Лариса Васильевна Чистова
Среди огнистых камней
– Рауль, почему все было так реально? Почему я не знала, что сплю?
– Для меня это такая же загадка. Возможно все дело в тканях Горга, которыми он наделил вас,– Рауль на секунду задумался. Ведь ни он, ни я, никто другой не догадывались, что во мне заложена чужеродная ткань, которая виновата в этих загадочных явлениях. – Поле, которое вы с Егором создали, было похоже на новый мир, то есть на попытку создать новый мир. Там были свои правила, законы и вы должны были придерживаться их, чтобы оставаться психически здоровыми. Когда ты отказалась воспринимать новую реальность, жить без меня, ты попала в больницу…
Рауль перестал говорить, сник и грустно смотрел мне в лицо. Ему, как и мне были неприятны эти воспоминания.
– Чтобы помочь, я активизировал разум Егора. К этому времени его некоторые нервные и моторные функции регенерировали. Горговскую нервную систему восстанавливать было не нужно, только лишь наладить прерванные переломом связи. Так Егор появился в больнице и помог тебе. Между вами образовалась связь.
– Рауль, почему я твой мир видела таким страшным, чужим?
– Вероятно потому, что я отсутствовал своим разумом в своем мире. Я полностью переключился на вас с Егором, и ваш мир. В моей реальности все оставалось по-прежнему, жили люди, светило нормальное солнце, бегал здоровый сытый Гектор, но ваш мир воспринял мое отсутствие по-своему,– его глаза изменились, он что-то заметил. – Маша, ты ничего не выпила, обезвоживание тебе ни к чему, выбери что-нибудь.
– Я боюсь, что после твоего напитка засну снова,– пожаловалась я.– А я хочу видеть тебя.
Он ласково улыбнулся, и, протянув руку через стол, провел пальцами по моей щеке.
– Ты заснешь, если этого потребует твой организм, это не снотворное. Выпей, пожалуйста.
Я взяла бокал, по запаху с апельсиновым соком, и выпила его. Потом припомнила еще один жуткий момент.
– Рауль, что за животные гнались за нами? Они, правда, живут здесь?
– Да, их здесь множество, и обычно они не доставляют никому неприятностей, разве что Горею. Он мастерски умеет их достать, за что и поплатился,– жестко выговорил Рауль.
– Что с ним? Он остался жив? – Меня беспокоила его судьба.
– Конечно, он остался жив. Обезображен немного, но пусть походит в таком виде. Я зол на него, что он попал в историю в такой неподходящий момент. Из-за его пристрастий, я проворонил Горга и чуть не потерял тебя с Егором. Я запретил ему показываться мне на глаза, он бродит где-то в окрестностях, в ожидании, когда я подобрею.
– А если б звери нас догнали, они бы нас съели?
Рауль расхохотался. Но мне не было смешно, я вспомнила их ужасные зубы.
– Динозавр гнался не за вами, а за медведем. Саблезуб попросту удирал от него, а вы так некстати попались на его пути. Он старательно спасал свою жизнь, и надеялся, что вы окажете ему услугу. Зверь не мог догадаться, что вы «не Горей», потому и преследовал вас, и даже, в ужасе, вылетел в коридор вслед за мотоциклом. Обычно так Горей и попадает в свои неприятности. Он не любит ящеров. Ты была права, что не боялась идти сюда, из-за хищников. Они бы вас не тронули.
– Да,– я вспомнила, как Егор опасался их,– я не сильно их боялась. Меня больше пугал окружающий мир – солнце, неправильные звуки, опустошенность и запущенность, все, что говорило: тебя здесь нет. Еще пугал Горг. Кстати, как же он попал в мой сон?
– Так это был не совсем сон. Это была реальность во сне, альтернативный мир. В своем теле мой брат смог соприкоснуться с вашим миром. Вы разбудили его подсознание, и он сделал попытку сбежать.
– Неужели это получилось бы у него?
– Если б меня не было здесь в моем мире, и если бы вы открыли ловушку, то мог бы сбежать.
– Как во сне мы могли бы открыть ловушку?
– Ничего особенного, как он и сказал: прочитать несколько имен, коснуться своим сознанием его сознания, и замо́к сорван. Через какое-то время он был бы на свободе.
