безумную колдунью, не прибегая к своей темной сущности. Что бы там не говорилось в том Пророчестве, о котором упомянул Амадей, его долг защитить её.
***
«… Так что с полной уверенностью могу утверждать, что частица Ковчега надёжно спрятана. Мы с лэри Аньюриэль готовимся к новому путешествию. Мои изыскания в королевских архивах Лютерана оказались весьма успешны, и я сумел найти зацепку, ведущую за море. Его Высочество Силлиан Первый великодушно согласился снабдить нашу экспедицию всем необходимым. Надеюсь, что моё послание застанет Вас в добром здравии. С наилучшими пожеланиями, Ваш воспитанник Аман».
Мужчина вернул перо в чернильницу и ещё раз пробежал глазами по тексту письма. В этот раз он остался доволен написанным. Никаких лишних эмоций, событий и переживаний. Наставник не сможет догадаться, что есть что-то, что терзает его душу. А значит участию Амана в этой миссии ничего не угрожает.
С того момента, как Анью отдала частицу Первозданного Света Хранительнице Тризиона, прошло уже десять дней. Большую часть этого времени Аман провел в архивах, ища зацепки о других эсдо и том, где могут быть сокрыты оставшиеся шесть осколков Ковчега. Колдунья понуро сопровождала его в этих изысканиях, периодически просто засыпая в кресле, лишь изредка отлучаясь за чем-то съестным. Так ему было спокойнее. Пока эта безумная на виду, она не сможет попасть в неприятности. Спала Аньюриэль в последнее время очень много. Жрец несколько раз проверял её с помощью магии, но ничего аномального не нашел. Чувствовала себя колдунья, с её слов, хорошо, просто сама атмосфера биографий, хроник и прочих документов вызывала в ней сонливость. Как бы там ни было, она находилась рядом и это Амана устраивало.
Вот и сейчас она сидела возле камина, поддерживая в нём магический огонь и что-то делала со своей новой наплечной бронёй. Тускло светились магические руны, вокруг были разбросаны какие-то инструменты и книги – она превращала наплечник в артефакт. Аман изредка поглядывал на процесс, но не вмешивался. Артефакторика наука сложная, требующая высокой степени концентрации.
– Вы уверены, что хотите отправиться уже завтра? – в комнату заглянул Силлиан.
Анью молча кивнула, не отвлекаясь от вырисовывается очередной руны.
– Демоны ждать не будут, – Аман запечатал письмо.
– Я хотел бы сопроводить вас в Форт Роял, но, увы, дела Лютерии не оставляют мне выбора… Я отправил письмо губернатору Альваро в Форт Роял. Вам выделят лучший корабль и всё необходимое. У Анью уже есть лошадь, тебе я тоже подобрал отличного скакуна. И Гедрюс с Миханом по моему распоряжению собрали несколько мелочей, которые могут понадобиться в путешествии.
– Спасибо, – улыбнулся Аман.
Жрец ещё не знал, что «несколько мелочей» будут выглядеть как огромная гора всяческих тюков и сундуков. Силлиан постарался предусмотреть всё…
***
Тихо стучали подковы лошадей по брусчатке. Аньюриэль тихо напевала какую-то песню на иссиларе. Мужчина изредка вслушивался в слова, но смысл песни ускользал от него. Кажется, там было что-то про волшебницу, пытавшуюся поймать ветер, который постоянно ускользал сквозь пальцы. Немного грустная, но всё же красивая песня.
Они покинули Лютеран на рассвете. Провожали их несколько человек. Среди них был Силлиан, взявший с него обещание регулярно писать письма, Гедрюс, с ехидной улыбкой пожелавший жрецу терпения, и Михан, молча подавший руку. Прощаться всегда было тяжело, но Аман надеялся, что они ещё свидятся. В конце концов, никто не запрещает на обратном пути посетить Лютерию. Аньюриэль точно будет не против.
Поля сменялись садами, сады небольшими фермами и деревушками, те, в свою очередь, лугами, на которых паслись коровы или другая живность. Тихая и мирная жизнь простых людей. В дали от городского шума и суеты было неожиданно спокойно. Глядя на эти умиротворяющие пейзажи, даже не верилось, что грядет новое вторжение демонов.
Очередной луг сменился садом. Местные жители, занимающиеся подготовкой деревьев к зимнему отдыху, оборачивались на них, молча и внимательно осматривая неожиданных гостей своих владений. Аньюриэль улыбнулась и помахала людям рукой. В последнее время колдунья была непривычно смирной и спокойной. То ли этот затишье перед очередной безумной выходкой, то ли так на неё повлияла битва с Хранителем и Ковчег, Аман не знал, но искреннее надеялся, что спокойный период продержится как можно дольше. Надеяться на то, что его проповеди добрались до чувства осознанности девушки, было слишком наивно. Хотя, со времён осады Лютерана, Анью никого не убила, что можно было считать достижением.
