Елена Валентиновна Муравьева
Нерешенная задача
Ани, вернувшись к жизни, окрепнув, рассмотрев вокруг себя обстановку, однажды поймала на себе пристальный взгляд Войцеховского и быстро прочла в нем немой вопрос, от которого у неё зарумянились щеки. Она как после долгого пробуждения, очнулась и опомнилась. Два с половиной месяца рядом с ней находиться её любимый мужчина и ни разу, ни единого намека на удовлетворение своих физиологических потребностей она от него не получила. Он её сильно любил и настолько дорожил ею, что, совладав с собой, никак не выказал своих желаний в такой тяжелый период беременности. Он и сейчас молчал, но, когда она расчесывала свои вьющиеся волосы, готовясь к ночи, у зеркала, волна от него пошла настолько сильная, что, ей стало стыдно за все мучения и дрязги и нервотрепку, которую он вытерпел из-за неё за это время. А она не подумала о нем никак и даже мысли о его естественных желаниях, в её голове до сих пор не пробежали. Недолго думая, она стала медленно, медленно расшнуровывать тесьму, стягивающую её кружевную сорочку и скинув её на пол, осталась в одних панталонах. Он не медлил. Мгновенно, она была подхвачена им на руки и опрокинута на кровать. Его объятья были самым большим удовольствием для неё в жизни, не как физиологическая потребность, а как желание чувствовать дорогие губы, руки, тепло его тела, игру мускулов. Это больше чем сексуальное удовлетворение для неё, она растворялась в нем.
Лорд Тернер искал встречи с ней. Когда она выходила на прогулку, он находил её везде. И это уже становилось навязчивым, хотя надо отдать ему должное. Такого интересного собеседника больше невозможно было найти. Он так много знал, видел и умел красочно это преподнести, и самое необычное было то, что он смотрел на любую ситуацию только субъективно, но так, что не согласиться с его рациональностью и тонко подмеченными фактами было трудно. Он подмечал тонкости, которые другие не замечали. И если Артур Войцеховский был технарем во всем и любой предмет рассматривал с точки зрения его необходимости для человека и его качества только в этом ракурсе, то лорд всегда направлял свое внимание на психологический анализ ситуации или человека, а в предметах находил ту эстетичность и грани, которые не замечали остальные.
При встречах с Ани, никогда он не заговаривал шаблонно о погоде, о практичности судна, на котором они плыли. Его интересовало сразу её самочувствие, её настроение, её желания. Как -то он ей сказал:
– Ваш токсикоз пошел на спад. Отмучились? У вас не совместимость клеток крови ваших и вашего плода, поэтому вас так измучил первый триместр беременности. Ну, все обошлось, я рад за вас.
Таких изысканных и дорогих вещей, в которые одевался Иден Тернер она не видела и даже не подразумевала, что они кем-то шьются. К каждой рубашке, которую он менял каждый день, у него были свои дорогие запонки, заколки, цепочки. Словно он коллекционировал это всю жизнь. Она подумала, что вероятнее всего, он живет в таком же роскошном дворце, как граф Юсупов в Санкт-Петербурге и не стесняясь, просто задала ему об этом вопрос. А он стал отвечать на него с предельной для него откровенностью, от которой у неё даже приоткрылся рот.
– Мадам. Как печально мне думать о том, что в моем роскошном замке, никогда не будет настолько прекрасной женщины как вы. Я очень поздно вас встретил.
Дернув плечами, после легкой растерянности, она уточнила:
– Это было бы приятно слушать, но, у меня возникло ощущение, что вы рассматриваете женщину как необходимый интерьер своему жилью. Простите меня за такое… …за эту откровенность.
– И почему у вас возникло такое ощущение? – и у него приподнялись брови.
– Вы так выразились. Мне же как женщине, любой…, хочется от мужчины искренних чувств, любви не за красоту, а за качества характера, ума.
– Ну, вы же видите, я не молодой юнец. У вас с этим все в порядке, я это сразу рассмотрел. А еще, это такая редкость, на грани невозможного, что при такой подаренной Вам Богом красоте, вы не испорчены этим.
