Мария Берестова
В поисках солнца
9. Отличается ли женский смысл жизни от мужского?
Догнать Райтэна оказалось не так уж просто, поскольку нёсся он, определённо, на максимальных скоростях. Друзья, правда, старались хотя бы не терять его из виду – и это оказалось разумным, потому что рванул он не домой, как они ожидали, а почему-то к Рийарам.
Как вскоре оказалось, искал он конкретно сестру.
Отвлёкшись пару раз на допрос слуг – что позволило друзьям, наконец, его нагнать, – он рванул по направлению к гостиной, где, согласно показаниям, она пила чай.
Ворвавшись в гостиную, Райтэн хотел было сразу начать решать свою проблему, но его поспешное прибытие навело некоторую суматоху.
Кайтэнь спокойно попивала чай в компании Руби, и, совершенно точно, не ожидала никаких визитов. Правда, по быстрым громким шагам обе они угадали скорое появление Райтэна за несколько секунд до того, как он распахнул двери и ринулся внутрь, но, всё же, это отчасти их напугало.
– Что случилось, Тэн? – вскочила Кайтэнь, за эти секунды успев нарисовать в своей голове десяток ужасных сценариев.
Испуганное лицо сестры было первым, на чём остановился взгляд Райтэна, и тут же до него и дошло, что ему следовало притормозить перед дверью и как минимум постучать.
– Прости, – повинился он и быстро заверил: – Всё в порядке, у меня просто есть к тебе вопрос…
От облегчения Кайтэнь рассмеялась. Нарисованные страшилки тут же покинули её воображение, сменившись узнаванием типичной райтэновской манеры.
Она так редко видела брата, что эта манера вместо логичного раздражения вызывала у неё умиление и восторг.
– Задавай! – великодушно и весело разрешила она, опускаясь обратно в кресло и забирая свою чашку.
Райтэн сморгнул, отключаясь от чувства вины за своё слишком стремительное появление, и тут же спросил то, что его теперь больше всего волновало:
– Тэнь, а чего вообще женщины хотят от жизни?
Брови сестры поползли вверх. Не высказав, впрочем, удивления, она тоном «ты идиот!» ответила:
– Того же, чего и мужчины, Тэн.
Тот сделал досадливый жест рукой.
– Да нет же! – с раздражённой отчаянностью в голосе попытался изъяснить предмет своего интереса он. – Пойми, мне нужно знать, чего хотят именно женщины!
Градус «мой брат – идиот!» на лице Тэнь чуть повысился. Она выразила своё непонимание тем, что переглянулась с Руби, – только тут Райтэн, наконец, заметил, что они тут не одни.
Лицо его вспыхнуло от досады, стыда и гнева. Он никогда бы не завёл этот разговор, если бы знал о присутствии Руби; но, как всегда спеша, он не дослушал доклад лакея, и потому не обладал информацией о том, что Тэнь пьёт чай не одна.
Идти на попятный и сбегать было бы теперь и совсем уж стыдно; Райтэн из гордости не хотел показать, как неприятно ему то, что Руби стала свидетелем его горячего интереса. Выпрямившись, он сложил руки на груди и смерил её взглядом холодным и недовольным.
Та дернула бровью и отвернулась, демонстративно занявшись собственным чаем.
– Дорогой брат, – попыталась, меж тем, уточнить непонятную ей информацию Тэнь, – а с чего ты взял, что женщины в этом вопросе чем-то отличаются от мужчин?
Лицо Райтэна выразило растерянность.
«Потому что женщины слабее!..» – хотел сказать он, но тут же вспомнил, что Олив – которая, собственно, и была причиной его вопроса, – даст ему фору и на клинках, и в рукопашной, так что сила тут не является аргументом.
Он сморгнул.
«Потому что женщины глупее!..» – родилась в нём следующая версия, тут же и отброшенная, потому что на фоне той же Магрэнь он сам себе порой казался весьма глупым. Да и Олив, собственно, никак не была глупее его.