Конечно, в настоящей реальности, это сработало бы иначе. Но, Горг хитроумный, всегда найдет, как выкрутиться. За ним нужен присмотр.
Рауль встал из-за стола. Мои ноги сами подняли меня, в предчувствии, что он собирается идти куда-то. И его внезапная неотразимая улыбка не могла оставить меня равнодушной в сторонке. Я приникла к его сильному теплому телу, вдохнув аромат полевых цветов. Он прижимал меня одной рукой за талию, а другой за спину, и в этих местах от его рук шли теплые волны.
– Пойдем, погуляем? – предложил он.
– Я хочу сначала взглянуть на Егора. Он в диагностическом кабинете?
– Да, пойдем, посмотрим.
Мы вышли из моей комнаты в коридор, и перешли в кабинет. Я на секунду растерялась, когда за компьютерным столом увидела Рикро. Он вскочил, и в этот раз его зеленые глаза излучали радость по поводу моей персоны.
– Добрый день, госпожа, я рад, что вы с нами,– проговорил он со своей вечной усмешкой на губах.
– Я тоже рада тебя видеть, Рикро. Что ты тут делаешь?
– Слежу за показаниями бассейна.
– Сколько ушло жидкости сегодня? – деловито поинтересовался Рауль.
– 350 миллилитров.
– Еще немного, Маша, через пару дней он очнется. Рикро, иди, отдохни, друг, перекуси чего-нибудь, я побуду с ним.
Рикро послушно ушел, одарив нас любезной улыбкой.
Рауль провел меня к бассейну. Погруженный полностью в желтоватую густую жидкость, на самом дне бассейна лежал Егор. Его стройное тело было мускулистым и красивым, как у гимнаста. В отличие от меня, Егор даже не похудел за это время. Он был полностью обнажен, лишь небольшая набедренная повязка прикрывала низ его живота. Рауль был щепетилен, не выставляя напоказ деликатные места. Интересно, как я смотрелась в этом бассейне? Я опять поразилась тому, как можно дышать жидкостью, потому что грудь Егора регулярно вздымалась. Его лицо было спокойным. Никаких видимых травм я не заметила.
– Рауль, у него уже срослись кости? Ему не больно?
– Все давно зажило, и ему никогда не было больно. Он сразу потерял сознание, как и ты, когда я расщепил пещеру в пыль. С ним все будет хорошо,– успокоил он меня снова.
– Я тоже так лежала?
– Да.
– В набедренной повязке?
Рауль снисходительно улыбнулся.
– Обязательно, без этого нельзя. Мои люди слишком чувствительны к обнаженной плоти.
– Кошмар какой,– пробормотала я.– А как я дышала там?
– Как ребенок в утробе матери, только питание было не через плаценту, а через восстановительную жидкость. Как только жидкость перестанет поступать из чана в бассейн, процесс завершен, восстановление закончено. Я думал, что ты пролежишь в бассейне полдня, а Егор два-три дня, но получилось иначе.
– Он все будет помнить? – с тревогой в голосе спросила я.
Рауль пытливо заглянул мне в глаза.
– Почему ты спрашиваешь? Тебя тревожат его чувства к тебе?
– Нет, не то. Я волнуюсь за то, что он несчастен. Мне, кажется, я делаю его несчастным.
– Ты хочешь, чтоб он забыл тебя? Или может…, ты хочешь быть с ним?
Рауль испытующе изучал глубину моих глаз.
– Рауль, ты же знаешь, что я хочу быть только с тобой! – в ужасе от его предположения воскликнула я.
– Я знаю,– медленно произнес он. – Но вы с ним сильно связаны, и он подходит тебе больше, чем я. В отличие от меня, Егор человек. Он заботится о тебе, бережет тебя, он готов отдать свою жизнь ради твоего счастья. Вы сблизились, сумели вместе создать свой мир,– монотонно перечислял он. – Это о многом говорит. Он испытывает к тебе сильные чувства, ты тоже неравнодушна к нему. Не отрицай,– сказал Рауль, когда я энергично замотала головой. – Вы могли бы быть вместе. Мария, может лучше будет, если ты забудешь меня?
