Мария Берестова
В поисках солнца
3. Как отличить обычную девицу от влюблённой?
Стремительным шагом Райтэн мчал прямо в университет: у него в голове две автономные друг от друга проблемы неожиданно стали возможными решениями друг друга.
Кармидер был не только научным, но и торговым центром Анджелии: благодаря Рону и его притокам здесь сходились водные пути из Ниии в Джотанду, а также в крупные города Южной Анджелии. Однако связь с Анджелией Северной – и, как следствие, с Райанци и Махией, – почти отсутствовала. Все дороги на север так или иначе утыкались в холмы либо болота и не предполагали пути для торговых караванов. Единственный приличный тракт – между Кармидером и Брейлином – давал большой крюк, да и там половину года из-за разливов проехать могли лишь всадники, а никак не телеги.
Водный путь, теоретически, был возможен: Арьента, один из притоков Рона, вытекала из озера Жоэн, как и Кантаэнь, в устье одного из рукавов которой и стоял Брейлин.
Беда была в том, что Жоэн, озеро горное и глубокое, не подходило для прохода речных лодок, а большие корабли, способные справиться с озёрными волнениями, не проходили по некоторым местам рек. До недавнего времени проблема эта считалась нерешаемой, но…
У Райтэна как раз проваливали очередные тесты целых три корабля, недостаточно больших, чтобы преодолеть морские шторма, но и не столь мелких, чтобы не совладать с озером.
Идея вызрела моментально; но требовалось теперь всё рассчитать, а главное – придумать, как перебросить свои суда от Аньтье в нужную акваторию.
С первым необходимым ему для расчётов человеком Райтэн столкнулся прямо у ворот:
– Ил! – радостно приветствовал он стоявшего на часах гвардейца. – Ты мне нужен!
– Через два часа освобожусь, – спокойно и невозмутимо ответил Илмарт.
Подумав пару секунд, он достал из кармана ключ и передал Райтэну:
– Хочешь, там подожди.
– Договорились! – ответил тот, уносясь в сторону замка.
Илмарт перебрался в Кармидер почти сразу после исследования Северной Анджелии. Тогда, воодушевлённый вроде бы налаженным контактом с Лэнь, он не стал тянуть и сделал ей предложение – и, естественно, получил аккуратный, но непреклонный отказ.
Этим обстоятельством Илмарт был задет куда глубже, чем желал показать. Ему как-то в голову не приходило, что прежде, чем делать девушке предложение, имеет смысл как-то поухаживать за ней и убедиться, что такой ход будет воспринят ею положительно. Ему казалось, что он и так предлагает ей всю свою любовь – и этого вполне достаточно.
В общем, обиженный и задетый Илмарт перебрался в Кармидер, руководствуясь советами Олив, которая полагала, что здесь он легко подыщет себе занятие поинтереснее службы в жандармерии.
Действительно, в плане связей с клиентами, которым требовались карты, это оказалось выгодно. К тому же, Илмарт додумался обратиться и в университет.
Там его работы оценили по достоинству. Полноценной должности для картографа, правда, не предполагалось, но разовые заказы – в основном, связанные с геологией, – стали приходить регулярно.
Илмарт был бы очень доволен тем, как устроился, но проблема его ремесла была в том, что никому не требуется рисовать карты целыми днями на постоянной основе. Все его заказчики обращались обычно за какой-нибудь одной картой; могли через много месяцев вернуться за другой или третьей. Так или иначе, работа такого плана оказывалась ненадёжной. Требовался источник более регулярного дохода.
Задумавшись об этом, Илмарт стал поглядывать по сторонам в поисках того, куда бы приложить свои силы, и почти сразу обнаружил дело, в котором был хорош: гвардию Кармидерского университета. Состоять в ней считалось весьма престижным, и попасть туда так вот с улицы не представлялось бы возможным, но у Илмарта уже была хорошая репутация в самом университете, прекрасные рекомендации о его службе жандармом в Брейлине и, что немаловажно, настоящий боевой опыт. После небольших испытаний его охотно приняли, и даже выделили отдельную комнатушку не в казармах, а при историческом факультете – чтобы, значит, удобнее было карты рисовать. Собственно, именно ключ от этого помещения он и передал сегодня Райтэну.