Он снова сморгнул.
«Потому что женщины эмоциональнее!..» – чуть было не вырвалось у него, но сразу же пришло понимание, что из всех присутствующих – включавших двух женщин – самой эмоциональной фигурой является явно он сам. И Олив, безусловно, является эмоциональной тоже, но едва ли превосходит в этом его самого.
Он опять сморгнул.
– Кажется, ты его сломала, – спокойно сообщила Руби, обращаясь к подруге.
Та оглядела брата с большой тревогой.
– Я… не знаю, – включившись, признался он и добавил: – Мне кажется, должны быть различия.
Призадумавшись, Тэнь сделала глоток чая и принялась размышлять вслух:
– Право, я особых различий не вижу. Так же, как и все наши, – она имела в виду свою учебную группу, в которой была единственной женщиной, – я хотела приносить пользу людям, лечить их, спасать жизни. Чуть позже, – она сентиментально улыбнулась, – когда я сошлась с профессором Линаром, – она всегда упоминала мужа в третьем лице весьма официально, отдавая должное его репутации учёного, – мне открылась химия как мир удивительных возможностей… мне хочется исследовать этот мир, узнать, по каким законам он живёт, направить его на пользу людям… – она пожала плечами. – И совершенно так же это ощущается и самим профессором. Нет никакой разницы, – твёрдо резюмировала она, – что он мужчина, а я женщина.
Лицо Райтэна было таково, словно он услыхал божественное откровение.
– Руби? – вопросительно обратилась Тэнь к подруге, побуждая её дополнить мысль.
– О, я совсем не так благородна и возвышенна, как ты, – легко рассмеялась та, откладывая чашку и обращаясь к Райтэну вполне дружелюбно, – от жизни я хочу в первую очередь комфорта, – нимало не смущаясь, признала она, – и возможностей самореализоваться и получить признание. Как именно самореализовываться, – пожала она плечами, – мне безразлично.
– По-моему, – фыркнула Тэнь, – именно это свойственно и многим мужчинам тоже. И, в какой-то мере, Руби, – защитила позицию подруги она, – я ведь тоже занимаюсь именно этим: реализую свои таланты и получаю признание.
Руби улыбнулась светло и радостно; ей было приятно, что подруга её поддержала, и она тут же принялась горячо объяснять, почему считает, что позиция той более благородна:
– Да, Тэнь, но тебе нужна такая самореализация, которая направлена на пользу людям, а меня устроит любая.
– Где ты найдёшь самореализацию без пользы для других? – пожала плечами Тэнь, подхватывая с тарелочки печенье.
Руби задумалась, между делом доливая себе чаю.
– Самореализация, – наставительно заявила Тэнь, прожевав первый кусочек печенья, – да ещё сопряжённая с общественным признанием, всегда направлена на пользу людям.
Райтэн растерянно переводил взгляд с одной дамы на другую, не в силах осознать, что вопрос, который так занимает его самого, обсуждается ими таким лёгким бытовым тоном, перемежаемым хрустом печенья и журчанием подливаемого в чашку чая.
– Не всегда, – вдруг вмешался в разговор Дерек, обратив на себя всеобщее внимание.
С самого начала сцены они с Илмартом так и стояли в дверях, оставаясь безмолвными зрителями.
– Не всегда, – повторил Дерек, проходя вперёд и вставая рядом с Райтэном. Церемонии с приветствиями он пропустил, ограничившись двумя кивками. – Иные люди самореализуются, приобретая власть над другими, – принялся изъяснять свою точку зрения он. – И они порой объясняют себе это благами побуждениями и стремлением сделать хорошо многим, но по факту они лишь тешат свои амбиции.
Дамы синхронно поморщились.
– Деркэн, мы не рассматриваем идиотов! – досадливо пояснила Тэнь.
– Они зачастую не идиоты, – не выдержал и Илмарт, тоже подходя к друзьям. – И даже скорее как раз высоко интеллектуальны, и именно поэтому считают себя вправе решать за других.
