Элиза Полуночная
Сила, способная изменить мир. Долг
– Что они сказали? – задал, волновавший всех вопрос, Михан.
– Что ничего не могут сделать. Что-то слилось с её магическим источником. Любому человеку просто выжгли бы дар, чтобы убить и то, что в нем сидит. Но Аньюриэль не сможет жить без своей магии. Должно быть что-то… – король снова нервно заходил по комнате. – Мы отвезем её в Берн, он ближе чем Рохэндель Там тоже живут силлины, они должны что-то знать. Может это какая-то болезнь. Я не знаю…
Аман подошел к девушке, снова сменив компресс на её голове. Ткань высыхала за считанные минуты. Что могло сжигать её изнутри, никто не знал. Анью продолжала держаться каким-то невероятным чудом, скорей всего её устойчивость к высоким температурам спасала девушку всё это время, но жар продолжал нарастать, и никто не мог знать, сколько ещё она продержится. Алое свечение медленно расползалось под кожей, оплетая запястья, поднимаясь по тонкой шее и касаясь скул, теряясь под тканью коротких чулочков. Что будет, когда эти странные красные линии оплетут девушку целиком, не знал никто. Никто из тех, кого смог найти и вызвать во дворец Силлиан, не понимал, что это может быть такое. Ни в одной книге Аман не нашел ничего подобного. Оставалась лишь одна надежда на то, что Анью сможет хоть ненадолго прийти в себя и сказать, что с ней случилось.
– Я пойду отправлю послание в Форт Роял, пусть готовят корабль. Мы отплываем в Берн немедленно, – король вышел из комнаты.
– Не дури, Силлиан, она не выдержит плавания. Аньюриэль погибнет задолго до того, как вы доберетесь до порта, – следом за ним вышел из комнаты Гедрюс, стараясь образумить монарха.
Михан неуверенно посмотрел на девушку и тоже вышел. Вслед за ними комнату покинул Тео. Из коридора доносились звуки спора и брань. Аман глубоко вздохнул. Им определенно нужна помощь. И если люди не знают, что случилось, оставалась надежда, что силлины смогут что-то сделать, но Гедрюс был прав. Дорога в порт и само плавание, слишком большой риск для Анью в её нынешнем положении. Если бы можно было вызвать целителей её народа… Взгляд жреца зацепился за сумку на поясе девушки.
Там же есть тот справочник…
Аман потянул за ремень, стараясь снять сумку, пальцы дрожали, отчего терялось драгоценное время. Он понимал, как сильно рискует. Магическое пространство могло оторвать ему палец, а с учетом того, что сумка принадлежит Аньюриэль, то и всю руку. Жалость к ворам, жуликам и разбойникам обошла эту колдунью десятой дорогой. Однако, выбирая между шансом спасти девушку и собственной рукой, он, не задумываясь, выбрал Анью. Наконец-то удалось расстегнуть крепления, Аман, судорожно вздохнул, засовывая руку внутрь и не чувствуя ничего. Совсем ничего. Просто небольшая пустая сумка из мягкой кожи. Он в отчаянии потряс вещь в руках. Из сумки донесся странный шорох. Мужчина потряс сильнее, что-то внутри громыхнуло, но на этом всё. Ничего из магического пространства не выпало. Ситуация приобретала оттенок безнадежности.
Жрец откинул бесполезную вещь в сторону и поднял девушку на руки, унося в ванную. Нужно было хотя бы попытаться унять жар. Струя холодной воды с шорохом разбилась о розовый мрамор. Аман заткнул пробкой слив и сел на дно бассейна, удерживая Анью на руках.
~ Помоги… ~
Жар никак не хотел спадать, он не знал, что с ней, не знал, что с этим делать. От собственного бессилия внутри словно что-то медленно разрывалось на куски. Она пришла к нему, пришла за помощью. А помочь Аман не мог, то, что находилось в её теле, то, что пустило корни в её источник магии, поглощало и его магию тоже. Светящиеся красным узоры, медленно разрастались. Вот уже алые линии поползли по щеке, почти коснувшись тени от длинных ресниц.
Во что же ты влезла?
