Деймас Рэд
Феномен одиночества
– Шестнадцать! – выпалил Доув.
– Координаты? – уточнил я и указал на карту Млечного Пути.
Доув последовательно назвал расположение своих нелегальных верфей за пределами Промзоны и дрожащим голосом попросил:
– Я хочу предстать перед судом Большой Мамочки…
– За полный доступ к управлению верфями и добровольную отставку, – резко отрезала Аля, продолжая скалиться клыкастой пастью.
– Согласен!
Когда все данные были переданы, я без сожаления отдал приказ Давиду снова загнать Доува в ловушку. Телепатка тут же сбросила личину чудища и ласково улыбнулась:
– Жаль, что прочитать я могу только то, что хотят сказать…
Егора Степановича трясло от пережитого. Профессор понимал неизбежность жестоких мер, но испытывал сильнейшее чувство вины за своё участие.
– Давид, замедли ловушку Пола, – попросил я устало, – На сегодня, пожалуй, всё. Продолжим завтра, когда немного придём в себя.
Ольхов посмотрел на меня с благодарностью и вытер пот со лба.
3.3 Противовесы
Смеркалось. Ветер гнал тёплый влажный воздух наверх. Огоньки на смотровых площадках города сменили цвет с зелёного на жёлтый, предупреждая об опасности заражения патогенной флорой. Пальцы затекли, вцепившись в перила, но я совершенно не ощущал их. Зубастая летающая тварь оторвалась от стада травоядных и решила по глупости поискать жертву среди жителей посёлка – даром, что размах крыльев был больше двух метров, а мощные лапы заканчивались крючьями когтей в пол локтя. Турель отработала быстро, совершив лишь один выстрел, и туша хищника нелепо кувыркнулась в воздухе, а потом камнем рухнула к подножию Ородруина в стороне от пеших маршрутов.
– Вячеслав? – от этого голоса возникало неприятное чувство, что мой рот набит дешёвым пенопластиком, и я слышу слова через его скрип на зубах.
– Тоже решила проветриться? Или решил?
Рэйчел сморщилась и одёрнула руку, так и не коснувшись меня. Секунду казалось, что киборг сейчас развернётся и уйдёт.
– Довольно давно среди диких планет за Промзоной я встретила мир, где очень популярным стал гендерный вопрос, – очень спокойно начала Рэйчел, – Они разработали "технологии", позволяющие "сменить пол". Это были настолько примитивные операции и гормональные вмешательства, что зачастую первоначальная биология была видна невооружённым глазом. Тогда в том отсталом обществе возникло множество конфликтов из-за принципиальной неполноценности подобных людей и желании это всячески демонстрировать… Монетизация цирка уродов… При том, что настоящими проблемами трансгендеров никто не занимался. И в то же время быть не таким, как все стало выгодно. Люди отдавали своих детей под нож, чтобы дать им преимущество в обществе. Понимаешь?
Рэйчел замолкла, и я заметил на её глазах слёзы. Стало понятно куда она клонит, но не менее понятна и потребность выговориться до конца, и я продолжал молча слушать. Само собой вышло, что киборг оказался в моих объятиях.
– Это был один из моих миров… Мне стало интересно наблюдать за ними, как за рыбками в домашнем аквариуме. Любопытство привело к желанию вмешиваться. Очень приятно ощущать себя богом. Развитая медицина, подаренная мной, прекратила глупый балаган. Родившиеся мужчинами женщины вели нормальную жизнь: их тела были не больными, а полноценными, они могли даже естественным образом вынашивать и рожать детей, не говоря уже о том, что процедуры исключали варварскую гормональную терапию и мясницкие ножи. То же касалось и тех, кто родился женщиной. Потом мне припомнили этот "эксперимент". Директорат добавил этот эпизод к целой группе нарушений закона о контроле информации и технологий. История плохо закончилась, и я не хочу её сейчас вспоминать в подробностях. Уитман – выходец того мира… Когда меня судили, он попросил для меня именно этого наказания…
Рэйчел замолчала. Её тело дрожало от рыданий, и я почувствовал, как моя рубашка намокла от слёз.
– Я понял, что ты хочешь сказать… А тебе не приходило в голову, что кроме бесплатной медицины стоило бы ещё устранить причины неравенства между мужчинами и женщинами? Возможно, тогда стало бы меньше трансгендеров?