– Господин жрец! – им наперерез бежал мужчина. – Господин жрец, ради всего святого!
Аман натянул поводья, останавливая коня. Ласточка, лошадь Аньюриэль, тоже остановилась. Фермер подбежал к ним, с радостью и надеждой смотря ему в глаза.
– Господин жрец, будьте милосердны, не откажите в просьбе. Племянник мой, глупый мальчишка, латал черепицу, оскользнулся и упал с крыши сарая. Прямиком на ногу упал, кость торчит – смотреть страшно. Не бросайте в беде, прошу Вас.
– Жрецы Руфеона никогда не отказывают в помощи тем, кто их просит об этом, – он глянул на колдунью, та кивнула в ответ, смирившись с небольшой задержкой. – Где я могу найти юношу?
– В трактире «Медовый глёг». Там часто монахи и жрецы останавливаются на постой. Со вчерашнего дня помощи ждём, да Вы первый прошли в наших землях. По дороге езжайте, не пропустите.
– Хорошо, – Аман кивнул.
– Езжай, я догоню, – Аньюриэль улыбнулась. – Всё равно толпа, ищущих исцеления, соберётся. Мы тут на пару часов. Лезть в неприятности не буду, даю слово.
Жрец кивнул, тронув коня пятками, и быстрой рысью пускаясь по дороге. Трактир показался из-за деревьев спустя несколько минут. Быстро закрепив уздечку к привязи, Аман вошёл внутрь. В глубине помещения кто-то смеялся, странно, неестественно, пугающе.
– Колокольчики… Слышишь? Звенят…
Он обернулся на голос, за столом, отрешенно смотря в потолок, сидел темноволосый юноша. Мрачная обстановка трактира напрягала.
– Господин Аман! Какая неожиданная встреча, – к нему спешно подошла молодая девушка в белом одеянии жрицы. – Вы меня не узнаете?
Аман удивленно смотрел на жрицу перед собой, пытаясь вспомнить, встречал ли он её прежде. Молодая девушка пытливо смотрела на него большими руфенитовыми глазами. Длинные светлые волосы были убраны назад, в причёске терялся золотистый венец жрицы Руфеона.
– Не узнаете… – она ласково улыбнулась. – Вы приходили в Загорский храм Владыки Руфеона. Помните? Вас тогда сопровождала красивая силлин.
– Простите, я не припомню Вашего имени… – было крайне неловко, он не помнил, чтобы общался хоть с кем-то, кроме Верховной жрицы в том храме.
– Так Вы его и не знаете. Меня зовут Селия. Я – странствующая жрица Пресветлого Руфеона. Отрадно, что наши пути вновь пересеклись, и у меня есть возможность пообщаться с Вами лично. Вы ведь тот самый чудотворец из Леонхольда! Я всегда восхищалась историями о Ваших добрых деяниях!
Селия смотрела на него с непередаваемым восхищением, словно его при жизни причислили к ликам святых. Аман растерялся, не зная, как реагировать на подобное. Где-то в глубине трактира снова раздался тот безумный смех.
Глава 11. Тучи сгущаются
О, сколько знаю о героях
Я историй на один сюжет.
Всякое деяние благое
За собой рисует тёмный след.
И душам храбрецов
Вовек покоя нет.
Известен наперёд
Твой следующий ход.
Когда поверишь, что непобедим,
Всего один
Внезапный поворот —
Судьба своё возьмёт,
Закон её суров,
Порядок нерушим.
Не стоит спорить с ним.
Отрывок из рок-оперы «Орфей».
Партия Аида в исполнении Павла Пламенева.
Аньюриэль.
Её почему-то считали героем и, что более странно, эсдо. Аньюриэль мнения друзей не разделяла. «Герой – это тот, кто совершает невозможное», – часто говорил Таллеан. Наставнику и по совместительству опекуну она доверяла безоговорочно. Почему Аман и Силлиан решили назвать её героиней было непонятно. Хранителя она не одолела, сила Ковчега едва её не убила. Ничего необычного или великого колдунья, по её мнению, не сделала. К счастью, после непродолжительного совещания, лишь чудом не перешедшего в перебранку, было принято решение не распространяться о том, что была найдена и перепрятана часть Ковчега. Чем меньше людей об этом знало, тем безопаснее. Её странное состояние списали на магическое проклятие и их тихонько проводили в дальнейшее путешествие, снабдив всем необходимым и пообещав корабль.
