Деймас Рэд
Феномен одиночества
1.20. Ультиматум
В камере корабельного изолятора ярко горел свет. Человек в дорогом костюме, рваном и испачканном кровью, сидел на откидывающейся кровати. Рядом на полу небрежным комком валялась больничная пижама. По закону все вещи арестованных, если они не представляют опасность и не являются уликами, остаются у владельца. Уитман воспользовался этим и демонстративно отказался от чистой одежды.
– Вы сейчас выглядите жалко и глупо, – начал я, войдя в камеру, – Если хотите произвести впечатление, то учтите, что мы с вами мыслим по-разному.
Я расположился на стуле, положив на колени небольшой планшет с открытым личным делом Уитмана. Он даже не посмотрел в мою сторону, оставаясь неподвижным.
– Вашу память пока не расшифровали, и у вас есть шанс заключить выгодную сделку, чтобы смягчить наказание, – телеметрия показала небольшой всплеск активности мозга при слове "bargain" (Жданов, общаясь с Уитманом, использовал английский, в том числе для демонстрации уважения. Bargain – удачная сделка, соглашение между сторонами, в отличие от deal – сделка вообще. Прим. авт.).
Стефан зажмурился. У него тряслись руки. Судя по запаху, он находился на грани выброса неконтролируемой ярости.
– Мне от вас нужна только информация о покупателях эквилайта, – продолжил я, – За это вы получите гражданство одной из развитых колоний без права космических перелётов, межпланетной связи и пожизненный запрет на любую общественную деятельность. Вы сможете спокойно прожить остаток своих лет.
Бывший владелец Mi2 наконец удостоил меня взглядом, полным презрения:
– А работать буду уборщиком? Я способен управлять всем миром, а буду бесправной прислугой? – он фыркнул и усмехнулся.
– Вы же знаете, что у нас нет прислуги… Очевидно больше вас выводит из равновесия то, что у вас не будет личных рабов.
– Я их заслужил! Всю жизнь пахал, как проклятый!
– Прекратить! – я вклинился в поток сознания Уитмана и прочитал осознанное притворство, – Вы не хуже меня знаете, как достигался ваш успех на Виктории. Мне нужен прямой ответ. Согласны на сделку?
– Нет.
Свет внезапно погас. Арестованный вскочил и начал метаться, но в тесном пространстве его суета могла привести лишь к травмам. Не сильный шлепок открытой ладонью по лицу произвёл громкий звук и немного отрезвил Уитмана. Снова стало светло.
– Вас не будут пытать. И наркотики мы не используем, – я с улыбкой смотрел, как по ударенной щеке растекается красное пятно, и считывал данные, которые в избытке произвела истерика, – Мы используем вот такие незначительные события, чтобы составить подробную карту для подключения к вашему мозгу напрямую. А если вы окажетесь крепким орешком, то есть ещё один секретный способ. Вы будете первым, на ком его применят.
Стефан Уитман сверлил меня взглядом, а его ненависть стала физически ощутимой в воздухе в виде запаха. Больше говорить было не о чем, и я покинул камеру.
– А что за секретный способ? – спросил Ван Дэшен, наблюдавший за допросом в смежной комнате.
– У меня родилась идея, что омега-структуры могут помочь. Хотя я не могу быть уверен и сказал это, чтобы заставить ещё больше нервничать. Что важнее, на Надонию сейчас направлены лучшие учёные, изучающие информацию, сознание и другие связанные явления. Они лучше справятся с нетривиальной задачей расшифровки личной памяти, чем я.
Новый адмирал флота коротко кивнул. Он уже принял дела и ускоренно восполнял пробелы своих знаний.
– Направимся в систему обитания омег? – Ван Дэшен немного терялся в иерархии из-за чехарды назначений и до сих пор спрашивал моего совета.
– Это вам решать. Если я отправлюсь туда на маленьком корабле, а флот снова займёт позиции согласно плану обороны, то это будет эффективнее при множественных атаках, но решать вам.