– Причём тут интеллект? – хором возмутились подруги, переглянулись и рассмеялись.
Они не в первый раз вели беседы такого рода, хорошо знали точки зрения друг друга, понимали смыслы, которая каждая из них вкладывает в слова, придерживались тех правил, которые когда-то устанавливали по случаю. Вмешательство в их обычную беседу посторонних – которые не знали ни смысла, какой они вкладывают в слова, ни правил, по которым они ведут дискуссию, – их очень позабавило.
– В любом случае, – примирительно заметила Тэнь, – я полагала, мы говорим не о людях такого сорта.
– В самом деле? – холодно переспросил Райтэн.
Ему было досадно и больно, что Руби – лживая, мерзкая, лицемерная Руби! – смеет рассуждать о самореализации и быть весьма довольной тем, как она ей удаётся, в то время как Олив – его милая, светлая, добрая, лучшая на свете Олив! – совершенно запуталась в своей жизни и знать не знает, как себя в ней реализовать. Это было мучительно несправедливо, и ещё мучительнее от того, что его родная сестра во всём поддерживала эту отвратительную женщину и ещё пыталась ставить её на одну доску со всеми ними!
В глазах Райтэна Руби была существом, недостойным дышать с ними одним воздухом, и он отчаянно желал напомнить ей её место и указать на это место Тэнь, которая в упор не желала видеть, кого именно она так пылко защищает.
– Кажется, – ледяным тоном продолжил разъяснять свою позицию Райтэн, – мы как раз и говорили сейчас о том типе людей, которые реализуют свои амбиции за чужой счёт, нимало не заботясь о других, – он бросил на Руби злой острый взгляд.
Кайтэнь побледнела от гнева.
– Ты не у себя дома, брат, – бесконечно холодным голосом окоротила его она, отставляя чашечку.
Они принялись мериться взглядами; уровень драматизма в комнате заметно повысился.
– Уф! – неожиданно заявил Дерек, выходя вперёд, плюхаясь в соседнее с Руби кресло и ухватывая со стола печенье. – Типичные Тогнары, да? – поделился он с Руби вроде шёпотом, но слышали его все, и демонстративно принялся грызть печенье.
У Райтэна от злости дёрнулась щека.
Пожав плечами, Руби позвонила в колокольчик, чтобы велеть подать чаю на всех. Однако даже после отданных Кайтэнь распоряжений касательно чая оставшиеся мужчины не изъявили намерений присоединиться к сидящей компании.
– В ногах правды нет! – пропел Дерек, с беззаботным видом разглядывая потолок.
Упрямое выражение на лице Райтэна демонстрировало, что за один стол с Руби он не сядет даже под страхом смертной казни. Илмарт, кажется, был с ним солидарен.
Оскорблённая Тэнь демонстративно не смотрела на них и сосредоточенно пила чай. Дерек лихорадочно пытался придумать какую-нибудь новую забавную выходку, чтобы разрядить ситуацию, но фантазия в кои-то веки ему изменила: он не простил Руби той боли, что она причинила Райтэну своим обманом, поэтому ему не очень-то хотелось её защищать.
Сама Руби, впрочем, выглядела совершенно спокойной и невозмутимой. Отпив чаю, она посмотрела на Райтэна с иронией и сладким тоном спросила:
– Так нравится чувствовать себя светлым безгрешным героем, Райтэн?
Тот раздражённо прищурился, но ничего не ответил.
Руби изящно повела рукой в воздухе и мягко продолжила развивать тему:
– Странно слышать такие претензии от человека, который однажды попросту схватил в охапку беспомощную, неспособную ему противостоять девушку, применяя силу, притащил её в ратушу и там, не считаясь с её мнением, за взятку заставил служащих оформить с нею брак.
Такая трактовка так глубоко и мощно оскорбила Райтэна, что он даже разомкнул руки, безвольно опустив их вдоль тела.
– Ну, знаешь ли!.. – со злой потрясённостью в голосе возразил он. – Вообще-то, я тебя защитить хотел!
