Деймас Рэд
Феномен одиночества
3.17 Заплечные дела
– Он стал любимой игрушкой Залмана! Игрушкой! – вопил высокий, режущий слух, голос.
– Игрушки надоедают, а друзья остаются, – отвечал спокойный и низкий.
– Так этот выскочка метит в друзья! Вчера и сегодня Император провёл с ним несколько часов! Ты реже бываешь во дворце, чем эта обезьянка!
– Пророк мудр, Расул. А ты не сдержан и глуп. Не будь моим братом, я бы отдал тебя на растерзание толпе за ересь.
Голоса стихли и стало не разобрать слов за дверьми. Мне стоило бы проскользнуть мимо в свою комнатку и сделать вид, что я ничего не слышал, но один из слуг повернул из-за угла и тут же заголосил:
– Приветствую тебя, Пророк! Да пребудет с нами твоя мудрость, а с тобой слово Творца!
Расул в ту же секунду распахнул дверь, выставил вперёд свое узкое лицо, словно ловил запахи, и с притворной улыбкой пригласил меня войти в кабинет советника, но стоило мне переступить порог и скрыться от полных обожания глаз слуги, как главный полицай с ненавистью прошипел:
– Подслушивал? А если я прикажу тебя обыскать, не найдётся ли чего интересного в тайных карманах?
– Оставь его, Расул! – грозно приказал Махдиф.
– Он вас всех обвёл вокруг пальца! – не унимался младший брат, – Он – лжец! А я мог бы лично из него вытащить правду…
– Прекрати! Жалею, что поделился с тобой информацией о Месхифе или как там его…
В комнате с высокими потолками и стенами, украшенными картинами и скульптурами, рядом с окном располагался массивный стол, и было лишь два кресла. Расул плюхнулся в одно из них и злорадно усмехнулся. Он демонстрировал своё превосходство, пытался донести до меня мысль, что для меня нет места в его мире. Махдиф встал, чем стёр с лица брата улыбку.
– Так ты слышал разговор? – спросил старший брат.
– Только то, что я игрушечная обезьянка и слишком много времени нахожусь рядом с императором, – отпираться было бессмысленно.
– И что ты об этом думаешь?
– Когда Залман Токаев хочет меня видеть, я прихожу. Когда нужда во мне отпадёт, будут решать, что со мной делать, значит необходимо как можно дольше оставаться полезным.
Махдифу нравилась моя искренность, его лицо разгладилось, а тело приняло открытую позу. Расул же, напротив, свернул руки калачиком и тяжело задышал, сдерживая гнев.
– Твоё влияние на императора многим кажется чрезмерным, – сказал младший из братьев.
– Скажите, что вам от меня нужно, и я сделаю.
– Расскажи – кто ты и откуда, – Расул расплылся в улыбке, считая, что поймал меня.
– Я тот, кто нашёл в пустыне Писание и принёс его людям. Вы сами дали мне эту роль.
Махдиф рассмеялся и похлопал меня по плечу под полным ненависти взглядом брата.
– Ступай отдыхать, Пророк, – советник говорил с теплотой, – Завтра будет новый день и новые заботы.
Выходя из кабинета, я понял, что будет очень трудно пересилить себя и продолжать стравливать Бакиевых друг с другом. Расул был мне неприятен, но вот к Махдифу с каждым днём у меня росло уважение.
Наступала ночь. Тяжёлые облака затянули небо и скрыли спутники искусственного освещения, но в столице никогда не было темно из-за множества огней. Поток летающего транспорта никогда не редел. Деловая жизнь не замирала ни на минуту. Это было место, откуда управлялась империя: одновременно самое защищённая её точка и самая уязвимая часть.
Я включил компьютер и прочитал сводки новостей. Император подписал указ об очередной мобилизации и подготовке к присоединению новой планетарной системы. Разобраться в местных звёздных картах было не трудно, и стало понятно, что до фронтира Союза оставалось рукой подать. Если оставить всё, как есть, то разведывательные корабли Даймода уже через несколько десятилетий могут натолкнуться на наши патрули. Мы не сможем мирно ужиться, и начнётся резня на ещё одном фронте.
Хрустящая от чистоты постель приятно холодила кожу, но из-за роящихся в голове мыслей заснуть удалось только с рассветом. Вот только отдых длился совсем недолго: прямо над резиденцией советника раздался мощный взрыв. Я подскочил и выглянул наружу: в голубеющем небе чернел след падающего прямо на дворцовую площадь аэрокара. Сердце несколько раз гулко ударило кровью в голову до боли в ушах. Снизу послышались крики слуг и громкий бас Махдифа, который выбежал из дома в одном белье, давал распоряжения и с кем-то ругался по коммуникатору. Он увидел моё бледное лицо в окне и показал жестом оставаться в комнате. Прямо на клумбы с цветами приземлилось несколько машин, и из них выбежали люди в военной форме с оружием наизготовку.
