Лариса Васильевна Чистова
Среди огнистых камней
После того, как Маранта уснула, я отправилась домой, но вначале решила осуществить маленькое дельце. Кольцо, лежавшее в кармане моих джинсов, жгло меня, я захотела вернуть его туда, где оно и лежало раньше. Рауль подарил его мне во дворце, туда я и отнесла его. Дерзкое чувство, что я освободилась от какого-то бремени, замораживало мое сердце. В это же время я чувствовала раздвоенность в себе, в собственном теле – одна моя половина радовалась свободе и обычной жизни, другая – находилась в заточении и смертельно страдала. И я не могла освободить свое второе «я», мое холодное сердце разорвалось бы от боли. Поэтому я решила оставить все, как есть.
Я училась, летала в замок, проводила вечера с Ванькой и мамой, желая, чтоб время шло, как можно быстрее, и чтоб забвение принесло мне утешение. Возможно, что мое поведение изменилось, я утратила долю отзывчивости и эмоциональности. Юлька заметила мне, что я какая-то заторможенная, сонная, прежде я была более живой.
Егору тоже это не нравилось, он частенько вздыхал, поглядывая на меня, но ничего не говорил, а я не интересовалась его вздохами. Но один раз, после того, как Маранта заснула, а я собралась домой, он обнял меня и крепко прижал к своей груди.
– Маша, вернись к нам,– тихонько попросил Егор.
– Я и так здесь, вроде никуда не делась.
– Мы так скучаем по тебе,– игнорируя мои отговорки, продолжал он. – Если бы Маранта могла плакать, она сделала бы это, а если б могла говорить, то уже давно попросила бы вернуться.
– Егор, я прихожу сюда каждый день. Даже, когда папа приехал, я не оставляла вас. Ты же видишь, сколько я делаю – и убираю, и стираю, и мою посуду. А ты говоришь, вернись. Я все время буду возвращаться. Может когда Маранта вырастет, и я буду ей не нужна, тогда я перестану приходить.
– Разве ты приходишь только из-за нее? – он недоверчиво взглянул на меня. – А как же Джек, Рикро и другие? Они ведь тоже любят тебя. Ты нужна им. Ты нужна мне!
– Про их нужды я мало что знаю, Егор. Мне кажется, у них есть своя жизнь,– «а у меня ее нет»,– тут же промелькнуло в голове. – Я их тоже люблю. Но понятия не имею, что им еще нужно.
– Ничего не надо, Маша. Будь собой, стань прежней.
Я пожала плечами, не понимая смысла разговора.
– Маша, помнишь, как в нашем втором сне, мы лежали на столе и кушетке и болтали, вместо того, чтобы спать. Мы тайком пробирались в этот мир, желая лишь помочь Маранте. Я пролазил в твое окошко, и мы вместе, держась за руки, катились в твоем шаре.
– Я и сейчас могу это сделать, Егор. Хочешь, прокатимся куда-нибудь?
– Важны мотивы, Маша. Важна любовь. Она побуждала нас делать это.
– Я не забыла, как ты старался изо всех сил, помочь мне,– проговорила я тихо. – И с учебой, и с девочкой.
– И еще раньше… с Раулем, чтобы вы встретились,– осторожно напомнил он.
– Да, я помню,– неохотно признала я.– Я всегда испытываю чувство вины перед тобой, что ты столько для меня сделал и делаешь.
– Маша, это все обесценится и пропадет, если ты не станешь прежней, если ты не вернешься. Если ты считаешь себя в долгу передо мной, то сделай для меня это – вернись. Я больше ничего не прошу, только это.
Мой серьезный взгляд, словно скальпель, врезывался в него. Я задумалась, ведь я не была дурой и не была больной, чтобы не понимать того, о чем он говорит. Но нет, я не в состоянии была стать прежней. Боль настигала меня с такой силой, что разрывала мне сердце и мозг. Все свои переживания я укрыла за непроницаемым барьером, защищая себя от страданий.
Что они знают о моих переживаниях? И кто может измерить силу моей боли, чтобы сказать – потерпи, все пройдет? Она не проходит. Я вдруг вспомнила Горга, как он кричал, что ему больно. Он потерял еще больше, чем я. И я бездушно убеждала его не бояться страданий, продолжать любить. Что я знала об этом? Самонадеянная девчонка! Его боль не прекращалась даже в тонгуре, он не смог блокировать ее, как я. Мне легче.