Он никогда прежде не видел такого, даже предположить не мог куда могла залезть эта безумная девица. Аньюриэль легко предвосхищала все его ожидания, относительно своей способности создавать вокруг себя хаос и попадать в неприятности. И сейчас она, очевидно, умудрилась столкнуться с чем-то, что оказалось ей не по зубам. Как она вообще добралась до библиотеки с такими ожогами, Аман не понимал. И страшно было подумать о том, что могло её обжечь. Аньюриэль и вправду, в буквальном смысле, в огне не горела. Как-то она, на спор с Силлианом, танцевала в костре на глазах у солдат. Красивое и впечатляющее зрелище…
Он прижался щекой к её лбу – кожа была ненормально горячей. Человек бы уже погиб. Но она держалась, тяжело дыша. Скорей всего её спасало то, что огонь был её первоначальной стихией. В сознание Аньюриэль по-прежнему не приходила. Если бы он знал, куда она влезла на этот раз… Если бы он не отнесся к её очередному побегу так наплевательски и пошел за ней. Можно было поговорить, обсудить всё… Но он привык, что она убегает, когда злится или хочет побыть одна. Привык к тому, что она всегда возвращается. Привык к тому, что она может за себя постоять. Привык к ней, расслабился и допустил ошибку…
Пожалуйста, приди в себя, подскажи как мне тебе помочь.
Аман прижал девушку к себе. Сердце в её груди колотилось с ненормальной, для живого существа, скоростью, словно стремилось разорвать оковы плоти.
Если так пойдет и дальше – сердце просто не выдержит…
От собственного бессилия хотелось просто разрыдаться. Анью медленно умирала на его руках и что-то в нём умирало вместе с ней. На что бы там не намекал Силлиан, он не мог любить Аньюриэль… Аман не мог любить её, потому что он – жрец Руфеона и давал обет посвятить свою жизнь служению Свету. Аман не мог любить её, потому что Анью – силлин, а силлины никогда не создают пар с людьми. Аман не мог любить её, потому что у Анью ужасный характер. Аман не мог любить её, потому что он – дэрон. Аман не мог любить её, потому что его чувства всё осложнят между ними. Аман не мог любить её, просто потому что они слишком разные и у них не может быть совместного будущего… И всё же, несмотря на все доводы рассудка, Аман понимал, что уже не сможет без этой, слегка безумной, колдуньи.
Пожалуйста.
Он снова намочил полотенце и положил ей на лоб. Жар не спадал.
Пожалуйста…
Она закашлялась, полотенце упало в воду, из носа по бледной коже потекла кровь. Аман прижал девушку к себе, обнимая и утыкаясь носом в её волосы.
– Пожалуйста, ты нужна мне, Анью.
Аман не мог любить Аньюриэль. Но любил… Хотя не мог признаться в этом даже самому себе.
***
Сколько прошло времени? Он уже не мог определить точно. Всё смешалось в странную карусель из каких-то разговоров, образов и книг. Аман не оставлял надежды найти хоть что-то. Кто-то, кажется Тео, постоянно приносил ему всё, что хоть как-то касалось силлинов, магии, проклятий, магических болезней и всего, что хоть как-то могло помочь. Аньюриэль так и не приходила в себя всё это время. Жар то спадал, то снова нарастал. Жрец бросил взгляд на лежащую на кровати девушку, одетую в белую ночную сорочку. Силиану пришлось вытаскивать его из комнаты силой, пока горничные переодевали её. Покидать покои Анью мужчина наотрез отказывался, даже понимая, что совершенно не в силах ей помочь. Он ждал и надеялся, что колдунья хоть ненадолго проснется и сможет рассказать, что с ней случилось, или хотя бы где она была. Тогда Аман поймет, как ей помочь. Ему бы хоть крошечную подсказку, хоть намек… И он перевернет весь мир, сделает всё, что потребуется, ради неё.
– Поспи хоть немного, – Силлиан положил ему руку на плечо.
– Я не устал, – привычно отмахнулся Аман, возвращаясь к чтению.
– Я вижу. У тебя круги под глазами скоро станут чернее ночи. Ты не спал уже трое суток.
– Некогда, – жрец старался сфокусироваться, буквы плыли перед глазами, мешая улавливать смысл написанного.
– Аман, послушай уже меня наконец, если ты доведешь сам себя до изнеможения, ей лучше не станет, – король выхватил книгу у него из рук.
– Силлиан, прекрати это сейчас же! – Аман поднялся, стараясь вернуть себе книгу. – Это не игры, я должен сделать хоть что-то!
Друг медленно отступал, держа фолиант на вытянутой руке над головой и явно пользуясь тем, что лучше подготовлен к ближнему бою, умудряясь уворачиваться от всех попыток Амана перехватить руку.
