Иван Андреянович Филатов
Метафизика возникновения новизны
Хайдеггер же, вообще, обходит вниманием вопрос, как методологически возникает сущее и как Бытие причастно к этому возникновению: именно к возникновению, а не к существованию, присутствованию. А это ведь основной вопрос метафизики, поскольку в нем вся суть и взаимоотношений и разделений Бытия и сущего.
Кстати сказать, не отсюда ли растерянность Хайдеггера, когда он во «Введении в метафизику» не раз задается вопросом, «Где … прячется бытие мела?», но так и не отвечает на него, а ограничивается, во-первых, описанием физических параметров кусочка мела, а во-вторых, констатацией того, что он «есть» здесь, но его и не может быть здесь. Странно, конечно, что Хайдеггер, имея вполне ясное представление о том, что древнегреческая φυσιζ есть:
«первое и существенное наименование самого сущего, и к тому же сущего в его целом. Для них (для греков – И. Ф.) сущее есть то, что возникает и проявляется самобытным образом, будучи ни к чему не принуждаемым, то, что возвращается в себя самое и исчезает: возникающее и в себя возвращающееся властное свершение»37,
так и не пришел к пониманию идеи, как того тарана, который открывает всегда запертые врата Бытия, те врата, которые ведут из мира Хаоса (Ничто-сущего) в мир упорядоченного существования, то есть в мир не-сокрытости, а-летейи.
И, конечно же, это пресловутое «есть» («быть») сыграло незавидную роль в становлении метафизики, о чем у нас речь шла уже не раз. Это оно стало той незаметной «стрелкой», которая, если и не пустила под откос, то направила в тупик едва начавший формироваться и курсировать состав метафизики.
п. 2. Идея, сущее, его сущность, вещь: механизм «превращения» идеи в вещь
И все же, если мы попытаемся ответить на основной вопрос метафизики, почему возникновение идеи, являющееся стержнем процесса Бытия, так и не было должным образом взаимосвязано с появлением сущего, то есть с тем, что находится в фундаменте мира существующего, так вот, если мы попытаемся вникнуть в саму суть этого вопроса, то можно предположить следующее. Как мы уже упоминали выше, досократовская мысль «схватила», что «сущее есть». То есть «есть» вещь уже сформированная, а значит, существующая для исполнения своей природной функции. Но досократики так и не задались вопросом возникновения этого сущего, они только отметили факт самовозникновения и самовозрастания (φυσιζ) сущего и явления его из потаенности (леты) в непотаенность (алетейю). И ближе всех к пониманию того, на каком пути надо искать источник возникновения нового сущего, подошел Гераклит со своим «исконным сосредоточением» на том, что является в наше сознание и суть чего мы должны раскрыть, чтобы получить новое знание (см. Раздел 10.2). А является в наше сознание, конечно же, идея, представления о которой еще не было у досократиков (за исключением Демокрита, полагавшего за идею неделимое материальное первоначало).
Вот здесь-то и появляется Платон со своей гениальной теорией припоминания того, что видела душа, будучи в занебесном мире (до момента своего рождения). Но опять же, видела она то, что Платон назвал идеей. И его теория припоминания появилась не на голом месте и не беспричинно. Тем объектом, который нуждается в припоминании, является спонтанно проникший в наше сознание смысл идеи, тот смысл, который, показавшись там на мгновение ока, исчез, оставив всего лишь след своего пребывания. Вот этот след есть тот объект, который является предметом припоминания. А само припоминание является ничем иным как раскрытием смысла ранее явившегося смысла идеи и, одновременно, фиксацией этого смысла в каких-либо словах, знаках, символах.
Причем, следует отметить один весьма примечательный момент. Платоновское припоминание является как две капли воды схожим с гераклитовским «исконным сосредоточением». И то и другое есть уловление смысла неизвестно откуда и как явившейся идеи, то есть того «сгустка» смысла, который, в первую очередь, необходимо раскрыть и зафиксировать, а во вторую очередь, обнаружить то искомое сущее, которого нам не хватает и которое надо создать внове. Вот здесь два гения Античности – независимо один от другого – напали на след того, откуда возникает сущее. Но, кроме того, напали они и на след того, что само возникновение сущего в интеллекте человека является его (человека) Бытием. Без операции интеллектуального сосредоточения на внове явленном смысле, без припоминания того, что якобы видела душа в занебесной сфере, без всего этого, ни о каком Бытии не могло быть и речи. Только человек является тем существом, которому присуще Бытие, поскольку только он, наравне с Природой, наравне с социумом способен на создание новизны, то есть способен на творческие акты.
