Деймас Рэд
Феномен одиночества
1.11. Тяжёлая ноша
К Надонии подошёл грузовой корабль с будущими работниками базы и оборудованием. Старцев проверял накладные и готовился к спуску. Я не мог с ним попрощаться лично из-за неимоверно плотного графика. До начала заседания Совета Земли и Колоний оставалось пара минут. Селекторный зал представлял собой круглую арену. Вдоль стены стояли проекторы для отрисовки голограмм участников, и скамеечка для капитана корабля. Тут не было больше ничего. Дальняя связь требовала огромных энергозатрат, поэтому всё здесь намекало, что разговоры должны быть короткими, но ёмкими.
– Адмирал! – техник заглянул в зал, – Всё готово. Запускать установку по времени?
– Да. Не раньше.
На личном мониторе пошёл отсчёт секунд, а когда моргнули нули, то все участники одновременно подключились.
– Приветствую, – коротко бросил Герман Штайн. Остальные ограничились кивками, – Сегодня у нас появились очень большие проблемы. Вы уже в курсе. Товарищ Жданов, есть новые данные?
Я встал и покачал головой:
– Почти ничего. Обломки не содержат чего-то, что мы бы не понимали. Это даёт основание считать чужих равными нам в большинстве технологий. Останков тел не найдено. Носители данных расшифровываются, но то, что смогли прочитать содержит только технический код. Звёздных карт и сведений о самих чужих нет.
– Есть новые рекомендации для ведения боя? – спросил контр-адмирал Ван Дэшен. Старик держался молодцом, век назад он командовал всей Китайской армадой и лично участвовал в боях против пиратской группировки колоний, а теперь был одним из участников военного совета.
– Нет. Только то, что уже сообщали. Они не использовали суда поддержки и их орудия перезаряжаются быстрее, – я добавил к своему ответу файлы с полным отчётом о столкновении.
– Вы использовали новейшее оружие, – снова заговорил Ван, – Сколько времени уйдёт на его внедрение во все войска?
– Я не уверен, что это допустимо, – голограмма Германа Штайна встала и вышла на середину зала, – Наша наука не в состоянии прогнозировать последствия с приемлемой точностью.
– Созданная вами чёрная дыра продолжает расти? – Ван сощурил и без того узкие глаза.
– Нет, – ответил я, – Она стабилизировалась почти сразу же. Время до полного испарения около сотни лет. Надонии её излучение не страшно.
Совещание продолжалось не больше часа. Президент согласовал введение военного положения и перевод экономики на производство для армии. Были обозначены приоритетные планетарные системы, где будут постоянно находиться крупные части флота. Участники отключались и возвращались к своим обязанностям.
– Мы должны захватить хотя бы один их корабль, – голограмма Германа Штайна осталась последней активной.
– Да, – сказал я, – Без этого мы потратим на поиски их планет остаток вечности.
Президент отключился, оставляя меня наедине с главной задачей человечества, о которой на официальной части совета не произнесли ни слова.
В атмосфере на мостике Выносливого не чувствовалось ни напряжения, ни особого оживления. Семеро дежурных членов экипажа занимались управлением дрейфующим кораблём. Инженеры уже прочесали облако обломков и в открытом космосе не было никого. Мы были готовы к старту, оставалось определить конечную точку, а какие-то ограничения в этом вопросе отсутствовали, поэтому я медлил и никак не мог решиться. На внутреннем мониторе застыла схема обитаемых миров человечества. Мы расселялись в стороны от Земли, в основном двигаясь по рукаву галактики к центру. Не имея до сегодняшнего дня конкурентов, исследователи Союза обживали системы планомерно, без спешки. Вот только с межзвёздными двигателями было абсолютно всё равно на какое расстояние перемещаться в пределах Млечного Пути. Нам раньше не было нужды торопиться, а экспансия в виде расширяющегося фронта оказалась удобной для составления долгосрочных планов.
Снова мысли крутились вокруг останков корабля. Ни одной аномалии или артефакта не было найдено – ни одной зацепки для анализа. Перед глазами непрерывно крутились таблицы данных. Я зажмурился и смахнул всё с монитора. Передышка в несколько минут очистила сознание от усталости и злости на самого себя. Компьютер, получив новые команды, смоделировал аналогичный по размеру корабль нашего флота после таких же повреждений. Сравнение получившихся картин снова не дало ничего необычного: схожие по свойствам конструкции разрушались одинаково. Я сравнил процентный состав сначала по химическим элементам – опять не за что ухватиться – потом по материалам. Складывалось впечатление, что чужие строили свои транспорты на наших верфях. Моё внимание привлёк эквилайт – композит, использовавшийся для построения квантовооптических компьютеров уже устаревшей модели. Он не производился официально уже более сорока лет, но несколько месяцев назад на периферийной планете Веронике случилась незначительная авария и автоматизированная система мониторинга вскрыла тайный склад с большим количеством этого материала. Управляющие были дисквалифицированы, а дело закрылось без расследования. Теперь мне крайне захотелось копнуть поглубже.
