Сергей Быльцов
Тесей
184. Тесей в Аиде
Друзья не решились воспользоваться хароновой переправой через чудовищную реку Стикс, а пошли окружным путем через трещину в лаконском Тенаре и вскоре стучались в крепкие ворота Гадеса.
Правда, согласно Вергилию, Харон на берег на тот перевез Пирифоя с Тесеем, ведь от богов рождены и могучи были герои, которые Госпожу увести из покоев Дита хотели.
Некоторые говорят, что в первые годы после похищения дочери Деметры и Зевса Коры с позволения брата Аидом, к ней сваталось много женихов. Дав жене Коре новое имя «Персефона», а трехголовому псу – Кербера, Аид предлагал биться с этим адским псом всякому, кто сватался к Коре, обещая, что победитель получит ее в жены. Когда же Аид, узнав, что Пирифой с товарищем – знаменитым героем Тесеем задумали не сватать девушку, а похитить ее, то велел схватить обоих, и Пирифоя тут же растерзал Кербер, а Тесея заперли в тюрьму.
Другие же, как Гесиод в «Сошествии Пирифоя», говорят, что Гадес встретил друзей, как дядя любезный.
Выдавив на вечно угрюмом лице некое кривое подобие улыбки, Аид мощными погладил руками спускающиеся на лоб иссини черные волосы и тихим голосом вкрадчиво молвил, обращаясь к Тесею, которого он видел на Элевсинских мистериях:
– Путь столь далекий проделав, доблестный Эгеид, в Аид для чего ты спустился? Кто сей муж, что идет за тобою соратником верным? Для чего, с какой целью живыми вы здесь без приглашения оказались?
Отважные друзья не захотели правду скрывать и, Пирифой, дерзко улыбаясь и сверкая глазами, нагло ответил:
– Мы не нуждаемся ни в чьем приглашении! Сюда мы явились, чтобы супругу твою Персефону из-под земли вывести на солнечную поверхность! Это будет правильно и справедливо, ведь ты сам ее из-под яркого солнца похитил, как вор, а мы, ее на землю вернув, возвратим ей свободу.
Друзья стали спинами друг к другу и, положив ладони на рукоятки мечей, приготовились к битве со всем подземельем. Полное душного мглистого мрака царство теней страшно вдруг все содрогнулось, и вздрогнула необъятная вся поверхность широкогрудой земли, когда прозвучал этот, хоть справедливый, но нечестивый и дерзкий ответ, непомерной полный гордыни.
Однако ни один мускул не дрогнул на аидовом угрюмом лице, он был по – прежнему по-олимпийски невозмутим и спокоен. Он подошел к неразлучным друзьям, взял каждого за руку и обратился к ним с притворно сладостной речью:
– О доблестные герои! Как вы только решились здесь появиться перед моими глазами, супруга законного Персефоны? Да, сердца ваши поистине из седого железа! Видно, непреложная Мойра Лахесис и брат мой Зевс – Олимпиец такую уж долю назначили вам. Однако, давайте поступим по справедливости, пусть моя жена сама решит, где и с кем дальше ей жить. А пока я приглашаю вас милые гости оказать мне любезность и в ожидании Персефоны присесть на этот каменный трон.
Тесей все время недоверчиво оглядывался вокруг, ожидая какого-нибудь подвоха. Пирифой же, ничего не подозревая, тут же уселся на каменный трон и потянул за собой друга. Как только друзья присели на край нерушимой скалы, действительно похожий на каменный трон, так тут же своими задами к липкой поверхности темного камня приклеились намертво, словно приросли. Вокруг них зашипели появившиеся неизвестно откуда змеи и драконы, их повергли и долго хлестали ядовитыми бичами Эринии и терзал зубами Кербер трехглавый.
Аид же смотрел на все это спокойно и, мрачно усмехаясь не только черными, как смоль, глазами, но и бровями, тонкими бледными губами изрек.
– Никогда не презирайте дерзко богов в нечестивых речах и поступках и учитесь блюсти справедливость.
Находясь в полной памяти, ибо они не пробовали беззаботных струй из реки забвения Леты, Тесей и Пирифой были первое время в обители затхлой совсем без пищи и питья. Лишь благодаря тому, что потом Персефона сама стала кормить их ежедневным обедом, они, проведя в Аиде почти 4 года, не умерли от жажды и голода.