– А! – глубокомысленно отреагировала Руби, кивая с сочувствием. – Да-да, благородный спаситель, конечно. Которому, – перешла она на серьёзный холодный тон, – было решительно всё равно, нуждается ли девушка в таком спасение. Лишь бы реализовать свои амбиции, прикрытые личиной благородства!
Взбешённый и глубоко оскорблённый Райтэн уже было рот раскрыл… но ничего не сказал.
Потому что он вспомнил недавний разговор с Олив – которая тоже пеняла ему на то, что ему лишь бы приложить свою заботу, а что об этой заботе думает сам объект её приложения, его не очень-то тревожит.
Он отмёл бы слова Руби как неслыханный идиотизм – если бы они не вторили словам Олив.
– Давай без этих игр, Руби, – вдруг вмешался в разговор Илмарт. – Ты осознанно провоцировала Тогнара, – напомнил он.
Та возвела глаза к потолку:
– Ну не на то же, чтобы он на мне тут же жениться побежал!
Мужчины поражённо переглянулись.
Лица всех троих стали совершенно ошарашенными.
– А на что же тогда? – первым переспросил Дерек.
У них у всех существовала в голове лишь одна трактовка той ситуации, возмущение Руби совершенно не вписывалось в ту картину, которую они себе представляли.
С точки же зрения Руби, ни один безумец не мог придумать план, который предполагал столь маловероятное развитие событий, как моментальный брак.
Переведя взгляд на Дерека, Руби спокойно объяснила:
– Ну как же, Деркэн! Я рассчитывала, – принялась раскрывать детали своего старого плана она, – что инсценирую позже побег от отца, а вы меня приютите. А где бы вы могли меня спрятать, с учётом того, что мой отец явно отслеживал бы все выходы из города? – она фыркнула. – У Тогнаров, конечно. И там, – наставительно пояснила она, – мы бы ближе познакомились с Райтэном, начали бы друг другу симпатизировать, постепенно стали бы возникать и расти чувства…
Райтэн насмешливо фыркнул.
– Ой, вот не надо тут! – досадливо отмахнулась от него Руби. – Я ведь тебе нравилась, на самом деле нравилась, и это был лишь вопрос времени!..
Нахмурившись, Райтэн снова сложил руки на груди, сам в себе признавая, что план был неплох. Руби ему действительно нравилась – и, если бы они и впрямь сходились медленно и постепенно…
В разговоре возникла пауза, связанная с тем, что служанка принесла чай.
– Допустим, – поднимая чашку, продолжил Дерек, когда она вышла. – Но ты ведь не могла не понимать, что обман рано или поздно вскрылся бы!..
– С чего бы? – невинно удивилась Руби и принялась защищать свою позицию: – Да и какой обман, Деркэн? Райтэн мне действительно очень понравился; и я ему тоже нравилась. Я просто организовала возможность узнать друг друга лучше и развить эти чувства.
– Неверный ход, – всё же уселся в одно из кресел Илмарт, тоже беря себе чашку, после чего пояснил для Руби: – С Тогнаром такие хитрости работают лишь во вред. Тебе стоило ему сказать о своих планах сразу и честно, это было бы продуктивнее.
Руби повела плечом и холодно отметила:
– Кажется, когда всё-таки выяснилось, что я приехала в Кармидер специально ради этого брака, ты меня чуть не придушил.
Илмарт поморщился, но не дал сбить себя с толку:
– Я злился не на цель, а на обман, Руби, – напомнил он.
Её это возражение ничуть не обескуражило.
– А что бы я ему могла сказать в самом начале, Илмарт? – разумно возразила она. – Что заинтересована в политических перспективах такого брака? – она беззаботно рассмеялась. – Отличный способ ему понравиться, о да! – затем задумчиво добавила: – Да и я не была уверена, что хочу этого брака. Мне хотелось сперва узнать Райтэна ближе.
