Деймас Рэд
Феномен одиночества
3.19 Рождение легенды
Горная деревня шумела, словно улей. Маленькие мальчишки сновали вверх и вниз по высеченным в толще скал лестницам перенося устные послания между старейшинами. Собраться в одном месте главы тейпов не могли: во время удара карательного отряда хоть кто-то из вожаков должен был успеть уйти. Рэйчел с презрением смотрела вокруг: на негодные укрепления, на слабых мужчин и женщин, не умеющих за себя постоять, на мусор по углам улочек, на плотную застройку, позволяющую выжечь всю живую силу несколькими термическими зарядами, а главное, на всю эту бесполезную возню с конспирацией.
– Вас ждут… – мальчонка лет шести потянул Рэйчел маленькой ручкой за штанину.
– Веди, боец! – ответила женщина и посыльный просиял.
На окраине посёлка в домике из глиняных кирпичей "прилепленном" к скале сидел выборный глава фермеров-индивидуалистов. Крепкий, с мозолистыми, натруженными руками, сложенными на коленях, мужчина смотрел перед собой и усиленно думал так, что лоб превратился в сплошные складки.
– Здравствуй, – тихо произнёс он, – Я Хадиф.
– Рукийа.
– Садись. Прейду сразу к делу: твои поступки угрожают всему нашему сообществу. Агрохолдинги уже давно хотят прибрать к рукам всех нас, но не решаются рисковать вести хозяйство среди гор. Что помешает Императору сделать из гор равнины, а всех нас перерезать, как баранов?
– Если вы не будете баранами, то резать вас будет так трудно, что даже Император это поймёт.
Хадиф привстал с пуфа и тяжело осел, махнул рукой на "глупую женщину" и медленно, устало, словно в сотый раз объяснял непослушному ребёнку, произнёс:
– Девочка, нас не будут резать всех, тем более ножами. Чтобы мы тут вконец одичали и вымерли в грязи, как свиньи, достаточно не покупать наши продукты и не продавать нам технологии.
– Ты дурак! – Рэйчел ощутила всем телом, что из каждого тёмного угла в неё тщательно прицеливаются, – Считать ещё не разучился? Кто ест ваших овец, фрукты, хлеб? Не отвечай! Император и его свита, банкиры, крупные торговцы – состоятельные люди. Они пьют вино из винограда, а не из дешёвых фруктов. У вас скупают товар за бесценок, потом перепродают на стол толстосумов. Разница аккумулируется на биржах и в банках. Вы, горняки, металлурги, рабочие заводов создаёте не только материальные богатства, которые можно потрогать, но и весь основной, НАСТОЯЩИЙ капитал – те деньги, на которые можно брать и давать кредиты для захвата новых планет, – Рэйчел вытерла пот со лба и продолжила, – Раскатать вас в лепёшку и выкинуть будет означать, что солдаты не получат ни кораблей, ни танков, ни провианта. Вы основа этого мира. Ядро империи. Из ваших продуктов, выращенных самым примитивным образом, получается выжать больше денег, чем из агрохолдингов, которые не спешат делиться с императором, а наоборот тянут себе через льготы ресурсы. Тебе в цифрах показать?
Рэйчел протянула планшет с графиками и таблицами Хадифу. Воспалённые от бессонницы глаза мужчины забегали по строчкам, в которых было всё просто, понятно, неопровержимо.
– Чего ты хочешь? – наконец спросил Хадиф, бережно откладывая дорогую электронику в сторону.
– Чтобы с нами считались! С вами считались! Чтобы солдаты гибли не зря! Чтобы другие планеты с радостью присоединялись к нам без единого выстрела! Закончить навсегда все войны!
– Через убийства и грабёж?
– Да! Как ещё мы можем достучаться до них?
– Откуда ты?
– Пришла из пустыни. Голодная, злая. Такая же как вы.
– Каратели уже выжгли две деревни рядом с Медвежьей горой.
– И выжгут ещё, пока вы не станете едины. Будут вас резать, как баранов! – Рейчел злорадно рассмеялась.
