Елена Валентиновна Муравьева
Нерешенная задача
В клинике её привели в чувство, и она с Томом на машине отправилась домой, а к вечеру её стал бить озноб, поднялась высокая температура и ослабленный организм банально подцепил простуду с пришедшей зимой и на бедную Бетси свалились нечаянные хлопоты по уходу за больной хозяйкой. Они конечно же приобрели все известные лекарства, но Ани была еще ко всему тому сильно измотана повышенной нагрузкой на работе, которой как всегда она старалась спасти себя от постоянных мыслей об Артуре, но на этот раз это сыграло в её жизни слишком плохую роль.
Через день в их доме появился взволнованный Иден Тернер и взял на себя роль и сиделки и врача и психолога одновременно. Только лишь одно его появление, дало Бетси некую внутреннюю уверенность и даже спокойствие, иначе уже и она совершенно перестала спать по ночам, терзаемая страхом перед будущим. Сейчас она искренне радовалась любой ощутимой помощи, даже Идена Тернера, визиты которого раньше её настораживали, и она сама себе задавала вопросы – Почему в его присутствии ей становится неловко?
И неграмотная чернокожая женщина понимала, что сам по себе Тернер людей с кожей другого цвета за людей не считает и каждый его визит делался с определенной целью, а не с искренним желанием сделать поступок угодный Господу для нуждающегося в помощи бескорыстно, как это всегда делала её хозяйка. Но, надо отдать должное господину Тернеру, возможности его были основательными. Своим женским чутьем, Бетси понимала, что плечи Идена Тернера надежны и сильны, поступки не торопливы и продуманы и в нем есть та сила, которая защитит и станет для женщины каменной-стеной. Совсем еще недавно, она спросила себя:
– Верит ли она в то, что её хозяин – Артур Войцеховский – вернется домой, что он жив? – и к прискорбию, её вера ответила: – Нет.
И мало того, её женский ум уже прогнозировал дальнейшее развитие событий, и оно её печалило. Всем своим сердцем она хотела своей хозяйке счастья и знала, что та никогда их не обидит и не оставит и у неё была внутренняя твердая убежденность, на уровне интуиции, что для Ани, она с Билли больше чем друзья и помощники, они стали для неё родными. Но внутренняя сила и продуманность Идена Тернера, бес сомнения сделают своё дело и он займет место Артура Войцеховского в жизни её хозяйки и может быть даже в этом доме, и когда это произойдет, им с Билли станет в нем дискомфортно, потому что искреннее отношение этого человека к черным людям будет постоянно проявляться и диктоваться всем его жизненным пространством. И правду говорят люди, счастье долгим не бывает и все эти три года, проведенные в этом доме с Ани и Артуром Войцеховским, в приятных хлопотах, комфорте и духовной раскрепощённости – будут вспоминаться глубоким вздохом и молчаливым терпением, все равно никуда она от своей хозяйки не уйдет.
Иден Тернер поставил Ани на ноги за четыре дня, но выходить ей на работу запретил. И кроме того, он сделал ей предложение, как ей показалось, совершенно неуместное при данных обстоятельствах.
– Ани, на следующей неделе организуется самая грандиозная международная выставка-конгресс в нашем городе по медицине и здравоохранению. Сюда съедутся мировые светила всей Европы и Америки. Обычно международные съезды проводила Европа – Франция, Германия, Австрия, которые сейчас поглощены войной и им недостаточно бюджетных ассигнований устраивать такие мероприятия. Теперь лидерство приняла на себя Америка. Вы должны там быть со мной.
Ани быстро согласилась, но лорд Тернер добавил. – У вас есть достойный портной сшить для вас платье в котором вы были бы неотразимы?
– У меня есть приличная одежда для таких случаев – пожала Ани плечами.
– Этот случай не совсем вы понимаете, как надо. Съезд закончиться поздним баллом, на который выписан президентский оркестр, приглашена студия балета Адольфа Больм. Как съезд врачей, так и поздний бал будет проходить в одном из красивейших столичных отелей «Асторхауз». Вы видели это здание, Ани?