На лице киборга появилась хищная, циничная ухмылка, быстро превратившаяся в горькую:
– Медицина не была бесплатной… А понять и устранить проблему глубже я уже не успела, став куклой…
Она плотнее прижалась к груди и несколько раз тихо всхлипнула. Окончательно стемнело, и стало прохладно. Влага из воздуха выпадала густым туманом, сквозь который огоньки на платформе, снова сменившие цвет на зелёный, были едва различимы.
– Пойдём отсюда? – с трудом успокоив стук зубов скороговоркой произнёс я.
– Да. Ты замёрз и устал.
В коридорах центрального комплекса звучала тихая музыка, наложенная на шелест листьев. Рейчел не отпускала мою руку до самых дверей своей квартирки и осторожно разжала пальцы только тогда, когда дверь открылась.
– Я разучилась самостоятельно чувствовать… Но всё ещё могу быть полезной. Я хочу помочь вытащить информацию из Пола.
– Хорошо. Коды доступа к управлению Коцитом дадут нам огромное преимущество.
Киборг переступила порог, но обернулась и спросила:
– Как вам удалось вырвать власть у своих корпораций?
– До нас, судя по всему, докатилась волна войн из ваших диких миров. Корпы были слабы, а мы потребовали для победы разрешить обобществлять производство кораблей, оружия, и многого другого ради экономического превосходства над противником. После победы оказалось, что мы превосходим и наших бывших владельцев. Кто сильнее, тот и прав.
Рэйчел впервые за вечер улыбнулась, а потом и вовсе прыснула от смеха:
– Мамочка ведь убедила всех, что такого никогда не случится!
– Даже суперкомпьютеры ошибаются.
– Слав, Мамочка не ошибается никогда. Давай спать. Завтра будет тяжёлый день.
Я придвинул лысую голову киборга к себе и поцеловал в макушку. Она пахла самой дешёвой имитацией кожи, которую используют в манекенах для испытаний машин на безопасность.
– До завтра, Рэй.
Музыка в коридорах стихла, свет сделался теплее и утратил яркость. Опустели скамейки в просторных залах с небольшими оранжереями. Ночная смена на базе состояла всего лишь из нескольких инженеров, которые вскоре заступят на дежурство. Мирная планета, одно из тех мест, что называют "остриём науки". Большинство учёных здесь наверняка думают только о своей работе, семьях, увлечениях. Дети спокойного времени. Значит о безопасности придётся думать таким, как я.
– Да? – голос Олега звучал бодро внутри моего сознания, но видео показало на лице красное пятно на щеке от подпиравшего голову кулака, – Ольхов доложил об успехах с Доувом. Что-то ещё?
– Почему на орбите нет ни одного боевого корабля? Почему на поверхности строятся только гражданские объекты?
Медведь фыркнул и встал со стула:
– Мы на планете омег, помнишь? Я тут сто десятый номер после их маленького, но очень упрямого совета! Им тут боевой флот на орбите любоваться звёздочками мешает!
Из-за спины гиганта появилась Ленка и прижала ладошки к губам мужа:
– Не рычи! Привет, Слав. Может на чай?
– Поздно уже. А на завтрак ждите! Доброй ночи!
Усталость сменилась какой-то нудной тяжестью во всём теле, перевозбуждением, напряжением. Требовалось пройтись, чтобы нормально заснуть. Вспомнилась давняя встреча, когда я потревожил полуночные размышления Каспера – помощника дежурного инженера на этой базе. Мальчишка тогда очень тосковал по Земле и был полностью дезориентирован в стремительно меняющемся мире. Память не подвела: я вскорости преодолел клубок коридоров и оказался на той самой грузовой площадке. Разметка предупреждала о защитном поле, которое должно было помешать сесть на самый край и свесить ноги вниз, но отключить охранные машины не составило труда.
Каменный пол не успел остыть до конца и приятно грел. Туман осел. В черноте рассыпало звёзд. Привычка видеть едва ли не каждый день новый узор в новом небе скрадывала ощущение новизны. Не имея голоса, я стеснялся петь при свидетелях, поэтому сверился с данными телеметрии перед тем, как затянуть непритязательную мелодию. Выходило скверно и фальшиво, но очень успокаивало, очищало мысли.