– Маша, ты меня слышишь? – Егор мучился.
– Я все слышу, Егор. Я все понимаю. Но пока не могу ничего обещать. Прости меня.
Он так тяжко вздохнул, что даже застонал. Крепкие руки обвили мою шею, ласково прижав к себе, и мягкие губы запечатлелись на лбу.
– Я все равно буду ждать,– шепнул он.
Этот разговор причинил мне новую боль, поскольку я не хотела, чтобы Егор страдал, и переживал за меня. Что бы я ни делала, он всегда волнуется, но в то же время, он отказывается быть рядом со мной, игнорируя мое желание.
В сущности, если серьезно задуматься, то это действительно была моя прихоть и блажь. Желание вернуть Егора в качестве моего парня, было ребячеством. Сейчас я поняла это, я не испытывала к нему ничего, кроме дружеских чувств. Я лишь хотела использовать его, чтобы заглушить свою боль. Он был прав! Я поступала эгоистично.
Февраль подходил к концу, и я с радостью ожидала приход весны. Это мое любимое время года, приносящее с собой чувство щемящей надежды. Как-то после лекций, меня встретил Вернек, и сказал, что хочет поговорить со мной. Он ожидал Карину, но она задерживалась. Мы отошли в сторону, чтоб нам никто не мешал, и я спросила:
– Что случилось? – вид у него был озабоченный.
– Мария, случилось. Я не знаю, как сказать, потому что сам не ожидал… Я не готов к этому, – смуглые скулы покраснели. – В общем, Карина ждет ребенка от меня.
– О-о! – жалобно протянула я.– Как так получилось? Ведь мы говорили об этом.
– Знаю, знаю, отец тоже предупреждал меня,– сдавленно произнес он. – Я виноват, это риск для меня и Карины. Вдруг ребенок родится пятимесячным или с белой кровью? Что тогда? Я планировал сначала жениться и увезти ее отсюда.
– Джек мне сказал, что такого не должно случиться. У тебя-то кровь красная и родился ты, как земной человек.
– Есть небольшая вероятность, что может быть все по-другому,– тихо пробормотал он, морща лицо, как от боли. – Понимаешь, Карина никак не хотела ждать, когда я сделал ей предложение. Она такая настойчивая, … может она боялась, что я передумаю жениться на ней. Я просто не мог устоять.
– А как она отнеслась к тому, что беременна?
– Она рада, но видя, что я встревожился, начала паниковать тоже. Она считает, что я не хочу этого ребенка,– с отчаянием произнес он. – Но я хочу, Мария. Я просто опасаюсь последствий.
– Не переживай так, Вернек. Все будет хорошо. Джек поможет тебе. Знаешь, раз такое дело, тебе надо устроить свадьбу пораньше.
– Ты права, поговорю с отцом.
– Да, сегодня же поговори, не затягивай.
Скользнув по мне боязливым взглядом, он спросил:
– Мария, … а от Рауля ничего не слышно?
– Нет,– я напряглась.
Тяжко вздохнув, он сочувственно произнес:
– Ты все еще переживаешь?
– Нет,– сухо ответила я и для убедительности помотала головой.
– Я зря спросил. Прости. Просто у тебя все время такой вид, будто ты потеряла нужную вещь и не можешь найти. Что мне сделать для тебя, Маша? – он сопереживал мне.
Я пожала плечами.
– Давай я отвезу тебя домой на машине.
– Нет, Вернек, я поеду на автобусе. Мне так легче. До скорого.
Я стремительно рванула от него прочь, чтобы не бередить раны.
Это произошло за три дня до конца февраля. Был обычный день, на улице слегка потеплело, и я сменила зимнюю куртку на весеннюю, я даже надела кроссовки вместо сапог. Отбыв практику в поликлинике и отсидев скучную лекцию, я торопилась домой. В моих планах значилось заскочить домой, переодеть свои брюки и кроссовки, ибо они промокли в подтаявшем снегу, а потом на остров. Войдя в дом, я сбросила куртку и побежала, не разуваясь в свою комнату, чтобы засунуть кроссовки под горячую батарею просушиться, и чтоб мама не заметила мою мокрую обувь.
Шагнув в комнату, я оторопела. За моим столом сидел Егор. Он искоса глянул на меня и быстро вернул свой взгляд обратно, уставившись в стол.
