Мария Берестова
В поисках солнца
2. Чего Дерек не простил Михару?
– Не устраивает компетенция? – любезно переспросил господин Михар, складывая ладони перед собой домиком и глядя на Дерека несколько насмешливо.
Тот встретил взгляд противника с полной невозмутимостью. Поскольку действовать пришлось экспромтом, он не успел толком продумать аргументы, которые убедили бы Михара в том, что Джея нужно сменить на кого-то другого. Так что оставалось раскручивать единственную мысль, которая пришла в голову.
– Невнимателен, легко отвлекается, – прибавив в голос раздражения, жаловался он, – постоянно приходится следить, чтобы не потерялся! – господин Михар усмехнулся краешком губ, а Дерек возмущённо продолжил: – Я попросил приятеля проверить его навыки – знаете, у меня есть знакомый гвардеец…
– А-Ранси, да, – лукаво блестя глазами, проявил информированность Михар.
– Да! – пылко согласился Дерек. – Так вот – что на мечах, что на ножах слаб, я уж молчу о рукопашке! Он же кожа да кости!
– А вы его хорошо кормите-то? – насмешливо переспросил Михар, от души развлекаясь спектаклем.
Возмущённо взвившись, Дерек аж подскочил:
– Да в него силком не запихнёшь нормальную порцию!
Михар рассмеялся.
Дерек нахмурился и сел на место.
Наконец, отсмеявшись, Михар дружелюбно отметил:
– Переигрываете, Деркэн.
Тот насупился: мол, не понимаю, о чём вы.
Поиграв кончиками пальцев, Михар расшифровал свою мысль:
– Красиво сыграно, но, помилуйте, Деркэн! С вас бы скорее сталось выгораживать нерадивого телохранителя, чем так категорично его обличать!
Скривив физиономию скептическую и недовольную, тот резко ответил:
– Речь идёт о моей безопасности, вообще-то!
Ни капли не впечатлившись, Михар насмешливо переспросил:
– И сколько на вас уже покушений было сделано?
Похолодев внешне, Дерек металлическим тоном парировал:
– Предлагаете дождаться успешного?
Поразглядывав его внимательно и вдумчиво, Михар признал:
– Что ж, вы меня убедили. Ваша безопасность и впрямь для нас в приоритете, Деркэн. Так что, раз уж Джей, по вашем словам, столь плох… – он тонко улыбнулся. – Полагаю, стоит понизить ему жалованье и, пожалуй, выпороть за халатность. – Наслаждаясь ошарашенным видом Дерека, покивал сам себе: – Да-да, чтоб впредь неповадно было!
Совершенно дезориентированной такой реакцией Дерек лишь тихо выразил своё возмущение словами:
– Вы с ума сошли!
Впрочем, в голове его промелькнули когда-то собранные слухи о том, что с людьми, не угодившими господину Михару, случались вещи куда как неприятные, навроде сломанных конечностей или потерянных глаз, так что можно было предположить, что он, всё же, совершенно серьёзен.
Михар опёрся подбородком на ладони и состроил самое любезное выражение лица:
– Не вы ли сами так горячо меня убеждали в том, что Джей преступно пренебрегает своими обязанностями?
Побледневший Дерек лишь безвыразительно моргал.
Выпрямившись, Михар снисходительным тоном обронил:
– Не играйте в игры, которые вам не по плечу, Деркэн.
Дерек покраснел и почти тут же побледнел обратно.
– Рассказывайте, – меж тем, жёстко велел Михар, откидываясь на спинку своего роскошного кресла и складывая руки на груди. – Правду. – И заметив, что собеседник не спешит выполнять приказ, поторопил: – Пока я в настроении вас слушать.
Отмерший Дерек потёр лицо ладонями, нахмурил брови и сформулировал как смог:
– Не тот у Джея характер для шпиона. Замените его кем-нибудь более подходящим.
Вежливо приподняв брови, Михар без капли переигрывания деловито уточнил:
– Что ещё за шпионаж?
