Деймас Рэд
Феномен одиночества
3.8 Начало игр
– Ричи! – гибкая тень оттолкнулась от стены и мерцая металлическими бликами от приглушённых ламп в полутьме подошла к люльке с курсантом, – Ты оперативник!
– И?
Гуша не сразу нашла, что ответить и стояла, оцепенев от глупости новобранца прежде, чем сказать:
– Ты должен был незаметно устранить цель. Всё.
– Устранил, – Ричард указал на тело в виртуальной реальности, лежавшее на асфальте в луже крови и ловко выбрался из люльки, подвешенной к потолку на длинных тросах.
– Назначаю переобучение, – старший инструктор потеряла интерес к подопечному, но тот ухватил её за тонкую механическую руку, ставшую прозрачной и едва видимой под действием системы маскировки.
– Гуша Сетара, я прошу объяснить ошибку, – Ричард считал достаточным доказательством своей готовности поймать Тень, а может быть и доказательством своего превосходства над ней.
Женщина вывернулась и мгновенно оказалась позади крепкого мужчины, легко толкнула его вперёд и, пока тот кубарем катился по полу, успела выйти и хлопнуть дверью, став полностью видимой. Наблюдая за происходящим, я не мог понять, почему отбор в подразделение внешней разведки вообще допускает таких кандидатов, как Ричард Беккем. Он потирал свою выбритую макушку и с не меньшим удивлением смотрел на меня, ожидая нравоучений.
– Оперативники работают так, чтобы сам факт их работы было как можно сложнее установить, – я пожал плечами и помог подняться, рослому курсанту, – Лучше это усвоить перед выходом в "поле".
Ричи согласно закивал, держась за вывихнутое плечо, а на лице всё отчётливее проступало понимание, именно боль позволяла ему осознавать ошибку, а значит предстояло ещё очень многому научиться.
Тренировочный комплекс состоял из прямых коридоров, к которым, словно виноградины присоединялись комнаты для работы в различных виртуалках – заблудиться было невозможно. Сетара стояла у дверей лифта, когда я её догнал.
– Гуша, есть минутка?
– У меня по графику ужин, можете присоединиться, – в глазах блеснул огонёк любопытства.
– Спасибо. Тетерев, ничего не объясняя, направил меня наблюдать за обучением курсантов, и у меня возникли вопросы.
Двери лифта открылись, и Гуша с громким цокотом металлических ступней по керамическому полу прошагала вперёд.
– Задавайте, – один из тонких пальцев из мягкого пластика нажал на нужную кнопку.
– За чем именно я должен наблюдать? За несколько дней я не смог узнать чего-то нового, – мне понравилось, что собеседница не стала откладывать разговор до конца ужина, как часто бывает принято среди населения большинства развитых планет. Гуша в очередной раз изучила моё лицо, и её взгляд расфокусировался, как происходило всякий раз, когда она обращалась к сетевым базам данных или использовала радиосвязь.
– Считайте, что эту проверку вы прошли, – наконец ответила инструктор, – Надеюсь, в чём она состояла объяснять не нужно?
– Я знаком с когнитивными искажениями и умею их в себе распознавать.
Гуша протянула мне руку:
– Добро пожаловать!
Я пожал маленькую ладошку и задал следующий вопрос:
– У вас вообще нет предварительного отбора? Среди курсантов встречаются совершенно некомпетентные.
Гуша прыснула от смеха, что выглядело жутковато из-за складок на границе живой кожи лица и металлом черепа:
– Два поколения выросло в мирное время, и никто из них не хочет в наши ряды. Мы собираем наёмников по корпоративным планетам, чтобы укомплектовать живой силой подразделения. Флот способен решать точечные задачи, а вести полномасштабную войну… – лицо инструктора сморщилось от смеси гнева и бессилия.
– Я понимаю.
Лифт остановился. Гуша переключилась на тихий шаг и замерцала, превратившись в полупрозрачный смазанный силуэт.