– Привет,– удивленно заговорила я,– как ты здесь оказался? Что-то случилось?
– Нет, Маша. Просто наконец-то пришел к тебе,– он избегал моих глаз.
– Здорово,– его слова озадачили меня. – На чем ты добрался сюда, на Сэте или на машине?
– Ага,– непонятно проронил он.
– А Мара? С Рикро или Джеком?
– С ними,– уклончиво ответил Егор.
– Я тоже собиралась к вам, думала, сделаю это попозже.
Бросив свою сумку на кровать, я беспечно подошла к другу. Я все думала, что с ним не так, теперь заметила, что он подстригся. Он оставил длинную косую челку, которая свешивалась на глаза. Я протянула руку и запустила пальцы ему в волосы.
– Ты подстригся, наконец. Только челка длинная.
Он перехватил мою руку и поднес к своим губам. Егор поцеловал ее сначала сверху, потом запястье, где пульс, и он оживленно застучал.
– Вот видишь, а ты говорил, что не сможешь заставить мое сердце биться быстрее,– удивленно заметила я.
С непонятной горькой ухмылкой его губы двигались к моему локтю, высвобождая его из рукава свитера. Он делал это нежно и с какой-то жадностью. Я вздохнула, загораясь от его увлеченности.
– Ты что, передумал?
– О чем ты? – сипло спросил он.
– О том, что может, ты… хочешь попробовать построить со мной отношения?
– Я всегда мечтал об этом, можешь не сомневаться. Мне так хорошо сейчас, Маша. Ты не представляешь себе, как мне хорошо,– он потянул меня к себе поближе и прижал мою ладонь к своему лицу. – Мне не больно, мне приятно. Только с тобой,– бессвязно пробормотал он.
– Егор, с тобой все в порядке? – немного взволнованно спросила я.
– У меня все просто чудесно,– жизнерадостно заявил он, вновь целуя мою руку.
– Ты какой-то не такой,– тихо отметила я.
– Я знаю, я теперь другой,– он убрал свои волосы со лба.
Прядь вновь упала ему на глаза, и он привычным для себя жестом закинул ее обратно. Потом запустил свои длинные пальцы в волосы, словно расчесывая, заправил их назад, заставляя лежать там. Он поднял, наконец, на меня свои сияющие синие глаза, и я согнулась пополам от неожиданности и судорожно попыталась вздохнуть.
– Нет, … нет, не может быть. Так не может быть… Горг, …– выдохнула я,– что ты сделал с ним? Где Егор? – я затрепетала от страха и ужаса, но не за себя, а за Егора.
– Я даже не видел его. Успокойся, Маша,– тихо промолвил он. – Твой Егор недоступен для меня. Он мне не нужен. Я сам смастерил это тело, оно теперь полностью мое. В нем есть свои недостатки, но я так торопился к тебе, что не стал обращать на это внимание.
Трясущимися руками я выхватила из кармана телефон и нажала быстрый вызов Егора. Он ответил сразу же, и я не здороваясь, закричала:
– Егор, с тобой все в порядке?
– Да, Маша. Я жду тебя.
– Егор, милый, тут Горг. Он вернулся! – заорала я, и сразу же лишилась своего телефона.
Горг вырвал его у меня из рук и раздавил в кулаке. Его глаза сверкнули.
– Маша, зачем ты сделала это? – ласковым голосом вопросил он. – Разве я обидел тебя, или сделал больно? Я просто хотел побыть с тобой. Понимаешь?
От страха я все забыла, даже защититься, и Горг воспользовался моментом моей слабости – схватил меня за руку, подтягивая к себе и усаживая на свои колени. Теперь моя защита была бесполезна, он оказался бы внутри нее. Я сидела, не сопротивляясь, и не знала, чего ожидать на этот раз. Злить его или раздражать было бы глупо. Он прижал меня к себе покрепче и облегченно вздохнул.
– Как хорошо, Маша. Я счастлив. Я давно не испытывал такого чувства. Знаешь, как мне было больно без тебя? – как ребенок спросил он, заглядывая в мои глаза. – Но вот теперь я с тобой, и сейчас мое сердце бьется в тебе совсем рядом, я даже слышу его,– он радостно засмеялся. – Какое облегчение, этого даже не описать.
– Как ты оказался здесь? – решилась спросить я.