Тот, впрочем, на всех парах рванул вовсе не на факультет, а в учебный корпус – разыскивать Фарсэна. Профессор был весьма хорош в расчётах, поэтому его светлые мозги следовало привлечь.
Уже наловчившийся Райтэн в этот раз отыскал друга гораздо быстрее – или же сыграло свою роль отсутствие сессии и связанного с нею беспорядка – но у того ещё час должен был идти факультатив. Впрочем, Райтэну было велено не скучать и сходить полюбоваться на успехи сестры – та гоняла в лаборатории молодняк.
Затея с переводом Кайтэнь на кафедру химии оказалась успешной. В этом году девушка выпускалась, и уже имела репутацию талантливого фармацевта. Более того, она всерьёз рассматривала вариант с продолжением университетской карьеры.
Не то чтобы Райтэна очень интересовали её опыты – в этой сфере он ничего не смыслил – но в лабораторию он всё же решил заглянуть, чтобы скоротать время.
Уже у дверей он услышал горячий спор:
– Но это же яд! – возмущённо вскричал юный женский голос.
– И прекрасный антисептик! – не менее возмущённо отвечала Кайтэнь. – В рот не тяни, и всё будет нормально!
Хмыкнув, Райтэн вежливо постучал.Почти сразу дверь резко распахнулась, отражая степень раздражения Кайтэнь. Узрев на пороге брата, она с места в карьер начала жаловаться:
– Ты представляешь! Сульфат меди у них, видите ли, яд! – с язвительными фамильными интонациями она продолжила: – Да всё на свете – яд, если неправильно применять!
Посторонившись, она пропустила его внутрь и закрыла дверь.
В лаборатории, вопреки заверениям Фарсэна, присутствовала лишь одна юная студентка. Появление Райтэна её явно смутило. Она слегка покраснела, но продолжила спор:
– Есть вещи, которые не могут быть ядом!
Хмыкнув, Кайтэнь сложила руки на груди, выгнула бровь и заинтересовалась:
– Например?
Вся её поза изображала собой вызов, но противница не смутилась и сразу нашлась с ответом:
– Вода! – торжествующие заявила она.
Райтэн чуть слышно хмыкнул: даже его знаний хватало, чтобы опровергнуть это утверждение.
Впрочем, реакция сестры его не разочаровала. Со смешком она ответила:
– Достаточно шести литров, Руби, и ты труп. Причём это будет довольно мучительная смерть!
На лице студентки застыло недоумение. Уже с меньшим азартом она переспросила:
– Но разве человек способен выпить шесть литров?
Прежде, чем Кайтэнь ответила, вмешался Райтэн:
– Не сам. Но как минимум в Джотанде такой вид пыток практиковался.
Студентка перевела на него удивлённый взгляд.
– Мой старший брат, Райтэн, – вмешалась Кайтэнь. – Руби, – коротко представила она.
Райтэн изобразил лицом гримаску, которую следовало расшифровать как «весьма приятно!», Руби же принялась с любопытством его рассматривать – была наслышана.
Кайтэнь вернулась к лабораторному столу и загромыхала там какой-то посудой. Оглядев царство её опытов, Райтэн заметил:
– Совсем не так зрелищно, как кажется с твоих слов.
На лице резко обернувшейся Кайтэнь читалась откровенная досада; она недовольно прищурилась, затем независимо хмыкнула, поймала взгляд Руби, едва заметно ей кивнула и отвернулась к своим баночкам. Пожав плечами, ответила:
– Главное эффективность, а не эффектность.
Райтэн сделал пару шагов к ней, чтобы получше разглядеть какие-то растворы.
– Подержи-ка, – незамедлительно озадачила его Кайтэнь, всунув в руку широкую кружку.
Тот не успел возмутиться по поводу того, в каком это месте он похож на подставку, как проходящая мимо Руби уверенным движением что-то в эту кружку подбросила.
Раствор незамедлительно вспенился насыщенным синим цветом.
– Тэ-энь, – напряжённо привлёк внимание сестры Райтэн, с опаской косясь на бурлящую в его руке кружку.
