Мария Берестова
В поисках солнца
4. Как выиграть суд (не)честным путём?
Утро в день заседания выдалось ясное. Одетая в честь такого важного события в тяжёлое бархатное платье Ирдания коротала время на складе в порту. Она прибыла сюда раненько, вместе с партией своей меди, и теперь активно проводила ревизию арендованных территорий. Заведующий только и успевал записывать в блокнот её многочисленные замечания. Часть из них она норовила претворить в жизнь прямо сейчас, не откладывая. Так, подоспевший Дерек застал её за попытками законопатить какую-то щель, через которую, как Ирдании казалось, может проникнуть влага. Вокруг неё услужливо суетилась пара рабочих, подавая то то, то это.
– А, это вы! – отвлеклась она от своего дела, приветствуя Дерека кивком, и пообещала: – Сейчас пойдём!
Расправившись с щелью, она строго напомнила заведующему:
– Сразу после отгрузки чтобы сзади тоже проверили! – кивая в сторону заставленной стены и скорым шагом отправляясь на выход.
Дерек еле поспевал за ней; она размашистой походкой пересекла припортовую площадь в один момент и углубилась в переулки, которые должны были привести к судебной башне.
Чем ближе они подходили, тем большую робость ощущал внутри себя Дерек. В горле что-то сдавливало от волнения; задача, за которую он взялся, стала казаться ему совершенно неподъёмной. И хотя фактически беспокоиться ему было не о чем – он блестяще подобрал и оформил необходимый набор документов – ему казалось слишком страшным подвести и Ирданию, и Райтэна, и из этого вот страха подвести рождалась неуверенность в своих силах.
Он попытался было обрести внутреннюю опору в воспоминаниях об опыте схожего рода, который ему приходилось пережить в Ньоне, но все более или менее похожие предприятия решительно отличались от нынешнего присутствием грозной и могучей фигуры ньонского владыки. Там и тогда Дерек никогда не был сам-по-себе-Дереком: за ним всегда маячил призрак мрачной физиономии Грэхарда, и, даже ежели бы правда была на стороне противника, либо же если бы он был искуснее в такого рода делах, это его не спасло бы. Перед Грэхардом все склоняли голову, а Дерек был его представителем, поэтому и ему противоречить не посмели бы.
Здесь и сейчас нужно было выступать самому, опираясь лишь на свой ум. А в своём уме Дерек никогда не был уверен, в первую очередь потому, что ситуаций, где ему приходилось бы опираться только на свой ум, в его жизни особо не было.
«Мозги, Дер!» – строго напомнил внутри его головы голос Райтэна, и это существенно приободрило.
«Тэн полагает, что мне это по плечу, – напомнил сам себе Дерек. – А Тэну в таких делах доверять можно!»
Сделанный вывод вселил ему некоторую уверенность в себя. Друг не всегда бывает рядом, чтобы поддержать в важный момент; но даже сама только мысль об этом друге может стать той самой необходимой поддержкой. Райтэн был далеко, но Дереку казалось, что здесь и сейчас он рядом.
Так что к судебной башне он подошёл во вполне себе боевом настроении.
Заседание было небольшим. По анжельской традиции, присутствовало три судьи – юноша в очках, строгая дама в летах и жизнерадостно улыбчивый старичок. Анжельцы полагали, что для объективного решения дела его должны рассматривать люди разных полов и разных возрастных групп. Правда, во многих мелких городах – а тем более деревушках – набрать такую разношёрстную комиссию было совершенно невозможно, поэтому обходились тем, кто есть. Но Брейлин был крупным портом, так что вполне мог себе позволить полностью соответствовать.
Противником Ирдании и Дерека выступал тот самый сын покойного, Итгрэн Нинар, который явился на суд в сопровождении управляющего. Оба они выглядели весьма сухо и недовольно, но не казались взволнованными.
Секретарь суда бодро ввёл судей в суть дела – хотя присутствующие и так знали о затянувшемся конфликте и его причинах – и погрузился в составление протокола. Настал черёд Дерека заявить о своих аргументах.
