Лариса Кольцова
Чужбина с ангельским ликом
Но додумать эту мысль ей не пришлось. Её сзади неожиданно схватил приятель, кто учил её плавать, с кем было хо-хо, отлично! купаться в озере, заниматься очень приятным, но не переходящим ни во что серьёзное, баловством. Он же помогал решать трудные задания в Академии. Она с ним училась вместе. Он выскочил из общественной машины, забыв о предстоящей поездке в столицу, так что и Иви забыла о задании Ар-Сена…
Потом Ар-Сен ей сказал, напустив на себя вид начальственного недовольства её необязательностью, – Поблагодари при случае господина Руда-Ольфа за то, что он сам доставил по нужному адресу мои документы, которые ты бросила в его машине.
Иви, пребывая в нешуточном раскаянии и страхе низшей служащей, подавленной неодолимой правотой высшего лица, кивала своей хорошенькой кудрявой головой, ожидала, что теперь-то её выгонят с работы! И не замечала, что в углах губ Ар-Сена прячется улыбка.
– А если бы документы были утеряны? – продолжал Ар-Сен, стараясь не глядеть ей в лицо, чтобы не добить уже и взглядом смертельно напуганную девчонку.
– Я отработаю штрафные санкции, – промямлила она, наконец.
– Стоило бы, – согласился Ар-Сен, – но господин Руд-Ольф, – и начальник уже не удержал улыбки, – Попросил не наказывать тебя. Так что не забудь выразить ему благодарность.
– Пойти к нему прямо сейчас? На его верхний этаж… – и сердце её уехало куда-то в область живота. Живот страдальчески забурчал.
– В смысле? – удивился Ар-Сен. – Не думаю, что стоит его отвлекать всякими пустяками. При случае скажешь спасибо. Как увидишь. Скоро опять отправлю тебя с документами в столицу, попрошу его захватить тебя. А нет, так штатный водитель из «Лабиринта» отвезёт. Курьер пока что не выздоровел. Ногу сломал.
– Я на общественном транспорте могу, – сказала Иви с готовностью. – Не стоит грузить господина Руда…
– Такие документы на общественном транспорте никто не возит, – назидательно пояснил Ар-Сен. – И чего ты Руда боишься-то? – он догадался, что она чего-то боится и решил приободрить, – Он добрый, не трусь его. Хорошеньким девушкам бояться его не стоит.
О том, что Руд предложил ей стать его избранницей, Ар-Сен не знал. И никто не знал. Руд потребовал: ничего не рассказывать ни подружкам, ни сослуживцам. Знала об этом лишь Лата, мать. Но удивительно, Иви как-то догадывалась, что он даже не знает, кто её мать и как она выглядит. Его это абсолютно не интересовало. Условие было таким, после ритуала в Храме Надмирного Света без свидетелей и прочей родни они на время уедут в тот самый пригород, в купленный дом, где и проведут «сладостные дни и насыщенные ночи». Потом он её оставит ради неотменяемой работы, а она может устраивать свой досуг, как ей и захочется. Может завести себе и домашнюю помощницу, если сочтёт такой вот образ жизни обременительным. В том числе общаться и с родственниками, пригласив тех к себе в гости, но лишь тогда, когда будет одна. Он же иногда будет навещать её при наличии свободного времени. Он так и сказал: «сладостные дни и насыщенные ночи».
– Ты ни о чём не пожалеешь, – сказал он.
– А дети… вдруг появятся? – пролепетала она.
– Не появятся без моего желания, – ответил он. – И не думаю, что тебе они необходимы в данное время.
Разговор происходил на пустынной лестнице, заканчивающейся там, где и располагались на самом верхнем уровне «Зеркального Лабиринта» лаборатории и прочие помещения для сотрудников Руда-Ольфа заодно с его личными рабочими апартаментами. Лестницей пользовались редко и лишь те, кто знал о её существовании, она считалась запасной. Потому и лифт там отсутствовал. Жених стоял на такой дистанции от своей невесты, что всё происходящее казалось Иви каким-то розыгрышем непонятного свойства. А тут ещё Рэд-Лок вышел на лестницу из своего, ниже расположенного, рабочего помещения, глянул дико как безумец на них, проворно нырнув обратно. Руд-Ольф не придал появлению Рэда никакого значения. Ведь ничем предосудительным они не занимались, лишь тихо разговаривали.