– Что-что? – невинно отозвалась та.
Выгнув бровь, Райтэн уточнил:
– Я хотя бы не взорвусь?
Девчонки дружно рассмеялись.
– Не взорвёшься! – заверила Тэнь, а после задумчиво добавила: – Только отравишься.
Райтэн опасливо поставил кружку на стол. Та продолжала бурлить.
– Но это если глотнуть! – поспешно успокоила Райтэна Руби.
– Зато зрелищно! – в ответ на кислое лицо брата пропела Тэнь.
После, отставив злополучную кружку, бурление в которой значительно утихло, она достала свои рабочие блокноты и принялась живо объяснять, что работает над новым антисептиком на основе меди.
– Как можно применять для этих целей средство против ржавчины! – продолжала попутно бурчать Руби.
– Если правильно подобрать пропорции, то он совершенно безопасен для наружного применения! – горячилась в ответ Кайтэнь.
Райтэн решил вмешаться в разговор, поскольку последнее возражение его заинтересовало:
– Против ржавчины? – переспросил он с живым любопытством. – А против коррозии сойдёт?
Обе девушки посмотрели на него как на идиота.
– Тебе, братец, пригодится разве что крыс травить, – наконец, снизошла до предложений Тэнь, после чего патетично отметила: – Мы тут думаем, как людей от болезней спасать, а не как корабли строить!
– Куда уж нам, убогим! – приложив руку к сердцу, слегка поклонился Райтэн.
Руби растеряно попереводила взгляд с брата на сестру, потом робко заметила:
– Вообще-то… – и, совсем смешавшись под обращёнными к ней взглядами, добавила: – Если для кораблей – то, может, защита древесины от гниения?
Кайтэнь открыла было рот, чтобы что-то возразить, потом закрыла, затем торопливо прошествовала к шкафу у входа и принялась там копаться в книгах.
…когда в лабораторию явился профессор, все трое уже увлечённо обсуждали возможность пропитки досок водным раствором сульфата меди. В нерастворённом виде, как полагала Кайтэнь, дело и впрямь было бы чревато отравлениями.
Уловив суть идеи, профессор незамедлительно ушёл в расчёты, и на некоторое время они с Кайтэнь оказались потеряны для мира: во всяком случае, ни Райтэн, ни даже Руби не могли понять и половины произносимых слов.
К чему они пришли в этой дискуссии, так и осталось непонятным, но, на минуту отвлекшись, чтобы сходить за каким-то из своих лабораторных журналов, профессор вдруг заметил позабытую кружку. В ней, правда, уже ничего не бурлило, но синий осадок привлёк его внимание.
Нахмурившись, он обернулся к Кайтэнь и уже далеко не таким дружелюбным тоном поинтересовался:
– А это ещё что, лаборант Тогнар?
К недоумению Райтэна, Тэнь, которая всё время разговора вела себя весьма уверенно, неожиданно сдулась, побледнела и голосом весьма жалким назвала те элементы, которые легли в основу этого трюка.
Лицо профессора отобразило сперва удивление, потом недовольство, и, наконец, с разочарованной горечью с голосе он произнёс:
– Лаборатория не место для фокусов, и мне казалось, что уж вы-то это хорошо понимаете.
Лицо Тэнь пошло красными пятнами стыда; Руби тоже выглядела напуганной. Лаборатория, определённо, не была тем местом, где дозволялись какие-то игры и розыгрыши, и ни одна из девушек не хотела потерять доступ в это место из-за минутного приступа дурашливости.
– Простите, профессор Линар, – пробормотала Тэнь, глядя куда угодно, но не на профессора – так мучило её недовольство и разочарование на его лице.
Осознав, что сестра попала в серьёзную передрягу, Райтэн сделал шаг вперёд, кашлянул и заявил:
– Это я попросил показать мне… что-нибудь интересное.
В обращённом на Райтэна взгляде профессора мелькнули тёплые искорки, но потупившаяся Тэнь, определённо, этого не заметила.
– Давай-давай, выгораживай их! – прибавив суровости в голос, хмыкнул профессор. – Они тебя так и отравят!
