Лариса Васильевна Чистова
Среди огнистых камней
– Все хорошо, малышка, я сам виноват, я знал, что нельзя этого делать. Прости, прости меня.
– Рикро, покажи свою руку, ты сильно обжегся?
– Нет, ничего, Мария, все пройдет. Не переживайте.
– Пойди, намажь ее какой-нибудь мазью,– сочувственно предложила я.
– Так и сделаю,– Рикро быстро ушел, дуя на свои пальцы.
Вот и первый негативный опыт. Моя девочка жалостливо смотрела ему вслед, но я не разрешила ей долго грустить. Я поцеловала ее маленькие пальчики, которые она виновато теребила, потом поцеловала ее шелковистый лобик, и вынесла на улицу, чтобы показать ей ее мир.
Большое мягкое солнце освещало замок, и он слабо светился, он не искрился, как мой дворец, и не ослеплял. Мара, прищурив глазки, с восхищением все осматривала: небо, солнце, аккуратные кусты вдоль аллеи, вековые кедры вдалеке. Она вытянула шейку, всматриваясь в сторону леса, и нетерпеливо заелозила на моих руках, побуждая отправиться в ту сторону. Она все делала молча, не издавая ни звука. Неторопливой походкой я понесла ее в парк и к морю. По дороге я рассказывала ей все, что приходило мне в голову – о вековых кедрах, о зверях, живущих в этом лесу, о том, как мы гуляли здесь с Раулем до ее рождения. Я потихоньку спустилась на гранитную площадку и остановилась, любуясь видом на море. Малышка тоже оценила открывшийся пейзаж, она с восторгом оглядывала необыкновенный горизонт. Я не хотела спускаться вниз к морю, мои руки уже подустали держать ее, все-таки весила она не как новорожденный ребенок.
– Маша!
Я обернулась. Егор стоял на вершине тропы и смотрел на нас. В три шага он сбежал ко мне вниз и встал рядом, любуясь малюткой.
– Привет,– сказал он мне, а сам продолжал смотреть на девочку. – Она больше не подросла.
– Привет, Егор. Почему так долго? Где ты был?
– Маша, можно я возьму ее? Ты наверно уже устала?
– Да, руки уже болят,– призналась я и передала ему Мару.
Она, по-моему, с большим удовольствием пошла к нему на руки. Ее тельце потянулось к Егору, и она прижалась к его щеке. Егор замер в удивлении и погладил ее голенькую спинку.
– Ну, рассказывай, что вы там делали. А то мне пора домой, мама, должно быть, жутко переживает. Как она?
– Нет, Маша, можешь до обеда не торопиться. Мы все устроили. Пойдем в замок, я все тебе расскажу. Я голодный, как собака, мне надо чем-нибудь перекусить.
Он поднялся по тропинке, а я вслед за ним. Идя по лесу, он обстоятельно мне все рассказывал.
Когда ночью они покинули меня, Борис вывез всех на машине, прямо на мою улицу, к моему дому. Это было здорово, въехать на машине в наш мир, лучше, чем скакать на Сэте. Моя мама все еще пребывала в глубоком сне, так же, как и Карина с Иваном. Они лежали рядом со сломанной яблоней, и никто их не видел. Кроме яблони у нас был выломан забор и качели со скамейкой, ну, и часть растений на огороде просто исчезла.
Борис достал из машины сосуд, похожий на термос и налил из него жидкость в чашку. Алек приподнял мою маму, и Борис потихоньку стал вливать маме в рот непонятный напиток. Сделав несколько мелких глотков, она открыла глаза. Ее удивление переросло в испуг, из-за появления незнакомых людей, но Дэн начал внушающим доверие голосом объяснять, что была гроза, молния ударила в дерево, и оно упало на маму. Егор вызвал скорую помощь, и вот теперь они лечат ее. Мамины глаза сделались туманными, и она не стала задавать никаких вопросов, она шепнула лишь только:
– Где Маша? С ней все в порядке?
– Да, с ней все хорошо, она готовит вам постель, чтоб вы отдохнули.
Мама заснула, и они перенесли ее домой, уложив в постель.