– Именно потому, что всё серьезно, я прошу тебя хоть немного поспать. Ты не спишь, не ешь, – Силлиан снова уклонился. – Ты уже на умертвие похож. Книгу я тебе не отдам, пока не поспишь.
– Раз взялся, то помогай. Читай эту сам, а я примусь за следующую.
Аман, осознав тщетность попыток, взял со стола следующую книгу, возвращаясь в кресло и принимаясь за чтение. Буквы по-прежнему медленно плясали перед глазами и, в придачу, выглядели как-то странно. Жрец нахмурился, стараясь сосредоточиться. Ожидаемого эффекта не последовало, текст по-прежнему оставался непонятным, словно написанный на неизвестном ему языке.
– И как читается? – язвительно спросил Силлиан.
– Нормально, – буркнул жрец, стараясь не показывать собственную растерянность и, для вида, перевернул страницу.
– А тебе не мешает тот факт, что ты держишь книгу вверх тормашками?
Аман глубоко и медленно вздохнул, закрыл глаза, перевернул книгу, открыл глаза. Строчки по-прежнему самопроизвольно менялись местами, но буквы теперь приобрели знакомые очертания. Стыдно было признавать, но друг прав, он явно дошел до собственного предела возможностей…
– Я не могу просто сидеть сложа руки, – он покачал головой.
– Я не прошу тебя сидеть. Я прошу тебя поспать, – король убрал книгу на стол и сложил руки на груди, недовольно смотря на него.
– И как я должен спать, пока она умирает?! Я не могу просто бросить всё как есть! Мне не всё равно!
– А мне, по-твоему, всё равно? – Силлиан одним рывком преодолел расстояние между ними и поднял жреца за воротник куртки. – Мне, думаешь, всё равно на неё? Да я готов землю жрать! Я звезды с неба вытрясу, если ей это поможет! Мы должны дождаться ответа из Берна. Больше ничего сейчас я сделать не могу!
– Я должен искать… – Аман оттолкнул друга от себя. – Я не могу просто так сдаться!
До чего же я бесполезен… Не могу спасти одну единственную девушку.
Хотелось кричать, крушить, рвать на части. Тьма негодующе бурлила внутри, требуя свободы. Казалось, что ещё немного, и собственное бессилие сожрет его изнутри, на радость внутреннему демону. А ещё вспомнился тот сон… Силлиан был его другом, но стоило всплыть в память тому поцелую, которого даже не было на самом деле, и друга хотелось ударить. Ещё одно странное чувство, которое Аман не понимал, и которое терзало его душу.
– Можно орать в другом месте? Я сплю вообще-то.
Силлиан замер с открытым ртом, так и не успев ответить. Аман невольно подумал, что сейчас на его лице ненамного более одухотворенное выражение, и медленно повернул голову на звук девичьего голоса. Аньюриэль сидела на кровати, недовольно смотря на них. Кончики её ушей нервно подергивались, выдавая внутреннее раздражение, глаза тускло светились от магии, волосы в полном беспорядке торчали во все стороны, больше похожие на воронье гнездо, чем на прическу. Можно было подумать, что она в порядке, если бы не алый узор под кожей…
– Ты… Где ты была? – выдал первую пришедшую в его голову разумную мысль Аман, направляясь к кровати.
– Я пошла прогуляться… – Анью поймала его взгляд и резко переменилась в лице. – Силлиан, я прошу политического убежища!
Девушка выскочила из кровати до того, как жрец успел её схватить, неожиданно шустро метнувшись к другу, и прячась у него за спиной. Силлиан растерянно наблюдал за происходящим, очевидно тоже не ожидая такой прыти от той, которая совсем недавно была при смерти.
– Аман, а ты уверен, что ей уже можно бегать? – король неуверенно глянул через плечо на колдунью.
– Силлиан, да ты посмотри на неё! – жрец обличительно ткнул в девушку пальцем. – Я с этой безумной вообще уже ни в чём не уверен! Анью! Во имя Руфеона! Где носило твою дурную голову? Клянусь, я ничего тебе не сделаю.
– В гробнице Лютерана… – донеслось тихо из-за спины короля.
ЧТО?!
Вот этого Аман никак не мог ожидать. Он днями и ночами сидел над книгами, дышал пылью, спал по три часа, ел только тогда, когда вспоминал об этом. Он столько трудился, чтобы найти хоть какие-то зацепки, а она просто пошла «прогуляться» и нашла гробницу эсдо Лютерана. Очень хотелось понять, а где, собственно, потерялась вселенская справедливость?