– Да ладно, это же безобидный фокус! – не выдержала напряжения Руби, но, наткнувшись на предупреждающий взгляд химика, тут же поправилась: – Ну, то есть, простите, профессор, больше не будем!
Тот закатил глаза к потолку, затем мягко обратился к Тэнь:
– А если бы он это пролил?
– Но оно же и вправду не ядовито!.. – принялась оправдываться она, подняла глаза и поняла, что проговорилась. – Ой…
– Ой, – передразнил её профессор. – Мне думается, будь Айт более нервным, загваздили бы всё вокруг.
Тэнь выглядела совершенно несчастной.
– Ты освободился? – решил перевести тему Райтэн, поворачиваясь к другу. – Мне нужны твои мозги!
– Всегда к твоим услугам! – стукнул он себя двумя пальцами по лбу и направился на выход.
Райтэн вышел первым, поэтому не заметил, как в дверях Кайтэнь догнала профессора и, удержав его за руку, ещё раз сказала:
– Простите…
Он осторожно сжал её ладонь, чуть наклонился к ней и мягко попросил:
– Больше без таких фокусов, хорошо?
Она несмело улыбнулась и кивнула.
Он тоже улыбнулся, пожал ей руку и вышел.
4. Для чего живут на свете Тогнары?
Собранный Райтэном экстренный совет несколько часов чертил, вымерял и высчитывал. Илмарт сперва наоткапывал нужные карты в своих запасах, потом, смачно выругавшись, заметил, что на них, естественно, нет никаких указаний на глубину рек – это были обычные карты для путешественников, которые в лучшем случае отмечали глубину брода или ширину разлива. Не растерявшись, он умчался в соседнее здание, к географам. У тех, правда, не нашлось нужных карт, зато имелись справочники всех мастей, где были указаны конкретные измерения рек в разные года в разных условиях. Набрав столько книг, сколько мог унести, Илмарт притащил всё это к себе, и с Фарсэном они сели сперва за дополнение карт информацией о глубине. Что касается Райтэна, то он убежал домой, чтобы прихватить чертежи своих кораблей.
К ночи большая часть расчётов была завершена, и все трое сошлись во мнениях, что эти корабли должны справиться со своей задачей.
Перевозбуждённый открывающимися перспективами Райтэн хотел было наутро же рвануть в Аньтье – скорее браться за переправку кораблей – но с досадой вспомнил, что в Кармидере его держит тяжёлое дело: Дерек. Бросать друга одного в тот период, когда он чувствует себя столь отвратно, никуда не годилось, и, хотя Райтэн обычно мало внимания уделял чувствам окружающих и полагал, что каждый должен иметь силы сам справляться со своими проблемами, в этом случае его прочно удерживала на месте тревога.
Поэтому вместо Аньтье наутро он отправился к Дереку – тот снимал квартирку в городе, потому что идея пожить в доме тётушки вызвала у него горячий протест.
С собой Райтэн притащил огромные талмуды, касающиеся торговых дел. Поскольку Дерек выглядел более адекватно, чем обычно, ему были подсунуты те, в которых записывались торговые дела с Этрэном, – требовалось разобраться, какие обязательства в плане поставки специй они могут на себя взять. Сам же Райтэн копался в куче бумаг, которые позволили бы ему разобраться, чем можно загрузить свои корабли в Аньтье, чтобы потом выгодно сбыть это в Кармидере, и что взамен взять в Кармидере, чтобы хорошо пошло в Брейлине.
Работая, он время от времени поглядывал на Дерека. Тот корпел над талмудом весьма сосредоточенно: щурил глаза, бормотал под нос цифры, которые выписывал, чесал бровь пером привычным движением – в общем, выглядел так, как Дерек выглядел всегда, когда занимался бумажной работой.
Как будто ничего такого и не происходило.
Это заставляло Райтэна вздыхать. Он и так-то не понимал, почему друг так болезненно отреагировал на всю эту брейлиновскую историю, – а уж тем паче не мог разобраться теперь, достаточно ли он пришёл в себя.