Дерек устало и с досадой отмахнулся. Потом предложил:
– Давайте пропустим всю эту часть. Да-да, – передразнил непойми-кого он, – мне жизненно необходим именно телохранитель, да-да, я, пожалуй, предпочту А-Ранси, ах-ах, так не пойдёт, нам ведь нужен не совсем телохранитель, и прочая!
– Пропустим, – согласился, отмахнув рукой, Михар.
В самом деле, разыгрывать партию «насколько успешно можно отвертеться от официального шпиона, если действительно захотеть» – было глупо.
Воцарилось молчание.
Не дождавшись реакций, Дерек скорчил вопросительную гримасу.
Михар пожал плечами и спокойно пояснил отсутствие ответа:
– И что мне, каждый полгода кого-то нового искать? – видя, что это ничего не прояснило, и собеседник по-прежнему недоумевает, вздохнул и развил мысль: – Джей плохо умеет притворяться, поэтому едва ли из него выйдет хороший двойной агент. Но вы же не думаете, – криво усмехнулся он, – что я где-то держу целый загон правдивых мальчишек, которых могу присылать к вам как на дежурство? – помолчав немного, добавил: – Большая часть моих агентов весьма преуспела в лицемерии.
Опешивший Дерек с полминуты молчал, потом заметил:
– Вы меня демонизируете. – Подумав, добавил: – Я далеко не со всеми схожусь так уж легко.
Облокотившись на стол и подперев подбородок ладонью, Михар с философским видом отметил:
– Так ведь это только Джея не сманишь на деньги и не запугаешь угрозами.
Откинувшись на спинку, Дерек мрачно призадумался.
Получалось весьма неудачно. Если вы приставляете к человеку кого-то, про кого точно известно, что он шпион, действительно, первое логичное действие человека – перевербовать этого шпиона. Какие у Михара есть гарантии, что Дерек не перекупит приставленного к нему человека? Да никаких, естественно.
С этой точки зрения Джей действительно был идеален в том плане, что перевербовать его было бы проблематично.
Но, если так, выходило, что Михар предпочтёт оставить парня на своём месте – а тот, в свою очередь, всё более привязываясь к Дереку, будет всё сильнее страдать от своей роли при нём.
С любопытством отслеживая движение мысли по выразительной мимике Дерека, Михар уловил тот момент, когда тот пришёл к выводу, что «всё плохо, и хрен пойми, как что-то изменить», и пошёл в атаку:
– Впрочем… у меня есть к вам предложение.
Дерек перевёл на Михара весьма сумрачный взгляд.
– А! – спокойно прокомментировал он. – Чувствую, что тут есть какая-то ловушка, в которую я не смогу не попасть, так?
Михар развёл руками: мол, разумеется, есть, мы же не дети.
Дерек вздохнул. Снова потёр лицо ладонями. Уронил руки на столешницу, скривился и побудил продолжить:
– Ну что ж, послушаем!
Весьма любезным тоном Михар принялся объяснять:
– Сморите, Деркэн. Мне ведь не потребуется Джей, если я смогу более или менее контролировать вашу деятельность лично, ведь так? – Дерек безразлично пожал плечами. – Соответственно, моё предложение тут весьма простое. – Он сел ровнее и, наконец, отрезал: – Вы перебираетесь ко мне в столицу – а я отдаю вам Джея.
Дерек медленно сморгнул.
– Отдаёте мне Джея? – вдруг язвительно переспросил он, проигнорировав ту часть, которую сам Михар считал сутью. – А он разве не свободный гражданин Анджелии, нет?
Михар поморщился:
– Свобода – лишь красивое слово для манипулирования тупицами. Вы же, – прохладно отметил он, – достаточно умны, Деркэн, чтобы понимать, что никто не свободен вполне.
Дереку было, что возразить, но он не испытывал никакого желания затягивать неприятный разговор. Предложение, которое в иной ситуации его бы весьма задело – предложение переезда – совершенно потерялось на фоне того возмущения, которое он испытывал теперь, когда господин Михар позволил себе говорить о живом человеке как о вещи.
Он совершенно не хотел ехать в столицу, и отбивался бы от этой идеи руками и ногами, но теперь все силы его души оказались устремлены на одно: разрушить это гнилостную, мерзкую систему, в которой один человек считает себя вправе распоряжаться другим.