Так что введением понятия идеи в философский обиход Платон попытался найти тот исток, из которого возникает все сущее (вещь). Но гениальная догадка Платона вместо того, чтобы пойти по пути раскрытия структуры, сущности (смысла) и предназначения идеи вдруг взмыла ввысь в занебесную даль существования, того существования, воспоминание о котором (по Платону) являет нам всего лишь прообразы вещей реального мира.
Именно здесь возникла пропасть между наличным существованием вещи («сущее есть») и тем истоком, из которого она возникает. Не трудно догадаться, за счет чего образовалась эта пропасть. С одной стороны мы видим, что именно возникает. А возникают вещи как сущие, для чего-либо предназначенные. С другой стороны мы смутно догадываемся, благодаря чему, то есть из чего они возникают. А возникают они благодаря тому, что время от времени в наше, человеческое сознание проникают идеи, каким-то непонятным нам образом являющиеся источником вещей реального мира.
Так вот, все это мы видим, но не видим самого главного, а именно, механизма возникновения вещи из смысла идеи. То есть, мало того что мы не «видим», как возникает сама идея, но мы не видим еще ни процесса развертывания ее смысла в Истину, ни процесса формирования искомого сущего, ни наделения последнего сущностью, ни изготовления подручного средства по образцу искомого сущего. Более того, в нашем сознании нет достаточно четкого представления – по крайней мере, на обыденном уровне – по какой причине и для чего возникает совершенно новое сущее и каким именно образом оно участвует в жизни не столько человека, сколько всего социума в целом.
А потому остановимся более подробно на том указанном нами механизме, который разделяет идеальное и реальное и который в большей своей части выпадает из поля рассмотрения метафизики, поскольку этот механизм сам по себе недостаточно четко очерчен.
Итак, механизм
– создания идеи,
– раскрытия ее смысла (в Истину),
– получения из этого смысла идеального вида (в уме человека) искомого сущего вместе со своим сущностным свойством (то есть, сущностью)
– и изготовления по образцу искомого сущего подручного средства –
это тот мост, который соединяет идеальное (идею) с реальным (подручным средством, вещью) на уровне Бытия человека, то есть в процессе События-11.
Но в более широком плане, то есть на уровне Бытия социума, включающего в себя Бытие человека, в указанный механизм должно быть добавлено,
– с одной стороны, зарождение и созревание в социуме Необходимости в новизне определенного вида (Событие-1), в той новизне, потребность в которой, в конце концов, обнаруживается продуктивно мыслящим человеком чутким к уловлению самой потребности,
– а с другой стороны, производство для социума затребованной им Продукции, той Продукции, которая изготавливается уже с помощью подручного средства (Событие-111); и не только изготавливается, но и взаимодействует с тем, что уже имеется в данном социуме; причем, взаимодействует с тем «намерением», чтобы социум вышел на новую спираль возникновения (зарождения) Необходимости в новизне.
Вот эта цепочка явления новизны в различных ее видах осуществима только в своем целостном виде. Выпадение какого-либо звена разрушает всю цепь Бытия, то есть последовательность возникновения новизны, конечной целью которой (последовательности) является производство новой Продукции для нужд социума. И явление идеи вместе с получением из ее смысла (Истины) искомого сущего – это всего лишь промежуточное звено (Событие-11) в цепи Бытия, то есть в цепи производства новизны из Хаоса в необходимую для социума Продукцию. (В конечном счете, даже наша целенаправленная продуктивная деятельность есть цепь стечения случайных (хаотических) обстоятельств: нашего рождения, природных (генетических) задатков, складывающихся условий для процесса творчества, ходом развития того социума, в котором мы живем и т. д. и т. п.).