Дерек состояние напарника не заметил, потому что с головой ушёл в цифры. Специи и вообще его интересовали – он любил хорошо приправленные блюда – но ещё больше ему нравилось отслеживать их путь. К Райтэну разные специи попадали из разных источников – к чисто этрэновскому талмуду прилагалась ещё пара книжек потоньше – но и купцы не были первым звеном. Зачастую от собственно производителя до конечного потребителя специи проходили десяток рук – что, естественно, увеличивало их стоимость.
И, хотя обычно безумные коммерческие планы были прерогативой Райтэна, Дерек невольно задумывался о том, нет ли способов сократить эти цепочки и тем самым снизить стоимость и увеличить при том прибыль.
Ничего не придумав, он заинтересовался вопросом, с чего бы Магрэнь закупать у Райтэна в том числе и ниийские специи – если Райтэн перекупал их у Этрэна, а сам Этрэн брал у перекупщиков в Ньоне, то напрямую из Ниии в Кармидер по Рону они должны были приходить дешевле.
Не преуспев и в этих размышлениях, Дерек решил озвучить свой вопрос.
– Потому что я у дядьки Этрэна арендую часть трюма, а не перекупаю, – рассеяно ответил Райтэн, у которого не сходились сроки поставок с предполагаемой датой отплытия. – Плюс, я сделаю ей скидку, если она будет закупать у меня по максимуму.
Дерек хмыкнул и подумал, что в делах коммерции он так и не научился ориентироваться по-настоящему.
Это заставило его задуматься, что коммерция, судя по всему, всё же не совсем его дело.
Мысль была революционный – поскольку последние годы он только этим и занимался, – но отчасти утешительной. Возможно, он не полный неудачник, а просто занимается не тем?
Отложив перо, Дерек подпёр подбородок ладонью, поморщился на непривычные ощущения от наличия бороды и уставился в окно, размышляя.
В своей жизни ему приходилось заниматься бесчисленным количеством всевозможных дел, и, так или иначе, он в них преуспевал.
Впервые ему пришла в голову мысль, что то, что тебе что-то хорошо удаётся, ещё не означает, что это именно то, чем ты хочешь заниматься.
Между тем, так и не сведя сроки, Райтэн досадливо отбросил свой лист и обратил внимание на состояние друга.
Картина была уже привычной: отключившийся от реальности меланхоличный Дерек. Райтэн досадливо вздохнул: ему-то показалось, что наметился какой-то прогресс.
Против ожиданий, вздох вывел Дерека из созерцания. Почти не повернувшись, он, тем не менее, обратил взор на Райтэна и грустно вопросил:
– Тэн, а может, я просто не коммерсант?
Скорчив недовольную рожу, тот незамедлительно ответил:
– Я тебе с самого начала говорил, что ты растрачиваешь свои мозги на ерунду. – И, сложив руки на груди, язвительно продолжил: – А ты, понимаешь ли, завёлся со своим каменным углём!
Дерек аж подскочил от возмущения:
– Я завёлся со своим каменным углём?!
– Ну не я же, – равнодушно пожал плечами Райтэн, отчаянно давя улыбку: уж очень праведным негодованием воспылало лицо друга. Видеть столь яркие эмоции после долгого периода меланхолии было отрадно.
Вскочив на ноги, Дерек открыл было рот, чтобы выразить всю глубину своего возмущения…
Но тут же его и закрыл. Потому что Райтэн, действительно, пусть и сделал всё, чтобы поднять каменноугольное предприятие, уделял ему не больше внимания, чем любым другим своим проектам. Это Дерек вертелся на месте круглый год и постоянно что-то организовывал и улучшал; Райтэн же проводил за работой на карьере хорошо если треть года.
– Эм, – растерявшись, Дерек запустил руку себе в волосы и задумался.
– Отлично, – воодушевился Райтэн. – Значит, пока я смотаюсь в Аньтье и Брейлин, ты как раз разберёшься со смыслом жизни…
– Что? – потерянно переспросил Дерек, выбираясь из своих мыслей на тему «куда это завернула моя жизнь и туда ли я хочу».