185. Менесфей призывает в Афины Диоскуров
Согласно «Тесею» Плутарха, тем временем Менесфей, сын Петеоя, внук Орнея и правнук самого Эрехтея, первый из смертных, начавший в своекорыстных целях искать народной благосклонности и льстить толпе. Он старался возмутить и озлобить могущественных граждан, которые уже давно с трудом терпели Тесея, считая, что он, лишив знатных царской власти, принадлежавшей каждому из них в собственном деме, и загнав всех в один город, превратил их в своих подданных и рабов. Менесфей стал демагогом, он пытался управлять народом без всякой ответственности. Он подстрекал к бунту и простой люд, внушая народу, что его свобода не более, чем сон, что на самом деле граждане потеряли и отечество, и родные святыни, ибо вместо многих царей, законных и добрых, они со страхом обращают взоры к одному владыке, притом пришельцу и чужеземцу!
Осуществлению мятежных планов Менесфея в значительной мере способствовала подоспевшая в это время война с тиндаридами, которые вторглись в Аттику.
Мстительный Менесфей запомнил свою стычку с Тесеем на свадьбе Пирифоя и Гипподамии, закончившуюся кровавой битвой лапифов с кентаврами и призвал Диоскуров в Афины, надеясь с их помощью захватить власть над Афинами и всей Аттикой.
Полидевк и Кастор любили друг друга больше, чем родные братья, и называли их Диоскурами (Отроки Зевса). Они никогда не спорили о главенстве и ко всякому делу приступали только по взаимному согласию. Ни богиня раздора Эрида, ни бог зависти Зелос никогда не находили себе места между братьями. Даже Тиндарей и Леда изумлялись, глядя на них, ибо с возрастом их братская любовь только становилась сильнее. Они с полуслова и полувзгляда понимали друг друга, словно умели читать мысли и всегда и во всем были согласны друг с другом. Они были всегда уверены друг в друге, и были счастливы уступить один другому, но этого никогда не требовалось потому, что уступать было не в чем – у них не бывало разногласий между собой. Они обожали свою сестру Елену, которую вскоре все стали называть Прекрасной, но друг для друга они были единым целым, а сестра была лишь любимой сестрою.
Когда Тесей с Пирифоем похитили их любимую сестру, братья только посмотрели друг на друга и тут же молча бросились в погоню, которая, будучи неподготовленной, оказалась неудачной. Тогда могучие Диоскуры собрали войско и вторглись в Аттику, занимая почти без боя все попадавшиеся по пути города.
Некоторые вообще считают, что Отроки Зевса явились в Аттику лишь на зов Менесфея, но другие говорят, что, не чиня сначала никому никаких обид, братья требовали, без всякого Менесфея, вернуть им родную сестру. Горожане честно отвечали, что девушки в Афинах нет и, что они не знают, где ее спрятал Тесей и кто ее охраняет.
186. Война афинян с Диоскурами
Между тем Кастор и Полидевк, прибывшие в поисках Елены с войском в Аттику, вскоре приступили к настоящим военным действиям. Диоскуры, действуя вместе с лакедемонянами и аркадянами, захватили многие города в Аттике, в которых, как им казалось, могли прятать Елену.
Дошла очередь и до Афидн, поскольку герой Академ, каким-то образом проведав, что Елену прячут именно в Афиднах, все открыл Диоскурам. За это ему еще при жизни тиндариды оказывали почести, и впоследствии лакедемоняне, сколько раз ни нападали они на Аттику, жестоко опустошая всю страну, неизменно щадили Академию в память о герое Академе.
Согласно Геродоту, Тиндариды в поисках похищенной Елены с большой ратью вторглись в Аттическую землю и разорили селения, так как не знали, где скрыта Елена, тогда, по преданию, декелейцы (по другим же – сам Декел) с досады на буйное насилие Тесея и в страхе за всю Аттическую землю открыли все Тиндаридам и показали им дорогу в Афидны. Само селение предал Тиндаридам Титак, коренной житель этих мест. В награду за этот поступок декелейцы пользуются в Спарте освобождением от налогов и правом на почетное место во время игр и праздников.
Дикеарх пишет, что союзниками тиндаридов были Эхем и Мараф из Аркадии и что от первого получила свое имя Эхедемия – нынешняя Академия, – а от второго дем Марафон: во исполнение некоего пророчества Мараф добровольно дал принести себя в жертву перед сражением.
Сын Эпопея (царя Сикиона, тогда называвшегося Асопией) Мараф повинуясь оракулу, на глазах у войска аркадцев, предводителем которых он был, принес себя в жертву перед битвой, тем самым обеспечил победу Диоскурам.