– Хорошо, вы отдаёте мне Джея, – безразлично согласился он, – а я перебираюсь в столицу.
Михар посмотрел на него с некоторым недоумением – должно быть, ожидал других реакций, и такое равнодушие несколько дезориентировало его.
– Хм, – он задумчиво погладил подбородок, – кажется, в этот раз вы сдали свою манеру в аренду капитально и надолго.
У Дерека не было теперь никакого желания играть в эти игры. Михар вызывал в нём лишь брезгливое презрение, и, приподняв одну бровь, он холодно отрезал:
– Так ведь вы уже закупаете у меня уголь. Чего ради дальше стараться?
Приняв это за часть его обычной игры, Михар хмыкнул, затем вернулся к делам:
– Что ж! Раз в этот раз всё так легко сошлось, то на этом и порешим. Думаю, – ознакомил он Дерека со своим планом, – до будущего лета вы ещё поживёте здесь, вам нужно обрасти связями, да и я подготовлю почву в столице.
Никак не отреагировав на план, Дерек неожиданно переспросил:
– Сестра?
Имея в виду сестру Джея, которая ещё была несовершеннолетней и находилась под опекой властей Филопье.
– Разумеется, – незамедлительно подхватил тему Михар, который ожидал этого вопроса. – Мы можем переоформить опеку на вас.
Дерек сдержанно кивнул:
– Так и поступим, – холодно сказал он, не желая оставлять такое средство давление в руках врага.
Михару показалась странной та деловитая сухость, с которой Дерек вёл эту беседу, но, поскольку основная цель интриги была достигнута, он не видел смысла придираться к мелочам. Мало ли, у кого не бывает дурных дней и дурного настроения!
3. В чём суть преданности?
Джей молча сидел там, где его оставил Дерек – в чужой гостиной – и смотрел в пустоту.
Все его мысли сводились к тому, что он никчёмное, подлое существо, которое поставило личные привязанности выше долга.
Возможно, проблема Джея была в том, что его воспитание в клане оказалось не закончено. Ему успели привить вполне определённый кодекс чести, но не успели научить выставлять систему приоритетов. Поэтому у Джея не было шансов пересмотреть однажды принятые им решения – он полагал, что человек честный своих решений менять не может никогда.
Однажды постановив сам в себе, что он будет верен господину Михару, Джей основал на этом решении свой внутренний стержень. Это решение не предполагало ни пересмотра, ни уточнения, ни отмены.
Джей сам толком не знал, почему не выдал объекта – он, совершенно точно, не намеревался ничего утаивать. Но всякий раз, как ему следовало бы начать докладывать о том эпизоде, внутри него рождался глубокий, болезненный протест, и он произносил что-то другое, а совсем не то, что собирался, и в итоге так и ушёл, не сказав главного.
Он чувствовал и знал, что должен пойти к патрону и во всём признаться; но он не мог теперь найти в себе сил на этот поступок. Он ощущал себя предателем и соучастником преступления – и не видел для себя никакого выхода.
«Я должен пойти и сказать», – снова и снова повторял он внутри себя то, что соответствовало его убеждениям.
Но всякий раз, как он твёрдо решал, что вот сейчас пойдёт и скажет – внутри него снова поднималось болезненное, мучительное чувство, сжимающее все внутренности как в тиски, до реальной боли в животе и до невозможности сделать глубокий вдох. Джея трясло и лихорадило, как если бы у него поднялась температура, и он только твердил внутри себя: «Я должен, должен!..» – и всё никак не мог пойти и сделать.
Неизвестно, до чего бы он домучил себя этими метаниями, но на очередном витке его прервал вернувшийся от Михара Дерек – хмурый и недовольный. Некоторое время он молча пытался обуздать свой гнев – он не ожидал, что цивилизованная Анджелия лишь на бумаге ушла так далеко вперёд от варварского Ньона. Но, как оказалось, и там, и там политики были совершенно одинаковы: смотрели на людей вокруг себя как на орудия для достижения цели, а не как на живых людей.