Нелепо прозвучавшие слова не нуждались в моем ответе. Я только нашла его, только обрела свое счастье, а он снова пытается свести меня с Егором. Я не могла себе представить, как буду жить без Рауля, а он предлагал взамен себя, Егора. Будто он может заменить его! Самым страшным из прозвучавшей речи было то, что он способен лишить меня памяти о себе. Мой мозг стал сопротивляться от одной мысли, что Рауля не будет со мной, меня затошнило, и я отключилась.
Открыв глаза, я обнаружила, что лежу опять в кровати. Опечаленное лицо Рауля склонилось надо мной.
– Я все-таки заснула? – вяло поинтересовалась я.
– Не совсем,– с грустным раскаянием проговорил он. – Это я виноват, прости меня, Маша. Я очень расстроил тебя, я слишком увлекся своей теорией.
Как только он произнес эти слова, я сразу же все вспомнила.
– Рауль,– всхлипнула я жалобно,– я не хочу жить без тебя, я не хочу забывать тебя. Ты ведь не сделаешь этого?
– Мария, родная, я не сделаю того, что ты не хочешь. Прости, что огорчил тебя.
Рауль выглядел очень виноватым. Но я не сердилась на него, я просто боялась быть без него.
– Знаешь, когда я увидел, как Егор может свободно прикасаться к тебе, как он целует тебя, не боясь разрушить… твое тело, я подумал, что он может заполнить в твоей жизни все то, что я не могу. Я бы тоже хотел не создавать пробелы в твоей жизни, а заполнять их. А со мной у тебя – один большой пробел, я не могу сделать тебя счастливой.
– Рауль, остановись, ты опять за свое. Ты же все видел, но не понял. Егор не может заменить тебя. Именно без тебя у меня в жизни большой пробел, пустота. У меня вообще нет жизни, когда рядом нет тебя. Не делай меня несчастной, не избавляйся от меня, ты уже обещал мне это. Помнишь? «Я никому тебя не отдам»?
Рауль сидел возле меня и гладил мои волосы.
– Боюсь, что говорил тебе правду. При всех своих сомнениях, мне трудно расстаться с тобой. Больше всего на свете мне хочется, чтоб ты была со мной, Мария,– вздохнул он. – Но… помнишь, мы говорили о моей двойственности? Как человек, я хочу любить тебя, но как основатель, понимаю весь эгоизм и неправильность этого желания, и потому, эти два состояния все время в конфликте.
Мне пришла в голову одна мысль, но я боялась произнести ее вслух. Рауль вглядывался в мое лицо, следя за тем, как сказанное им влияет на меня. Наблюдая за моей нерешительностью, он поднял одну бровь вверх, побуждая высказаться.
– Рауль,– осторожно начала я,– почему, когда мы были с Горгом в пещере, он мог целовать меня и я его, и ничего не случилось плохого?
Искра боли вспыхнула в его глазах, и я непроизвольно сжалась и от своих слов и от его реакции.
– Маша, я по-другому связан с этим человеческим телом, не так как Горг. Горг может в любой момент бросить тело Егора, а я могу лишь уничтожить эту плоть. Мой отец связал мою сущность с человеческим телом, чтобы сохранить мне жизнь, он прятал меня, и уж никак не предполагал, что я могу влюбиться как человек, в земную девушку. Просто для этого не было никаких причин, как и то, что мы встретились таким нереальным образом. Я должен был жить здесь, занимаясь своими делами и решая свои проблемы, до определенного срока, и ничего больше. Не должно было быть никакого Горга, ни Егора, ни … тебя. Никто не должен был знать обо мне, никто не должен был находить меня. Горг может касаться тебя, и ты его, так как он еще и внедрил в ваши тела свою ткань.
– Но ты говорил, что у вас одна генетика, ведь я смогла попасть сюда, возможно, мы тоже можем…
С мукой в голосе Рауль перебил меня:
– Нет, Маша, нет, мы не можем, я говорил, у меня другие связи с этим телом. Я никогда не буду рисковать твоей жизнью, чтобы проверить наши гипотезы.
– Рауль, я просто спросила, для меня это ничего не значит. Я счастлива тем, что ты рядом,– поспешила заверить его я.– Мне хватает того, что у нас есть, я никогда не испытывала ничего подобного. Я люблю тебя,– добавила я, и мне тут же захотелось обнять его.
Но я не решалась. Рауль сидел с видом мученика, поглядывая меня. Но тут в его взгляде произошла перемена, глаза вспыхнули желтым огоньком, и он порывисто притянул меня к себе.