– Со смыслом, – невозмутимо повторил Райтэн, деловито собирая свои бумаги. – Жизни. Ну, знаешь, – с шутовской интонацией помахал он в воздухе свободной рукой. – Это когда человек отвечает на вопрос, зачем он живёт. – Смерив друга скептическим взглядом, он прищурился: – Во всяком случае, я надеюсь, что ты с этим справишься!
Дерек выгнул бровь.
Райтэн ответил ему насмешливым взглядом и продолжил собирать свои вещи.
Хмыкнув, Дерек уточнил:
– А ты уже справился, выходит?
– Разумеется! – отмахнулся Райтэн.
Не дождавшись пояснений, Дерек поторопил:
– И?
Со вздохом поставив книги на край стола, Райтэн распрямился, повернулся к другу и торжественно провозгласил:
– Я живу, чтобы привнести хоть немного порядка в этот мир победившего идиотизма! – после чего с полной невозмутимостью подобрал собранное и двинулся на выход с напутствием:
– К тётке загляни, она обрадуется!
Дерек заморочено кивнул.
– И к Фарсэну! – из прохода донеслось до него.
– Обязательно! – согласился Дерек.
Затем сморгнул и попытался понять, зачем ему к профессору и почему он согласился.
Долго размышлять ему не дали, потому что голова Райтэна просунулась в дверной проём и строго добавила:
– И с Магрэнь поаккуратнее, а то не успеешь оглянуться, как она тебя в оборот возьмёт!
Поморщившись, Дерек махнул рукой:
– Да поезжай уже, сам разберусь!
Согласно хмыкнув, Райтэн кивнул на прощание и, наконец, удалился.
Дальнейший путь его лежал в Аньтье: разбираться с кораблями. Всю дорогу он продумывал в голове те или иные нюансы, и пытался рассчитать, застанет ли в городе Этрэна – от этого многое зависело. Однако, в любом случае, в первую очередь он решил зайти к отцу – всю авантюру всё равно пришлось бы проворачивать с его участием – и тут-то его ждал сюрприз.
Вместо отца он неожиданно обнаружил в знакомом кабинете брата.
– Кэн? – аж споткнулся на пороге Райтэн, заметив у шкафа прилизанную макушку младшенького.
Тот обернулась; на лице его читалась радость.
– Какие люди! – воскликнул он, делая пару шагов к визитёру.
Впрочем, Райтэн, как и всегда, не выглядел как человек, который готов на радостях обниматься. Мрачно сложив руки на груди, он смерил брата испытующим взглядом и холодно спросил:
– Что с отцом?
К его удивлению, этот вопрос вызвал заметную досаду и раздражение. Резанув рукой воздух резким движением, брат язвительно поведал:
– Ты знаешь, он как-то не удостоил меня чести обладать этой информацией!
Райтэн медленно моргнул, пытаясь понять, что, вообще, происходит. Сколько он себя помнил – отец безвылазно торчал в своём городе, и любые поиски его персоны ограничивались тремя направлениями: дом, администрация или особняк Этрэна.
– Рассказывай, – наконец, велел Райтэн, в несколько быстрых шагов подходя к привычному месту для визитёров и устраиваясь там.
Брат стол обогнул, но садиться на место отца не спешил. Хмыкнув, он поделился с большой иронией в голосе:
– Прямо на праздновании своего юбилея, где-то между вторым блюдом и десертом, он вдруг встал, заявил, что пятьдесят пять лет – это отличный возраст, чтобы начать новую жизнь, похлопал меня по плечу, велел принимать город – и ушёл.
– В смысле? – глупо переспросил Райтэн.
Кэн передёрнул плечами, сел и не ответил.
– Хм, – глубокомысленно изрёк Райтэн.
Кэн хмыкнул и развёл руками.
– Как это!.. – начал было один, но закончил за него другой:
– По-семейному, да?
Помолчав, Райтэн вынужден был согласиться:
– Ну да.
После чего с большим недоверием и скепсисом смерил взглядом брата. На фоне остальных Тогнаров он теперь казался подозрительно не склонным к чудным поступкам.
– Я единственный образец здравомыслия в нашей безумной семейке, да! – прекрасно расшифровал этот взгляд Кэн.
Поразглядывав его с минуту, Райтэн заключил:
– Просто твоё время ещё не пришло.
