Лариса Васильевна Чистова
Среди огнистых камней
Там он сыграл нам несколько классических этюдов и пару современных музыкальных произведений. Маранта сидела задумчивая и серьезно слушала музыку. Я сделала вывод, что ей понравилось. Потом мы сходили на конюшню Джека, и познакомили Маранту с замечательными лошадьми. Маранта несколько раз тянула к ним ручку, желая потрогать и каждый раз, сама отдергивала ее, зная, что может причинить им боль.
– Ничего, Маранта, потерпи. Скоро ты вырастешь, и сможешь их погладить, и даже покататься,– утешила я ее.
– Я научу тебя,– пообещал Джек. – Самый красивый конь будет твоим. Может и моя дочка их полюбит, и вы вместе будете кататься.
– Замечательная перспектива, Джек,– похвалила я, представив эту картинку.
– Я думаю, что ты должен будешь научить нашу дочку игре на пианино,– твердо произнесла Лизи.
– Тоже правильно,– поддержала я ее. – Я бы хотела, чтоб Маранта могла на чем-нибудь играть. Рауль и Егор замечательно играют, а я ничего не умею.
– Мария, хочешь, научу? – предложил Джек.
Я растерялась, считая, что мне уже поздно учиться. Но подумала о Джеке, он ведь научился играть не так давно, прожив две жизни. Значит и мне не поздно.
– Я бы очень хотела, Джек. Но пока у меня так мало времени, и Маранта все время на руках. Давай попозже, когда она сможет безопасно передвигаться и мои руки освободятся.
– Договорились, Мария. Я не забуду, как и то, что ты обещала прокатиться со мной верхом,– улыбнулся он.
– Мне пора,– вздохнула я.– Хочу еще навестить Родиона и поздравить Юту.
– Хочешь, я отвезу тебя на машине? – предложил Джек.
– Нет, спасибо, ты видишь, я вся покрыта защитой, чтоб не замерзла Маранта. Не хочу что-нибудь повредить в твоей «Ауди». Я доберусь быстрее в своем шаре. Не буду обнимать вас, и вы не трогайте меня. Увидимся еще как-нибудь. Приходите к нам в замок.
Я отошла в пустое место и образовала купол, а потом направила его в горы. Пролетая над рекой Тинок, я вспомнила Рауля, и наши беседы, и мои глаза заблестели от слез. Маранта, чуткая к моему настроению, сразу же обняла меня и поцеловала, желая утешить. Она уже знала, что я думаю о Рауле.
Сверху я заметила Родиона, высматривающего что-то в горах. Я крикнула ему из своего шара и он, подняв голову, помахал мне рукой. Опустив шар пониже, я спросила, что он делает здесь, так далеко от дома.
– У меня объявились саблезубые медведи,– объяснил он. – Не могу понять, что им здесь нужно, они предпочитают леса, а не горы.
Я опустилась недалеко от него и отключила купол.
– И что ты будешь с ними делать, когда найдешь?
– Я хочу просто понаблюдать за ними, Мария. Что изменилось, что им пришлось прийти в такое неблагоприятное место? У нас зима, они должны впасть в спячку, а они бродят кругом. Это странно. Хочу найти объяснение этому феномену.
– Я хотела увидеть вас, Родион, и поздравить с важным событием. Мне Егор сказал вчера.
Лицо Родиона расплылось в довольной улыбке.
– Спасибо, Мария, я вправду очень счастлив. Мы с Ютой мечтали о ребенке с тех пор как поженились. Это было пятнадцать лет назад. Это просто подарок для меня, ведь я уже не молод.
Мое лицо удивленно вытянулось. Родион выглядел просто замечательно молодо. Наблюдая мою мимику, он усмехнулся.
– Криты живут чуть больше сорока лет, а мне уже за тридцать. Мы начинаем стареть буквально перед самой смертью, года за три до нее. И потому мой цветущий вид ввел вас в заблуждение относительно моего возраста.
– Как жалко, Родион. Рауль, конечно же, говорил мне об этом, но я забыла. Все вы прямо таки пышете здоровьем и красотой, мне трудно поверить, что ваши жизни такие короткие.