Внутренне собравшись, он представил дело весьма чётко и основательно, своевременно подавая необходимые документы. Позиция «разделить наследство по принципу хозяйственное/горнопромышленное» вызвала одобрительные кивки судей и насмешливое кривление губ Итгрэна. Аргументы в пользу того, что спорный участок явно следует причислить к горнопромышленной сфере, тоже нашли у судей явно положительный отклик – а вот Итгрэн с управляющим переглянулись весьма недовольно. Собранная Дереком коллекция экспертиз и рецензий не пришлась им по душе, однако сдаваться просто так они не собирались. К этому делу они готовили и свой набор аргументов, и он тоже вступил в ход.
Выслушав Дерека и изучив предложенные им бумаги, судьи покивали и поинтересовались позицией второй стороны.
Управляющий Итгрэна предложил всего один документ, на основании которого и выстраивал свою линию. Документ этот был завещанием отца покойного, и из него следовало, что, поскольку господин Нинар-старший в своё время унаследовал и поместье, и прилегающие к нему участки как единый надел, то и теперь делить его нет никаких оснований.
– Причины, по коим госпожа Нинар вздумала членить неделимое, нам совершенно неясны, – с некоторым даже укором сухо уведомил о своей позиции управляющий. – Никаких оснований полагать, что участок, на коий она претендует, выделяется из общей территории поместья, нет, а поместье, как вам прекрасно известно, наследует сын – продолжатель рода.
На Ирданию им был брошен взгляд даже несколько пренебрежительный – мол, и наследника не родила, а туда же!
Дерек тревожно нахмурился и встретился глазами с нанимательницей; та всем лицом протранслировала мысль: «Не понимаю, что за чушь он несёт!»
Когда управляющий закончил излагать свою позицию, Дерек снова взял слово и отметил, что спорный участок, безусловно, является отдельным участком, и это подтверждается самим фактом предложенных им экспертиз, которые рассматривают его как самостоятельный участок.
Управляющий не отступал. Он согласился, что в какой-то степени этот участок можно выделить, как и любые другие участки, для удобства управления ими и для удобства ведения кадастровых записей; но это не отменяет того факта, что спорный участок входит в единый надел, и покойный господин Нинар унаследовал этот надел от отца полностью, что подтверждает его внутреннюю неделимость.
После того, как все высказались, судьи вышли обсудить вопрос. Мнения их разделились.
Юноша в очках полагал, что правда на стороне Дерека, потому что ему показались весьма убедительными аргументы о разделении по принципу «что относится к хозяйству» и «что относится к горному делу». Жизнерадостный старик, напротив, был на стороне Итгрэна, но скорее по той причине, что когда-то знавал его деда, и теперь хотел поддержать внука приятеля. Дама колебалась: с одной стороны, она чувствовала в себе потребность поддержать Ирданию, поскольку ей импонировало, что эта женщина так хорошо продвинулась в коммерческих делах, с другой – она опасалась, что её обвинят в женской солидарности и в том, что она поддерживает Ирданию чисто из идейных соображений.
В конце концов, старичок убедил юношу, что, раз в прошлый раз наследство шло как неделимое, то и теперь делить его не следует, а дама примкнула к большинству, и решение было вынесено в пользу Итгрэна.
Тот принял известие сухо, на лице его не отразилось торжества, скорее он демонстрировал выражение «вопрос и без того был предельно ясен».
Ирдания и Дерек, впрочем, не считали, что вопрос действительно настолько ясен, и хором затребовали апелляции.
Тут уж Итгрэн заметно скривился, пронзил мачеху неприязненным взглядом и, не прощаясь, ушёл. Вслед за ним посеменил и управляющий.
Оформив необходимые для подачи апелляции документы, Дерек и Ирдания вышли из судебной башни. И если первый безмолвно хмурился и просчитывал дальнейшие ходы, то последняя шумно сетовала на нерадивого пасынка – хотя тот уже давно скрылся в неведомых переулках и не мог ничего слышать – и несовершенства анжельской судебной системы в целом.
По происхождению Ирдания была ниийкой, но вспоминала она об этом исключительно тогда, когда ей это было нужно.