– Затем, то же самое мы проделали с Кариной и Иваном,– продолжал свой рассказ Егор. – Погрузив их в машину, мы отвезли всех ко мне домой, уже спящими. Тетя Люда и мой отец начали искать их по поселку, думая, что с ними что-то случилось. Но я им рассказал ту же версию, что и твоей маме. Борис решил угостить их пивом, чтобы они расслабились и успокоились, и добавил немного своего вещества. Они выпили, и сон стал охватывать их. Пока они находились в этом трансе, Дэн еще раз объяснил нашу версию случившегося. Тетя Люда успела пробормотать, что вся улица видела необъяснимую грозу. Тут Дэн забеспокоился, и они с Борисом решили, что надо пройтись по улице. Почти всю ночь мы ходили по улице, и разными хитростями добавляли жидкость либо в напитки, либо угощали твоих соседей, объясняя, что после этой страшной грозы мы проверяем исправность электролиний. Все осложнялось тем, что наступила ночь, и люди укладывались баиньки. Дэн с Борисом использовали в некоторых случаях распыление жидкости над спящими людьми. С помощью мерцания они проникали в дом, и люди не успевали даже испугаться, когда жидкость попадала к ним внутрь. Они вяло слушали нас, а потом засыпали. Борис сказал, что нас они не вспомнят, а будут помнить лишь то, что им внушили.
Утром я сходил домой и сообщил, что сегодня уезжаю в Севастополь, к дяде. Я попрощался с ними и забрал свои вещи, потом я поехал к твоей маме. Она собиралась на работу, и удивлялась, что тебя нет дома. Я объяснил ей, что рано утром отвез тебя в город, в колледж, и что ты не хотела ее будить, после вчерашнего. Мама начала мне рассказывать про грозу, и я услыхал вчерашнюю внушенную ей версию. Еще она сокрушалась о поломанном заборе и яблоне. Надо будет починить ей забор. Я сказал, что уезжаю, и тоже попрощался с ней. Она очень сожалела, что я покидаю вас, и приглашала меня приезжать снова. Я пообещал, что обязательно приеду, и что ты будешь дома после обеда. Потом я заскочил в твой колледж, и сообщил твоей подруге, что ты приболела, и появишься в понедельник. И, в конце концов, я вернулся сюда вместе с ребятами. Они голодные и уставшие, и мечтают поспать.
Все, Маша, я дал тебе полный отчет. Они хотят видеть тебя и ждут нас в зале. Рикро обещал покормить всех.
Мы подошли уже к замку. Мара спокойно сидела у Егора на руках и с интересом слушала его рассказ. Он легко держал ее, и его не смущало, что она голенькая. Они так естественно смотрелись вместе, словно Егор был ее отцом.
Войдя в зал, я увидела всех троих. Борис уже что-то жевал, не дождавшись Егора. Дэн и Алек нас ждали, прохаживаясь около стола. Оба улыбнулись, когда увидели меня.
– Мария, привет,– заговорили они вдвоем, а Борис лишь приветственно кивнул мне. – Егор тебе уже все рассказал? Садись, нам нужно дать тебе кое-какие инструкции.
Я села, Егор с девочкой тоже присел. Алек сказал:
– Маша, если услышишь от кого-нибудь в поселке версию грозы, отличающуюся от нашей, сразу дай нам знать. Позвони на сотовый, Егор даст тебе номер. Если твоя мама или родня Егора будут говорить что-то другое, настаивай на своем, они быстро примут твою точку зрения. Твоя мама видела девочку, если она вспомнит об этом, скажи, что это ей приснилось, как и все остальное. Скажи, что врачи дали ей такое лекарство, от которого бывают красочные реалистичные сны. Ты сама медик, сможешь убедить ее.
– Забор мы починим,– заверил Дэн,– пусть не волнуется. Скажи, что уже вызвала мастеров.
– Спасибо, друзья. Вы очень помогли мне.
Заметив, как неудобно есть Егору с девочкой на руках, я посадила ее к себе на колени.
Взгляд троих мужчин сразу переключился на нее. Мара тоже внимательно их изучала. Она лукаво улыбалась, поглядывая на Дэна и Алека, и они не могли не улыбнуться ей в ответ.
– Очаровашка,– пробормотал Алек, подмигнув ей. – Никогда такой не видел.
– У нее твои глаза, Мария,– теплым голосом сказал Дэн. – И она добрая, я чувствую это.