– Грустно, – тихий голос шепнул у самого уха, когда я замолк.
Омега-структуры не фиксируются датчиками, если не принимают форму "призрака". Аля обрела плотность и присела рядом.
– Грустно, что ты так сильно переживаешь, что не можешь заснуть, – пояснила она.
– Вы вообще не спите… – я смирился, что меня услышали.
– И постоянно переживаем. Думаем о всяком. А в последнее время ещё и боимся.
Слова, способные вызвать очередной всплеск научных споров, звучали ровно и спокойно. Порыв ветра поднял тонкие пшеничные волосы и накрыл ими лицо. Аля смешно чихнула и рассмеялась.
– Что?! – ответила девушка на мой недоумённый взгляд, – Страх такое же чувство, как и любое другое. Мы умеем чувствовать всё то, что научились при жизни.
– А если не научились?
– Дисбаланс разрушает. Очень быстро теряется всякая стабильность, и личность распадается. Именно поэтому им нужны тела, – Аля кивнула куда-то на небо, – Чтобы гнила плоть вместо души.
– Плохое объяснение. Слишком идеалистическое.
Аля снова рассмеялась теперь уже над моей глупостью, а потом очень серьёзно продолжила:
– Вот смотри, – часть её призрачной руки превратилась в искрящиеся пылинки и образовали объёмные графики, – Это упрощённые схемы активности омега-структур. Видишь, эти зоны?
Я кивнул, когда Аля выделила несколько волнообразных участков.
– Это эмоции или мысли. Если волна периодическая, значит они зациклились. А если каждый гребень волны выше предыдущего, значит…
– Мне известны основы теории автоматического управления, – я подумал, что вот тут пригодилась бы способность Али читать мысли, – Если в каждом цикле амплитуда всё больше, то система скорее всего неустойчива.
– И душу разрывают на части эмоции, которыми она не может управлять. В теле же есть гормональная система, нервная и прочие регуляторы, проверенные эволюцией. Такое объяснение лучше?
Я не ответил, а всматриваясь в графики, пытался найти решение ещё одной головоломки.
– Ты правильно мыслишь, Вячеслав, – Аля всё же решилась ответить на незаданный вопрос, – Переход это смерть. А мы лишь слепки живших. Отражения вас – живых. Ольхов прав в том, что слепок можно получить искусственно. Он уже сделал доклад и перепугал Совет.
Девушка поднялась и неспешно пошла по воздуху, постепенно сливаясь с бледными клочками тумана. Она знала, что мне больше не хочется ни о чём спрашивать, но один раз обернулась, и в моей голове прозвучал голос:
– Бессмертные обречены. Их система до сих пор устояла только за счёт постоянного прироста жертв.
Я остался один. В глаза словно насыпали песка. Тело полностью приготовилось ко сну. То ли подействовал свежий воздух, то ли Аля приложила свои силы. Поднявшись, я подошёл к пульту причала и снова включил защитное поле, а после добрёл до своей кровати и уснул прямо в одежде.
3.4 Игра на доверие
– Не опоздайте только! – сказала Ленка на прощание, убегая на смену, – Вы можете заболтаться, знаю!
Дверь закрылась с тихим шелестом и отсекла шум из коридора, где множество людей спешили на работу. На столе стараниями Хозяйки стояли две тарелки с гренками и большая чаша с грибными шариками.
Медведь хмыкнул и отправил в рот пригоршню ароматных горошин:
– Только утром твой доклад полностью прочитал, – гигант говорил и жевал практически одновременно, – В медицинских приложениях нашёл интересное…
Намёк был абсолютно прозрачным, но не было никакого желания обсуждать сейчас связь с Рейчел.
– Олег, Надония нуждается в нормальной системе обороны, это раз. Два, тут необходимо создавать развитую промышленность для обеспечения научной базы, а имеющиеся темпы роста неудовлетворительны… – важнее шпионских похождений я считал скучные и рутинные задачи.
– Я солдат, а не чиновник! – рявкнул Медведь, – Я не привык к этой тяжести! Меня буквально разрывают на части!
Старцев сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Его руки сжимали столешницу с такой силой, что пластик скрипел и покрывался мелкими трещинами.
– Тебя учили вместе со всеми, – спокойно ответил я на выпад.
