Мария Берестова
В поисках солнца
«Ну, – тоскливо поставил крест на мечте Дерек, цепляясь за последние смутные аргументы, – остаётся только подстеречь в засаде по пути, чтобы взглянуть хоть издалека. Тут, главное, чтобы служба безопасности не приняла меня за…»
Он запнулся и встал посреди улицы. В его голове сейчас формировалась мысль, что в такой поездке, конечно, служба безопасности Грэхарда будет отслеживать подозрительных людей – и нужно было что-то придумать, чтобы его не посчитали заговорщиком, который готовит покушение. И «что-то придумать» было бы по-настоящему сложно, потому что поездка такого плана – это та ещё уязвимость.
Дерек совсем приуныл, осознав, что шансов у него тут нет – сгребут, опознают и преподнесут Грэхарду.
«Надо уже просто оставить прошлое – прошлому!» – разозлился тут сам на себя Дерек, пнул мостовую и решительно пошёл вперёд.
17. К чему имеет или не имеет отношения Дерек?
Поймать старшего Тогнара Дереку удалось лишь через несколько дней, когда карта была уже доделана и сдана.
Вполне толково высказав свои соображения – мол, не зная сути интриги, он может всё испортить, – Дерек был более чем огорчён очередным уходом от ответа:
– Вы ничего не испортите, Деркэн, – отмахнулся Тогнар, потом добавил: – Ну разве что не обостряйте… – тут глаза его загорелись уже знакомым по истории с Лэнь предвкушающим азартом, и он весело перебил сам себя: – Впрочем, можете и обострить, если это вас развлечёт! – и тут же с живым беспокойством переспросил: – Вы бы ведь предпочли вернуться в Кармидер, так?
– Так, – заморочено кивнул Дерек, не успевая за переходами мыслей.
– Ну и прекрасно же! – выразительно всплеснул руками Тогнар. – Значит, рассчитывайте на будущий год. Вопрос с Михаром мы так или иначе решим! – покивал он и завершил на этом разговор.
Дерек недоумевал.
Он заподозрил, что в самом неблагоприятном случае Тогнар предполагает Михара попросту убить – не сказать, чтобы этот вариант так уж радовал перспективами.
Михара Дерек точно не ненавидел, а скорее уважал. Он был политиком умным и хватким, способным преодолевать кризисы и разрешать дела. Дерек, однозначно, не желал ему смерти, и хотел бы вывернуться из его хватки каким-нибудь более мирным способом. «Так или иначе» в устах Тогнара говорило, что загадочные «мы» рассматривают несколько вариантов решения – поэтому, возможно, до покушений и не дойдёт. Но всё же, поразмышляв здраво, Дерек подумал, что было бы неплохо ему самому первым решить конфликт с Михаром мирным путём – пока Тогнар ещё не перешёл к решительным действиям.
Решение конфликта мирным путём, с точки зрения Дерека, следовало разделить на несколько этапов. Первым в этом списке он назначил перепланировку своего времени: чтобы меньше внимания уделять михаровским проектам, и больше – своим.
Интрига подобного плана прошла как по нотам, поскольку Дерек взялся проворачивать её с помощью их с Илмартом карточного предприятия. Они уже были в сильной позиции – поскольку в картах был заинтересован как столичный университет, так и многие влиятельные персоны, среди которых теперь была мода на иллюстрированные изделия. Используя свои свежеприобретённые связи, Дерек протолкнул в Парламент идею о том, что неплохо было бы создать ряд карт, имеющих общегосударственное административное значение – например, ту самую карту образовательных учреждений Анджелии, о которой мечтал ректор Кармидерского университета.
Таким образом, Дерек получил вполне себе благовидный предлог, под которым мог – впрочем, не наглея, – отговариваться от новых михаровских задач и некоторых рекомендуемых им светских мероприятий. По тяжёло-мрачному взгляду непрошеного патрона Дерек понял, что его манёвр разгадан, но возразить Михару было нечего – дело государственной важности!
Довольный своей первой дипломатической победой, Дерек пребывал во вполне прекрасном расположении духа и планировал следующие хитрые ходы. Работать с картами ему было интересно: в процессе он узнавал много нового, да и вообще, добыча и систематизация информации из разнородных источников была его любимым видом деятельности. Он как будто наводил порядок в огромном-огромном массиве всевозможных данных, и это и успокаивало, и оставляло по себе чувство удовлетворённости собственной деятельностью, и занимало мозги нужным делом.