– Нужно подумать… – Хадиф погладил бороду, – Нужно время, чтобы обсудить с другими, уговорить, пригрозить.
– А ещё нужен план, чтобы все действовали слаженно… Чтобы после моей смерти это всё не остановилось.
На миг на лице Хадифа появилась маска страха. Старейшина осознал, что не только верит женщине, которая так легко говорит о своей гибели, но верит в успех её дела.
– Нужно подумать, – повторил Хадиф.
Рэйчел встала и поклонилась.
– Пока ты думаешь, я начну действовать. У меня не так много времени, да и жизнь только одна. В любой непонятной ситуации лучше всего поступать по совести.
Вождь тейпов проводил взглядом свою гостью. В его голове ворочались тяжёлые мысли. Он давно понимал, что бунты крестьян и рабочих уже давно превратились в обыденность. Казалось, что так может продолжаться всегда, но графики на планшете, неведомо откуда взявшейся мятежницы, говорили об обратном: каждый цикл приближал Даймод к кровавой развязке, которая уже несколько раз отсрочивалась очередной войной. Хадиф не доверял этой яростной, жестокой женщине. Схватить и выдать карателям в обмен на несколько лет покоя и хороших цен – было его первым желанием. Что-то остановило, возможно любопытство. А теперь после разговора с ней он понял, что не сможет предать Рукийю, потому что после этого его самого разорвут в клочья крестьяне, наслушавшиеся рассказов глупого Мубарака.
Столица питалась кровью народа, но давала извращённую стабильность в медленной деградации вместо быстрого падения в пропасть. Рукийа предлагала хаос, но после него сулила порядок и справедливость. Хадиф уронил голову на грудь и схватился за волосы. Любое решение грозило смертью его роду. "Что ж, – подумал старейшина, – Попробую поступить по совести."
***
Крестьяне поначалу бесили Рэйчел. Наивные и доверчивые из-за безграмотности и религиозности, но жестокие и злые по тем же самым причинам. Забитые до уровня средневековья они принимали свою участь с противоестественным смирением. Перед высадкой Жданов несколько раз повторил ей, что бытие определяет сознание. Теперь Рэйчел воочию убедилась в этом. "Стоило бы спуститься с неба на крыльях, – подумала она, – Сразу бы признали за божество, и не пришлось бы играть этот дурацкий спектакль." Об этом Жданов тоже говорил. Пытался объяснить, почему так нельзя, но Рэйчел пропускала слова мимо ушей.
Мубарак сидел с остальными у колодца и с жаром повторял по кругу историю про засаду на колонну карателей, как ни странно, совсем не преувеличивая свою роль. Вокруг стояли, открыв рты, и внимательно слушали, дети и подростки, несколько женщин и парочка стариков – почти все мужчины работали на террасах, опоясывающих окрестные горы, где выращивали зерновые, фрукты, овощи и домашний скот.
При виде Рэйчел встали даже старики. Их взгляды полные надежд вызывали в ней раздражение. Хотелось с размаху разбить им лица. Хотелось кричать и наносить удары до тех пор, пока они не начнут понимать. Жданов говорил и об этом. Предупреждал, что будет так.
– Выходим прямо сейчас, – скомандовала Рэйчел и отвесила лёгкий подзатыльник мальчишке, который осмелился дотронуться до её руки. В недавнем прошлом она бы наслаждалась ролью полубога, с радостью принимала любовь и почитание. Встреча с Вячеславом многое изменила и запустила необратимый процесс в ней, меняющий саму основу мышления. Нет. Жданов утверждал, что первые шаги она сделала сама, ещё до рабства, но шаги неумелые, глупые, какие делают дети без помощи взрослых.
Субъективный монитор вывел прямо в мозг чёткую картинку со спутника-шпиона, запущенного предшественниками из отдела внешней разведки Союза. Тяжёлые вертолёты, обвешанные ракетными установками, неспешно прочёсывали территорию. Рэйчел закусила губу наблюдая, как одна из машин гоняла подростка-пастуха лениво постреливая ему под ноги, а затем несколькими точными выстрелами "четвертовала". Диверсантка поймала за шиворот "гонца" и прошептала:
– Сюда летят каратели. Сообщи старейшинам.
