Деймас Рэд
Феномен одиночества
3.22 Выход
Тело почти не болело – симбионты постарались. Крошечная клетка, куда меня поместили, состояла лишь из стен, каменного пола и переплетения множества кабелей вместо потолка: во дворце или не было тюрьмы вовсе, или вести Пророка к заключённым на виду у всех посчитали слишком опасным.
– Ты выжил, как я и полагал, – Расул стоял, широко расставив ноги, – Меня предупреждали, что за пределами нашего сектора космоса существуют не менее развитые цивилизации… Что вы будете приползать сюда, как надоедливые насекомые и гадить. Но, – визгливый голос вонзился в уши, – Ты сможешь избежать пыток и даже выжить. Поверь, я умею добиваться своего. Тебя видели люди, и книгу ты написал отличную – намного лучше всех моих черновиков. Побудь Пророком ещё пару недель? А?
– А потом? – спросил я, садясь на каменный пол.
– Потом я хочу отправить тебя обратно, чтобы передать послание, – в руках Расул повертел минипроектор, направил на стену и включил.
Я увидел верфь космических кораблей и сначала подумал, что она плывёт над небольшим астероидом, но спустя миг понял, что это каменистая планета, и осознал реальные размеры рукотворного объекта. Расул показывал мне место, где строились гигантские носители, и, судя по множеству незаконченных каркасов, их планировалось выпустить не меньше нескольких десятков. У Союза было всего тридцать "маток", а значит Тетерев со своей командой был абсолютно прав разрабатывая эту операцию, казавшуюся мне чрезмерно жестокой до этого момента.
– Я вижу под твоей лживой маской спокойствия настоящее лицо! Тебе страшно! Передай этот страх своим хозяевам. А пока расскажи мне, как обезвредить твою напарницу, – Расул небрежно пнул меня в бедро.
– Она из другого мира. Мы не союзники.
– Врёшь… Но я захвачу её так или иначе.
Расул прижал палец к уху и внимательно выслушал доклад по телефону. Лицо узурпатора дёрнулось на миг, но он совладал с собой и прошипел:
– Её уже везут сюда. Не надейся. Она заговорит.
Человек с визгливым голосом лгал, рассчитывая, что я выдам нужную ему информацию. Он разочарованно махнул рукой продолжая изображать самодовольного паука и собрался уходить, когда услышал:
– Desine sperare qui hic intras (Оставь надежду всяк сюда входящий, лат. прим. авт.)
– Что?
– Неважно… Чтобы это понять тебе нужны десятки лет… может быть сотни.
– Знаешь почему я выбрал тебя на роль гонца, а не её? – Расул злорадно оскалился и стал похож на сумасшедшего.
– Женщину быстрее заставить говорить под пытками, – ответил я спокойным тоном, отметив, что время имеет первостепенное значение для Расула.
– Видишь, я разбираюсь в этом.
– Пророку нужно выступить перед горожанами и, главное, фермерами за пределами стен столицы, чтобы сила слова распространилась в головах тех, кого сейчас вербуют мятежники. Это возможно?
Расул кивнул и добавил:
– Через три дня мы построим специальную сцену и будем следить, чтобы ничего лишнего не было сказано.
С громким лязгом закрылась дверь. Наступившая тишина казалась долгожданной кружкой холодной воды в знойный полдень. Оставалось ещё немного времени, чтобы подготовить последнюю речь. Управлять Расулом оказалось очень легко – он не мог даже представить себе, что существуют люди с отличным от его способа мыслить. Этот человек действовал, словно сошёл со страниц учебников по истории.
***
– Рукийа! – Мубарак потряс за плечо своего лидера, – Пророк выйдет к людям завтра утром. Ему для выступления готовят огромную площадку вне города.
Рэйчел улыбнулась и потрепала за густую бороду своего первого заместителя.
– Я же говорила! – радостно воскликнула Рэйчел, – Всё готово?
