Сергей Быльцов
Тесей
209. Доблестные ликиянки, пристыдившие Беллерофонта [175]
Беллерофонт, изгнавший враждебных Ликии воинственных солимов и амазонок, не только не получил достойной награды от царя Иобата, но, напротив, встретил с его стороны открытую неприязнь.
Тогда, возмущенный несправедливостью царя, юный герой вошел в море по пояс и, задрав свой костлявый длинный нос, страстно обратился к божественному отцу:
– Посейдон, мой отец! Говорят, ты чадолюбивый родитель! Часто ты помогаешь героям, тобою на свет порожденным. Молю тебя прямо сейчас, по моим следам, залей всю долину ликийцев соленой водой.
Земледержец послал своих громадных водяных быков, которых иногда называли «Девятым валом». И когда Беллерофонт после этого стал удаляться от моря, за ним последовали поднявшиеся огромные волны, которые затопляли землю. Быки Посейдона медленно двигались вслед за Беллерофонтом, идущем к дворцу Иобата. Это было страшное зрелище – море, огромной водяной горой, наступающее на сушу.
Некоторые, пытаясь устранить сказочность этого предания, перетолковывают его так, что Беллерофонт не заклятием навел море на поля ликиян, а прорвал каменистую гряду, отделявшую море от низменной плодородной равнины и море стало заливать сушу.
Тщетно пытались ликийцы-мужчины уговорить Беллерофонта прекратить это бедствие. Храбрейшие из них пытались остановить его движение, убив его стрелами из лука и копьями, но опять только сами бесславно погибли в пучине.
Тогда, навстречу непорочному герою вышли молодые женщины и, засучив свои хитоны и пеплосы выше пояса, так, что оголились их бедра и ягодицы, ему, умоляя, сказали:
– Если хочешь можешь сблизиться с любой из нас. Ни одна тебе не откажет, только останови эту воду.
Так доблестные женщины, спасая себя, своих мужей и детей, бросились ему навстречу, наперебой предлагая себя, если только он сменит гнев на милость. Однако среди героических ликиянок были и такие, что ему презрительно закричали:
– Если хочешь, можешь войти к любой из нас туда, откуда сам на свет появился.
Скромность Беллерофонта была столь велика, что он, пристыженный, отвернулся от них и побежал прочь, а вместе с ним отступили и волны.
Иные, пытаясь устранить сказочность этого предания, перетолковывают его так, что Беллерофонт не заклятием навел море на поля, а прорвал каменистую гряду, отделявшую море от низменной плодородной равнины. Когда же море стало заливать сушу, а мужчинам не удалось уговорить Беллерофонта, женщины, окружив его толпой, пристыдили его, оголив свои бедра и и предложив ему воспользоваться их телами. Этим ликийские женщины вызвали у него сожаление и смирили его праведный гнев.
Говорят также, что Химера – это устремленный к солнцу огромный утес, который под воздействием солнечных лучей, распространяет вокруг ядовитые испарения, губящие посевы и вызывающее у людей тяжелые болезни. Беллерофонт же понял причину бедствия и устранил его, обрубив гладкую поверхность утеса, которая вызывала неблагоприятное преломление солнечных лучей. Не видя надлежащей благодарности со стороны ликийцев, он замыслил их покарать, но был пристыжен и умиротворен женщинами.
Согласно же Нимфису, Беллерофонт убил в области ксантиев дикого кабана, истреблявшего их стада и посевы, но не получил за это никакой награды. По его мольбе, обращенной к Посейдону, бог наказал ликийцев тем, что все их поля покрылись соленым выпотом и оставались бесплодными, пока Беллерофонт, снизойдя к просьбам женщин, не помолился Посейдону снять гнев. Отсюда и пошел у ксантийцев обычай именоваться полным именем не по отцу, а по матери.
210. Иобат и Беллерофонт договариваются о свадьбе
После стольких подвигов Иобат, наконец-то познал в Беллерофонте знаменитую отрасль бессмертных и задумчиво сказал сам себе:
– В нем не исчезла, как я вижу своими глазами, порода родителей славных и божественных предков. Род ведет он наверняка не только от владыки коринфского Главка, скиптроносного питомца Зевеса, но от олимпийского бога, захудалый бог из божественной черни такого, как он, никогда не произвел бы на свет. Вижу по всему, что сам царь морей Посейдон божественный Беллерофонта родитель.