– Да, но зато мы не болеем, и в старости не мучимся от болячек и немощи. Почти каждый в состоянии заботиться о себе до самой смерти. Может, только последние два-три дня, мы не способны чем-либо заняться,– невесело улыбнулся он,– и валяемся в постели от слабости. Это легкая смерть, мы просто засыпаем и не просыпаемся. Я слышал, что на вашей Земле все по-другому.
– Да, Родион,– печально произнесла я,– у нас все по-другому. Может, пойдем к Юте? – предложила я, желая сменить эту грустную тему.
– Да, я могу вернуться. Вы летите вперед, а я приду через полчасика.
– Зачем, Родион? Мы можем вернуться вместе.
Я отключила защиту и укутала свою девочку в спортивную кофту. Протянув к Родиону руку, я взяла его ладонь, и вновь образовала шар, в котором теперь было холодно. Надеюсь, что за минуту мы не замерзнем, потому что мой шар плавно приземлился недалеко от дома Родиона. Я отключила его, и мы быстренько преодолели морозное расстояние до дома. Нас обдало теплом, лишь только мы открыли дверь. Родион провел меня в гостиную и усадил на диван. Юта как обычно работала в мастерской, и потому Родион отправился туда. Она появилась, вся светясь от счастья, как и Лизи. Я тоже поздравила ее и поцеловала, стараясь не прикоснуться к ней Марантой. Юта в руках держала объемный сверток, и взгляд ее прищуренных ясных глаз перемещался с меня на Маранту.
– Мария, у меня есть подарок для вас обеих.
– Мне так неловко, Юта. Ты все время мне что-то даришь,– сконфузилась я.
Она не обратила никакого внимания на мои слова. Пряча от меня сверток, она осторожно вытащила кусок ткани и развернула передо мной. Это была ее картина, которую мы видели недорисованной в прошлый раз. Я, Рауль и Рикро, только теперь Рикро выглядел обычно, по-человечески. Картина была изумительная – с расстояния смотрелась как полотно, написанное маслом, а вблизи я заметила маленькие стежки необычных нитей. Это все была вышивка. Рауль был так похож на себя, что мое сердце ёкнуло, и слезы все-таки выкатились. Никогда не могу сдерживаться!
– Юта, это так красиво, и главное похоже. Спасибо. Я повешу эту картину в зале замка.
– Я рада, что тебе понравилось,– смущенно произнесла Юта. – А теперь это.
Из свертка появилось что-то сияющее, и звенящее. Когда вещь распрямилась передо мной, я рассмотрела полотно из сверкающих разноцветных камешков, но не смогла понять, что это. Мой пораженный взгляд изучал необычную вещь.
– Родион, включи свет, чтобы было лучше видно. Мария, это для твоей Маранты. Я знаю, что она может притрагиваться к тебе, Егору и камню. Думаю, что это ей подойдет.
Я разглядывала при включенном свете сияющее всеми цветами радуги полотно, и до меня не доходило, что же это может быть такое. Юта взяла сверкающую вещь двумя пальцами, держа ее за самый край, и только теперь меня осенило – это было маленькое платье из камней. Мой рот непроизвольно раскрылся, и я безмолвно взирала на это чудо. Родион довольно улыбался, видимо, он давно оценил труд своей жены. Юта ждала от меня каких-то слов, а я не могла ничего вымолвить. В горле возник спазм от чувств переполнявших меня. Они все любили меня, хотели чем-нибудь порадовать, думали обо мне и Маранте, что она голенькая… Я улыбнулась, и по моим щекам потекли слезы.
– Юта, я не знаю, что сказать…– пробормотала я, пожав плечами. – Спасибо. Я люблю вас,– прошептала я.
Маранта на моих руках все чувствовала и переводила взгляд с меня на Юту. Ее ручонки потянулись к платью, желая прикоснуться к сияющему чуду. Юта поднесла его к ней поближе, чтобы она могла коснуться камешков. Маранта потрогала рукой камни и улыбнулась, казалось еще немного и она звонко засмеется. Она запрыгала на моих коленях, требуя примерить обновку. Я неуверенно взяла платье. Оно было тяжеленькое и шуршащее. Проведя пальцами изнутри платья, я убедилась, что оно гладкое и не поранит девочку.