– А что, – решился вмешаться в разговор Дерек, когда она сделала паузу в своём негодовании, – аргумент с неделимостью надела имеет место на самом деле?
Ирдания ответила ему раздражённым взглядом, и он торопливо пояснил:
– Просто нужно продумывать линию наших аргументов, а от чего отталкиваться-то? Если господин Нинар прав, нужна одна линия, если нет – другая.
Передёрнув плечами, Ирдания задумалась, нахмурилась и выдала свою точку зрения:
– Да дурь какая-то, вроде. Мне помнится, что межевые столбы там были, – имея в виду границу между интересующим её участком и территорией поместья.
Поскольку всё это в целом принадлежало её супругу, она никогда особо не обращала внимания на такие мелочи.
– Ну, это проверить просто! – повеселел Дерек.
…спустя час они бродили по территории спорного участка в поисках межевых столбов.
Те упрямо отказывались находиться.
Дело и в целом-то было непростым. Если когда-то естественная граница такого рода и существовала, то проходила она по кромке леса, окружавшего поместье. Приближаясь к предгорью, лес этот редел, спускался в кустарник и, в конце концов, сходил на нет. Межевые столбы, если они когда и были, могли прочно затеряться как в кустарнике, так и среди деревьев.
Проваландавшись до сумерек, наши искатели были вынуждены признать, что начали не с того.
– Надо было посмотреть в кадастровом архиве, – досадливо пнув какой-то булыжник, вынесла вердикт Ирдания.
– У вас есть кадастровый архив? – удивлённо переспросил Дерек, потирая уголки глаз: так долго вглядываться в рябь между деревьями и кустами оказалось утомительно.
Он, конечно, обращался в канцелярию землевладения, когда оформлял свои экспертизы, но никакого архива при ней не видел – все учреждения такого рода теснились в ратуше и представляли собой каморки весьма крохотные.
Неуверенно поведя полным плечом, Ирдания подтвердила:
– Есть… – но в голосе её слышалось явно сомнение.
Причины этого сомнения стали ясны Дереку на следующий день, когда они таки явились в этот самый архив.
Находился он в пригороде, и со стороны совсем не выглядел административным учреждением. Ветхий и тёмный домишко – огня в нём не зажигали принципиально из опасений перед пожаром – в котором у забранного решёткой окошка столь же ветхий старичок разыгрывал сам с собой шахматные дебюты. У ног старичка дремал сторожевой пёс – тоже ветхий и понурый.
– Кхе-кхе! – решительно привлекла внимание старичка к себе Ирдания, выкладывая на его стол свой документ. – Будьте добры, информацию по земельным участкам Драйвэна Нинара.
Старичок, подслеповато щурясь, поднёс её документ к глазам, поворачивая притом к свету.
– Супружница? – прожамкал он, бросая на Ирданию острый взгляд.
– Да, – коротко подтвердила та.
Неодобрительно покачав бровями, старичок с кряхтением встал, удалился в соседнюю комнату и вскоре вернулся оттуда с коробом, полным папок. Снова поглядев на визитёров недовольно – мол, отвлекли серьёзного человека по такой ерунде! – он принялся копаться в своём коробе.
Эта медлительность заметно раздражала Ирданию; она то складывала руки на груди, то опускала, то щёлкала пальцами в воздухе, то стучала ими по стене. Дерек ещё в самом начале дела прислонился к стене, и так и стоял там в расслабленной позе, слегка прижмуриваясь и думая о чём-то своём.
Старичок, меж тем, доставал из короба каждую папку и долго вглядывался в надписи на её корешке. Наконец, найдя нужную, он принялся тем же макаром перебирать каждый документ в ней. Скрюченными артритом пальцами он доставал лист, поворачивал его к свету, щурился, шевелил губами, вчитываясь, откладывал обратно – некоторое время тряся его в попытках впихнуть на место – и добирался до следующего.
Ирдания заметно зверела; Дерек что-то почти беззвучно напевал, кажется, на даркийском.
– А! – наконец, торжествующе изрёк старичок и ткнул пальцем в Ирданию. – Дак ведь он умер!