Ван улыбнулся и поклонился, выражая благодарность, как того требовал его обычай. Я сначала ответил согласно этикету, чем заслужил ещё большее уважение, а потом повторил, но склонился уже намного ниже, демонстрируя готовность подчиняться. В армаде Китайской Республики всех солдат и офицеров воспитывали, используя значительное количество элементов традиционной культуры, которая способствовала укреплению иерархической структуры в армии. Эту муштру не смогли выбить психологи за десятилетия. Лично мне казалось, что от знания своих традиций может быть только польза, хотя адмирал Ван чрезмерно зависел от суеверий, часто оказывался в плену своих убеждений и проигрывал в мирное время, оставаясь одним из самых сильных полководцев флота.
Медленно проходя по коридорам корабля, я размышлял о том, почему среди высших военных офицеров Союза было так мало людей моложе семидесяти лет? Социологи и психологи писали в своих трудах, что новые поколения живут в мире, а войны воспринимают только как чудовищные ошибки. Они попросту не хотят связывать свои жизни с профессией, возникшей из-за человеческих пороков и неимоверной глупости.
– Товарищ Жданов! Товарищ Жданов?
– Слушаю.
– Вам пришло сообщение от неизвестного. Мы проверили на наличие агрессивного кода, но ничего не нашли. Пересылать?
– Да, но не напрямую. Загрузите на изолированную от корабля консоль в моей каюте.
Я прибавил шаг, подгоняемый любопытством. Мне ещё никогда не писали анонимы, которых не смогли бы вычислить ребята из отдела сетевой безопасности.
Каюта офицера отличалась от каюты рядового тем, что находилась ближе к мостику или ответственному участку. Только у адмиралов и капитанов были отдельные кабинеты для возможности работать в сложных программных средах. Я обходился обычной. Комнатка три на три метра, а в ней стол с монитором, кровать, шкаф, диванчик, на стенах панели с растениями, в углу санитарный блок. Когда я вошёл, небольшой робот-паук заканчивал уборку и уход за цветами. Пришлось свериться с его алгоритмом и убедиться, что механизм уже закончил свои дела в рабочей зоне, перед тем как сесть в кресло и включить консоль в режиме изоляции. Сообщение представляло собой медиафайл, и я запустил проигрывание.
– Приветствую, – синтезированный голос не выражал эмоций, звучал безжизненно. Тёмная фигура с неразличимыми чертами неподвижно стояла на фоне убегающих за горизонт дюн, – Мы заметили твоё активное участие в событиях и хотим предложить компромисс. Хоть наши ресурсы в сравнении с вашими безграничны, но регулярные потери кораблей неприятны. Поэтому мы желаем договориться. Вы прекращаете любую экспансию, а мы в свою очередь обязуемся не вторгаться в вашу часть космоса. Мы обратились к нескольким ключевым представителям твоей расы и надеемся на ваше благоразумие. Менее чем через сорок ваших циклов бодрствования мы стянем к границам ударный флот. К этому времени нам нужен ответ. Лучшим доказательством ваших намерений будет уход всех вооружённых сил внутрь выделенной вам области.
Запись закончилась. В конце файла прилагалась трёхмерная карта галактики с планом демаркации. Сразу же в глаза бросилась пограничная область, где находилось несколько десятков человеческих миров, не вошедших в состав Союза, естественно их требовалось отдать чужим.
Стало душно. В висках застучала кровь в ритме короткой мысли: "А если не блеф?". Интересно, кто ещё получил ультиматум? Я замер в задумчивости вместо того, чтобы как можно быстрее связаться с президентом и адмиралом флота. Этот сухой голос до сих пор трещал в ушах и перекатывался мелкими камешками слов. Оцепенение прошло так же внезапно. Я запустил полное форматирование консоли – если вирусы не найдены, это ещё не значит, что их нет. Мой запрос на немедленное использование системы дальней связи отклонили, но поставили в очередь. Вероятно, адмирал Ван докладывал президенту о послании братьев по разуму, а судя по недоступности конференц-зала предпочёл не только слышать, но и видеть Штайна. Мне было важно услышать их разговор, и я поспешил.