– Я так понимаю, что вам всего лишь необходима временная наложница? – вдруг выдала Иви, девушка вовсе не глупая и отнюдь не застенчивая.
– Понимай, как хочешь, – ответил он. – Тебе важен ритуал в Храме небесного света, – он постоянно называл Храм Надмирного Света неправильно, – Мне же необходим полноценный отдых для восстановления душевного и физического равновесия. Ты для этого мне подходишь. Или я тебя не устраиваю?
– Зачем спрашивать, если моя мать уже заказала мне платье в дорогущей «Мечте», хотя могла купить и подешевле. Я бы не возражала… вам ведь всё равно, как я выгляжу…
– Напрасно твоя мама потратилась. Ар-Сен упомянул, что твой отец умер недавно. Надо полагать, вы с мамой не роскошествуете. Только если ты думаешь, что мне всё равно, кто будет рядом со мной в моменты всегда ценного для меня отдыха, ты заблуждаешься. Ты красива, а я ценитель прекрасных форм в этом прекрасном, но скудном именно что на человеческую красоту, мире. Будь иначе, на твоём месте могла быть и другая девушка. И даже та строгая дама из Администрации города, Лата-Хонг. Она ведь тоже красивая женщина… Но я выбрал тебя…
Тут Иви обмерла. Он назвал имя её матери, не зная, что Лата-Хонг и есть её мать! И у неё язык не повернулся сказать ему, что Лата-Хонг… Обычно безудержно болтливый язык Иви становился деревянным, когда Руд-Ольф находился рядом. Странный жених-мутант даже не придал ни малейшего значения тому, что у неё с Латой одна и та же родовая приставка к имени. Поднялась со дна какая-то душевная муть и уже не осаждалась, ввергая Иви в болезненную покорность и безволие. И причиной всему было отсутствие даже намёка на любовь со стороны жениха, сколько в него ни всматривайся, как в тот самый провал лестничной клетки, откуда веяло головокружительной пустотой. Впервые в жизни она поняла, что значит быть особой девой, когда у той не спрашивают, а любит ли она того, кто и желает провести с ней «насыщенную ночь» или «сладостный день».
– Эй! – он схватил её за подол платья, когда она свесилась вниз, опираясь на ограду лестницы. Зачем? Она и сама не соображала. Просто тянуло смотреть вниз, в глубокий, как бездонный колодец, лестничный пролёт. Упади туда, и костей не соберёшь. Страшно-то как! Бедняжка не знала, что отдалённое грядущее готовит ей именно такую страшную гибель, когда ревнивый и очередной возлюбленный скинет её вниз с высокого здания в одном из городов континента, да так, что треснет её очаровательная легкомысленная голова, как и швы на великолепном платье…
Но в данное время ничего подобного и не просматривалось на светлом горизонте её юного существования. Разве что набежали на этот горизонт облачка неясности из-за раздумий о завидном, если объективно, но непонятном и нелюбящем женихе. Почему не способен он любить душевно при том, что его явно к ней тянет? Она обернулась к нему и внезапно повисла на нём. Он в ответ обхватил её жадно, оглаживая спину и бока, – Решила полетать как бабочка? Не уверен, что такое у тебя получится. Крылья же отсутствуют. Не дуйся, детка. Я потому и держу дистанцию, чтобы не присвоить тебя раньше времени… Надеюсь, мы с тобой поладим…
Но во время очередной поездки зеленоглазый чокнутый мутант, будто и не было их разговора на лестнице и запойных поцелуев после, – которые Иви ему позволила, и которые оценила по самой высшей шкале, когда начинают дрожать колени и хочется упасть, – вёл себя как безличный и хронически не высыпающийся штатный водитель. Из тех, кому и полагается молчать, если к нему не обращаются с вопросом. Тут уж накопившийся внутренний протест достиг критического уровня, – в ней вызрело решительное намерение отказаться от него как от жениха. Мысленно она уже стремительно неслась к выходу, как и после поцелуев на лестнице, чудом не свернув себе шею. И успокоилась лишь тогда, когда он хлопнул дверью у себя на этаже, – в погоню не пустился, к себе не утащил…