Исходя из вышеизложенного, зададимся вопросом: могла ли развиться метафизика в своем полноценном виде тогда, когда отсутствовал механизм как возникновения самой идеи, так и превращения смысла последней в материальную вещь, а в дальнейшем в Продукцию для социума в целом? Конечно же, нет.
Образно выражаясь, в классической метафизике у Бытия как у уборороса отсутствовали не только голова (Событие-1) и хвост (Событие-111), но и часть туловища (Событие-11), причем, часть основная: механизм превращения идеи в вещь, то есть в подручное средство. Потому что возникновение идеи и трансформирование ее смысла в подручное средство является стержнем Бытия как возникновения новизны. Новизна, постоянно возникающая и тут же исчезающая – это та зыбкая почва, на которой зиждется сама жизнь. И никакого Бытия как присутствования (существования) быть не может. Существование – побочный продукт Бытия, хотя и продукт необходимый, поскольку оно, существование сущих, является источником (поставщиком) тех готовых, исходных сущих, – из сферы Хаоса, – которые необходимы для комплектования все новых и новых идей.
Так что, как мы теперь видим, метафизику с самого начала нужно было – и можно было – опустить с небес на Землю. Хотя она и есть «мета», то есть нечто запредельное, потустороннее от нашего обыденного и даже познавательного мышления, но она все-таки «физика», то есть то, что существует в реальности, что определяет ход развития не только человеческого сообщества, но и сообщества Природного. И от нее, от метафизики, мы никак не можем отойти: хочется нам того или нет, свою деятельность мы должны сообразовывать как с теми закономерностями развития, которым подвержен социум, – знать бы эти метафизические закономерности! – так и с теми закономерностями, посредством которых и в соответствии с которыми осуществляется не только познавательная, но и продуктивная (творческая) деятельность нашего мышления, то есть деятельность бытийственная.
Да и пример наличия творческих личностей во все времена и во всех сообществах свидетельствует, скорее всего, о том, что не только Природа, но и общество – как новое живое природное видообразование – живо только тогда, когда оно стремится к разнообразию в своем существовании. А последнего можно достичь одним-единственным способом, способом творения все новых и новых видов новизны во всех сферах деятельности: научно-технической, морально-эстетической, государственно-правовой и т. д.
А потому, с нашей стороны было естественным предположить: как и любая отрасль знания, сама жизнь – жизнь живая и стихийная в своей основе – нуждается хотя бы в некотором упорядочивании посредством «теории». И таковой, как нам представляется, может стать предложенная методология возникновения новизны, той новизны, Необходимость (потребность) в которой зарождается в социуме, созревает в нем, обнаруживается человеком, разрешается им сначала в своей идеальной, а затем и материальной форме и, в конечном счете, став Продукцией, становится «питательным субстратом» самого социума, тем «субстратом», без которого жизнь невозможна.
15.2. Ничто (Хаос) – непременная составляющая часть процесса Бытия
Итак, зная то, как «работает» идея, мы уже можем «вписать» эту работу в цикл Бытия социума (а вместе с тем и Бытия самой Природы). Ведь что такое Бытие? Бытие – это врата из царства Ничто (Хаоса) в мир упорядоченного существования, того существования, которого ранее не наблюдалось и которое создается внове. В то время как идея – это порог, не переступив которого мы не можем попасть из Ничто в мир Порядка. Причем, в самом Хаосе новизны нет и быть не может; она возникает в процессе комплектования сущих (отчасти позаимствованных из Хаоса в виде исходных сущих) в идею и выявления – и последующего формирования – того главного искомого сущего, которого не хватает для полного комплекта сущих, то есть того состава объектов, каждое из которых взаимосвязано с остальными посредством своих метафизических, сущностных свойств. Можно сказать, что взаимосвязанность комплекса сущих в единую кольцевую (или петлевую, по Морену) структуру является критерием – необходимым, но недостаточным – возникновения идеи. Достаточность – в том случае, если посредством одного из этих сущих может быть осуществлена деятельность производства новой Продукции для чего-либо необходимой, а в частности, необходимой для социума.