– У меня остаточные последствия ПТСР, которые длятся уже несколько лет, – в пятне переливающихся расфокусированных пятен чётким оставалось только лицо, – Никак не могу привыкнуть к этому телу, и всегда использую камуфляж на людях.
Я следовал за голосом, стараясь не смотреть на Гушу – расплывающееся пятно вызывало резь в глазах.
– А зачем вообще было использовать такое количество кибернетических протезов?
– Я получила ранения на корпоративной службе и страховки не хватило на нормальное лечение. Мне обещали, что новые возможности тела позволят больше зарабатывать. Первое время я даже верила в это, а потом узнала сколько стоит техобслуживание и ежемесячные обновления…
Мы вошли в столовую, где стоял тихий гул голосов. Почти все, и инструкторы, и курсанты, сидели по трое-четверо, негромко разговаривая. Несколько машин-пауков разносили заказы. Рой нанитов-симбионтов, выданных Тетеревым при знакомстве, образовал голограмму с актуальным меню, и я выбрал несколько лёгких закусок.
– Тяжело без имплантов? – спросила Гуша, садясь за ближайший столик, – Не всем нравятся наномашины.
– А мне показалось, что это прогрессивная замена.
– Вы не управляете ими, как собственным телом. У них свой искусственный разум, защищённый от вашего вмешательства.
– Я пока не нашёл в этом негативных моментов.
Машина-официант со стуком маленьких пластиковых копыт и шелестом приводов приблизилась к столику и замерла в ожидании, когда мы прекратим жестикулировать и дадим разрешение на сервировку, после чего очень быстро заработала манипуляторами, расставляя блюда. Запахло очень аппетитно, и я понял, насколько сильно проголодался.
Гуша ела очень медленно, нарезая всё мелкими кусочками и тщательно пережёвывала. Видимо корпорация, на которую она когда-то работала, экономила на всём, кроме боевых систем, при разработке тела.
– Ваша напарница ведёт затворническую жизнь и почти не выходит из своей комнаты, – инструктор проглотила очередную порцию и решила передохнуть.
– Она навёрстывает свои знания о Союзе и наших технологиях, которые отличаются от доступных в Гегемонии.
В зал быстрым шагом вошёл Степан Игоревич и громко поздоровался:
– Добрый вечер, товарищи! Приятного аппетита!
Ему ответил салют рук с ложками и вилками. Инженер-капитан заложил руки за спину и подошёл к нам.
– Товарищ Сетара, Жданов, – он коротко поклонился каждому, мы встали, – Садитесь! Садитесь же! Не нужно этой официальности! Я хочу предложить работу для вашей двойки, – Тетерев присел на стул и положил правый локоть на стол, обращаясь ко мне.
– Я слушаю, – между рёбер запрыгал шарик предвкушения серьёзной работы.
Старший капитан посерьёзнел, и заговорил тихим голосом:
– Мы обнаружили потенциально опасный мир совсем недалеко от границ СЗиКа. У них есть неплохо вооружённый флот и желание его активно использовать. Пока грабят и присоединяют к себе близлежащие обитаемые системы, но, судя по их продвижению, не тычутся вслепую, – Тетерев вывел изображение участка галактики и прочертил линию, – Вероятно они обладают данными о первых волнах дикой колонизации и планомерно исследуют эти цепочки. Пока мы ведём пассивное наблюдение, но они ускоряют темпы экспансии благодаря захваченным ресурсам.
– Моя цель?
Тетерев сменил картинку на фотографию зрелого мужчины в мундире.
– Это Залман Токаев. Император Даймода. Его власть держится на личном авторитете и непрерывной раздаче завоёванных благ множащейся верхушке. Если в его убийстве обвинят кого-то из олигархов, то империя разорвёт сама себя.