Я вызвал по радио главврача. Она уже закончила восстанавливать Роберта Майна, а завтра его уже должны выписать из медблока.
– Слушаю, – после инцидента с феромонами женщина относилась ко мне с большим дружелюбием, даже пыталась извиниться за резкость.
– Кая, как вы оцениваете адмирала? Он может уже принимать решения?
– Неужто вы уже не справляетесь? – главврач усмехнулась, а её глаза стали добрыми. Я уже давно понял причину её раздражительности – она слишком соскучилась по работе, а внутреннее напряжение в ней возникало от того, что было стыдно. Загорски впервые за долгое время получила возможность использовать свои навыки, и это вызвало естественную радость быть полезной, но приносить пользу она могла только при наличии тяжело раненных. Ей нравилось лечить солдат, но в то же время чужая боль доставляла неимоверные страдания. Поняв это, я проникся к ней ещё большим уважением.
– Справляюсь, но боюсь, что Роберт расстроится, если ему останется слишком мало задач.
– Он здоров физически. Психика стабильна. Ррвётся порррвать всех злобных инопланетян, – Кая изящно грассировала и захихикала, когда в поле зрения появился Роберт Майн.
– Рад вас видеть, адмирал, – я попытался обнаружить у него включенные расширения, но сигнатуры показывали только живую плоть, – Выглядите лучше.
– Да. Помолодел, – Майн криво усмехнулся, и стало понятно, что депрессия ещё не полностью побеждена.
– Мне бы ваш совет, а лучше снова вернуться в поле.
Светло-серые глаза адмирала потемнели, став холоднее и сосредоточеннее.
– Я почти готов. Через пару часов. Какой совет?
Кая покачала головой, понимая, что спорить с Майном о выписке бессмысленно, но не стала возражать.
– Мы всё ещё дрейфуем близ Надонии. И я не знаю, куда направить корабль. Интуиция молчит.
– Оставь здесь. Систему атаковали не просто так, – Майн говорил с уверенностью.
– Может это было случайное столкновение?
– Столкновение – да. Нас тут не ждали. Зачем мы посылаем беспилотные миссии? – адмирал не стал дожидаться ответа, – Для сбора данных и доставки автоматического оборудования. А что тут можно изучать? Наши души!
Роберт Майн говорил с жаром фанатика, но в его словах отчасти был смысл. Я отключил связь и отдал команду занимать геостационарную орбиту. До конца моей вахты оставалось всего несколько часов. Груз управления даже одним кораблём тяготил, а флот людей отнимал всю жизнь без остатка. Я чувствовал, как старею, хоть и был подготовлен к любой ответственности.
Когда Роберт Майн наконец прибыл на капитанский мостик, я просматривал сводки разведки.
– Адмирал флота Роберт Майн готов принять пост! – голос старика заметно помолодел, форма хорошо сидела, не было во взгляде ни капли безысходности.
– Исполняющий обязанности Вячеслав Жданов готов сдать пост, – ответил я с облегчением.
Импланты Майна приняли на себя информационную нагрузку, и я заметил, что ноги старика слегка дрогнули в коленях.
– Как тебе моё кресло?
Я поморщился и Штайн со знанием дела добавил:
– У Германа ещё сложнее… Готов к следующей миссии?
В ответ я кивнул и рассказал о своих соображениях по поводу эквилайта. Майн выслушал внимательно, не перебивая и, постукивая пальцами по подлокотнику кресла, сказал:
– В твоём распоряжении десять кораблей-маток. Соответственно десять капитанов в подчинении.
От удивления мои брови поползли вверх.
– Я буду с десятью кораблями заниматься расследованием коррупционных сделок, во время атак чужих?
Адмирал покачал головой и несколько раз цокнул.
– Мониторинг выявил нарушение из-за случайной человеческой ошибки. Их деятельность может продолжаться уже много лет…
– Да я понимаю важность дела! – не сдержавшись, я перебил адмирала, – Зачем мне такая огневая мощь?