Мальчик кивнул и засверкал босыми пятками.
– Что расселись? – крикнула Рэйчел своей банде и со злостью пнула ближайшего к ней, – Выходим сейчас же!
– Нам еду ещё не собрали… – виновато оправдывался Мубарак.
– Мертвецы не жрут!
Уходили почти налегке: снаряжение выгодно обменяли в караване торговцев, а оружие спрятали далеко от деревни. "Выносливые, – подумала Рэйчел, оглядываясь на пыхтящих мужиков позади, – Почти не спали, а не отстают." Через полчаса марша послышались глухие далёкие выстрелы крупнокалиберных орудий. Одиночные. Редкие. Главарь мятежников выдохнула с облегчением – деревню только запугивали и собирались обойтись небольшой кровью. Она с удивлением обнаружила в себе жалость к аборигенам, сменившую презрение. Ей не нравились эти новые чувства – она считала их вредными для работы.
К вечеру, когда маленькая банда улеглась спать в своём тайнике, Рэйчел долго изучала карты местности вокруг столицы. Она искала точку откуда можно было нанести следующий удар и успеть сбежать, не теряя и так малочисленную группу. Несмотря на то, что в деревнях уже начали складываться легенды, крестьяне не спешили браться за оружие.
3.20 Сила слова
– Держи винтовку! Обеими руками! – Рэйчел не удержалась и врезала Мубараку кулаком по лицу, – Ты выжить хочешь?
Фермер закивал, вытирая сопли и кровь. Он усердно постигал основы строевой подготовки, но руки, привыкшие к земле и работе, не слушались.
– Это ваше орудие труда на ближайшие месяцы! – Рэйчел высоко подняла оружие над головой, – Вы обязаны уметь им пользоваться, обслуживать и чинить. Ты! – она указала пальцем на Юсуфа, самого молодого из группы, – Выйди сюда! Перезаряжайся!
Парень отстегнул магазин и выронил с громким лязгом на пол, получив за это мощный пинок.
– Ты умер… Глупо погиб, потому что слишком шумел. Против вас натасканные на убийства солдаты! Первое время они будут считать вас лёгкой добычей и с радостью проветривать ваши мозги… Пока вы не докажете, что сильнее!
Женщина устало села на камень и с грустью продолжила:
– Я могу погибнуть… А могу попасть в плен и сдать вас под пытками… Поймите, что никакой лидер не сможет принести вам победу… Вы все должны стать самодостаточными, центрами кристаллизации сопротивления. Мы скорее всего погибнем все до единого… Моя задача научить настолько хорошо, чтобы вы успели передать эстафету другим…
Рэйчел оглядела подопечных, запыхавшихся после тренировки, и скомандовала:
– Пошли вниз! – и рассмеялась, увидев, как взрослые мужики засмущались и заёрзали, как дети.
В подземной норе с низкими потолками она установила жестяной лист, выкрашенный белым, и с помощью проектора обучала фермеров грамоте и самым простым базовым знаниям о мире. Это было ещё тяжелее, чем муштровать. Особенно тяжело давалось письмо, но Жданов много раз повторял во время совместной проработки плана, что без образования вся операция не имеет смысла.
– Так можно наукой голову забить, что там для веры места не останется, – вздохнув, сказал Махди, очень худой, жилистый мужчина, последние годы занимавшийся отходничеством на рудодобывающем комплексе.
– Останется… – мягко сказала Рэйчел, – Ты же сам говорил, что после занятий у тебя голова опухает – это она растёт, чтоб больше поместилось.
"Как быстро они перешли от недоверия к уважению!" – подумала про себя Рэйчел. За несколько дней она начала сближаться с группой – сама не заметила, как запомнила их имена, привычки, особые черты характера. И ведь об этом тоже предупреждал Жданов. "Интересно, как он?" – с тревогой задумалась Рэйчел, глядя поверх голов, склонённых над импровизированными столами.