– Только большую часть жизни я провёл в строю, в грязи, под пулями, а не за переговорами. Почему Совет назначил меня управляющим?
Случается, что очевидные вещи необходимо проговорить вслух, чтобы знание обрело плотность, и я начал перечислять:
– Ты соответствовал требованиям по образованию, опыту, морально-волевым качествам. Ты вступал в контакт с местными разумными формами. Ты, в конце концов, заигрался в солдата удачи на службе корпов и задолжал Союзу за свою вольную жизнь. Поставить управляющим чиновника, не нюхавшего пороха, на планету, которая в любой момент может оказаться на линии фронта было бы глупостью. Так?
Медведь, окончательно успокоившись, посмотрел на меня с невероятной тоской. Рядом с его тарелкой лежал электронный планшет с открытой книгой о управлении гражданскими поселениями. Старцев смиренно относился к своему положению и позволил минутную слабость лишь наедине со мной. Он очень боялся, что не справится, и этот страх стал причиной его стремления учиться и развиваться.
– Ты справишься, – я с силой хлопнул друга по плечу, – А я вызвал тебе в помощь хорошую команду. Надеюсь, ты не против?
В улыбке друга я прочитал благодарность, значит всё правильно сделал. Часы на стене с крупными цифрами коротко пискнули, предупреждая о времени.
– Как там у них? – Старцев перегнулся через стол и понизил голос, – В отчёте у тебя прямо фантастика.
– Аналитики уже посчитали, что их удельный валовый продукт на человека ниже, чем у нас. Распределение сильно деформировано. На трёх центральных планетах многое бесплатно, а в Промзоне всё втридорога. Мы вот не можем каждому выдать по личному кораблю, но тратим ресурсы на транспортную сеть, чтобы каждый мог позволить себе перемещаться, а там единицы владеют личными яхтами, когда всё население далеко от спального места отойти не может.
Медведь понимающе кивнул:
– Пора! – он торопливо накинул на шею заготовленный заранее галстук и скомандовал домашней автоматике, – Хозяйка, обед не нужен, а к ужину приготовь что-нибудь лёгкое на три… – я усиленно замотал головой, и Олег исправился, – На две персоны.
Интеллектуальная система ответила приятным переливом, значит приняла команду.
В коридорах комплекса установилась тишина: все уже разошлись по рабочим местам. От стен отражался звук только наших шагов. Знакомый лифт пришлось ждать не меньше минуты, значит кто-то уже спустился в лабораторию. Когда двери кабинки открылись, Старцев замер, принимая звонок. Он виновато улыбнулся мне и начал было извиняться:
– Слав, там без моих полномочий…
– Я точно справлюсь. Иди.
Внизу за консолью сидела Рэйчел, изучая документы. Я огляделся в поисках Ольхова или его ассистентов, но никого не обнаружил.
– Они готовят новое тело для Пола, – бесстрастный голос киборга проехался по моим нервам.
– Тебя оставили тут одну?
– Ты же вчера за меня поручился… Сказал, что доверяешь.
Рэйчел жила в обществе, где слово начальства имеет силу закона, а Ольхов привык доверять тем, с кем работал. Удивительно, как два совершенно разных мира породили точку соприкосновения.
– Есть идеи, как вести допрос Пола?
Киборг оторвалась от монитора и с саркастической ухмылкой спросила:
– Думаешь ваша мозголомка не справится? Натравите её на Уитмана, и… – Рэйчел сделала жест рукой похожий на взрыв мозга, – У Гегемонии, кстати, нет таких мощных телепатов.
– Она читает только то, что человек хочет сказать…
Куда-то подевалось всё желание работать. Даже короткий разговор с Рэйчел высасывал силы и вызывал отупление. Импланты гормонального контроля регистрировали у меня постоянные переходы от влюблённости до раздражения, что было одной из причин аномальной усталости. Для эффективности требовалась сосредоточенность, и я позволил аугментациям корректировать химию крови в режиме реального времени.
– С тобой связались разработчики платформ для омег? – спросил я.
– Да. Ещё вчера вечером. Ночью отправила проектную документацию.
– Нужно будет взглянуть на неё.
– Значит не доверяешь до сих пор.
– Мы не дети в песочнице…
Гермодверь в лабораторию открылась и вошли учёные.