Адмирал молча включил монитор своей консоли. Кисти, сохранившие ловкость, быстро вводили команды порхая в воздухе по видимым только Майну элементам управления. Псевдоповерхность (монитора нет, как такового, изображение формируется лазерами в области пространства, прим. авт.) запестрела таблицами. Несколько строк оказалось выделено цветом:
"Планетарная оборона класса А. Коды доступа установок расшифрованы на 39%."
Я понял, что мне показывал Роберт Майн. Планета принадлежала корпорации, выступавшей на стороне пиратов, и до сих пор ещё велась работа по захвату управления её боевыми платформами. Наши военные корабли попросту не могли находиться на её орбите, иначе на них обрушивался автоматический и неуправляемый людьми мощный огонь.
– Если чужие там закрепились, то блокада системы без крупного флота будет невозможной. И я не дам гарантии, что они не завладеют оружейными платформами на орбитах. Корабли, естественно, будут держаться на расстоянии, не всплывая, но в постоянной готовности, если что-то пойдёт не так, – Майн тяжело вздохнул, – Среди населения ещё встречаются наши противники… Задача ясна?
– Более чем, – мне стало стыдно. Слишком часто меня хвалили в последние дни, а оказалось, что я ещё не всё могу учитывать в режиме реального времени.
В этот раз мне не нужно было готовить легенду. На Веронике располагались крупные промышленные центры с жилыми городами, и космопорт ежедневно пропускал десятки людей. Нужно было только обычное удостоверение личности для рабочего, которое я создал за несколько минут.
По бортовому времени наступал вечер. За многие века в космосе, где в понятиях "день" и "ночь" нет никакого смысла, люди оставались привязаны к суточным ритмам. Препараты и расширения позволяли без вреда для тела не спать неделями, но психика требовала отдыха, и после марафонов бодрствования мы лишались способности творить, становились инертными.
Я лежал в кровати и смотрел в низкий потолок каюты. В голове ворочались глыбы мыслей и скрежетали своими острыми краями друг о друга. Обычно это были шестерни добротного механизма, но не в тот раз. Сон перестал казаться достижимым, и я поднялся с постели. Несколько минут ушло на то, чтобы добраться до ближайшего иллюминатора и с удовольствием разглядывать поверхность планеты, находящейся далеко внизу. Очень хотелось остаться в этом мгновении хотя бы на несколько часов. Созерцать.
– Не спится? – я не слышал, как Кая подошла, – Хотите выдам снотворное… – Доктор поняла, что сказала глупость и ухмыльнулась, – А мне всегда было интересно: вы контролируете свою биохимию сознательно, но сознание в немалой степени контролируется химией. Нет ли тут парадокса?
– Тренировки развивают способность решать, когда можно позволить себе быть собой, – ответил я и похлопал по дивану, предлагая присесть.
Кая отрицательно помотала головой:
– Последняя операция через 10 минут. И я надеюсь, что больше никому никогда не понадоблюсь в качестве военного хирурга.
– Это хорошее желание, достойное лучших врачей.
Кая крепко пожала мою протянутую руку и ушла, тихо шелестя подошвами своих сабо.
Я зажмурился, по привычке концентрируясь на мыслях. Загорски самоотверженно выполняла свою работу впервые за несколько лет, а когда-нибудь человечество поголовно будет оснащено роем наномашин в крови, чтобы излечивать любую болезнь или рану. Тогда такие, как Кая смогут вздохнуть с облегчением и превратятся в инженеров, создающих и программирующих эти машины. А в кого превращусь я? Ведь мы обязательно научимся обходиться без насилия, иначе ведь всё бессмысленно.
1.12. Тут тоже не всё продаётся
Небольшой корабль, на котором меня везли уже как пассажира, всплыл на участке, установленном местным центром управления полётами, отчитался диспетчеру и включил маневровый привод. Всего через пару часов после прибытия в систему звезды Эдем-8 транспорт высадил нас на орбитальной таможне. Я сошёл с площадки для сканирования и направился с остальными к стойке дежурного коменданта.
– Добро пожаловать! – девушка, сидевшая на высоком стуле за пластиковой стойкой, всем дружелюбно улыбалась и повторяла одни и те же фразы, – По направлению?
– Нет. Хочу наняться. Я материаловед, – мои документы были настоящими и к ним невозможно придраться.
Комендант взяла в руки карточку удостоверения и ввела в компьютер.