Согласно Павсанию, по имени героя Марафа названа Марафонская долина в Аттике.
Двинувшись к Афиднам, Кастор и Полидевк взяли их с ходу, наголову разбив противника. В битве, говорят, пал Галик, сын разбойничавшего на Истмийской дороге Скирона, желавший отомстить за отца и потому воевавший на стороне Диоскуров.
Некоторые говорят, что, как и отца, Галика убил Тесей, и местность в Мегариде, где его схоронили, зовется Галик. Так Герей сообщает, что Галик погиб от руки самого Тесея, и в доказательство приводит следующие строки о Галике: «На широкой равнине Афидны, храбро сражаясь за честь пышнокудрой Елены, повержен был он Тесеем…»
Некоторые считают маловероятным, чтобы враги, будь знаменитейший афинский герой Тесей среди своих, смогли относительно легко захватить его мать и местечко Афидны.
Другие же говорят, что был Тесей среди сражающихся афинян или нет, не имеет значения. Тесей имел божественного отца Посейдона, а Полидевк был сыном самого Зевса, да и Кастор был могучим воином.
Итак, неприятель овладел Афиднами. Все горожане были в страхе, и Менесфей уговорил народ впустить спартанское войско в Афины:
– Граждане Афин! Давайте дружелюбно примем могучих тиндаридов, ведь они не завоевывать нашу землю явились, а пришли за похищенной Тесеем родной сестрой. Представьте, что у вас чужестранец сестру украдет…Отроки Зевса пришли сражаться лишь с одним Тесеем, зачинщиком вражды и насилия, всем же остальным людям Аттики они являют себя благодетелями и спасителями от тесеевой тирании.
Правдивость этих слов подтверждало и поведение победителей: владея всем, они не притязали ни на что и просили только посвятить их в таинства, ссылаясь на родство, связывающее их с Афинами не менее тесно, чем Геракла. Просьба их была уважена, причем обоих усыновил Афидн, как прежде Пилий Геракла, а затем они стяжали божеские почести под именем Анаков в память о перемирии, либо о неусыпной заботе. Некоторые думают, что их назвали Анаками по явившимся в небесах звездам, ибо «вверху» по-аттически «ане́кас», а «сверху» – «ане́катен».
Захваченную в плен мать Тесея Эфру остригли наголо и отвели, как сообщают, в Лакедемон, а оттуда она вместе с Еленой будет увезена троянским царевичем Парисом в Трою, о чем свидетельствует и Гомер, говоря, что следом за Еленой поспешали Эфра, Питфеева дочь, и Климена, с блистательным взором. Сыновья Тесея от Федры, находившиеся у своей бабки Эфры Демофонт и Акамант сумели спастись бегством.
Диоскуры не только вернули некогда изгнанного Тесеем Менесфея в Афины, но передали ему власть над афинянами и всей Аттикой, которую он сохранит даже после возвращения Эгеида из мрачного мира бесплотных теней.
Менесфей станет одним из женихов Елены Прекрасной и в начале Троянской войны отплывет из Фалерской гавани, приведя под стены священного Илиона с собой 50 кораблей. Особыми подвигами Менесфей не отличился, но был известен как мудрый стратег. Некоторые говорят, что он был в деревянном коне и погиб во время одного из сражений. Другие утверждают, что он благополучно вернулся из-под стен поверженной Трои и, обнаружив на афинском троне сына Тесея Демофонта, не стал даже пытаться вернуть власть и поселился на прекрасном острове Мелос, где умерший царь не оставил наследников.
187. Геракл освобождает Тесея
Некоторые, подобно Плутарху в «Тесее», рассказывают, что Аидоней Молосский, принимая у себя в доме пришедшего за Кербером Геракла, случайно упомянул о Тесее и Пирифое – о том, зачем они пришли и как поплатились за свою непростительную дерзость, когда их изобличили. Гераклу тяжко было услышать, что один его друг бесславно погиб, а другому грозит позорная гибель. Что до смерти Пирифоя, Геракл считал теперь все жалобы и упреки бесполезными, но за Тесея он стал настойчиво просить, убеждая царя подземного мира, чтобы тот отпустил своего пленника, хотя бы, из уважения к нему, Гераклу или из милосердия. Аид долго шевелил черными бровями на угрюмом смуглом лице и, наконец, согласился кивком бровей бессмертных. Благодарный Тесей, выйдя на волю и возвратившись в Афины, где его сторонников еще не вполне одолели, все священные участки, которые прежде отвел ему город за освобождение города от живой дани Криту, посвятил Гераклу, повелев впредь звать их не Тесеями, а Гераклеями.