С точки зрения Дерека, решение Михара было одним из худших возможных – хуже было бы только принуждать Джея и дальше следить за ним. Джей был живым, дышащим, любящим существом, сутью которого была верность своему патрону. Как сообщить парню, что патрон его, по сути, передал другому, Дерек себе не представлял.
– Джей! – наконец, попытался он как-то начать разговор и, поймав унылый и мрачный взгляд, неуместно оптимистичным бодрым тоном заявил: – Мы с вашим патроном договорились! Ваше нынешнее задание можно считать оконченным. И… хм… – он запнулся, покопался в бороде и выдал: – В общем, я взял на себя обязательства по помощи вам с дальнейшим трудоустройством.
Чего бы ни ожидал от беседы Джей, но явно не этого. Растерянно сморгнув, он попытался вникнуть в суть этих слов, но не преуспел – ему было совершенно не ясно, о чём это они там договорились, причём тут какое-то трудоустройство и что, в конце концов, ему делать со своим так и не прозвучавшим признанием.
– Ничего не понимаю, – наконец, открыто признал он, и тут же быстро добавил: – Сэр.
Кашлянув, Дерек моргнул пару раз и неловко попытался развить мысль:
– Ну, господина Михара не очень интересует вопрос, где и как вы хотите работать дальше, так что мы решили, что лучше вам с этим помогу я.
Джей соображал долго, но Дерек, исчерпав запасы своего мужества, необходимого для разговоров подобного толка, не стал ничего добавлять к уже сказанному.
Так ничего и не поняв в происходящем, Джей, наконец, спросил:
– Я могу с ним поговорить, сэр?
– Да, конечно, – быстро согласился Дерек. По лицу его, впрочем, прошла ощутимая тень: он от такого разговора не ждал ничего хорошего.
И, в самом деле, оказался прав.
Джей и сам-то не знал, о чём и как собирается говорить – но Михар и слова ему сказать не дал. С весьма ощутимым раздражением в голосе он заявил Джею, что тот полностью переходит в распоряжение господина Анодара, и все вопросы по устроению своей дальнейшей судьбы – а также судьбы сестры – должен теперь решать с ним, и его, Михара, всё это более никак не касается.
Побледнев чуть ли ни до синевы, Джей совершил деревянный какой-то поклон, помертвевшим голосом ответил:
– Прошу прощения за беспокойство, господин, – и вышел.
В голове у него шумело что-то несусветное, и, прислонившись спиной к стене, он сел на корточки и прикрыл глаза.
Джей, упаси Боже, не считал себя равным Михару – и даже не претендовал ни на что подобное – но всё же полагал, что между ними имеют место отношения. Со стороны Джея эти отношения строились на глубокой искренней благодарности и готовности служить своему патрону верой и правдой. И он не то чтобы ждал в ответ чего-то наподобие отеческой любви – но, во всяком случае, полагал, что имеет право на уважение.
Ситуация, в которую он угодил ныне, оказалась настолько неожиданной и болезненной, что он напрочь позабыл о своей собственной провинности – утаённой попытке побега. Она, так неотвязно мучившая его последние сутки, вдруг затерялась на заднем плане за осознанием того факта, что его только что передали из рук в руки, как какую-то вещь, да ещё и в комплекте с сестрой.
Джей никогда не торговал своей верностью – и это скорее было вопреки воспитанию, полученному в клане, ведь верность наёмника принадлежит тому, кто её оплатил. Но настоящим наёмником Джей так и не стал, и верность свою он отдал Михару совершенно бескорыстно.
Трагическая болезненность его нынешнего положения проявлялась особенно контрастно на фоне его давешних переживаний. Он ведь уже почти додумался до мысли, что лишь смерть сможет смыть его позор – утаённые от патрона факты – и, пусть не успел ещё подумать об этом словами и чётко вообразить это решение внутри себя, уже чувствовал, тем не менее, свою готовность умереть, лишь бы хоть так искупить своё предательство. На фоне этих несколько драматизированных, но безусловно высоких чувств простое михаровское «меня всё это более никак не касается» выглядело особенно пустым, насмешливым и мелочным.