– Силлиан, держи её. Я сейчас её выпорю, – жрец, наполненный решимостью и праведным гневом, двинулся на девушку, потянувшись уже к пряжке ремня.
– Аман, ты её уже не перевоспитаешь, – король, широко разведя руки в стороны, встал так, чтобы мешать ему пройти.
– Не важно! Главное мне полегчает!
Расстегивать ремень трясущимися руками было очень неудобно, но эти самые руки срочно надо было чем-то занять. Иначе в одну дурную голову, украшенную спутанными вишневыми волосами, могла прилететь книга, а возможно даже не одна.
– Аман, ты ведь не жестокий человек… – выглянула Анью из-под руки Силлиана.
– Ты не знаешь меня!
Хотелось высказать ей всё. Вообще всё. Начиная с Артемиса и по сегодняшний день. За все её выходки, за все шуточки, за все провокации, которые он вытерпел. У Амана много накопилось за эти пару месяцев… Много за что он ей сейчас припомнит. За то грозовое облако, что летало над его головой весь день, поливая его дождем и стреляя в макушку миниатюрными молниями. За «кабайский» суп из сверчков, которым она его накормила и сообщила об ингредиентах только тогда, когда он сам задался вопросом, а что, собственно, так хрустит на зубах. За перцовку, что они с Миханом втихую налили в его флягу. За то принудительное купание. За тот раз, когда они с Силлианом спрятали его посох и весь день над ним потешались. За ту похабную песню про жреца в борделе, которую Анью горланила на всю Орзельскую крепость, вгоняя его в краску. За то, что называет его глупым святошей и амаданом. А за то, что сбегает и лезет непонятно в какие авантюры, он отчитает её с особым усердием. Калейдоскоп воспоминаний кружил в голове, Аман не знал, с чего ему начать.
Анью закашлялась, медленно оседая на пол и прикрывая рот ладонью. Силлиан подхватил её под руки, не давая упасть, и спешно посадил обратно на кровать. Жрец перехвалил руку, которую девушка старалась незаметно убрать за спину – на ладони была кровь.
Это плохо…
– Анью! Во имя всех богов, скажи мне, что это? Во что ты влезла? – Аман сжал её руку в своих ладонях.
– Это Ковчег, – она неуверенно улыбнулась.
В комнате повисла тишина. Даже явление Руфеона народу не могло бы потрясти их больше… Оба мужчины неверяще смотрели на девушку. Аман пытался понять, у кого из них двоих бред – у него от недосыпа, или у Анью от лихорадки. О чем думал Силлиан, было непонятно. Король просто открывал и закрывал рот, не в силах сказать что-либо.
– Ковчег? – жрец непонимающе уставился на узор из алых линий, что, казалось, медленно шевелились у неё под кожей. – А почему свечение красное?
– Насчет свечения – сама не понимаю. Это та часть, которой владел Лютеран. Он отдал её мне… Но мне не хватает могущества, чтобы сдерживать эту силу, она сжигает меня изнутри. Аман, ты можешь достать его из меня?
И как я должен это сделать?
Он лихорадочно пытался придумать что делать дальше. Анью пришла в себя, теперь он знал где она была и что с ней случилось, но легче от этого не стало. Наоборот, появилось намного больше проблем. Мужчина прежде не задумывался о том, что они будут делать, когда найдут хотя бы одну частицу Ковчега. Их целью было уберечь силу Первозданного Света от демонов, и понять, как эту мощь использовать для защиты Акрасии. Он и представить себе не мог, что может потребоваться защищать Аньюриэль от этой силы. Но факт был на лицо – осколок Ковчега медленно, но неумолимо, убивал её.
– Нужно вернуться в гробницу. Пусть Лютеран заберет его обратно, – Аман поднялся на ноги, осматривая комнату на предмет того, что нужно взять с собой.
– Лютеран… – колдунья грустно перевела взгляд с него на Силлиана. – Ушел в Звездные чертоги, как и Рунарт. Вернуть Ковчег не получится.
– Поверить не могу… – Силлиан задумчиво смотрел перед собой, взлохмачивая и без того торчащие во все стороны, волосы. – У меня даже слов нет. Если бы ты победила в рыцарском турнире или блестяще выступила на заседании Большого Совета – я бы с легкостью подобрал слова. Но осколок Ковчега… Такое не каждый день случается и не каждому под силу. Получается, теперь мы оба в ответе перед моим великим предком. Я – за Лютерию, а ты – за ту силу, что он тебе доверил.