– Удачно устроиться. Сейчас открыто четырнадцать вакансий под вашу специальность. Не забудьте зарегистрироваться в профсоюзе – у нас ещё остались частные предприятия и рабочие объединения помогают решать спорные моменты. Теперь ваши данные внесены в платёжную систему Виктории. Согласно договору между Советом Земли и Викторией вам начисляется двести единиц, – последние слова она произносила, словно извинялась.
– Спасибо вам, – я кивнул и вышел на территорию Виктории. Эта система считалась отсталой – тут до сих пор сохранялись порядки корпораций. Космопорт был хаотично забит торговыми площадками и пошлой рекламой. Я вспомнил Талим с его лоточниками, усиливающими погружение в атмосферу туристической жемчужины. Здесь было иначе. Ко мне подошёл мальчишка в яркой униформе и громко, чтобы перекрыть шум, заголосил:
– Добро пожаловать на Веронику! У нас лучшие цены и предложения для новоприбывших! Мы предлагаем вам проживание и помощь в трудоустройстве на лучших условиях, чем другие! Заключите с нами контракт и вам не нужно больше ни о чём беспокоиться!
Я посмотрел в серые глаза и нашёл там искусственную искренность. Мальчишка продолжал рассказывать заученный текст, широко улыбаться и жестикулировать, а я думал о том, что его несколько недель тренировали, для такого эффекта. Стало противно, словно вляпался в неведомую липкую грязь. Промоутер не давал пройти, всё время выбегая вперёд и продолжая пересказывать рекламный текст.
– Сколько тебе лет? – спросил я.
– Семнадцать…
– Ты знаешь, что эксплуатация детского труда запрещена на всех планетах людей?
– Я не работаю. Это часть практики для диплома! – парнишка понизил голос и поспешил оставить в покое задающего слишком много вопросов человека.
Я не люблю отсталые планеты – основное место моей работы – чувствую там постоянную нехватку воздуха. Пришлось стиснуть зубы и постараться, ни на что не обращая внимания, побыстрее преодолеть кичливую площадку между таможней и модулем со спусковыми аппаратами.
– Приветствую вас! – мужчина у стойки регистрации смотрел на меня глазами, полными обожания, – Вы забронировали спусковую капсулу?
– Воспользуюсь стандартной, – я протянул документы и увидел, как усы мужчины протестующе затопорщились.
– Капсулы повышенной безопасности гарантируют…
– Нет, – я произносил слова нарочито ровным голосом, хотелось поскорее закончить все процедуры.
– Вот смотрите! Всего за маленькую доплаточку вы получите не только самые комфортные и безопасные условия, но и сертификат, – мужчина, словно фокусник, выхватил цветастую бумагу, запаянную в пластик, – Это полная страховка на время спуска и первые месяцы жизни на Веронике! Вы получите гарантии…
– Стандартный прошедший проверку колониальной службой контроля спусковой аппарат, – я произносил слова раздельно, используя интонации, придающие речи жёсткость.
– Но это исключает страховку на… – мужчина не унимался. Я точно знал, что на Веронике никого не держат силой, и поэтому было вдвойне противно.
– Если сейчас ты не заткнёшься, то я напишу жалобу в администрацию! И будь уверен, что не в планетарную! – я эмулировал гнев и выплёвывал слова, от которых во рту возникало ощущение нечистот. Однако необходимый эффект был достигнут, и через миг я оказался в очереди к спусковому аппарату.
– А я два дня учил матерные слова и тренировался, – паренёк впереди меня обернулся и протянул руку, – Я Джером Стаут.
– Слава. Просто Слава, – я ответил на крепкое рукопожатие. Мне не слишком хотелось общаться. На Веронике я был впервые и сейчас с максимально доступной скоростью изучал местный уклад.
– Меня отец сюда послал. Сказал, что нужно обязательно поработать по контракту, "чтобы из головы всю дурь выбило"! – последнее он проговорил, пародируя старческий голос, и на английском это было больше похоже на угрозу, чем на отеческое наставление ("knock all the crap out of your head" прим. авт.).
Джером отсалютовал мне, добродушно рассмеялся и шагнул в шлюз, немного согнувшись, чтобы не удариться головой о низкую арку. Я проследовал за ним. Полностью автоматический спусковой аппарат представлял собой металлическую сферу с несколькими двигателями и парашютом, а в внутри располагалось шесть ложементов.
– Устраивайтесь поудобнее, – нежным детским голосом проговорил динамик.