Для Джея решался вопрос жизни и смерти; патрон же просто вычеркнул его из своей жизни, как досужую помеху.
Джей нервно и истерично рассмеялся и встал.
Следовало вернуться к объекту… да какой он теперь, к демонам преисподней, объект! Хозяин – вот он кто. Которому его спихнули, не спрашивая его мнения.
Конечно, Джей не замечал за собой некоторой непоследовательности. Если бы у него была возможность выбирать, он, безусловно, выбрал бы работу при Дереке. Но таковой возможности ему не дали, и особенно оскорбительно было то, что Михар полагал вопрос решённым и не предполагал со стороны Джея возражений или тем паче бунта.
«Захотел – и отдал!» – распаляясь, истекал внутри себя кровью Джей, скорым шагом возвращаясь в покинутую гостиную.
Новый хозяин выглядел тревожно смущённым, что вызвало в Джее приступ гнева. Дерек, видимо, считал этот гнев из взгляда и вполне понял его причины, потому что лишь вздохнул и спокойно сказал:
– Пойдёмте, Джей.
– Куда? – безвыразительно поинтересовался он, пытаясь кое-как обуздать свои чувства и не сорваться в отвратительную истерику.
– Да лишь бы подальше отсюда! – со смешком последовал ответ.
Джей вздохнул и пошёл.
Некоторое время они шли по улице в молчании. Один всё ещё пытался совладать с гневом, другой подбирал слова.
– Смотрите, Джей, – наконец, начал тихо говорить Дерек, – вариантов у вас, на самом деле, множество. Во-первых, я могу вам помочь на будущий год поступить в университет – вы, кажется, довольно любознательны? – тот безразлично пожал плечами. – Во-вторых, – беззаботно продолжил перечислять Дерек, – у меня есть знакомые в разных силовых структурах, так что вы можете и дальше развиваться как боевик. Далее, я заметил, что вас заинтересовали проекты господина Тогнара – там тоже может найтись для вас местечко, хоть в команде корабля, хоть на карьере. А может…
Впрочем, дальнейшую болтовню ему пришлось прервать, потому что Джей встал посреди улицы и вперил в него мрачный взгляд. Добившись внимания, спросил с агрессивным нажимом в голосе:
– А вы от меня чего хотите, сэр?
Дерек нахмурился и расставил акценты, как видел их сам:
– Я, Джей, от вас не хочу ничего. Выберите свой путь и живите, как знаете.
Тот долго сверлил его в ответ мрачным недоверчивым взглядом, потом встревоженно нахмурился и вдруг с живой тревогой в голосе уточнил:
– А от Лейры?
Раньше Дерек не слышал этого имени, но было очевидно, что он спрашивает о сестре.
– Доучится в пансионе, – разумно ответил он. – А дальше тоже пусть сама решает. Я помогу. Дам приданое, если надо – подыщу жениха. Захочет учиться или работать – тоже можно организовать.
Прищурившись, Джей таким тоном, будто уличал собеседника во лжи, отметил:
– Это очень дорого, сэр.
Дерек закатил глаза и цокнул языком:
– Ну, вернёте когда-нибудь после с жалованья, когда разбогатеете, раз уж вы так щепетильны!..
Он, наверно, хотел сказать что-то ещё, но замер, потрясённый: до него вдруг дошло, что расписки Этрэн в своё время писал вовсе не из коммерческой педантичности.
Совершенно точно не веря, что всё может решиться так просто, Джей ещё раз уточнил:
– То есть, вы нам просто поможете, а я смогу после вам вернуть все расходы?
– Да, именно так, – терпеливо подтвердил Дерек, отвлекаясь от собственных размышлений.
Сложив руки на груди, Джей глубоко ушёл в себя. Спустя минут пять, взглянув на собеседника вкрадчиво и внимательно, как вглядываются в затаившегося на обочине дороги хищника, он медленно озвучил:
– То есть, я могу сейчас просто уйти, а позже вернуть те деньги, которые вы потратите на Лейру?
– Да, именно так, – осторожно повторил Дерек.
– Это приемлемо, – наконец, резюмировал Джей, склонив голову набок. Затем добавил вежливо: – Сэр.