– Не беспокойся, Мария, все камни отшлифованы, и не будут царапать кожу. Их огранка только снаружи, и то не у всех, а только спереди, для красоты. Оно немного тяжелое, но мне кажется, что ваша девочка очень сильная, и сможет носить его.
– Ну что ж, давай наденем,– произнесла я.
Платье имело тонкие лямочки-камешки, причем они свободно висели, давая возможность легко надеть его через голову Маранты. Я распрямила платье по ее тельцу, и Юта показала, не касаясь девочки, как застегнуть лямочки, чтобы платье подошло по размеру. Само платье было длинное, до самых пяточек и свободное, как сарафан. Маранта стояла на моих коленках и гордо улыбалась, словно понимала, как она неотразима.
– Ей надо посмотреться в зеркало,– уверенно сказала Юта.
Она повела нас к шкафу в другой комнате, где было большое зеркало, и Маранта увидела себя. Девочка снова выразила радость, запрыгав на моих руках. Камни ослепительно сверкали от любого ее движения, и ей это доставляло неописуемую радость. Она вертела головкой с маленькими кудряшками над ушками, смотря поочередно на нас всех, призывая выразить ей свое восхищение.
– Очень красиво,– похвалила Юта,– оно идет тебе.
– Ты красавица,– шепнула я ей на ушко.
– Мне тоже нравится,– скромно присоединился Родион.
Насмотревшись на себя вдоволь, Маранта успокоилась, и мы вернулись в гостиную. Мои руки устали держать ее, и я присела в кресло.
– Жаль, что у вас не каменный пол. Маранта вчера научилась ходить, и ей, по-моему, хочется это сделать,– улыбнулась я.– Она желает пройти по подиуму. Ладно, в замке это сделаем,– шепнула я ей в ушко.
Переведя взгляд на радостную Юту, я спросила:
– Как ты смогла сделать такое чудо?
– О, я не одна его делала,– засмеялась она. – Камни мне подобрал Джек, он же нашел ювелиров, которые обточили и отшлифовали камешки по моим потребностям. Все камни мелкие, поэтому они долго трудились, и много камней испортили. Надо было аккуратно проделать дыру в камешке, чтобы я смогла протянуть сквозь них шелковую нить. Нить должна располагаться строго внутри камня, чтобы девочка не смогла ее коснуться. Алек из лаборатории разрешил использовать свой лазер для этой цели.
– Ничего себе, значит все в курсе, только я ничего не знала,– поразилась я.
– Егор тоже не знал,– ответила Юта. – Ведь это же сюрприз. Я знаю, что Маранта растет скачками, поэтому платье сделала побольше, а лямочки можно перестегнуть на любой камешек сзади. Это удобно.
– А что за камешки здесь? Я вижу, что тут ее цвета, словно радуга.
– Да, мы специально подбирали такие цвета, как у нее. Мы сделали каменные нити, как струи дождя, каждая струя своего цвета. Вот полоска рубиновая, следующая хризолит. Его мы долго искали, ведь он зеленый, а нам были нужны только золотистые камни. Потом идет желтый топаз, потом лейкосапфир. Его мы тоже долго выискивали и подбирали. Джек хотел вставить сюда бриллианты, но мне показалось, что они очень броско будут смотреться и сильно выделяться на фоне других камней. И наконец, последняя нить – сапфир.
– Просто необыкновенно, Юта. У меня как всегда нет слов.
Она удовлетворенно засмеялась, а Родион облегченно вздохнул. Он удалился, а мы с Ютой обсудили ее радостное событие. Она очень хотела родить мальчика, как и Родион. Срок был еще очень маленький, чтобы узнать, кто у них будет. Чувствовала она себя хорошо.
Вернулся Родион с подносом в руках, там был сок для меня и молоко для Юты, еще немного печенья. Сам Родион ничего не захотел, есть и пить. Пока мы с Ютой перекусывали, Маранта снова внимательно заглядывала к нам в рот, отчего мы смеялись, потому что она наклоняла головку, вжимала шейку в плечики, словно вместе с нами глотала еду. Я еще посидела у них немного и засобиралась назад в замок. Юта завернула мне картину и вложила ее мне подмышку. Я поцеловала ее в щеку, поблагодарила их за подарки и, включив защиту, вышла на мороз.