Другие говорят, что в жестоких страданьях и нескончаемых муках Тесей и Пирифой провели в царстве мертвых четыре долгих года, показавшихся им вечностью. Наконец, по воле непререкаемых Мойр, вылившейся в веление ничтожного царя Эврисфея, могучий сын Зевса и пышнокудрой Алкмены спустился в Аид, чтобы забрать и показать всем на земле адского пса Кербера. Подходя к Аидову дому, герой увидел сидевших на скале Тесея и Пирифоя. Сначала он даже не узнал своих друзей, настолько они были измождены, что казались бесплотными душами и прошел бы мимо, если бы они не протянули к нему руки и не взмолились о помощи. Знаменитый герой, силой и духом могучий безмерно остановился, как вкопанный и в изумлении закричал:
– Друг давнишний, Тесей, ты ли это?! Глазам своим я не верю! Кажется, совсем недавно, на афинской площади ты за меня поручался, когда меня Пилий по твоей просьбе усыновлял, чтобы в мистерии посвятить и очищенным мне сюда к Аиду явиться. Теперь сам, как видно, не по своей воле, здесь в подземной мгле пребываешь… Расскажи мне вполне откровенно: как ты здесь оказались и почему встать не можешь с отполированного этого камня, так на кресло похожего подлокотниками?!
Тесей с Пирифоем стали, перебивая один другого, рассказывать, что с ними случилось, и как они здесь оказались. Услышав о том, что они похитили Елену Прекрасную, ставшую супругой Тесея, а потом добровольно спустились в Аид, чтобы похитить для Пирифоя супругу Гадеса Персефону, Геракл не удержался и восхищенно воскликнул:
– Вы дерзновенностью даже меня превзошли! Я похищал лань и быка, Пояс амазонки, Диомедовых коней и коров Гериона, но похитить властительницу подземного царства, дочь Деметры и Зевса, супругу Аида…
На что вконец изможденный Тесей с трудом выговаривая слова так ответил:
– Как сам видишь мы ее не похитили, а только напрасно дерзкой нечестивостью себя погубили… Счет времени мы давно потеряли, ведь здесь никогда солнце не всходит, сидим тут на крае этой нерушимой скалы, своими задами к липкой поверхности темного камня приклеившись намертво, словно приросли…
Некоторые говорят, что необорный сын великого Зевса схватил Тесея на руки и, рванув его мощно, оторвал от скалы, но Пирифоя от каменного трона оторвать не сумел. И необорной геракловой силы оказалось тут мало – скала нерушимо царя лапифов держала.
Другие говорят, что Геракл, пообещав друзьям выпросить у Аида и Персефоны для них прощение, один продолжил свой путь. Персефона приняла Геракла как брата, и после его настойчивых просьб любезно разрешила ему освободить злодеев и забрать их с собой на землю, если только он сможет. После этого Геракл ухватил Тесея обеими руками и стал, что есть силы тянуть, пока не отодрал его со страшным треском – таким, что многочисленным обитателям мрачных пустот послышались грома раскаты. Небольшая часть тела Тесея, на которой он сидел, так и осталась прилипшей к скале.
Многие писатели говорят, что афинские потомки Тесея отличаются такими непропорционально крохотными ягодицами потому, что часть своего седалища Эгеид оставил в Аиде на скале. Такое объяснение особенностей сложения потомков Тесея кажется не правильным, поскольку законные сыновья были рождены ему Федрой задолго до сошествия в царство мертвых.
Затем Геракл мощно схватил за обе руки Пирифоя и стал изо всех сил тянуть, но вся земля, загудев, угрожающе задрожала, и он отпустил его, но не потому, что испугался землетрясения, а боясь руки царю лапифов из плеч оторвать. Геракл понял, что Аид или, скорее всего, Персефона не желает отпускать красавца Пирифоя.
Некоторые говорят, что Тесей был освобожден, благодаря заступничеству Посейдона, будто бы царь подводного мира даже внес Аиду за сына немалый залог. В любом случае судьба Тесея была всецело определена непреложной волей Мойры Лахесис, которая всегда выделяла в традиционной паре божественного брата. Так было с Гераклом и Ификлом, с Полидевком и Кастором, Идасом и Линкеем и некоторыми другими парами братьев-друзей. Так случилось и с освобожденном из Аида Тесеем, который имел божественного отца Посейдона, Пирифоя же считали смертным и потому он навсегда остался в стране безмолвных теней.