Работая над очередной картой, Дерек аж примурлыкивал старинную даркийскую песенку от удовольствия – жизнь, определённо, налаживалась!
Его мурлыканья прервало явление Илмарта, который с порога весело заявил:
– Опять Кес! Да что ж с ним такое-то!
– Кес? – моментально заинтересовался Дерек. – А кто в этот раз?
Загадка внезапной популярности острова его весьма занимала.
– Университет, – хмыкнул Илмарт.
Дерек досадливо присвистнул. Это ничего не объясняло: университет предпочитал заказывать каждую карту, к которой Дерек прикладывал руку как аналитик. Про Кес они, конечно, не болтали, но их наверняка сдал библиотекарь.
– Не, это глушняк, – разочарованно протянул Дерек.
– Либо и в самом деле колонизация, – пожал плечами Илмарт, – либо всё-таки пиратский набег. Мимо нас так и так не пройдёт.
Дерек в ответ тоже пожал плечами и вернулся к работе.
Впрочем, мысль он уже упустил, поэтому ушёл в размышления о том, зачем старшему Тогнару карта Кеса, и не могло ли это как-то сочетаться с интригой, коя обещала избавить его от внимания Михара.
Первым делом Дерек предположил, что, в самом деле, планируется грандиозный пиратский набег, и весь Рийар-Тогнаровский клан в результате него переберётся на Кес и его, Дерека, тоже выдернут туда же.
Эта версия, правда, не сочеталась с вопросом Тогнара про Кармидер, да и для пиратских набегов нужна скорее карта вод вокруг острова, нежели детальный план его самого.
Другим вариантом была провокация, коя могла привести к конфликту с Ньоном. В планы Рийаров мог входить окончательный раздел страны: пока западная Анджелия увязнет в войне с Ньоном, восточная отделится от неё и провозгласит независимость.
Это казалось маловероятным, потому что восточная Анджелия была скорее вотчиной именно Тогнаров, а вот Рийары ширили своё влияние на западе и едва ли планировали его терять. Заставить западную Анджелию исчерпать свои силы в войне с Ньоном, а потом ударить в спину? План, конечно, рабочий, но слишком кровавый и разрушительный; сколько Дерек успел узнать Рийаров, те не были людьми кровожадными и не склонны были добиваться своих целей такими радикальными путями.
Потом Дерек всерьёз помусолил мысль, можно ли с помощью Кеса как-то подставить Михара лично, но там уж совсем не срасталось.
«Должно быть, это всё-таки никак не связано», – сделал логичный вывод Дерек.
Не преуспев с Кесом, он решил всё же попытаться разгадать загадку тогнаровских интриг вокруг Михара. То, что одним из вариантов явно было убийство, слишком тревожило Дерека, и он предпочёл бы догадаться о возможных альтернативах, чтобы способствовать претворению их в жизнь.
Кроме собственно убийства могла иметь место дискредитация – но Дерек полагал, что Михар находится в сильной позиции, и убить его было бы куда как легче, чем дискредитировать.
Вспомнив те идеи, которые Тогнар сам высказывал ещё в Брейлине, Дерек пораздумывал, могут ли они иметь планы на Руби. Это казалось теперь совсем уж маловероятным – семья её супруга была весьма влиятельна, и связываться одновременно и с ними, и с Михаром было бы опрометчиво.
Почесав лоб, Дерек попытался вспомнить, не высказывал ли Тогнар ещё каких-то идей – но ничего другого не всплывало, кроме, собственно, абсурдного предложения убить Грэхарда. Точнее, Тогнар-то не предполагал, что предлагает устранить именно грозного ньонского повелителя, но…
Дерек замер, потому что у него вдруг пересеклись смыслы: и Кес, и устранение Михара так или иначе были связаны с Грэхардом.
«Чушь какая-то!» – нахмурился Дерек, полагая это совпадение смыслов случайным.
Однако по старой ньонской привычке человека, замешанного в придворные интриги, Дерек никогда не отбрасывал совпадения такого рода, прежде хорошенько их не осмыслив.
«Положим, если бы удалось убить Грэхарда, – отметил он, – то я бы мог вступить в прямую конфронтацию с Аренсэном хоть сейчас – больше-то у него особых рычагов давления на меня нет. Положим также, – продолжил он, – что некто, желающий убить Грэхарда, наверняка предпочёл бы использовать такой шанс, как его поездка на Кес, тем более, что…»
Тут ему стало не до шуток, потому что он с тревогой припомнил, что на Кесе, скорее всего, владыка предпримет поездку в горную обитель проэйтов.