Вечерело. Ветер трепал отросшие волосы на головах партизан-бородачей, сгрудившихся на краю ущелья. Рэйчел сосредоточенно всматривалась в транспортный поток над столицей и ждала сигнала со спутника. На трёхмерной карте появилась зелёная точка – флаер одного из видных палачей из отдела внутренней разведки Даймода. Хорошая цель. Женщина сконцентрировала всё своё внимание, подобралась и замерла, словно статуя.
– Огонь! – короткая команда слетела с губ.
Мубарак, стоя на одном колене, разрядил установку и сразу же побежал в укрытие. Его работа закончилась, а Рэйчел продолжала стоять, напрягая внутренние силы, направляя смертоносную ракету сквозь плотный поток пыли. Взрыв. Чёрная полоска дыма с такого расстояния казалась узкой ниточкой, следующей за насекомым. Внутри флаера горел человек. Понадобилось воспитать и взлелеять внутри ненависть, чтобы не отвернуться, не испугаться самой себя, и только после того, как летающая машина рухнула в сад перед дворцом, Рэйчел смогла дышать, и прошло оцепенение. Она пустилась бегом за своими товарищами с чувством выполненного долга: осталось совсем немного до завершения операции. Новости о Пророке распространились молниеносно, значит Вячеслав справляется. Скоро можно будет вернуться в пространство Союза, и Рэйчел поймала себя на том, что называет теперь его своим "домом".
***
Я стоял на площади перед дворцом. Один из обломков сбитого вчера флаера долетел сюда и оставил на плитах чёрный след сажи. Арена была закрыта. Публичная казнь состоится без ритуалов и поединков. Несчастные, назначенные Расулом виновными, находились на эшафоте с мешками на головах и петлями на шеях. Начальник контрразведки остаток ночи рыл землю в поисках всех причастных к убийству, но по нервному тику было понятно: безрезультатно. Он, по всей вероятности, только что сам накинул удавки и с нетерпением ждал, когда ему разрешат привести приговор в исполнение.
Император стоял на балконе так, что с моего места виднелся только его лоб и суровые глаза.
– Найди правильные слова, – Махдиф положил мне руку на плечо, – Даймод устал от жестокости.
– Тогда казнь стоило бы отменить… – я освободился от цепких пальцев, ожидая вспышки гнева, но советник остался внешне спокоен.
– Если ты знаешь, как иначе успокоить толпу, то начинай прямо сейчас, – произнёс Махдиф, обводя рукой колышущееся море.
Среди тысяч голов там и тут торчали древки флагов с символическим изображением раскрытой книги, испускающей вверх луч света. Чёткий рисунок из нескольких линий легко можно было представить на будущих стягах грозных армий, на рукавах военной формы, в виде граффити на стенах домов. Отдел пропаганды постарался на славу: за считанные часы сориентировались, разработали символ, изготовили и раздали людям. Я обернулся ожидая, что сейчас с балкона, где стоял император, через перила перекинут гигантское шёлковое полотно, но этого не случилось – не все элементы истории Земли повторялись здесь в точности.
Оставались последние минуты, чтобы затормозить раскручивающийся маховик нового порядка, спасти дюжину обречённых и дать Даймоду шанс остаться самостоятельной силой в галактике, но я не имел права этого делать. Млечный Путь за последний месяц сделался крохотным и тесным. Империя очень скоро разорвёт сама себя в клочья. Чем быстрее, тем меньше крови моих товарищей будет пролито.
Я раскинул руки, словно обнимая толпу, и под рёв ярости и "праведного" гнева взошёл на эшафот, мимо Расула, который вцепился руками в рычаг виселицы.
– Братья! Присмотритесь внимательно к себе! Не тлеет ли в вас грех? – всё стихло, люди внимали Пророку, – Тот самый грех, который заставил сегодня ночью совершить убийство! Гордыня и жадность! Вместо того, чтобы трудиться во благо империи, – я поднял руку, указывая на осуждённых, но не опустил её, продолжая речь, – Они взалкали себе богатства и возгордились, присвоили себе право убивать! Они враги нашего ДОМА!