Итак, мы дали образное определение Бытия и идеи. Что же касается Хаоса (Ничто), то Ничто – это то, что еще не пошло в дело сотворения чего-либо упорядоченного и предназначенного для какой-либо цели. Причем, природа объектов из сферы Хаоса в достаточной степени двойственна. С одной стороны, со стороны функционального существования, то есть со стороны своего некогда свершившегося Бытия оно, сущее, может быть самостоятельно существующим сущим со своим сущностным свойством, «исполняющим» определенную функцию. С другой стороны, со стороны Хаоса оно может быть одним из комплектующих элементов какой-либо новой идеи. То есть Хаос – неиссякаемый кладезь сущих, из которого черпаются готовые, исходные сущие.
Так письменность является и самостоятельно существующим искомым сущим (идея письменности), и одним из сущих (но не искомым) идеи мела. Бытие письменность «претерпела» как в период своего индивидуального создания в интеллекте человека, где она (в идее письменности) стала искомым сущим с сущностным (метафизическим) свойством «изображать» смыслы и передавать их на годы и расстояния, так и в период создания, положим, идеи мела, где она была, хотя и обыкновенным (готовым, исходным), но необходимым сущим в процессе сотворения идеи мела в интеллекте изобретателя.
Но, исходя из последнего предложения, нам следует четко различать: Бытие претерпевал человек, создававший и идею письменности, и идею кусочка мела, в которой как исходное сущее использована письменность; в то время как письменность была всего лишь причастна к этим двум идеям, но она сама не является тем объектом, которому можно приписать Бытие. Так что все то, что мы заимствуем из сферы Хаоса, бытием не обладает, оно обладает существованием. Бытием обладает только человек, и обладает он им только в моменты создания новизны в виде идей, искомых сущих и подручных средств.
Продолжим далее. Как видим, хаоса как такового, чего-то бурлящего и непредсказуемого – мифологического неупорядоченного первовещества или гесиодовского бесконечного пространства и всепоглощающей бездны – ни в Природе, ни в человеческом существовании, скорее всего, нет, потому что и там и там все в достаточной степени упорядочено как причинно-следственными отношениями, так и функциональным предназначением. Там же, где Хаос выступает в виде флуктуаций и бифуркаций (об этом Глава 13), приводящих к непредсказуемым комплексным («диссипативным») макроструктурам, то и здесь все в достаточной степени определено:
– во-первых, степенью воздействия «управляющего параметра»,
– во-вторых, природой той среды, на которую он воздействует,
– и, в-третьих, животворящей «стихией», – а не хаосом – Природы.
А то, что мы не знаем, в каком виде пред нами предстанет внове образуемая комплексная «диссипативная структура», это еще ничего не значит. Зато об этом знает сама Природа. Ведь и мы никогда не знаем, в каком конкретном виде разрешится акт нашего продуктивного мышления. Однако же мы никогда на это не сетуем, а наоборот, благодарим судьбу (случай) за бесценный подарок.
Из вышеизложенного мы видим: Бытие, как возникновение новизны, покоится – как на своем фундаменте – на нашей способности (и возможности) создания сущностных взаимосвязей между метафизическими свойствами определенного комплекса сущих. Причем, эти взаимосвязи должны замыкаться друг на друга толи в Онтологический Круг, толи в рекурсивную петлю обратной связи (Э. Морена), на входе в которую имеется запрос социума в новизне определенного рода, а на выходе – Продукция для социума, производимая посредством искомого сущего, получаемого из смысла (Истины) идеи. Причем, Продукция, получаемая социумом, в свою очередь, как сущностной элемент сферы Хаоса, способствует не только зарождению и созреванию все новых и новых Необходимостей в новизне того или иного рода, но и содействует генерированию все новых и новых идей, то есть тех механизмов («инструментов»), посредством которых внове возникшая потребность в новизне определенного вида может быть разрешена.
Вот и получается: продуктивно мыслящего человека можно уподобить паровой машине (превращающей энергию топлива в полезную работу кинетического движения паровоза). Поскольку он посредством своей интеллектуальной энергии превращает энергию, уже накопленную в социуме (в том числе и в Хаосе как хранилище готовых к использованию исходных сущих) в энергию (полезной работы, создающей Новизну), питающую социум необходимой ему новой Продукцией.