– О! Это была случайность, чистая случайность. И как хорошо, что я оказался готов к ней,– он следил за выражением моих глаз, изучая мою реакцию. – Они там что-то не поделили. Нарушился временной ход, потом кто-то открыл тонгур. Ты знаешь, что это такое? – поинтересовался он. Я кивнула, и он продолжил. – Тонгур открылся, чтобы запустить туда нового основателя, а я аккуратненько, незаметненько улизнул, потому что готовился к этому. Я думаю, что моего исчезновения еще долго не заметят. Здорово, правда? – искренне радовался он.
– Ну, не знаю,– без энтузиазма промямлила я, тщетно обдумывая сложившуюся ситуацию, и как бы мне самой тихонечко укрыться от этой напасти, под именем Горг.
– Маша, нам пора уходить отсюда,– нервно проворчал он. – Если б ты не позвонила, мы могли бы задержаться здесь. Но теперь, придется искать новое убежище. Как я устал от этого! – вдруг воскликнул он. – Вечно в бегах. А я хотел тихой, спокойной жизни с тобой.
– Оставь меня, Горг,– жалобно попросила я.
– Нет, Маша, теперь ты моя. Я не брошу тебя, как Ра-Ойл. Мы уйдем и будем вместе.
– Я не могу уйти! – застонала я.– У меня здесь мама, а там дочка, друзья.
– Мы что-нибудь придумаем,– он задумался, потом его глаза вспыхнули. – А, знаешь, мама не заметит, что тебя нет. Я могу сделать так.
Он стиснул мою руку и закрыл глаза. Вся комната вдруг заполнилась его розовым сиянием, потом оно замерцало как вода в озере, и через него я увидела себя.
– Что это? – не удивившись, удрученно спросила я.
– Это легко, ведь ты всегда двоишься. Это твоя другая реальность. Помнишь сон? Ты теперь будешь для мамы одна в двух местах сразу. Она не заметит разницы. Нам пора.
– Горг, прошу тебя, не надо,– взмолилась я.
– Маша, любимая, не бойся. Все будет хорошо, я не обижу тебя. Я теперь другой, я не стану пугать тебя.
– Но я хочу быть здесь,– попробовала настаивать я, но он не слушал.
Он обнял меня и закружил в розовом вихре. Я ничего не могла поделать.
ПЛЕН
Мы оказались на пустынном блеклом берегу какого-то океана. Длинные волны лениво накатывали пену на песок, пальмы колыхались на ветру и скрипели, в небе плавали серые облака. Было тихо, и Горг держал меня за руку. У меня сильно кружилась голова от внезапного перелета, и слегка тошнило.
– Где мы? – я испуганно огляделась.
– На каком-то острове на твоей Земле. Здесь много мелких островков, и есть совершенно пустующие. Они принадлежат неизвестным мне людям, но те нечасто посещают их. Думаю, мы сможем здесь задержаться ненадолго, пока не обсудим наши дела.
Пока он рассказывал, мы двигались от пляжа вглубь острова. Там оказалась песчаная утрамбованная дорожка, которая привела нас к небольшому современному домику. Там и вправду никого не было. Место выглядело запущенным и заброшенным. На деревянной веранде дома валялись пальмовые листья, ветки, было много песка, нанесенного ветром. Я даже подумала, что дверь будет невозможно открыть из-за всего этого мусора. Горг глянул на меня и улыбнулся.
– Это ничего, Маша. Я все уберу. Главное, нас никто здесь не побеспокоит.
Он пошарил над дверным проемом и достал оттуда длинную металлическую коробочку. В ней был ключ от двери. Горг вставил ключ в замочную скважину и открыл ее, потом с трудом отодвинул дверью весь накопленный мусор. Он не отпускал меня, поэтому действовал одной рукой. Мы вошли в комнаты. Здесь тоже было много песка. Как он проник сквозь запертые двери?
Горг выглядел довольным и счастливым. Он провел меня к большому белому дивану и усадил на него. Потом обнял меня и потеснее прижался. Я не почувствовала ничего – никакой пульсации, никаких волн страсти, мурашек по всему телу.
– Как ты себя чувствуешь, Маша? – заботливо спросил он.
– Зачем ты меня похитил? – не отвечая на вопрос, сумрачно проворчала я.
– Я хотел побыть с тобой только вдвоем,– бархатным голосом произнес он, и заглянул в мои глаза. Его синева сияла, у Егора никогда такого не было.