…в тот же день, собрав свои вещи, он удалился в неизвестном Дереку направлении, отказавшись от любых рекомендаций, протекций и хлопот.
Дерек хотел было настоять на том, чтобы оказать хоть какую-то помощь, – но не решился.
4. Когда ты понимаешь, что друг – это действительно друг?
Райтэн и Олив вернулись в Кармидер ближе к концу весны, и возвращение их было весьма своевременно. За эти полгода Дерек с головой утонул в рутинной неинтересной ему работе, и впал в некоторую меланхолию.
Поскольку возвращение друзей предваряло короткое письмо, Дерек и Илмарт коротали ожидание в доме с тётушкой – Кайтэнь и профессор, благополучно поженившись, отбыли-таки в свою заграничную научную поездку.
Беседа в гостиной шла неспешно – обсуждались свежие городские новости – и прервалась неожиданно: в дверь влетел совершенно шальной, с горящими ярким счастьем глазами Райтэн, не потрудившийся даже снять чуть промокшего дорожного плаща и бессовестно пронёсшийся грязными сапогами по натёртому паркету.
– Дер! – радостно возопил он, подхватив друга с кресла и сжав в крепких удушающих объятиях.
Дерек сдавленно прохрипел в ответ что-то радостное и приветственное, лихорадочно пытаясь понять, с какими-такими катаклизмами связана подобная оказия: Райтэн был из людей, которые не очень-то любят демонстрировать свои привязанности, и уж тем паче никогда не выражают их какими бы то ни было тактильными способами.
Между тем, отпустив Дерека, Райтэн в два шага подскочил к тётушке, встал на колено перед её креслом и поцеловал руку с совершенно счастливым:
– Тётя!.. – у той, признаться, даже глаз задёргался от неожиданности.
Илмарт не стал дожидаться нападения и чуток придушил друга объятиями сам.
Спустя несколько секунд стало понятно и то, почему Райтэн влетел первым в одиночку, и то, почему он так счастлив. В дверях с недовольным:
– Тогнар, ну вот куда ты вечно несёшься! – появилась Олив с большущим, сразу бросающимся в глаза животом – судя по всему, до родов ей оставались считанные дни, и именно это было причиной, побудившей парочку вернуться. Повязки на Олив больше не было – глаз полностью зажил, и только зашитое веко выделялось некрасиво и рельефно. Часть шрамов также осталась при ней.
Все вскочили и загомонили одновременно; ещё пять минут длились приветствия, поздравления, попытки привести себя в порядок и обрывки разговоров обо всём на свете.
Наконец, под чутким руководством тётушки все прошествовали в столовую на торжественный обед. Прошёл он, вопреки этикету, в постоянном гомоне, перебивающем шум дождя за окнами: все пытались обменяться новостями со всеми.
– Вот та-акущий бобр! – лихорадочно и взволнованно показывал руками Райтэн, описывая неожиданную встречу в лесу.
– Надо было на дерево с луком засесть! – азартно бил себя по колену Илмарт, делясь опытом охоты на бобров. – Они вверх не смотрят!
– Ноги отекают, – жаловалась в это же время Олив тётушке, – какие тут походы!
– Ходить полезно для ребёнка, но всего нужно в меру! – наставительно поднимала палец тётушка.
– С Корентой вообще всё сошлось! – отвлёкшись от бобровой темы, Райтэн радостно повернулся к Дереку.
– Это хорошо, – хмыкнул Дерек, – потому что с Альмерой у меня пока не сошлось ничего.
Пока Райтэн искал водные пути освоения Северной Анджелии, Дерек занимался поисками сухопутных – благо, проект той самой дороги на север сейчас оказался основной точкой приложения его аналитических способностей.