Она отрицательно покачала головой. Но поспешила добавить:
– Иден, но вы же понимаете, что при данных обстоятельствах, посещение мной увеселительных мероприятий крайне неуместно.
Тернер предвидел её отказ и у него на этот случай была заготовлена целая теология нужной мотивации.
– Ани, я не устаю повторять – в Америке в первую очередь необходимо быть крайне рациональным, а потом все остальное. Это одно из важнейших мероприятий в вашей жизни и хорошо еще что оно сдобрено увеселительными красками – это Америка! Вы же понимаете, что на балу будут все сливки общества и притом в нашей отрасли! Оно не столько мне нужно, сколько вам. Вы иностранка, приехавшая обустраиваться в Америке, и желающая сделать себе карьеру! Черт побери, вы собираетесь обзаводиться нужными связями, или нет? – и он неожиданно развел руки в сторону – ну, да, можно сказать не вовремя этот бал, но мы же не сможем их уговорить подстраиваться под наши обстоятельства! Правда?
Да, как всегда, здравый смысл присутствовал в рассуждениях Тернера, но её душа кричала от пугающего страха, что Войцеховского больше никогда не будет в этом мире. Ей было бы легче, если бы они расстались, но он жил бы, где-то там, пусть далеко, но он жил бы, и она знала, что он хоть изредка вспоминает о ней. Но чтобы этот мир был без Войцеховского – такого представить невозможно! Господи, какой бал, она в данной ситуации и на съезд врачей идти не хочет, её затуманенный рассудок, живущий последние месяцы только в коматозном состоянии, не сможет вместить в себя никакой ценной информации и такова данность, себя превозмочь она не в состоянии. И спорить с Тернером ей не хотелось, ей сейчас было безразлично, разочарует она его ожидание или нет и больше всего ей хотелось, чтобы он ушел и не навязывал ей никаких рациональный предложений. А Тернер, как нарочно, вклинился в её жизнь со своей заботой, пусть необходимой, но такой утомительной. И у неё только машинально вырвался жест – она категорично повела ладонью, лежавшей на локотке массивного кресла, и отвернула голову в сторону горящего камина. Зима вступила в свои права и Джо топил камин два раза в день, с самого утра и вечером, а еще они включили недавно паровое и в доме воцарилась её любимая атмосфера тепла и комфорта, которого сейчас она не замечала. Нянька с Джизи утром возились у камина, а вечером они с Бетси любили пить чай и болтать о своем, о женском. И вот сейчас она с большим желанием предпочла бы ненавязчивую компанию своей служанки, чем Идена Тернера, при котором она стеснялась поджать под себя ноги, как она любила забираться в кресло, остаться в одном капоте, с ночной сорочкой под ним и может быть выпить чуть лишнего коньяка, который на время притуплял все страхи и клонил в сон.
Иден по её отрешенному выражению лица понял, что его присутствие стало утомительным. Но на последок, из чувства мужского эгоизма, ему хотелось удостовериться, что ему удалось уговорить принять участие в предстоящем мероприятии, где он готовил значимую речь.
Он подсел к самому камину на корточки, чем слегка смутил женщину, для которой прежде всего он был управляющим и хозяином клиники, в которой она работала. Его большая ладонь легла поверх её, и она поймала себя на непроизвольном желании выдернуть её, но сдержала себя, думая, что это было бы слишком по ребячески.
– Ани. Все наладиться. Еще прошло мало времени, чтобы думать о самом плохом. Америка очень большая, не теряйте надежды – помолчал, с пристальным взглядом всматриваясь в лицо женщины, и потом добавил – Вы должны найти в себе силы и желание потратить время на данное мероприятие. Для вашей жизни, для вашей карьеры, для ваших знаний и навыков. Весь прогрессивный мир будет там и стремиться на него попасть. Пройдет время, вы будете сожалеть. Не упускайте данную возможность и мне будет приятно, вы поддержите меня во время выступления, я живой человек, и мне ничто человеческое не чуждо, я так же нуждаюсь в хорошем отношении и поддержке своих друзей!