На самом деле, в обозримой истории – на пару веков назад – ни один Тогнар не мог похвастаться тем, что прожил скучную благовоспитанную жизнь, ни разу не ударившись в какие-то совершенно неожиданные авантюры. Они, конечно, как-то умудрялись при всём при этом сносно управлять Аньтье – но каждые лет сорок очередной Тогнар пытался избавить род от этой чести. Пока безуспешно: жители города были согласны видеть правителем только потомка основателя этого самого города, старшая ветвь рода этого основателя благополучно сбегала до того, как их поймают и облагодетельствуют соответствующим прошением, и спустя несколько лет беспорядков и безвластия очередной Тогнар, скрипя зубами с досады, под восторженные крики горожан принимал эту ответственность на себя.
Райтэн сам с собой сделал внутри ставку на то, что Кэн сбежит до того, как его дети успеют повзрослеть – пока-то у него в активе имелся только орущий младенец женского пола. Внутренне содрогнувшись, Райтэн пообещал сам себе, что, когда у него появятся дети, он будет держать их подальше от Аньтье. А может, и вообще даст им фамилию жены. Ну вдруг, чисто случайно, кого-то этот фокус проведёт?
– Что ж, – отвлёкся он от собственных рассуждений, – раз главный тут теперь ты…
За неимением отца обсудив свои планы с братом, Райтэн отправился на верфь, разбираться со своими кораблями.
По дороге ему не давала покоя мысль, мелькнувшая на краю сознания – мысль о том, что и ему тоже пора бы вносить свой вклад в благосостояние следующего поколения семейства Тогнар.
Райтэну было уже тридцать шесть, и он полагал, что в этом возрасте, в самом деле, пора задумываться о наследниках.
Но для того, чтобы получить наследников, сперва требовалось жениться – Райтэн не видел смысла усложнять дело, разбираясь с узакониванием внебрачных детей.
Для того же, чтобы жениться, необходимо было сперва разобраться с любовницами.
Таковых у Райтэна имелось, как уже упоминалось, целых три.
Проще всего было с брейлиновской. Она не дотягивала до райтэновских стандартов ума – он согласился на неё по принципу «лучшее из имеющегося» – и из-за этого они постоянно ссорились. Достаточно было просто не пойти с нею мириться по приезду в Брейлин, и связь эта переходила в разряд завершённых.
Далее следовало разобраться с той, которая в Аньтье. Она была самой молодой и красивой, и с мозгами у неё всё было на высоте, но едва ли она собиралась отказывать себе в удовольствии крутить связи с приглянувшимися ей мужчинами. Райтэн не был ревнив и считал вполне нормальным, что в его отсутствие – то есть, десять месяцев в году, – его любовница развлекается с другими кавалерами. Но, по его глубокому убеждению, брак тем и отличался от постоянной любовной связи, что требовал от партнёров верности.
На что его любовница из Аньтье пойти была не готова, в чём он и убедился после откровенного разговора с ней. Расстались они на дружеской ноте; прощальная ночь растянулась на два дня и вышла столь увлекательной, что вопрос с браком таки был поднят ещё раз, но оба они пришли к выводу, что перспектив подобное развитие отношений не имеет.
У довольного таким поворотом дел Райтэна – ему не хотелось бы разрываться между своими дамами в попытках устроить всё так, чтобы всем было хорошо, – оставалась ещё кармидерская любовница, и эту, признаться, он считал лучшим вариантом.
Во-первых, она была самой умной из них, и, собственно, этого «во-первых» и хватило бы. Но и другие факторы говорили в её пользу – яркий темперамент, лёгкий характер, великолепное чувство юмора. Их связь длилась уже лет десять, им случалось и серьёзно ссориться, и даже расходиться, но обоюдная симпатия – основанная не только на влечении – сводила их вновь.
В общем, Райтэн посчитал дело закрытым, нагрузил и отправил свои корабли и направился в Брейлин – решать вопрос с карьером. Весной, выдёргивая оттуда Дерека, он был слишком обеспокоен состоянием друга, поэтому все дела временно спихнул на Ирданию – что наверняка теперь аукнется, потому что не той женщиной была Ирдания, чтобы на неё можно было что-то безнаказанно спихнуть.
