Пришел в себя Вильхельм когда уже луна светила над головою. Пришел в себя и осознал, что идет на свет. Вокруг такие же избитые и одурманенные мужчины и женщины, тоже идут на свет, ковыляя, словно умертвия на запах крови. А светом тем оказались стоящие на могильных плитах свечи. И что-то настолько жуткое между этих надгробий копошилось, что мужчина умудрился сбросить с себя странный морок и дал деру, куда глаза глядели. А глядели они в ближайший овраг, где, споткнувшись обо что-то, Вильхельм покатился кубарем и вывихнул себе ногу. Однако, жажда жизни придала бедолаге сил, и он ковылял всё дальше и дальше, стараясь держаться лесом, чтобы опять не попасться тем жрецам. Что за жуткое место такое он видел – мужчина не знал. Помнил только, что это было кладбище и рядом какая-то церковь высокая.
Вот и всё, что удалось узнать. Вылечив мужчину, выдав ему припасов в путь и немного серебра, жрецы благословили его на дальнейший путь и отпустили с миром. Теперь же они все вместе шли по оставленным Вильхельмом следам, надеясь, что смогут понять, что за жрецы такие напали на мужчину, что собирались с ним сделать и, возможно, спасти тех людей, которых он видел на кладбище, если ещё не слишком поздно.
Анью шла, ориентируясь по сломанным веткам, примятой траве и кровавым следам, оставленным человеком на листьях. Даже её скромных познаний в искусстве чтения следов было более чем достаточно, чтобы проследить путь, который преодолел тот мужчина. Откровенно говоря, любой желающий мог легко и просто выследить беглеца. Просто те, кто выдавал себя за жрецов, не стали утруждаться поисками одного человека. Либо он был не так уж и нужен, либо решили, что мужчина умрет от потери крови раньше, чем доберется до ближайшего поселения. Что ж, это пренебрежение будет дорого стоить наглецам, посмевшим чинить разбой в Лютерии. Силлиан – её друг. И раз это королевство теперь под его покровительством, то и она приложит посильную помощь в защите этих земель. Благо сил у неё теперь на порядок больше, чем было до этого…
***
Селия что-то опять говорила. Анью сидела за столом напротив, опершись подбородком о ладонь и делала вид, что слушает жрицу, прислушиваясь на самом деле к тихому перешептыванию людей в таверне и изредка издавая какие-то звуки, похожие на «угу», когда паузы между словами жрицы становились дольше, чем обычно. Тот факт, что её не слушают, Селию совершенно не смущал, она продолжала вдохновенно рассказывать истории из своей жизни. Амана всё не было, но волноваться пока было рано. Жрец мог за себя постоять. А вот те мужчины, поглядывающие в их сторону, доверия не внушали.
Следы Вильхельма вывели их к кладбищу. Кладбище подпирало ржавой оградой двор церкви, а та, в свою очередь, примыкала к небольшому поселению со смешным названием Дункель. План «вломиться в церковь, разнести там всё к Проклятому Богу и вытрясти из местных жрецов всё, что они знают, под угрозой причинения сильного вреда здоровью» почему-то не понравился ни Аману, ни Селии. Большинством было принято решение отправиться в деревню и там узнать слухи у местных. Анью оказалась в меньшинстве, а потом осталась в таверне сторожить тошнотворно-жизнерадостную Селию, пока жрец ушел расспрашивать людей о местной церкви. Жрица во всём стремилась увидеть хоть толику хорошего.
– Я просто стремлюсь проживать каждый день с пользой, понимаете? – лучась счастьем, чуть ли не пропела девушка.
– Угу, – ответила Анью, продолжая вслушиваться в то, что происходит вокруг.
– Если Вы не делаете чью-то жизнь лучше – то зря прожигаете собственное время, так говорят у нас в храме, – не унималась жрица.
– Угу…
Эти перешептывания ей не нравились, но Аман очень просил не учинять разрушений без веской причины. Ругаться с другом из-за такой ерунды, как одна разрушенная таверна, не хотелось. А переглядывания и перешептывания жрец за вескую причину точно не посчитает. Надежды на то, что Селия её прикроет, не было. Простая и открытая, как ребенок, жрица не терпела лжи и притворства.