Я занял последнее свободное место, немного поёрзал, чтобы адаптивная поверхность приняла форму моего тела. Лампы на потолке в это время сменили цвет на зелёного и каждого пассажира обхватили мягкие ремни безопасности.
– Все готовы? – спросил автомат, – Подтвердите, пожалуйста.
Всей ладонью я нажал большую кнопку на подлокотнике, и начался короткий отсчёт, а потом мы провалились в пустоту. Корпус часто завибрировал от включения двигателей для позиционирования. Невесомость несколько минут сменялась лёгкими перегрузками, а потом тяжесть стала нарастать равномерно, пока не достигла пика. Почти не трясло, только немного гудел корпус, пока аппарат проходил сквозь плотные слои. На последнем этапе вес едва отличался от нормы, а контакт с поверхностью я не заметил, углубившись в свои мысли, и обратил внимание только на открывшийся люк. Из-за долгой неподвижности затекли конечности, и люди выбирались из сферы, неуклюже хватаясь за поручни. Я специально замешкался и отстал – словоохотливый Джером мог предложить и дальше держаться вместе, а мне необходимо действовать в одиночку.
Снаружи был яркий день. Посадочная площадка размером в несколько гектар – ровное поле с мягкой подушкой травы. Идти по этой поверхности было непривычно из-за лёгкого пружинящего эффекта, но приятно. Старенький погрузчик с широкими колёсами подцепил спусковой аппарат и быстро укатил в ангар. Пассажирам не стоило тут задерживаться – чем быстрее освободится площадка, тем быстрее стартует следующая группа. Я направился к границе посадочной зоны, но не на автобусную остановку, а к парковке прокатных машин.
Асфальт. На Земле это покрытие сохранилось в редких исторических городках-музеях, наряду с булыжными мостовыми. От дорожного полотна исходил жар и запах битума. Зарезервированный мной автомобиль оказался неприметным серым уродцем, разрисованным рекламой. Внутри работал кондиционер и создавал приятную прохладу. Я с радостью нырнул в салон и быстро закрыл дверь, чтобы оградиться от жары. Секунду я поискал кнопку включения, но на её обычном месте стоял считыватель платёжного устройства. Он подсвечивал зону, куда требовалось приложить палец. Без оплаты машина бы не поехала. Я едва коснулся подушечкой мизинца, как тут же пришло оповещение о списании двух единиц, и тихо зашелестел главный электродвигатель.
Дорога, словно начерченная по линейке, проходила мимо строящегося пассажирского космопорта в Парадиз – столицу планеты. Город издалека выглядел жутко и восхитительно одновременно. Архитектура, состоящая из гигантских параллелепипедов, изредка разбавлялась вычурными изогнутыми зданиями – в основном бывшими штаб-квартирами корпораций. Ныне эти монстры хранили в своём нутре множество мелких предприятий, и лишь четыре оставались принадлежащими только одному владельцу: Центральный шпиль – колоссальную круглую башню – занимало правительство; три стеклянных столба из переплетённых языков пламени построили соперничающие гиганты Mi2 (Mineral Mining), ExBioTech и NuPow (Nuclear Power). Их названия уже много веков не отражали реальное направление деятельности, они занимались поиском и развитием планет от терраформинга до налаживания полного цикла производства. Корпорациям для своего существования уже не нужно было захватывать колонию на другой стороне глобуса.
Вести машину оказалось на удивление легко, и процесс даже приносил удовольствие, пока не начался сумасшедший трафик мегаполиса. Теперь на дорогах стало так тесно, что между бамперами едва бы поместился листок бумаги. Состоятельные обладатели аэромобилей пользовались воздушными трассами, а остальное большинство тратило свою жизнь на ожидание.
Серый уродец заурчал громче и с натугой поднялся вверх. Развить большую скорость он не мог, поэтому пришлось прижаться к правой стороне трассы, обозначенной в навигаторе чёрно-жёлтыми столбиками. Мой путь лежал в головной офис Mi2. Именно они теперь владели складом с тем неучтённым эквилайтом.
Часть подземной парковки, выделенная для посетителей, была платная. Пришлось расстаться с ещё одной единицей. В фойе меня встретили угрюмые ребята из службы безопасности.
– Цель визита? – спросил мужчина в боевом экзоскелете.
– Вакансия материаловеда в центр производства, – ответил я, подставляя лицо под сканер.
– Вячеслав Жданов? – лицо охранника приняло выражение надменности, словно от него что-то зависело.
– Да.