Шлюзовая дверь встретила меня запрещающей вход надписью. Адмирал Ван включил полную блокировку, но следователя, вроде меня, не могла остановить даже печать главнокомандующего. Пневмопривод с шипением откатил массивный металлический диск.
–… продолжать работу и наблюдать, – голос президента звучал спокойно.
Ван Дэшен резко обернулся и негодующе смерил меня взглядом. Штайн наоборот приветственно кивнул перед тем, как продолжить:
– На данный момент, товарищи, анонимки получили уже семеро. Кроме нас ещё Майн и остальные адмиралы. Последний на связь не выходил, но отдел сетевой безопасности обнаружил след сообщения для него.
Адмирал Ван зашагал из стороны в сторону:
– Послания идентичны?
– Да, – ответил Штайн, – Побитно не сравнивали, конечно, но искать "второй слой" в этой галиматье нет смысла.
Я удивился неприкрытому сарказму и легкомыслию:
– Вы уверены, что этой угрозой можно пренебречь?
Штайн вздохнул и сел в кресло заложив ногу на ногу. Президент молчал несколько секунд, а потом ответил:
– Эта угроза серьёзнее некуда. Вот только нет никакой разницы выполним мы условия или нет. Они в любом случае нанесут удар, – Штайн не стал делать паузу, чтобы мы осмыслили сказанное, а сразу продолжил, – Они уже напали. В космосе нет таких ограничений, как если бы мы с ними жили на одной планете, не имея возможности её покинуть. Даже если чужие сожгут все наши обитаемые миры, то ничего не потеряют, но уничтожат конкурента.
– Какая-то дикая варварская логика, – сказал Ван.
– У наших корпораций всего сто лет назад только такая и была, – ответил я и обратился к президенту, – У советов есть план?
– Я предложил строить защитные орудийные платформы и размещать носители на орбите всех обитаемых миров, – Штайн развёл руками, – Но это займёт несколько месяцев и отбросит экономику планет лет на пятьдесят назад. А пока флот будет патрулировать обитаемый сектор.
– А есть ли у нас выбор? – спросил Ван.
– Нет, – президент внимательно посмотрел на нас, – Мы или выбьем зубы агрессору, или исчезнем. Вячеслав, твоя первая задача расколоть Уитмана. Четверо оперативников сейчас ищут следы руководства NewPow и ExBioTech. На Виктории полным ходом идёт расследование деятельности Mi2.
– Знаю, но результатов пока нет – всеми процессами управлял ИИ и поддерживал строгие протоколы секретности, а рабочие зачастую даже не понимали, что делают, – я не стал докладывать, что собираюсь везти бывшего главу корпорации на Надонию, потому что теперь считал любую цифровую связь ненадёжной.
Штайн словно прочитал мои мысли:
– Я возобновляю службу посыльных и систему секретных сообщений. На связь выходить только по регламенту. Удачи нам всем! – президент отключился.
– Товарищ Жданов, ваш корабль готов, – Ван передал мне коды запуска небольшого межзвёздного судна, – Арестованный уже там. Вылет по готовности.
Мы обменялись рукопожатиями и разошлись в разные стороны. Откладывать перевозку Уитмана не было никакого смысла, и я направился в доки.
Ван Дэшен выделил мне новенькую исследовательскую машину, рассчитанную на команду из трёх человек, которая, закончив тестирование, отдыхала в крохотной кают-компании. Я поприветствовал по-граждански, взмахом руки, двоих парней и девушку, вскочивших при моём появлении и отдавших честь по форме. Импланты считали нагрудные значки, мгновенно выдав на внутренний монитор выжимки из личных дел: Василиса Смешная ладная девчушка уже десяток лет служащая в исследовательском корпусе пилотом; Айдар Алтынов коренастый атлет, напоминающий фигурой уменьшенную в полтора раза копию Медведя, второй пилот и техник; Эджус Петуш навигатор с яркими голубыми глазами и почти невидимыми на бледной коже бровями, что делало его внешность очень запоминающейся. Все трое в звании инженер-лейтенантов.