Подошедшая к ним подавальщица поставила на стол заказ и, поклонившись, удалилась. От еды явно несло дурманом, но жрица счастливо потянулась за ложкой.
– Не вздумай. Они туда намешали столько дряни, что тебя потом даже Аман не откачает, – Анью отодвинула от девушки тарелку.
– Быть такого не может, – покачала головой Селия. – Зачем этим людям нас травить?
– Можешь пойти на кухню и поинтересоваться, почему они в качестве специй используют дурман. А я подожду, пока вернется Аман. Уж это он точно посчитает за благовидный предлог. И тогда я в своё удовольствие тут поколдую, – чародейка предвкушающе улыбнулась.
Селия побледнела, глядя на неё широко распахнутыми глазами.
– Поверить не могу! Вы собираетесь учинить здесь магический беспредел! – она подскочила, опираясь руками о стол. – Но так нельзя! Могут пострадать невинные люди!
– Сядь и не шуми – внимание привлекаешь, – тихо и спокойно ответила Анью. – Тебя отрава в еде совсем не смутила?
Жрица уселась, скрестив на груди руки и недовольно смотря на колдунью. Анью этот акт молчаливого протеста не волновал. Селия не входила в её мэлринд, так что могла ворчать и обижаться сколько её душе угодно, колдунье не было дела до этого. Даже кресло не может быть всем удобным, а уж она тем более. Люди постепенно отворачивались от них, возвращаясь к своим занятиям и разговорам. Лишь пристально смотрела на них та подавальщица, что принесла еду.
Тихо открылась дверь, и жрица нетерпеливо заерзала на месте. Можно было даже не оборачиваться, чтобы понять, что вернулся Аман. Мужчина сел рядом с ней, наливая в пустой стакан квас из кувшина, стоящего на столе. Анью равнодушно смотрела на то, как он пьёт смесь из кваса и дурмана, после чего ставит стакан и, хмурясь, прикасается к груди в том месте, где висит подаренный ему кулон.
– И что там намешано? – задал вопрос Аман.
– Дурман и ещё немного каких-то трав, – спокойно ответила колдунья.
– Кислит, – подметил жрец, наливая себе ещё. – В еду тоже добавили?
Она лишь кивнула в ответ. Селия с ужасом в глазах наблюдала за тем, как придвинул к себе тарелку Аман, принимаясь за еду. Анью подхватила с блюда лепешку, покрутила её в руке и, не почувствовав посторонних примесей, протянула жрице.
– Держи, хлеб здесь есть безопасно.
– Но как же?! А господин Аман… Вы ведь сами сказали… – она растерянно наблюдала за тем, как с выражением абсолютного спокойствия на лице мужчина ест напичканную отравой еду.
– На мне защитный артефакт. И уж поверьте, госпожа Селия, я и не такую отраву ел в своих путешествиях, – печально высказался Аман и продолжил ужин.
– Это ты вспомнил ту заставу в пограничье Артемиса и их солдатскую кашу? – Анью уныло ковырялась ложкой в тарелке, дурман существенно испортил вкус ужина.
– Не только. Ещё твои вариации на тему кабайской кухни, – беззаботно улыбнулся жрец.
– Что говорят жители? – сменила тему Анью, не желая в очередной раз выслушивать совсем не хвалебную оду её кулинарным экспериментам.
– Что ж, – Аман отложил ложку, мгновенно став серьезным. – Боюсь, господин Ортульф был прав, а я ошибся. Странные люди в черных плащах и вправду служат в здешней церкви. Они именуют себя жрецами Церкви Ночи и убеждены, что исполняют волю самого Руфеона. Но я так и не могу взять в толк, что же это за жрецы такие? Сдается мне, что их вера исказилась настолько, что в ней не осталось ни капли света… Все до единого жители здесь – прихожане Церкви Ночи. И знаете, что странно? Никто из них не считает себя еретиком. Они в один голос утверждают, что служат Руфеону и соблюдают его заветы. И более того, они не верят, что Дерсфельд сожгли и не считают возможным участие в этом здешних жрецов. Одним словом, союзников нам здесь не найти.