В замке прохаживался скучающий Егор, он давно поджидал нас. Маранта, увидев его посветлевшее лицо, сразу протянула к нему ручки. Егор заметил ее наряд и оторопел.
– Что это? – еле выговорил он. – Откуда, Маша?
– Это подарок от Юты, Родиона, Джека, Алека и многих других. Они так тронули меня, что я расплакалась, Егор. Они любят нас, и думают о нас,– я снова ощутила в горле комок и замолчала.
– Это очень красиво. Это настоящие камни? – изумился он.
– Конечно. Маранте кроме камня ничего не подойдет. Ты представляешь, сколько надо труда, чтобы получилась такая красота?
– С трудом,– ответил он. – А представляешь, сколько оно стоит? – усмехнулся он.
– Смутно,– в тон ему ответила я.– Посмотри, что еще мне подарила Юта. Помнишь ту картину, где был Рикро-призрак? – я развернула полотно, продемонстрировав ее Егору. – Как тебе это?
Он внимательно осмотрел картину и причмокнул губами.
– Классно. Она талант. Никогда такого не видел. Что ты будешь с ней делать? Заберешь на Землю?
– Шутишь? Как я объясню родителям, кто здесь изображен, да и я здесь такая… Я хочу повесить ее здесь в зале, пусть все любуются. Повешу ее на потайную дверь, ведущую в подвал.
Маранта заелозила на руках Егора, просясь на пол. Он опустил ее на ножки, предоставив свободу топать по залу. Платье на ней шуршало и звенело, переливаясь всеми цветами радуги, и Маранте это нравилось. Она пронеслась несколько раз туда и обратно, сверкая глазками и зубками.
– Вот и подиум,– сказала я ей.
Егор наблюдал за ней с восхищением. Он поинтересовался, как поживают все, кого я навестила, и я ему рассказала. Потом мы пообедали, и Маранта, как всегда захотела спать. Нам пришлось снять ее чудесное платьишко, и пообещать надеть его снова, когда она проснется. Только тогда она расслабилась и уснула, устроившись на моей груди и животе. Я решила переложить ее, когда она заснет покрепче. Мне пора было идти домой, и я шепотом попросила Егора сходить на кухню и налить в кастрюльку супа и еще какой-нибудь еды для мамы. Я планировала забрать это с собой, раз с Вернеком ничего не получалось. Егор ушел, а я пригрелась от тепла Маранты и задремала в ожидании прихода Егора.
Едва мой мозг отключился, как я оказалась в дымчатом туманном месте. Изумрудный озабоченный Ортис летел вдоль серого тумана. В одном месте, оказавшемся посветлей, он остановился и произнес трагическим сипловатым голосом:
– Горг, где ты?
Потом пролетел еще немного, где серость отливала серебром, и спросил еще раз:
– Горг, ты здесь?
– Кто тут? – услышала я очень знакомый тяжелый голос.
– Это Ортис. Я пришел узнать, как ты,– заискивающе ответил он.
– Ты мне не нужен. Можешь идти,– повелительно проговорил Горг. Потом, подумав, спросил:
– Как ты смог позвать меня и как я слышу тебя?
– Здесь есть одно место, где можно общаться. Я нашел его,– тихо пробормотал Ортис.
– Я слышу страх в твоем голосе. Зачем я тебе?
– Понимаешь, это все та же старая история. С твоими иронгами. Они посчитали, что здесь есть моя вина. Мне дали срок, чтобы заняться исцелением, но я не могу найти причину в себе. Я искренне считал твои творения красивыми, гениальными. Разве моя вина, что они погибли? Мы же были почти друзьями, Горг, ты ведь можешь сказать, что я здесь ни при чем?
– У меня не может быть друзей, ты зря пришел. Что там мой брат? Уже умчался обратно к своим критинам? – с издевкой спросил Горг.
– Они криты, Горг. Он еще здесь. К Ра-Ойлу много вопросов, он смог создать человека, и теперь он Ирох. Но я не согласен с этим.
– Что?!– прогремел Горг. – Это невозможно! Этого просто не может быть! Ты смеешься надо мной? Уходи прочь!
– Нет, что ты, Горг,– хрипло уговаривал его Ортис. – Я сказал тебе правду. Он теперь Ра-Ойл Ирох.
Горг загрохотал, испуская снопы розового и синего света.