Она смотрела в его красивые, голубые глаза и хотела найти в них искреннюю нуждаемость в том, что он просил, но почему-то всегда видела в них уверенность в своих силах, в своей правоте и продуманность каждого своего действия. Это не тот был человек, которого необходимо было поддерживать.
Иден, дорогой, вы же не уволите меня если я не пойду на данное мероприятие?
Он с видом самого глубокого разочарования и даже обиженности, закачал головой и даже его ладонь с жестом обреченности повисла на согнутом колене. Потом он поднялся и собрался уходить, но ему так же стало не приятно такое холодное отношение женщины, ради которой он прилагал столько сил и внимания. Он не привык к этому.
– Ани, при всем том, что происходит, я не заслужил такого отношения. Я вытаскиваю вас всеми силами наверх, а вы упорно хотите остаться на самом низу, так нельзя. Даже ваш Артур, надо отдать ему должное, знает цену стоящим предложениям и что такое бывает крайне редко в жизни! Он с настырностью голодного вожака карабкается в верх, к самым заоблачным вершинам жизни, а у вас просто непростительное к этому безразличие. Думайте …время еще есть. Вы будете со мной, так как без предварительного вступительного взноса, вам никто не пришлет предложение, а взносы делают только люди с научными публикациями, хотя бы единожды и вам нужна будет для входа моя компания. До свидания – твердо произнес, но почему то задержал на ней взгляд, желая узнать реакцию на последние слова.
Она уже более тепло посмотрела ему вслед и кивнула головой, то ли в знак согласия, толи в знак прощания на сегодняшний вечер, не понятно…, и когда он ушел, сразу направилась к своему комоду, чтобы в очередной раз прикрыть свои оголенные нервы небольшой дозой коньяка.
Бетси с нетерпением ждала ухода лорда Тернера, чтобы войти в гостиную.
– О, моя дорога Ани – так уже свободно она называла свою хозяйку – у вас уставший вид, нет… осмелюсь сказать, замученный. Давайте я вам заварю чай с мятой, и вы приляжете. Господи… …как вы стойко все переносите, моя хорошая, ну почему, почему Господь так несправедлив к хорошим людям? – бормотала она себе под нос, машинально прибирая валявшиеся игрушки на ковре за Джизи.
Ани кивнула головой в знак согласия. И подумав, решила поделиться с Бетси предложением лорда Тернера. – Мистер Тернер пригласил меня на международный съезд врачей, а потом на бал, по этому случаю. Бетси, я отказала, мне ли сейчас ходить на различные увеселительные мероприятия. Но мистер Тернер приводил веские доводы для того, чтобы я передумала. Бетси, скажи мне, как все это выглядит со стороны. Мой мозг последнее время не хочет работать в полную силу, я думаю совершенно не о работе.
– Госпожа, так вы поезжайте на съезд, а бал дело добровольное, кто же заставляет идти на бал?
Ани запрокинула рюмочку коньяку в себя и прислушалась, как он теплой струёй пополз по всем натянутым нервам, расслабляя… – Ну, да… ну… да… – пробормотала Бетси по привычке, села в кресло напротив и Ани наполнила рюмочку для неё. – Меня, Бетси, лорд Тернер всегда выговаривает, и Артур мой придерживался такого же мнения, что я неправильно смотрю на светские раунды и не смогу сделать ни шагу вперед в карьерном росте, без хорошо налаженных связей, нужно заводить знакомства. Ах, Бетси, а мне так не хочется залазить в этот муравейник. Мне достаточно моих капризных клиентов на работе, моих коллег, да …и у меня есть ты… Билли, Тернер всегда рядом и мне кажется, что он уже никуда не денется.