– Тогда я проберусь в церковь и посмотрю, что они там творят. А вы двое оставайтесь здесь, – предложила вариант Анью.
– Исключено. Ты одна никуда не пойдешь, – покачал головой мужчина. – Я обязан тебя защищать.
– Аман, ты только что, под пристальным взглядом подавальщицы, съел полную миску рагу, щедро приправленного дурманом. Ты и сидеть-то уже не должен. Разве не интересно посмотреть, кто придет забирать твоё тело из комнаты? – улыбнулась колдунья. – К тому же, мы не можем взять с собой ещё и Селию, для неё там слишком опасно. И одну её оставлять нельзя.
Снова тихо открылась дверь, пропуская в таверну пожилую женщину в простом черном платье. Новая посетительница внимательно осмотрела зал и, остановив взгляд на их столике, твердой походкой направилась к ним.
– Давненько у нас столичных гостей не было, – старуха обвела их взглядом, остановившись на Амане и его посохе. – Ты что ли тот жрец, что про тьму расспрашивал? Нет у нас тьмы! Все мы – прихожане церкви Руфеона. Каждое воскресенье слушаем проповеди про Первозданный Свет, Великий Промысел и житие Его Святейшества Термера Третьего. Причащаемся, если надо. Не смей напраслину на нас возводить!
Мужчина растерялся от того, сколь рьяно и громко женщина отстаивала правдивость здешних религиозных взглядов. Анью улыбнулась, наливая в пустую кружку немного кваса и протягивая женщине под изумленные взгляды жрецов. Аман попытался что-то возразить, но получил ощутимый пинок под столом, и так и замер с раскрытым ртом.
– Возьмите, уважаемая, – она постаралась мило улыбнуться. – Какая напраслина, о чём вы говорите?! Мой спутник лишь интересовался вашей церковью. Будьте столь любезны, расскажите поподробнее, чем здешняя религия живет.
– С церковью всё в порядке, как положено. Ладаном и благовониями окурено, – женщина сделала глоток. – И в городе жрецы помогают. И ограду мне починили покосившуюся, и вокруг полей руны от птиц рисуют.
– Какие замечательные жрецы, – колдунья довольно наблюдала, как расширяются зрачки у селянки.
– Да, были такими… – задумчиво пробормотала женщина. – А нынче и не допросишься. Вот как предыдущий первосвященник помер две недели назад, хотя годов ему не так уж и много было… О чём это я? Ах, да, новый священник мне не по душе. Вроде голос ласковый, говорит что-то. Да кто эти проповеди слушает? Бубнят там что-то эти жрецы, главное не заснуть. А под капюшоном у него усмешка злая мерещится мне…
– Вот как, – улыбнулась Аньюриэль. – Уж спасибо на добром слове. Ступайте, уважаемая, отдохните.
– Да… – женщина, покачиваясь, двинулась в сторону выхода.
Жрецы провожали её внимательными взглядами, пока за старухой не захлопнулась дверь. После чего пристально посмотрели на колдунью.
Надо же, дошла до дверей и не свалилась. Люди крепче чем кажутся…
– Что? Это же просто дурман, а не аконит, – она пожала плечами. – Стошнит пару раз и очухается.
– Это жестоко по отношению к несчастной женщине, – покачала головой Селия.
– Мне больше интересно то, что она рассказала. Особенно про Термера Третьего, которого здесь почитают, – перевела тему Анью.
– Это странно, – задумчиво проговорил Аман. – Помнишь, с чего началась война Фоден? Её развязал как раз архиепископ Термер Третий. Он возомнил себя истинным спасителем Акрасии, мессией и спасителем. В своем стремлении очистить наш мир от тех, кого он заклеймил «еретиками», он дошел до того, что потрясение, порожденное войной, открыло новый разлом между Акрасией и Фетранией. Насколько мне известно, Термера Третьего убили ещё во время войны Фоден. Там была какая-то резня в главном соборе Шеакрии, всех, кто там был, убили. А после Второго Вторжения архиепископ Дарий Первый изгнал всю династию Термеров и служащих им жрецов из Шеакрии навечно.