– Это невозможно! Я видел его творения, они ничтожны, это не может быть правдой. Разве они люди, разве они полноценны?
– Совет постановил, что это так. Впервые кто-то из нас смог создать человека.
Горг снова зарычал, потом зашипел:
– Но он не с-сам их-х с-создал. У него-о бы-ыл образе-ец.
– Я сказал то же самое. Но меня не послушали. Критов признали его творением по всем стандартам.
– Ра-Ойл Ирох, … так он Ра-Ойл. Он наверно рад до смерти?
– Нет, он хочет покинуть нас, он хочет стать человеком.
– Хах, и его не кинули в тонгур. Здесь должен сидеть я,– саркастически заметил Горг.
– Но с ним все в порядке, Горг. Ему нечего делать в тонгуре. Нам тоже не нравится его выбор, но он вправе сделать его.
– Уходи,– снова тяжелым голосом проговорил Горг.
– Так ты скажешь Совету, что я не причастен? – умоляюще спросил Ортис.
– Ты жалок, Ортис. Ты мне не нужен. Мне нужна Маша! Маша. Ты понял? Мне нужна Маша!
– Маша? – услышала я голос Егора и открыла глаза.
Егор склонился надо мной, собираясь переложить Маранту в кроватку. Мои глаза наверно показались ему странными, потому что он быстро уложил девочку и подал мне руку, чтобы поднять с постели. Мое сердце стучало о ребра. Егор вывел меня из комнаты.
– Тебе опять что-то приснилось?
– Да,– шепнула я.– Мне приснился Горг в тонгуре.
– Что это? – подозрительно вопросил Егор, изгибая одну бровь.
Я поделилась тем, что видела. И припомнила еще один короткий эпизод с Горгом, произошедший ранее. Я заметила, что тогда тоже лежала с Марантой.
– Может Маранта позволяет тебе проникать к основателям? – предположил Егор.
– Думаю, только к Горгу. Ее силы хватает, чтобы я услышала его.
– Интересно, что видит Маранта в своих снах? – задумался Егор. – Возможно, она в состоянии общаться с ними, с Раулем, например?
– Как узнать, если она не говорит?
– Я попробую. Буду задавать ей вопросы, она мимикой может ответить.
– Хорошо, попробуй. Мне уже пора. Скоро мама придет. Ты приготовил мне еду?
– Да, вот она,– он указал на стол, где стояли специальные дорожные судки, закрепленные один над другим.
Я взяла все это и отправилась домой, наказав Егору позвонить, если он выяснит что-то интересное.
Мне повезло, я опередила маму. Только я переложила из судков еду, как услышала хлопнувшую входную дверь.
– Маша, ты дома?
– Да, мама. Я на кухне.
Я быстро убрала судки, чтоб мама их не увидела, и поставила в микроволновку суп для разогрева.
– Ты хозяйничаешь?
– Разогреваю тебе ужин. Присаживайся.
Тарелка из микроволновки опустилась на стол. Нарезав хлеб, я придвинула его к маме.
– А ты разве не будешь есть?
– Я уже ела, попозже перекушу.
Проглотив ложку супа, мама опустила в тарелку удивленный взгляд. Я не подумала, что для нее суп окажется необычным, мы такого не готовим. Сир и Сор частенько готовят еду, просматривая кулинарные шоу, и сегодня нас радовала скандинавская кухня. Я уже привыкла к такому разнообразию и не удивлялась.
– А что это за суп?
– Суп весенний. Здесь разные овощи, куриный бульон, льезон.
– Что такое «льезон»?
– Это взбитые желтки со сливками.
– А что это плавает зеленое, помимо горошка? – рассматривала мама.
– Это шпинат,– я решила перевести разговор. – Тебе не нравится?
– Нет, очень вкусно,– похвалила мама. – Просто мы такого раньше не готовили.
– Я решила попробовать обед из кулинарного шоу. Если не понравится, больше не буду его готовить. На второе – коттбулар.
– Что это такое? – изумилась мама.
– Ничего страшного,– улыбнулась я.– Всего лишь мясные фрикадельки с картофельным пюре,– я не стала уточнять состав фрикаделек, потому как баранины у нас в магазинах не найдешь.