Я посмотрел на свои руки. Пальцы слегка дрожали. Если отпустить вожжи воспоминаний, то легко представить, как до самых локтей всё покрыто кровью, а теперь человек, сидящий напротив, спокойным тоном отдавал приказ открыть ещё одно личное кладбище планетарных масштабов.
– Вячеслав, СЗиК не может позволить себе участвовать в "звёздных войнах". Таких миров как Даймод очень много, и на всех у нас не хватит сил.
Тетерев выжидательно смотрел мне в глаза, а я понял, что этот человек завербовал меня ещё неделю назад, при личной встрече, а театральное представление с головоломкой про мой личный номер было качественной прелюдией к беседе с "домашним" дедушкой, который теперь очень убедительно сокрушался о будущих потерях. И ведь не просто так мне неделю показывали совсем зелёных мальчишек. Всё это ради моего согласия ещё глубже погрузиться в кровавое месиво.
– С Рэйчел уже говорили об этом? – спросил я, оттягивая неизбежное.
– Минут десять назад. Она изучает материалы по делу, – Тетерев виновато улыбнулся, чем на секунду вызвал у меня отторжение, – Если когда-нибудь окажется, что без этого можно было обойтись, я пущу себе пулю в висок, – он говорил буднично, а я осознал, что он действительно верит в свои слова, а ещё больше верит в свою работу.
Помолчав, Тетерев добавил:
– Мы на этой станции равны с вами, и я не имею права приказывать.
– Документы уже загружены в симбионтов? – только оставалось спросить мне прежде, чем бросить остатки ужина и покинуть столовую.
Не помню, как добрался до жилого сектора. За всю жизнь приходилось много раз принимать трудные решения, но сейчас в голове крутилась карусель из сотен, может быть тысяч, таких вот "империй", сжатых в пружины и готовых сорваться в резню ради единственной и безумной цели: сохранить стабильность своего невидимого куратора – Гегемонии.
Рэйчел Роузен сидела на краю стола в своей комнате и быстро оперировала голографическим интерфейсом ИИ. Глаза прикрыты, а длинные ресницы из-за теней, казалось, прикасались кончиками к щекам.
– Тебя словно избили… – вспышка сарказма сменилась сочувствием, – Как ты смог сохранить эту свою доброту, работая в полиции?
– Скорее всего, благодаря ей, сохранился я…
Голограмма погасла, погрузив комнату в сумерки. Рэйчел приблизилась и хотела обнять, но поняла, что не время, и только положила руку на плечо, крепко сжав пальцами.
– Данных очень мало, и я боюсь, что простой провокацией тут не отделаться. Есть идеи?
– Нужно осмотреться на месте. У императоров всегда слишком много слуг, а ещё больше нищих вокруг дворцов – мы сможем подобраться достаточно близко.
Рэйчел хищно усмехнулась. Её опыт анархистки вполне согласовывался с таким планом. Мы загрузили ИИ расчётами и разошлись по комнатам, договорившись утром начать сборы в дорогу.
3.10 Вылет
Вода в душевой кабинке подавалась под ощутимым давлением, и пот после тренировки смывался даже без мыла. Мне нравилось крутиться, подставляя под массирующие струйки свои бока.
– Слав! Заканчивай! – Рэйчел сопроводила свой окрик громким хлопком ладони по прозрачной стенке.
– Что-то срочное? – спросил я, выглянув в приоткрытую дверцу.
– Нет, – Рэйчел кончиком пальца нажала мне на нос, – Просто хочу показать новые данные для работы. Кстати, местные аналитики нашу идею одобрили и готовят материалы для обеспечения поддержки.
Программа санитарной очистки завершилась обдувом сухим ионизированным воздухом. У меня немного отросли волосы за последнее время и теперь после душа торчали в разные стороны непослушными рожками.
– Сколько им нужно времени? – спросил я, подбирая новую стрижку в каталоге автоматического визажиста.