«Какая немыслимая чушь!» – с внутренним смешком резюмировал он свои измышления и посчитал, что ему от переутомления на ровном месте заговоры мерещатся.
Было совершено очевидно, что только человек глупый и недальновидный предпринял бы покушение на бывалого параноика с одной из наиболее профессиональных служб безопасности в мире. Тогнар-старший на глупца такого рода никак не тянул.
Закрыв вопрос, Дерек вернулся к работе и провёл свой день более чем продуктивно.
К вечеру, однако, новые тревожные мысли пробили себе дорогу наружу. Не занятый больше работой Дерек не сумел их отогнать.
«Положим, если предполагать поездку Грэхарда в обитель, – хмурился он, разглядывая корабли в порту, – то план уже не выглядит таким уж глупым».
Даже самая распрекрасная служба безопасности не справится с внезапной многочисленной хорошо подготовленной засадой.
У него тут же возник ряд вопросов: как вообще туда планируется перекинуть толпу анжельцев в засаду, да откуда Тогнар мог узнать-то про возможную поездку Грэхарда, и как он планирует избежать последствий такого покушения в случае провала, и…
«Да им это вообще невыгодно! – наконец, насмешливо фыркнул Дерек, пиная ногой камешек так, чтобы он улетел в воду. – У них ведь с ним соглашения через Кьеринов!»
Внешне повеселев, Дерек отправился из порта домой, забивая скребущие на душе мысли насвистыванием весёлой песенки.
Нужно же было додуматься до такой дури! Тогнар никогда не стал бы замышлять покушение на Грэхарда, ведь у Аньтье прочные торговые связи с Ньоном, которые они лоббируют благодаря Кьеринам…
Споткнувшись на ровном месте, Дерек встал посреди улицы.
Если убивать Грэхарда – то наследником, соответственно, становится его сын.
А сын этот рождён от женщины из рода Кьеринов.
Соответственно, Тогнару и Дранкару с их связями такая смена – а регентом при малолетнем принце стал бы адмирал Кьерин – была весьма и весьма выгодна.
«Положим, – вяло бредя по улице и почему-то совершенно не узнавая знакомых мест, продолжил размышлять Дерек, – как это всё могло бы выглядеть, если бы было правдой?»
Думать об этом не хотелось – всё внутри твердило, что это чушь, просто чушь! – но Дерек решил всё же обдумать, чтобы точно доказать себе, что это и в самом деле чушь, и, таким образом, успокоиться наконец.
Размышления, впрочем, выходили неутешительными.
У Тогнара, выходит, был целый ряд мотивов. Ему, во-первых, было выгодно, чтобы правителем Ньона стал кто-то из Кьеринов – это укрепило бы позиции Аньтье и на внешнеполитической арене, и в разборках внутри Анджелии. Во-вторых, если у него имелись планы на самого Дерека – а Дерек после небрежного вопроса про Кармидер был уверен, что таковые планы имеют место, – то убийство Грэхарда помогло бы вызволить его из-под влияния Михара, который без возможного шантажа «я выдам вас ньонской разведке» терял самый опасный рычаг своего воздействия. В-третьих, коль скоро Тогнар докопался до того обстоятельства, что именно Грэхард был в прошлом хозяином Дерека, то с его стороны было логичным желание устранить возможную угрозу со стороны этого самого Грэхарда – который мог отомстить за побег Дерека и Этрэну, и Райтэну.
– Простите!.. – вяло пробормотал Дерек, налетевший нечаянно на спешащего по улице прохожего – за своими мыслями он совершенно отключился от реальности.
Происшествие это совершенно не остановило поток размышлений: они плавно текли вперёд своим чередом. Возможность узнать о поездке Грэхарда в обитель у Тогнара тоже, выходит, была: Этрэн имел самые тесные связи с анжельским просветительским кружком в Ньоне, и мог из первых рук получить информацию о готовящейся поездке.
Дерек встал и потёр переносицу. В голове что-то гудело, сбивая с мысли, но он заставил себя отбросить это невнятное «что-то» и продолжить аналитику. Ему сейчас казалось, что аналитика эта точно ему поможет и расставит всё, наконец, по своим местам.
Судя по наличию в этой истории третьего лица в виде незнакомого купца, Тогнар предполагал замести следы и обставить покушение чужими руками. Возможно – и даже вероятно – руками ньонской оппозиции, потому что им куда как проще перебросить своих людей на Кес для организации тайной засады. Соответственно, становится понятной необходимость подробной карты Кеса – а так же разрешается загадка, почему самому Тогнару хватило обычной.