– Умер, – с некоторым недоумением согласилась она.
– Предоставьте документ о наследовании! – ликующе затребовал старичок.
Ирдания закатила глаза:
– Нам для того и нужны кадастровые документы, чтобы решить дело о наследстве.
Но тот аж затрясся весь и, даже брызгая от эмоций слюной, возвестил:
– Документы такого рода мы можем предоставить только наследнику! Нет документа о наследовании – нет кадастровых документов! – и скрючил пальцы в фигу.
Ирдания часто заморгала и покраснела от гнева.
– Да я… – сделала она было шаг вперёд, но внезапно её остановил Дерек.
Мягко отстранив свою нанимательницу, он вышел вперёд и вполне дружелюбным, извиняющимся таким тоном отметил:
– Простите, что потратили ваше время, господин… – интонацией предложил он представиться.
– Конгар, – хмуро отрекомендовался тот.
– Господин Конгар, – наклонил голову в знак приветствия Дерек и мягко остановил его трясущиеся руки, которыми он пытался впихнуть папку на её место в коробе. – Мы не знали таких тонкостей и сожалеем, что потратили ваше время впустую, – он аккуратно задвинул папку и перехватил короб поудобнее, – позвольте вам помочь, – и передал короб Ирдании до того, как старичок успел опомниться.
– Ужасно сожалеем! – участливо подхватила Ирдания и короб, и игру, и удалилась туда, откуда старичок свои бумаги приволок.
Тот было нахмурился, но Дерек не оставил ему шансов задуматься.
– Джотандская манера? – поинтересовался он будто между прочим, кивая на шахматную доску.
Старичок смерил его недоверчивым взглядом, прищурился и со скепсисом в голосе поинтересовался:
– Смыслишь в шахматах?
– Немного, господин Конгар, – вежливо кивнул Дерек и придвинул себе стул для посетителей. – Проэкзаменуете меня?
Пожевав губами, старичок торжественно кивнул.
За игрой он совершенно не заметил, что Ирдания относила короб на место слишком уж долго – да и вовсе не отметил момент, когда она вернулась. Вот Дерек, конечно, этого не пропустил; они обменялись понимающими кивками, и дебют пришлось срочно сворачивать.
– Мозги неплохие, – через минуту прошамкал старичок, ставя мат, – но невнимательность, юноша! Так прошляпить ферзя!
– Увы, – покаянно согласился Дерек, – но благодарю за урок!
Старичок махнул рукой.
Выйдя, заговорщики некоторое время шли молча, и, лишь когда они удалились на приличное расстояние, Дерек поинтересовался:
– Ну?
Ирдания медленно вытащила из декольте уворованный документ:
– Отдельный участок, как мы и говорили. И межевые столбы должны быть.
Дерек взял документ, остановился и вчитался, покивал своим мыслям и отметил:
– Главное, чтобы в суде не заинтересовались, откуда мы его взяли.
Ирдания пренебрежительно фыркнула. Её такие вопросы не заботили вовсе. Какая разница, где и как взяли, если правда на их стороне?
5. В чём суть партнёрства?
Право, удивительным количеством как нужных, так и совершенно бесполезных вещей умудряется обзавестись деятельный человек, прожив в каком-то месте пять лет!
Райтэн с глубоким недоумением пытался хоть как-то собрать – записи, инструменты, расходники для каких-то опытов, шкатулки с мелочёвкой и фурнитурой, образцы минералов, каталоги тканей, ещё какую-то дребедень, – и решить, что со всем этим, безусловно, ценным добром делать.
По итогу он сгрузил целую подводу барахла – толком и сам не зная, пригодится ли ему когда-нибудь вон тот тигель или вот этот деревянный штангенциркуль – но совершенно не имея сил просто выкинуть это или оставить новому владельцу.
Наблюдавший за его метаниями Верт – начальник цеха – в конце концов, хмуро поинтересовался:
– Что, так и господин Анодар, стало быть, уже не вернётся?