– Обещали закончить после обеда, – Рэйчел хмыкнула и со своей любимой саркастической улыбочкой добавила, – Кстати, если ты так уверен в любви Большой Мамочки к себе, то может найдёшь способ договориться с ней, и тогда она сможет тебе подсказывать в реальном времени?
Я взял рукой её волосы, поднял их и осмотрел шею, нарочито внимательно изучил плечи и заглянул за воротник блузки.
– Ты чего?
– Хочу найти у этого киборга кнопку отключения стервозности.
Рэйчел рассмеялась и обвила руки вокруг моей шеи:
– Мне нравится, когда ты шутишь… В такие моменты даже не хочется пнуть твою занудную угрюмую тушку.
Пальцы с ухоженными ярко-красными ногтями расцепились и прошлись кончиками по моей груди. Я чувствовал её дыхание, состоящее из запахов фруктов. Она дразнилась, нарочно стремясь вывести из равновесия, чтобы задать какой-то мучивший её вопрос. Её губы уже чуть заметно шевелились, но по этим движениям нельзя было разобрать ни слова. Отстранившись, Рэйчел по-девичьи хихикнула и оставила меня одного.
Закончив с туалетом, я занялся документами, оставленными напарницей на кровати. Население дворца, планы строений императорского комплекса, фотографии с описанием приближённых. Всё это и многое другое приходилось запоминать по старинке обычным человеческим мозгом. А ведь Штайн перестраховался и в том, что мои боевые импланты были удалены: на планете постоянно проводились рейды на шпионов и подозрительные аугментации уже научились находить. Я сделал запрос о том, сколько агентов работало над сбором информации и наткнулся на стену из засекреченных директорий, позвонил Тетереву и задал этот вопрос напрямую. Инженер-капитан некоторое время размышлял, пожёвывая ус, но наконец пошёл на откровенность:
– Сейчас там работает три наблюдателя. Остальных мы потеряли. Шестьдесят одного человека. Они выдерживали пытки и… умирали. Ты ведь понимаешь смысл всего этого?
Я кивнул. Больше полусотни разведчиков будет в итоге разменяно на небольшую группу систем с населением в полсотни миллиардов потенциальных граждан Союза. Математика показывала мне, словно глупому ребёнку, всю выгодность такого обмена, и в то же время, всю чудовищность ведущейся игры.
– Аналитики закончили раньше времени, – сказал Тетерев, – Ваш план одобрен. Вылет завтра… Или отдохнёшь?
– Некогда. Мы будем готовы. Можно ещё вопрос?
– Разрешаю.
– Кто-то ведь рассчитал, что Рэйчел поступит в лаборатории на Надонии именно так?
Тетерев долго смотрел мне в глаза через коммуникационную сеть, а потом, не меняя выражения лица, отключился.
Подсохшие волосы всё так же торчали в стороны, я заглянул в зеркало и решил, что вид вполне мог бы соответствовать жителю трущоб, но нужно добавить грязи и запаха пота.
Без аугментаций гортанные звуки языка Даймода получались излишне правильными и чёткими – стоило потренироваться, чтобы приучить себя говорить с несколькими дефектами и лучше соответствовать роли. Я повторял одну и ту же фразу на диктофон по несколько раз с разными интонациями и скоростью, а после прослушивал запись и анализировал, работал над ошибками. Когда наконец удалось грязно выругаться и при этом не закашляться, было уже поздно, но спать совсем расхотелось – предстоящее дело не давало покоя. Решив, не беспокоить напарницу, я принял снотворное и в одиночку отправился в большой сад, где за несколько последних дней полюбил гулять в свободное время.
Крупные деревья высоко тянули ветви к потолку пещеры, усыпанному лампами для фотосинтеза. Здесь никогда не бывало смены дня и ночи, а вечно царило утро из красных и синих оттенков. Растениям нравился климат, и они отвечали на уход буйным ростом, обильным цветением и множеством диковинных плодов.