– Да… – тихо произнёс Мубарак, – Но я не понимаю…
– Писание видел? Там говориться, что вы должны и дальше терпеть и страдать…
– Там говориться о духовном развитии и превосходстве…
– Дурак… – перебила Рэйчел. Сон как рукой сняло, и она превратилась в действующий вулкан: быстро накинула бронежилет, схватила винтовку, стоявшую у подобия кровати и по радиосвязи передавала приказы. Этой ночью спать не придётся.
***
Меня вывезли под конвоем. Солдаты обращались вежливо, и в их глазах читалось почтение. Расул ждал на помосте сцены – огромной арены с микрофонами.
– Через несколько минут можно начинать, – сказал он, – Только учти, что передача звука будет с задержкой в полсекунды, и операторы трансляции смогут тебя остановить в любой момент.
Крепкие пальцы сдавили мне плечо до боли, а когда Расул разжал их, то ощутимо толкнул к трибуне. Толпа перед сценой простиралась на сотни метров в разные стороны, отделённая невысоким заборчиком, за которым стояли отряды карателей с оружием наизготовку.
– Жители Даймода! – начал я, – Вы все собрались, чтобы услышать проповедь, но сегодня её не будет. Я не буду читать вам из Писания и не буду говорить от имени Творца, – громкое эхо понесло мой голос над морем голов, как и предупреждал Расул с небольшим запозданием, – Сегодня я хочу заглянуть в ваши души и оставить там РАВНОВЕСИЕ!!! Каждый из вас лишь часть великого народа! Но в любом механизме любая деталь важна! Мы стоим у границ нашей общей Империи и смотрим вперёд, чтобы нести свет нашей веры дальше! Но враг не дремлет! Смерть Императора Залмана показала нам это! Сейчас каждый из нас под ударом, а значит пора сплотиться, как никогда раньше! Если Император отдал свою жизнь за Даймод, то мы все не имеем права на меньший подвиг!
Толпа взревела. Инициаторы от подразделения пропаганды рвали глотки громче всех, чтобы окружающие подхватили крик и сами стали источником волн бездумного "патриотического" психоза. Тысячи человек сливались в единое существо, объятое огнём безумия. "Почему Рэйчел медлит?" – подумал я, прикидывая, что ещё сказать. Пауза ещё не успела затянуться, и руки сами собой поднялись и раскинулись в стороны под усиливающийся гул. Пуля ударила в грудь с огромной силой, но из-за малого размера не сбила с ног. Симбионты отработали на отлично выбросив вперёд фонтан алых брызг, испачкавших микрофоны.
– Помните, братья, у всех людей одна кровь, – я выталкивал слова вместе с красными пузырями, – У всех людей на всех планетах нет различий. Мы все равны.
Ноги подкосились. От кровопотери закружилась голова, и небо поменялось местами с настилом арены. Боли почти не было, только горячая кровь щекотала грудь. Толпа оставалась в безмолвии из-за продолжающегося религиозного экстаза, по инерции, наверняка, народ ожидал чуда воскрешения и жадно наблюдал, боясь упустить, но агенты засуетились, забегали. Расула утащили куда-то согнутым пополам. Наконец люди осознали случившееся и рванули в стороны, в поисках укрытия от снайпера, и ограждения перед сценой смело, словно опавшие листья порывом осеннего ветра. Какой-то бородач поднялся на сцену, поднял меня на руки и ловко затерялся в беснующейся толпе. Сознание с трудом удавалось удерживать, но перед глазами всё так быстро мельтешило, что я их закрыл и прислушался к внутренним ощущениям: лёгкое однозначно пробито насквозь, но дышалось без труда, благодаря симбионтам, кровь остановилась. Меня уложили на какую-то платформу, которая медленно начала опускаться под землю – вероятно лифт на подземную фабрику. Скоро начнут искать пропавшее тело пророка, но ещё есть время, пока жизнь и здоровье диктатора намного важнее трупа "мессии". Лифт остановился, и я попытался встать.
– Не дёргайся, Слав, – почти ласково сказала Рэйчел. Её голос стал твёрже, немного охрип от команд.
– Хороший выстрел, – я открыл глаза и увидел несколько бородачей, смотрящих на меня с недоверием.