Глазки Мары добрались и до невозмутимого Бориса. Слишком пристальный недетский взгляд проникал в него. И мужчина принял вызов: он бесцеремонно осматривал кроху, между делом запивая кекс чаем. Похоже, они затеяли игру в гляделки. Потом девочка совершила «ход конем»: неожиданно вдруг ее губы расползлись до появления очаровательных ямочек, и ее зубки ярко блеснули. Борис поперхнулся и пролил на себя чай, на его глазах выступили слезы. Все хихикнули, над комичностью произошедшего. Мара не сводила с него глаз, не переставая широко улыбаться. Что так развеселило ее в Борисе? Она неотрывно следила за ним, намеренно вызывая неловкость от своего неусыпного внимания. Борис периодически незаметно подсматривал за ней, полагая, что она уже отвернулась и оставила его в покое, но каждый раз наталкивался на ее озорной взгляд. На небритой коже его щек проступил стыдливый румянец.
– Ты ей нравишься,– подвел итог Дэн.
– Она сражена тобой,– подколол Алек.
– Маша, как ты провела сегодня с ней утро? – Егор решил переключить внимание ребят на другой вопрос, чтоб не смущать Бориса.
– Мы с ней все осматривали, познакомились с Рикро. Она ему тоже понравилась. Потом погуляли в парке. Ей все интересно,– делилась я впечатлениями. – Она не плачет и не разговаривает, то есть, я понимаю, что ей еще рано говорить. Просто она не издает никаких звуков. Она общается глазами, у нее такой выразительный взгляд, что я сразу понимаю, чего она хочет. Еще она очень внимательно слушает, что я ей говорю, и, по-моему, все понимает.
– Здорово,– откликнулся Алек. – Жаль, что нельзя взять ее на руки. А так хочется.
– У тебя были дети? – неожиданно для себя задала я вслух вопрос.
– У меня был сын. Только было это очень давно, Маша.
– А ты… ты не поддерживаешь никаких отношений с родственниками на Земле? – тихо спросила я.
– А никого нет в живых. Жена умерла, сын погиб в первую мировую, и он не успел жениться. Он был слишком молод.
– Ой, сожалею, я не знала,– расстроено извинилась я.
– Да, ничего, я давно это все пережил, и уже успокоился. Кроме того, меня не тянет на Землю с ее проблемами и заботами. Мне здесь хорошо живется. А о жизни на Земле лучше узнавать из новостей по телевизору.
Борис громко встал из-за стола, он окончил трапезу. Все еще поглядывая на Мару, он заявил:
– Я пойду к себе. Мария, если что-то понадобится, звони или приходи к нам. Пока.
С загадочной улыбкой Мара продолжала изучать его, и даже вытянула шейку, чтобы видеть, как он уходит. Когда мужчина скрылся, она шумно вздохнула и бросила проказливый взгляд на Егора, словно, говоря: «Жаль, что он ушел. Я лишилась такого развлечения».
– Интересно, что такого она увидела в нем? – любопытство так и светилось в сером прищуре глаз Алека.
– Скорее, почувствовала,– уточнил Дэн. – Мне кажется, что он думал о ней, пока мы болтали. Он просто не подает вида, что она ему нравится. А девочка сразу его раскусила. Он не смог спрятать от нее свои чувства.
– О! Еще какие чувства. Ты видел, как она на него смотрела? – посмеивался Алек. – А она отзывчивая,– он повернулся к девочке. – Правда, Мара?
Она снова улыбнулась, но уже не так широко. Ее глазки таинственно блестели, когда она обернулась к Егору. Выражение лица моего друга сделалось кислым.
– Что с тобой? – спросила я.
Егор бросил на меня странный взгляд и сказал:
– Маша, не называй ее Марой, дай ей другое имя.
– Почему? Мне нравится так ее называть, там есть имя ее отца. Не Рамой же мне звать ее. Мара звучит лучше.
– Не лучше,– натянуто промолвил Егор. – Рауль просил дать ей имя цветка.
Я улыбнулась его смятению, уловив его суть.
– Тебе не нравится, что в библейском звучании Мара – «горькая»? – догадалась я.– Но это же соответствует ситуации: я потеряла Рауля и мне горько от этого, горько, что все случилось не так, как мы рассчитывали.
– Но девочка здесь не виновата,– горячо возразил Егор. – Если бы Горг не вмешался…
– Еще одно доказательство, что она горькая – Горг не смог похитить ее, ему она оказалась не по зубам, потому что она горькая, как таблетка, и исцеляющая для тех, кто держит ее,– сделала я вывод из случившегося.