Бетси шмыгнула носом. Ой, она так часто ругала себя, что позволяет себе пить такие дорогие напитки и осуждала, что это стало слишком частым занятием у них с хозяйкой, но приходил вечер и её тяга пропустить этот тонизирующий, разливающийся горячей струёй по гортани напиток пересиливала и она оставляла свой выговор хозяйке за привыкание к спиртному каждый раз на завтра. А сейчас она даже и была глубоко уверена в том, что в этот жизненный период времени, он им обоим просто необходим.
Собрав мысли в кучу и подумав, она ответила:
– Мистеру Тернеру очень важно чтобы с ним пошли именно вы.
– Да, именно я. Я понимаю на что ты намекаешь, и ты и я и он это понимают, и, вероятно, поэтому мне не хочется идти туда еще больше …всегда двойное дно в его заботах о моей жизни.
Бетси откинулась на спинку кресла и дала время себе хорошенько прочувствовать полное расслабление своих мышц после трудового дня на ногах. Сейчас забот было особенно много, так как хозяйка болела и в доме постоянно присутствовал посторонний человек, такой влиятельный, что она готовила различные изыски, стараясь угодить в обедах и ужинах. Ани окинула её взглядом.
– Устала, милая, это тебе нужно пораньше лечь спать, а я уже поправилась. Только скажи, так сходу, долго не думая, пусть это будет только голос сердца, а не разума – мне согласиться на предложение Тернера или не стоит? Как скажешь, так я и сделаю, потому что мне по сути все равно.
– Идите, моя Ани. Обзаводитесь связями и знакомствами, так вы в жизни станете более независимы от мужчин и от того же господина Тернера, хотя он то как раз хочет обратного. Это ваша жизнь, ваша карьера, расширяйте круг знакомств в Нью-Йорке и не сидите затворницей. Нашему хозяину никак не станет хуже от того, что вы куда-то сходите. Вам надо переключится, иначе жди чего … …мозг работает и наступает сбой, вы совсем перестали спать, я уж знаю все.
Ани попыталась улыбнуться.
– Ну, значит быть по сему, Бетси и мне нужно красивое платье, чтобы чем-то запомниться публике. Ах, моя умная Бетси, чтобы я без тебя делала!
Ани поднялась с кресла и помешала кочергой угли в камине. За огромным окном висела тяжелая непроглядная темнота и только красные огоньки, как подвешенные фонарики, отражали в стекле угли в камине. Бетси стала задергивать шторы и в комнате стало чувствоваться некая защищенность от внешних бурь и ветров, стихий и страстей. Ах, если бы только можно спрятаться от них навсегда!
– Бетси, веришь ли ты, что Артур вернется? Прошло три месяца и я, надеюсь, мистер Барри Саливан обследовал уже пол Америки.
– О, нет. Нет моя госпожа, не пол Америки. А только её десятую часть и я не теряю надежды, что господин Артур вернется – но она опустила глаза, почему-то, и в голосе не было твердой уверенности.
Ани попятилась от камина, чтобы снова сесть в кресло, передумала, и резко обернулась в сторону служанки.
– Бетси. Мне нужно было все бросить и самой отправиться на поиски Артура. Какие у меня гарантии, что мистер Саливан также хочет найти моего Артура, как я. И я думаю, он должен быть заинтересован в длительных поисках, доллары текут за каждый день. Все так глупо и я глупая, мне надо отправиться к мистеру Саливану, а не на балах прохлаждаться?
– Не знаю, моя Ани. Вас мучает совесть? Или вы не доверяете мистеру Саливану? Вы вряд ли справились бы в чужой стране и эти поиски могут растянутся на целый год. Да, Америка она такая, если тщательно искать. А наша Джизи, она целый год вас не увидит? И зачем так? Мистера Саливана вы можете контролировать телеграммами, отправляемыми шерифу каждого штата только с одним вопросом, встречался ли тот с господином Саливаном и какие предпринимали действия на поиски нашего господина Артура?