Она очнулась. Под её ногами слегка вибрировало от движения днище машины, как та самая последняя ступенька лестницы, где она и миловалась с немилым женихом. Пусть хранит свою рубашку для другой, пусть платье мать отдаст в лавку вторичной роскоши, где ей заплатят лишь половину его истинной стоимости, но порог Храма Надмирного Света она с ним вместе не переступит! Лучше сбежит из «Лучшего города континента» вместе с тем чернобровым дружком – превосходным пловцом и отважным драчуном с теми, кто её задевал или заглядывался до неприличия. Он про жениха пока что ничего не знал…
Уже в столице жених неожиданно вынул деньги из кармана куртки и протянул ей, – Купи себе что-нибудь для забавы, детка, – и, смеясь одними глазами, видимо, ждал, что она опять разозлится. Но Иви, девушка практичная и страдающая от хронического безденежья, такой вот дар приняла. И даже не поблагодарила. Ведь не посторонний дядя дал за негодную услугу, а жених. Как аванс за будущие супружеские радости с такой вот стройной и заметной для всех девушкой. Она даже разрумянилась от удовольствия. Не от предвкушения супружеских радостей, конечно, а от предвкушения приятных трат на то, чего и захочется.
– По крайней мере, тебе будет, что вспомнить обо мне без тех обид, что ты на меня и затаила, – и, пошарив в другом кармане, вытащил ещё одну пачку денег, – Эти маме отдай. Как компенсацию за немалые траты. Только точно отдай. Тебе же, я думаю, хватит на твоё баловство?
В столице, набродившись по Торговым центрам со всякой всячиной, она вдруг сообразила, – деньги вовсе не выданный аванс за будущее счастье, а откуп от неё и от мамы! Он передумал становиться её мужем? И она, обладая плохо пока что осознаваемой врождённой интуицией, смутно почувствовала, что он выбрал себе другую, ту самую хозяйку «Мечты». Потому и обругал Ан-Тона, суя ему значительные деньги за изготовление всего лишь одной, пусть и особенной рубашки. Поэтому и млел от запаха этой же рубашки, преобразившись и лицом, и голосом в кого-то, кого Иви не знала… Уж такому-то и она бы не отказала во взаимной нежности. Ибо нежность женщины возникает как ответ на такое же звучание мужской души…
Она всё же решилась подойти к начальнику Ар-Сену, – тоже мутанту, наделённого светлыми глазами, – к удивительному и доброму человеку, но всё же иерархически недоступному для пустяковых просьб или капризов низшего персонала. Ар-Сен же не являлся её родственником, не был и близким ей по духу и увлечениям, как те парни из её компании. Она всегда перед ним робела, впадала в трепет при его обращении к ней напрямик. Но осмелилась сказать, что если он держит её за курьера, то пусть платит дополнительные деньги. Она устала мотаться в столицу с важными документами, за сохранность которых должна нести ответственность. И отвернула лицо, скрывая слёзы, льющиеся от эмоционального напряжения. Ар-Сен очень удивился, что такие пустяковые нагрузки ей в тягость.
– Это же в рабочее время твоё происходит, – сказал он.
Иви ответила, – Меня мутит, когда я еду в машине. Лучше уж я, оставаясь на своём месте, согласна на дополнительную работу.
Ар-Сен вздохнул, но навязывать ей курьерскую нагрузку перестал. И дополнительной работой не обременил. Это было против его установок. Лучше чем у Ар-Сена не могло быть нигде, не только в «Зеркальном Лабиринте», но и во всём «Лучшем городе континента». Так и говорил ей Инар Цульф, когда привёл её на эту работу, выполняя просьбу Латы. «Тебе повезло, моя девочка, что я отыскал для тебя такую завидную денежную должность, среди таких человечных коллег, которых ты и сроду нигде не встречала. Не работа у тебя будет, а каждодневный праздник».