Всё сходилось, и всё вполне вписывалась в модели тех интриг, которых можно было ожидать от отца Райтэна.
Дерек присел на чьё-то крыльцо в пустынном переулке – ноги стали каким-то ватными – и тяжело задумался.
«У меня слишком богатая фантазия», – нерешительно подумал он, но вывод этот ни капли не уменьшил всё больше завладевавшую его душой тревогу.
«Почему я вообще об этом думаю? – вяло мелькнула мысль. – Это меня и не касается вовсе!»
Отмести все свои соображения он, впрочем, так и не смог.
Возможные мотивы Тогнара не давали ему покоя. На примере Райтэна он знал, что люди тогнаровской породы склонны терять голову, когда речь шла о защите близких людей. Старший Тогнар, конечно, не производил впечатление человека, который ринулся бы сломя голову убивать угрозу близким – поэтому особой достоверности только что придуманной гипотетической схеме придавали политические мотивы и умелое заметание следов.
«Нет, я просто рогров параноик! – решил, в конце концов, Дерек и, хлопнув себя по коленям, встал. – Тэн прав, всё ньонское на меня ужасно влияет!»
Волевым усилием он заставил себя игнорировать сжимавший сердце страх – он и не смог бы точно назвать причину этого страха – и постановил сам с собой, что замыслы Тогнара его вообще никаким боком не касаются, и уж тем паче они не могут никаким боком относиться к Грэхарду. Просто все эти странные интриги с грядущим избавлением от Михара неудачно наложились на недавний разговор с Илмартом – о дезертирстве – вот фантазия и выдала совершенно абсурдную и неправдоподобную версию.
Следующие три дня он упорно бегал от своих мыслей, а те его столь же упорно догоняли. Стоило ему хоть на минуту отвлечься от интеллектуальной работы, и разум услужливо подсказывал ещё одно соображение в пользу реальности заговора такого рода. Дерек тряс головой, обзывал себя параноидальным болваном и тщетно пытался отвлечься: но тревога всё не отпускала его, и вылилась уже, наконец, в то, что ему даже стали сниться кошмары, в которых в той или иной форме фигурировала смерть Грэхарда.
Не преуспев с призванием своего разума к порядку, Дерек постановил провести исследование, которое поможет ему подтвердить или опровергнуть пришедшую ему в голову схему.
«Тот купец, который заказал подробную карту, – решил он. – Если он как-то связан с Ньоном, то всё совпадает. Если нет – то всё рассыпается. Выясню это и успокоюсь».
…ещё пять дней ему потребовалось, чтобы убедиться в том, что купец этот в ньонские контрабандные делишки замешан с головой.
Открытие это привело Дерека в глубочайшее уныние: он, по правде сказать, предпочитал верить, что обнаружит обратное.
«Положим, – размышлял он, бредя по побережью за границей города, неподалёку от поместья Рийаров, – положим, заговор этот имеет место».
Остановившись на выступающем в море скалистом утёсе, он вслушался в плеск волн. Место это он помнил: когда-то сюда любил ходить ньонский принц Грэхард. Это было целую жизнь – нет, целую вечность, – назад, и казалось странным осознавать, что утёс всё тот же, и вон то дерево – всё то же, и там вон маяк – тот же самый маяк.
«Идиотский заговор, – вынес вердикт Дерек, подбирая с земли камень и со всей силы зашвыривая его в море. – Его служба безопасности размажет их на раз».
Выпинав ещё пару камней с утёса ногой, он побрёл дальше.
На душе было скверно, и он не мог отделаться от подступающей к сердцу паники.
Не без оснований он предполагал, что засаду будет устраивать адмирал Кьерин. Тёртый калач и прожжённый политик, который сто раз отмерит.
«Глупости! – Дерек раздражённо пнул ногой подвернувшийся пень. – Его службу таким не проймёшь!»
Однако, чем дальше он шёл, тем больше убеждался в мысли, что именно в этой своей поездке вглубь Кеса Грэхард будет весьма уязвим, поэтому гипотетическая засада – а тем более, засада, подготовленная старым врагом, который копил ненависть годами, – засада такого рода может и преуспеть.
«Да-да! – продолжал беситься внутри себя Дерек, ведя спор с собственной тревогой. – Конечно, его разведка не заметит, что Кьерин сорвал откуда-то своих людей и потащил их на Кес!»