– Да, Бетси, но какая заинтересованность шерифа в поисках? Я должна была пообещать солидное вознаграждение, но у меня уже не так много денег, хотя – и она видимо разволновалась – какие деньги, разве можно думать о деньгах в этой ситуации? Я завтра же телеграфирую мистеру Салливану, что решила установить солидное вознаграждение тому, кто первый найдет моего Артура или хоть что-то от него – и слезы выступили у неё на глазах.
Бетси поспешила обнять её, и они вместе всплакнули от той безысходной тоски, которая терзала их сердца все последнее время. Бетси любила, и очень жалела свою Ани, которая стала для неё и покровительницей и спасительницей, и помощницей, и просто подругой, и даже дочерью одновременно.
На следующее утро Бетси застала Ани у зеркала, с саквояжем в руках и это её озадачило. Ани по лицу прочитала удивление и начала Бетси все пояснять.
Она неожиданно надумалась снова отправиться в Чикаго.
– Зачем? – спросила Бетси.
– Буду умолять главу компании снарядить новый аэроплан на поиски Артура и его напарника.
Бетси промолчала. Вернется ли Ани к началу того грандиозного мероприятия, на который её пригласил лорд Тернер, сейчас это было не важно. Бетси переживала за жизнь своего хозяина тихо и молчаливо, и только дневные заботы загоняли эти переживания в дальний угол. Но в её жизни не было радостных чудес и все последние дни, она чаще ловила себя на мысли, что не верит в чудное его появление в этом доме. И её заботила только здоровье её дорогой Ани, так как люди были слишком уязвимы перед лицом различных недугов тех времен. Средняя продолжительность жизни человека в достаточно цивилизованной стране составляла не более 55 лет и среди шестерых рожденных детей в семье, в большинстве случаев оставалось только трое. А Ани только вчера поднялась с постели, благодаря лечению Идена Тернера, а сегодня она уже уезжает в Чикаго!
– О, мисс, мисс. Вам не будет покоя, если вы не сделаете того, что решили, я знаю, но …вы еще так слабы! Не хотела каркать под руку, но …простите, скажу …вы рискуете свою маленькую Джизи оставить вовсе сиротой. Надо быть осторожной, мисс Ани…… моя дорогая Ани. – и понимая, что говорит слишком откровенную, черствую правду, она опустила глаза в пол и засунула руки под передник. Тут несвоевременно Билли появился в проеме их комнаты, и она только тогда подняла глаза, чтобы осмотреть, как всегда, собравшегося в школу подростка. А тот так же с большим удивлением обвел взглядом собравшуюся толпу у входной двери, так как Джо, тихо сидел на ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж, терпеливо ожидая свою хозяйку, чтобы отвезти её на вокзал, в экипаже. И Том стоял у двери, чтобы отвезти Билли в школу на автомобиле. Ани, только рукой махнула ему, и не желая дальше раскисать от правдивых речей Бетси, быстро юркнула в дверь, оказавшись на морозе и Джо, тут же подхватился бежать за ней вслед.
В Чикаго она уже была к вечеру и сразу направилась в офис компании Сперри, застав там еще третьего сына Элмера Сперри, владельца компании. Разговор выдался не из приятных. Ани настаивала на том, чтобы сама компания отправила новый авиалайнер по тому же маршруту, что пролетел исчезнувший экипаж с Артуром Войцеховским, на что ей ответили, что сделать это смогут не раньше, чем через месяц.
Лоуренс Сперри снисходительно объяснял, что аэропланы, это не велосипеды, которые делаются за несколько недель. Их строят годами, ну самое короткое время – это полгода. И после исчезновения первого аэроплана, отправившегося впервые в столь дальний перелет, теперь им необходимо все тщательно перепроверить, дабы не повторился снова несчастный случай. Ей не отказали, но попросили ждать, ждать и снова ждать.