Егор несогласно затряс головой, скривившись, как от зубной боли. Дэн и Алек с интересом слушали наш спор, и наблюдали за девочкой. Ее губы вновь расползлись.
– Маша, я вижу ее не таблеткой, а прекрасным цветком, как и сказал Рауль.
– Ты хочешь, чтоб я назвала ее Роза или Лилия? Флокса? – перечисляла я.– Это так банально, Егор. Она особенная, и это не ее имена.
Егор задумался, и в его глазах загорелись синие искорки.
– Вот что, я найду ей имя.
– Что ж, найди, но предупреждаю, что одобрять его буду я. Это мой ребенок.
– Пожалуйста, не дели ее,– возразил Егор словами Рауля. – Я знаю, что ты родила ее. И я не сторонний наблюдатель. Я тоже ее люблю.
– Отли-ично,– обрадовалась я,– наконец-то, и тебя проняло,– он удивленно воззрился на меня, и я объяснилась. – Я всегда думала, что ты равнодушен к ней, для тебя она была непонятным существом, и ты не видел в ней ребенка.
– Да, это было так,– недовольно признал он,– но все изменилось, лишь только я взял ее на руки и взглянул на нее. Это трудно объяснить, Маша,– голос Егора внезапно стал страстным, и его лоб пересекла трагическая складка, выдавая сильные переживания,– но все во мне снова перевернулось, как и тогда, когда я первый раз взглянул в твои глаза. Я почувствовал к ней такую сильную любовь, что готов умереть и за нее тоже. Поэтому, я буду переживать и за нее, и заботиться о ней.
Он закончил свою речь твердым тоном, ожидая, что я буду протестовать. Меня умиляла его настойчивость в стремлении быть с моим ребенком. Мара ликовала.
– Он прав, Мария,– поддержал Дэн горячую речь Егора. Его взгляд остановился на счастливой крохе. – Девочка всем внушает такие чувства. Вспомни Горга, он сошел с ума, лишь бы заполучить ее. А ведь он основатель, такие чувства ему не внове.
Алек встал из-за стола.
– Я пойду домой, мне надо поспать. Маша, тебя Дэн отвезет домой на машине,– он подмигнул ему. – А Егор останется с девочкой. Звони, если что понадобится. Егор, скинь ей все наши номера на мобильник. Связь теперь прекрасно работает. Пока, Маша.
Он ушел, а Егор вытащил свой мобильник и попросил мой. Я осторожно вытащила из кармана телефон и передала ему. Маранта с любопытством изучала наши действия. Егор сбросил мне номера телефонов всех троих ученых, и вернул мне мой девайс.
– Давай, я возьму ее. Тебе пора домой, Маша,– напомнил Егор. – Пусть Дэн отвезет тебя, ему тоже хочется выспаться.
Мое лицо огорченно вытянулось, мне не хотелось отдавать Мару и уходить домой.
– Ну же, Маша, пора,– торопил Егор,– а то твоя мама будет волноваться. Придешь сюда потом, может ночью, если захочешь. Ты теперь можешь звонить мне и узнавать о девочке, если переживаешь. Мой сотовый всегда при мне.
– Егор, тебе ведь тоже стоит отдохнуть, ты всю ночь работал.
– Если она заснет, то и я смогу поспать,– уверил он меня.
– Знаешь, я покажусь маме и заскочу сюда еще.
– Договорились. Дэн, отвези ее. Да, Маша,– его лицо сделалось хитрым,– тебе вновь надо укоротить волосы, они опять слишком длинные. В тот день, я помню, ты выглядела иначе.
Я передала Мару Егору, и он с радостью взял ее на руки. Поцеловав ее в лобик, я шепнула, что скоро вернусь. И теперь, самое неприятное: я пошла в ванну и вновь отрезала, чуть ли не половину своих волос. Я была сердита на такую несправедливость, мне было жаль своих волос.
Даниель поднялся из-за стола, и устало улыбнулся девочке. Ему точно надо поспать. Мы прошли пешком до лаборатории, и я заприметила припаркованный «Мерседес». Усевшись, Дэн завел мотор, и мы поехали. От лаборатории тянулась дорога из мелкого гравия, выходящая на автостраду, которая раскинулась по всему острову.