– Доброго вам дня! – я протянул руку, совсем не хотелось делать всё по-военному, когда ещё есть возможность притворяться обычным милиционером. Троица приняла мои правила и расслабилась. Засвербело внутри от дурного предчувствия, захотелось высадить эту молодёжь и отправится в путь с опасным заключённым в одиночку. Я прислушался к себе, но не смог обнаружить источник беспокойства, а значит нельзя верить тревоге, – Вячеслав Семёнович Жданов, можно без отчества.
– Груз у нас агрессивный, пришлось его насильно поместить в капсулу гибернации, – Айдар говорил, словно рубил воздух, – Оставить в сознании или усыпить?
– Пусть будет в сознании. Мне нужно с ним пообщаться. Вылетаем немедленно, – я передал Василисе разрешение покинуть носитель и сразу же решил заняться Уитманом.
Капсулу гибернации арестованного поместили в грузовой отсек, который невозможно открыть изнутри. Руки, ноги, корпус, даже голова надёжно фиксировались широкими ремнями так, что пошевелиться не было никакой возможности. Стефана всё-таки переодели в нательный комбинезон из-за того, что он пытался покончить с собой: с помощью острого края сломанной пуговицы порезал себе шею.
– Я думал, что такие не могут причинять себе вред, – без эмоций сказал я, садясь у изголовья. Уитман скосил на меня полный ненависти взгляд, но промолчал, – Вы не оставляете мне выбора.
Пол немного наклонился, слегка задрожали стены, а сила тяжести быстро уменьшилась до нуля. Мы покинули Выносливый. Я подождал окончания манёвров и включения имитации гравитации, прежде чем развернуть мобильный медицинский модуль. Уитман заинтересовался приготовлениями и безуспешно напрягал шею, чтобы повернуть голову на звуки.
– Сейчас буду отключать и удалять ваши расширения, – выдерживая нейтральный тон, я удовлетворил любопытство бывшего владельца корпорации, – Есть те, что поддерживают недокументированные функции?
Стефан несколько раз дёрнулся, засопел, но сохранял молчание.
– Без имплантов память уже не будет шифроваться, ведь так?
– Давай, режь связанного без суда! Вы больше ни на что не способны! Так ты убьёшь меня и ничего не добьёшься! – Уитман впал в истерику, несколько раз попытался плевком попасть в меня, но только сам сильнее пачкался. Оказавшись в роли заключённого, этот человек всё быстрее утрачивал аристократические признаки, которые ему приписывали профайлеры (психологи, составляющие поведенческий портрет человека, прим. авт.). Сейчас передо мной лежал психически неуравновешенный инфантил, а не руководитель корпорации численностью в несколько миллиардов сотрудников.
– Наркоз при подобных операциях противопоказан, – пришлось побороть желание сделать ему больнее, чем необходимо.
Тонкие полые щупы впились в кожу на груди, по этим трубочкам в кровь поступало большое количество наномашин и формировало рой в области сердца. После многих лет использования аугментаций люди размещали в голове только интерфейсы, а все импланты размером больше макового семени встраивали в полостях корпуса. МРТ высокого разрешения выявила, что господин Уитман был очень плотно упакован гражданскими расширениями, в жертву даже были принесены части печени, лёгких, кишечника ради установки гормональных регуляторов, продлевающих молодость, и синтезаторов антидотов – вероятно владелец очень боялся отравлений. Костный мозг практически полностью оказался заменён на генераторы стволовых клеток, мышцы усилены, внутренние слои кожи состояли из сильно модифицированных тканей, позволявших за считанные минуты закрывать раны. Головной мозг изменения затронули меньше всего: несколько расширений памяти для хранения массивов данных, сопроцессор, не слишком сильно влияющий на интеллект, скорее ускоряющий поиск информации, да чип кодировки. Последний элемент как раз шифровал данные, но не только на вживлённых носителях, но и органической части, непосредственно изменяя конфигурацию связей нейронов.