На улице раздался женский крик и поднялась какая-то суета. Аман раздраженно на неё посмотрел и, подхватив посох, вышел из таверны, собираясь разобраться с тем, что случилось на улице. Колдунья проводила его взглядом, дожидаясь, пока дверь за жрецом закроется.
– Я пойду разведаю что там в церкви. Никуда не уходите, ничего не ешь. Я скоро вернусь, – бросила она Селии, поднимаясь.
– Но господин Аман… – начала было жрица.
Анью махнула рукой и выскользнула за дверь. На улице, в окружении толпы, Аман откачивал старуху, которая отрубилась прямо на мостовой. Глупый святоша был слишком занят для того, чтобы заметить, как она уходит. За женщину можно было не волноваться – Аман легко справится с такой ерундой, а вот ей потом прилетит за то, что угостила старуху. Впрочем, если она найдет что-то важное и при этом не разнесет церковь, то жрец может сжалиться и не устраивать проповедь.
Будут знать, как подливать гостям всякую дрянь…
***
Аньюриэль, скрываясь в тенях, наблюдала за входом в церковь. На крыльце стояли два громилы в черных балахонах с капюшонами и с кистенями в руках. Было такое ощущение, что это не церковь, а игорный дом или бордель. Было очень любопытно узнать, а когда это в храмах появилась охрана. Такое в человеческих землях она видела впервые. Если взять за образец тот храм, в котором служил Аман, то это место невыгодно отличалось своей мрачностью. Высокое сооружение из темно-серого камня с чередой шпилей, узкими, словно бойницы, окнами и статуями крылатых дев-лазенисов на стенах и парапетах. С учетом сгустившихся сумерек, всё это создавало атмосферу безнадеги и уныния. Охранники несли свою службу с неожиданным для людей энтузиазмом – не отвлекались, не отходили и практически не шевелились. Парочку таких она бы поставила в тронном зале, только одеть нормально надо. Неплохо бы смотрелись, пожалуй.
Время шло, пейзаж не менялся. Надежда дождаться смены караула становилось всё меньше. Можно было бы, конечно, пойти искать другой ход, но уж очень манило её то открытое окно, словно само мироздание оставило его для неё. Нужно было лишь дождаться подходящего момента, чтобы не поднимать шум раньше времени, а там уже до смешного легко забраться на крышу и прокрасться незамеченной в то самое окно. Вот только подходящего момента всё не было…
По дороге брел мужчина, ведя за собой на поводу лошадь, запряженную в телегу, груженую деревянными бочками. Анью оживилась – человек шел прямиком к крыльцу.
– А, Бруно! С чем пожаловал? – один из охранников сделал пару шагов навстречу мужчине.
– Вино привёз вам, братья. Как и было оговорено. Куда ставить-то? Как обычно? – мужчина, кряхтя, подхватил одну из бочек, делая пару шагов в сторону крыльца.
– Извини, Бруно, Верховный приказал никого не пускать.
Анью аккуратно прокралась ближе к церкви, внимательно наблюдая за развитием событий.
– Как не пускать? – Бруно аж пошатнулся от неожиданности. – Сами же заказали! Мне теперь что, обратно всё везти?
– Верховный ритуал важный сегодня проводить будет. Непосвященным нельзя, – пояснил второй охранник.
Какая удача. Надо бы посмотреть, что это за ритуал такой…
– Так, а если вино для ритуала надо? Верховный же с вас шкуру живьем снимет. Может сходите спросите?
Охранники переглянулись, словно не зная, стоит ли покидать пост. После чего один из них кивнул другому и скрылся внутри собора. Винодел, пошатываясь и кряхтя, вернул бочку обратно в телегу и с хрустом разогнул спину. Всё внимание охранника было приковано к гостю, и Анью тихо влезла на ближайшее к стене дерево, ловко и бесшумно перепрыгивая с ветки на крышу. Несколько коротких перебежек по черепичной крыше, парапет со статуями и вот оно, долгожданное окно.