– Я тоже люблю тебя, Маша. И, если твое счастье – быть со мной, то так и будет.
Он нежно поцеловал меня, а я обняла его шею, и во мне все замерло от удовольствия. Если Рауль сейчас чувствует мое состояние, то ему и без слов должно быть понятно, как я счастлива. Он глубоко вздохнул, не отрываясь от моих глаз.
– Ты – необыкновенная,– тихо произнес он.
В дверь постучали, мы в удивлении одновременно посмотрели туда.
– Что случилось? – крикнул Рауль. – Войди.
Дверь медленно открылась, и вошел Рикро. Он был смущен.
– Мой господин, мне неловко беспокоить вас, но этот громила Горей бродит вокруг замка, пугая всех, кто его видит. Он хочет поговорить с вами.
Рауль шумно вздохнул, и со смешинкой в глазах поймал мой взгляд.
– Проводи его в кабинет, Рикро, будь так добр.
Рикро передернулся, медленно прикрывая дверь, а Рауль громко хмыкнул.
– Ну и хитрец,– проговорил он,– знает, что ты очнулась, и пришел давить на жалость. Ну, что, Маша, пойдем совершать акт милосердия и прощения?
– Пойдем,– живо согласилась я.– А что ты будешь с ним делать в кабинете?
– Он изуродован, я не успел восстановить его полностью, а он, понятное дело, не спешит в таком виде показываться дома. Вот и разгуливает здесь, в надежде, что я передумаю. Я со злости пообещал оставить его в таком виде до самой смерти.
Я слезла с кровати, и взяла Рауля за руку, чтоб чувствовать его постоянно. Он с улыбкой нежно сжал мою ладошку, и мы отправились в диагностический кабинет. Войдя внутрь, я оторопела и попятилась назад. Если бы Рауль не держал меня за руку, я бы вернулась обратно в свою комнату.
Вид Горея был действительно безобразный и устрашающий. Его огромный рост по-прежнему удивлял, но его лицо претерпело колоссальное изменение – оно было наполовину ободранным. У него фактически исчезла одна половина, и нижняя часть лица обнажилась до страшного оскала черепа. Мужчина резко отвернулся от меня этой изуродованной половиной, и упал на колени. На его одной руке недоставало всех верхних фаланг пальцев, а другая отсутствовала до локтя.
– Простите меня, госпожа Мария,– низким голосом заговорил он, и в нем звучало раскаяние. – Наш господин не хочет меня видеть, попросите вы за меня. Пусть вылечит меня.
– Горей, хватит ломать комедию. Ты здоров, у тебя ничего не болит, можешь идти домой,– заявил Рауль, но я чувствовала, что внутренне он забавляется.
– Я не могу вернуться к жене и сыну в таком виде,– простонал Горей. – Пожалуйста, господин Рауль, сделайте меня снова прежним.
– Сколько раз я делал для тебя это? – возмутился Рауль. – И ты не единожды обещал, что это было в последний раз. Сколько можно, Горей? Ты хоть понимаешь, что в прошлое твое «приключение» не только твоя жизнь зависела от меня?
– Я больше не буду,– как маленький ребенок пробормотал Горей. – Верните мне хотя бы лицо, пусть руки останутся как есть, тогда я не смогу давить ящеров. Госпожа Мария, пожалуйста.
Несоответствие его огромного телосложения и детского бормотанья делало всю ситуацию и трогательной и комичной. Мне было очень жаль его, и я взглянула на Рауля. В уголках его губ затаилась улыбка, он ждал моего решения.
– Да, Горей, конечно, он обязательно вылечит тебя.
Рауль быстро улыбнулся, словно давно ожидал такого исхода.
– Пошли. И запомни, следующего раза у тебя не будет.