– Судя по вашим имплантам, в высшем обществе на Виктории постоянно замышляли убийства друг друга и воровали воспоминания, – я посмотрел в полные ненависти глаза и увидел скорее животное отупление, чем человеческую осмысленность. Очень хотелось отыскать в существе передо мной хоть что-то хорошее, за что можно было бы зацепиться состраданию.
– Вы слишком тупые, чтобы понимать нас! – прохрипел Стефан.
– Ну хоть попробуйте! Вот сейчас просто расскажите свою историю, а я приложу все усилия, чтобы понять. Научите меня, пожалуйста! – мои руки опустились на замки ремней и натяжение заметно ослабло, позволив Стефану повернуть голову.
Внезапно выражение лица заключённого изменилось, он посмотрел на меня с подобием надежды, открыл было рот, чтобы заговорить, но в тот же миг модуль шифрования активизировался и пустил в мозг несколько коротких импульсов, вызвав приступ эпилепсии. Пришлось вернуть силу фиксации и постараться купировать припадок. Я не знал, что делать и сильно жалел, что начал процедуру самостоятельно без помощи специалистов. Введённые наномашины позволили ускорить гибернацию и избежать необратимых травм мозга. Капсула закрылась, наполняясь жидкостью для дыхания. Сканирование показало, что состояние Уитмана стабилизировалось. Мне больше нечего было делать в грузовом отсеке.
– Ну что пообщались? – спросил Айдар, когда я вошёл в кают-компанию.
– Не то, чтобы продуктивно… – мне не хотелось пересказывать допрос.
– Жаль, что его нельзя разобрать, как машину, – Эджус отложил планшет с книгой и протянул мне чашку кофе, – Предлагаю сыграть в шахматы. Это здорово сократит время. Мы ведь не на военном корабле, значит полёт займёт больше суток. Заодно расскажете нам про эпоху корпораций и Пиратскую войну.
1.21. Причины агрессии
Василиса болтала ногами и хохотала, сидя на краю стола. Эджус полулежал в кресле, размышляя над фигурами на доске, а Айдар, сделав свой ход, смотрел на меня, ожидая продолжения истории про высадку десанта на спутник Земли-3.
– Автоматика корпорации распознавала своих по чипам и электронным татуировкам на лбу, которые мы не сразу научились подделывать. Десант чтобы не ввязываться в бой с машинами одевался в старые скафандры, в которых на орбитальных станциях работали самые дешёвые наёмники, а роботы их не трогали, – вспоминал я, – Так мы нейтрализовали самые крупные боевые соединения голыми руками и в рванье.
– То есть они настолько пренебрежительно относились к рабочим, что указали в боевых программах игнорировать этих людей? – переспросила Василиса.
– Корпорации посчитали, что выдавать форму и знаки идентификации этим гастарбайтерам слишком дорого. Там текучка была огромная из-за смертности, поэтому временных трудяг даже не считали. Ну что может сломать на орбите безоружный полуграмотный человек? Проще ввести в боевые программы инструкции и игнорировать всех, чей скафандр является кучей мусора. А десант был обучен диверсиям. Мы почти всю группировку спутников разоружили без выстрелов, – мне больше нравилось рассказывать именно такие эпизоды войны, где было больше комичного, чем кровавого, но ребята были смышлёными, и их смех быстро сменялся задумчивостью.
– Люди выходили в космос в дрянных скафандрах и гибли, и это было выгодно? – Василиса помрачнела, – Неужели выигрыш был настолько большим?
Мне тоже расхотелось смеяться, вспоминая, как мы выбирали из условно-исправного оборудования монтажников то, в чём пойдём отключать боевых роботов. Не нашлось ни одной перчатки без заплаток, и пришлось ремонтировать даже те шлемы, в которых ещё вчера трудились люди.
– Выигрыш был в доли процентов, – тихо ответил я, и увидел, как у Айдара сжались кулаки.