Суета продолжалась недолго. Сидя на кровати, я слышал, как Махдиф отдал несколько приказов и, вероятно, улетел к месту падения сбитого транспорта для исследования обломков, а может быть на поиски места, откуда произвели залп.
Слуги принесли мне завтрак, но аппетита не было, и пришлось через силу выпить стакан молока. Бессильное ожидание злило, только нельзя было этого показывать, и я сидел неподвижно на полу, словно древний монах во время медитации.
– Вставай! – в комнате около полудня появился Расул и пнул меня по рёбрам. Его воспалённые от недосыпа глаза бегали из стороны в сторону, а язык то и дело облизывал пересохшие губы.
– Вы схватили стрелявших? – спокойно спросил я, оставаясь сидеть.
– Вставай! – терпение Расула окончательно иссякло, и он выхватил пистолет.
– Не нужно насилия, – я поднял руки ладонями к младшему Бакиеву и поднялся на ноги, – Говорите, куда идти.
– Вниз…
На улице возле самого крыльца стоял в спешке припаркованный аэрокар. Расул впихнул меня на заднее сиденье, огороженное прозрачной стенкой от водительского места, быстро обежал машину, постоянно озираясь, сел за руль и рванул с места так, что меня болезненно прижало к спинке.
– Молись! Сейчас из тебя всё вытащат! – начальник контрразведки хохотнул и с трудом увернулся от встречного потока.
Я смиренно сложил руки и задумался. Наверняка не стоит недооценивать пыточные подвалы, но мог ли Махдиф или император отдать приказ везти меня туда? Судя по поведению Расула, он наверняка действует в тайне ото всех. Симбионты позволят продержаться несколько часов, а за это время меня хватятся. Так даже лучше.
Посадка оказалась жёсткой у неприметного здания посреди плотной застройки деловых кварталов. Я не сопротивлялся и сам вышел наружу, когда открылась дверь.
– Расул, – слова вылетели в пространство, многократно отражались и снова, и снова били в цель, – Почему ты создаёшь себе врагов? Почему делаешь всё возможное, чтобы тебя ненавидело как можно больше людей?
Он подло, исподтишка ударил меня дубинкой в живот, а когда я упал, долго бил ногами по рёбрам. Симбионты прекрасно справлялись и в нужное время отключали боль. Истерика Расула не утихала и пришлось изобразить потерю сознания, чтобы остановить побои. Начальник контрразведки сразу же замер от страха, но не от того, что убил человека, а потому что не успел вырвать признание, и теперь не сможет эффектно раскрыть заговор.
– Эй? – визгливый голос дрожал, – Ты живой?
Вспотевшие ладошки зашлёпали по моим щекам, отдаваясь тупой болью по всему телу. Я закашлялся и сделал вид, что не могу встать. Из неприметной дверки вышли двое полицейских, которым Расул знаками указал занести меня внутрь. Моя голова болталась из стороны в сторону и удавалось довольно неплохо осмотреться: узкие коридоры змеились и изгибались, уходя вниз, множество дверей с номерами вместо надписей на табличках. По ощущениям до поверхности было уже с полсотни метров, когда конвоиры остановились перед механическим шлюзом. Расул приложил к считывателю свой ключ, и в нос ударил запах страдания. Закисшая вонь крови и испражнений, горечь холодного пота рвались через ноздри в мозг, чтобы деморализовать человека ещё до того, как он переступит порог кабинета заплечных дел мастера.
Без церемоний моё тело швырнули на кресло. Старичок в синем комбинезоне из водоотталкивающей ткани деловито пристегнул ремнями руки, ноги и шею к специальным выступам. Расул подал палачу лицевой щиток.
– Ну… Приступим, – прозвучал старческий шёпот без единой эмоции, который с равным успехом мог означать начало какой-то скучной работы.
Сначала умелые руки поставили несколько уколов, а потом Расул с неравными интервалами подходил ко мне, низко наклонялся к лицу и спрашивал:
– Кто ты?
Действие препаратов частично погасили симбионты, но сознание плыло, угрожая потерей контроля. Хруст. Палач клещами ухватился за мизинец на ноге и специальной лопаточкой поддел ноготь. Введённая химия должна была усилить боль, но я только поморщился.