Толпа одобрительно взревела, знаменосцы поднимали флаги с символом Писания и с силой опускали вниз – раздавались громкие удары металлических наконечников о плиты площади. "Основательно они подошли к изготовлению атрибутики…" – подумал я.
– Гордыня и жадность погубила Саида, – вторая моя рука указала на тело, завёрнутое в дорогой саван, – Он взял на себя тяжёлую ношу защищать добропорядочных граждан от злодеев, но возгордился и творил суд, как ему хотелось! Наказывал невинных ради наживы! Помогал скрывать злодеяния и обогащался на этом! Создатель свёл грешников воедино и ПОКАРАЛ ИХ!
Я продолжал стоять, расставив руки, похожий в рассветных лучах на крест. Площадь погрузилась в непроницаемую тишину. Никто не мог даже дышать от услышанного, а значит нужно закончить мысль.
– Перед великим Творцом едины все! Как бы не возвысился человек, грех есть грех! От простого рабочего до Императора: все равны перед Всевышним! Каждому он дал согласно своего замысла! У всех нас, братья, одна цель! Да здравствует Даймод! Да здравствует Император! Во имя Бога!
Я обернулся чтобы посмотреть на балкон и увидел, по глазам императора, что он постепенно осознаёт произошедшее. На мой вопросительный взгляд Залман Токаев медленно кивнул, а потом вышел вперёд так, что его стало видно по пояс и приложив руку к сердцу опустил голову.
– Пророк принёс нам истину, – голос императора звучал громче бури благодаря множеству динамиков, – Я прощаю мятежников.
Расул задрожал от ярости. Его мышцы напряглись, а пальцы несколько раз перехватили рычаг. Начальник столичной полиции приложил слишком много усилий ради утреннего представления. Отмена казни могла поставить оборвать его карьеру. Приговорённые выбирались не просто так, а реально мешали проворачивать делишки ему и его дружкам. Расул не мог сдержаться сейчас, и я это понял.
– Пророк сказал, что Творец свёл воедино грешников! – прозвучал высокий голос, срывавшийся на визг, – Пророк сказал, что воля творца превыше желаний императора! Посмеем ли мы противится Богу? Я – нет!
Рычаг опустился и несколько тел рухнули вниз. С жутким хрустом сломались шеи, но так повезло не всем: щупленькому смертнику не хватило веса, и он задёргал ногами.
Толпа радостно завизжала, размахивая знамёнами. Император сразу же покинул балкон, тем самым вынужденно демонстрируя своё согласие.
Махдиф с ужасом смотрел на торжествующего брата, который драгоценным именным кинжалом перерезал горло несчастному смертнику, избавив его от страданий. Расул вымазался в крови и выглядел именно так, как дОлжно, чтобы олицетворять "новый" порядок. Я наконец опустил руки, чувствуя себя дирижёром адского оркестра. Оставалось принять аплодисменты и опустить кулисы; цветов, пожалуй, не будет. Толпа продолжала бесноваться. Обученные заводилы подогревали массу удачно подобранными выкриками, среди которых всё чаще звучала: "Бей неверных!". С разных сторон добавляли уточнения, кого именно считать неверными, но к единому мнению на этот счёт в тот день не придут: слишком много кандидатов было на эту роль.
Настала пора покинуть площадь. Меня никто не пытался задержать, наоборот, люди с почтением расступались независимо от своего социального статуса. Напоследок я обернулся и увидел, как Махдиф что-то говорил брату с испуганным выражением лица, а тот насмешливо отмахивался.
3.21 Крысы
Коммуникатор завибрировал. Его мне дал Махдиф, чтобы постоянно был на связи.
– Слушаю, – приходилось прикладывать устройство к уху, чтобы слышать собеседника.
– Пророк, ты должен срочно прибыть во дворец.
Приказ оборвался сигналом отбоя. Я поднялся с кресла и в последний раз поглядел в окно своей кельи. Оставаясь в длинном халате, лишь сменив сандалии на ботинки, пришлось бежать во двор к площадке флаеров. Пилоты собрались вместе и обсуждали утренние новости.