Мама осталась довольна. Я угодила ей, ведь я давно не хозяйничала. Мы поболтали о разных вещах, поговорили о папе. Потом я готовилась к последнему экзамену в своей комнате. Просматривала записи лекций, листала учебник, и понимала, что даже без помощи Егора, могу все запомнить. У меня сложилось впечатление, что моя память улучшилась, я запоминала все слово в слово.
Когда подошло время сна, мне захотелось вернуться в замок, но благоразумие победило. Лучше уйду утром, когда мама будет на работе. Я легла в постель, обдумывая свои видения. Мне было до сих пор непонятно, почему Рауля задерживают. Чего они хотят от него? В своих думах я отключилась, проспав почти до утра без всяких видений. Не знаю, почему я проснулась, но мое сердце тревожно колотилось, в предчувствии опасности. Я перевернулась на другой бок и попыталась уснуть вновь. И тут, это случилось: я лежала не то во сне, не то наяву и белый свет ослеплял меня. Сквозь плотно стиснутые веки донесся уже знакомый голос Клош Ро, лиловой туманности. Для меня теперь не было секретом, что это и есть основатели, которые решают важные для себя вопросы.
– Ра-Ойл,– услыхала я, и тут же мои глаза открылись в надежде увидеть Рауля. – Ты не обдумал все последствия своего выбора. Ты утратишь вечность, станешь смертным.
Сквозь пелену молочного света проступило золотое тело моего Рауля. Оно мерцало черными звездами и переливалось. И был он самым красивым среди всех основателей. Как он мог думать, что Горг был красивей его? В панораме моего странного видения не было никого лучше Рауля. Я ликовала, что вижу его, мое уставшее от ожидания сердце, вновь оживленно забилось, и наполнилось радостью и покоем, словно он прикоснулся ко мне.
– Это не страшно, Клош Ро. Мои создания умирали на моих глазах в течение долгого времени. Я привык к этому. Впереди меня ждет счастливая жизнь, это все окупает.
– Ты хочешь сказать, что здесь ты не был счастлив? – огорченно спросил Ирам Ирох.
– Я был счастлив, отец. Но я познал счастье другого рода, я не знал, что такое возможно. Очевидно, это доступно только человеческим существам.
– Почему тогда Горг, будучи в человеческом теле не смог постичь такой любви? – спросил Ортис, незаметно появившийся перед Раулем. – Он выглядит безумным.
– Горг и до этого не обладал достаточным набором духовных качеств. Я рассказывал об этом. По-видимому, он лишился многих тканей своей сущности, не заботясь об их восстановлении. Вполне возможно его любовь приняла маску навязчивого безумия. Он жаждет любви, но не умеет любить, утратив само понимание любви. Он вложил свое представление в это понятие.
– Есть еще один момент, Ра-Ойл Ирох,– замерцал малиновый Родам Ирох. – Ты упоминал Создателя чуждого нам мироздания. Как он отреагирует на твое вторжение в его сферу деятельности? Ты хочешь вернуться к девушке, которая под его опекой, и жить с ней без его приглашения? Это не корректно, неправильно, вызывающе, я бы сказал недопустимо.
– Она, моя Мария, не совсем человек,– ответил Рауль. – В ней суть основателя, которую нельзя удалить. Горг сделал с ней это, но вы поторопились убрать его в тонгур, и не выяснили, как он связал ее тело со своей тканью. Почему нельзя удалить ее, а мое тело можно отделить?
– И почему же? – спросил Ортис.
– Я допустил здесь волю Творца того мирозданья. Горг ничего не делал, ткань связалась сама собой и стала сердцем Горга. Вот почему ему больно жить вдали от Марии. Горг нашел к ней путь через всю вселенную, и прошел сквозь черную дыру, которая привела его к Марии. Она не просто человек. Я сделал из этого вывод, что могу быть с ней.
– Здесь слишком много тайн, Ра-Ойл,– задумчиво произнес Родам Ирох. – Я полагаю, опасно связываться с чуждым нам мирозданием. Там свои правила, которые необходимо соблюдать. Там сила и мощь, возможно больше нашей. Мы ничего не знаем о том мире, не надо вмешиваться,– заключил он.
– Здесь нет вмешательства. Я прожил там достаточно долго для человека, чтобы уяснить его правила. Основной закон этого мироздания точно такой же, как наш.