Мы прошли к двум бассейнам, в одном из которых лежал сейчас Егор. Горей, увидев его, глубоко вздохнул и пробормотал еще раз: «Простите». Рауль дал ему выпить стакан с жидкостью, и приказал раздеться и залезть самому в другой бассейн. Горей скинул черные кожаные штаны и такую же черную безрукавку, в которую был одет, и залез в пустой бассейн. Я во все глаза следила за процессом. Рауль что-то регулировал на контейнере, который был присоединен к этой ванне. Потом сел за компьютер, вводя некие данные. На экране понеслись сплошной строкой символы, знаки, цифры, закрутились спиральки ДНК, потом высветилась травмированная фигура Горея, с цветными повреждениями. Я глянула на Горея, он, вяло моргая, опускался на дно ванны, и, по-моему, стал засыпать там. Рауль тем временем нажал на клавишу, и экран запульсировал красным цветом. В бассейн полилась солнечная жидкость, обволакивая тело Горея. Он не шевельнулся, он спал, продолжая дышать. Это было удивительно для меня.
– Рауль, сколько он пролежит здесь?
– До утра. Потом я отправлю его к Милите.
– Мне хочется увидеть ее.
Рауль окинул меня таким нежным взглядом, что по спине побежали мурашки.
– Конечно, Мария. Я возьму тебя, если ты хочешь.
Я подошла к другому бассейну, и посмотрела на Егора со смешанными чувствами. Мы столько пережили вместе, а оказалось, что это был всего лишь сон, виртуальная реальность, причуда нашего мозга. Но мне хотелось, чтоб Егор очнулся, мне его тоже не хватало, мои чувства теплились к нему глубокой благодарностью и заботой. Я мечтала сделать что-нибудь для него, чтоб он был счастлив, чтобы его глаза светились беззаботностью.
Рауль оставил компьютер и шагнул ко мне, обняв за плечи.
– Он очнется завтра вечером. Ты сможешь поговорить с ним.
– Рауль, он останется здесь или ты отправишь его домой?
– Ему необходимо находиться на острове, чтобы прийти в норму. А дальше решать тебе и ему.
– Что это значит? – я подумала, что Рауль вновь вернулся к прежней теме.
– Если он захочет, и ты не будешь против, он может остаться здесь, насколько пожелает. Я буду только рад, если он здесь задержится. Я в большом долгу перед ним.
Рауль чмокнул меня в макушку и спросил:
– Как ты себя чувствуешь, милая? Пойдем, погуляем?
– Пошли, куда ты, туда и я. У меня пока есть силы, а если кончатся, ты обещал носить меня на руках.
– Отлично. Хочу познакомить тебя со своими трудягами.
Мы вышли из кабинета и столкнулись в коридоре с Рикро. Он ожидал Рауля.
– Как хорошо, господин, что вы забрали этого верзилу. Он пугал всех наших женщин, выпрашивая у них еду. Они боялись выходить на улицу. Спасибо, они тоже все благодарны вам, господин.
– Ладно, ладно, Рикро, хватит распространяться об этом. Завтра утром его уже не будет, можешь всех обрадовать. Последи за бассейнами с часок, я буду у ребят.
– С удовольствием, господин.
Рикро бросил на меня благосклонный взгляд и вошел в кабинет. Рауль вывел меня на улицу, и повел вдоль аккуратно подстриженного кустарника налево к красиво оформленным дорожкам аллеи. Я никогда раньше не ходила в эту сторону.
– Рауль, Рикро стал относиться ко мне по-другому – его взгляд и тон изменились.
– Верно. Пока ты была в восстановительном сне, я тоже был, как бы сказать, нетрудоспособен. Рикро скучал по мне, и практически не отходил от меня. Тогда он, видимо, понял, что зависит от твоего пробуждения так же, как и я. И стал с нетерпением ожидать, когда ты очнешься, чтобы и я поскорее вышел из этой «комы». Теперь он рад, что я снова на ногах, и всю его ревность, как ветром сдуло. Боюсь, что в скором времени, он будет и за тобой ходить тенью.
– Я с этим обожанием не справлюсь,– заявила я.– А куда мы идем?
– Помнишь, я говорил, что у меня живут три человека? Хочу познакомить тебя с ними. Они живут в интриге уже около трех месяцев. И терпение их на пределе.
Конец аллеи заканчивался целым поселком. Аккуратные красивые домики тоже были из камня, только кремового цвета, и располагались в хаотичном порядке вдоль длинного здания, с куполообразной крышей. Туда Рауль и повел меня. Внутри здание походило на институт или подобное ему заведение, оно было высоким, возможно трехэтажным, и очень светлым. Наши шаги звонко отдавали эхом на каменном полу, и я вспомнила другие глухие, клацающие звуки, в моем сне.