В комнате никого не было. Судя по обстановке, она была чем-то вроде кабинета. На столе лежали бумаги с какими-то расчетами, но никаких поясняющих записей не было. Нужно было узнать, что за ритуал и где он проводится. Колдунья бесшумно выскользнула в коридор, прикрыв за собой дверь и, стараясь держаться в тени, двинулась туда, где, по её мнению, должна была находиться лестница.
Спустя четверть часа блужданий по коридорам и переходам, Анью пришла к выводу, что логика силлинов не способна охватить замысел человеческих архитекторов. Пару раз она удачно избежала встречи с людьми в черных рясах, но больше ничего интересного не произошло за это время. Про ритуал никто не говорил. Это начинало раздражать. План нужно было менять. Помощи от Энвисы можно было не ожидать – даро была странно немногословна с того дня, как Анью получила осколок Ковчега. Она полагала, что виной всему была встреча с призраком Лютерана, всколыхнувшая в даро давние переживания, но Энвиса не хотела это обсуждать, предпочитая предаваться страданиям, изолировав своё сознание. Ничего не поделаешь, приходилась признавать право своей второй души на личное пространство и ждать, пока та сама захочет поговорить.
В одном из нижних коридоров, тихо переговариваясь о каком-то ритуале, спешно двигались два жреца. Запах мужчины был подозрительно знаком, а вот женщину она прежде не встречала.
Что он тут делает?
– Ныне иду я долиной тени и безо всякого страха, потому что Ты со мной, – женщина нервно теребила рукав своего одеяния. – Твой жезл и указующий перст – они успокаивают меня. Ты приготовил предо мной трапезу в виде боли врагов моих. Чаша моя преисполнена…
Девушка не успела договорить, Анью выскользнула из тени, затыкая ей рот ладонью и повалив на пол, собираясь тихонько свернуть шею и бросить труп фанатички в одной из небольших ниш за портьерой.
– Анью, прекрати, – вцепился в неё сзади Аман, стараясь оттащить от темной жрицы. – Она союзник, а не враг.
– Она – безумная фанатичка! – зашипела колдунья в ответ, но женщину отпустила.
– Простите её, госпожа Вилма. Я не посвятил свою спутницу в детали плана, – жрец обернулся к ней, недовольно глядя из-под капюшона. – Есть в кого так поступать, не находишь? Мы же договаривались, что ты больше не станешь убегать.
– Я не убежала, а пошла на разведку. Во что ты вырядился? От этого тряпья воняет кровью. Я с трудом тебя узнала.
– Это маскировка. Госпожа Вилма вступила в ряды сектантов, чтобы найти своего младшего брата. Его похитили эти фанатики. Она помогла мне добыть одеяние и пройти внутрь, притворяясь жрецом Церкви Ночи.
– Ты знаешь, что за ритуал они планируют? – переключила своё внимание на девушку Аньюриэль.
– Нет. Я лишь недавно здесь и пока на нижней ступени посвящения. Мне на ритуал доступ закрыт, – покачала головой Вилма, отчего капюшон сполз ей почти на кончик носа. – Вас тоже надо замаскировать.
– Ну это несложно устроить, – чародейка скользнула в тень, прислушиваясь к шагам.
Кто-то поднимался по лестнице. И этот кто-то, на свою беду, шел один. Высокий мужчина вышел в коридор, уверенно шагая по каменным плитам пола. Лицо его закрывала черная маска, на которой белым был нарисован крест Руфеона. Уверенной походкой хозяина ситуации мужчина двигался по коридору, неся в руке металлический посох с рубином в навершии. Проходя мимо почтительно склонившихся жрецов, он остановился, осматривая их.
– Был приказ всем послушникам вернуться в свои кельи. Вы двое обезумели ослушаться распоряжения Верховного? – надменно обратился он к Аману и женщине.
– Благодарю Вас за оказанную честь, – склонилась ещё ниже Вилма. – Ибо безумие – блаженство. Безумцем называли святого архиепископа Термера Третьего, тогда как его вел Первозданный Свет, а значит рука самого Руфеона. Всё, что он сделал было волей Единственного, а значит частью его Промысла.