– Ты что, не видишь, что эта сила её убивает? – Аман чувствовал, как клокочет внутри раздражение. – А что будет, если демоны узнают где частица Ковчега? Да на неё вся Фетрания со дня на день слетится!
– И что нам теперь делать? – король мгновенно стал предельно серьезным, очевидно осознав весьма безрадостные перспективы.
– Можно попробовать найти Амадея. Он был в Солнечных холмах, – девушка неуверенно попыталась подняться на ноги, придерживаясь за столбик кровати.
– Менестреля? – жрец непонимающе смотрел на неё.
– Да, он – лазенис. Это Амадей подсказал мне как попасть в гробницу. Он знает намного больше, чем говорит…
– Ты, между прочим, тоже! – Аман перебил девушку, недовольно смотря на неё. – Поверить не могу! Лазенис! Настоящий, живой лазенис, и ты мне не сказала!
– Я не знала, что это важно для тебя, – она пожала в ответ плечами.
– Для меня это тоже важно, – Силлиан переводил взгляд с колдуньи на жреца и обратно.
– Ставлю родовые артефакты на то, что ни один из вас не сможет вытянуть из Амадея и крупицу ценных сведений. Этот менестрель стар, как само мироздание, и предпочитает могущество знаний хранить в секрете. А его способности говорить загадками, позавидует даже Его Святейшество.
– Кого ещё ты встретила во время путешествия и умолчала об этом? – жрец пристально посмотрел на девушку, скрестив руки на груди.
– Кого ещё… – она задумалась, смотря в одну точку. – Хранитель считается?
– Я всё-таки тебя выпорю! – Аман сделал было шаг в сторону девушки, но та весьма шустро уползла от него на четвереньках на другую сторону кровати. – ТЫ МОЖЕШЬ ХОТЬ О ЧЕМ-ТО МНЕ РАССКАЗЫВАТЬ ПО ФАКТУ, А НЕ КОГДА СОВСЕМ ПРИПРЕТ?!
– Я его вчера встретила. И не ори на меня, Аман, – она запустила в мужчину подушкой.
– Вчера тебя лихорадило в этой постели. Ты была три дня без сознания, балда! – мужчина поймал подушку и запустил ею в ответ.
– Вы друг друга стоите, – подытожил Силлиан, наблюдая за этим противостоянием.
– Три дня… – Анью замерла. – Неслабо меня отделали.
– Это теперь так называется?! Да на тебе живого места не было! – Аман подхватил с кресла плащ и подошел к девушке. – Где нам найти этого менестреля?
– Три дня назад он был в Солнечных холмах, а куда мог отправиться дальше… – она ненадолго задумалась. – Понятия не имею.
– Берите моего коня и отправляйтесь в Солнечные холмы. А я отправлю солдат на поиски менестреля.
– Хорошо, – Аман накинул плащ на плечи Аньюриэль, укутывая её и подхватывая на руки.
– Я могу пойти сама! – она попыталась сопротивляться и покраснела.
Жрец наклонился, прижимаясь щекой к её лбу и, к своему неудовольствию, отмечая, что у Анью снова жар.
– У тебя опять начинается лихорадка. Не хватало ещё, чтобы ты с лестницы упала.
– Ты это на ощупь определяешь? – она ошалело смотрела на него, краснея даже кончиками ушей.
– От моей магии этот узор под кожей растет быстрее. Не хочу рисковать понапрасну.
– Вы долго миловаться будете? – Силлиан, скрестив руки на груди, стоял в дверях. – Я уже отправил Тео с посланием на конюшню.
– Уже идём, – он двинулся по коридорам дворца следом за другом, игнорируя удивленные взгляды слуг.
Аман прижал девушку к себе крепче. Эта безумная колдунья могла учудить всё, что угодно, её нельзя было терять из поля зрения ни на мгновение. Он должен был сделать всё от него зависящее, чтобы уберечь её. И не только потому, что таков его долг перед Орденом и наставником, но ещё и потому, что сам этого хочет. Эти три дня бессильного отчаянья что-то в нём неумолимо надломили. Мужчина понимал, что его попустительское отношение едва не закончилось гибелью Аньюриэль, больше он такой ошибки не допустит.