И так совпало, что после её отказа заменять курьера, Руд-Ольф приходить к ним в лаборатории перестал. Иви не знала причины его исчезновения, но какое-то время ощущала себя задетой за живое. Её отвергли. Постыдная новость мигом разлетелась по «Зеркальному лабиринту» в кругу завистливых девиц из низшей категории сотрудников. Красотку забраковали как невесту! Ненужная невеста! Кто доложил им о том, что произошло, и как оно произошло, нетрудно было и догадаться. Служащие из «Мечты» проболтались, поскольку отслеживали всех тех, кто и заказывал у них наряды для ритуала в Храме Надмирного Света. И самая паршивая из этих служительниц «Мечты», красноволосая злоязычная Элиан знала, для кого заказывала Лата дорогущее платье, отделанное прозрачными камушками немалой стоимости.
Личность загадочного, предполагаемого жениха установил водитель из Хоз. Управления Администрации, Вильт-Нэт, наблюдая Иви в одной машине с Рудольфом не единожды, когда приходилось застревать у пропускного пункта, у стены. О курьерской её нагрузке он не знал, а выводы сделал свои собственные. О них поведал своей уже невесте, а та Элиан, когда пришла на примерку своего уже платья для ритуала в Храме Надмирного Света. Элиан не удержалась и показала невесте Вильта, какое поистине сокровище, с каменьями, заказала Лата-Хонг для своей дочери, но не оплатила готовое изделие якобы по причине отсутствия денег. Разрешила продать платье, поскольку помимо всего прочего возникла и некоторая задержка с намеченным мероприятием. Надо было знать Элю, блистательную актрису, когда злорадство по поводу провала затеи Латы она преобразила в бережное сочувствие к таким вот обстоятельствам.
– Надеюсь, ваша дочка дождётся отложенного срока своего замужества. А как это трудно, учитывая её красоту и внимание к ней со стороны всех мужчин «Лучшего города континента», в том числе и очень заметных по своему положению. Не беру в расчёт молодую мелюзгу, хотя именно они и есть угроза для неё. Сами знаете, любовь и всё такое. О, юность с её глупостями и безумными проявлениями… А что же за причина заставила жениха отложить ритуал в Храме Надмирного Света? Как он сумеет сам-то выдержать, имея такую красавицу – невесту?
– Причину знать не обязательно той, кто есть лишь низкая обслуга дорогих клиентов, – Лата скособочила такую свирепую гримасу, что Эля отшатнулась, – Как возникнет такая необходимость, закажу опять. Без работы вас точно не оставлю.
Поведав об этой стычке невесте Вильта, Эля стала упаковывать дорогущее платье в особый атласный контейнер для отправки его в столичный престижный салон, насмехаясь над Латой, – Дочурка Латы слишком уж вызывающе себя ведёт с парнями. Вот жених и прознал её затеи с ночными купаньями, где она голышом в окружении парней мутит воду в озере так, что рыбы слепнут от песка, поднятого со дна. А ведь мамаша и сама как слепая. За всеми следит, а что творит дочь, как бы и не видит…
Невеста Вильта дара речи лишилась, пронзённая завистью к такой вот недостижимой красоте чужого наряда. Её собственное платье показалось ей половой тряпкой. Она спросила у Эли, кто жених дочери госпожи Латы? Эля ответила, что никто не знает. И когда Вильт сообщил своей невесте свои соображения по поводу девушки Иви, – а он и сам исподтишка Иви любовался, видя её в городе, но мало ли кем можно любоваться, да нельзя приблизиться? – невеста Вильта ухватилась за эту информацию как за достоверную. Об этом с поспешностью было сообщено Эле. Эля разнесла по всему городу, кто жених у Иви. Девчонки-студентки из «Зеркального Лабиринта», подрабатывающие там в вечернее время как технички-уборщицы, с готовностью пополнили запасы сведений о проделках Иви – ненужной невесты. Всем было уже известно, как избалованная вниманием гордячка из лабораторий Ар-Сена обжималась на лестнице с Рудом-Ольфом! Эля с тем же экстатическим вдохновением всякой сплетницы поведала о разгуле невинных дев на лестницах «Зеркального Лабиринта» всем обитательницам «Мечты», включая и хозяйку. Подробности такого вот «разгула» домыслили, исходя из личного опыта. Эля же остановилась на том самом моменте, что спесивой деточке Латы задирали подол до того самого истока, откуда женские ноги и растут. Наблюдений о дальнейшем продвижении мужской руки вглубь этого истока, не имеется по понятной причине. Он закрыл дверь в помещение на своём этаже накрепко…
К несчастью оклеветанной Иви, наблюдательный Рэд-Лок не увидел, что сама она в этот же самый миг, когда Руд-Ольф исчез за дверью в своих апартаментах на самом верхнем этаже, слетала с последней ступеньки лестницы уже внизу, едва не сломав ногу, как и курьер, которого она столько времени заменяла.