– Да все очень просто. Я не родилась с серебренной ложкой во рту. И я рано потеряла родителей. А для бедной девушки красота помогает очень мало.
– Нет. Ани. Я так много путешествовал. Вы не видели, насколько красивы бывают женщины Индии, Кореи, России. Но… вы сильная. Я очень тонко чувствую людей и никогда не ошибаюсь. За вашей физической хрупкостью, скрывается упрямая, стойкая сила, сила натуры. Обычно, природа наделяет таким качеством детей от кровосмесительных браков. И это оправдано, если нация ратует за свою чистокровность, с течением времени она слабеет и вырождается. Но и это не все. Вы как сильный мужчина, имеете все качества для жизни и жизни успешного человека, но в вас непонятным образом ко всему этому есть чистая женственность.
– Чистая женственность? – переспросила Ани. – Никогда не думала. А что бывает не чистая? – и уголки её губ поднялись в улыбке. – Это как?
Его большие, лучезарные глаза были бы настолько великолепны, если бы она не знала Артура. Но, и эти серо-голубые, глубокие глаза завораживали своей бездонностью и выразительностью. В них очень четко на ложился отпечаток тех разнообразных, глубоких впечатлений, полученных в бесконечных путешествиях и от очень активного образа жизни.
– Вы женственны в своей любви к мужчине, искренней и способной на самопожертвования, вы не навязываете никогда своих убеждений, хотя имеете их уверенно, уступчивы, ласковы, ранимы.
– И тем не менее, лорд Тернер – решила завершить она с ним разговор, у которого уже стирались рамки приличия и сдержанности. – Если бы я была всего лишь бедной девушкой, вы даже и не посмотрели бы в мою сторону.
Он тяжело вздохнул и ей почему-то показалось, что у него сильно напряглись руки, которыми он сжимал ограждения судна, поставленные для пассажиров у края борта.
– Вы так думаете, только потому что я «пижонисто» выгляжу, извините, … имею слабость. И потому что я рожден был волею судьбы в очень богатой и знатной семье. А сердце у меня, Ани, такое как у всех, человеческое. Жаль, что я не встретил вас бедной девушкой, я бы предложил к вашим ногам все свои деньги и титулы и хоть этим взял бы вас, потому что в данный момент мне чем-то взять вас трудно, у вас все есть. Но… я постараюсь.
Вот теперь у Ани вырвалось что-то непроизвольное:
– О.. – вобрав в себя воздух, она засуетилась уйти прочь. – Что вы такое говорите, сэр? Мне даже слушать это неприлично. Простите… – и она поспешила прочь к себе, в каюту. Там никого не было. И Войцеховский где-то запропастился, ей не стоит больше прогуливаться одной. В его присутствии лорд Тернер не позволил бы себе таких речей.
Но мысли вертелись вокруг этого разговора, и она возвращалась к нему вновь и вновь. Она никогда не думала, что у кого-то могут возникнуть желания перейти дорогу её Артуру. Для неё это было одно и тоже, что бороться с Богом. Такие желания могут зарождаться только в ненормальной голове или у человека с эгоизмом в абсолютной степени, которому с детства кто-то внушил, что нет ему равных ни в чем. Ее это и возмущало, и удивляло и, она боялась признаться сама себе, ей это льстило.
Знание латинского языка было универсальным. Каждый образованный человек, а тем более медик, знал его. Они пробыли в путешествии так долго, с лордом Тернером она общалась на этом языке, но в английском она мало продвинулась. Из-за токсикоза, она выпала из жизни на два с половиной месяца! И сейчас она наверстывала упущенное время.