***
Конь под ними передвигался быстрой рысью, отмеряя межевые столбы между полями и садовыми угодьями. Аньюриэль, сидящая впереди него в седле, уснула, пристроив голову у него на плече. Аман нервничал и то и дело прислушивался, стараясь уловить её дыхание. Эта несносная колдунья даже дышать умудрялась бесшумно, что невероятно напрягало. Так же, как и алая линия, медленно обвивающая кончик, торчащего из растрепанных волос, ушка.
Спит или без сознания?
Он наклонился к ней ближе, стараясь услышать ритм дыхания и сердцебиение. Ничего, кроме стука копыт, жрец не слышал… Нервозность набирала обороты. Что если она опять потеряла сознание? Он прижался щекой к макушке девушки. Она по-прежнему была ненормально горячей.
– Аман, у тебя развилась паранойя? Ты меня проверяешь каждые две минуты. Дай поспать, – сонно пробормотала колдунья и, слегка повернувшись, пристроилась к другому плечу.
– Ты вся горишь… – он приложил ладонь к её лбу, жар чувствовался даже сквозь кожаную перчатку.
– Ковчег странно влияет на мой дар, – она неопределенно пожала плечами.
– До сих пор не верится… Ты нашла Ковчег! Ты хоть понимаешь, что ты – эсдо? Ты – избранная богами и великими героями прошлого!
– До чего же пафосно это звучит… – судя по интонации, Аньюриэль была до крайности недовольна услышанным.
– Пусть пафосно, – Аман улыбнулся, глядя на то, как недовольно дергаются кончики её ушей. – Но ведь это правда. Ты – надежда всей Акрасии. Это большая честь для меня быть твоим… советником? Ты не против, если я назову себя так?
А кто он, собственно, для неё? Аман понимал, что должен был защищать эту девушку, оберегать и направлять её. А что получилось? Ковчег она нашла без его помощи, и, в придачу ко всему этому, едва не погибла. И даже сейчас он практически ничем не может ей помочь…
– Советником? – Анью обернулась, удивленно смотря на него через плечо. – Это как те, которые говорят Силлиану, как надо управлять страной? Можешь, конечно, называть себя как хочешь, если тебе это нравится. Для меня ты – друг. Ты – часть моего мэлринд.
– Мне немного неловко слышать это, – мужчина отвел взгляд в сторону. – Всё-таки я лишь простой жрец, а ты не только благородна по происхождению, но теперь ещё и эсдо. Ты даже одолела Хранителя…
– Амадан, – фыркнула она в ответ и снова отвернулась к дороге.
Опять я амадан… За что мне всё это?
На несколько минут повисло молчание. Анью наклонилась к коню, потрепав его по гриве. Жеребец в ответ тихонько заржал и сменил направление, игнорируя натянутые поводья.
– Не дергай его. Я объяснила куда нам надо. Зверь лучше тебя знает где ему идти, – заступилась за коня Анью.
– Как скажешь.
Он отпустил поводья и поймал себя на мысли, что теперь ему некуда девать руки. Жрец, пользуясь тем, что колдунья его не видит, смотрел на то, как медленно поворачиваются из стороны в сторону её ушки. Пусть это считалось для её народа весьма интимным, но любопытство и тяга к знаниям в нём были практически неумолимы. Желание понять, как устроена физиология её расы, никуда не делось. Возможно он сможет написать медицинский трактат на эту тему по возвращении в Леонхольд. Он научится письменности и внимательно изучит тот справочник. А если бы Аньюриэль позволила себя изучить с помощью магии… Но у него никогда язык не повернется просить её о подобном.
– Я не одолела Хранителя, – задумчиво проговорила девушка. – Мы с Асгаротом расстались взаимно недовольные друг другом. Не думаю, что те царапины его убьют. Хотя, хочется верить, что в следующий раз он подумает, прежде чем дышать огнем на всех подряд.
– Зачем ты вообще полезла с ним в драку?
– Он первый начал! – она снова обернулась и показательно надула щёчки.
– Да неужели?! – Аман изо всех сил старался удержать на лице серьезное выражение. – Почему не убежала? Это же Хранитель. Они же огромные и невероятно сильные! Зачем было лезть к нему?
– Честно! Я не при чём. Асгарот первый дыхнул на меня огнем. Когда он вылез из той дыры – бежать было уже поздно, хотя я всё равно попробовала. Я ведь даже не знала, что там Хранитель. Наверное, тот камушек его разбудил…
– Камушек? Ты что, кинула камнем в Хранителя? У тебя что в голове вместо мозга? Пудинг?! Кто тут из нас амадан?!