– Да что же это такое?! Второй день подряд мы приходим позже обычного… – Ольхов хлопнул себя по бёдрам и закачал головой.
В то утро и Давид, и Катерина были без масок, и я разглядел их молодые лица, практически детские. Видимо вчерашний запуск установки показал безопасность её работы для человека и теперь стало можно обходится обычными халатами. Давид Блатман катил перед собой тяжёлый ящик, очевидно, с новым телом, но слишком уж здоровый, с армейскими кодовыми замками на крышке. Катя, заметив моё пристальное внимание к грузу, пояснила:
– Там тело нового образца – прототип без кибернетики. Такие рекомендуется использовать в качестве платформ для омега-структур, и оно требует особого хранения. В этот ящик как раз поместилось оборудование.
– Вот именно! – радостно потирая руки добавил Ольхов, – Запихивать душу надолго в металлопластиковый контейнер с глазами, кажется мне, негуманным.
Академик многозначительно кивнул Рэйчел, и я понял, что не зря интересовался характеристиками её будущего тела.
Нам пришлось немного повозиться с кабелями, во множестве тянущимися во множестве по полу, чтобы подкатить ящик поближе к клетке – маленькие колёсики никак не перекатывались через толстые жгуты проводов. Наконец контейнер встал на место, и Ольхов приложил ладонь к сканеру. Внутри щёлкнули запоры, но поднимать крышку пришлось снова вручную. Давид и Егор Степанович схватились за ручки с одной стороны, а я с другой. Катерина, увидев, как раскраснелись лица коллег, хотела помочь мне, но была мягко отстранена:
– У меня военные импланты. Справлюсь один.
Внутри на специальном мате лежало тело мужчины – на этот раз пол можно было определить безошибочно – и я вспомнил, как распаковывал личного помощника перед посадкой на Приму.
– Этот экземпляр без радиомодулей? – спросил я.
– Абсолютно! – Катерина гордо вскинула голову, – Я разработала полностью биологический интерфейс для подключения ловушки душ.
Девушка ловко подключила к телу игольчатые контакты у основания шеи и запустила алгоритм выхода из анабиоза, и оболочка вздрогнула, выгнулась дугой и несколько раз громко вдохнула с тяжёлыми хрипами, словно её душили. Началась псевдожизнь, полностью лишённая сознания, а внутри мозг, сложенный из множества нейронов с изолированными синапсами без намёка на структуру мыслящего человека. Омега с помощью компилятора покажет нервным клеткам, как соединиться, чтобы стать Полом Уитманом.
Катерина внимательно наблюдала за показаниями приборов, закусив нижнюю губу, то и дело поправляя волосы. Напряжение от учёных передалось и мне, хоть я ничего не понимал в многочисленных графиках, но атмосфера торжества человеческого знания вызывала гордость и радость. Рэйчел ошарашенно смотрела на происходящее, будто увидела чудо, но молчала и ни о чём не спрашивала.
– Можно пока заняться другими делами, – развёл руками Ольхов, обращаясь ко мне, – Процесс не быстрый и займёт пару-тройку часов. Я тут с ребятами подежурю, а вы свободны.
"Проверю, что за тело себе заказала Рэйчел," – пронеслась в голове мысль, но не стоило произносить это вслух перед учёными и лишний раз причинять боль бывшей рабыне.
– Свяжусь с военным советом и узнаю, какие у них планы на миры господина Доува, – сказал я и прошёл через гермодверь к лифту.
Производство сколько-то сложных изделий не смогли уместить на бывшей разведывательной базе и вокруг Ородруина образовалось кольцо из ангаров. Пока оно росло только вширь из-за подвижного грунта, но на небольшом удалении уже виднелось начало работ над гигантской платформой, которая будет "плавать" на болоте и удерживать на себе промышленные комплексы – стройка, ставшая возможной благодаря усердным переговорам Старцева с советом омег. Этот старый солдат более чем оправдывал своё назначение.
В лёгком скафандре идти по тропинкам среди огромных деревьев было бы страшновато, но теперь постоянно в поле зрения находились постройки и рабочие. Дикая и малоперспективная планета болот покорялась, став центром научного интереса.