Артур наверстывал так же свое время, потерянное в силу недомогания Ани. Но, атмосфера на корабле стояла такова, что все с нетерпением ждали берега. Хотелось поставить ногу на землю, получить от неё живую энергию и надежность, которую никогда не даст жизнь на воде. И конец приближался их путешествию. Они прошли быстро Ньюфаундлендскую котловину, вошли в Саргассово море и достигли залива Делавэр. Пассажиры все чаще простаивали у ограждений борта судна, сердца истомились и, в преддверии завершения долгого ожидания уже, неслись совершенно другие ветра, чайки появились в небе, корабль зажил суетой последних дней и сборов.
Ночью мощная волна снесла с кровати Ани и Войцеховского. Ее отшвырнуло к стене, как тряпичную куклу и она спросонья почувствовала теплую, липкую струю, текущую по щеке. В темноте, машинально схватилась за какой-то предмет, но он поехал по полу, и она вместе с ним. Это был туалетный столик и тут же, новая волна мощнейшей силы отбросила её назад к стене и теперь она больно ударилась затылком. Сверху выстрелил не понятный звук, усиленный хлопком и звуком падающего метала. Она дико закричала:
– Артур! – и попыталась вскочить на ноги и тут же он, почти налетел на неё, упав на коленки и схватил за плечи. – Что это?! – в ужасе вскликнула и вцепилась в его руки со всей силы, так как толчки продолжались, но уже с меньшей силой.
Он рывком поднял её с пола, но эти толчки не дали сохранить равновесие, и она с ним упала. Он на время оставил её и бросился к двери, она не открывалась. Мощный взрыв на корабле, заблокировал замок, но с наружи послышались громкие крики. Потом визг, что-то грузно падало, гремело и с большой силой ударилось о противоположную стенку.
Артур метнулся к иллюминатору и распахнув его, подтянулся на руках вверх. Пролезть наружу через него не представлялось возможности, диаметр был слишком мал. Ани сидела на полу и вытирала кровь со щеки и с безумным страхом смотрела на его действия. Когда в голове сам собой возник ответ на происходящее, она тихо прошептала:
– Мы тонем… – и сердце словно рухнуло на пол каюты.
– Ани, милая – ищи быстро спасательный жилет, там, там, там, где ящик у стены привинчен к полу. Одевай сейчас же. – Услышала сверху.
– Она заметалась и поползла к ящику на коленях, цепляясь за кровать, которая была так же привинчена к полу. Войцеховский стал рвать дверь, она как литая, от взрыва заблокировалась чем-то снаружи и только узкий проем позволял просунуть туда пальцы. Он понял, что на неё что-то упало тяжелое и её необходимо выломать, другого шанса не было.
Ани вначале не поняла, что он собирается делать. А он со всей силы поднял туалетный столик над головой и с размаху, ударил им об пол. Отломав деревянную ножку, он постарался ею расширить проем двери. Наваливаясь всей своей массой на другой конец, но ничего не получалось. Снаружи, за дверью лежала огромная дымовая труба с отломанным куском стали, выдранным из обшивки корабля волной взрыва. Вес трубы составлял до одной тысячи футов (приблизительно 500 кг) Падая с высоты верхней палубы, труба пробила саму палубу и рухнула в один из отсеков для кают вип-пассажиров. Вся левая сторона была забаррикадирована дымовой трубой и люди, находящиеся внутри кают, оказались запертыми как в клетках. В двери колотили, по отсеку проносился нескончаемый гул крика обезумевших от страха людей, откуда-то сверху, через открытые иллюминаторы стал просачиваться дым. Корабль загорелся, так как на нем взорвалась нелегально перевозимая взрывчатка, повредившая несколько тепловых печей. Пожар распространялся медленно, так как судно было обшито стальным листом, но уверенно, и стало понятно, если он не потонет, то он сгорит, а взрывы еще продолжались, пока не закончилась взрывчатка.