– Значит – проговорила она, расстроившись – вы полагаете, что с ними произошло самое плохое – они разбились?
Лоуренс Спери сам был авиатором. Конечно же, исчезновение аэроплана могло трактоваться только как то, что произнесла мис фон Марфель, но как это так откровенно можно было заявить в лицо этой женщины?
– Мисс – начал он медленно и настолько продуманно, что со стороны это казалось, как разговор человека с иностранцем, которому сознательно растягивают слова, чтобы смысл успел у ловиться им. – Я сам авиатор. Я сам полечу разыскивать господина Войцеховского и господина Паркенсона, но у компании сейчас не лучшие времена. Производство аэропланов снято с линии, в связи с войной, я и так себе в убыток заканчиваю выпуск нашего последнего аэроплана и то, только чтобы помочь вам хоть чем-то и закончить испытания «стабилизатора аэроплана». Компания, я думаю, временно, изменила направление развития на перспективу, и в ближайшем времени, планирует заниматься не воздушными, а морскими стабилизаторами.
– Почему Артур? – только спросила она его неожиданно.
– В смысле? – не понял вопроса господин Лоуренс Сперри.
– Он не авиатор, почему он полетел?
Он полетел вторым пилотом, а не первым – начал отвечать Лоуренс Сперри. – Он был только помощником, не нес основную нагрузку в управлении. И …требуется сказать, господин Войцеховский, просто …он настолько любит жизнь, он хотел испытать высоту. Прихоть, не более… …в этом не было необходимости.
Ани вздохнула. Она поднималась со стула так, словно ей это стоило большого труда. А ей и правда было трудно, когда её лишали надежды и так не хотелось снова уходить ни с чем, в то холодное одиночество, где грусть и боль пожирали сердце, отнимая силы жить и работать в этой жизни. Она представила себе, как снова сядет в холодный вагон поезда и будет смотреть в окно, стараясь контролировать последними усилиями каждый мускул своего лица. Чтобы не показывать окружающим людям, в какой беде она пребывает снова, потому что её беда только её и никому другому она не нужна, свою боль совершенно не с кем разделить, но даже если поделишь её с кем то, она не станет меньше и тебе не станет легче. Словно мысли вслух, проронила она при выходе из кабинета:
– Лучше бы он настолько любил свою семью. – и её худенькая изящная фигурка оставила только горький привкус еле уловимой вины за свою бездеятельность у господина Сперри и запах женских духов, среди других запахов мужских сигар и бумаги для чертежей.
ГЛАВА 126
На Бродвее, отель «Асторхауз» – правильной формы, с большими, вытянутыми в высоту окнами, пятиэтажное здание, переживало неимоверную суету. Впервые в городе, на въезд Бродвея, где пересекала его улица Висэй, образовалась автомобильная пробка. И боясь опоздать, приглашенные гости и участники международного съезда врачей, парковались дальше от Бродвея и приходили к отелю пешком, привлекая прохожих зевак своими дорогими нарядами и обувью, в большинстве лакированной.
Сам Иден Тернер заехал за Ани с утра на своем автомобиле и прочитал на лице Бетси, неумело скрытый страх и неодобрение. Вообще, когда он появлялся в их доме, Бетси только по крайней необходимости выходила из кухни, но в данный момент они не успели позавтракать, как под окном услышали звук мотора.
– Господин Тернер вас повезет? – удивленно спросила она свою хозяйку.
Ани пожала плечами и подошла к окну. – Нет, мы не договаривались.
Тернер не спеша шел по дорожке и Бетси пришлось идти открывать дверь, что обычно за неё это делал Билли или Джо. И даже пригласить лорда Тернера к столу, от чего он отказался.
Ани ничего не спрашивала, она вышла в холл.
– Вы не предупредили Иден, что заедете и придется меня теперь ждать. Я быстро.