Сорвав нечто похожее на карамболу с ярко-жёлтой кожурой, я надкусил и почувствовал насыщенный сладкий вкус с тонкой кислинкой.
– А так хотелось, чтобы этот уголок был только моим… – из густой листвы кустарника беззвучно появилась Гуша.
– Сад огромен, – я пожал плечами, – Тут всем хватит места, чтобы побыть наедине с собой.
– Именно это место особенное, – инструктор села на траву и обхватила руками колени.
– Расскажите, чем особенное?
– Нет. Может быть в следующий раз, когда научусь хоть немного доверять людям, – Гуша посмотрела на меня и спросила, – Если мы овладеем технологиями Гегемонии, такие как я смогут снова обрести полноценное тело, стать настоящими?
– Cogito, ergo sum verus (Мыслю, следовательно я настоящий, лат. прим. авт.), – снотворное начало действовать, захотелось опуститься на траву и прикрыть глаза, а вкрадчивый внутренний голос принялся убеждать, что легко удастся прилечь тут всего на пару минут и без труда потом вернуться к себе в комнату, – Омеги вообще без физических тел могут обходиться.
Гуша сжала губы и едва заметно кивнула.
– Доброй ночи! – сказал я напоследок и зашагал по тропинке к подъемнику. Сетара не ответила, продолжая всё глубже погружаться в себя. Похоже, что она зацикливалась на одних и тех же мыслях, совсем как Роберт с его увлечением религией.
Когда открылась дверь в мою комнату, глаза уже с трудом удавалось держать открытыми. На ощупь я дошёл до кровати и лёг, не раздеваясь.
***
Рэйчел что-то обсуждала на площадке с пилотом. Слышны были только отдельные слова, но, судя по интонациям, они ругались. Бедный парень вжимал голову в плечи и вздрагивал всякий раз, когда Рэйчел повышала голос.
– О чём спор, – спросил я.
– Этот цыплёнок утверждает, что его план высадки и спуска оборудования безопаснее… – Роузен произносила слова, словно рвала толстую бумагу.
– Рэй, план утверждён. Я не вижу причин для пересмотра.
– Мы окажемся там почти без оружия!
– Если мы провалимся и доведём ситуацию до открытого конфликта, то оружие нам не поможет.
В глазах женщины вспыхнула ярость:
– Я не хочу сгнить в каменном мешке!
– После нас на Даймод придут другие… Если мы слишком громко будем хлопать дверьми, то хозяева повесят замки попрочнее.
– Ты… – Рэйчел сжала свои кулачки, – У меня ещё остался инстинкт самосохранения! И честь!
– У людей не бывает инстинктов. У нас вместо них разум. Откажись от работы и трудись здесь с другими учёными.
Пилот попытался улизнуть, решив, что про него забыли, но быстрый взгляд Рэйчел заставил его замереть на месте. Она наклонила голову набок и попыталась разглядеть во мне что-то способное помочь ей убедить в своей правоте, а потом вдруг язвительно усмехнулась:
– Не могу оставить всё веселье тебе одному!
Когда погрузка закончилась, и мы находились в ложементах на корабле готовые к старту, я почувствовал, как до моей кисти дотянулись кончики пальцев.
– Слав, я с каждым днём всё больше верю, что ваш крохотный Союз обладает огромной силой.
Я с усилием высвободил голову из фиксаторов и повернул, чтобы увидеть лицо Рэйчел. У неё было задумчивое и одухотворённое выражение, спокойный тон без привычной колкости.
– Со стороны может показаться, что вами управляют, а все решения принимает президент и его окружение, как Директорат в Гегемонии. Вот только это не так, и, если Майн исчезнет, ничто не поменяется. Вы все заодно.
– А ты с нами? – я очень хотел чтобы она ответила честно.
– Пока нет. Я всё ещё слишком зациклена на себе. Знания не сразу становятся навыками.