– Дэн, какая необходимость ехать мне на машине?
– Так удобнее, Маша,– ответил он. – Мы выедем прямо к твоему дому. Борис настроил сегодня выход коридора на твою улицу.
– Но я могла бы пройти до коридора в своем защитном шаре.
– Конечно, могла. Но ты должна знать и другой вариант пути. Вдруг понадобится?
– Дэн, вы всегда так выбираетесь на Землю?
– Нет, обычно нас относит Рауль, это удобно и быстро. К тому же, Маша, мы редко выходим куда-либо. Только Рауль нас и вытягивал.
– А зачем тогда на лугу стоит Сэт, если им никто не пользуется?
– А куда ж его еще девать? – искренне удивился Дэн. – Он больше ни на что не годен.
– Почему не годен? – теперь удивилась я.– Он же еще не старый. Пусть бы его кто-то взял себе, он мог бы помогать кому-то на острове, раз стоит без дела.
– Маша, ты ничего не знаешь,– усмехнулся он. – Сэт не простой конь. Мы с Алеком создали его. Это генетический эксперимент. Мы увлекались тогда искусственным выращиванием организмов, клонированием, люди из пробирок, и так далее,– перечислял он. – Вот и создали коня. Он только и может, что отвозить кого-то и возвращаться обратно. Тогда мы нуждались в таком транспортном средстве, мы еще не имели своего автопарка, и автомобилей тогда практически тоже не было. Этому коню, Маша, почти сто лет. Кстати, Гектор тоже не простой пес.
– Ничего себе,– вздохнула я, чуть не присвистнув от удивления.
– Да, вот так.
Мы быстро мчались по пустой трассе. Скорость была сумасшедшая. Вскоре мы подъехали к концу дороги, и впереди я заметила мерцание. Оно было большое и располагалось так, что мы могли въехать в него, не притормаживая.
– Дэн, ты прямо так и въедешь туда?
– Да, путь свободен, Маша. Если мерцание видно, значит можно ехать. Это своего рода светофор для нас. Если оно еле светится, значит, есть помеха и надо подождать. Рауль так запрограммировал его, чтобы нас никто не увидел, и чтобы не попасть в аварию. Вон видишь, слева стоит небольшой домик, будка, как мы его называем. Там есть компьютер, который можно настроить на любую точку вашей Земли. Раулю это не надо, у него свой компьютер в голове. Ну, а мы им пользуемся, а так же Рикро с Джеком, когда им надо по своим хозяйственным делам.
Мы въехали в мерцание и оказались в моем поселке, на моей улице. Дэн подвез меня к моему дому и попрощался. Развернувшись, он покатил обратно, а я пошла домой. Закрыв за собой калитку, мне сразу бросились в глаза разрушения, которые сотворил мой защитный купол. С левой стороны часть забора была выломана, и упала на огород к соседям. Большая старая яблоня валялась на нашем огороде, и качели со скамейкой, где мы когда-то сидели с Егором тоже были повалены. Если присмотреться, то можно заметить, что эти разрушения были произведены по окружности. Мой папа заприметил бы такую необычность сразу. И ствол яблони не был гнилым или сухим, чтобы вот так треснуть, просто от удара молнии, ведь он даже не обгорел. А качели со скамейкой немного расплавились. Я шагнула в дом. Мама уже вернулась с работы, и хлопотала на кухне. Она услыхала, как я вожусь в прихожей и сразу же выскочила ко мне с возбужденным лицом.
– Маша, ты видела, что наделала гроза? – сразу же спросила она.
– Да, мама, видела. Ужасная была гроза.
– Хорошо, что вы с Егором не пострадали. Ведь вы же сидели вчера, прям под этой яблоней.
– Егор уже собирался уходить домой, я провожала его, когда это все случилось,– фантазировала я.
– И эти молнии! Никогда такого не видела. И не единой капли дождя. Говорят, что сухие грозы самые опасные. Кто теперь будет ставить забор? Папа приедет еще не скоро.
– Мама, мы утром с Егором уже договорились с рабочими. Они нам помогут поставить этот забор. Не волнуйся.
– Правда? Это хорошо, надо им заплатить. Я тебе оставлю деньги, отдашь им, когда справятся. Ты голодная?
– Да, я бы пообедала.