Войцеховский понял всю несуразность борьбы с запертой снаружи дверью и на мгновение прислушался к обстановке. Ани, обшарив все шкафы и полки, ящики и отсеки не нашла спасательных жилетов и остановилась посреди каюты в растерянности. Облокотившись на дверь спиной, он заложил рука за руку и, отрешенно, посмотрел на неё. И это было непостижимо! Ани в недоумении уставилась на него – Артур. Нет жилетов, нигде! – развела руками – а у него на лице было выражение человека, смотрящего на весь этот хаос только со стороны и это его качество открывалось для неё впервые. Его взгляд даже не впустил в себя страх, и она на секунду подумала, что это какое-то недоразумение и все что происходит – игра её воображения, и дальше она стала уверяться в этих ощущениях еще больше. Войцеховский посмотрел более внимательно на неё, потом обвел глазами каюту и выцепив взглядом среди начинавшегося бардака свои брюки, стал их одевать и так же мимоходом посмотрел вверх на иллюминаторы. Но медлительности в его движениях не было, она чувствовала его максимальную собранность и выдержку. – Господи, какое самообладание! – пронеслось у неё в голове. Артур быстро подошел к ней и взял за плечи, тут же она ощутила на своих губах его жесткий и сильный поцелуй, который не говорил о нежности, но об огромной силе человеческого самообладания. Но она все поняла. И глубокая, пронизывающая боль, как копье, вонзилось в сердце. От его настолько мощной, взрослой силы духа, она в противоположность, начинала чувствовать себя маленьким ребенком и расплакалась.
– Артур, миленький, этого не может быть, мы же только начали жить… – вырвалось у неё не произвольное причитание, и её руки потянулись к его шее, как к какому-то спасению.
Он взял в свои руки её ладони и почему-то повел к стене, там, где под потолком, распространялся запах дыма через иллюминаторы. Голос его был тверже стали. Он приказывал:
– Ани, ты сможешь, вылезай через люк, я тебя буду держать!
Она в испуге и в недоверчивости задрала вверх голову и не поверила тому, что услышала. Она четко определила, что диаметр иллюминатора не пропустит через себя крупное телосложение Артура. И осознав это, у неё возникло только одно желание, вцепиться всеми силами в него, и, чтобы ни было, но она проститься с жизнью рядом с ним. Он мгновенно пресек её попытки и тон его голоса стал похож на крик, крик раздраженного учителя.
– Ани. Я сказал – ты должна пролезть, твоя комплекция позволит!
– Ты, ты… – судорожно глотала она воздух ртом и со всей категоричностью замахала отрицательно головой.
Он сильно тряхнул её за руку и развернул к себе.
– Ты смогла тогда пролезть через форточку и сейчас сможешь. Я помогу. Надо использовать последний шанс. Всегда надо бороться.
– Без тебя нет– упрямо ответила.
Он поднял её на руки и крикнул:
– Цепляйся ногами, во что бы то ни стало и ищи спасательный жилет, или прыгай в шлюпки. Ани, не позорь меня в том, что я не смог тебя спасти, если был шанс. И на том свете буду сгорать от стыда.
Их спасло, что за последние недели после токсикоза и начавшейся изжоги, Ани не набрала много килограмм массы тела. Ее фигура оставалась по-прежнему тонка и малого роста. Сильные руки мужчины держали её уверенно и просунув ноги, он подталкивал её осторожно наружу, схватившись руками за края, она, вибрируя всем телом, как шуруп, вмонтировалась в круглое отверстие и выпала на палубу.
Впереди корабль сильно горел, но в этой стороне было спокойно. Еще сильнее её оглушил шум людских голосов, мимо изредка пробегал кто-то испуганный, с обезумевшими глазами и людская волна страха тут же охватила её. Ударившись больно коленками и чуть растянув руку, при неудачном приземлении на колени, когда её силой инерции сразу перекулило на руку, она осмотрелась вокруг и определилась, что ей дальше делать. Вынырнув на перерез бежавшему по палубе моряку, она взмолилась перед ним.