– Они должны быть сейчас тут.
Рауль открыл матовую стеклянную дверь и завел меня в просторную светло-голубую комнату. Трое мужчин склонились над столом, изучая что-то, пока мне невидимое издалека. На звук закрывающейся двери, они одновременно оторвали головы от стола и посмотрели на нас. Двое из трех широко улыбнулись, а третий оставался невозмутим. Теперь я увидела, что он сидел за электронным микроскопом. При нашем приближении, мужи поднялись из-за стола и двое улыбчивых вышли нам навстречу.
– Давненько не виделись! Рад, что ты снова с нами, Рауль.
Рауль пожал протянутую руку, и обнялся с ним, как со старинным другом.
– Это моя Мария, познакомьтесь,– Рауль отпустил мою руку, чтоб я могла подойти ближе, если захочу.
– Я Даниель, можно просто Дэн. Давно мечтал познакомиться с тобой, Мария. Но мы тут отшельники, все в делах, особо никуда не ходим.
Я протянула ему руку, шепнув от смущения: «Маша», он пожал ее. Дэн был шатеном, среднего роста, с приятной открытой улыбкой. Его глаза стального цвета светились умом и добротой. На вид ему было лет тридцать. Одет он был в обычные джинсы и зеленую толстовку с капюшоном. Ко мне подошел и другой мужчина, в черных джинсах и серой худи. Английский принт на груди гласил: «Не спи». Он выглядел моложе, возможно, из-за светлых волос и светло-серых глаз. Он оказался немного выше Дэна, но глаза были такие же умные и добрые, только с долькой юмора.
Я подала и ему руку:
– Маша.
– Ну-у, наконец-то, – уголки его губ расползлись в заразительной улыбке. – Алек, Александр. Очень приятно, Маша,– он склонился над моей рукой и поцеловал ее. – Рауль, и зачем, скажи на милость, ты так долго скрывал ее? Мы уж истомились от твоей секретности. Боялся конкуренции?
Я была поражена, с какой легкостью и непринужденностью они общались с Раулем, поскольку уже привыкла к рабскому поклонению местных жителей. А здесь разговор велся на равных!
Рауль насмешливо улыбнулся:
– Какая конкуренция, старый затворник? Ты уже забыл, что это такое, ухаживать за девушками. Когда ты последний раз выбирался из этих мест? Маша,– обратился ко мне Рауль,– ты видишь перед собой самых засекреченных ученых, которые законсервировали себя в этом доме добровольно.
Пока шел разговор, третий мужчина не спешил приближаться к нам. Он что-то настраивал на микроскопе, и в его позе чувствовалось напряжение. Он был в темных брюках и темно-синем джемпере с V-образным вырезом. Когда образовалась пауза в разговоре, он неторопливо подошел к нам.
– Борис,– лаконично представился он. – Я рад знакомству.
А Раулю сказал:
– Мог бы и нас позвать, мы могли бы помочь лучше, чем твой наперсник. Он способен только страдать и вздыхать.
– Спасибо, Борис, но я сам во всем разобрался, помощь была не нужна. Все решало время. Что там у тебя?
Рауль приблизился к микроскопу, и заглянул в него.
– А-а,– протянул он,– все еще занимаетесь тканью.
Он оглянулся на меня, и его глаза горели азартом, в предвкушении, что там нашли его друзья. Борис обжег меня взглядом карих глаз, и тоже склонился над столом. Я подумала, что Борис из этой компании был самым закрытым для внешнего общения. Довольно высокий и стройный, с черными длинными волосами, зачесанными назад, с тонкими усиками на смуглом лице, он напоминал мне итальянца из фильмов про мафию. Только глубокий взгляд очень умных глаз, казалось, пронизывал до костей и видел тебя насквозь. Этот взгляд не был добрым, как у его напарников, он был оценивающим. Мне стало неловко перед ним, ибо я тут же почувствовала себя глупой и серенькой посредственностью.
– Маша, иди сюда, взгляни на это,– позвал Рауль.
Я подошла к столу, неуверенно поглядывая на Бориса. Он тут же уступил мне место рядом с Раулем. Остальные тоже вернулись к столу. В их глазах светился изыскательский огонек, азартный интерес: что же я увижу на предметном стекле?