– Пойдем, я покормлю тебя. Что там в колледже?
– Ничего нового, всё как всегда. Назадавали уроков.
Мы пообедали с мамой. Я помогла ей с уборкой по дому и сходила, вернее, съездила в магазин на скутере. Потом позвонила Юле, узнала, что было в колледже и какие уроки нам задали. Смешно, но то, что нам задали, я прекрасно знала. Я уже сдавала все эти предметы в виде зачета или экзамена. Здорово, мне будет легче учиться в этом семестре. Потом я позвонила Егору и спросила, как там Мара и сильно ли он устал с ней.
– Маша, она чудесная и с нами все хорошо. Мы еще погуляли с ней, и она требовала объяснений обо всем, что видела. Сейчас она устала и лежит на мне, а я лежу на твоей кровати. Я думаю, что она захотела спать. Если она заснет, то и я посплю. Я позвоню тебе, если такое случится, можешь тогда не приходить.
– Егор, я приду. Мара не плачет, когда просыпается. Ты можешь проспать до ночи, а ей придется, молча, лежать и скучать в своей кроватке.
– Ну, ладно, как хочешь,– сдался Егор. – По-моему, она засыпает. Пока.
«Егор теперь в новой роли»,– подумала я. Раньше вся его забота была сосредоточена на мне. Теперь он нянька для моей дочери. И это его устраивает. Мне показалось по его голосу, что он счастлив. Его изменившиеся чувства радовали меня.
Мне захотелось позвонить Дэну и узнать, как он добрался домой, но потом я сообразила, что он наверняка тоже спит. Желание вернуться в замок крепло во мне.
ИМЯ ЦВЕТКА
Я известила маму, что покатаюсь на скутере. Завтра воскресенье и с выполнением домашнего задания можно не торопиться. Она согласилась со мной, и я с легкостью вклинилась прямо на скутере в мир Рауля. Я здорово наловчилась управляться с мерцанием. Не останавливаясь, я вызвала пятно света и на небольшой скорости въехала в него. Но ехать по лугу мне не хотелось. Бросив свой скутер рядом с Сэтом, я отошла от них на три метра. Блестящие глаза Сэта с любопытством изучали мои манипуляции. Вызвав свой купол, я быстро переместилась к окрестностям замка, и, опустившись на землю, с изумлением осознала, что впервые не использовала свою «кнопку». Защитное устройство сработало просто по моему желанию. Не об этом ли мне говорил Рауль? Что, лишь только я начну часто пользоваться своей защитой, научусь обходиться без «кнопки»? Я брела к замку, обдумывая, смогу ли теперь, как Рауль обходиться без той последовательности в защите, чтобы отключать свой купол по желанию, минуя стадию шара.
В замке стояла тишина, я прошла в свою комнату, где обнаружила спящего Егора на моей постели, и Мару умильно посапывающую в своей кроватке. Она спала на боку, подложив ручки под щечку. Чуть касаясь пальцами, я погладила ее плечико и спинку, они были теплыми. Она не мерзла, она согревалась изнутри, как и предупреждал Рауль.
Я прошлась по комнате, потом решила заглянуть в зал. Там тоже было пусто. Мой взгляд упал на приоткрытую потаенную дверь, ведущую в подвал, где размещалась ловушка Горга. Меня разобрало любопытство – что с ней стало? – и я спустилась вниз. Там было светло, и открытая ловушка все еще стояла на месте. Но не она привлекла мое внимание.
Под висящим на стене огромным монитором Рикро склонился над прозрачным контейнером. Его плечи съежились и опустились, он беззвучно плакал. Мое сердце заныло от сопереживания, потому что я разглядела, кто лежит в бассейне. Там была Лелия.
В порыве сострадания я устремилась к нему. Он услыхал мои шаги, но не обернулся, не желая демонстрировать свои слабости.
– Рикро, не переживай, она восстановится,– попыталась я утешить его, проглатывая спазм в горле.
Он покачал головой в твердой уверенности, что это было не совсем верно. Он слишком долго жил с Раулем и был в курсе многих его дел. Он знал, что прежняя Лелия исчезла навсегда.
– Мы столько лет были вместе, Мария, служили Раулю бок о бок. И теперь ее нет рядом. Я никогда не мог представить, что такое может случиться.