– Там, там заклинило двери в каюты, и мой супруг остался в ней. Помогите. Пожалуйста, помогите мне открыть каюту! – в её голосе было столько мольбы и ей, как казалось, пришлось произнести так много слов, но остановившейся моряк непонимающими глазами смотрел на неё. Он не понимал её язык. Ани дикий страх охватил от отчаяния. Поняв, что происходит, она стала ловить в себе хоть одну здравую мысль, которая могла бы хоть что-то подсказать в этой ситуации. Но, матрос не спешил убегать. Его глаза становились мягче и внимательнее. Она поймала себя на мысли, что нужно показывать на себе и просить жилет, чтобы помог найти жилеты, на корабле их должно быть достаточно. Жестикулируя, она пыталась еще и еще раз объяснять, в чем её проблема и по выражению глаз человека в какой-то момент поняла, она достучалась. Он выразил сожаление, его взгляд стал очень печальным, но очень быстро он расшнуровал спасательный жилет на себе и протянул его ей.
Она опешила. Растерявшись в этот момент от того, что она просила не его жилет, а помочь найти еще другие …и, от простого, человеческого бескорыстия, до самопожертвования. Руками она взялась за его протянутые руки и оттолкнула их, отказываясь от такого предложения. Он, ничего не говоря, по-мужски, применяя настойчивость, надел этот жилет ей на плечи и стал манипулировать её руками, заставляя просунуть их в отверстия жилета. И тут же сам стал туго зашнуровывать его повязки. Но для Ани это было не важно. Она все еще пыталась показать, что там, внизу, в каютах, люди не могут выбраться на верх. Матрос жестом показал ей туда, где царила самая жесткая суматоха и паника, люди грузились в шлюпки и их уже несколько спустили на воду. Схватив её за руку, он потянул её в ту сторону, но она стала упираться со всей силы и вырвалась. Все так же отчаянно жестикулируя, она пыталась позвать его туда, в отсек, где находились вип-каюты, чтобы хоть что-то попытаться сделать для них. Тогда он махнул рукой и побежал вперед, оставив её. У неё оборвалось сердце, она попыталась подпрыгнуть, вцепиться в иллюминаторы, других кают, может там были дети, чтобы помочь их принять. Дети смогут пролезть через эти отверстия. Но она не знала французского языка, а никто не знал венгерского, латинского, а уж тем более русского. Прыгая, она подтягивалась на силе мышц и кричала в иллюминаторы. В одно из них ей подали семи-восьмилетнюю худенькую девочку и следом выбросили жилет. Ани, как позволяли силы, схватила ребенка за ноги и помогла обрести опору. Надев на девочку жилет, потянула её туда, где больше всего стояло шума. Отдав девчушку, замершую от шока и боявшуюся всего вокруг, отстранилась и повернув голову, она от неожиданности открыла рот. Тот матрос спешно вернулся, держа в руках несколько больших топоров. Они на судне предназначались для разбивания в случае необходимости иллюминаторов и других надобностей. Ей даже показалось, что тихая радость прильнула к сердцу. Подбежав к иллюминатору их каюты, она со всей силы стала звать Войцеховского. Матрос все сообразив, выдернул у неё из рук топор и подтянувшись на руках, постучал им об стекло. Войцеховский забрал топор и уже через секунду, стук размалывающейся им двери, стал самым желанным звуком для ушей. Матрос побежал к лестнице, ведущей в отсек, Ани поспешила за ним, и они тут же напоролись на огромную, топливную трубу, подпиравшую двери кают. По её массивности и диаметру, сразу было понятно, её ни поднять, ни оттащить невозможно, но в смятении, она бросилась совершать безумные попытки, а матрос, не глядя, стал бить в самую первую дверь одной из кают. Ани, как безумная, напрягая все свои силы, пыталась хоть на сантиметр сдвинуть эту глыбу – безуспешно. Кинув мимолетный взгляд в её сторону, матрос, на мгновение подскочил к ней, пытаясь прекратить то, что она делала и показывая на дверь, вложил брошенный ею топор в руки. Ани подскочила к двери и ударила со всей силы в неё топором, но, это было так слабо. Мелкие дощечки лишь отскочили в сторону. К ней опять подскочил матрос и стал крутить ей у виска, но все так же настойчиво показывая на топор в её руке. Ее как волной пронзила догадка. Она резко повернулась и побежала назад, вверх по лестнице. Подпрыгивая, она стучала топором по иллюминатору, надеясь, что с другой стороны поймут, что она собирается сделать. И, прицелясь, она вкинула туда этот инструмент. И через мгновение, и оттуда стало доноситься отбивание тяжелых, гулких звуков об дерево. Оставшись без ничего, получив малую надежду в сердце, она побежала по палубе имея впереди только одну цель, найти спасательные жилеты или круги и вернуться с ними назад. Корабль полыхал, в черном, ночном небе струей отображал черную полосу густой дым. Впереди от огня было настолько жарко, но весь гул от людских криков уже успел переместиться вниз. Ани сообразила, почему так, все уже почти погрузились в шлюпки и крик неутихающего человеческого страха доносился уже с низу. Все это четко осмысливалось в голове, но она преследовала только одну цель – ей нужно добыть или жилеты или спасательные круги.