Сам Тесей считал своим спасителем Геракла и посвятил большинство своих храмов и святилищ Гераклу Спасителю, чьими подвигам, разными трудами и любовными похождениями он всегда восхищался и часто пытался подражать, и только изредка ревновал.
Завершение жизни
188. Тесей пытается восстановить царские права
Вернувшись из своего бесславного похода в царство Аида, длившегося, как говорят, более четырех лет, Тесей нашёл афинский престол занятый Менесфеем, которому отдали правление братья Диоскуры, так как афиняне склонялись на его сторону, а не Тесея. Граждане Афин не могли простить Тесею похищения Елены и последующую войну за нее с Диоскурами, в которой погибли многие жители Аттики, а прекрасный городок Афидны был полностью стерт с лика многострадальной земли.
Эфра находилась в тяжком плену в Спарте, как рабыня Елены, а сыновья Тесея от Федры, Демофон и Акамант, бежав из Афин, нашли приют у сына Халкодонта и Алкионы царя абантов на Эвбеи Элефенора.
Тесей всеми силами пытался восстановить свои царские права, напоминая всем на Народном Собрании о своих прежних выдающихся заслугах перед Афинами и признавая свои мелкие прегрешения. Он собрал на Народное Собрание не только всех пирейских и афинских ремесленников, торговцев и землевладельцев, но и живших в большом отдалении от Афин мелких земледельцев, заплатив им за посещение собрания не по 1, а по 3 обола, поскольку они должны были ежедневно зарабатывать себе деньги на пропитание. Перед открытием экклесии в жертву принесли гекатомбу отборных быков, и Тесей сам вознес молитву вечноживущим богам, владельцам нетленных жилищ олимпийских. После этого Эгеид одел венок в знак своей неприкосновенности и стал произносить речь:
– Слушайте граждане Афин и все жители Аттики, что пред вами сегодня скажу я! Вижу, что не созывались у нас ни совет, ни собранье народа с той самой поры, как я спустился в Аид с другом моим Пирифоем. Да не допустят ни Зевс, ни мой отец Посейдон, ни другие бессмертные боги, чтоб в Афинах стал царем другой человек вместо меня. Вспомните дети мои, разве я вас обижал словом иль делом, как для многих царей это совершенно обычно? Где ваша благодарность к моим прошлым огромным заслугам? Неблагодарные Афины! Забыли кто сделал дорогу по Истму безопасной для путников и торговцев? А кто освободил вас от ужасной кровавой дани, которую вы много лет платили Криту? Не будь меня, вы до сих пор детей своих бы отправляли в жертву чудовищному Минотавру! А кто всю Аттику объединил вокруг Афин, в то время маленького городка?! Кто лично дем за демом, род за родом обошел 12 городов и объяснял вам, как стать могучим государством? Я мог бы без конца перечислять победы, которых вы достигли под моим началом: над амазонками, Фивами…, в народе появилась даже поговорка, что достижения Афин «Не без Тесея». Но справедливость принуждает меня сказать и о том зле, что я принес Афинам. Да, я погрешил, на беду свою сердца послушав, очарованного женской красотой, и не буду отрекаться! Прекрасную Елену я похитил, и это привело к новой войне со Спартой, давним врагом Афин. Знаю, что из-за меня некоторые из вас потеряли близких. Но это я исправлю сам и за всех погибших их семьям дам достойный выкуп, как требует закон, хоть в этом виновен не только я, но также Зевс и Мойра, соткавшая мне такую Долю…
Эта речь Тесея сопровождалась большим шумом: одобрительными и осуждающими криками, восторженными рукоплесканиями, негодующим свистом… Тесей не узнавал Афин – так они изменились всего за несколько лет. Он чувствовал, что толпа забыла благодарность, неумолима в своей мести и слепа в доверии, и приобрести доброе расположение народа будет ему сейчас очень не просто.
Плутарх говорит, что, пожелав властвовать и управлять государством по-прежнему, Тесей тут же столкнулся с народными волнениями и даже с мятежом. Он с горечью убедился, что те, кого он оставил полными ненависти к нему, теперь, еще, и бояться его перестали. И вообще народ сильно испортился – он не расположен более молча выполнять приказания, но ждет больших угождений и заискиваний со стороны царя.