Мысль о корабле и предстоящем путешествии приятно грела сердце. Но, несмотря на заманчивые перспективы морского путешествия, оставлять Силлиана в Лютерии было тоскливо. Анью уже привыкла к нему. Да и оставаться наедине с Аманом было неловко. Хотя жрец не заговаривал о том поцелуе, сделав вид, будто ничего не было. Это Анью вполне устраивало. Выяснения отношений очень хотелось избежать, как минимум потому, что отношений как таковых нет. Они друзья и нет смысла думать о чем-то большем.
– И вот эти, пожалуйста. С корзинкой, если можно, – она указала на корзинку с грушами.
– Да как же Вы, леди, унесете столько? – фермер с сомнением окинул её взглядом.
– Унесу, не волнуйтесь. Сколько с меня?
– Так, дайте посчитать… Тридцать пять серебром, – мужчина шустро прикинул стоимость её покупок и бессовестно задрал цену.
Анью деловито отсчитала указанное количество монеток и магией загрузила продовольствие в сумку. Ругаться с мужчиной смысла она не видела. Силлиан, конечно, озаботился припасами и деньгами им в дорогу… Но уж слишком велик был соблазн прикупить ещё. К тому же в местных садах груши пахли ну уж очень вкусно. Аману должны понравиться. Да и перекусить будет не лишним, после того, как жрец закончит с лечением всех больных, что тут найдутся. Смысла в этих остановках девушка не видела, спасти Акрасию целиком было гораздо приоритетнее одной сломанной ноги, но для глупого святоши было важно помочь всем, кто попадался на пути. Поэтому она молчала и не лезла. Аман счастлив, значит она вполне может смириться с небольшой задержкой.
– Ох, пошла торговля! – радовался фермер. – При регенте не было такого. Хвала новому королю, жизнь налаживается. При Эрхарде налоги были такие, что хоть под корень сад руби и уходи пытать счастье в чужие края. Многие и ушли. А сейчас, как прознают, что власть сменилась – вернутся. И сад мой расцветет с новой силой следующей весной.
Анью подхватила корзинку с грушами и, попрощавшись с фермером, направилась следом за Аманом по дороге. Ласточка шла рядом, тыкаясь мордой в плечо и довольно уплетая груши, которыми колдунья её угощала.
В трактире оказалось мрачно. Кто-то невесело смеялся. Воздух пропах отвратительными парами алкоголя, какой-то похлебки, известью и человеческим потом. Помещение не мешало бы периодически проветривать, но, видимо, владельцы заведения об этом не знали.
– Потерпите, боль сейчас пройдет, – мягкий женский голос донесся из комнаты в дальней части трактира.
Следом появилось ощущение светлой магии, но не такое, как от магии Амана. Колдунья пошла посмотреть, что там происходит. В небольшой комнатке лечила кого-то молодая человеческая девушка в белых одеждах. В самом темном углу жались к стене несколько человек, плотно зажмурив глаза и закрыв ладонями уши. Рядом с ними, спиной к ней, стоял Аман. Странные люди бормотали что-то несвязное и словно пытались слиться со стеной.
– Колокольчики звенят… Страшно… – бубнила женщина, что была ближе всех к дверям.
– Кудесница вы, сестра! – юноша, которому как раз закончили лечить сломанную ногу, полными восторга глазами смотрел на жрицу.
– Будет вам! Господин Аман – вот настоящий чудотворец. Мне до него ещё далеко.
– Что Вы, госпожа Селия, не преувеличивайте. Вы – истинный образец милосердия, которому нас учит Руфеон, – Аман обернулся к девушке, заметно краснея.
Взгляд мужчины перешел с жрицы, на стоящую в дверях Аньюриэль, глаза удивленно распахнулись. Было странное ощущение того, что она помешала этому обмену любезностями. Заметив смятение Амана, девушка обернулась, внимательно окидывая её взглядом. Анью не менее пристально осматривала жрицу в ответ. Одежда такая же, как и на тех девушках в Загорском храме Света. Высокая, лишь немного ниже Амана, длинные светлые волосы до середины спины, в которых теряется золотистый обруч, выразительные ярко-голубые глаза. Красивая фигура, примечательный бюст красиво подчеркивался вырезом одеяния, тонкая талия плотно охватывалась кожаным корсетом, длинная юбка подчеркивала изгиб бедер. Браслеты-артефакты на запястьях изящных рук – значит дар есть, хоть и не очень сильный. Девушка была красивой даже по меркам силлинов. По человеческим – она наверняка могла бы считаться эталоном красоты.