Просмотрев еще раз сохраненные таблички, на которых были изображены злосоветные знаки рукой зятя Прета, Иобат продолжил прерванный разговор с собою:
– Или зять мой что-то напутал, забыв наши с ним знаки или же дочь моя оказалась похотливой не в меру. Ведь и до замужества с Претом она любила Афродитины игры, да и лгать она, не краснея, всегда умела. Надо мне самому постараться выяснить все, что там у них случилось…
Иобат послал гонцов в Тиринф и приказал им:
– Узнайте все в точности, поговорите не только с Претом и с Антеей, но и с их домочадцами, а также с жителями Тиринфа. Если был какой-нибудь скандал, связанный с отъездом Беллерофонта, сообщите мне все подробности.
Узнав всю правду от домочадцев и граждан тиринфских, царь попросил у Беллерофонта прощения:
– О Беллерофонт непорочный, средь живущих сейчас эллинов наихрабрейший герой, прости мне мое заблуждение. Только сейчас я узнал от посланных мной гонцов, что дочь моя Антея влюбилась в тебя и отвергнутая тобой, тебя оболгала. Зять Прет на дощечках, привезенных тобой, с помощью знаков, понятных мне, меня попросил тайно тебя погубить. Но нет худа без добра. Благодаря моим приказам, ты ужасную истребил Химеру, погубившую много народа, салимов воинственных победил и амазонок войнолюбивых. Сожалею, что в засаду я послал своих воинов, им же на горе, теперь наши самые доблестные мужи, какие лишь есть меж ликийцев, в земле лежат погребенные, кто стрелой твоей, кто копьем твоим пораженный. Я хочу загладить вину свою невольную пред тобой и предлагаю тебе в жены дочь свою Филоною, она так же красива как сестра ее Антея, но в отличие от нее благочестива и будет верной тебе самой супругой.
Беллерофонт дал предварительное согласие жениться на Филоное, но, опасаясь, что она окажется под стать сестре, предложил прежде испытать ее невинность:
– Я слышал, что в Эфесе существует грот, посвященный похотливым Паном девственной Артемиде. Когда какую-либо девушку хотят испытать на целомудрие, ее закрывают на ночь в этом гроте. Если она невинна, утром из грота доносятся громкие радостные звуки флейты, двери сами собой раскрываются, и девушка гордо выходит наружу, сохранив доброе имя. Если же дело обстоит иначе, утром флейта безмолвствует, и двери сами не открываются.
Тогда Иобат будущего зятя удивленно спросил:
– Разве дочь моя не красива, что ты сомневаешься в том, чтобы жениться на ней? Или тебя не устраивает приданое в виде половины моего царства? После моей смерти получишь и вторую половину моих владений.
– Жениться следует не глазами и не пальцами, чтобы подсчитать приданое. Надо выяснить, какова невеста будет в совместной жизни, или она уже до брака всякую потеряла стыдливость.
Иобат опять удивился на этот раз мудрости юного героя и согласился на его условие. Он был полностью уверен в невинности дочери, но на всякий случай тайно направил к специально приготовленному для испытания гроту, в котором закрыли на ночь Филоною, преданного ему флейтиста. Когда утром у открывающихся дверей грота Беллерофонт услышал переливы веселые флейты, он торжественно назвал Филоною своей невестой.
211. Женитьба на Филоное
Иобат в окружении всего своего многочисленного семейства и в присутствии Беллерофонта совершил жертвоприношение, заклав белоснежного быка, никогда под ярмом не ходившего. По окончании этого священного обряда он торжественно объявил, что выдает свою дочь Филоною за воспитанного Главком сына Эвриномы от Посейдона Беллерофонта.
Затем невесту, одетую в белоснежное платье, посадили в пышно украшенную квадригу, набросив на лицо ее покрывало, а на голову возложили венок из свежих цветов. Перед свадебной процессией несли брачный факел и на всем пути пели свадебный гимн: О Гимен, о Гименей! Обычно невеста ехала к дому жениха, но в этот раз по известным причинам процессия, проехав по городу, возвратилась к дворцу Иобата.
Эта особенность бракосочетания, когда брачное шествие, выйдя из дома отца невесты, к нему же и возвращалось, была характерна для многих знаменитых героев: Геракла, Персея… Точно так же и дальнейшие свадебные обряды были нарушены. Беллерофонт не стал разыгрывать притворное похищенье невесты, чтобы она кричала и звала на помощь, и чтобы сопровождающие ее женщины сделали вид, что защищают ее.