Присев на стул, я заглянула в окуляр микроскопа. Нечто светло-розовое жило как амеба, растекаясь внутри себя и собираясь вновь. Я не заметила там никаких вкраплений и частичек, которые бы руководили процессом передвижения светлых завихрений. Я оторвала свой взгляд от окуляра, в удивлении ожидая от Рауля объяснений. Загадочно улыбаясь, он проворно поменял стеклянный квадратик под микроскопом, и кивком пригласил снова взглянуть. Наклонившись в этот раз, я увидела подобное вещество, только с ярко-розовой, интенсивной окраской, и пульсирующими синими точками. Темп пульсации был ритмичный, сильный, словно билось чье-то сердце. Еще не осознав, что это такое, на уровне интуиции я отшатнулась от окуляра и мои глаза округлились.
– Маша, ты поняла, что это? – спросил меня Рауль.
Я, похолодев, кивнула головой.
– Это кусок Горга.
– Верно. Но который из них? Ты видела два.
– Второй,– не задумываясь, ответила я, потому что помнила его окраску.
Дэн хмыкнул, а Алек отрицательно покачал головой. Борис стоял за моей спиной, и выражение его лица было скрыто от меня. Рауль мягко улыбнулся.
– Горг – это первый образец, а ты – второй,– объяснил он.
– Как? – мой голос был похож на карканье.
Дэн хихикнул. Рауль взял меня за подбородок, всматриваясь в мои глаза, и вероятно читая мои переживания. Его глаза мягко светились золотистым огоньком, успокаивая возникшее было беспокойство.
– Маша, когда ты восстанавливалась, я снова попытался удалить ткань Горга. Но на мое вмешательство сущность Горга откликнулась по-своему, она стала расти.
Я охнула, представив эту ткань как раковую опухоль.
– Не бойся, Маша, вреда это тебе не принесет, тем более что я смог заблокировать рост. Но она не пассивна, как у Егора, ткань активна, активней, чем у Горга. Я пока не до конца понимаю связь, которая существует у нее с твоим телом. Она совершенно не такая, как у Горга, ты видела разницу. Мои ребята пытаются выяснить все отличия между образцами, и что они значат.
– А что у Егора? – спросила я.
Рауль вставил новый образец в микроскоп. Я припала к нему, не дожидаясь приглашения. Ткань Горга была розовой, но неподвижной, словно драгоценный камень. Я отклонилась от окуляра.
– Пока мои ребята разбираются с этим, я хочу побеседовать с Горгом. Мне пора навестить его. Пойдешь со мной, или останешься здесь? Можешь походить, посмотреть, как живут мои люди в поселке. Алек тебе покажет.
– Нет, Рауль, я пойду с тобой.
– Ты… тебе не будет… неуютно? Ты не устала?
– Я хочу с тобой,– упрямо повторила я, игнорируя его вопросы.
Какая разница, как я себя чувствую, если я рядом с ним; без него мне всегда плохо. Я поднялась из-за стола.
– Спасибо, что разбираетесь с этим,– обратилась я к мужчинам. – Я рада была познакомиться с вами.
– Мария, ждем тебя в гости,– с широкой ухмылкой подмигнул мне Алек.
Я оглянулась на Бориса. В позе мыслителя, скрестив руки на груди, он стоял и думал о своем, не замечая происходящего вокруг.
– До свидания,– попрощалась я.
СКАЗАНИЯ
Мы с Раулем вышли из помещения на улицу. Я размышляла о том, что сейчас увидела, и о необычных ученых тоже.
– Рауль, как они живут? Я хочу спросить, есть ли у них семьи? Это же обычные люди?
– Да, Мария, это люди, не криты. Но помнишь, я рассказывал тебе, что когда-то моей целью было их усовершенствовать? Теперь, я пожинаю плоды своей былой опрометчивости. Кроме работы их мало что интересует, это ученые-трудоголики. Семьей обзавелись только Алек с Дэном, и то очень давно. Борис – закоренелый холостяк. Не смотри на меня так. Они живут очень давно у меня, хотя и выглядят молодо. Жили некоторое время на вашей Земле, пока имели семьи. Но, честно говоря, я не заметил, чтобы это делало их счастливыми, все их счастье состояло в работе. Поэтому, как только семейная жизнь окончилась по причине смерти обеих супруг, они пожелали вернуться ко мне. С тех пор и живут здесь, практически не покидая своего помещения. Это их дом и работа. Жители поселка их не беспокоят, относясь к ним с таким же почтением, как и ко мне. Питание им приносит Рикро или Лелия, одежда есть, им больше ничего не нужно.