Аньюриэль внезапно почувствовала себя крайне неловко рядом с этой человеческой жрицей. Сразу неудобно стало от того, что волосы она заплела в косу наспех и они, наверное, сейчас торчат во все стороны. И черты лица у неё не такие плавные, а островатые. И такой грудью она похвастаться точно не могла. А солдатики Силлиана часто при описании женской красоты уж очень много внимания уделяли именно этой части тела. И эта дурацкая плетеная корзинка с грушами, будь она неладна…
– Простите, я не услышала, как Вы зашли, – жрица лучезарно улыбнулась. – Рада нашей встрече. Господин Аман не упомянул, что по-прежнему путешествует в Вашем обществе.
– Забыл, наверное, – процедила колдунья сквозь зубы, переведя взгляд на Амана.
– Что Вы, госпожа Селия, это я сопровождаю лэри Аньюриэль в её странствиях, а не наоборот, – растерянно пробормотал жрец в ответ.
– Вот как? – Селия перевела взгляд с неё на мужчину. – Это, должно быть, необычайно важное поручение, раз такого человека, как Вы, господин Аман, попросили сопровождать бернскую чародейку…
– Я из Рохэнделя, – непроизвольно одернула девушку Анью. – А что привело в эти земли жрицу Руфеона? Загорский храм далековато.
– Верховная жрица благословила меня на поломничество в Шеакрийский храм. Но, как видите, я ещё только в самом начале своего пути. Эти земли пострадали из-за правления регента и войны. Я помогаю людям в меру своих сил, облегчаю их страдания, как могу. Но есть те, кому я помочь не в силах, – девушка указала рукой на жмущихся к стене людей.
– Увы, и я тоже не в силах им помочь, – Аман задумчиво смотрел на продолжающих что-то бормотать людей. – Их разум помрачен недугом, причем одним и тем же. Впервые слышу, чтобы безумие было заразно…
– По правде говоря, их здесь не трое, а четверо, – обернулась к ней Селия. – Ещё один в основном зале трактира. Юноша болен, но его спутник забранился, когда я попыталась помочь, и увел беднягу. Спутник юноши – йоз, они не жалуют людей. Ума не приложу, что случилось с этими несчастными и как им помочь. Тому бедняге тоже нужна помощь, но йоз грозился огреть меня своей палкой, если я ещё к ним подойду, – жрица выглядела так, словно её одолела вселенская скорбь.
– Лэри Аньюриэль, – Аман подошел к ней ближе. – Может Вы сумеете с ним договориться? Малые волшебные народы лучше относятся к силлинам, чем к людям.
Она пристально смотрела в ответ. Подобное официальное обращение неприятно резануло в области сердца. На душе было гадко от того, что Аман попытался скрыть от новой знакомой сам факт их дружбы. Колдунья сунула корзинку с грушами ему в руки и, молча развернувшись на каблуках, удалилась в общий зал, искать четвертого безумца, не понимая зачем вообще это делает. Просто отказать Аману, даже несмотря на подобное обращение, она не смогла… Долго искать не пришлось. Молодой человеческий мальчишка сидел на лавке возле столика, смотря в потолок и повторяя какой-то бред про колокольчики.
– Дзынь. Дзынь. Звенят… Красный! Синий! Ку-ку!
– Ку-ку, – ответила безумцу Аньюриэль.
Юноша встрепенулся, обращая на неё внимание. Он резко подскочил на ноги, подхватывая копье и весьма умело раскручивая его в руках.
– Красный! Синий! Два рога! Звенят… Слышишь? Колокольчики звенят! И рожа у него выбеленная… – мальчишка пристально и абсолютно бездумно на неё посмотрел. – Ты – это он? Он – это ты?
– Нет, – она перехватила древко копья рукой в нескольких сантиметрах от своей головы.
Появившийся из-за барной стойки йоз, с миской похлебки в руке, шустро подскочил вверх и огрел мальчишку посохом по голове, умудрившись при этом не расплескать ни капли супа. Безумец взвыл, вкладывая в этот звук всё своё негодование. В дверях комнаты появился Аман, удивленно смотря на них. Анью подняла руки ладонями вверх, показывая, что она не при делах. Мужчина ещё раз внимательно окинул их взглядом и скрылся в комнате.
Ну да, там же эта жрица…
Анью посмотрела на собственную грудь. Она явно проигрывала Селии по всем фронтам…
– Ты что творишь, окаянный? – йоз дождался, пока мальчишка закончит причитать, и предупреждающе покачал у него перед носом набалдашником посоха. – И не ори, если эти лекари услышат – опять пристанут, чтоб им пусто было.