– Я попыталась им объяснить…
– Это правильно.
Отпустило. Обезболивающие подействовали в полную силу, и язык стал ватным. Захотелось спать. Не время. Симбионты впрыснули в кровь стимуляторы, и получилось встать на ноги. Грудь и спина ныли в местах входа и выхода пули. Ничего… Заживёт…
– Надо уходить и быстро, – скороговоркой произнесла Рэйчел, – Транспорт ждёт.
Через полчаса трусцой по лабиринтам заброшенной подземной фабрики мы выбрались на поверхность, откуда столица казалась миражом в пыльном воздухе. Флаер стоял наготове с включенными двигателями. Не поднимаясь выше пары метров, машина юркнула в ущелья. Надо отдать должное мастерству пилотажа моей напарницы – мчаться на огромной скорости по каменным коридорам было очень рискованно. Наконец флаер завис над небольшой площадкой, где группа бородачей встречала нас радостными криками.
– Через семь минут прибудет транспорт… – Рэйчел осмотрела своих повстанцев с некоторой грустью и продолжила, – Мы уходим… Придут другие и будут помогать вам дальше открывать глаза. А бороться за права вы должны сами…
Кряжистый бородач вытер пятернёй лицо и, казалось, готов пустить слезу.
– Рукийа, мы продолжим сражаться без тебя и учить детей.
– Второе самое важное, Мубарак.
В вышине появился нарастающий гул. Эвакуационный транспорт прорывался сквозь атмосферу по крутой спирали – автоматический кораблик без людей мог выдерживать гораздо большие перегрузки. Взметнулась пыль от тормозных двигателей, а волосы словно кто-то в истерике пытался вырвать из головы. Жёсткая посадка и погрузка второпях проходили под множеством угрюмых, но твёрдых и упрямых взглядов.
Я пристегнулся к ложементу и запустил программу старта со словами:
– Поехали!
– Что? – переспросила Рэйчел, но я уже не смог ответить из-за предельной перегрузки
3.23 Вечерний досуг
– Такое мерзкое чувство… – Рэйчел обхватила голову и сидела неподвижно, только плечи вздрагивали.
– Ты видела прогнозы по войне Союза с Даймодом? Не меньше десяти миллиардов убитыми… А так… Сорок миллионов… Мне тоже тошно.
– По твоим рассказам с Залманом можно было договориться!
– Рэй… Не смогли бы мы с ним договориться, – я сел рядом на краешек кровати и обнял женщину за плечи, – Для него честь империи и собственная были слиты воедино в клубке противоречий и заблуждений. Он никогда бы не согласился стать частью Союза и принять наши законы, а на равных сосуществовать мы бы не смогли.
– Ты ведь понимаешь, что эти сорок миллионов убили мы с тобой? – глаза Рэйчел покраснели и слезились от недосыпа, руки дрожали, и пальцы постоянно теребили локон волос.
– Понимаю и по-другому поступить было нельзя.
– А что, если мы ошибаемся?
– Рэй, сколько людей в Гегемонии живёт в нищете? Бесправные лишённые собственной воли? Сколько из них согласится выйти из этого положения за "небольшую" цену участия в войне с Союзом? А сколько сможет понять и осознать себя, чтобы остановиться и принять решение? В мирах, подобных Даймоду, всё то же самое – законы развития общества не зависят от климата или количества океанов на планете. А времени у Союза нет: тысячи планет одновременно будут рвать друг друга по указке Гегемонии, ради перезапуска её жизненного цикла.
Рэйчел умолкла. Усталость впилась в её красивые плечи и давила вниз, вина не отставала и перекашивала лицо. Она изменилась за время нашего знакомства и продолжала меняться на глазах. Мне показалось, что если её вернуть в тот день, когда она убила Уитмана, то в этот раз всё случилось бы иначе.
– Мы прибудем через несколько часов, – шёпотом проговорил я, – Попробуй поспать. На месте потребуют отчёт.