Корабль заметно опустел. Лишь изредка она натыкалась на кого-то бегущего. На неё никто совсем не обращал внимания, никто не останавливал. Она металась там, где еще не было огня, в поисках, но ужас надвигался больше, она ничего не могла найти. От беспомощности, она била кулаками об стенки каких-то дверей, но стало очевидно, она ничего не найдет. Ее сорочка, от копоти стала грязной и в саже, и она рванулась назад, туда, где разламывали топорами двери кают. Сбежав вниз, она увидела уже Артура, всего изодранного, но пролезшего наружу через раздолбанные топором двери. Она крикнула, чтобы он посмотрел на неё, потому что он усердно молотил в двери следующей каюты. Он удивленно посмотрел и увидев, что она в жилете, даже одобрительно улыбнулся.
Ей так хотелось закричать.
– Артур, пойдем, там лодки уже на воде, а то поздно будет, они уйдут, но увидев всего взмыленного и чумазого матроса, который отдал ей свой жилет и сейчас, не считаясь со временем, со всей силы молотит в эти двери, чтобы спасти людей, чужих, ему посторонних и… прикусила губу. Ее крик так и погас внутри. Но, через мгновение, она видела, матрос что-то стал выкрикивать и просто почувствовала, что он обращается к Войцеховскому. А Артур знал французский язык и понял, что ему было сказано:
– Мы обречены. Шлюпки все ушли, сейчас огонь доберётся до третьего топливного котла и корабль за считанные минуты пойдет ко дну. Ваша женщина в жилете, пусть спасется хоть она.
Последний удар Войцеховского был слабее. Бросив топор на пол, он быстро, быстро направился к Ани и ничего не говоря, схватил её за руку и увлек за собой. Он почти бежал, на ходу изредка выкрикивая.
– Ани, ребенку дашь мое имя.
Они очутились у самого борта корабля и в ужасе, уже все поняв, она со всей силы вцепилась за него. Он почти силой отодрал её руки от своих, но она тут же обхватила его за талию и напрягла все свои силы, чтобы не оторваться. И только кричала:
– Нет. Нет, я с тобой, не применяй ко мне силу! Не смей. – И от бессилия, потому что стала чувствовать, как стальной капкан разжимает все-таки её руки, завизжала, в отчаянии пытаясь взять голосом. – Не смей, я вольна выбирать свою судьбу!
– Дура! – в ожесточении выкрикнул он. – Нет времени. Ани, родная, прошу тебя, выживи во что бы то ни стало! – Она уже была силой усажена на край борта, он сделал все так, как хотел. Увидев перед собой грозную, черную бездну, у неё от ужаса перехватило дыхание и голос оборвался. Сзади она слышала его последние слова, похожие на крик. – Ани, сразу плыви, туда, за лодками, они плывут к берегу. Только плыви, плыви, слышишь. Корабль пойдет ко дну, чтобы тебя не задело, плыви со всей силы прочь.