– Кто ты?
Тонкое лезвие оставило длинный порез на внутренней поверхности бедра, а посыпанный сверху порошок вызвал жжение, словно приложили раскалённую кочергу. Вот только нервы от ожогов погибают и боль становится тише, но тут вещество ничего не разрушало, а лишь возбуждало проведение определённых сигналов.
– Кто ты?
Новая серия уколов, и голову словно сдавили в тисках.
– Кто ты?
Палач делал что-то ещё и ещё, и ещё, показалось, что прошло несколько часов, когда я, наконец, отключился.
Придя в себя, я обнаружил, что уже не связан, лежу на чистой постели в своей комнате и улыбнулся: план сработал.
– Ты понимаешь, что произошло? – Махдиф сидел у кровати и смотрел на меня, а сзади на него через окно ярко светило солнце.
– Меня подозревают в теракте… В предательстве…
– Нет. Никто ни в чём тебя не подозревает. Ты Пророк, голос творца. Друг Императора.
– Что будет с Расулом?
– Залман смилостивился и сделал его шутом на несколько дней. Теперь держит постоянно при себе, будто в ошейнике на поводке.
Пока советник так легко отвечал на вопросы, я решился задать ещё один:
– Виновных нашли?
Лицо Махдифа осталось непроницаемым:
– Казнь сегодня вечером, сразу после молитвы. Ты сможешь стоять?
– Да.
– Отдыхай. За тобой придут, чтобы помочь добраться до площади. И подумай, что ты там скажешь народу.
3.18 Дурацкий спектакль
Капсула попала в турбулентность и вибрировала так, что Рэйчел с трудом удерживала капу в зубах. Автоматическое управление с трудом справлялось с маневрированием, и стало очевидно, что посадка будет жёсткой. Верхушка скалы взорвалась кучей обломков от удара, что погасило часть энергии, но капсула не проскользила по склону, а начала кувыркаться. Женщина крепко сжала челюсти и ухватилась руками за поручни, но скорость вращения была слишком большой, и несколько пальцев вывернуло из суставов. В животе растеклось что-то горячее – произошёл разрыв кишечника. Наверняка внутреннее кровотечение быстро прикончило бы десантницу, но модификации её тела должны справиться и обеспечить выживание. Рэйчел хотела в эти минуты только одного – чтобы скорлупка, в которой она падала, быстрее остановилась. За секунду до этого женщина потеряла сознание.
Тишина. Солнечный луч грел разбитое лицо, покрытое сгустками крови. Рэйчел повернула голову набок и сплюнула тягучий бурый комок. Она попыталась выругаться, но скорчилась от боли, и её стошнило. Несмотря на открытую крышку капсулы, стоял резкий запах человеческого фарша. Персональные системы жизнеобеспечения выдали отчёт о ходе восстановления тела: до того, как Рэйчел сможет самостоятельно выбраться и начать работу осталась пара часов. Женщина, наконец, смогла разлепить губы и вслух произнести всё, что она думала о посадке и тех, кто её спланировал, не забыв всех близких и дальних родственников, после чего заснула.
Сумерки принесли прохладу. Дышать стало намного легче и внутри почти ничего не болело.
– Почти сутки потеряны… – со злостью сказала Рэйчел сама себе и стала выбираться.
Ноги немного подкашивались, но с каждым шагом идти становилось легче. Женщина не обернулась, когда сработало самоуничтожение следов высадки. Она упорно двигалась к точке, где приземлился кофр с оружием. Никто не встретился по пути, лишь пару раз на гребнях скал она различала силуэты, которые можно было принять за людей, и сразу же пряталась за ближайшим валуном. К утру Рэйчел добралась до снаряжения и быстро перепрятала несколько десяток винтовок с тремя ручными пусковыми установками для ракет. С собой она взяла только пару пистолетов и складной автомат: то, что легко скрывалось под одеждой.
– Теперь познакомимся с местными… – глаза Рэйчел блеснули сталью, а на губах заиграла циничная ухмылка.
Она не спала уже больше суток, когда достигла отрогов гор, где скрывался посёлок сепаратистов. Ни с воздуха, ни с земли не было видно ни пещер, ни какого-то другого укрытия, а тем более следов людей, но на карте место было обозначено точно, с трёхмерной картой полостей, где находились укрытия. Раскидистое дерево цеплялось корнями за каменистую почву и казалось неприметным рядом со своими соседями. У основания ствола, в углублении из мха торчал сучок. Стоило за него дёрнуть и открывался небольшой люк и спуск. Только Рэйчел не стала ничего трогать, а разложила пыльное одеяло и прилегла в ложбинке, откуда ей было хорошо видно всё вокруг. Она задремала, продолжая внимательно вслушиваться в тихие шорохи.