– Это же логично! – громко сказал Эджус, наконец передвинув фигуру, – Если цель всего человечества – предоставлять элите получать постоянно возрастающую прибыль, то жертва части населения ради этого выглядит нормой. Противоречие и уродство только в том, что такая цель не имеет смысла.
– Ну почему же? – мне всё больше нравились эти ребята, их стремление понимать реальность, – Каждый стремился к максимальному личному комфорту для себя, любой мог усердно работать и стать успешным. Разве в природе сильный волк будет голодать и отдавать еду слабому и больному?
– Это сейчас шутка была двухсотлетняя? – Айдар даже встал из кресла от негодования, снова сел и объявил шах.
– Внутривидовая конкуренция у людей – часть объективной реальности, – продолжил настаивать я, – Слабые люди, ленивые, глупые разве не должны уступать лучшие ресурсы тем, кто сможет ими распорядиться?
– Это просто никакой критики не выдержит! – Василиса смотрела на меня, пытаясь заметить хотя бы тень сарказма, – У нас нет недостатка еды уже много веков. Мы каждого можем кормить до ожирения и даже ведём пропаганду против переедания. Это раз. При хоть сколько заметной разнице в достатке, эта разница сама начнёт себя увеличивать и бедный, как ни работай, будет только беднеть. А это значит он будет хуже питаться, хуже учиться, чаще болеть, раньше умирать и плодить бедноту. Это два. Ни один самый одарённый "суперчеловек" – владелец заводов или банков – не сможет никогда в одиночку построить ничего сложнее ветряной мельницы и вложить в свой бизнес больше сил, чем самый обычный рабочий. Это три.
– В одиночку можно из необитаемой планеты сделать цветущий сад, – я предпринял последнюю попытку, – Ведь одному человеку можно управлять всем комплексом преобразования.
– А разработать и построить комплекс он сам сможет? Провести исследование и найти подходящую систему? А законы физики, по которым комплекс работает, этот уникум сам выведет? – Василиса повысила голос, – Говорить научится тоже сам?
– Сдаюсь, – я поднял руки, – Я не могу имитировать этот бред на должном уровне, чтобы спорить.
Василиса покачала головой и протянула мне чашку синтетического кофе с печеньем, которое сама испекла в кожухе теплообменника. Техник облегчённо рассмеялся, а навигатор ещё долго бросал на меня осторожные взгляды, ожидая новых аргументов. Сладкая домашняя выпечка словно остановила время и перенесла меня в добрую книжку про космических приключенцев, где всё зло пучеглазое, стрекозоидное, глупое и смешное, а главное, ненастоящее.
Кофе в чашке слегка наклонился, а значит корабль готовился к всплытию. Смешная вернулась в кабину пилота, чтобы контролировать прибытие.
– Вам не кажется, что молодые поколения слишком наивные? – спросил Эджус, уходя в защиту от агрессивной атаки оппонента.
– Вы капельку добрее, чем мы, и привыкли к доброте окружающих, – ответил я, ожидая следующего очевидного вопроса.
– А что, если эта привычка нас потом уничтожит?
Я заметил, как Айдар остановил руку, да так и замер с ферзём, ожидая мой ответ:
– Вас может уничтожить глупость и злоба, враги внешние и внутренние, малодушие и безразличие, но не доброта. Главное не путать эти понятия и всё у вас будет хорошо.
Айдар наконец опустил фигуру на доску:
– Шах и мат.
Эджус зажевал губами, пытаясь найти другие варианты, но пришлось смириться с проигрышем.
– Мы всплываем! – своим чистым и звонким голосом, усиленным динамиком, объявила Василиса, – На посадку небольшая очередь, поэтому дадим пару витков по орбите. Кто выиграл?
– Айдар меня уложил на обе лопатки! – Эджус готовил победителю мороженое, обильно посыпая тёртым какао и орехами из своего личного праздничного пайка.