– Срочно во дворец! – коротко приказал я и сел в ближайшую машину. Пилот с допуском полётов над императорской резиденцией оторвался от коллектива и завёл транспорт – они уже привыкли слушаться меня, как своего хозяина.
– Сегодня утром не был на площади – работа, – пожал плечами парень с крючковатым, свёрнутым набок, носом, – Расскажете?
– Казнили людей. Ничего нового…
– Тогда почему так всё гудит, почему мне страшно?
– Когда убивают, всегда страшно. Будет ещё страшнее… – я не хотел продолжать разговор, занятый планированием предстоящей встречи, и отвернулся к иллюминатору.
Махдиф лично встретил меня и проводил в зал совещаний. Из просторного помещения удалили всех посторонних, даже личную охрану – предстоящий разговор предназначался только посвящённым. Залман привычно вышагивал мимо окна с задумчивым видом, заметив меня, остановился и спросил:
– Что дальше?
– Нужно выстроить вертикаль власти. Подчинить непогрешимому императору все министерства. Стать центром и символом.
– А потом? – Залман взял бороду в кулак, его костяшки побелели от напряжения.
– Галактика большая… О "потом" придётся думать внукам.
Расул вошёл без стука, чувствуя себя демиургом, или, как минимум, проводником воли господа и очень удивился, увидев меня. Он не любил и не умел импровизировать.
– Если ты ещё раз сделаешь что-то без разрешения, то я отправлю тебя на рудники, – тихо проговорил Залман.
– Нельзя допускать слабость! – взвизгнул Расул, – Слабость уничтожит империю.
– Я слаб?! – блеснул глазами Залман, – Давай! Договаривай!
Расул растерялся и искал глазами помощи и защиты у своего брата, но Махдиф отвернулся.
– Сегодня Пророк создал самые благоприятные условия для демонстрации МОЕЙ милости! – продолжал император, – Этим утром благодаря ему я мог легко заполучить любовь простых людей. Ты всё испортил, и теперь фанатики разгуливают по улицам. Технически ими легче управлять, но они будут постоянно требовать крови!
Залман занёс кулак для удара, и Расул съежился. Несколько секунд они стояли неподвижно, словно изваяния.
– Страх делает людей слабыми… – наконец произнёс владыка Даймода, – Сейчас ты мог думать только о том, как избежать наказания и ни о чём другом… Ты слабый и трусливый человек. Я не смогу строить империю с такими, как ты.
Махдиф согласно кивнул, готовый признать позор своего брата. Советник императора снял с себя нагрудный знак отличия и выложил на стол вместе с электронным ключом, дающем доступ во дворец.
– Ты останешься и будешь работать за двоих! – со злостью рыкнул Залман, – Я прогоняю только твоего младшего брата, раз он не хочет ничему учиться!
Глаза Расула налились кровью, и он был готов начать действовать, но моё присутствие требовало корректировки его плана.
– Император, перед уходом я хочу кое-что сказать… – начал Расул, – Мой брат притащил сюда чужака, Пророка, с единственной целью: захватить власть, превратить тебя в марионетку, а может и вовсе убить.
– Ты понимаешь, что после этих слов ты обязан предоставить доказательства, либо присоединиться к висельникам на площади? – спокойно спросил Залман и встряхнул браслет с передатчиком, вызывая личную охрану.
– Все доказательства здесь… – из складок халата появился тонкий планшет, – Смотрите.
Изображение тряслось, каменистая почва постоянно менялась местами с небом. В объективе появился зрелый мужчина со связанными руками. Он стоял на коленях и плакал. Вокруг стояли солдаты с нашивками карателей.
– Повтори то, что ты сказал мне только что, – раздался голос за кадром.
– Я укрывал мятежников, – разбитые губы с трудом шевелились, – Они при мне связывались с Пророком и обсуждали будущие теракты.
Залман накрыл ладонью экран и, сохраняя спокойствие, навис над Расулом.
– Ты пытал главу тейпа… Скажи, сколько нужно времени, чтобы человек сознался в том, чего не совершал? День? Несколько часов?