Едва уловимый скрип. Нога в ботинке с мягкой подошвой наступила на каменную крошку. Кто-то запустил пятерню в бороду и осторожно выдохнул. Приближается. Ремень оружия трётся о рубаху на спине. Ремень натянут, значит человек нервничает, держит автомат в напряжённых руках. Не один. Трое. Ещё кто-то лишь высунулся из люка по пояс и задел каменную стенку лаза.
Рэйчел открыла глаза. Бородатый мужчина держал ствол в сантиметрах от её лица. Он увидел, что незнакомка смотрит на него, и отрывисто произнёс несколько слогов.
– Не делай глупостей, – сказала Рэйчел, – Давай поговорим?
Ствол больно упёрся ей в щёку. Остальные бородачи выстроились полукругом, прикрывая главаря.
– Будь я разведчиком карателей, то вы все сейчас стали бы отличными мишенями, – Рэйчел даже прыснула от смеха, – И ведь ни у кого из вас не возникло мысли следить за соседними вершинами и небом.
Её речь поняли и закрутили головами, а Рейчел ловко перехватила ствол, всё ещё упиравшийся ей в лицо, вскочила, прикрылась телом вожака и наконец расхохоталась в голос. В этот миг внешне хрупкая женщина стала похожей на безумного демона.
– Оружие на землю!
– Стреляйте братья! – прохрипел вожак, с трудом набравший воздуха горлом, сдавленным ремнём, но его товарищи медлили.
– Оружие на землю! – повторила Рэйчел, – Я уже много раз могла вас всех перебить, но вы нужны живыми, злыми и способными убивать зажравшихся столичных тварей, – слова вылетали, как пули, и вызывали ещё большее смятение и нерешительность.
– Стреляйте! – упорно повторял бородач, а по его щекам катились слёзы, – Стреляйте!
Рэйчел неожиданно отпустила заложника и бросила оружие.
– Пристрелите уже этого… – сказала она, опускаясь на своё одеяло.
Жест вызвал полнейший диссонанс, и мужчины опустили оружие, пытаясь осмыслить происходящее.
– Через десять или двенадцать часов мимо Медвежьей горы пойдёт отряд, – нараспев начала говорить Рэйчел, – Они самоуверенны. В колонне только один бронетранспортёр. Будет жарко, и весь экипаж кроме пилота развалится на броне. Лёгкая цель и хорошая добыча. Может быть, поохотимся? Пусть это будет моё испытание? Ну?! Хоть посидите в укрытии и поглядите, как нужно мстить! – в конце голос поднялся высоко и резал слух, но не сорвался на визг.
– Откуда ты знаешь? – спросил вожак.
– Три дня назад "покарали" ферму. Маршрут тут один. Скорость колонны известна. Я посчитала, – Рэйчел кляла про себя на все лады жёсткую посадку и потерянное на восстановление время. Ей самой казался дурацким этот спектакль, но ничего другого она не смогла придумать, а аналитический отдел в записях о местном населении утверждал, что сепаратисты полуграмотны, легковерны и ведут себя зачастую как дети.
– Фермерские жёны не умеют драться, – недоверчиво пробормотал вожак.
– А в столице говорят на каждом углу, что вы вообще не нуждаетесь в женщинах, – при этих словах Рэйчел сделала неприличный жест, – Решайте уже!
В мутных взглядах полуголодных мужчин не было ни решимости, ни страха, ни единой мысли о том, что делать дальше. Рэйчел сплюнула от досады и сказала:
– Вам всё равно здесь умирать. Так сделайте это с достоинством, – она снова встала, подняла брошенный автомат вожака и неспешно стала спускаться по склону, прислушиваясь к тихому бормотанию за спиной, но слов было не разобрать.
Совсем стемнело. Импланты позволяли видеть всё, как днём, и не снижать скорость, но шорох осыпающихся камней далеко позади дал понять, что крестьяне решились идти следом, а у них ночного зрения не было. Рэйчел терпеливо дождалась, когда семеро мужчин поравнялись с ней, производя столько шума, что могли с тем же успехом идти с факелами.
– Меня зовут Мубарак, – запыхавшись проговорил вожак, – Мы решили… идти с тобой.
– У вас не принято слушать женщин, – с напускным весельем Рэйчел похлопала мужчину по плечу, – Но если сделаете по-моему, то останетесь живы, и, может быть, успеете сделать по ребёночку в каждой деревушке вокруг столицы.