Ответить мужчина ничего не успел. Анью ударила его посохом по затылку, вложив в этот удар не только изрядное количество физической силы, но и магию. Жрец, охнув, повалился на пол. Аман успел перехватить посох, пока тот не поднял лишнего шума. Чародейка шустро подхватила врага под руки, утаскивая в ближайшую комнату. Аман и Вилма подхватили ноги, помогая. Дверь тихо закрылась, оставляя их в чьей-то спальне.
– Одевайтесь, а я постою на страже. Я стукну дважды, если по коридору будет кто-то идти.
Анью с Аманом шустро снимали с умершего культиста одеяние. В затее с переодеванием оказался один весьма ощутимый изъян – ростом колдунья не вышла, будучи существенно ниже, чем того требовала длина мантии, а времени на то, чтобы подшить, не было. Выглядела эта попытка маскарада весьма убого….
– Будем надеяться, что никто не обратит на подобное внимание, – судя по выражению лица, Аман и сам уже был не в восторге от этой затеи. – Другого жреца времени искать уже нет – ритуал вот-вот начнут.
– А может просто ворваться и разнести там всё к Проклятому Богу? – почёсывая нос, спросила девушка.
– Мы не знаем насколько глубоко эта секта пустила свои корни. Возможно эта церковь не единственная в Лютерии. Нам нужно узнать как можно больше. Устроив магический беспредел, ты ничего не добьешься.
– Апчхи! Я против этой идеи. Он этого тряпья в носу свербит, – она вытерла краем рукава потекшую с носа влагу, отчего стало только хуже.
– Сначала мы узнаем то, что нужно, а там будем действовать по ситуации. Где-то в этой церкви могут быть невинные люди. Нужно найти и спасти их, – он натянул на неё капюшон, который тут же сполз вниз, закрывая весь обзор.
– Апчхи! Сними с меня эту дрянь! – зашипела девушка. – Он мне на уши давит.
– Пожалуйста, прояви хоть немного дотошности. Малейшее несовпадение может нас выдать.
– Я не хочу, – она попыталась уйти, но запуталась ногами в полах плаща и рухнула на пол рядом с трупом культиста.
– Надо, – жрец схватил её за край одеяния, не давая уползти.
– Оно воняет! У меня нос чешется! – не сдавалась чародейка, старательно извиваясь на полу.
– Ради защиты невинных придется потерпеть, – Аман бесцеремонно уселся ей на спину, пытаясь натянуть маску на лицо.
– Неееет, мне не нравится! Она воняет! – старательно мешала ему Аньюриэль.
Скрипнули петли двери, в комнату заглянула Вилма, медленно скользя взглядом по открывшейся картине. Жрец Руфеона, ряженный в свихнувшегося сектанта, верхом на силлин, одетой в похожий балахон, произвел на девушку неизгладимое впечатление.
– Вы что тут, в ролевые игры играть вздумали? Ритуал вот-вот начнется.
– Мы уже закончили, – жрец нахлобучил капюшон ей на голову и поднялся на ноги, подхватывая её под руки и ставя рядом.
– Я тебе за это припомню. Апчхи! – от чиха капюшон сполз вниз, закрывая прорези в маске.
– Обязательно, – мужчина впихнул ей в руки посох культиста и вернул капюшон на место. – Странно, твой наряд совсем не похож на мой. Ну да ладно, времени искать другого жреца нет. Надо по пути прихватить и мой посох. Я спрятал его в одной из ниш, пусть лучше полежит вместе с твоим в магическом пространстве. Надеюсь, мы сможем узнать что-то ценное и выбраться отсюда целыми и невредимыми.
***
О том, что ситуация вышла из-под контроля, стало ясно ещё когда Вилма отвела их к входу в какой-то подвал и сказала, что дальше пойти не сможет. Колдунью не покидало ощущение того, что это вполне могло быть ловушкой. Всё-таки в искренность мотивов этой человеческой девушки верилось с трудом. Аман-то конечно верил, но глупый святоша вообще бы любому поверил, на то он и глупый святоша. Анью же прожила немного больше и знала, что в жизни далеко не всё так однозначно. В одном она была уверена наверняка: если что-то пойдет не так, как надо, то ей нужно будет сделать всё возможное, чтобы вытащить Амана из этой проклятой церкви. Желательно целым и невредимым. Даже если для этого придется оставить на этом месте дымящийся кратер.