Как же давно я не был в окружении нормальных современных людей! С тех пор, как покинул Талим, мне приходилось сталкиваться в основном со стариками, прожжёнными насквозь войной, непонятными даже самим себе омегами, затюканными жителями корпоративной Виктории. И вроде бы времени прошло не так много – я вдруг осознал, что парился в бане с Радимом меньше недели назад по моему личному хронометру – но расставание с такими людьми, как моя нынешняя команда, вызывало сильнейший синдром отмены.
Сканеры корабля фиксировали крупную группировку флота на внешней звёздной орбите и прибытие множества транспортов. Надония мгновенно стала главной новостью – о нападении чужих и ультиматуме ещё не было официальных заявлений.
Василиса получила разрешение на посадку, и спираль траектории вокруг планеты начала сужаться. Пилот умело вела корабль, добиваясь невысокого уровня перегрузок. Я выглянул в иллюминатор и обнаружил, что мы уже закладываем круги над станцией. Вокруг одинокой горы начали убирать растительность для возведения полноценных площадок для космопорта, продуктовых ферм, промышленных предприятий. Всё будет накрываться герметичными куполами для защиты от смертоносных бактерий и грибков – уже видны первые остовы полусфер. Надонию пока не станут укрощать и переделывать под нужды человека, это планета омег, а значит им решать, какой она будет.
– Внимание! Посадка через десять секунд, – Василиса филигранно вошла в узкий проход, предназначенный для челноков с орбиты, а не полноценных кораблей. Касание оказалось едва ощутимым, – Внимание! Посадка завершена успешно. За бортом можно находиться без скафандров.
– Вот и прилетели, – сказал Эджус, – Кто останется на корабле?
– Пока вы все. Я согласую, что делать с нашим пленником, – моя команда была в курсе, что у Стефана был припадок из-за криптографического устройства, – Нужны свободные медики и специалисты по аугментациям.
Эджус поник. Ему не терпелось отправится в центр контакта и своими глазами увидеть омегу. Наверное, и остальным тоже этого хотелось, но Айдар выглядел намного спокойнее, а Василиса, как пилот, обязана выполнить множество номенклатурной работы на корабле прежде, чем сможет его покинуть.
– Я быстро – не успеете глазом моргнуть.
Уже знакомая посадочная площадка теперь была полностью заставлена челноками. Везде взгляд натыкался на людей, работающих с прибывающими грузами. Крохотное плато укрепили и расширили почти в три раза керамическими плитами.
– Слав? – Старцев пришёл лично меня встретить, – У меня от твоего сообщения одни вопросы в голове.
– У меня, поверь, ещё больше вопросов, – я крепко пожал руку гиганту и сразу перешёл к делу, – Ты подготовил то, что я просил?
– Да. Ольхов Егор Степанович и Рябушкин Денис Сергеевич уже ждут, так что можешь выгружать этого… – Старцев очень хотел выругаться, но не мог себе этого позволить.
Я кивнул и отдал распоряжение команде открыть грузовой отсек. Капсула с Уитманом весила треть тонны, и пришлось воспользоваться погрузчиком, чтобы перенести её в лабораторию. Эджус и Айдар помогли мне, а после получили "увольнительную", и я был уверен, что отправятся в центр контакта, но вернулись на корабль. Эти двое решили дождаться Василису, чтобы втроём впервые увидеть омега-структуры.
Егор Степанович Ольхов – один из лучших специалистов по нейроимплантам – приветствовал нас из большой колбы с дыхательной жидкостью, опутанный проводами, свернувшийся в позу эмбриона. Его мозг напрямую был подключен к операционной.
– Ставьте капсулу в отмеченный прямоугольник, – синтезированный голос звучал абсолютно отрешённо, – Выходите в комнату для наблюдающих.
– Жаль, что вы инициировали защиту и начался припадок, – Рябушкин ассистировал коллеге за небольшой консолью, – Нам нельзя ни на секунду допускать подачу энергии на импланты или выход мозга из комы.