– Ну не злись. Всё же хорошо закончилось. И я Ковчег нашла, – она ткнулась макушкой жрецу в щеку, словно кошка.
– Ты могла погибнуть. Никогда больше так не делай, – Аман обхватил девушку за плечи, прижимая к себе и понимая, что он, наверное, не в себе, раз позволяет себе подобное. – Я боялся, что ты умрёшь… Ничего не мог сделать, ничем не мог помочь. Я никогда прежде не чувствовал себя настолько бессильным. Не убегай так больше, пожалуйста.
Я, наверное, сошел с ума..
Аньюриэль замерла, отчаянно краснея в кольце его рук и удивленно хлопая ресницами. Мужчина закрыл глаза, наклоняясь и медленно вдыхая запах трав и цветов, которыми пахли её волосы. Впервые, за последние несколько дней, он чувствовал себя так спокойно и взволнованно одновременно. Девушка в его объятиях была по-прежнему невозможно горячей, он словно пытался обхватить костер. Мужчина обнимал её и молчал, до глубины души пораженный собственной дерзостью и тем, что его до сих пор не сбросили с лошади.
– Аман, ну ты чего? Со мной ведь всё хорошо. И Ковчег мы нашли. Так что это можно считать успехом, – она снова ткнулась макушкой ему в щеку.
– Не мы, а ты, – поправил её жрец. – Я просто бесполезно прочитал кучу книг.
– Почему это бесполезно? Знания – это высшая ценность! – она попыталась изобразить ту интонацию, с которой Его Святейшество общался с прихожанами. – Кто знает, когда прочитанное тобой может пригодиться. И вообще, вспомни, с чем мы уходили из Леонхольда. У нас были лишь туманные намеки Расколотой Хроники и догадка твоего наставника о дружбе Лютерана и Кассия.
– Кажется это было в другой жизни, – Аман улыбнулся, выпуская девушку из объятий. Осколок Ковчега теперь у нас, но и демонам проще будет до него добраться. Нужно как можно быстрее решить, где нам укрыть его. Увы, но даже королевская сокровищница недостаточно надежна. Лорд Тадеуш сумел выкрасть оттуда Шай’Солар. А тот демон, Кармиан, в разы могущественнее простого человека…
Анью задумчиво смотрела перед собой, поглаживая пальцами крылатую застежку его плаща. Мужчина старался не думать о том, что она сейчас так непозволительно близко к нему, что она так доверчиво прижимается спиной к его груди. И так приятно пахнут её волосы. А эти неугомонные ушки, которые постоянно крутятся во все стороны словно у кошки. Он ведь едва не потерял её…
– Помнишь, ты однажды рассказывала мне о Тризионе? – Аман изо всех сил старался вернуть мысли к цели их путешествия.
– Что-то такое я припоминаю, – Анью опять повернулась к нему.
– Я тут подумал, что, быть может, там частица Ковчега будет в безопасности, пока мы ищем остальные. Демоны не смогут попасть в Тризион. Ты помнишь где он и как туда попасть?
– Я не знаю где это место. Крылатая Хранительница призвала меня туда. Наговорила кучу какой-то ерунды, дала немного времени на сборы, а потом выкинула из портала в Артемисе. Я не знаю, как мне снова к ней попасть… Прости.
– Как печально. Это был бы, пожалуй, самый лучший вариант из того, что пришел мне в голову. Что ж, по возвращению в Лютеран пересмотрю хроники, в которых упоминаются лазенисы. Может там будет хоть какая-то подсказка, – Аман снова задумался, пытаясь найти решение.
– Может спросить у Амадея? Мы уже прибыли.
Конь под ними остановился и принялся пощипывать растительность у дороги. Жрец огляделся по сторонам. Они были на краю огромного поля, заросшего гелиантусами. Красивые желтые цветы, которые многие принимали за подсолнухи, вымахали на благодатных почвах Лютерии в человеческий рост и скрывали от глаз менестреля. Лишь приятная музыка, льющаяся из зарослей, говорила о том, что там кто-то есть. Аман спешился и помог слезть девушке, подхватывая её на руки.
– Я и сама могу… – вяло запротестовала колдунья.