Женщина кивнула и свернулась калачиком. С тяжёлым сердцем я оставил её каюту и принялся за доклад об операции. Мне тоже не давала покоя мысль, что аналитики могли ошибиться, и мы зря вмешались в ход истории. Перед глазами вертелась проекция населённой части галактики размеченная, как светофор, только добавился новый цвет для ядра Гегемонии – ярко-голубой.
Кораблик всплыл в системе штаб-квартиры внешней разведки с зарождающимися планетами. Буйная звезда временно взяла передышку и не так яростно плевалась радиоактивным ветром. Судно взяло курс на базу, а я задремал, сморённый усталостью. Грудь перестала ныть.
– Прибывающие на борту 451 отзовитесь, – на мониторе появилось молодое лицо офицера, на лоб его спадал локон светлых волос и парню приходилось то и дело поправлять его.
– Жданов на связи…
– Паркуйтесь на первой раме, – офицер сверил мой код доступа и ввёл команду на стыковку.
У трапа стоял Тетерев и переминался с ноги на ногу. Он смотрел исподлобья и бормотал что-то под нос в микрофон радиосвязи.
– С удачным выходом из операции! – обратился он ко мне.
– Ага, – Рэйчел прошла мимо с пустым взглядом.
Капитан бросил на неё озадаченный взгляд.
– Отойдёт со временем, – тихо сказал я.
– Вокруг Даймода скапливаются крупные ударные силы… – начал Степан Игоревич.
– Дай поспать! – резко бросил я, наплевав на субординацию, – Мы там гражданскую войну развязали… Дурно пахнет ваше предприятие.
– Думаешь я рад всему этому? У меня руки по локоть в крови и дерьме – не отмыться теперь никогда. Гегемония начала строительство флота, несколько групп из жёлтой зоны тоже. Война уже идёт в нескольких десятках систем… – Тетерев похрустел недельной щетиной и замолк на мгновение, – Мы не выстоим против всех, если не будем стравливать врагов.
– Там люди… Тысячи… Миллионы… Миллиарды людей сейчас начнут резать друг друга за "светлое будущее". А мы ведём себя не лучше противника.
– Критикуешь – предлагай.
– Я согласен с планом, но уж очень на душе скверно… – успокоившись ответил я.
Тетерев ещё раз провёл ладонью по измождённому лицу и произнёс:
– А я согласен ещё сотню таких операций провести, а потом под трибунал – за одну только надежду, что в будущем потомки смогут меня повесить не на самодельной верёвке, а на высокотехнологичном волокне, которое разработают специально для таких вот военных преступников.
– Наши приступили к строительству кораблей?
– Да… Штайн выступил и попросил народы Союза понять ситуацию. Он играет в демократию и пока успешно. Все наши миры, даже корпоративные перестраиваются под военные нужды.
– Отчёт об операции я передал ещё на подлёте… Что с ультиматумом?
– Мы отошли в пределы выделенной нам области. Не нарушаем и сидим тихо. Отдыхайте… – Тетерев махнул рукой, – Вас не побеспокоят ближайшие десять часов.
– А потом?
– Выдадут материалы для нового задания.
Я кивнул и отправился отсыпаться.
***
Документы мне вручили утром, когда я вышел для завтрака в столовую. Гуша виновато улыбнулась и сказала, что на ознакомление уйдёт пара дней, а вылет через неделю. Упругой походкой инструктор удалилась, а я остался сидеть и перемешивать ложкой недоеденный суп. Усталость и внутренний раздрай заглушили разговоры вокруг. Вошла Рэйчел. В одной майке и шортиках от пижамы. Многие повернули к ней головы, но сосредоточенное лицо и глаза, смотревшие в себя, отталкивали.
– Приятного аппетита, – сказала напарница и села напротив, – Когда отправляемся? – её взгляд на миг задержался на кубике с данными.
– Через неделю. Я полечу один. Тебе нужно отдохнуть.
– Чушь, – женщина резко ударила по столу, отчего моя тарелка подпрыгнула, – Я тут сойду с ума без дела.
– Учи новеньких.
– Я переломаю курсантам все кости, – женщина надрывно с хрипотцой рассмеялась, – Знаешь, что мне предложили новое тело?