Корабль чуть вздрогнул и оторвался от площадки. Пилот маневрировал аккуратно, без спешки, и перегрузка почти не доставляла неприятных ощущений. Спустя несколько часов, мы вышли из аккреционного диска и получили разрешение на нырок, который вызвал привычное покалывание по всему телу.
3.11 Удачное начало
Несколько орбитальных станций Даймода, ощетинившись радарами, наблюдали за небесной сферой. Оборона, рассчитанная на противостояние флоту вторжения, не обратила внимания на маленький кораблик, промчавшийся мимо и выстреливший четырьмя совсем уж крохотными капсулами. Пилот закончил манёвр и сразу же нырнул, покинув систему. Заключённый в одиночный спусковой модуль, я ощутил, как торможение об атмосферу порождает вибрацию, переходящую в низкий гул, отчего всё тело чесалось снаружи и изнутри. Использовать двигатели станет безопасно только в самом конце падения, когда массивы гор скроют от многочисленных глаз систем обнаружения. Маленький экран показывал столбики чисел и несколько графиков, но я не мог никак повлиять на события – капсула в полностью автоматическом режиме неслась к поверхности. Несколькими рывками отработали маневровые двигатели, отбрасывая облака раскалённой плазмы, похожей для стороннего наблюдателя на отваливающиеся части метеорита. Включилась основная установка торможения, и меня вдавило в ложемент. Перегрузка на самой границе человеческих возможностей не давала дышать несколько секунд. Удар по касательной: капсула выбила своим корпусом фонтан осколков и заскользила по склону. Ещё несколько минут тряски и всё успокоилось.
– Признаков людей не обнаружено, – ровным голосом проговорил ИИ, – Отравляющих агентов не обнаружено. Агрессивных биологических компонентов не обнаружено. Начинается разгерметизация.
Разогретый обшивкой воздух с шипением проник внутрь. Я осторожно вдохнул. Ремни безопасности ослабли и уползли змеями под ложемент. Крышка капсулы отъехала вверх и в сторону. Можно выбираться.
Тяготение чуть меньше земного позволило легко встать на ноги и сделать несколько уверенных шагов. Без имплантов придётся самостоятельно привыкать к гравитации, пусть и почти нормальной, и учитывать её при движении.
Носимый навигатор указал направление к точке высадки Рэйчел и заранее установленному месту встречи, если обстановка будет отличаться от разведданных и сделает невозможным успех миссии, но мне предстояло пройти с десяток километров до ближайшего города – столицы Даймода. Я вытащил из капсулы хламиду, сандалии и повязал на голову платок на манер местных горцев, там же нашёлся искусственно состаренный заплечный мешок с нехитрой снедью и всякой мелочью. Спусковой аппарат выдал тихую трель, предупреждая о включившейся программе утилизации и требуя отойти подальше. Когда я отдалился метров на двадцать, раздался тихий хлопок, и керамический остов капсулы стал рассыпаться от высокой температуры внутри, выжигающей любые следы технологий. Через несколько минут тусклого бездымного горения остались лишь фрагменты, которые местные жители однозначно примут за куски метеорита.
Солнце должно было показаться над горизонтом не скоро, и у меня была возможность пройти большую часть пути по приятной прохладе в темноте и сумерках. Рой нанитов-симбионтов периодически прочёсывал местность, но не находил ни одной тропинки, и двигаться поначалу приходилось осторожно, приноравливаясь к булыжникам, готовым вывернуться из рыхлой земли, если на них неудачно наступить, к "лужам" мелкого песка, в которых легко растянуть лодыжку, и многим другим особенностям диких пустошей.