О да! Это они могут…
– Это не он! Не он… – юноша уселся на пол, положив возле себя копьё и потирая голову в том месте, где его ударили посохом.
Анью присмотрелась к странной парочке. Угловатый мальчишка с серо-зелеными глазами, торчащими во все стороны рыжими волосами, и россыпью веснушек на щеках, был одет в весьма поношенную куртку и не менее потрепанные штаны, явно коротковатые для его роста. В прическе терялась грязная повязка, кажется, когда-то она была красная, но от времени и солнца краситель выгорел и теперь она была неопределимо-пестрая. Стоптанные башмаки были такими пыльными, что невозможно было определить их настоящий цвет. Копье оказалось собранным из металлического острия, бичевки и обтесанной палки. Парнишку явно часто били – по всему телу были следы ссадин и мелкие шрамы. Йоз же выглядел не в пример лучше. Одетый в легкий дорожный плащ с алым подкладом и черный камзол, он был весьма стар. Совершенно седая голова с парой изогнутых рожек и заостренными ушами, несколько глубоких мощин на лбу и вокруг глаз, светлая шерсть виднелась даже на трехпалых лапах, торчащих из-под полы плаща. Лишь только льдисто-голубые глаза выдавали в нём живой ум и внутреннюю силу. Хоть и старый, но йоз держал свой посох с уверенностью бывалого воина.
– Не надо лекарей… – бубнил себе под нос безумный мальчишка. – Надо к нему…
– Правильно, Джендри, – йоз довольно кивнул юноше и повернулся к ней, поставив миску на стол и убирая руки с посохом за спину. – Тенью разум его омрачен. Во тьму безумия она его ведет.
– Йозовская грамматика… Если не затруднит, то мне было бы проще понимать Вас, уважаемый, на общем наречии, – Анью постаралась по-доброму улыбнуться.
– Прости, дитя. Привычка. Стоит отвлечься – так и норовит вылезти, – йоз улыбнулся, отчего в уголках рта показались небольшие клыки. – Я не часто путешествую в землях людей. Прошу простить мне этот инцидент. Как видишь, мой спутник немного не в себе. Ровно настолько, насколько мне нужно.
– И не он один, насколько мне известно. Лекари выражают определенное беспокойство его состоянием.
– Они ему не помогут. Никому из них. Не болезнь это… – йоз махнул когтистой рукой в сторону комнаты, где были Аман и Селия. – Те, что там крутятся подле целителей, бесполезны. Их разум блуждает во тьме. Этого же я нашел на дороге. Он бормотал, что ритуал не закончен и ему надо вернуться.
– Куда вернуться? – Анью посмотрела на мальчишку, он стал намного интереснее, чем был минуту назад.
– Куда? – йоз потер пальцами подбородок. – Хороший вопрос, дитя. Он идет по следу, как пес, а я стараюсь не отставать. Ну и покормить его решил. Да и оберегаю мальчика от опасностей.
– Он и сам опасен. Палкой своей машет весьма недурно, для человеческого мальчика. Пара лет практики у достойного наставника, и он вполне сможет стать воином, – она окинула взглядом жилистые руки юноши, подмечая рельеф мускулатуры.
Ну и кормить его почаще. Похоже, он долго скитался без средств, пока не сошел с ума и не подвернулся этому старому йозу.
– Этот мальчик? Не говори ерунды! Он этой палкой разве что себе в глаз попасть может! Его в одной деревеньке неподалеку отсюда едва не прибили. Глупый ребенок ко всем со своим «ку-ку» лезет. Уже бы в канаве мертвый лежал, если бы я не вмешивался.
– Надо к нему! Колокольчики зовут! – безумный мальчишка встрепенулся, подскакивая на ноги и выбегая из трактира.
– Кажется, краткое мгновение отдыха закончилось, – йоз выбежал следом.
Анью бросила взгляд на дверь комнаты, где был Аман и та жрица… Неприятное чувство в груди всё нарастало.
~ Господин Аман не упомянул, что по-прежнему путешествует в Вашем обществе. ~
Пусть делает что хочет!
Анью выбежала из трактира, следуя за йозом и его ручным безумцем. Общаться с Аманом и, тем более, вмешиваться в его общение с этой жрицей ей не хотелось. Мерзкая тяжесть в области сердца её раздражала. Как и Селия, непонятно почему оказавшаяся в этом трактире именно сегодня. Странной печалью отдавались в сознании эмоции Энвисы. Ситуацию даро никак не комментировала и даже не пыталась препятствовать её очередному бегству.