Утешая дочь, чувствительно задетую сплетнями, а вовсе не потерей жениха из какого-то параллельного измерения, где он и сгинул, Лата поведала, что существует такое сверх природное явление, поскольку не поддаётся прямому и научному исследованию, как коллективный разум. Взаимосвязь всех со всеми на подсознательном уровне, беспрепятственная циркуляция информации от одного к другому. И есть люди, умеющие эту информацию считывать сознательно, а ощущают её все, хотя и смутно. Достаточно уловить обрывки сведений, как целое достраивается уже само собой…
Иви кивала, не слушая мать. Она успела поинтересоваться у одного человека из засекреченного отделения исчезнувшего Руда-Ольфа, на месте ли его начальник? Входить туда она и не собиралась, да и кто бы её туда пустил? – туда вход был по особым пропускам, как и повсюду, она услышала ответ, довольно охотный. Учитывая её внешнюю привлекательность, сотрудник сообщил, что застать господина Руда-Ольфа дело весьма непростое. Он появляется настолько редко, что многие служащие не знают его в лицо, общаясь лишь с его заместителем, – Хотите к нему на работу устроиться, детка? – спросил парень. – Но у нас не работают девушки. Для них не существует в наших лабораториях простой работы…
Иви не стала его слушать дальше и ушла. У матери она спросила, – Каким образом ты проникала в офис Руда-Ольфа? Туда же нет свободного доступа.
Видя, что дочь в своих мыслях и не слушает рассуждения о коллективном разуме и прочую заумь, мама ответила, – Так у меня универсальный пропуск на все объекты в городе. Должность обязывает, детка.
Иви вспылила, – Какая я тебе детка! Все только и обзывают: «детка, детка»! Говорили бы уж прямо: дурочка!
– Радует твоё взросление, – ответила мама. – Раз осознаёшь, кто ты. Я сразу поняла, что он всего лишь решил себя развлечь. В этом «Зеркальном Лабиринте» работает много странных людей, которым вовсе не нужны семьи и дети. Но иногда и им хочется поиграться с девушками. Ничего плохого в этом нет, если оплата будет соответствовать издержкам со стороны избранницы для такого вот сомнительного, как его ни разворачивай, мероприятия. Но уже купленный дом точно кому-то и достанется, и жаль, что Руд всего лишь чиркнул тебя по носу. Не подошла ты ему по причине, о которой он тебе не сообщит. Сообщу я. Я тебя предупреждала, не купайся по ночам со своими недозрелыми кобелями. Визг стоит по ночам на всю округу, а его окна в «Зеркальном Лабиринте» выходят как раз на озеро.
– Что же он по ночам работает? – спросила Иви. – Если судить по его холёной роже, то вряд ли он так много работает. Его и в «Зеркальном Лабиринте» сроду не увидишь. Где он там работает? Живёт как аристократ, наездами лишь и возникнет когда. Да и зачем ему работать на износ, если он богат. Ты не знаешь разве, что здание – кристалл «Мечта» это его личное имущество? И сколько у него таких дворцов по всему континенту, не узнаешь. Да и рассмотреть из окон «Зеркального Лабиринта» проблематично, кто там купается, кто визжит. К тому же у него со зрением большие проблемы.