– Узнала? – холодно переспросил Райтэн, недовольный тем, что его так небрежно обсуждают в его же присутствии.
– Не успела, – столь же холодно отрезала Руби, пронзая его острым взглядом.
Райтэн скривился.
– Ты лукавишь, – вдруг холодно отметил Дерек, обращаясь к Руби.
Та перевела на него взгляд, ставший задумчивым, и возразила:
– Я действительно не успела понять, хочу ли я этого брака, и поспешное решение Райтэна меня несколько… напугало, – призналась она.
– Ты всё равно вышла бы за него замуж, – покачал головой Дерек. – Просто теперь предъявляешь, что всё пошло не по твоему плану.
Руби раздражённо долила себе чаю.
– Отец оставил это решение за мной, – напомнила она. – Если бы в процессе сближения с Райтэном я поняла, что не хочу этого брака, его бы не было.
– Ну да, ну да! – не поверил Дерек, прихлёбывая свой чай.
– Меня в самом деле раздражает, – холодно отметила Руби, тоже делая глоток, – что ты постоянно демонизируешь моего отца.
Дерек неопределённо пожал плечами и не стал развивать разговор.
Поскольку Райтэн всё ещё был слишком оскорблён новой трактовкой его поведения, Илмарт всё ещё осмыслял новые показания и связывал их с собственными наблюдениями, а Тэнь предпочитала оставить подруге самой разбираться с бывшими друзьями и пока не считала нужным вступать в её защиту, воцарилось молчание.
Большая часть присутствующих пила чай.
– Отец, кстати, недоволен, что ты куда-то пропал, – прервала это молчание Руби, обращаясь к Дереку. – Ты бы заехал к нему сегодня?..
Тот поморщился:
– Передай, что я занят государственным проектом, – отмахнулся он, не желая объясняться с Михаром.
– Я не лакей, чтобы что-то передавать, – спокойно напомнила Руби.
Дерек сжал ручку чашки.
– Его же слова передала? – со злостью в голосе переспросил он.
Выразив лицом недовольство, Руби сделала глоток и отметила:
– Возможно, потому что я не хочу, чтобы у тебя были неприятности?
Невинное и даже дружелюбное её замечание вызвало в Дереке неожиданную бурю.
– Если бы не твои интриги, – отложив чашку, резко встал он, – у меня бы и не было никаких неприятностей.
Вежливо кивнув Тэнь на прощанье, он вышел.
Райтэн, не прощаясь, удалился вслед за ним.
Оставшиеся некоторое время пили чай. Дамы выглядели огорчёнными, а Илмарт размышлял.
Он не был согласен с той трактовкой, которую выдала Руби, поскольку был непоколебимо уверен, что, даже подхваченный своим благородным порывом, Райтэн незамедлительно остановился бы, если бы Руби высказала хоть тень, хоть какое-то подобие протеста. Он не знал наверняка, что произошло между ними после той давней сцены у ворот, и по реакции Райтэна предполагал, что, в самом деле, тот вполне мог протащить Руби по городу до ратуши, не размениваясь на слова и обсуждения, и не удосужившись обзавестись даже формальным согласием на брак. Но в этом был весь Райтэн – человек дела, а не слов.
Однако Райтэн, сколько его знал Илмарт, был органически неспособен принуждать кого бы то ни было к чему бы то ни было. Так что Илмарт был готов поставить на то, что Руби удовлетворилась сложившейся ситуацией и сочла вариант с поспешным браком разумным, поэтому не стала останавливать Райтэна.
Но в речи Руби прозвучал ещё один аргумент, который Илмарт ранее не обдумывал: Руби сказала, что была заинтересована в медленном развитии взаимной симпатии, и что рассматривала вариант с отказом от плана, если симпатия эта не возникнет.
Райтэну и Дереку этот нюанс был решительно безразличен. Райтэн не переносил никаких интриг, вне зависимости от намерений интригана, а Дерек попросту выступал на его стороне, вне зависимости от.