Тропа, указанная в навигаторе, упёрлась в высокую пластиковую стену с маленьким тамбуром. Допуски, переданные Старцевым, позволили мне пройти авторизацию и самостоятельно запустить процедуру обеззараживания. Высокоточные датчики органики несколько раз перепроверили чистоту камеры, прежде чем позволили мне попасть внутрь лаборатории и снять защиту. В нос ударил запах более всего похожий на парное молоко, только намного сильнее. Везде стояли высокие колбы с телами разной степени готовности, крупные манипуляторы и приборы, назначение которых я не знал. Тут творилась ещё одна разновидность науки, очень похожей на магию для любого, кто не владеет нужными знаниями.
– Здравствуйте, – оператор линии ждал меня заранее, – Жданов?
– Вячеслав Семёнович, – подтвердил я.
– Я Дилшод, лучше без фамилии, – невысокий человек быстро направился к прозрачной прямоугольной коробке, кабинету персонала. Его жёсткие, чёрные, кудрявые волосы сзади походили на смешную шапочку или шлем из пружинок.
– Нам некогда с вами заниматься, – извиняющимся тоном на ходу проговорил Дилшод, – Сейчас будем тестировать новую партию.
– Мне только взглянуть на заявку Рэйчел Роузен и, возможно, исправить там некоторые пункты.
– Если поймёте, то пожалуйста, – оператор ехидно улыбнулся, открывая дверь и пропуская меня вперёд, – Мы несколько раз обращались за помощью к коллегам, чтобы разобраться с некоторыми моментами.
– Например? – внутри просторной комнаты на всю работал воздушный фильтр, и я с облегчением прочистил нос от приставучего запаха.
– Например вот, – смуглой рукой парень указал на голограмму синаптического узла с модифицированными мембранными насосами, – Как мне установить имеющиеся контроллеры на эти глобулы? Даже с постоянно активными нанитами такая конструкция будет нестабильной.
– У самой заказчицы спрашивали?
– Лучше бы не спрашивал, – Дилшод опустил глаза, – Я инженер-генетик с большим опытом, но от её пояснений только сильнее голова разболелась.
Я сел в кресло и попытался хотя бы в общих чертах разобраться в модификациях, которые заказала Рэйчел. Не смог. Она превосходила нас в вопросах аугментаций на принципиальном уровне. Оставалось сделать простой выбор: запретить изготовления тела по её индивидуальному заказу или довериться. От размышлений во рту возник ощутимый горький привкус. В надежде на хоть какую-то помощь я посмотрел на Дилшода, который погрузившись в работу перестал замечать всё вокруг. На мониторе перед ним что-то двигалось, меняло цвета, и, судя по выражению лица оператора, всё шло не слишком удачно.
– Привет, Дил! – радостно улыбающаяся женщина заглянула через приоткрытую дверь, увидела меня и добавила, – Ой, и вам здравствуйте! Ну? Каков урожай?
– Два… – пробормотал оператор.
– Ну не ноль же! – женщина прошуршала своим защитным костюмом мимо меня и поцеловала Дилшода в макушку.
– Мам! – кудрявый парень оторвался от монитора, – Я потребую, чтобы меня перевели подальше от тебя!
– Невежливо отвечать на мамину ласку агрессией, особенно при других людях, – женщина сменила тон на строгий.
– Вы Фирдаус Каюм? – спросил я, узнав женщину.
– Да, – она слегка поклонилась, и из-под шапочки выбилась прядь таких же чёрных и плотных пружинок как у сына.
– Вы тоже ведь ознакомились с этим, – я указал на открытый файл технического задания Рэйчел.
– И поняла ненамного больше, чем мой сын…
– Я тем более, но у вас хотя бы есть шанс интуитивно ответить на один вопрос.
– Не томите.
– Аугментации этого тела скорее будут служить прогрессу и справедливости или разрушению?
– Это глупый вопрос. Вы же лучше знаете свою пленницу, – Фирдаус грустно улыбнулась, обняла сына, который в этот раз не сопротивлялся, и добавила, – Решайте, как добрый человек, справедливый и прогрессивный.
Я замер в раздумьях, но через несколько секунд понял, что чем дольше буду взвешивать все за и против, тем меньше шансов решиться на любой из вариантов.
– Делайте! И пусть Рэйчел Роузен вам помогает лично. Только не говорите ей, что я приходил.