Лата смотрела на дочь как на помешанную, – У кого проблемы со зрением? Да он тебя насквозь видит со всеми твоими кишками и прочими женскими тайнами, которым грош цена даже на простонародных рынках. Как и мысли твои куцые ему открыты настолько, что лучше бы ты и таковых не имела. Ты была ему нужна как чистая и незахватанная ничьими руками безделушка для отдыха и необходимых всякому здоровому самцу совокуплений. Ритуал в Храме Надмирного Света лишь его уступка тебе, ненужный ему абсолютно! И если ты фыркала ему в лицо и поворачивалась к нему своей вертлявой задницей вместо того, чтобы принять, пусть и несвойственный тебе, вид невинного послушания его причуде, что удивляет тебя теперь в отказе от озвученного им вначале пожелания приблизить тебя? И где ты там увидела рожу, когда у него божественный лик! Когда сами Боги одарили его длительной молодостью, вряд ли и вечной, но ведь он… старше меня!
– Откуда сведения? – удивилась Иви, не веря, что Руд-Ольф старше её матери.
– Оттуда, куда ты по любому не нырнёшь. Или ты думаешь, что ум у тебя и у меня равнозначные величины? Это человеческое тело стареет, увядает, а ум развивается всю жизнь. Если только сам человек не склонен к вредным разрушительным привычкам и излишествам, к порокам и злобе звериной. Уяснила? Руд самый шикарный из мужчин, кого я встречала. Даже тот, кого я любила когда-то, ему не равен, пожалуй…
– Имеешь в виду отца?
– Дарона? Конечно, нет! Насмешила…
– Сама же понимаешь, как важна любовь, а меня толкала к тому, кто любить меня не может уже по причине неравенства по уму! Пусть я и глупа, но мне нужна взаимная любовь, а не домик с садом. И я не буду ничьей наложницей, даже под прикрытием. А только настоящей женой.
– Ну, ну, – сказала мама Лата, – Так ли ты заговоришь, когда придут не столь благоприятные времена.
– Мало ли ты скопила добра, чтобы нам не бояться бедности? – спросила Иви.
– Для меня точно хватит. А ты, коли уж выросла для того, чтобы играться с кобелями, сама себе и устраивай схроны для будущего, а оно вовсе не обязательно будет для тебя сытным и беспечным.
На самом же деле проницательная Лата знала причину забвения Рудольфом её дочери. И та вовсе не объяснялась легкомыслием Иви.
«Многие знания – много печали», как говорили когда-то на Земле. Именно эти никчемные познания вызвали дикую ревность у меня, когда я такой информацией загрузилась, исходя из специфически женского любопытства, пограничного с дуростью. О том, что он не только обжимал фигуристую девушку на лестницах «Зеркального Лабиринта», в процессе сложной работы, видимо. Но, и непонятно что делал с ней в своей огромной машине с вызолоченными стёклами, не пропускающими взор случайного прохожего внутрь салона. По комнатам отдыха в учреждениях «Зеркального Лабиринта» он не бродил, имея там свой собственный рабочий этаж.
Я безумно ревновала его даже к пустоте, населяя её неведомыми особыми девами или случайно встреченными непонятно где бродяжками, переходящими из рук в руки, и терзалась даже тогда, когда он принадлежал мне и не помнил имени девушки, с которой его ничего не связывало, кроме истории, похожей на розыгрыш. Правда, этот розыгрыш мог обернуться некрасивой историей поломки чужой жизни. И она по понятной причине помнить о нём не желала. Но это уже потом, потом…
Часто подробности во всей их полноте узнаёшь с запозданием. Иви мышкой-молчушкой несколько раз и прокатилась в его машине, лишь робко шурша бумажками от сладостей на заднем сидении. Так что, прибывая в пределы столичного града, он изумлялся, когда она вылезала следом из машины, поскольку забывал о ней, погрузившись в собственные раздумья и следя заодно за дорогой. И по комнатам отдыха Иви никогда не бродила. Она находилась в «Зеркальном Лабиринте» лишь в часы своей дневной работы, и к ночным проворным мотылькам, убирающим помещение по ночам, не принадлежала в силу своего происхождения в семье потомственных военных и сословных учёных. Тут был поклёп со стороны Эли, завистливой к тем специфическим возможностям, какие возникали у студенток в учреждениях «Зеркального Лабиринта», где им дозволялось трудиться ради заработка. А уж разыгравшееся воображение Эли приписало Иви то поведение, какое и было в порядке вещей для самой доносительницы. Уж Эле-то было бы где развернуться, окажись она там!