Она что-то силилась выкрикнуть, настолько важное, настолько необходимое в этот момент, но его руки, как куклу выбросили её за борт и только в воздухе отдавалось, как эхом – Арту-у-у-ур! И холодная, водная пучина поглотила её целиком, но тут же, некая настойчивая сила, потянула вверх, на подобие разжавшейся резины и выплюнув из своего жерла, назад не захотела поглощать. По болтавшись в воде, как поплавок в глубоком шоке, её чувство самосохранения погнало прочь от корабля. Она как карабкавшись на гору, прилагала все усилия, чтобы подгребать под себя воду и двигаться в воде вперед.
Неизвестно сколько прошло времени, и сколько она плыла. Двадцать минут или пол часа. Только через какое-то время за спиной она услышала далекий взрыв. Обернувшись, она увидела черные контуры корабля, струю огня, взметнувшуюся в небо, и клубы дыма, над начинающимся светать заревом. А контуры корабля, словно проседая, стали погружаться в воду. Она не захотела видеть эту страшную картину ухода корабля под воду, конца его жизни, а самое страшное, конца жизни еще нескольких людей и сил уже не было, но страх гнал вперед. Затекшие руки переставали повиноваться, а она все двигала ими и двигала, рыдая от горя, перестав уже отдавать трезвый отчет, зачем она все это делает, но до последней своей мочи, просто гребла, зная, что остановившись в воде, она начнет замерзать.
Рассвет не слышал и не знал, как темно и мрачно может быть сердцу человеческому. Слез уже не было и не было сил. Ноги лишь слабо ощущались, когда она ими шевелила. Пару чаек с гаганьем пронеслись у неё над головой, исчезли, потом опять пронеслись и снова и снова. Ани просто болталась в воде, положив голову на бок. Крик чаек привлек, и она открыла глаза, понимая, она живет последние минуты и ей было все равно.
Вода под ногами стала вибрировать волнами более сильно и ей даже показалось, что её что-то затронуло, но настолько слабо, что она склонилась больше к мысли, что ей показалось. Вот вода всплеснулась совсем рядом и её качнуло легкой волной. А море было идеально спокойным и безмятежным, словно справляя панихиду своим молчанием по утонувшим. Когда с другой стороны такая же волна, уже сильнее качнула её, она подняла голову и посмотрела.
Жуткий вихрь страха обуял её. Она увидела двигающийся сбоку, рядом с ней плавник, торчавший из воды. Плавник поднялся над водой, показав темную, упругую спину и опять опустился. Акула! – как взрывом в голове разорвало.
Еще минуту назад ей было все равно, последние это минуты её жизни или нет, но током ударил инстинкт самосохранения и зубы забили мелкую дрожь. Интересно, чего она лишиться раньше всего – рук или ног? Собрав последние крохи сил, они забарахталась и умом понимала, насколько в её ситуации это бесполезно. Справа опять вынырнул из воды большой плавник, но широко открыв глаза от ужаса, она тут же издала стон облегчения. Это был не плавник акулы. Дельфин вынырнул прямо на неё, показав свою добрую морду. А с другой стороны, полумесяцем, вынырнуло другое такое же животное и тяжело погрузилось в воду. Ей даже показалось, что они сознательно замедляют все свои движения, чтобы она их хорошо рассмотрела. Телом, или мордочкой, под водой дельфин тронул её ноги, она даже вскрикнула. Тут же он проплыл сбоку и настолько рядом, что она могла его коснуться. И началась чехарда. Два дельфина закружили вокруг её, все больше и больше сужая свое кольцо обхаживания. Она осмелилась и дотронулась до одного из них. Дельфин колесил в медленном танце, что-то пытаясь добиться от неё, но она не понимала. Тогда её сзади стали настойчиво толкать вперед и у Ани, ажно, замерло сердце от пришедшей догадки.