Аргумент был слабенький, если не сказать – бессильный. Не все люди Кьерина были под наблюдением, да и его пиратские связи не представлялось возможным проконтролировать – не говоря уж о том, что разведка может попросту опоздать с мерами противодействия.
Выбредя на место, где к скалистому побережью подступал куцый лесок, Дерек сел на поваленное недавней бурей дерево и уныло вытянул ноги, запихнув руки в карманы.
Некоторое время он весьма рационально и логично перечислял внутри своей головы причины, по которым вся эта история вообще никак его не касается. Даже если где-то кто-то готовит какое-то покушение на владыку Ньона – он-то, Дерек, тут причём? Сколько их было, тех покушений! Сколько ещё будет! Что ему теперь, подрываться и нестись в Ньон, чтобы денно и нощно охранять владыку от любых невзгод?
«Какой немыслимый бред я навыдумывал! – разозлился Дерек, сгибаясь корпусом к коленям. – Скучно живу!..»
Раздражённо вскочив, он быстрым шагом отправился обратно.
Не пройдя и двух минут, резко остановился и сел прямо на каменистую тропу, опустив лицо на ладони.
– Ну что, в конце концов, я могу сделать?.. – тихо спросил он у самого себя. – Возможно, это просто его судьба!..
На владыку Ньона покушения совершались регулярно. Как можно было понять – все они были безуспешны. Но Грэхард с юности спокойно признавал, что однажды одно из них станет последним.
Он был фаталистом – как и всякий ньонец – и верил в то, что судьба его рано или поздно его настигнет. И просто хотел успеть до этого момента как можно больше дел из тех, что роились в его голове.
Резко встав – перед глазами замелькали чёрные мушки – Дерек снова запихнул руки в карманы, ссутулился и быстрым шагом пошёл дальше.
– У него прекрасная служба безопасности!.. – бормотал он себе под нос, перечисляя и конкретные имена, и качества конкретных людей, в которых был уверен. – Подумаешь!..
Неожиданно остановившись, он обернулся и прокричал в море:
– Только безумец может полагать, что такой план сработает!
Море, конечно, не ответило, а ветер подхватил слова и разбил их о прибрежные скалы.
Тяжело дыша, Дерек смотрел в бьющиеся о камни волны, словно всё же ожидал от них ответа.
Затем крепко-крепко зажмурился и потряс головой.
– Бред! – резюмировал он так тихо, что сам едва услышал, и резко двинулся в дальнейший путь.
Перед глазами у него так и мелькали картинки неожиданной и кровавой схватки, в которой повелитель Ньона был сражён внезапной атакой.
Нет, не повелитель Ньона. Не повелитель Ньона, а Грэхард – старина-Грэхард, угрюмая и мрачная громада с насупленными бровями. Чихающая и замотанная в шарф громада, ворчащая на впихиваемые в его руки кружки с отварами – горько и кисло, мол! Язвительная и хохочущая громада, гоняющая его почём зря по тренировочной площадке своими мечами, и сияющая самым ярким светом в моменты, когда Дереку всё же удавалось его достать – что бывало исключительно редко. Азартная и мечтательная громада, склоняющаяся над книгами и картами и рассказывающая о своих амбициозных и безумных планах…
Друг, соратник и брат – и уж потом, после всего этого, ещё немного и повелитель.
Дерек шёл очень быстро, почти бежал, не замечая, что весь дрожит; достигнув памятного утёса, остановился так резко, словно налетел на стену.
Из глаз его текли слёзы, но он этого не осознавал из-за бьющего в лицо ветра, приносящего морские брызги.
– Причём тут я?! – чётко вопросил Дерек у моря. – Я этого вообще не должен был знать!..
Морю, со всей очевидностью, всё ещё были более чем безразличны любые вопросы. Его интересовали игры с волнами, пенистые брызги и набеги на мокрый скалистый берег.
Не получив ответа, Дерек принялся нервным, истеричными движениями пинать в море все камни, какие попадались ему под ноги.
– Я не имею к этому решительного никакого отношения!.. – кричал при этом он.
Морю было наплевать и на летящие в него камни, и на обращённые к нему крики. И первые, и вторые оно поглощало с равным безразличием.
Осознав, в конце концов, факт этого безразличия, Дерек задрал голову к небу и заорал туда:
– Слышишь?! Я не имею к этому никакого, решительно никакого отношения!..
Оторавшись, он снова ссутулился и понёсся в город.