– Ваше Преосвященство! – по коридору позади них кто-то бежал.
Анью постаралась придать походке уверенности, что было сложно, с учетом того, что подол рясы путался в ногах. Даже на каблуках она была значительно ниже, чем тот культист, с которого они сняли эти тряпки. А ещё нещадно чесался нос, отчего слезились глаза. Жесткая ткань капюшона неприятно терла по чувствительной коже ушей. Маска на лице мешала нормально дышать, а прорези для глаз были сделаны на таком отдалении друг от друга, что ей бы пришлось растащить собственные глаза к ушам как минимум на сантиметр каждый, чтобы нормально смотреть через эту маску. О том, что металлический посох неприятно оттягивает руки, уже даже думать не хотелось. Как и о том, что само одеяние ужасно воняет. И уж тем более не хотелось думать, чем оно воняет.
– А я слышала, что у некоторых людей на теле водятся вши. Это такие маленькие жуки, которые пьют кровь и потом всё чешется. Они и на одежде быть могут, – задумчиво проговорила Энвиса. – А помнишь того прокаженного, которого лечил Аман? Того, который был покрыт красными пятнами и постоянно чесался? Аман тогда ещё сказал ему сжечь одежду, чтобы не заболеть снова. Видимо, кожные болезни можно подхватить, когда носишь чужие вещи…
Зачесалось всё. Мгновенно. Анью невольно повела плечами, стараясь принять такую позу, чтобы контакт рясы с кожей стал минимальным, что было весьма сложно, учитывая тот факт, что они продолжали идти по коридору. Куда они идут – было совершенно непонятно. Вернее, шли они смотреть на ритуал, но где его проводят ни она, ни Аман, ни Вилма не знали…
– Ваше Преосвященство! – какой-то жрец нагнал их и остановился рядом. – Отец Фердинанд, Вас уже заждались! Меня послал Верховный за Вами.
Это он мне? Нам конец…
Если внешне её ещё могли принять за здешнего жреца, то вот голос её точно выдаст. Анью сдержанно кивнула в ответ, стараясь сделать это так, чтобы капюшон не упал на лицо. Жрец перед ней вежливо поклонился в ответ, удовлетворившись её кивком. Колдунья изобразила размашистый жест рукой, который можно было трактовать и как «веди», и как «свали отсюда». Культист растерянно посмотрел на неё, но быстро что-то решил и засеменил впереди.
– Как Вам будет угодно, Тёмный отец, – бубнил он себе под нос.
Анью шагала за ним следом. Рядом шел Аман. Оба они надеялись на то, что этот жрец приведет их куда надо.
– Похоже, ты оделась в кого-то главного, – тихо шептал себе под нос Аман, зная, что она всё равно услышит. – Не волнуйся, я буду рядом. Просто делай то же самое, что и другие.
Анью очень хотела спросить, а что ей делать в том случае, если действовать придется не со всеми, а самостоятельно? Хотя её ситуация была намного более выгодная, чем у жреца, ведь его оружие лежало в её сумке… В настолько абсурдной ситуации она оказалась впервые. Напряженно наблюдала за происходящим Энвиса.
Их неожиданный проводник повернул в какой-то боковой проход, выведший в просторную подземную залу, освещенную множеством свечей. В помещении топтались с полсотни человек в черных рясах с капюшонами. Девушка растерянно замерла на пороге, пытаясь понять, что делать дальше. Сектантов в масках как у неё она пока не заметила.
– Расступитесь! – прогорланил культист, выступавший в роли их проводника. – Не видите кто идёт?
Толпа мгновенно разошлась в стороны, пропуская её в центр помещения. На полу кровью был нарисован рунический круг с вписанной в него пятиконечной звездой. У четырёх лучей стояли темные жрецы, одетые в такие же рясы и маски как у неё. Анью, стараясь выглядеть уверенно и не упасть при этом, заняла место возле пятого луча кровавой звезды, искренне надеясь, что именно этого от неё и ждали.