В дороге Райтэн вертел свои мысли так и сяк, пытаясь сообразить, что бы такое ей предложить, чтобы она занималась этим проектом на постоянной основе. По всему получалось, что Дереку теперь в Брейлине появляться не стоит, а сам Райтэн, как и всегда, не мог всё своё время уделить чему-то одному. Карьер требовал хорошего управляющего – но где его взять? Шансы найти общий язык с Войтэном Райтэн рассматривал как нулевые – они и так недолюбливали друг друга, а уж после истории с Лэнь тот точно не пойдёт на лёгкий контакт. Вторым же заместителем Дерека был помощник из людей Ирдании – и это снова приводило к необходимости договариваться с нею.
За время пути Райтэн продумал десяток как толковых, так и совершенно бессмысленных аргументов. Вторые с сожалением пришлось отбросить – Ирдания предпочитала конкретику и ненавидела, когда ей пытались заговорить зубы. С конкретикой же у Райтэна была беда. Убедить предприимчивую даму вести чужой проект? Ага, как же. Придётся искать компромиссы – финансовые, партнёрские, юридические… Кто её знает, чего затребует!
…к сожалению, Ирдания не разочаровала.
– Тогнар, ты мне тут кренделя не пеки, – отвергла она его подкаты и незамедлительно выдвинула встречное предложение: – Могу купить у тебя карьер, так и быть.
Райтэн досадливо поморщился – именно такого развития диалога он и опасался.
Приехав в Брейлин, он обнаружил, что дела с углём идут не очень-то хорошо: слишком многое как в работе карьера, так и в сбыте было завязано на Дерека. Без его постоянного вмешательства всё разваливалось, а с учётом потери светлых мозгов Войтэна…
Ничего реально катастрофического – Райтэн и сам бы справился – но для этого нужно было находиться здесь, а не скакать по всей Анджелии.
– Не обсуждается, – отверг он «щедрое» предложение Ирдании, складывая руки на груди.
Что бы он там ни говорил, но каменный уголь был одним из его любимых детищ, и расставаться с ним он не собирался.
– Не больно-то и хотелось, – фыркнула Ирдания, которая, по совести говоря, до сих пор не очень-то себе представляла, кому эти «богатства» сбывать – особенно теперь, когда в Брейлине уголь стал делом малопопулярным.
Так толком и не начавшиеся переговоры зашли в тупик. С мрачным выражением лица Райтэн перебирал в голове дальнейшие варианты действий, а Ирдания, сделав пару пометок в большой учётной книге, уже планировала уходить, но в дело вмешалось новое действующее лицо.
Совершенно неожиданно для присутствующих в дверь их кабинета на карьере постучались и, не дожидаясь ответа, вошли.
– Картэс? – удивлённо идентифицировала обернувшаяся Ирдания.
Райтэн молча моргнул: он, кажется, впервые в жизни видел отца в простой рубашке без сюртука и с растрёпанными волосами. Эта картинка совершенно не укладывалась в его голове.
– Картэн! – жизнерадостно поправил бывший правитель Аньтье, с почти детским восторгом оглядываясь по сторонам.
Смена суффикса в имени красноречиво свидетельствовала о смене социального статуса [1].
– Так-так, – досадливо щурясь, Ирдания сложила на груди полные руки и, переведя взгляд с одного Тогнара на другого, мрачно резюмировала: – Чувствую, сейчас меня надурят.
– Ну что ты, Ирди! – весело отозвался старший Тогнар, бодрым шагом устремившийся к столу, нашедший себе там место и устроившийся так, будто всю жизнь сидел именно за этим столом именно на этом месте.
Скепсис на лице Ирдании возрос.
«Ещё как надурят!» – кивнула она сама себе.
– Кстати, – первым нарушил тягостное молчание старший Тогнар, – тебе диво как идут фиолетовые волосы, я говорил?
Ирдания вежливо приподняла брови. В тот единственный раз, когда они виделись, волосы у неё были ещё вполне естественного оттенка. В фиолетовый она начала их красить, когда они поседели – смерть супруга далась ей нелегко.