– Это большая беда для всех,– посочувствовала я ему. – Мне тоже ее не хватает. Она была такой милой и скромной. Всегда готова помочь…Но она когда-то проснется, и ты опять увидишь ее. А пока, Рикро, ты можешь отдохнуть, заняться чем-то своим. Рауля нет, и ты можешь забыть на время о своей работе, своем служении. Прислуживать кому-то – это так утомительно, мы ведь и сами можем о себе позаботиться.
Рикро вдруг резко обернулся ко мне, и его глаза мгновенно высохли. В моих словах он уловил критику своих жизненных ценностей.
– А вы, Мария, разве б вы не служили, если бы и у вас был Создатель?
– Не знаю, Рикро,– недоуменно ответила я, не понимая, почему он так возмущенно вскинулся и сверкнул глазами. – Я никогда не была религиозной. Я не задумывалась…
– На вашей Земле я встречал немало верующих людей, и все они как-то хотели угодить своему Создателю. Ну, а мой Создатель всегда находился рядом со мной, и я хотел быть рядом с ним и делать для него, что могу. Потому что, Мария, он любил меня, а я его. И Лелию любил, и она его. Мы были единым целым, а теперь Рауля нет, и Лелия погибла. Я остался совсем один,– его голос сорвался, и из зеленых глаз снова выскочила слеза.
– Рикро, милый, не надо,– мой голос тоже дрогнул, и я обняла его за плечи. – Рауль вернется, и снова будет с нами. А Лелия… она опять будет жить, но, может, будет немного не такая, какой мы привыкли видеть ее. У нее, возможно, будет другой характер, и ей придется все выучить заново. Рикро, и ты будешь нужен ей, чтобы освоиться здесь.
Ты знаешь, я тоже очень скучаю по Раулю, мне его не хватает…– я больше не могла утешать его и сдерживаться, я безутешно заревела, как маленькая девчонка.
Рикро обернулся ко мне и обнял меня. И мы, прижавшись, открыто оплакивали свои потери. Никогда не представляла себе, что Рикро способен на такое. Но вот теперь, я чувствовала его заботливые руки, утешающие меня, потому что он, как и Рауль, гладил меня по голове и говорил:
– Не плачь, Мария, у тебя точно все будет хорошо.
Успокоившись через некоторое время, я отступила от него. Мы оба вздохнули, и я предложила ему выпить чаю. Он откликнулся и заверил, что легко устроит это. Мы вместе поднялись в зал, и он попросил подождать меня за столом, а сам удалился в торцовую дверь, ведущую на кухню. Пока он занимался этим, я сбегала в свою комнату и заглянула в кроватку. Мара еще спала, перевернувшись на спинку. Я вернулась в зал. Вскоре вошел Рикро с тележкой, и он был не один. Вслед за ним шел Джек и Вернек. Я так рада была видеть их, что чуть ли не бегом бросилась к ним навстречу. Лицо Джека выражало страдание, и его влажные глаза сочувственно осматривали меня.
– О, Джек! – я крепко обняла его.
Он тоже отозвался на мой порыв и прижал к себе, поглаживая мою спину.
– Я очень сопереживаю тебе, Мария. Я приехал, чтобы поддержать тебя, и Вернек тоже. Лизи также сочувствует тебе, но мы оставили ее дома.
– Спасибо, Джек,– слабым голосом отозвалась я.
Я перевела взгляд на Вернека, в его глазах также застыли глубокие скорбные переживания. Мы обменялись пожатием рук, принимая взаимные сожаления. Тем временем Рикро выставил на стол чайные приборы и пригласил нас к столу. Мы все расселись за столом, и Рикро в этот раз тоже. Вернек и Рикро с содроганием подглядывали друг за другом, и я догадалась, что они не видят настоящее обличие.
– Джек, ты рассказал Вернеку о фунах, о том, как они выглядят на самом деле?
– Конечно, Мария. Но тут не обойтись без метода Егора. Не мешало бы немного помочь с помощью фото или фильма,– Джек ласково глянул на сына. – Я затем и взял его сюда, чтоб он смог «увидеть». Думаю, что у него все получится.
– Егор сейчас отдыхает, у него была бессонная ночь.
– Конечно, Мария, я понимаю. Мы не торопимся, и можем здесь немного задержаться. А могу я спросить, где ваша малышка?