– Что же это? – спросил кто-то новый, кого я не видела ни разу.
– Любовь, Марту Ро. Все основано на любви. Я думаю, с такими создателями мы найдем общий язык.
– У меня два вопроса: почему «создателями» и почему ты считаешь, что люди проявляют любовь? – спросил бежевый Марту Ро.
– Там есть один Творец,– разъяснял Рауль,– и он создал множество себе подобных созданий, похожих на нас, поэтому я и назвал их создателями. Они помогают ему во всем, как Горам помогает моему отцу. И он же, этот Творец, создал людей и Землю. Они должны были жить по тем же принципам, что и духовные создания. Но не вина Творца, что люди живут, как им заблагорассудится. Это похоже на Горга, он знает наши законы, но не желает их исполнять. Некоторые люди умеют любить, и всю жизнь учатся это делать, так же, как и мы. Творец того мира видел меня, Марию, что сделал Горг, и ни разу не вмешался. Он не отторгнул мой остров, когда я жил на нем так долго. Не сомневаюсь, что он тоже любит нас и прекрасно знает, что делает. Если мы способны управлять временем в наших сферах, то и он тоже. Наше будущее заметно просматривается в его владениях. Будучи человеком, я не мог во многое вникнуть и осознать, но в этом теле я способен видеть все достаточно ясно.
– Но все же ты хочешь оставить это тело?
– Я хочу любви, той любви, которую испытал и познал на Земле. Я могу остаться в этом теле, но я не смогу сделать счастливой свою любимую. Я буду жить по другим законам, принятым в том мироздании. Я должен быть равным ей,– голос Рауля звучал твердо и уверенно.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
На этом я проснулась или пришла в себя. Мне было жаль возвращаться к реальности, я жаждала видеть продолжение, чтобы любоваться своим Ра-Ойлом. Он хотел вернуться ко мне человеком, чтобы я была счастлива. И по-прежнему любил меня.
Желание поделиться видением с Егором, победило здравый смысл. И, несмотря на то, что у них было еще рано, я отправилась в замок, прихватив свои обеденные судки.
В зале за столом завтракали Рикро, Сол и Солли, его сестра. Я удивилась, что сегодня они сидят вместе и доброжелательно всех поприветствовала.
– Мария, не откажешься позавтракать с нами? – гостеприимно предложил Рикро.
– Спасибо, я бы выпила кофе. Егор еще спит?
– Да,– просто ответил он, наливая из кофейника кофе.
Сол заметно нервничал. Смущенный тем, что сидит вместе со мной за одним столом, он избегал моего взгляда. Солли тоже уткнулась в свою чашку и безмолвно пила кофе.
– Сол,– обратилась я к нему,– как твои дела?
– Все хорошо, госпожа,– выдавил он.
Мировоззрение мужчины уже изменилось, как и его ви́денье, но он еще не мог привыкнуть к своему новому положению. Ему трудно было отказаться от привычного слова «госпожа».
– Ты уже видишь Рикро? Что он не призрак? – поинтересовалась я, перехватив саркастичный взгляд преданного друга Рауля.
– Да, Егор вчера показал его мне и Солли тоже. Я был потрясен.
– Сегодня ты опять встречаешься с Егором?
– Да, мы продолжим с ним…– он не знал, как это назвать и замолчал.
– Как поживает Эрика?
– Она работает эти дни одна, без Солли, поэтому очень занята.
– Понятно,– мне захотелось вдруг выяснить у Солли одну особенность ее работы. – Солли, я хочу спросить, ты же моделировала одежду и для фунов?
– Да, госпожа,– она подняла на меня большие темные глаза.
– И получала компьютерные изображения фунов. Как ты воспринимала их – как людей или призраков? Как вы шили им одежды?
– Я всегда видела людей на мониторе, и шили одежду мы с Эрикой, как для людей. Я много раз видела изображение Рикро, но никогда не думала, что он – это он. Для нас с Эрикой было загадкой, откуда столько обычных людей живет среди фунов? Мы всегда считали, что фуны призраки, а шьем мы одежду не для них, а для людей. Призракам не нужна одежда.
Я усмехнулась, представляя их заблуждение и недоумение.