Вереница облаков скрыла искусственные спутники освещения, пришлось спускаться по очередному склону практически на ощупь. Скорость снизилась, и на вершину последнего холма перед городом я забрался, когда небо начало сереть перед рассветом. Пустошь будто врезалась в обломки бетонной цивилизации, пыталась перемолоть остовы старых магистралей, но постепенно слабела и сходила на нет под асфальтным полотном сгущающейся сети дорог, а дальше уже высились небоскрёбы, сновали аэрокары, дроны, и окончательно побеждала искусственная иллюминация.
В сам город мне не было нужды рваться, да и не пустили бы через таможню без документов, поэтому я свернул в сторону вынесенного за высокую стену мегаполиса гетто, состоящего из жестяных домиков. Солнце перевалилось через хребет гор и жгло всё, до чего дотягивалось, но при этом из ущелий в долину стекался ледяной воздух. Из-за резких перепадов температур и постоянного ветра из растений выживали лишь низкорослые перекрученные, словно параличом, кустарники, да острые и сухие травы.
– Стой! – из-за небольшой кучи хлама раздался грубый голос с визгливыми нотками, – Ты кто?
– Бывший фермер… – ответил я, стараясь вложить в слова как можно больше тоски и обречённости.
– Мы тут не держим скота и не пашем, проваливай!
– Мне некуда идти… – я сделал ещё шаг в сторону голоса, – Или умру от голода в горах, или здесь.
С дробовиком наперевес вышел плотный человек и наставил ствол мне в живот.
– Ну так я тебя быстро отправлю к Творцу! – крепыш сплюнул мне под ноги и хохотнул.
– Я могу быть рабочим! – пришлось упасть на колени и вскинуть руки в жесте мольбы, – Могу делать, что угодно! Я читать умею!
Оружие опустилось. Человек задумался, почесал щетинистые щёки и сказал:
– Иди вон туда, – палец указал на хибару, выкрашенную зелёной краской, – Скажешь, что Идрис пропустил, и сразу про то, что грамотный. Если не врёшь, будет кусок хлеба, а если… – пухлая рука снова подняла дробовик и ткнула дулом в мою сторону.
– Спасибо! Буду за тебя молиться каждый день, Идрис!
Крепыш крякнул и вернулся на свой пост, бросая на меня оценивающий взгляд. Наниты сообщили, что прямо сейчас на меня направили стволы три охранника из двадцати двух, что сидели в укрытиях.
Ветхий домик с низкой дверью был пустым, но я ради спектакля несколько раз постучал и громко окликнул хозяев. Наконец, когда смех со стороны блокпоста стал громогласным, Идрис выкрикнул:
– Иди внутрь! Там лестница! Дурачок!
На выметенном полу чернел колодец. Я заглянул в него и увидел длинную гирлянду маленьких лампочек, уходящих вниз, казалось в бесконечность. После нескольких метров спуска стали различимы звуки работающих машин: мощные, монотонные. Наконец, когда ноги коснулись пола, казалось, даже пыль в воздухе мелко дрожит от гула. Небольшую дверь охранял спящий человек, но он вскочил и тут же направил на меня оружие.
– Ты кто? – заспанные глаза быстро моргали и выражали испуг.
– Идрис пропустил, сказал, что раз я грамотный, то найду тут работу.
Человек сразу же успокоился, сделал важный вид и достал небольшой предмет, оказавшийся коммуникатором.
– Пост первый вызывает начальника смены! – судя по всему, устройство связи работало довольно скверно, и приходилось громко кричать и повторять по несколько раз, но довольно быстро разговор закончился, а меня пропустили через тяжёлую дверь.
Стало понятно, почему оборудование находилось под землёй: помещения и машины были построены ещё колонистами. Я заметил среди куч железа обломки с логотипами корпораций, давно ставших историей. Удивительно, что здесь вообще что-то сохранилось, хотя… для первопроходцев старались делать всё очень надёжным.
– За мной… – угрюмый мужчина в засаленной робе махнул рукой и повёл между рядами демонтированных станков, порезанных на отдельные части и ждущих переплавки. Он обернулся всего лишь раз, чтобы спросить, – Фермеры не умеют читать. Ты точно не лжёшь?