Он властно поднял руку, словно был уже хозяином дома, и, призвав всех к тишине, без всякой притворной борьбы поднял Филоною на руки и внес во дворец через парадные двери, при этом не только ноги, но и платье невесты было очень высоко и не коснулось высокого порога.
При приближении к домашнему очагу жених поставил невесту на ноги. Филоною женщины подвели к домашним божествам и окропили очистительной водой, после чего она прикоснулась к священному огню Гестии. После произнесения молитв Беллерофонт и Филоноя, уже как супруги, разделили между собой свадебный пирог, хлеб и несколько зеленых яблок.
Наутро новобрачные, проснувшись под звуки серенады, принимали всевозможные подарки от родственников невесты. С этого дня молодая жена показывалась на людях уже без покрывала невесты, которое она посвятила Гере, великой богине и покровительнице брака.
Так в доме своем Беллерофонта удержал Иобат и, дочь свою Филоною сочетав с ним браком законным, отдал ему половину всех почестей царских. Ликийцы же в благодарность за убийство Химеры отделили Посейдонову сыну земельный удел превосходный, лучшее поле для сада и пашен, а также подходящее место для хороводов и песен.
212. Месть Антее
В первую брачную ночь Беллерофонт попросил Филоною, прежде чем уединиться с ним в спальне, съесть плод айвы, затем, чтобы первое впечатление от ее тела и голоса было для него сладостным и чарующим. Молодая супруга исполнила пожелание мужа и айву съела, но тела ее он не увидел, только чарующий голос услышал потому, что она его попросила:
– Муж мой любимый, нельзя ли сделать так, чтобы в спальне было темно потому, что моя стыдливость не позволяет мне пока показаться перед тобой совсем обнаженной.
Юный герой еще раз подивился тому, как сильно могут отличаться родные сестры: одна – похотливая, как крольчиха, а другая – добродетельная, как Гестия. В первый год после брака с Филоноей Беллерофонт в силу свой непорочности и по просьбе крайне стыдливой супруги встречался с ней на ложе только ночью и без всякого света. Но время, словно пущенная из лука стрела, вперед неудержимо летело, и однажды вечером недавно родившая первенца жена мужу сказала:
– Милый, знаю я, что говорить не женское дело, а дело мужа, но, если ты позволишь мне об этом сказать, то я скажу. По-прежнему я считаю, что после того, как гаснет светильник, тело добродетельной супруги в первый год после свадьбы должно быть невидимо, она должна в полной темноте сиять стыдливостью, послушанием и нежностью к мужу. Однако со временем жена может показаться мужу обнаженной, чтобы он ее сильней полюбил, лучше узнав, ведь в темноте все женщины одинаковы. Говорят, темной ночью любую из дев можно красавицей счесть. Так вот, если желаешь, то можешь в постели меня при свете факела везде рассмотреть и узнать красиво ли мое тело и…хоть это стыдно мне говорить, но и я хотела бы тебя на ложе увидеть. Ведь не видела я никогда обнаженного тела мужского, хоть уже матерью стала. Когда я первый раз увидела детское тельце нашего маленького Исандра, то была даже удивлена немного.
На следующую ночь Беллерофонт при свете факела увидел похожее на сосок большое родимое пятно на середине груди Филонои точно такое же, как у старшей сестры Антеи. Он живо вспомнил супругу Прета. Не известно почему именно сейчас, но ему сильно захотелось отомстить похотливой и лживой Антее, которая, как он слышал до сих пор распространяет о нем порочащие сведения.
Утром Беллерофонт объявил супруге, что ненадолго едет в Тиринф и там увидится с ее сестрою. Когда он оказался наедине с супругой Прета, то неумело притворился влюбленным и, нарочно жарко дыша, сказал ей:
– Твоя сестра Филоноя чрезмерно стыдлива и в постели холодна, как ледышка иль обрубок бревна. Только сейчас я понял, какой должна быть настоящая женщина. Если на брачном ложе живет стыд, то на нем нет места для любви. Стыд неотесанный должен уйти из постели. Если можешь прости меня за юношескую стыдливость, молодости свойственна в любви угловатость и опрометчивость… Но сейчас я готов все исправить!