– Стало быть, – рассеянно кивнул Райтэн, пытаясь раскидать каждый свой нож в свои ножны или чехлы, но, почему-то, никак не справляясь с тем, чтобы верно собрать их. Возможно, дело осложнялось тем, что часть ножей давно сломалась, а вот ножны к ним остались, а часть чехлов, напротив, давно затерялась.
Помявшись немного за его спиной, Верт, всё же, решился продолжить разговор:
– Неловко было бы вас просить, господин Тогнар…
– Что? – удивлённо поднял голову Райтэн, оборачиваясь к уже бывшему подчинённому.
Тот непривычно неуверенным жестом мял мозолистыми крепкими руками фартук. Лицо Райтэна отразило всю глубину его недовольства какими-то проволочками.
– Мы… это… – переступая с ноги на ногу, махнул рукой куда-то в сторону цеха Верт. – И вот… Может, не сочтёте за труд…
– Ближе к делу, Верт, – холодно потребовал Райтэн, раздражаясь всё сильнее.
Со вздохом тот собрался и выдал:
– Мы с ребятами, это, подарок хотели господину Анодару сделать… но, коли он, стало быть, не вернётся…
– Передать подарок? – выпрямляясь, переспросил Райтэн с таким глубоким чувством оскорблённого достоинства, что только круглый идиот не увидел бы за его переспросом подтекста «в каком это месте я похож на почтальона, по-вашему?»
Верт глупцом не был, смысл подтекста уловил верно и тут же принялся суетливо кланяться и извиняться.
Райтэн нахмурился.
В голове его шла трудная работа мысли.
«А Деру ведь, наверно, это было бы важно», – с ядрёной смесью недоумения, сожаления, негодования, ревности и досады подумал он.
– Неси, – через губу велел он и пояснил: – Передам.
Мгновенно разулыбавшийся Верт снова закланялся, выскользнул в цех и вскоре вернулся, бережно неся в руках большую деревянную кружку с тщательно выполненной резьбой.
К резьбе, в той или иной мере, приложили руку все работники. Хотя художественным вкусом они не обладали, но попытка изобразить подвиг Дерека в виде изгнания степного волка факелом им почти удалась: голова волка и факел были вполне узнаваемы.
Райтэн сморгнул, пытаясь осознать, что именно он сейчас видит. Ему кружка показалось в высшей степени нелепой.
«Деру бы точно это было важно», – мысленно вздохнул он и с самым серьёзным выражением лица принял дар и заверил, что доставит в цельности и сохранности.
Не то чтобы Райтэн совсем не считал своих бывших работников за людей; но точно не видел в них равных, поэтому сборы своих вещей его интересовали куда больше, чем возможность попрощаться – да и не собирался он ни с кем из них прощаться. Но с некоторой досадой ему припомнилось, что Дерек как-то умудрялся со всеми поддерживать отношения довольно приятельские и даже, впрямь, обмениваться какими-то подарками!
Так что кружку он упаковал с большим тщанием и отдельно – потому что всё своё добро планировал пока оставить в Аньтье, арендовав у одного знакомого часть чердака.
Однако обойтись одними лишь делами коммерческими в этот свой визит в родной город было решительно невозможно.
Требовалось ещё пойти и признаться отцу в содеянном: так, мол, и так, пристроил сестру в университет.
От перспективы этого объяснения у Райтэна сводило зубы всю дорогу из Брейлина. Он чувствовал за собой вину и злился на это, он полагал, что отец его имеет полное право гневаться, а ему теперь остаётся лишь с достоинством принять этот гнев, – и более всего в этом ему досаждало, что он не понимал блажь сестры и не считал её идею здравой.
И всё же он эту блажь поддержал и дал ей ход; и ответ за это ему теперь и держать.
В общем, в кабинет отца он явился с физиономией самой мрачной.
Правитель Аньтье был немало удивлён чести видеть своего старшего отпрыска второй раз за одно лето, но выражение лица считал в первую же секунду.
– А, душно сегодня, правда? – любезно поинтересовался он, вставая и открывая шире и так распахнутое окно. – Никак себе места не найти!