– А зачем?
– Они разобрались в поясняющей записке и предложили улучшения.
– И как?
– Теперь мне предстоит вникать… Но пока мне и это нравится.
– У этого лицо слишком… – я замолчал, подбирая нужное слово, – Стерильное. Словно кукольное.
– Это хорошо – меньше запоминается. Для нашей работы самое главное. А куда нас посылают?
– Ещё не читал.
Рэйчел наконец выбрала себе завтрак и сделала заказ. Робот-паук, быстро перебирая ножками, подскочил к столику уже через минуту и снимая с корпуса приборы расставил на столе.
– У нас… – Рейчел запнулась и сразу поправилась, – В Гегемонии такая прислуга считается дурным тоном.
– А у нас нет прислуги вообще.
Бывшая рабыня смотрела вслед роботу и думала о чём-то пару мгновений, а потом улыбнулась и сжала мою ладонь.
– Слав, я боюсь сойти с ума от всего этого. Мне очень тяжело… Ваш мир абсолютно другой.
– Тебе он не нравится? – спросил я.
– Он будто не настоящий. Тут… Он словно игрушечный домик посреди пустыни хаоса. Вот-вот начнётся ураган и сметёт его. Вся красота и гармония будет уничтожена непреодолимой природной стихией…
Я почувствовал, как сжимаются её пальцы, причиняя мне боль.
– Мы тоже часть естественного миропорядка. Другая, более новая и прогрессивная версия, значит имеем право выжить, и более того победить, разрастись и стать единственным вариантом.
– Я верю, что побеждает самый сильный, дерзкий и жестокий. Но в тебе и других нет всего этого. Вы будто слабее, хоть и лучше.
Женщина наконец отпустила мою кисть. Её сомнения показались мне наивными, но лишь на мгновение: её мышление ещё не было готовым, а пережитый опыт разрывал сознание, сопротивляясь новому способу воспринимать реальность.
– Рэй, не пытайся понять всё сразу… Я перешлю тебе копию документов послезавтра утром, а пока постарайся отдохнуть. Хочешь вечером посмотрим выставку художников?
Напарница удивлённо вскинула брови:
– Тут будет выставка?
– А завтра соревнование по спортивным танцам, – я взял со стола листок с анонсами мероприятий и повернул лицевой стороной к Рэйчел, – Тут ещё много всего. Почти каждый день после работы устраивают что-то интересное.
– И никто не устаёт, и не выгорает на работе… – напарница зажмурилась от приступа рези в глазах, а я понял, наконец, почему она блокирует восстанавливающие импланты и терпит боль.
Завтрак заканчивался, и многие покидали столовую. Некоторые курсанты, инструкторы и агенты подходили к нашему столику и отдавали честь. Они уже знали об итогах экспедиции на Даймод. Никто не поздравлял, наоборот сочувственно смотрели и, не произнеся ни слова, уходили.
***
На выставку Рэйчел надела минималистичное чёрное платье со скромным декольте и никаких украшений или косметики. Я встретил её возле каюты, чтобы сопроводить в огромную полость в астероиде, созданную специально для центра досуга и концертного зала. Для экспозиции установили временные перегородки, образующие витиеватый лабиринт. Переделали свет: заглушили верхний и смонтировали отдельные лампы над каждой картиной. Несколько художников стояли отдельной группкой и взволнованно наблюдали за зрителями.
Рэйчел сама взяла меня под руку и потянула к началу экспозиции. Здесь не было изображений космоса, звёзд и прочих элементов Великой Пустоты, но простые сюжеты с мирных планет, где обычные труженики выполняли свои задачи, отдыхали, любили. Мне особенно приглянулась работа, где парень с девушкой сидели на скамейке захваченные в тот самый момент, когда первый поцелуй уже неизбежен, но двое ещё слишком робки, чтобы сделать первый шаг. Полуопущенные ресницы. Руки, которые неизвестно куда девать. Напряжение, что вот-вот разрешиться, но не вспышкой пошлости, а неуловимым чудом, доступным всего лишь несколько раз в жизни.