При этом, когда мы говорим об использовании энергии Хаоса при сотворении нами интеллектуальной новизны в виде идеи, то не надо выпускать из виду одно, постоянно ускользающее от нас обстоятельство: любое готовое (исходное) сущее, которое мы берем – в процессе рефлексии-1 – в комплектацию нашей новой идеи, некогда уже было «заряжено» энергией, той энергией, которая ушла на создание этого сущего либо человеком, либо Природой. Так, письменность (в идее мела, где она была готовым, исходным сущим) уже обрела свою интеллектуальную энергию в далекие времена своего создания человеком. А наблюдаемые галактики (в идее телескопа) уже обрели свою физическую энергию излучения фотонов, гамма-излучения и т. д. во времена формирования Вселенной. Причем, вместе с энергией своего создания они обрели – в качестве исходных сущих – как физические, так и метафизические свойства, последние из которых мы использовали при создании соответствующих идей и изобретении соответствующих объектов: кусочка мела и телескопа.
Как видим, наша личная интеллектуальная энергия в основном ушла на создание самой идеи и формирование искомого сущего (подручного средства). В то время как на создание остальных сущих, комплектующих идею, мы никакой умственной энергии не затратили, поскольку взяли их в готовом виде из того Хаоса-хранилища, который нас окружает. То есть тот Хаос – в виде исходных сущих, – который мы используем в готовом виде, как правило, всегда упорядочен (в своей раз-розненности, единичности) и уже «упакован» в оболочку принадлежащей ему энергии и присущих ему свойств: и физических, и метафизических. Потому мы и можем применять его в готовом виде. Нам остается только сотворить идею и сформировать всего лишь одно сущее, а именно, искомое сущее, обладающее сущностью, то есть сущностным, метафизическим свойством. Без метафизического свойства мы не могли бы взаимосвязать наше искомое сущее в единую замкнутую цепь с остальными (готовыми) сущими и тем самым образовать идею. Это свойство для того только и нужно, чтобы образовать то сущее, посредством которого может быть произведена деятельность производства новой Продукции для социума.
Так что как в паровой машине мы не создаем, а используем готовую энергию угля, – но при этом изобретаем саму паровую машину, – так и в процессе продуктивного мышления мы не создаем все объекты-сущие, которые нам нужны для комплектации новой идеи, а используем уже созданные сущие в готовом виде (за исключением внове формируемого нами подручного средства). Используя готовые исходные сущие для комплектации новой идеи, мы, за счет энергии, заключенной в Хаосе, экономим свою интеллектуальную энергию, поскольку нам не надо тратить ее на создание того, что уже имеется.
И если бы мы учли тот факт, что наш мозг, составляя всего лишь около 2% веса тела, использует около 25% потребляемой нами энергии, то мы могли бы увидеть, какую экономию дает нам использование энергии, заимствованной из Хаоса в виде готовых исходных сущих, при генерировании нами новых идей. Но это было бы возможным оценить только в том случае, если бы у нас были данные о том, какая часть потребляемой мозгом энергии идет на сам процесс продуктивного мышления, того мышления, которое создает саму новизну. А как мы уже знаем, создание этой новизны возможно только
– во-первых, в процессе многочисленных (большей частью неудачных, но необходимых) попыток решить поставленную нами задачу, то есть в процессе ряда принудительных флуктуаций, как отклонений процесса нашего мышления от равновесного состояния в области неравновесные;
– во-вторых, в процессе наступления бифуркаций и образования одной из возможных комплексных «диссипативных структур», то есть идей;
– и, в-третьих, в процессе раскрытия смысла идеи и создания идеальной формы (эйдоса) нового искомого сущего.
Вот только после создания искомого сущего миссия творца (его Бытие) завершается, и это сущее, будучи в дальнейшем материализованным, то есть превращенным в подручное средство, передается в «руки» самого сообщества, чтобы оно могло посредством последнего производить деятельность изготовления нужной ему Продукции, той Продукции, Необходимость в которой была им затребована в процессе События-1.