– Что ты хочешь со мной сделать? Опять реализовать свой дурацкий проект по созданию новой жизни?
– Нет, Маша, нет. Жизнь уже создалась. Я ничего не стану с тобой делать. Просто будь со мной, вот и все,– тихо попросил он.
– Зачем?
– Мне хорошо с тобой. Если бы ты знала, как я страдал без тебя. Я решил тогда, что моим счастьем будет просто быть рядом,– он тихонько засмеялся. – Когда я приближался к тебе, моя боль утихала. Чем ближе я был, тем меньше страдал. Мне теперь ничего не нужно. Только ты.
– Ты что, хочешь поселиться со мной на этом острове? – резко спросила я.
– Временно, Маша, не навсегда. Я понимаю, что это чей-то остров, и мы не можем тут находиться долго. Кроме того, я не стану здесь создавать что-то, вмешиваясь в чужую реальность. Мы уйдем потом отсюда.
– А в мою жизнь можешь вмешиваться?
– Могу,– нежно ответил он. – Наши жизни переплетены. Я в чем-то твоя часть, в тебе есть моя сущность.
Я глубоко вздохнула, его логика была логикой эгоцентричного ребенка, который вокруг себя видел только возможность достичь желаемого любым путем.
– И зачем ты вернулся? – в сердцах воскликнула я.
– Я обещал вернуться и вернулся,– жизнерадостно ответил он. – И я успел первый.
– Я вижу. Но я не рада этому. Я хотела жить своей жизнью, чтобы основатели и создатели в нее не вмешивались.
– Что-то новенькое,– весело проговорил он. – Ты разлюбила своего Ра-Ойла?
– Я не хочу говорить о Рауле, тем более с тобой. Ты всегда ненавидел его, и хотел убить.
Он хмыкнул и прижал мою руку к своей щеке.
– Мне не нравится это имя. Оно звучит по-простецки, по земному, и не годится для основателя. Ты знаешь, должен признаться, я нападал на него. Но я его не ненавидел. Ты была права тогда, в подвале. Я завидовал ему. Мне казалось, его все любят, мой старший брат души в нем не чаял. А ко мне относились как к какой-то знаменитости.
Тебе проще будет понять, если представишь нас обыкновенными людьми. Один брат обычный ребенок, другой вундеркинд. С обычным ребенком возятся, как и положено – дурачатся, играют в разные игры, берут в походы; если он набедокурит, его строго отругают, а то и отшлепают. И, конечно же, обнимают, целуют. С другим не смеют так обращаться, он не кажется им своим и простым. Замечая его талант, ребенка отправляют в спецшколу для одаренных, чтобы раскрыть его способности. Им и в голову не придет, сыграть с ним какую-то шутку или погонять в футбол. Для него существует целый набор и перечень специальных игр и забав, на его интеллектуальном уровне. Объятия и поцелуи тут исключаются, как нечто инфантильное. Этот ребенок кажется им маленьким взрослым, ученым, и обращаются с ним соответственно.
– Ты хочешь разжалобить меня?
– Немного,– его губы раздвинулись в грустной улыбке.
– Не получится. Основатели не бывают детьми.
– А я был, Маша.
Я ему не поверила. Он тем временем поглаживал мою руку, иногда прикасаясь к ней губами. Почему-то ничего не происходило, и я полюбопытствовала:
– Горг, в этот раз я ничего не чувствую. Почему?
На его лице расцвела озорная улыбка:
– А ты хотела бы?
– Нет, я просто интересуюсь.
– Я не хочу мучить тебя. Насильно мил не будешь. Пока меня устраивает то, что есть. Я счастлив. Но, если ты захочешь, …– он прожег меня взглядом, и я ощутила то, чего боялась, волна огненной страсти прокатилась по мне,– то всегда, пожалуйста, Маша.
– Нет, нет, не надо,– с истеричностью в голосе, выговорила я.
– Не буду, успокойся. Я просто продемонстрировал, что не утратил своих навыков. Вдруг ты захочешь воспользоваться.
– Уверена, что не захочу.
– Не зарекайся. Из сегодняшнего разговора в твоем доме, я догадался, что ты обратила свое внимание на Егора, но он не хочет тебя. Это так?
– Почти. Но ты ничего не знаешь, чтобы судить об этом.