Похотливую Антею не надо было убеждать в том, что ее любишь. Телом она, как две капли воды на Филоною была похожа, но характером – полной противоположностью сестре младшей была. Вечером во время пира, когда царь осушал одну за другой чаши вина медосладкого, нетерпеливые любовники договорились, что как только пьяный Прет заснет, встретиться и сочетаться бурной любовью и лаской.
Когда Антея пришла к Беллерофонту, он обнял ее и с притворной страстностью жарко прошептал в самое ухо:
– Я не хочу на ложе с тобой от каждого звука вздрагивать и думать все время, что Прет твой может проснуться и станет искать тебя по всему дому. Или служанки твои тебя хватятся… Давай, милая, сядем вместе на моего Пегаса и на крыльях полетим куда-нибудь на природу, где мы с тобой, словно блаженные боги, без всяких помех сможем неистовой предаться любви.
Как поет Еврипид в «Сфенебее», поднявшись в воздух, герой сбросил похотливую женщину в море, хотя другие рассказывают, что Антея, разгадав притворство возлюбленного, была так оскорблена и обижена, что покончила с собой, выпив яд цикуты.
213. Низвержение возгордившегося Беллерофонта
Наверное, после совершения подвигов, непреложная Мойра Лахесис решила, что, согласно ее непререкаемым замыслам, Беллерофонт сделал все, что ему было предназначено ею. С варварами повоевал и с амазонками и, главное, Химеру убил, которая Ехидной рождена была от Тифона, но не без участия богини случая Тюхе. Кроме того, все говорили, что стал напоследок Беллерофонт небожителям всем ненавистен, и с этим вещая Ткачиха всегда считалась.
Однажды какой-то ликиец сказал Беллерофонту, что гордыня и высокомерие развратило ему душу и, что он заносится над низшими, но пресмыкается перед высшими. И тогда знаменитый герой, огнедышащую истребивший Химеру, задрав красивую голову и презрительно сморщив хищный свой нос, надменно ликийцу изрек:
– Я вознесусь к бессмертным богам в горний эфир, на нетленное небо, и тогда никто не посмеет сказать, что я пресмыкаюсь перед насельниками Олимпа.
Этот ликиец потом всем рассказывал, как Беллерофонт, оседлав Быстрокрыльца Медусы Пегаса, взлетел и стал больно пинать крылатого коня ногами, заставляя его лететь все выше и выше. И скоро он, изнемогая от буйного восторга, носился по небу на крылатом Пегасе и истошно от наслажденья что-то вопил.
Зевс, восседавший на самой высокой вершине Олимпа, увидел почти рядом с собой героя Беллерофонта на белом крылатом коне и, сложив губы в язвительную улыбку, зловеще изрек:
– Этот исполненный спеси герой то ли забыл про меня и других всемогущих богов, то ли нарочно вознамерился взлететь выше Олимпа, и он уже близко к своей нечестивой и дерзкой цели.
Олимпиец косматой потряс головой и кустистыми неспешно покрутил бровями, а потом медленно процедил сквозь зубы:
– Я не более был царствованием своим озабочен в те времена, как любой из моих заклятых врагов землеродных готов был несправедливыми своими руками захватить мой нетленный Олимп! Многомощный и жестокий был у нас враг, – но тогда от единого рода происходила и Титаномахия, и Гигантомахия и один лишь они имели источник. Ныне же дерзостью нечестивой наполненный герой – полубог, как мальчики Аллоады, ко мне на небо без приглашения хочет явиться. Выскочка этот, племянник мой смертный, всем стал уже вполне ненавистен. Потому нечего долго тут мне думать. Должен я позорно его погубить высшей справедливости ради, но спешить я не буду. Мельницы богов мелют медленно, но старательно и очень тонким помолом, и потому для начала я Беллерофонта с помощью его же коня Пегаса низвергну на землю, а брат мой Посейдон, должно быть, поможет насмерть ему не разбиться, ведь всегда он среди нас, трех братьев, особым чадолюбием отличался.
Громовержец тут же схватил несколько огромных оводов и швырнул их в Пегаса, и они принялись очень больно жалить Быстрокрыльца Медусы и пить ему кровь. Крылатый конь, взбесившись от нестерпимой боли, стал так дергаться и крутиться в воздухе, что Беллерофонт не удержался и стал падать свободно с небесных высот.
Овидий в «Ибисе» поет, как тяжко Беллерофонт рухнул с крылатого коня средь Алейского поля, сам своей красотой гибель стяжавши себе.