Иви озорничала лишь в пределах своей дружной и не всегда безобидной компании. Да и то, боязливо оглядывалась по сторонам. Не проявится ли вдруг мама в сгустившейся вечерней темени? Не вылезет ли с пугающим треском из прибрежных кустов, вытаскивая дочь за волосы из воды, а заодно и из хватких рук дружка? Могла из лесопарковых зарослей вдруг возникнуть на прогулочной дорожке, да ещё с прутом в безжалостной холёной руке. Невесёлой была жизнь у весёлой девушки Иви. Как и дальнейшая её судьба весёлой не была. Неудачное, краткое замужество, скандальное расторжение ритуала в Храме Надмирного Света, последующая связь-любовь с земным десантником Фиолетом, разрыв с ним, новое замужество из соображений обретения социального престижа. И опять бегство из дома – символа материальной удачи в глазах окружения, от обыденной скуки, безделья и нелюбимого туза, но уже к криминальному весёлому, как и она сама, прохвосту. И наконец, эпитафия на камне, на полях погребений: «Погибла от руки злодея». Эта злодейская рука принадлежала ревнивому весельчаку.
Многим людям встречаются в жизни такие вот яркие красивые, жизнерадостные и беспечные, но втайне ущербные девушки, отмеченные словно бы тёмным роком неизбежной и скорой трагедии. Они запоминаются, даже если общение было кратким и поверхностным. И не исключено, что самой Лате-Хонг по линии уже её матери было передано жуткое наследственное заклятье Чёрного Владыки и Мать Воды за прошлое отступничество от служения старым богам. Лата женской недоли отчасти избежала, а Иви нет. Ребёнка Иви, рождённого в первом законном браке, приняла к себе Лата –Хонг, она же бабушка. Откуда сведения? Мне их доставил уже на Землю один из знакомых Арсения Рахманова. А тот лично знал Арнольда Фиолета. Дружил с ним. Весёлая и непостоянная девушка Иви так и осталась незабываемой инопланетной любовью Арнольда. Хотя как инопланетной? Ведь и сам Арнольд Фиолет был трольцем по своему происхождению, но приёмным с младенчества сыном Разумова Рудольфа Горациевича. Разумов и взял его с собой на Землю, где вырастил и направил по своей профессиональной колее. На Паралею Фиолет прибыл незадолго до отбытия старой команды подземного города, чтобы там остаться. Дальнейшая жизнь Фиолета мне неизвестна. Да и видела я его мельком пред своим отбытием на Землю. Но это уже потом, потом…
Ни к чему не приводящие нежности
– Что-то невеста ваша привольно себя ведёт с парнями, – поддела я «жениха» Рудольфа, не зная, что не сама по себе, забредя в такую даль от жилого массива города, Иви тут околачивается. Но что-то кольнуло меня в сердце, некое предчувствие, что дочурка Латы имеет к нему некое непонятное отношение.
– Какая ещё невеста? – отрёкся от своей невесты жених и уставился на меня всё тем же взглядом, утонувшим в дымке далёкого прошлого. И неважно, как давно оно отстоит от человека. Всякий ушедший день, как и покинувшие нас близкие люди, присоединяются к тому, что есть мир невозвратный, то есть тот свет. А там времени нет, и расстояния в привычном измерении отсутствуют.
– Как же? Дочь Латы – Хонг…
– У неё разве есть дочь? – спросил он.
– Ну, не знаю. Разве что вы саму Лату избрали себе в невесты. Она вдова, вы тоже вдовец. Чем не содружество родственных душ…
Он стал смеяться, да так весело, что его недавняя роль «мрачного тигра» сползла с него без остатка, как краска с дешёвой маски, утопленной в воде. Я тоже невольно рассмеялась.