– А я и не сужу. Расскажи мне, что случилось. Почему вдруг, влюбленный в тебя парень, отвергает тебя? Это не логично. И еще, я ничего не знаю о девочке. Ты мне расскажешь о ней? Ее зовут Мара?
– Маранта. Это имя цветка, который обвил тебя в день ее рождения. Она особенная, Горг.
– Кто бы сомневался. Она очень сильна?
– Наверно. Я не очень-то задумываюсь об этом. Для меня она ребенок, который нуждается в любви и заботе.
– Ты хорошо сейчас сказала, Маша. Маранте повезло, что ты так считаешь. Что она уже умеет и как она выглядит?
– Она выглядит на два годика. Почти все время она была голенькая, потому что от нее все воспламенялось, кроме камня. Ей подарили платье из камня, и теперь она бегает в нем. Она недавно научилась ходить. Она ничего не ест, и все понимает. Ее глазки всех покоряют, и на острове все ее любят.
– Да, я помню это,– задумчиво произнес он.
– До недавнего времени, к ней могли притрагиваться только Егор и я. Теперь могут и другие. Говорят, что она похожа на меня.
– Это очень хорошо, Маша. А теперь расскажи мне, что с тобой случилось, что ты хочешь забыть своего Ра-Ойла и цепляешься за Егора.
Я задумалась, стоит ли ворошить всю эту болезненную историю? И нужно ли Горгу знать об этом?
– Знаешь, Горг, мне очень больно говорить на эту тему. И это не слова. Я на самом деле испытываю такую же боль, как и ты.
Его сочувственный взгляд ласкал меня.
– Мне очень жаль. Но мне нужно знать, что привело тебя к такому печальному решению. Это очень серьезно. Я чувствую в тебе раздвоенность, и твое горе. Мы можем разобраться вместе, и я могу помочь, раз мы переживаем одно и то же.
– Как мне рассказать, если я не могу? Как только я начинаю возвращаться к этому, меня прожигает страшная боль. Я не хочу ее вновь испытывать.
Горг нахмурился.
– Хоть намекни о чем речь.
– Хорошо, попробую,– я сглотнула. – Я стала видеть всех вас.
– Что это значит?
– Я видела тебя в тонгуре, как ты мучился и пел песни. Я видела Ортис. Я видела все другое, и это причинило мне страшную боль.
Он посмотрел на меня сочувственно и потрясенно.
– Такого я не ожидал. Бедная, Маша,– пожалел он меня. – Ты услышала что-то о себе?
– Да. Но больше я не могу говорить,– ком подкатил к моему горлу. – Не сейчас, Горг.
– Конечно. Я не буду настаивать. Я придумаю способ, как помочь тебе, обещаю. А сейчас, давай отвлечемся немного от наших проблем. Я не могу отпустить твою руку, ибо знаю, ты попробуешь включить свою защиту и сбежишь от меня. Поэтому я не могу отлучиться, чтобы принести тебе ужин. Предлагаю отправиться тебе со мной, в местный ресторан. Ты же хочешь есть? Я правильно чувствую?
– Да, я бы поела немного.
Горг посветлел. Он снова притронулся губами к моей руке, и в этот раз предупредил:
– Закрой глаза.
Я повиновалась, и мы очутились в таком же экзотическом месте с пальмами и океаном, только населенном людьми. Горг повел меня по ухоженным дорожкам среди уютных домиков к высоким строениям, похожим на туристические гостиницы. Навстречу шли люди, и, осматривая нас, улыбались. Здесь было много темнокожего населения. Я никогда не путешествовала по другим странам, и мне было в диковинку видеть новые лица и иную жизнь. Их хижины были совсем хлипкими по сравнению с нашими домами, и построены из тонких материалов, наподобие бамбука. На некоторых домах крыша была из растений и больших листьев. Я по телевизору видела племена, которые строили и жили в подобных домиках. И совсем было удивительно видеть современное строение по соседству с этими хибарами.
Горг привел меня в небольшой открытый уличный ресторан. Хотя он больше напоминал бар. На улице начинало темнеть, поэтому по периметру крыши ресторана зажгли освещение, как и в центре зала. Горг усадил меня за столик, не выпуская моей руки, и свой стул придвинул к моему. Он сообщил подошедшему бармену, что мы хотим поужинать и попросил меню. Тот протянул ему листы бумаги, и Горг спросил меня:
– Маша, ты что любишь – традиционную кухню или экзотическую?