– Начнём, братья и сестры! – провозгласил один из жрецов, высоко подняв над головой посох.
Трое других призывателей сделали то же самое. Анью с секундной заминкой повторила этот жест. Никто не обратил внимания на эту задержку и на то, что отец Фердинанд неожиданно стал заметно ниже. Но это было ей только на руку. Где-то среди жрецов наблюдал за происходящим Аман…
– Теперь, когда сам Термер Третий возродился и присоединился к нам, мы готовы! – продолжал разглагольствовать местный священник.
Вот это новости… Они пятисотлетний труп подняли?
– Тот, кто ищет высшего блага, да не убоится крови. Жертвами мы откроем дорогу нашим новым воинам и начнём крестовый поход против неверных. Мы отыщем Ковчег и не убоимся крови!
Толпа культистов радостно поддержала своего лидера одобрительными криками, отчего у Анью едва не заложило уши. Бредовость ситуации нарастала с каждой секундой.
– Мы закончим начатое и одержим верх над неверными! – верховный жрец ударил основанием посоха по камням. – Помолимся, братья! Норфли улеби стетта ледберг…
Трое других жрецов повторяли слова за священником, изображая какие-то замысловатые жесты руками. Анью неразборчиво бубнила что-то себе под нос, стараясь изобразить такие же движения. Получалось, откровенно говоря, плохо. Она просто не поспевала за остальными… Со стороны это наверняка выглядело так, словно на выступление ансамбля песни и пляски, вместо одного из артистов, случайно попал троль. И этим тролем была она.
– Урсгульт тродфри урсгульт улеби! – завопил верховный жрец тьмы, резко воздев об руки вверх, а потом также резко поклонившись.
– Бу-бу бу-бу, – чародейка изобразила то же самое, от чего капюшон упал, закрыв прорези в маске.
Магический фон в помещении нарастал. Что бы там не делали эти фанатики, оно должно было быть весьма мощным. Вот только ритуал был рассчитан на пятерых магов, а свою часть плетения Анью добросовестно даже не планировала выполнять. Так что заклинание выходило весьма кривым и неустойчивым. Но внимания на это никто не обращал.
Позади неё кто-то изо всех сил старался не смеяться, но всё равно до слуха доносились сдавленные смешки. Она ещё припомнит Аману за этот позор. От всей души припомнит…
– Линдсхульт тродфри! Фёрнима! Фёрнима! Фёрнима! – не унимался темный священник.
– Уууууу… – взвыла Аньюриэль.
Из-за капюшона она не видела, что надо делать, и просто трясла головой. А ещё невыносимо зачесался нос. Надо было почесать его прямо сейчас.
– Кровью жертв мы открываем тебе дорогу! Явись нам в ореоле священного безумия! Фёрнима!
– Фёрнима! – повторили темные жрецы.
– Апчхи! – не выдержала чародейка.
Магическое плетение сформировало что-то наподобие воронки, и из неё на пол, с чавкающим звуком, что-то выпало. Раздались испуганные крики. Анью скинула с головы капюшон и сняла маску, чтобы лучше видеть, что происходит. В центре магического круга копошился демон. Вернее половина демона. Потроха валялись на полу, всё вокруг было забрызгано черной кровью. Заклинание получилось неустойчивым, и задняя часть демона потерялась где-то при переходе. Весьма печальный финал для фетранийца.
– Это что такое? – задался вопросом один из жрецов.
– А это кто такая? – обратил на неё внимание другой.
И тут все резко к ней повернулись. В повисшей тишине было слышно, как с тихим скулежом подыхает демон.
– Неловко получилось, да? – постаралась улыбнуться Анью.
– Взять её! – сориентировался кто-то в толпе.
Вокруг заклубились магические потоки, кто-то из фанатиков доставал из складок одеяний кривые кинжалы, точно предназначавшиеся для жертвоприношений. Дело явно принимало серьезный оборот. Никто не планировал отпускать её живой. Впрочем, планы у Аньюриэль были схожие. Была лишь одна загвоздка – среди этих людей был Аман, а значит, прикончить всех разом не выйдет.