– Душно, – мрачно согласился Райтэн, тяжело устраиваясь на стуле для посетителей. – Того и гляди, гроза разразится.
– Даже так? – удивлённо приподнял брови правитель, вернулся в своё кресло, опёрся локтями на стол, положил подбородок на сложенные ладони и устремил на сына приглашающий к диалогу взгляд.
Взгляда этого Райтэн не выдержал: отвёл глаза и через силу признался:
– Я… сделал кое-что… за что ты, определённо, будешь мною недоволен, и весьма, полагаю.
Лицо отца вытянулось. Он распрямился и сделал приглашающий жест рукой.
– Я… – Райтэн в бессилии потёр лицо, спрятал его ненадолго в ладонях, затем опустил руки, волевым усилием заставив их лежать ровно, задрал подбородок и куда-то в потолок искусственным ровным голосом сообщил: – Я подтвердил Кайтэнь разрешение обучаться в университете Кармидера. На врача.
Повисла весьма тягостная тишина. Райтэн разглядывал потолок, старший Тогнар смотрел куда-то в пустоту.
– А! – наконец, прокомментировал он.
Райтэн раздражённо дёрнул плечом и уставился куда-то в карту на стене.
– А! – повторил старший Тогнар, вставая и отходя к окну. Рука его, которую он положил на раму, ощутимо дрожала, но Райтэн этого не видел, поскольку смотрел в противоположном направлении.
Молчание длилось минуты три.
– Скажи, – раздался непривычно сдавленный голос от окна, – я действительно настолько дурной отец, что все вы только и мечтаете сбежать от меня?
Райтэн вскочил, в изумлении разглядывая выделяющуюся на фоне солнечного окна сгорбленную спину.
– Нет, – тихо воспротивился он, раскачивая головой, и повторил громче: – Нет!
А отец продолжал всё тем же сдавленным тоном:
– Сперва ты, теперь Тэнь… а может, и Кэн?.. – голос его дрогнул и прервался, но он овладел собой и продолжил: – Я же даже не знаю… не знал… – он повернулся, облокотившись руками назад, на подоконник, и растерянно признался: – Я даже не знал… что врачом…
Он выглядел непривычно потерянным.
– Мы просто… боимся разочаровать тебя, – глухо объяснился Райтэн.
Вполне овладев собой, правитель Аньтье вернулся на своё место, сел – опустился на стул и Райтэн – поднял серьёзный взгляд и тихо отметил:
– Ты никогда не разочаруешь меня, Тэн. Никогда.
С минуту стояло молчание.
– Я только на днях понял это, – неожиданно признался Райтэн.
«Ты всегда будешь моим другом» – бились в его голове слова, сказанные Дереком так просто и спокойно, будто для него само собой разумелось, что Райтэн никогда и не сможет вытворить нечто столь невообразимое, чтобы это могло разрушить их дружбу.
Возможно, всю жизнь Райтэну не хватало именно этой спокойной уверенности в нём.
– На врача, значит… – задумчиво пробормотал правитель Аньтье.
Тэнь никогда не афишировала свой интерес, и он всегда полагал, что у неё нет других желаний, кроме как присущих всем юным барышням – мечты о любви, своём доме и семейном счастье. Вопреки опасениям самой Тэнь, нестись в Кармидер и гневно утаскивать её обратно домой он не собирался. Его, конечно, весьма ошеломила и потрясла ситуация в целом, и ему, однозначно, требовалось время, чтобы осознать и принять выбор дочери, но пустое тиранство никогда не было ему свойственно. Он по натуре был человеком довольно жёстким, авторитарным и требовательным, но детей своих искренне любил.
– Имеет ли смысл спрашивать, как дела у тебя? – наконец, закончил он с размышлениями и сменил тему.
Райтэн повёл плечом. Он слишком долго готовился к этому разговору и представлял его совсем иным, и спокойный ровный тон собеседника значительно смутил его. В голове его уже были выстроены длинные монологи в защиту Тэнь и её выбора, и он был готов к тяжёлой битве за будущее сестры.
То, что битвы не было, обескураживало.