Но Илмарт был марианцем – пусть и не любил этого вспоминать.
В интригах и интриганах он знал толк – пусть и ненавидел их всей душой.
То, что интрига Руби учитывала чувства – и её собственные, и райтэновские, – и то, что Руби была готова отказаться от своей интриги, если чувства эти не сложатся, несколько поднимало её в глазах Илмарта над обычными интриганами.
Она, конечно, могла теперь и соврать – переврала же она только что, не моргнув глазом, мотивы Райтэна! – но наблюдения Илмарта говорили о том, что тут, скорее всего, она была искренна. Он и раньше замечал, что чувства для неё важны, и что она огорчена холодностью Райтэна, ощутимо ревнует к Олив, испытывает боль от разрыва с ними всеми, чувствует себя виноватой и отвергнутой. Он не был уверен, что чувства эти настоящие, и что она не изображает их для того, чтобы проманипулировать ими; но теперь, спустя время, когда она вышла из интриги, устроила себе совершенно другой брак и не делала никаких попыток, чтобы наладить с ними отношения и как-то использовать их, Илмарт был склонен полагать, что никакой игры не было.
У игры такого рода всегда бывает цель – и обычно цель эта заключается в том, чтобы использовать тех, кто на игру повёлся.
Если бы Руби преследовали цели подобного рода, сегодняшнюю встречу она провела бы совсем иначе. То, как и что она говорила сейчас, буквально кричало о том, что ей больше нет до них дела, и что она не планирует налаживать с ними отношения.
«Если только это не был совсем уж хитрый план, – напомнила Илмарту паранойя, – призванный убедить именно меня, что она искренна».
Зачем бы Руби пыталась наладить отношения только с ним, жертвуя при этом Райтэном и Дереком, было неясно, но Илмарт решил всё же проверить свою гипотезу об очень хитром плане.
Отложив чашку, он тихо заметил:
– Анодар умный мужик, но он не простит интриг против Тогнара. А Тогнар, – дополнил он, – не простит того, что ты не оценила по достоинству его благородные порывы.
Руби хмыкнула и спокойно ответила:
– Я не нуждаюсь в их прощении.
Версия про хитрый план, кажется, подтверждалась.
Наклонив голову набок, Илмарт порассматривал Руби с интересом и уточнил:
– А в моём?
Та вежливо приподняла брови, а затем выразительно потёрла шею и переспросила:
– Илмарт, ты не обнаглел ли?
Он откинулся на спинку стула и присвистнул.
– Был не прав, признаю! – примирительно поднял он руки вверх.
Она прижала пальцы к тёплым бокам чашки – он отметил это машинально, потому что знал, что у неё всегда мёрзнут руки, когда она нервничает.
– Чего уж там! – пожала плечами она. – Теперь уже не имеет значения.
И, хотя тон её был спокойным и ровным, он всё же увидел в её глазах огорчение.
«Да какой хитрый план! – мысленно махнул он рукой. – Обычная анжельская девчонка!»
– Мне жаль, – глядя куда-то в пространство, глухо высказал он.
– Мне тоже, – глядя в чашку, согласилась она, и добавила: – Карты были хороши.
– Безмерно, – согласился Илмарт, вставая и прощаясь.
…спустя три дня Руби пришла в подарок карта.
Эта была копия той самой, последней их совместной карты, которую Руби когда-то обнаружила в каморке Илмарта изодранной и искалеченной.
С тонкой, сверхъестественной точностью на ней были воспроизведены рукой Илмарта те самые иллюстрации, которые когда-то сделала Руби и которые он так тщательно пытался соскоблить с оригинала.
…у мужа Руби потом часто спрашивали, зачем ему в гостиной сдалась подробная карта мировых рек и озёр, снабжённая иллюстрациями тех рыб, которые там водились. Тот, однако, загадочно молчал в ответ, время от времени выдавая противоречивые намёки, на основании которых общество строило самые фантастические версии.
И саму Руби, и её супруга версии эти чрезвычайно веселили.