– Я знаю, что можешь. И я могу донести тебя. К тому же ты не обута, – он улыбнулся, двигаясь по небольшой тропинке вглубь поля.
В глубине цветущего поля оказалась небольшая утоптанная лужайка, в центре которой, утопая в зелени, лежали несколько валунов. На самом крупном из них, закинув ногу на ногу, сидел менестрель, неторопливо играя какую-то мелодию. Аман помнил его. Частенько Аньюриэль вытаскивала его из лазарета Орзельской крепости, чтобы послушать очередную балладу о великих героях прошлого в исполнении Амадея.
Лазенис… Он ведь ничем не отличается от простого человека.
– Я ждал тебя, юная эсдо, – менестрель улыбнулся им, но играть не перестал.
– Мне нужна твоя помощь, Амадей, – Аньюриэль заерзала у него на руках.
– Не моя, Ан’ю Риэл, – музыкант покачал головой. – Позови её по имени, и она ответит на твой зов. Та, что ждала тебя на протяжении веков, с ней ты ищешь встречи, а не со мной.
– Я не знаю, как её зовут, – девушка грустно покачала головой.
– Её имя Беатрис. Не страшись тьмы, дитя, ведь тот, кто следует за Первозданным Светом, никогда не будет одинок. И помни, силен не тот, кто может сильно ударить, а тот, кто может идти вперёд, несмотря на то, что волны жизни грозятся сбить его с ног.
– Беатрис? – Анью внимательно смотрела на то, как её окутывает голубоватое свечение. – И при чем здесь тьма, Амадей?
– Мы не прощаемся, Ан’ю Риэл, – менестрель тепло, совсем по-отечески ей улыбнулся.
Девушку поглотил голубой свет, и едва ощутимая тяжесть на руках Амана, исчезла. Жрец задумчиво смотрел на свои ладони, обтянутые кожей перчаток. В груди было странное беспокойство. Он хотел бы отправиться в Тризион вместе с Аньюриэль. И не только потому, что хотел увидеть это место, сокрытое от смертных, и не потому, что там заперта последняя крылатая лазенис… Он должен быть рядом, чтобы защищать эту безумную колдунью. Даже несмотря на то, что его помощь и советы ей не нужны… Мужчина глубоко вздохнул, опуская руки.
– Не волнуйся за юную эсдо, жрец. Ей ничего там не грозит. Постой немного и послушай. Я хотел бы рассказать тебе одну историю.
– Историю? – Аман пристально посмотрел на лазениса перед собой, пытаясь найти в его облике хоть какие-то отличия от человека. – Почему Вы хотите рассказать её именно мне?
– Да. Весьма увлекательную историю. Историю о тех, кто прикоснулся к божественной силе ещё до эсдо. Это произошло задолго до Второго Вторжения. Акрасия была молода и цветуща. В те времена осколки Ковчега хранили младшие боги. Они ушли в Небесные Чертоги к Великому Творцу и лишь изредка присматривались к тому, как живут их дети. Тогда нашим миром правили три старшие расы: халь, лазенисы и силлины. Воинственные халь, непревзойденные по своей силе воины, защищали людей и другие расы, пока те возводили свои империи. Силлины, искусные маги, веками оттачивали своё мастерство в управлении с силой стихий. А лазенисы, крылатые дети Процея, созданные им по образу и подобию Руфеона, мудрые и спокойные, наблюдали за миром и правили им. В те времена в Акрасии царила гармония. Но ничто не вечно. И халь возжелали власти. Лестью и ложью выманили они у своего создателя, владыки пламени Антареса, осколок Ковчега и развязали ужасную, в своей жестокости, войну. Сейчас эти события называют Война Трёх. Чтобы остановить кровопролитие, лазенисы выкрали у своего покровителя частицу Ковчега и, объединившись с силлинами, одержали победу. Но цена этой победы была страшной. Акрасия была залита кровью. Сам владыка Руфеон обратил свой взор на наш мир. И гнев его был ужасен. Халь, развязавшие войну, были полностью уничтожены. Даже Торгон, один из Трёх Древних, что сражался на стороне своей возлюбленной Аматрии, не смог избежать гнева творца. Не пощадил Руфеон и лазенисов. Пусть мой народ и выкрал частицу Первозданного Света ради всеобщего блага, но мы всё же презрели божественный запрет. Руфеон лишил всех лазенисов крыльев. А Процея он обрек на вечное молчание. Такова была его плата за то, что не сберёг свою частицу Первозданного Света.