И отчего-то несло успокоение: словно ты годами проскакивал мимо тёмного чулана в уверенности, что там прячутся самые ужасающие воображение монстры… но потом необходимость вынудила тебя всё же заглянуть – и обнаружилось, что никаких монстров нет.
– Я, – неожиданно для отца разоткровенничался он, – задумал одно рискованное коммерческое предприятие в Брейлине.
Откинувшись на спинку кресла, старший Тогнар постарался скрыть следы удивления на своём лице – обычно сын не баловал его подробностями такого рода – и отметил лишь:
– А! Так вот к чему ты продал своё сокровище, – имея в виду ту самую весьма дорогую сердцу Райтэна лесопилку.
– Уже донесли? – краешком губы усмехнулся тот.
Возведя глаза к потолку, отец поделился:
– За последние два дня три десятка знакомых начали разговор со мной с вопроса, знаю ли я, что некий Райтэн Тогнар продал лесопилку и подался в бега.
– В бега? – удивился тот. – Вот так бурное воображение!
Они понимающе поусмехались.
…в Брейлин Райтэн вернулся тогда, когда Дерек уже весьма сильно заволновался. Путь туда и обратно и собственно продажа заняли слишком много времени – больше двух месяцев. За это время Дерек успел и завязать кучу знакомств, и схватиться за пару подработок, и по рекомендации Ирдании устроить несколько бумаговолокитных дел, и подружиться с тем самым старичком из архива – на почве общей любви к шахматам – и даже выиграть ту самую апелляцию, и подбросить выкраденный документ обратно, и измаяться вконец, и уже было решить самому махнуть в Аньтье, разыскивать друга.
Выслушав яркий и эмоциональный рассказ обо всём этом и ещё сверх, Райтэн, не улыбаясь, рассиялся всем лицом.
– Я в тебе и не сомневался! – с гордостью отметил он судебную победу и вспомнил о своих делах: – Тебе тут передали…
На свет божий была извлечена подаренная кружка. Дерек ахнул, схватил её и принялся разглядывать так и сяк, поворачивая к солнцу тот или иной бок.
– Да они всем цехом мастерили! – с глубоким восторгом заявил он. – Смотри, даже Киртэн руку приложил!
– Киртэн? – удивлённо переспросил Райтэн, пытаясь понять, как можно по резьбе определить, кто её делал.
Дерек заливисто рассмеялся:
– Да он же один из них писать умеет, кто бы ещё такие буквы справил? – ткнул он пальцем в собственное имя, которое, и в самом деле, гордо украшало бок кружки и даже было обведено чем-то, долженствующим изображать солнечные лучи.
Райтэн моргнул.
– Как они там? – меж тем, засыпал его вопросами Дерек, продолжая разглядывать резные богатства и улыбаться какому-то одному ему понятному узнаванию. – Что у Верта сын, женился? Его Лэнь всё отшивала и отшивала, но, вроде, дело на лад шло?..
Тут он поднял глаза и отметил весьма глубокое недоумение на лице собеседника.
– А! – досадливо хлопнул он себя по лбу. – Ты же не спрашивал, да? – скорее утвердил, чем переспросил. – Прости, не подумал.
– Не спрашивал, да, – немного смущённо откашлялся Райтэн, удивляясь тому, как это вообще люди умудряются помнить такие детали друг о друге, да ещё и выяснять их при всяком случае, зачастую более чем неудобном для такого рода выяснений.
Он сам-то, по совести сказать, не знал даже и того, что у Верта есть сын, не говоря уж о матримониальных проблемах, с ним связанных.
– Ну, славно! – наглядевшись, наконец, Дерек отложил подарок и уточнил, устремляя взгляд на друга: – Теперь-то ты расскажешь, что за гениальный план мы претворяем в жизнь?
Райтэн выгнул бровь и тоном «это само собой разумеется, и как ты умудрился ещё не догадаться?» ответил:
– Идём выкупать участок у Ирди, конечно.
Дерек приподнял брови и удивился:
– А с чего ей нам его продавать?
– Ну, вот сейчас и посмотрим! – хлопнул в ладоши Райтэн и устремился на выход. Дерек, естественно, не отставал.