– Мы никогда ещё не сталкивались с подобной защитой, – стало неловко и стыдно из-за своей поспешности в допросах, – Но триггером стало намерение Уитмана что-то рассказать, а не моё вмешательство.
Денис Сергеевич посмотрел на меня с тревогой, кроме блестящей хирургической практики, он занимался научной работой в области психиатрии и очень быстро находил противоречия в поведении.
– Нужно быть чудовищно убедительным, чтобы вживить ограничивающий волю чип владельцу обитаемых планет… – Рябушкин пожевал губами и сосредоточился на подготовке к операции.
Диагностика пациента заняла несколько минут, во время которых Денис Сергеевич напряжённо всматривался в графики, снимки сканеров, столбики данных. Наконец о состоянии Уитмана выяснили всё, что можно с помощью современной аппаратуры. Рябушкин облачился в робу и вошёл в операционную.
– Приступим? – спросил Ольхов электронным голосом.
Рябушкин кивнул и множество щупалец, стремительно выросших из стен и потолка, одновременно зашевелилось, открывая капсулу гибернации, вынимая тело, укладывая пациента на ложе. Можно было бы сравнить это с танцем, но сложность и точность движений выходили за рамки красоты и понимания непосвящённых. Словно дикарь из племени, застрявшего в каменном веке, увидевший сборку квантового компьютера на автоматизированной фабрике, я наблюдал за творящимся волшебством, лишь в общих чертах понимая происходящее.
– Товарищ Жданов? Мы изолировали нейромодули и установили заглушки между живым мозгом и кибернетикой. Через несколько минут всё будет готово к реанимации, – Ольхов развернулся в своей колбе, провода опадали с его тела и втягивались в стенки, уровень жидкости понижался, глаза учёного несколько раз моргнули, и взгляд приобрёл осознанность.
Наступила очередь Дениса Сергеевича демонстрировать свои навыки. Он поставил капельницу, постоянно корректируя её состав в зависимости от параметров пациента, над телом закружилось несколько неизвестных мне машин, подчиняясь воле врача.
Прошло около часа прежде, чем Уитман начал самостоятельно дышать. Вдруг его веки задёргались, а спустя миг он задрожал и изо рта пошла пена. Повторялся эпилептический припадок. Ольхов, успевший одеться, но ещё не отошедший полностью от слияния с машинами, бросился к консоли.
– Денис! Отключаем его!
– Поздно… – прошептал Рябушкин, – Мы его убили, Егор.
Тело Стефана несколько раз дёрнулось и замерло в неестественной позе – выгнувшись дугой, опираясь на ложе затылком и пятками.
– Врёшь! – Егор Степанович до крови прикусил губу и провалился в искусственную кому, вновь соединяя свой мозг с операционной, но теперь без посредников, обеспечивающих комфорт и безопасность.
– Вру! Конечно вру! – Денис Сергеевич совершил несколько пассов руками и толстые жгуты механических манипуляторов обхватили основание черепа Уитмана. Тело обмякло, задышало и вновь погрузилось в сон.
Рябушкин выбежал из операционной и с моей помощью перенёс Ольхова на кушетку.
– Что с ним? – спросил я.
– Егор в норме. Голова потом будет болеть. Он в контакте с Уитманом. Почти читает его поток сознания, – Рябушкин рвал предложения и набирал команды на консоли, – Только беда в том, что сознания там уже нет.
– А что есть?
– Бред шизофреника… Только намного хуже, – Рябушкин отвернулся, давая понять, что мне придётся подождать молча, пока они закончат.
Ольхов быстро пришёл в сознание и сидел на кушетке, морщась и потирая выбритые виски.
– У меня чуть крыша не поехала! У него в мозгу всё работало через этот модуль шифрования, – прошипел, борясь с болью Егор Степанович, – А теперь там каша, белый шум и всё перепутано!
– Меня теперь больше всего волнует, что за великая тайна скрыта в его черепе, если он согласился стать рабом неразумного модуля? – вслух спросил Денис Сергеевич и передал в трясущиеся руки коллеги стакан с коктейлем из лекарств.