– Теперь вам легче будет работать, имея эту информацию. Кроме того, вы теперь знаете, что все фуны – люди, и, имея на компьютере их изображение, сможете легко их увидеть в новом свете.
– Полагаю, так и будет, госпожа,– ее пушистые ресницы опустились долу.
Я вздохнула и продолжила свою мысль:
– Солли, вас с Солом ждет еще один сюрприз, когда узнаете, что я такая же, как и вы. Вы можете называть меня Мария, а не госпожа. Рикро уже так и делает. Я хотела бы иметь в вас друзей, а не слуг,– сказала я, вспоминая слова Рауля.
Сол пожал плечами, а Солли скромно улыбнулась. Разговор не клеился. Рикро стал собирать со стола использованную посуду, чтобы отвезти ее на кухню. А я решила заглянуть в свою комнату.
Войдя туда потихоньку, я увидела спящего Егора и стоявшую в своей кроватке Маранту. Она уже проснулась и пристально разглядывала Егора, не желая будить его. Завидев меня, она протянула ко мне ручки и улыбнулась. Я понимала, что она запросто могла бы вылезти из кроватки, но тогда она прожгла бы постель или еще что-нибудь, так как ее хрустальная кроватка стояла впритык к моей широкой кровати. Она терпеливо ожидала пробуждения Егора и любовалась им. Его спокойное и безмятежное лицо выглядело счастливым. Это согревало мое сердце, ведь я так мечтала, чтобы он стал таким. Светлые волосы разметались по подушке, открывая лицо и обнажая высокий чистый лоб. Ему пора бы подстричься, его волосы сильно отросли за это время.
Я вытащила Маранту из кроватки, и почувствовала, что она стала тяжелее. Внимательно осмотрев ее, я обнаружила, что она подросла за эту ночь.
– Маранта, солнышко, ты выросла? – удивленно спросила я ее.
Кроха радостно подпрыгнула и протянула ручки к своему платью. Она не забыла о своей блистающей обновке. Я взяла платье и вынесла Маранту в зал, чтобы не будить звоном камней Егора. Пусть поспит, ему так много приходится возиться с девочкой. Это должно было стать моей обязанностью, как матери, но все пришлось делать Егору. Хорошо, что это ему нравится, и он не тяготится своим необычным положением. В зале я надела платье на дочку и пустила ее походить по каменному полу. Сол и Солли еще не видели ее платья, и поэтому с восхищением наблюдали его сверкание. Мара чувствовала их внимание и важно прохаживалась, нарочно шурша камешками, чтобы было больше шума и блеска.
– Ты красавица в этом наряде,– произнесла Солли, налюбовавшись девочкой.
Маранта уставилась на Сола, требуя своим взглядом и его признания.
– Тебе идет,– наконец похвалил ее немногословный Сол. – Очень.
Маранта еще раз продефилировала перед ними, под моей улыбкой. Откуда у нее это? Она хочет от каждого добиться признания, чтобы никто не обошел ее вниманием. Такая большая потребность в любви свойственна всем основателям? Не потому ли Горг считал, что отец и старший брат не любят его, что они игнорировали какие-то мелочи, которые Горгу казались значимыми? Рауль предупреждал, что она будет учиться одному – любви. Где бы мы с ней ни были, она интересовалась людьми только в этом отношении – как мы будем поступать или что будем чувствовать, чтобы была любовь. Она огорчалась, если не находила в чьих-то поступках любви. Любовь для нее обозначала и доброту, и милосердие, и нежность, и заботу, и внимание. Мне надо как-то соответствовать ее высоким требованиям для формирования этого качества. Я вдруг растерялась, не чувствуя себя способной на такое. Здесь лучше подошел бы Рауль.
В зале появился Алек и поздоровался со всеми. Он сразу же увидел блистающую Маранту, и воскликнул:
– О! Кого я вижу! Кто такой у нас красивый? И кто сегодня так подрос? – заметил он, присаживаясь перед ней.
Маранта сверкнула в его сторону глазками и зубками и прошлась рядом с ним.
– Ты просто супер модель, Маранта,– улыбаясь, он выразил ей комплимент.
– Алек,– обратилась я к нему,– я должна поблагодарить тебя за подарок. Спасибо, он нам очень понравился.