– О, мои хорошие, вы хотите, чтобы я плыла? – И собрав свои последние силы, она слабо попыталась это сделать. Она задвигалась в воде, но ноги уже не слушались, её бессильные попытки напоминали ползущую по земле черепаху. Дельфин, проплывавший сбоку, намеренно старался коснуться её локтя. Ани поняла. Схватившись рукой за подставленный ей плавник, её как кораблик по волне с надутыми парусами понесло мягко и плавно по воде. – Господи и даже так бывает – подумала она про себя и уже второй рукой, чтобы было надежней, ухватилась за спасение.
Скорость, которую они развили, была удивляющей. Ани стала получать нескончаемое удовольствие. Другой дельфин плыл рядом, словно составляя компанию. И вот, деликатно, погрузившись в воду, её спаситель заставил разжать её руки на своем плавнике. Скрывшись в воде. Он вынырнул, с другой стороны, но его место занял компаньон. Ани не верилось. Она думала, что, если бы эту историю когда-нибудь услышала от постороннего, не поверила бы. А тут. О, чудо! Подставив свой плавник, другой дельфин так же продолжил эту удивительную прогулку. Неужели в этом таиться некая чудесная, необъяснимая сила? Ани в эти мгновения, даже забыла о том, что случилось ночью, и что её Артура никогда больше не будет рядом. На время, короткое или долгое, у неё кто-то стер это из сердца, из памяти. Голова опустошилась и она наслаждалась компанией таких спасителей!
Несколько раз дельфины менялись друг с другом, подставляя ей свои спины. Такого не забыть! И сколько это продолжалось, она так же не знала. Только уже при ярком, но все еще утреннем свете, она впереди рассмотрела какой-то неясный предмет, который навязчиво маячил в дали перед глазами. А приближаясь, укрупнялся. И вот она уже рассмотрела лодку, и они двигались навстречу друг другу. Когда совсем близко, она уже могла рассмотреть даже то, что в лодке сидит человек и работает веслами, её помощь последний раз нырнула в воду, сделала на прощание вокруг неё несколько кругов и сзади, за спиной, она услышала совершенно ей не понятные звуки. Обернувшись, ей стало грустно от того, что её спасители удаляются, оставляя её одну и так резко, как тяжелый груз, на сердце уверенно, и мрачно опустилась тяжесть.
Лорд Тернер подал ей руку и за его спиной, она увидела еще одного человека, в матросской одежде. Ее вытянули из воды и усадили на корму.
– Грег, пожалуйста, греби – произнес лорд Тернер второму человеку и сосредоточил все свое внимание на женщине. Жестко, она видела, что он хорошо понимал, как жестко, он принялся растирать ей вначале ноги, а потом руки.
– Терпите, леди – твердо проговорил он. И она понимала. Насколько сейчас для неё это необходимо. Укутать её не было во что. Достигнув берега на шлюпке, лорд Тернер метался по пляжу, выискивая глазами кого-то, не нашел и не став дожидаться, когда уляжется вся эта суматоха с распределением спасшихся, увидев на берегу лодку, направил её назад в море.
Его кто-то попытался остановить следующими словами:
– Это бесполезно, прошло много времени, не замерзнуть в воде невозможно.
Но он только слушал собственную интуицию, которая никогда его не подводила.
Ани подверглась бесцеремонному, но необходимому спасению растиранием, улавливая только смелые взгляды лорда на свою грудь, которая была как обнаженная полностью в прилипшей к телу мокрой сорочке. Но, ей это было безразлично. Ей все снова стало безразлично, она отдалась на волю судьбоносных сил.
– Леди, почему вас не оказалось в шлюпках? – спросил лорд Тернер.
Ани колотила дрожь, а руки и ноги уже болели от растирания. Ей не нужны были расспросы и молча глядя на воду, её посещали сомнения, хорошо ли то, что её вытащили из воды, пусть бы подошла медленная и спокойная смерть, как ей сейчас продолжать существовать без её Артура… Тихо она застонала и машинально стала поджимать ноги, чтобы не испытывать ощущения сдирающей кожу наждака – стало нестерпимо.
Лорд Тернер бесцеремонно рассматривал её, а потом, вдруг развел руки в сторону и усмехнулся с язвительностью.