Моя напарница долго смотрела на влюблённых, а потом дерзко притянула меня к себе и впилась губами, промахнулась на пару сантиметров, а потом так же внезапно отстранилась и сказала:
– Я не умею, как они… Кажется, никогда не умела. Я испорченная?
– Нет. Ты просто другая. Тоже очень хорошая.
Часть четвёртая
4.1 Новая роль
Голова Рэйчел лежала у меня на груди, когда зазвонил будильник. Не хотелось вставать. Ещё меньше хотелось готовится к переброске на верфи Гегемонии. Сейчас бы на Землю… Или к Медведю… хотя нет, на Надонии сейчас другой управляющий. Кто-то из совета по науке, наверное.
– Проснулся? – голос Тетерева громко и чётко звучал в самой голове, – Тут такое дело… – капитан замялся, – Если у вас всё серьёзно, то может быть согласитесь жить в одной квартире?
– Надо спросить Рэйчел.
– Согласна, – женщина слышала разговор, значит работала конференцсвязь.
– А то у нас ожидается пополнение и расселять всех курсантов и агентов… – было слышно, как ладонь капитана шуршала по выбритому лицу – он всегда тёр щёки, когда нервничал.
– Брифинг будет? – спросил я.
– А зачем? – ответил вопросом Тетерев, – Вы профессионалы.
– Тогда готовьте транспорт.
– Прошло всего двое суток, как вас прооперировали, – скороговоркой произнёс капитан, имея в виду пластику, давшую мне телосложение и внешность Элиота Доува.
– А мы бессмертные… – вставила Рэйчел, – Я так уже давно.
Она поднялась и стряхивала с себя остатки сна, разминаясь на коврике.
– Слав, я вещи перенесу, перекусим и в путь.
Я кивнул. Обыденно всё как-то. Нас не провожали, не наставляли, даже не произносили громких речей, выдали документы, а дальше полная рутины самостоятельность. Без романтики приключений.
Скарб напарницы состоял из единственной сумки с парой платьев, казённого компьютера и нескольких бумажных книг, которые она забрала здесь же на барахолке. Я едва успел приготовить простой завтрак из яичницы с кусочками вяленого мяса и сыра.
– А я ненавижу готовить… – сказала Рэйчел, – Уитман требовал это от меня и…
– Не объясняй, – я поцеловал её, прижал к себе и в сотый раз повторил, – У нас не бывает слуг.
Нас ожидал небольшой штурмовой кораблик, способный брать на абордаж суда прямо в полёте. Его покатые бока ощетинились множеством манипуляторов и стволов орудий. Новенький, совсем недавно сошедший с конвейера.
– Приветствую! – девушка-техник, завидев нас, отдала честь и вытянулась по стойке смирно.
– Вольно, инженер-лейтенант, – сказал я и похлопал по фюзеляжу, – По виду – многоцелевой штурмовик.
– Да. Последняя разработка.
– Как управление?
– Классика, – техник пожала плечами, – Нейроинтерфейс стандартный. Курс задаётся полуавтоматически. Силовая установка на термоядерном синтезе, но улучшенная и весит всего пару центнеров.
– ИИ? – спросила Рэйчел.
– Ограниченный, самообучающийся. Все тесты пройдены, и самосознание не обнаружено.
– А если бы было обнаружено?
– Тогда мы бы его вынули и отправили учёным. Вряд ли кому-то так повезёт – это же будет величайшее открытие! – техник хихикнула и озорно посмотрела на меня и Рэйчел.
Мы забирались в кабину по складным ступенькам, когда прибежал запыхавшийся Тетерев вместе с женщиной в униформе доктора.
– Жданов! Еле успел… Пришёл приказ вернуть тебе импланты. Задержитесь ещё на пару часов.
Степан Игоревич с трудом перевёл дыхание и показал рукой на сопровождающую:
– Вера Каримовна, наш хирург. Она тебя соберёт.
– И сами аугментации тоже пришли? У меня были персональные с очень высокой комплементарностью, – я неуверенно снова спустился на платформу.