Я усмехнулась:
– Какая разница, я же все равно твоя пленница. Так что, заказывай, что хочешь.
– Нет, так не пойдет. Я хочу заказать то, что тебе нравится, и что ты будешь есть. Значит так, здесь есть морские продукты и мясные. Что выбираем?
– Морские.
– Не хочешь взглянуть на названия? – Я отказалась. – Ладно, тогда,– он обратился к официанту,– аррос кон камаронес, фрукты, вино. Кофе будешь?
Я отказалась, рассматривая людей вокруг себя. Я лучше засну пораньше, чтобы избавиться от его общества. Бармен или официант удалился и Горг внимательно посмотрел на меня.
– Маша, побольше энтузиазма. Не надо так хмуриться. Я не сделаю тебе ничего плохого, и пытать не буду, обещаю.
– Я хочу назад, домой. Я сегодня не видела Мару. И Егор будет беспокоиться, и все остальные,– мрачно роптала я, недовольно уставившись ему в глаза.
– Ничего, они могут прожить и без тебя. Кроме того, ты их успела предупредить, что ты со мной. Они не будут думать, что ты пропала.
– Теперь они будут бояться еще больше. Особенно Егор. О! – горестно протянула я.– Лучше бы он не знал, что я с тобой. Зачем я только сказала, он ведь с ума сойдет.
Горг недобро усмехнулся:
– Да, он всегда меня недолюбливал. Но, что сделано, то сделано.
– Зачем ты раздавил мой телефон? – накинулась я на Горга. – Я могла бы сообщить им, что со мной все в порядке, что я жива.
– Извини. Я сильно нервничал, и не хотел, чтоб нам помешали.
Бармен-официант, принес нам заказ и аккуратно разложил на столике, пожелав приятного аппетита. Я скептически взглянула на блюдо: это было похоже на рисовую запеканку, политую сверху соусом, с какими-то белыми кусочками.
– Приятного аппетита,– повторил Горг и выпустил мою руку, обхватив меня за талию.
Я вздохнула, и, орудуя ножом и вилкой, отпилила кусочек запеканки. Прожевав ее, обнаружилось, что это действительно рис. Рука Горга не шелохнулась. Я подцепила белый кусочек, который лежал сверху, и попробовала его, он напоминал рыбу. Было вкусно, и я быстро ела, ловко орудуя ножом, чего дома никогда не делала. Горг наслаждался, сидя рядом со мной.
– Что я ем? – отвлекла я его от грез.
– Мясо лангуста и краба. Нравится?
– Очень вкусно. Спасибо.
Когда я съела все, и принялась за фруктовые дольки, Горг сделал очередную попытку поговорить со мной.
– Маша, я понимаю, что рано или поздно мне придется тебя отпустить. Я могу задержать тебя по-другому, но мне нравится прикасаться к твоему телу, чувствовать твою кожу. Давай, договоримся. Ты пообещаешь не делать глупости, не сбегать от меня, а я тебя отпущу.
– Нет, не пообещаю. При любой возможности я сбегу от тебя, не строй иллюзий.
Он улыбнулся так, словно мой ответ порадовал его. Проведя по моей спине ладонью, он сказал:
– Я знал, что ты так ответишь. В моем арсенале масса способов удержать тебя рядом со мной,– он наклонил свое лицо к моему, и шепнул на ухо:
– Например, этот.
По моей спине, под его ладонью, сразу же пробежались сладостные мурашки, и я перестала жевать, судорожно всхлипнув. Теперь мысль о побеге казалась мне безумной, я хотела быть с ним, чтобы он ласкал меня и целовал. Паршивец словно прочел мои мысли, и поцеловал меня в шею, разжигая во мне огонь желания.
– Тебе нравится? – вкрадчиво шепнул Горг.
– Да,– еле выдохнула я, стараясь отогнать от себя сладостный дурман.
Он провел пальцами по моей шее, пробираясь в волосы за ухом, и откидывая их, и я стала задыхаться от безумного желания накинуться на него прямо в зале, заполненном людьми.
– Все-таки, какие сильные чувства я тебе внушаю,– тихонько восхитился он, и мое безумие отступило. – Если бы ты захотела, нам было бы хорошо вместе. Почему ты всегда отрицаешь, что я нравлюсь тебе?
– Потому что, это не мои чувства,– обессилено выдохнула я, и мои пальцы дрожали.