– В кабинет 137. По зданию просто так шататься нельзя, – мне указали пальцем, в какую сторону идти.
Коробка таможенного сканера пискнула и выдала заключение, что у меня с собой нет запрещённых предметов.
– А если я захочу подняться на лифте и полюбоваться видом с высоты?
– Последует арест за попытку промышленного шпионажа, – человек в форме злобно ухмыльнулся, – Тут серьёзные люди космос осваивают, пока тираны играют в политику.
Двое всё время молчавших напарника закивали головами и синхронно оттянули большими пальцами ремни с оружием, а я решил поскорее убраться, чтобы не провоцировать обострение синдрома вахтёра.
Нужная дверь отыскалась быстро. На ней красовалась большая металлическая табличка HR Manager (отдел кадров, прим. авт.). На стук никто не откликнулся, и я потянул ручку. Было открыто. В маленьком помещении пространства было лишь для крохотного стола с компьютером и двух стульев. Один с высокой спинкой отделанный под кожу, а второй для соискателей, то есть простая жёсткая табуретка.
– Добрый день! – я притворил за собой и занял место напротив хозяйки кабинета, ухоженной блондинки в деловом костюме.
Женщина покивала и, не глядя на меня, махнула рукой, указывая, куда сесть. Её пальцы порхали в воздухе вводя команды.
– Простите, я второй дневной отчёт доделаю. Пару минут, – менеджер бросила на меня быстрый взгляд и грустно улыбнулась. В её выразительных глазах я успел заметить тоску и усталость, кивнул и стал ждать. Прошло четверть часа, но женщина, словно не замечала меня. Стало понятно, что это своеобразный тест, но я понятия не имел как правильно реагировать, потому что в подобном испытании не было логики. Пришло время шпионских нанитов для подключения к компьютеру. Охотница за головами действительно лишь имитировала деятельность, а на самом деле пристально следила за моими показателями – на потолке и в стенах было множество приборов, считывающих информацию о пульсе, давлении, потливости, движении глаз и о многом другом. Она сравнивала полученные данные с небольшой шпаргалкой.
– Может закончим тест? – от моего вопроса женщина вздрогнула, но сделала вид, что не поняла.
– Ещё минутку!
– По вашей инструкции не одну, а ещё 37, – я заговорщически подмигнул.
– Давайте документы, – дрессировали её качественно, судя по тому, что на лице не дрогнул ни один мускул и сохранялась приветливая улыбка.
Никогда и нигде еще мне не приходилось показывать удостоверение личности так часто, как во время работы на Виктории. Пару минут заняла проверка подлинности, а личное дело служба безопасности планеты просмотрела почти сутки назад, когда давали разрешение на работу.
– Завтра с утра можете начать принимать дела, – менеджер встала и протянула мне руку.
Её тёплую ладошку было приятно пожимать, и следующий шаг дался мне легко.
– А как вас зовут? – в голос пришлось добавить немного силы внушения, подобрать конкретно под неё идеальный тембр из-за слишком малого времени знакомства не представлялось возможным, и я использовал рекомендованный.
– Игна, – на лице под косметикой появился румянец, невидимый без терморецепторов.
– Позвольте попросить вас побыть моим гидом? У меня нет здесь знакомых, а все попытки наладить контакт с местными почему-то не удались, – я развёл руки и пожал плечами.
– Мне нельзя быть в отношениях с работниками… – попыталась возразить Игна, но мои наниты уже впрыснули в неё гормональный комплекс на основе фенилэтиламина и пролактина.
– Это не отношения, – я сделал самое доброе и наивное лицо, на которое был способен, – Я так сразу бы никогда… Мне действительно нужна помощь.
– Хорошо. Через два часа я освобожусь.
– Я буду ждать в фойе, спасибо вам огромное! Если нужно будет как-то компенсировать…
– Нет! – возразила женщина, – Мы не… Не нужно думать, что тут за всё нужно обязательно платить.
– Спасибо, ещё раз.
Я вышел с неприятным чувством стыда – за долгие годы так и не стал достаточно циником, чтобы манипулировать чужими эмоциями. Охранники не слишком обрадовались, когда поняли мои намерения расположится на диване перед ними, но не имели оснований выгнать. Всё необходимое для дальнейшего расследования было получено, и захотелось расслабиться, очистить голову от мыслей. В этом всегда помогало рисование. Внешний мир, проходящий через разум и душу, отпечатывался на виртуальном холсте вместе с мыслями и переживаниями. Положив ногу на ногу, я начал набросок, и время ускорилось.