Он без приглашения, уже как свой в этом доме вольготно пошел в гостиную, а Ани поднялась по лестнице, чтобы собраться. Вот зачем такое внимание? – думала она, не зная, что больше этому радоваться или раздражаться. Хорошо хоть соседи не знают, что происходило в их семье и где делся Артур Войцеховский, ибо частые визиты шикарного не молодого джентльмена расценивались бы ими только с позиции осуждения и поползли бы слухи по Бруклин-Хайтс, сдобренные фантазией избалованных бездельем кумушек, не знающих чем разнообразить свой досуг.
На самом цокольном этаже, где некоторые приглашенные даже и не подозревали, что он есть, вместо огромных столов для игр подпольного казино, возникли ряды стульев со спинками и сооруженная искусственно кафедра для докладчика. Электрического света было столько, что хотелось начать интересоваться во что обходиться владельцу этого здания его обслуживание, при том, что задрапированная парчой обивка стен огромной залы явно стоила кругленькой суммы, хотя здание отеля было не совсем современным и новомодным, как стали строить уже в 20 веке небоскребы. Оно было основано в 1836 году архитектором Джоном Джэкобом Астором и в те годы, слыло роскошным и диковинным среди существовавших еще деревянных домов в Нью-Йорке, на западной стороне Бродвея и улицы Веси-Стрит и Барклай-Стрит. И если брать во внимание довольно высокое в длину помещение, в отеле было 309 комнат, и верхний этаж для обслуживающего персонала, то можно сказать, что это здание было в восемь этажей. Здание было спроектировано Исайей Роджерсом, который в 1829 году спроектировал первый роскошный отель в Соединенных Штатах. Большой квадратный блок был детализирован в греческом стиле Возрождения, сталкивающемся с бледным гранитным тесанным камнем с quoined углами, которые рассматривают как в Доме Tremont, как включенные дорические столбы и центральный вход между греческими дорическими колоннами, поддерживающими короткий отрезок entablature.
На первом этаже расположился небольшой ресторанчик, с хорошей кухней и светские круги столичного общества были его частыми посетителями, так как развлечений тогда было не так уж и много, кинематограф только только делал свои первые шаги и душа, просящая отдыха от бытовой скуки, семьи, устраивала себе иллюзию праздника лакомясь запретной клубничкой, что подразумевало собой высокопробную проституцию, которая, видимо, приносила не плохой доход владельцу отеля, так же как и казино на цокольном этаже. А обслуживающий персонал размещался на самом последнем этаже и повидал не мало метаморфозов, когда нечаянно неверный супруг, неожиданно лицом к лицу сталкивался с супругой и её любовником в холле. Жизнь есть жизнь. Хозяину отеля хватало средств содержать вышколенный персонал, который проходил необходимую подготовку в обслуживании элитной публики, а также установить в здании несколько шахт для лифта и подкупать полицию. Проведение такого глобального мероприятия, как съезд врачей в своем отеле просто навсегда закрывало страницу с нехорошей репутацией данного заведения и открывало новую, прогрессивную и высокоинтеллигентную, а в свое время сулило не малую прибыль, так как громкая и здоровая реклама сделает своё дело. Места в отеле было предостаточно и при толковой организации, мероприятие состоялось.
Для Ани было приятным и неожиданным здесь встреча с Тернером-старшим, к которому подвел её Тернер-младший. Инвалид на коляске, как выяснилось, с момента прибытия сюда, даже ни минуты не заскучал. Для него всегда находился собеседник и каждый спешил засвидетельствовать ему своё почтение. Ани больше была удивлена не тем, что его здесь обнаружила, а тем, как глаза почтенного старца пробежали по её хрупким формам, то ли в оценке её наряда, то ли оценке её вновь до неприличия исхудавшей фигуре и, почему-то, прицокнул языком. Она то наивно полагала, что в этом возрасте, да еще прибывая в инвалидной коляске, человек живет другими оценивающими категориями. И он совершенно просто, как само собой разумеющееся сделал замечание в её адрес, которое прозвучало скорее, как поддержка, чем замечание – Моя дорогая Ани, до вас уже страшно и дотронуться, чтобы не поломать, вы зачем так сильно похудели?