Пиндар в «Истмийских одах» поет, как крылатый Пегас сбросил всадника, рвавшегося к нетленным урочищам Зевса. Неправедной сладости – горький конец.
В не сохранившейся трагедии Еврипида «Беллерофонт» герой пытается подняться на крылатом коне к небу, чтобы узнать, действительно ли существуют боги, но, сорвавшись, падает с высоты и разбивается.
214. Хромой и слепой Беллерофонт, скитаясь, пропадает бесследно
Безучастным к падению Беллерофонта, согласно воле Мойры Лахесис, не остался Земли Колебатель. Он, сидя на самой высокой вершине корабельной сосны вдали от Алейского поля, с большим осуждением смотрел на своего смертного сына, вознамерившегося на сияющие выси Олимпа без приглашенья взлететь. Выйдя из моря, Посейдон там восседал и о милом сыне скорбел, и гневался сильно на брата Зевса, который на первый раз мог бы смертного племянника простить. Спрыгнув с сосны, пошел Земледержец с вершины горы каменистой, быстро-быстро перебирая ногами. Леса и высокие горы затрепетали под тяжкой поступью бессмертного бога. Три лишь шага он сделал и с четвертым уж цели достигнул, и в последний момент помог Беллерофонту не разбиться насмерть. Ударив мощным трезубцем в землю, он так потряс ее, что выбил под падающим сыном источник, и его восставшие фонтаном воды смягчили падение с высоты Беллерофонта.
Увидев это, быстро прянула сверху богиня справедливой войны и своим огромным копьем преградила путь Посейдону и прорекла чернокудрому дяде:
– Ты что делаешь Посейдон?! Опомнись! Вспомни о том, что все мы, богини и боги, давно клятвенно обещали, все претерпеть, что предначертано Могучей Судьбою! Поэтому, дав обещание, безуспешно не желай возгордившегося сына Беллерофонта от неминуемой смерти избавить. Тем более, что все это напрасно. Ты лишь ненадолго отсрочил смерть ставшего бессмертным богам ненавистного героя Беллерофонта.
Посейдон и сам понимал, что ничем сыну больше помочь он не в силах. Он вызвал свистом свою колесницу, запряженную четверней быстролетящих коней с золотистой длинною гривой и такими же длинными золотистыми хвостами. В блестящую взойдя колесницу, бичом золотым хлестнул с размаха коней и погнал их к своему дворцу вечно нетленному, золотом ярко сверкающему в глубинах морского залива.
Зевс, по-прежнему восседавший на самой высокой вершине Олимпа и услаждавший себя созерцанием, понял, что сегодня больше не увидит ничего интересного и, скучая, неспешно направился в свой чертог олимпийский.
Беллерофонт же, оставшийся живым, но ставший после падения, как колченогий Кузнец, хромым на обе ноги, да еще и слепым, по Алейскому полю, на котором он Химеру убил, опираясь на палки, неприкаянно скитался долго кругом, сердце глодая себе.
Знаменитый истребитель Химеры был больной, он был слепой и с трудом передвигался, опираясь на посохи. Он был совсем одинокий, ведь после того, как он утопил в море Антею, Претт и Иобат возненавидели его, и Филоноя не простила мужу смерти сестры и возвратилась к отцу. Истребитель Химеры был подобен тусклому свету от потухающего костра, превратившемуся в неяркую точку, что одиноко светит где – то высоко в суровых неприступных горах. При этом героя по-прежнему пожирало высокомерие и спесь. Избегая всяких следов человека, Беллерофонт бродил в гордом одиночестве, он не хотел, чтобы его увидел хоть один человек на земле таким – хромым, слепым, всеми забытым… и вскоре истребитель чудовищ бесследно пропал.
Однако, согласно Павсанию, люди подвиг Беллерофонта не забыли. Ему воздавались в пышущем юностью блаженном Коринфе почести как полубогу; он имел там в кипарисовой роще Кранеон священное место и стоял вместе с Пегасом в храме Посейдона, изображая, по-видимому, одну сторону бога Посейдона, а именно Посейдона-Гиппия.
Культ Беллерофонта возник сначала в Ликии и Коринфе, затем распространился по всей Греции. Беллерофонт иногда изображался с отцовским трезубцем и так связывался и с морской стихией, как сын Посейдона и Главка. При изображении на летящем в небе Пегасе Беллерофонт имел черты бога солнца.