Расул многозначительно улыбнулся и достал небольшое устройство – карманный компьютер с логотипом одной из корпораций Гегемонии.
– У нас не производят подобных штуковин, – желчный голосок резал слух тихой нудной нотой.
Император повернулся ко мне и спросил:
– Это правда?
– Я не смогу сейчас доказать свою невиновность, – ответил я.
– А это мы нашли в комнате Пророка, – на столе появился второй мини-компьютер.
– Может быть это всего лишь муляж? – пожал я плечами, изображая, что с интересом разглядываю диковину.
Расул, опьянённый надеждой на успех, активировал оба КПК и продемонстрировал их работу.
– А вот я не знал, как они включаются… – сказал я, наблюдая за реакцией присутствующих.
Император беспокойно ещё несколько раз потряс браслетом, но охрана так и не появилась. Залман медленно попятился к своему рабочему столу, где по всей видимости хранилось оружие.
– Ты так ничему и не научился, – проговорил с горечью Махдиф, закрывая собой императора, – Гордыня и жадность, а ещё жажда власти…
– Я научился! – Расул совершил быстрый выпад, и его драгоценный кинжал глубоко вошёл в грудь брата, – Я больше не буду бояться!
Махдиф упал не сразу, а, шатаясь и поливая ковёр кровью, сделал несколько шагов и рухнул на колени. Залман успел только открыть ящик и потянулся за пистолетом, но Расул оказался быстрее: выхватил револьвер с пояса умирающего брата и выстрелил первым, и сразу кубарем откатился в дальний угол. Подлец считал себя самым ловким прохвостом, опережающим всех на много ходов вперёд… Он был так предсказуем…
За дверьми лояльная главе контрразведки охрана топталась в нерешительности, не смея врываться без сигнала. Шли секунды. По лбу Расула стекали капли пота, а глаза становились всё безумнее. Я давно знал, что новое Писание – это его задумка. Он не хотел стрелять в рекламное лицо своего выдающегося проекта, но и оставлять меня на свободе стало очевидно нельзя. Расул наконец решился и нажал на курок. Пуля попала мне в грудь чуть выше и левее шрама от противотанковой винтовки Уитмана.
– Сюда! Мой брат убил Императора! – визжащий человек обогнул стол, наспех вытер оружие и вложил в руку Махдифа за мгновение до того, как гвардейцы сорвали двери с петель.
Меня прижали к полу, скрутили и куда-то поволокли. Симбионты быстро остановили кровь и впрыснули обезболивающее.
– Махдиф! Брат! Что же ты наделал! – надрывался визгливый голос, становясь тише по мере того, как меня уносили всё дальше.
***
Мятежники сгрудились вокруг радио.
– Стало известно, что советник Махдиф Бакиев готовил государственный переворот и совершил покушение на Пророка и императора, – вещал диктор, – Его младший брат Расул Бакиев раскрыл заговор, но успел спасти только посланника Создателя. Теперь бывший глава столичного отделения национальной безопасности, а ныне регент Даймода, объявил о введении военного положения и всеобщей мобилизации. К нам поступили сведения, что внешний враг, глубоко проникший в наши ряды, способствовал сегодняшней трагедии. Братья! От нас требуется максимально сплотиться, чтобы сохранить себя, как великий народ!
Рейчел выключила радио и оглядела своих соратников. За последнюю неделю они разительно изменились и стали хотя бы отдалённо походить на воинов, а главное – к ним потянулись добровольцы.
– У нас завелась крыса, и я хочу дать вам очередной урок, – начала атаманша, – Хадиф решил, что сдать нас карателям лучше для него и всех тейпов. В следующий раз, когда мы придём менять добычу на провизию, нас будет ждать засада. Поэтому прибудем к месту заранее и покажем кто охотник, а кто дичь! Подробности на месте. Выходим через полчаса.