– Она сейчас спит вместе с Егором. Рауль сделал ей кроватку из камня, потому как от нее все воспламеняется. Ее никому кроме нас нельзя трогать, она пока опасна. Но она красивая и милая. Девочка быстро подросла в первый же день, и сейчас не выглядит новорожденной. Она особенная, Джек.
– Нам это знакомо, мы все здесь такие,– понимающе улыбнулся Джек.
– Как вы ее назвали, госпожа? – поинтересовался Вернек.
– Мара. Но Егору это не понравилось. Он хочет, чтобы я поменяла ей имя.
– Мара – это «горькая», – с видом знатока кивнул Джек.
– Ты тоже читал Библию? – удивилась я.
– Я ведь жил на Земле. Вернек тоже читал. Из какой это книги, сын?
– Книга «Руфь», отец,– ответил Вернек.
– Ну, а я просто сложила первые слоги наших с Раулем имен, и получилось «Мара». Пойду, посмотрю, может она проснулась. Она не издает ни звука, я общаюсь с ней глазами.
– Почему? – спросил Джек.
– Потому что она еще маленькая, Джек, и она наполовину, как Рауль. Он сказал, что она может долго не разговаривать и для нее это нормально.
Извинившись, я отправилась в свою комнату. Джек продолжил разговор с Рикро, который до этого не вмешивался в наш диалог. Подойдя к постели, я обнаружила, что Мара уже проснулась и сидит, трогая ручкой камень своей кроватки. Похоже, что она не просто рассматривала его, а изучала.
– Ты уже проснулась, радость моя,– прошептала я, склоняясь над кроваткой.
Мара широко улыбнулась, услышав мой голос. Она сама поднялась на ножки, держась за поручни хрустального ложа, терпеливо ожидая, когда я вытащу ее оттуда. Я, потихоньку, чтоб не разбудить Егора, подхватила ее на ручки и вынесла из комнаты. По дороге я сообщила ей, что сейчас познакомлю ее с новыми людьми. Они так хотели увидеть ее, что пришли сюда издалека. Дочка внимательно выслушала меня. Мы вошли в зал, и головы троих мужчин сразу обратились ко мне. Увидев девочку, Джек вышел из-за стола и шагнул к нам. Он с улыбкой смотрел на Мару, лаская ее взглядом. Понять, что Джек очень любит детей несложно, надо лишь взглянуть в его глаза. Они излучали нежность и умиротворение. Мара сосредоточенно разглядывала Джека, приоткрыв пухлый ротик. Ее пальчики застенчиво теребили воротник моей блузки. Потом она неожиданно ему улыбнулась и подпрыгнула на моих руках, выражая свою искреннюю радость. Лицо Джека растянулось в улыбке и на его глазах выступили слезы.
– Мара,– с хрипотцой промолвил он,– ты самая красивая и обаятельная девочка. Я люблю тебя.
Глаза Мары заискрились огоньками, отозвавшись на его слова. Может, она в ответ ему сказала то же самое? Удивительно, как все быстро полюбили ее. Еще вчера ее не было, и она являлась неизвестным для многих существом. А сегодня ее глазки и улыбка покоряли всех, кто видел ее.
Я подошла к столу и присела на стул. Вернек во все глаза смотрел на девочку, ведь она улыбалась ему тоже. Он смущенно улыбнулся в ответ.
– Это Вернек,– сказала я девочке, решив нарушить молчание. Ей же интересно с кем я ее знакомлю. – Он сын Джека. Они мои друзья, и твой отец тоже их любит.
– Мария, ее глаза похожи на твои,– заметил Джек,– но взгляд у нее, как у Рауля. Она дарит тепло и радость.
– Я тоже это почувствовал, лишь только взглянул на нее,– вставил слово Рикро. – Она утешила меня. Жаль, что нельзя взять ее на руки.
– Ей подходит только камень, Мария? – поинтересовался Джек.
– Думаю, да.
– В следующий раз, малышка, я принесу тебе подарок. Такой красавице нужны особые игрушки,– проворковал он. – Тебе будет, чем заняться.
– Джек, а как вы сюда добрались? Верхом?
– Нет, Мария, верхом слишком далеко и утомительно. Мы приехали на машине, как и посоветовал Рауль. Теперь придется часто ею пользоваться.
– А как там другие люди перенесли вчерашние события? Кто-нибудь пострадал?