– Да, – врач произносила слова мягко, будто ласкала звуками, – Вернём, как было.
Пришлось оставить Рэйчел и отправится в операционную.
– Мы не будем удалять модули с симбионтами, чтобы не рисковать, да и они могут выручить в случае чего, – пояснила Вера, когда спускались на лифте, – Вы станете первым человеком в Союзе с таким количеством расширений.
– У меня и так было на грани возможностей – откуда энергию брать для них?
– Симбионты работают от питательных веществ тела носителя и немного запасают, а для остального установим пару дополнительных генераторов, чтобы повысить автономность и не слишком сильно изнурять ваше тело.
Вера подбадривающе улыбнулась, а я понял, что она очень гордиться своей работой и получает от неё удовольствие.
Операционная оказалась не похожей на все виденные мной раньше: белая комната с тамбур-шлюзом, а внутри ничего.
– Не волнуйтесь! – сказала врач, заметив мою растерянность. Её губы чуть растянулись в улыбку, а в уголках глаз проявились морщинки, придав сходство с доброй феей из сказок.
– Мне куда-то нужно встать?
Вера громко рассмеялась и вывела свою проекцию дополненной реальности в общий канал, чтобы я тоже мог видеть приготовления к операции.
– Стойте, где хотите…
Симбионты сгруппировались в компактную группу на спине, повинуясь указаниям хирурга. Моё тело подхватил аграв и поднял от пола, множество гибких щупалец с манипуляторами и лазерными скальпелями спустились с потолка и принялись кружить в завораживающем танце. Так продолжалось несколько минут, и я внезапно почувствовал, что заработали заблокированные нейроинтерфейсы. Вновь возвращались утраченные способности.
– Почти всё готово… – пробормотала Вера себе под нос и обратилась ко мне, – Вячеслав, тестировать полноценно нет времени, но вы сами справитесь с тонкими настройками.
Звуки, свет, запахи обрели объём и глубину. Импланты работали, а я жадно вдыхал стерилизованный воздух и с наслаждением наркомана всматривался в свет ламп, распадавшийся на спектральные полоски.
Операция закончилась быстро. Аграв поставил меня на ноги, а Вера на прощание лишь помахала мне рукой.
На посадочной платформе скучала Рэйчел. Она читала на планшете о предстоящей операции и, показалось, не заметила моего возвращения, но сразу же убрала в карман устройство и принялась меня разглядывать.
– Тебя теперь можно в космос без скафандра выпускать, – напарница хихикнула, – У меня вопрос возник.
– Так задавай! – я поставил ногу на трап и подтянулся в кабину.
– Нас не разделили – в Гегемонии запрещены личные отношения в работе – почему?
– А у нас не принято смешивать работу с отношениями.
– Вот! Потому-то в Гегемонии…
– Там принято смешивать, поэтому насильно разделяют, – перебил я, – А в Союзе люди свободны сами решать, и государство не вмешивается.
Рэйчел забралась в кресло второго пилота, не удержалась и перегнулась через подлокотник, чтобы крепко поцеловать.
– Как получается, что вы и свободнее и в то же время не ленитесь?
– Некоторые ленятся. Тогда они становятся обывателями с тихой размеренной жизнью. Наша свобода это лишь побочный эффект, а не привилегия. Можно жить на роботизированной ферме и иметь кучу времени, но быстро станет скучно, и захочется заниматься чем-то ещё. Свободный человек будет искать, куда применить себя, а за раба должен решать хозяин – это не эффективно.
Площадка тем временем плавно удалялась и разворачивалась. Судёнышко выплыло в открытое пространство, заработали двигатели и астероид резко отбросило назад.
– Диспетчер, вызывает Жданов.
– Диспетчер на связи. Параметры для нырка рассчитаны и переданы.
– Начинаем манёвр.
– Манёвр разрешаю.
Корабль заложил пологую дугу и нырнул в бездну. Звёзды на миг исчезли, чтобы через мгновение появиться вновь уже с другим рисунком.
– Добро пожаловать домой, Рэй, – сказал я, наблюдая, как лицо напарницы напряглось, а глаза забегали по субъективному монитору.