Нет, инженеры, конечно, расстарались и предоставили несколько проектов – как бы такую дорогу можно было провести. Беда была в том, что единой карты нужных земель не существовало, а начать строительство, не разобравшись, какие препятствия встретятся на его пути, было бы опрометчиво. Потому Михар и спихнул эту задачу на Дерека: для каждого отдельного участка будущей дороги нужно было подготовить полноценную аналитику. На каком рельефе, в каких условиях, вокруг каких препятствий дорога будет проложена, каковы природные и погодные условия, как сочетать с населёнными пунктами и существующими тропами. Информацию приходилось добывать по крошкам, копаясь в чьих-то заметках, письмах, не имеющих прямого отношения к делу вычислениях, набросанных от руки эскизах и прочих редкостях, кои можно было обнаружить в библиотеке Кармидерского университета. Получалось, естественно, неважно, и дело, растянувшееся на несколько месяцев, продвигалось вперёд крошечными шагами. Например, один участок Дерек сумел проанализировать лишь на основании художественного романа, написанного три века назад, а другой – по чей-то почти детской акварели. Источники, согласитесь, были так себе, и Дерек, по правде говоря, впадал в такое отчаяние, что уже всерьёз раздумывал над вариантов «поехать и лично посмотреть».
Чем больше он погружался в вопрос, тем очевиднее для него было, что это единственный рабочий выход.
– Пойдём, покажешь!.. – незамедлительно подскочил Райтэн, узнав о затруднениях, и первым помчался в кабинет.
Там дискуссия о северной торговле вскоре свернула на южную – Дерек рассказал о полученных недавно новостях от Этрэна – а потом перетекла и на каменный уголь, поскольку на обратном пути Райтэн и Олив посетили карьер.
– Слушай, Войтэн же просил тебе письмо передать! – хлопнул себя по лбу Райтэн и помчался вниз, куда-то к сброшенному плащу, в кармане которого и обреталось письмо.
Унёсшись привычным быстрым шагом на первый этаж и чуть не свалившись с последних ступенек на лестнице, он чуть притормозил, и к гостиной подошёл уже спокойным шагом – и там вдруг остановился совсем.
В гостиной, на диванчике, рядом сидели Олив и Илмарт. Его рука лежала на её животе, и лица у обоих были трогательно-нежные и совершенно беззащитные в неприкрытой радостности. Вопреки их обычным повадкам, оба прозевали появление Райтэна, потому что оба напряжённо прислушивались в ожидании шевелений ребёнка – и тот как раз в этот момент толкнулся, что целиком и полностью завладело их вниманием, заставив обоих тихо и счастливо рассмеяться.
Райтэн осторожно сделал шаг назад, другой, а потом и вовсе потихоньку вернулся в холл. Ему сделалось ужасно неловко, и особенно неловко от того, что он был мужем Олив, и, если бы он зашёл сейчас, они, должно быть, оба смутились бы от того, что он мог бы понять их близость как-то не так.
Райтэну и в голову бы не пришло понять увиденную сцену как-то не так; он полагал совершенно естественным, что Илмарт будет очень рад за подругу. Но он так смутился от мысли, что мог сейчас их смутить, что он совершеннейше растерялся и напрочь забыл о цели своего прихода.
В итоге Дерек и сам спустился узнать, что его задержало. Заметив замершего и слегка покрасневшего друга, он вопросительно поднял брови.
– Да!.. – растерянно махнул рукой Райтэн. – Там, это… Олив с Илмартом…
Рассмеявшись, Дерек сразу понял, в чём причина проволочки.
– Деликатничаешь! – понятливо протянул он, хмыкнул напоследок и резюмировал: – Ну, так пойдём громко!
И бодро завёл разговор о том, что идти водным путём в Альмеру опасно, потому что корабли у них маленькие, а места кругом разбойничьи.
В этот раз никакой неловкости не произошло, и Олив даже охотно выдала экспертную оценку степени опасности окрестностей Альмеры – «То ещё гнездо, я б не рискнула соваться одна, да и с охраной!»
В итоге Илмарт и Райтэн увязли в споре, какое количество охраны было бы достаточным в указанных Олив условиях. Некоторое время она тоже участвовала в разговоре, но вскоре утомилась и заявила:
– Умереть, как хочу пирожное! – и сбежала в столовую, где ещё не убрали накрытый к чаю стол. Там, впрочем, у неё дело не задалось, потому что пирожных она не нашла, о чём разочарованно и заявила. Илмарт возвёл глаза к потолку и вызвался сходить на кухню спросить там.