Лицо диверсантки вмиг сделалось серьёзным и жестоким. Больше она ничего не произнесла вслух, но жестами показала следовать за ней и вести себя как можно тише.
С утренними сумерками группа бывших крестьян выбилась из сил, но добралась до площадки над неглубоким ущельем – единственной удобной дорогой в этих местах. "Только бы информация оказалась точной," – подумала Рэйчел перед тем, как в последний раз объяснить задачу группы прикрытия.
– Как только увидите, что в бронетранспорт прилетела шайтан-бутылка (местное название коктейля Молотова, прим. авт.), сразу же открываете огонь и стреляете вниз. Не нужно метко целиться – просто создайте побольше шуму. Когда закончатся патроны в магазине, вы спрячетесь, перезарядитесь и можете не высовываться до конца боя. Я буду работать одна. Поняли?
Бородачи закивали, а Рэйчел про себя взмолилась, чтобы эти "вояки" выполнили всё правильно.
На горизонте появился клуб пыли от колонны солдат. Впереди действительно ехала только одна машина, на плоских боках которой сидели люди. Рэйчел подобралась и бесшумно спустилась в ущелье, скользя по крутому склону. Солнце вывалилось из-за ломаного горизонта и светило в лоб приближающегося каравана. Машина с гулом въехала в узкое место и замедлилась, переламывая известняк. По широкой дуге пролетела зажигательная граната и растеклась по броне ярким пламенем. Солдаты не успели ничего сделать и с визгом заметались, попадали на землю, под колёса, и затихли. Фермеры открыли беспорядочный, но плотный огонь, создавая видимость большого отряда и привлекая к себе внимание. Один за одним автоматы замолкли. Рэйчел метнулась вперёд с невероятной скоростью усиленного аугментациями тела. Она перемещалась хаотично по земле и вертикальным стенам ущелья, успевая целиться и стрелять из самых невозможных положений. Каратели не успели перегруппироваться или хотя бы укрыться за камнями и попадали замертво. Всё стихло.
– Чисто! – выкрикнула женщина, – Спускайтесь и помогите собрать снаряжение!
Над краем ущелья появилась трясущаяся от возбуждения и страха голова Мубарака. Он второй раз в жизни видел сразу столько трупов – первым был приход карателей в его деревню.
– Ну же! – крикнула главарь банды сепаратистов, – Через час сюда слетятся истребители и выжгут каждый квадратный метр!
Фермеры старательно собирали всё подряд и Рэйчел приходилось покрикивать на них, чтобы не тратили силы и время на всякий хлам или ценные, но бесполезные безделушки. Наконец она в очередной раз сверилась с часами и скомандовала отход. Добыча оказалась богатой: теперь можно было сносно вооружить небольшой отряд, а многие вещи обменять на еду и укрытие в деревнях. Адреналин от схватки выгорал, но привыкшие к тяжёлому труду фермеры уверенно и быстро шли нагруженными.
– Это лишь первый раз. Он самый лёгкий и удачный, – сказала Рэйчел Мубараку, покидая место бойни, – Каждый следующий будет всё сложнее. Но я вас научу. Научу сражаться и думать, как воины. Сегодня отдыхаем. Завтра начну готовить из вас солдат.
Навьюченная больше всех женщина ловко перепрыгивала по камням стремясь как можно скорее попасть к дереву, к люку, в крохотное подземелье. Хорошее место: стоит того, чтобы провести там одну-две ночи.
– Вы одни тут прячетесь? – спросила Рэйчел, когда один из фермеров – она не хотела запоминать его имени, потому что считала их всех мертвецами – открыл тайный люк у неприметного дерева.
– Да, госпожа.
– И никто не пытается договориться с другими, чтобы собрать больше воинов? Совершать вместе рейды. Собрать армию и устроить переворот?
–Нет. Мы слишком коротко живём – всего несколько месяцев, а потом всегда приходят каратели.
– Теперь всё изменится, – легко соврала Рэйчел, посмотрела на свой отряд и продолжила, рубя в воздухе ладонью, – Обещать, что мы захватим столицу, я не буду, но точно заставим там всех потрястись от страха, и покажем им, что с нами нужно считаться! Мы соберём по обочинам жизни других и покажем, что нас много! У нас должны быть права наравне с другими!
Взрослых мужчин с тяжёлым опытом короткая речь предводительницы задела, и Рэйчел впервые в их глазах заметила слабую надежду, а не только желание поскорее погибнуть.