– Мой отец научил, а его дед… Говорили, что может пригодиться.
Мы вошли в коридор со множеством дверей с табличками: Отдел планирования, Отдел распределения, Отдел связи и другими. Слова были написаны на английском, а внизу висели листки бумаги на местном диалекте: Охрана, Мастер-механик, Мастер-дефектолог. Рядом с дверью "Мастер участка" мы остановились.
– Тебе зададут несколько вопросов, – сказал сопровождающий, – Проявляй уважение.
Фермер не должен был знать правила этикета, и я вошёл без стука, но низко наклонившись так, что мог видеть только пол и свои ботинки.
– Ты кто? – по интонации хозяин раздражённого голоса скорее спрашивал у себя, чем у меня.
– Я фермер. Разорился. Ищу работу. Умею читать, – я говорил быстро и не разгибаясь кланялся в такт словам.
– Прочти это, – мастер участка прошелестел бумагой и подвинул листок к краю своего стола.
– Инструкция по запуску измельчителя, – не торопясь, чтобы не вызвать подозрений, но и не по слогам произнёс я, – Перед использованием устройства убедитесь, что приёмная камера и бункер выгрузки пусты и обслуживающий машину техник выдал разрешение на эксплуатацию. Поместите отсортированное сырьё в приёмную камеру и закройте крышку на замки. Для включения измельчителя нажмите красную кнопку на панели. При работе измельчителя необходимо следить за…
– Достаточно, – мастер смотрел на меня снисходительно, но с интересом, – Начнёшь сегодня вечером с ночной сменой. Пока приведи себя в порядок. Эй! Дакер! – обратился он к сопровождавшему меня, – Покажи ему, где барак, выдай форму и заполни ему паспорт, а пока решу, кто будет с ним нянчиться.
– Сделаю, господин мастер! – без особого удовольствия ответил мужчина.
Мы снова двинулись по коридорам. Низкие потолки бетонных пещер тускло освещались, ровно настолько, чтобы не приходилось напрягать глаза. На стенах во множество слоёв была нанесена краска неопределённого цвета. Пару раз встретились люди, спешившие по делам и не отвечающие на мои нелепые приветствия.
– Тут можешь отдохнуть, – сказал Дакер, – Робу получишь, когда на неё заработаешь, а мыло вот, – он протянул на ладони небольшой кусок неоднородного землистого цвета.
– Спасибо!
– Потише! Тут не любят, когда кто-то шумит.
Дакер развернулся и ушёл, оставив меня посреди тамбура в жилой барак, уставленный высокими узкими шкафчиками с наклеенными бирками.
Я осторожно приоткрыл металлическую дверь, тщательно проклеенную звукоизолятором и услышал громкий храп. Моему взгляду открылась длинная полутёмная комната с кроватями в три яруса и большим низким столом, за которым сидели на пуфах. Храп повторился длиннее и громче.
– Утихомирь своего братца! – приказ сопроводился хорошо слышимым ударом по человеческому телу, и кто-то упал на пол. Потирая ушибленную ногу в сумерках, появился худой мальчишка лет тринадцати. Он увидел меня, быстро сообразил, что перед ним новичок и ткнул пальцем в угол с ветошью, чтобы я сел туда, а потом паренёк приложил палец к губам и потерял ко мне интерес.
Очередной храп раздался ещё громче прежнего, и юный рабочий метнулся на звук. Послышалось несколько коротких глухих ударов кулаком через свёрнутую в комок материю, потом шаги босых ног по гладкому бетону, и, наконец, всё стихло.
Я разместился на старых тряпках и прикрыл глаза в надежде поспать оставшийся час до подъёма. Всё шло именно так, как описывали разведданные. Хотелось поскорее убедиться, что и с Рэйчел всё в порядке.