Выпроводив его, Райтэн и Дерек вытащили из шкафа какой-то талмуд и погрузились в споры о рельефе окрестностей Альмеры – известные им сведения не сходились.
Райтэн, впрочем, то и дело отвлекался и досадливо морщился на звуки за окном – зарядивший с утра мелкий дождь явно переходил в затяжной ливень. Дерек сперва не обращал на это внимания, но, когда за окнами громыхнуло, Райтэн поморщился столь выразительно, что это вызвало вопросы. Дерек приподнял брови и кивнул на окно: мол, что такое?
Поморщившись, словно от зубной боли, Райтэн ворчливо уточнил:
– Этот твой, надеюсь, в доме?..
Дерек пару раз сморгнул – не сразу понял, что ещё за «этот твой».
За последние полгода он успел привыкнуть к отсутствию Джея, поэтому позабыл, что Райтэн не в теме связанных с ним новостей.
Коротко пересказав другу суть, Дерек нарочито бодрым тоном заключил:
– Так что скоро перебираюсь в столицу!
Сквозь деланную бодрость, впрочем, проскользнула истерическая отчаянная нотка.
Райтэн смерил его нечитающимся долгим взглядом, а затем заорал в сторону столовой:
– Олив! Мы перебираемся в столицу!
Дерек замер, безвольно уронив руки вдоль тела.
В распахнутых дверях появилась Олив.
– Зачем это? – требовательно уточнила она у мужа, привередливо щурясь.
– За Дером, – охотно просветил её Райтэн.
– А! – понятливо протянула Олив, обернулась в столовую и уточнила: – Май, ты слышал? Мы перебираемся в столицу!
– В столицу так в столицу, – индифферентно пробурчал тот, судя по всему, поедая в этот момент уже найденные пирожные.
Дерек растерянно и скоро заморгал.
Ему ужасно не хотелось в столицу, и тому было несколько причин.
Во-первых, он когда-то провёл с Грэхардом в этой самой столице почти три года. Конечно, он мало чем напоминал теперь тогдашнего мальчишку – когда они приехали сюда, ему было шестнадцать, – но всё же существовал риск наткнуться на старых знакомых и быть узнанным.
Второе, что удручало – это собственно то, зачем он в столицу ехал. Ему совсем не улыбалось заниматься михаровскими проектами непосредственно под руководством противника, а ещё больше ему не хотелось лезть в политику и заводить светские связи. От одной мысли о салонах, балах, ассамблеях и прочих «прелестях» светской жизни у него сводило зубы.
И третье – самое важное – он страшно не желал расставаться с друзьями, но для него было очевидно, что иного пути нет: Илмарт работал в Кармидерском университете, а Райтэну, конечно, захочется воспитывать ребёнка в своём доме.
Всё это в совокупности так мучило Дерека, что он уже несколько недель чувствовал себя абсолютно подавленным. Уныние и отчаяние росли в нём тем скорее, чем ближе было время отъезда. Он в ужасе воображал, как окажется скоро там – один, без поддержки, в чужом городе, во власти неприятного ему человека, – и ему делалось до того скверно, что он начинал впадать в несвойственные для него периоды безделья, когда он просто мрачно пялился в пространство и потихоньку надеялся поскорее сдохнуть.
В общем, он до такой степени не ожидал, что реальность не совпадёт с этими мрачными ожиданиями, что был совершенно выбит из колеи.
– Чего это он? – опасливо поделился своей тревогой с Олив Райтэн, вглядываясь в жалобно моргающего и в остальном неподвижного друга.
Та поразглядывала Дерека с жалостью и пониманием, а после прокомментировала:
– Не ожидал, что мы с ним поедем.
Теперь уж настал черёд Райтэна замереть и жалобно заморгать.
– В смысле? – наконец почти одними губами тихо переспросил он. – Разве мы могли его бросить?
Олив пожала плечами и мстительно «сдала»:
– Да он вообще считает, что ты его в любой момент можешь бросить.
Подскочив на месте, Райтэн возмущённо взмахнул руками и набрал полную грудь воздуха, видимо, планируя разораться не на шутку.