…спустя пару часов отловленная у себя на рудниках Ирдания недовольно поджимала губы и выслушивала невероятно выгодное предложение, которое Райтэн высказывал весьма толково.
– И, конечно, совершенно бесплатный проезд! – клятвенно заверил он, тыкая пальцем в соответствующее место в заранее подготовленном документе.
Ирдания хмурилась, вчитывалась, шевелила губами и ничего не понимала.
– Тогнар, – наконец, вынесла вердикт она, – ты что за мутную воду мне льёшь? Нутром чую, что надуть хочешь.
Райтэн всем своим подвижным лицом выразил глубину оскорблённости подобным предположением.
Сощурившись, Ирдания произвела в своей голове нехитрые расчёты, суть которых сводилась к тому, как можно использовать многострадальный участок и зачем он затребовался собеседнику. Собственно, вариантов было исчезающе мало, поэтому ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы сделать вывод:
– И как и, главное, кому ты собираешься сбывать этот дымящийся мусор?
Райтэн скривился и изобразил огорчение тем, что его мысли так легко угадываются.
Ирдания сложила свои полные руки на груди и тоном деланно недовольным возвестила:
– Вот уж! Так и продала! Не дура! – и постучала себя пальцем по лбу. – Сама продавать буду!
Хмыкнув, Райтэн тоже сложил руки на груди и невинно уточнил:
– И кому, а главное – как – ты собираешься сбывать этот дымящийся, как ты верно заметила, мусор?
– Не глупее иных! – беззубо огрызнулась та, поскольку, действительно, ровным счётом ничего не смыслила ни в добыче каменного угля вообще, ни в его дальнейшей обработке – в её полезных связях профессора Кармидерского университета, весьма просвещённые в химии, не значились.
Они с минуту помолчали, осмысляя патовое положение, в котором оказались.
– Торгуемся – или по делу? – наконец, уточнил Райтэн.
Весёлое лицо Ирдании было лучшим ответом: торговаться она, конечно, умела, но в характере её было приступать к любому делу прямо и безотлагательно.
Тяжело и показательно вздохнув, Райтэн спрятал за пазуху первую бумагу и вытащил другую.
– Ну вот, иное дело, – довольно проворчала Ирдания, когда вместо документа о купле-продаже получила договор о партнёрстве.
– Попробовать-то стоило, – через губу сообщил Райтэн.
Вчитываясь в документ, она отмахнулась:
– У меня, Тогнар, мозги на месте, – и недовольно ткнула пальцем: – И мои мозги говорят, что за такой мизерный процент я точно в этом участвовать откажусь.
Райтэн выгнул бровь и парировал:
– Помилосердствуй, женщина! У меня мозги тоже покудова на месте. Ты знать не знаешь, как извлечь из своего участка выгоду, и едва ли найдёшь человека, который тебе в этом поможет. Без меня ты не получишь вообще ничего, поэтому цифра окончательна.
– Попробовать-то стоило, – хмыкнула Ирдания и жестом пригласила их следовать за собой, в небольшой домишко, где у неё был письменный уголок.
Там она ещё раз внимательно перечитала документ, похмыкала отдельным пунктам и, наконец, подписала, после чего передала бумагу и перо Дереку.
– Эм? – не понял тот.
Надо сказать, что за всей предыдущей беседой он наблюдал с большим удовольствием, поскольку и мимика Райтэна, и манера Ирдании со стороны смотрелись весьма любопытно. В чём суть дела он тоже, в общем-то, разобрался, и теперь не мог понять, как к этому делу относится он – свидетель, что ли?
– Да всё толково составлено, – махнула рукой на его удивление Ирдания и отвлеклась на сунувшегося в дверь с каким-то сообщением рабочего.
Райтэн, закатив глаза в своём излюбленном «Великое Пламя, с каким идиотом свела меня жизнь!» стиле соизволил ткнуть пальцем в нужное место и буркнуть:
– Подписывай.
Нахмурившись, Дерек вчитался в бумагу и со всё возрастающим недоумением обнаружил, что числится там как соучредитель.