– Но ведь Лата заказала мне зелёное платье для ритуала в Храме Надмирного Света! – произнесла я сквозь смех. – Не стоит так напрягать горло, вам надо щадить свои связки.
– Завидую избраннику Латы, – он продолжал смеяться, – С такой женой уж точно от вредных привычек избавится любой. И трудиться будет, не покладая рук, лишь бы домой не возвращаться как можно дольше.
– Так кто же запустил эту новость летать по городу? – спросила я, – Про Иви?
– Кто эта Ива? – спросил он.
– Вопрос неправильный, – пошутила я над его манерой разговора, – Она ваша невеста.
– Вот как. А я и не знал, что мне тут выбрали невесту.
– Ответ неправильный, – сказала я. – Вы же её и выбрали.
– Я? Когда? Если я даже не представляю, как она выглядит. Хорошенькая хоть?
– Местная красотка, если верить стайному вкусу мужского сообщества города. Здешней стае, как вы выражаетесь. Да вон же она!
Но Иви стояла как раз спиной к нам, прижавшись к парню, так что у того не было шанса для скорого освобождения из её цепких объятий. Тут уж доченька точно была в свою цепкую маму. И посторонние свидетели её ничуть не волновали. В ЦЭССЭИ нравы были куда вольнее, чем в остальной Паралее.
– Мало ли тут любителей развлечься от скуки, – ответил он, комментируя новость о том, что его уже назначили женихом, и не проявляя интереса к затеям собственной невесты. – Твою рубашку я решил подарить тому из своих коллег, кто и отважится по примеру Антона заглянуть на зелёный огонёк к Надмирному Свету.
Это было похоже на призыв к примирению. Он явно устал от вражды, или же я судила по себе. Лично я враждой уже тяготилась.
– Антон счастлив со своей Голу-Бике, – только и сказала я.
– А тебе-то кто мешает? – спросил он,
– Вопрос не понят, – ответила я.
– Быть счастливой? – спросил он.
– Сама жизнь и мешает, – ответила я. – Иначе, всякий был бы счастлив…
– Ответ неправильный, – сказал он. – Ты сама же себе и мешаешь. А заодно и мне…
– Я… я тут подумала, что сегодня вечером прогуляюсь, пожалуй, у Главной Аллеи. Тихо и народа совсем не будет. Я настолько устаю от людей. Ты любишь гулять по вечерам?
– К сожалению, сегодня вынужден буду остаться в столице. Пока болел, у меня накопился огромный массив запущенных уже дел.
– Что же твои коллеги не помогли тебе?
– У каждого свои неотменяемые дела. И вечером, и даже утром мне предстоят сплошные встречи с местными бюрократами и прочими влиятельными крючками. Тут я такой же невольник, как и ты. Только работа у нас разная.
– Почему же они крючки? – спросила я, сразу же упав настроением в некую условную, но безотрадную яму. Он отказался от прогулки с лёгкостью! Или же не понял, что его приглашают?
– Потому что они всегда могут зацепиться как крючком за любую оплошность. Так что мероприятия с ними всегда опасные, хотя и насущно необходимые для выживания не меня одного.
– А как же ты предлагал взять меня с собою? Кто бы отвёз меня обратно?
– У меня в столице есть жильё. Осталась бы там после того, как мы сходили бы поужинать в то самое местечко, где ты завтракала когда-то с тем актёром в роли разбойника со шрамом. Я хорошо его запомнил, парень что надо!
Я пропустила мимо ушей его напоминание про Реги-Мона, – В твоём жилье? А спать где буду?
– Так у меня там две комнаты и два спальных места. Боишься, что я буду к тебе приставать? А если ты ко мне?
– Я ничего не боюсь. И нужен ты мне, чтобы я к тебе стала приставать! Я до сих пор не понимаю, как я могла с тобой входить в те самые отношения… Мне кажется это настолько невероятным. Когда от этого отвыкаешь, мужчина кажется чудовищем… Повторить тот опыт я бы уже не смогла, а вот подарить тебе свою дружбу я бы согласилась. Поскольку мне с тобой очень интересно в смысле общения. Интереснее, чем с тобой, было лишь общение с моим прежним мужем, с Тон-Атом…