Рэйчел хлопнула по плечу Мубарака и ободряюще улыбнулась. Это подействовало и мужчина, распрямив плечи, громко повторил её последние слова, чтобы слышали все. Без прежней суеты начались сборы и намного раньше срока два взвода выстроились в ущелье. Командиры поделили людей на небольшие группы и повели всех разными путями.
– Незаметно предупредишь деревенских, чтобы уходили, – сказала Рэйчел мальчишке-посыльному, которого таскала с собой вместо почтового голубя, – Пусть спрячутся, но только не все в одном месте.
Мальчишка, не задавая вопросов, сразу же побежал исполнять приказ. Он учился быстрее взрослых и уже мог читать несложные надписи. "Нужно обязательно дать ему возможность получить образование," – подумала Рейчел, но совершенно не представляла, как это сделать.
К тому времени, когда полностью стемнело, Рейчел успела распределить бойцов в чаще на склоне горы у назначенного места. Воздух быстро остывал, и сохранять неподвижность становилось всё сложнее, но бывшие фермеры хорошо держались и даже, вопреки обыкновению, сохраняли полное молчание.
Каратели прибыли за час до полуночи. Они установили две турели, наспех соорудили прикрытие из веток, чтобы стать незаметными с дороги. Никто не прочёсывал лес, не использовал поисковых дронов. Самоуверенные, привыкшие к лёгким боям, офицеры внутренних войск до сих пор не осознали, что им противостоит организованная группа, а не кучка голодранцев. Имя Рукийа уже появилось в ориентировках, но ещё не вызывало эмоций больше, чем любое другое под фотороботом очередного бедолаги.
Хадиф появился ровно в полночь, лично шествуя перед обозом: одна телега с провизией и две пустых для захваченного мятежниками добра. С излишним шумом Рейчел скатилась по склону, скользя подошвами ботинок по мелкому щебню и песку, следом за ней зигзагами спускалась дюжина бойцов с внушительными рюкзаками.
– Рукийа! Не думал, что ты лично придёшь! Может нам стоит подвозить товар прямо в убежище? Малыми партиями, – Хадиф раскрыл руки для объятий, но атаманша только усмехнулась.
– Ты так легко продался нам ради небольшой прибыли, – очень громко, чтобы все слышали, произнесла Рэйчел, – Что помешает тебе в будущем ещё раз сменить сторону?
Охрана за спиной старейшины беспокойно зашевелилась, но направить оружие на дерзкую женщину никто не решился. Командир карателей с помощью направленного микрофона слышал разговор на дороге и медлил с атакой, рассчитывая получить дополнительные сведения.
– Прибыль, конечно! – ответил Хадиф.
– Только не беги, – одними губами прошептала атаманша, толкнула старейшину за телегу и резко вскинула руку.
Из густой листвы леса синхронно выстрелили партизаны, поражая солдат, и спустя мгновение послышались вопли раненых. Всё кончилось настолько быстро, что никто из карателей не успел выйти на связь. Из чащи выбежали повстанцы и кинулись к своим врагам, но не добивали, а наспех латали, чтобы унести в убежище. Настала пора проверить лояльность солдат к империи.
– Рукийа, – позвал Хадиф, пытаясь не показывать страх, – Я хочу…
– Нет, – грубо отрезала женщина, – Будешь продолжать свою работу там, где ты нужнее. Установил связь с трудягами на плантациях?
– Да, но они боятся.
– Я тоже. Пока было за что. Ты готов?
– Да, – Хадиф широко расставил ноги и сжал небольшую палочку в челюстях. Рейчел несколько секунд целилась и, наконец, выстрелила в голову старейшине. Пуля угодила в лоб под углом, вырвала кусок кожи и унеслась во тьму. Теперь жизнь Хадифа зависела только от того, насколько он сможет быть убедительным на допросах.
Импланты позволяли отлично видеть в темноте даже сквозь плотный подлесок, как партизаны быстро уходили по узким тропам с тяжёлыми носилками. Со стороны ближайшего военного поста послышался гул двигателей боевого воздушного транспорта – командование заметило, что прервалась связь и выслало подкрепление. Рейчел несколько мгновений вслушивалась в нарастающий шум, а затем растворилась в тенях.