Она снисходительно улыбнулась и развела руками.
– Но… я тут уже езжу на своем автомобиле.
В состоянии легкой взволнованности незнакомым местом, публикой, все очень расторопно позанимали места в зале и к кафедре подошел худощавый пожилой джентльмен с маленькой интеллигентной бородкой и оповестил о начале открытия съезда и пригласил на кафедру первого докладчика.
Америка переняла опыт проведения съездов врачей и естествоиспытателей у Германии. Впервые такой съезд прошел в 1822 году в Лейпциге по почину естествоиспытателя и натурфилософа Окена. С тех пор съезды стали регулярными и еже годичными и количество участников постоянно увеличивалось.
Первый докладчик, профессор из Австрии фон Штрудель в своем сообщении сконцентрировал основное внимание на оказание помощи больным и раненым, беженцам в эти военные годы, так как именно повсеместно эпидемия выбирала своим очагом вспышки места скопления лагерей беженцев, потерявших свой кров.
Далее около часа слушался доклад представителя из России И.И. Мечникова «О бубонной чуме» потрясшей в предыдущий год страны Европы и Америки.
Информация быстро утомляет, переполняя наш мозг изобилием фактов, предположений, идей. Выступление лондонского врача стоматолога Тейлора о введении оригинального новшества – и искусственных бриллиантовых зубах и демонстрация снимков с рискнувшими воспользоваться этой услугой – заметно всех повеселило и развеяло легкую утомленность.
Ани через несколько часов жадного впитывания в себя научной информации, в этот раз быстро устала. И этому она сама была удивлена, так как помня свои студенческие годы, её выдержка и внимательность были гораздо выше. Её стали отвлекать совершенно посторонние мысли, тихо и ненавязчиво появляющиеся в голове и через некоторое время она стала сожалеть о том, что прибыла сюда на автомобиле Тейлора-младшего, так как была морально совершенно не подготовлена к восприятию такого большого объема информации. Её озадачило совпадение фамилий двух докладчиков – зубного врача Тейлора и Идена Тернера, потом она стала делать предположения, о теме, с которой мог выступить лорд Тернер и перебрав их в уме несколько, не пришла ни к одной из них, потому что не вспомнила, чем особенно часто занимался последнее время Тернер в клинике. Она с удивлением обнаружила, что стала настолько безучастна и не внимательна, не поинтересовавшись темой доклада Идена, когда они вместе ехали сюда.
А Тернер-младший темой своего доклада выбрал направление акушерской гинекологии и параллельно этому – проведения повсеместно операции «Кесарево сечение» при подборке крови донора по резус-фактору. Ани стало досадно, так как она сразу подумала о своем университетском друге Игн, который первый в Венгрии провел подобную операцию, но не огласил своих результатов, будучи настолько не прагматичным и не амбициозным, что позволил себе навсегда остаться неизвестным в истории медицины.
Тернер начал свой доклад с истории акушерства и упомянул, что ученые Франции первыми указали на возможность проведения операции «кесарева сечения» на живой женщине. XVIII век ознаменовался важным изменением в статусе акушерства: произошло соединение двух дисциплин – акушерства и медицины. До этого периода акушерство было практически целиком в руках повивальных бабок и хирургов. Практически во всех европейских странах стали открываться так называемые родовспомогательные заведения, родильные дома для бедных, соединенные со школами для акушерок. Было положено начало системе специальной подготовки акушерских кадров по стандартным программам. Значительные успехи были достигнуты в XIX веке в области физиологии беременности. Открытие в 1827 г. К.М.Бэром яйцеклетки у человека знаменовало собой ряд исследований самых ранних этапов беременности: оплодотворения, транспорта оплодотворенного яйца, имплантации.