– Не дом… Тюрьма, – тихо прошептала Рэйчел.
Каменистая планета, наполовину выработанная, с огромными кратерами от тяжёлой техники висела в пространстве. Гигантская верфь плыла над поверхностью мерцая огнями.
– Тут почти нет людей, – сказала Рэйчел, – Автоматические сборочные линии.
– Ими же управляют, – ответил я и подал сигнал бедствия, который использовался кораблями владельцев корпораций.
Сначала никто не отвечал, но внезапно на дисплее появилось усталое лицо мужчины.
– В этом секторе запрещены полёты частных кораблей! Назовитесь!
– Элиот Доув, – я напрягся, ожидая проверки, и прижал руку к груди, где располагался эмулятор сферы душ.
– Вас разыскивает служба безопасности… – мужчина хмыкнул и включил систему опознавания, – Отправьте слепок сигнатуры для идентификации.
Я положил руку на приборную панель и дал разрешение на сканирование.
– Личность подтверждена. Ваш корабль будет заблокирован при посадке. Не пытайтесь сопротивляться.
Рэйчел кивнула. Её губы сложились в жестокую усмешку.
– Рэй, пожалуйста, без самодеятельности, – сказал я сквозь зубы.
– Не волнуйся.
Возле трапа стояли молодчики в броне с оружием наизготовку.
– Элиот! – лысоватый толстяк протянул мне руку, – Мы все беспокоились за тебя. Прости за весь этот спектакль, но Директорат приказал…
– Понимаю, Пол устроил в системе Арсера переполох.
– Ты не возродился, не прошёл Чистилище, – поморщился толстяк, а я никак не мог считать его личное дело: все попытки войти в сеть блокировались.
– Этот псих вывез меня за пределы Гегемонии – с трудом вырвался…
Толстяк понимающе закивал и с хитрецой усмехнулся:
– Вывез? А потом в новое тело запихнул? Зачем ему это?
– Пытать сферу без мяса он ещё не научился, – со злостью процедил я и спросил, – Поесть мне дадут? Или сразу в карцер?
– Конечно-конечно! Сначала отдых с дороги! Вопросы потом, когда прибудут следователи.
Я наконец пробился через защиту и выудил досье на толстяка. Иосиф Шпак, инженер и управляющий верфью.
– Йося, так веди в ресторан! – я хлопнул мужчину по мягкому плечу, – Моя подруга совершенно не умеет готовить.
Инженер заискивающе рассмеялся и замахал руками предлагая следовать за ним. Конвой шагал за нами след в след и не спешил убирать оружие, отчего по спине непрерывно ползали мурашки.
– Парни, а куда, по-вашему, я могу сбежать отсюда? – бросил я через плечо.
– Мамочка затребовала сопровождать вас повсюду… – Шпак даже присел, чтобы выглядеть как можно более извиняющимся.
– Плевать. Пусть хоть смотрят, как я хожу в туалет. Может им это нравится.
Между гигантскими перемычками станции курсировали лифты на гравитационных двигателях – в целом уютные коробки на шесть пассажиров, но я презрительно провёл пальцем по сиденью и вытер руку о штаны, словно испачкался.
– Мой личный транспорт конфисковали? – спросил я, – В чью пользу?
– Мамочка всего лишь заморозила ваши полномочия и собственность, но не меняла хозяина, – промямлил Шпак.
– А члены Директората были счастливы… – Шпак всю дорогу ёрзал в кресле, словно там были иголки.
Сложно было назвать заведение рестораном: ровные ряды маленьких столиков без скатертей, крошки на полу, торопливо жующие посетители. "Общая столовая, – решил я и сделал над собой усилие, чтобы придать лицу выражение ещё большего презрения и брезгливости. Я разыгрывал стоическое терпение, но с обедом справился. Сеть наконец поддалась полностью и начался сбор данных. Рэйчел молчала и думала о чём-то своём, не обращая внимания на масляные глазки Шпака, которые он то и дело отводил от её ног, обтянутых комбинезоном.