– Как же ты ошибаешься! Я никогда не смог бы вызвать их, если бы они были не твои.
– Но я не чувствую к тебе ничего подобного,– я яростно сверкнула на него глазами. – Эти чувства возникают во мне, только когда ты опускаешься так низко, чтобы использовать свои способности против меня. Ведь ты же основатель и можешь сравнить, что я чувствую до этого.
– Я и чувствую, Маша, что ты неравнодушна ко мне. Может во всем виновато это тело? Что, если бы я выглядел по-другому? – он задумался. – Но оставим это. Вернемся к нашему договору. Ты согласна теперь не сбегать от меня?
– Нет.
– Значит, тебе понравились эти ощущения? – его лицо просто сияло от восторга. Я отрицательно покачала головой. – Тогда, я могу сделать только такой вывод – ты любительница испытаний, мазохистка.
– Как ты не поймешь, что нельзя удерживать человека насильно? – я возмущенно сверлила его глазами.
– Мне хорошо с тобой. Я ничего не могу поделать,– умиротворенно ответил Горг.
Я с ожесточением выпила вино залпом, и раздраженно выговорила:
– Мне надо в туалет. Где он?
– Я проведу тебя,– он услужливо вскочил, придерживая мою талию.
– Это просто смешно,– хихикнула я, вино ударило мне в голову. – Ты со мной пойдешь в женский туалет?
– Нет, я только покажу, где он.
Я продолжала глупо хихикать над тем положением, в котором мы оба оказались. Он провел меня через зал в коридор, где располагались уборные. Перед дверью он поцеловал меня, посылая, слабую пульсацию по всем моим венам. Видимо, из-за действия вина, вернее, смеси вина и чужеродного воздействия, я повела себя неадекватно – резко и неожиданно для себя самой я извернулась, и впилась ему в губы, страстно целуя. Поначалу он отшатнулся от неожиданности, но потом прижал меня к себе, и также сильно ответил. Моя голова шла кругом, я почувствовала в себе, ну, просто развратную женщину. Мне хотелось его так сильно, что я готова была заняться сексом прямо в туалете. Так же как и в пещере, я снова начала расстегивать его рубашку, тяжело дыша, и продолжая целовать его губы. Он перехватил мою руку, останавливая мой порыв, и мы продолжали целоваться еще с минуту. Потом все прекратилось, я пришла в себя.
– Маша, такого я не ожидал,– тяжело дыша, признался Горг. – Ты можешь воспламенить кого угодно. Прости, мне трудно было сдержаться.
– Ты…,– я впервые хотела грязно выругаться,– ты знаешь, кто ты,– прошипела я и открыла дверь туалета.
Я была в бешенстве. Он снова это делает, он пользуется мной, как игрушкой, как куклой! Это слово сразу напомнило мне ранящие сердце события, и я, чтобы не почувствовать боль, все произошедшее, зашвырнула за свою прозрачную ограду. Я устремилась к умывальнику, намереваясь ополоснуть лицо, и тут заметила, что испускаю слабое розовое свечение. Я зло хмыкнула, и когда он успел? Я вошла в кабинку туалета, громко хлопнув дверью.
Горг не поджидал меня рядом с дверью туалета. Я нашла его за нашим столиком, он расплачивался с официантом, и тот кивал головой, бодро улыбаясь. Мне стало интересно, откуда у Горга деньги. Я быстренько приблизилась к нему, чтобы увидеть, в чем там дело и почему официант так доволен. Денег я не заметила и недоуменно воззрилась на Горга. Его синие глаза были спокойны и уверенны. Официант ушел, а я накинулась на Горга:
– Ты что не заплатил ему? Ты загипнотизировал его?
– Я заплатил, Маша, правда, не деньгами. Я дал ему в счет ужина маленький камушек. Он теперь богат и счастлив. Мы можем идти домой, уже совсем стемнело. Ты еще не хочешь спать?
– Нет.
Мы вышли в темноту тропической ночи. Где не было освещения, там не видно было ничего. Идти пешком в такой тьме было невозможно, но Горгу и не нужно. Он вновь обнял меня за талию, и я сразу же закрыла глаза, чтобы избежать тошнотворного головокружения. Через секунду мы стояли внутри домика, облюбованного Горгом. Он включил свет, и я даже подивилась, что здесь есть электричество.