Ты знаешь, они оживились, увидев тебя. Я давно не заставал их такими веселыми, ты им понравилась.
– Но только не Борису. Он выглядел недовольным. Я боюсь его,– поежилась я.
Рауль тихо засмеялся и взъерошил мне волосы.
– Зря. Ты ему понравилась больше, чем другим. У него просто нет опыта общения с женщинами, и он не знает, как себя вести.
Мы вошли в зал замка. Рауль остановился, чтоб еще раз убедиться, что я спокойна и не передумала идти с ним. Заметив решимость на моем лице, он притянул меня к себе и поцеловал мой лоб.
– Все будет хорошо, красавица,– успокоил он меня.
Мое сердце ухнуло, едва я одолела несколько ступенек каменной лестницы его подвала. Память услужливо подкинула картинку, как мы с Егором, умирая от страха, спускаемся вниз, а потом сломя голову и спотыкаясь, мчимся обратно. Сейчас не было чувства страха, моя рука покоилась в руке Рауля, и тепло заполняло мое сердце, вытесняя все тревоги. Спустившись вниз, я застыла от сияния света заполнившего весь подвал. Фонарь бы здесь не понадобился. Свет исходил отовсюду: потолок, стены, пол, ловушка; все переливалось, создавая иллюзию нахождения внутри драгоценного камня.
Рауль подошел поближе к аквариуму, и Горг тут же отреагировал.
– Ха! Это ты, Маша? Не так уж много прошло времени с нашей последней встречи. И что на этот раз привело тебя сюда? Я вижу, ты получила, что хотела.
– Я пришла не ради тебя,– расхрабрилась я.– Я с Раулем.
Рауль, пристально глядя на светящегося розовым Горга, спросил:
– Ответь мне, Горг, каким способом ты связал себя с Марией? Что ты сделал с ее телом?
Горг не обратил ни малейшего внимания на слова Рауля. Он продолжал равномерно переливаться в своей ловушке. Мне показалось, что весь его интерес сосредоточился на мне.
– И где же Егор? Неужели ты бросила его после такой самоотверженности? Парень был готов отдать жизнь за тебя, не то, что этот. Я бы оценил его преданность.
– Я не бросила его. Он… лечится, ведь ты сломал его,– мой голос сорвался, и Рауль стиснул мою руку.
– Знаешь, ты с ним лучше смотрелась. Хоть Егор и человек, но он был более достоин тебя. Он не был неудачником, он не стал бы спокойно смотреть, как гибнет мир.
– Хватит словоблудить и заговаривать нам зубы, шутник. Ответь на вопрос, и может я смогу обсудить условия твоего содержания здесь.
Голос Рауля был сдержан, но я чувствовала его силу. Я скосила на него глаза и увидела горящий огнем взор, который в свете играющих камней казался опасным. Если б я не знала Рауля, я бы поостереглась сейчас играть с ним в игры.
– В чем увидел ты здесь шутку, брат? – в громком голосе Горга зазвучала злость.
Рауль не ответил на вопрос, а снова спросил:
– Что происходит с твоей тканью? Почему она растет? Каким образом ты связал ее?
– Сначала ты ответь мне! Почему я нахожусь в твоей тюрьме, разве ты не сделал то же самое? Я не имею в виду Машу, но тот погибший мир.
– О чем ты? – недоуменно проронил Рауль.
– Ах! – деланно воскликнул Горг. – Ты ничего не помнишь! Ни своего имени, ни того, что случилось, ни того, что ты сделал. Ты не помнишь? Как удобно! Я в силах тебе помочь.
Он театрально захохотал, и удовольствие сочилось из него.
– Ихрам! – прогремел он и дико засмеялся снова. – Помнишь теперь?
Лицо Рауля застыло, превратившись в маску. Это непонятное мне слово, повергло его в шок, и обратило в изваяние. Я ждала его реакцию на слова Горга, малейшего движения, но он стоял неподвижно, что-то проживая внутри себя, его глаза потускнели. Мои пальцы стиснули застывшую руку, ощутив безжизненность.
