Дмитрий Игнатьев
Коммунизм против капитализма. Третий раунд
Однако на практике правительства Англии и Франции продолжили политику уступок агрессорам.
В марте 1939 г. гитлеровцы приступили к окончательной ликвидации чехословацкого государства. 15 марта немецкие войска заняли Прагу. Никакого осуждения со стороны Англии и Франции не последовало.
Лишь советское правительство ясно и чётко заявило о своей позиции в связи с ликвидацией Чехословакии, квалифицировав действия Германии как «произвольные, насильственные, агрессивные» (стр. 122).
22 марта 1939 г. гитлеровцы оккупировали порт Клайпеда (Мемель) и Клайпедскую область, навязав правительству Литвы соответствующий договор. Англия и Франция молчаливо согласились и с этим актом агрессии.
23 марта Германия, давно подбиравшаяся к румынской нефти, навязала Румынии так называемый «хозяйственный договор», которым экономика страны была поставлена под контроль Германии, что нанесло ещё один удар по англо-французским позициям в Европе.
Вслед за Германией агрессию в Европе предпринял ещё один фашистский хищник – Италия. Оказав поддержку рейху в захвате Чехословакии, Муссолини потребовал соответствующей компенсации за «услуги» и получил согласие Германии на агрессию против Албании.
Для проведения операции по захвату Албании был сформирован экспедиционный корпус численностью 22 тыс. человек, оснащённый лёгкими танками, артиллерией и авиацией. Албанская армия насчитывала к началу операции около 14 тыс. человек, из них 12 тыс. наспех призванных и неподготовленных резервистов, несколько артиллерийских батарей и самолётов. 7 апреля итальянская армия вторглась в Албанию. Несмотря на мужественное сопротивление захватчикам, силы были слишком неравны. 12 апреля в Тиране состоялось провозглашение «личной унии» между Италией и Албанией, одобренной албанской буржуазией и помещиками и поддержанной гитлеровцами. Никаких действенных мер против очередной агрессии Англия и Франция не предприняли.
Коминтерн в своём воззвании отметил: «Как взбесившийся зверь, мечется фашизм по Европе. Он поглотил Австрию и Чехословакию, он занял Мемель (Клайпеду – ред.), аннексировал Албанию. Он закидывает петлю на шею Польши. Он рвётся на Балканы, угрожая Румынии, Югославии и Греции» (стр. 125).
21 марта 1939 г. Риббентроп в беседе с польским послом вновь предъявил требования в отношении Гданська (Данцига), а также права на строительство экс-территориальной железной дороги и автострады, которые бы связывали Германию с Восточной Пруссией. До сведения польского руководства было доведено, что обе страны могли бы проводить единую восточную политику, так как интересы обеих стран по «защите от большевизма» совпадают. Польское правительство вновь отклонило германские предложения. Этим воспользовался Гитлер, который только искал повод, чтобы избавиться от германо-польского пакта о ненападении и получить по отношению к Польше свободу рук.
В связи с нависшей над Польшей угрозой фашистской агрессии премьер-министр Англии Чемберлен 31 марта сделал заявление в парламенте о предоставлении гарантий Польше, об оказании ей поддержки в случае любой акции, которая будет угрожать её независимости. 13 апреля аналогичное заявление было сделано французским правительством. Но выполнять обещанное мюнхенцы не собирались.
Гитлер продолжал активную подготовку захвата Польши: «Польшу необходимо так разбить, – говорил он в эти дни Браухичу, – чтобы в ближайшие десятилетия не было нужды считаться с ней как с политическим фактором» (стр. 125–126). 11 апреля гитлеровское верховное командование издало новую директиву «О единой подготовке вооружённых сил к войне», приложением к которой был план войны против Польши – план «Вайс». Добавление Гитлера гласило: «Подготовку следует провести таким образом, чтобы операцию можно было осуществить в любое время, начиная с первого сентября 1939 г.» (стр. 126). Так была установлена дата начала второй мировой войны.
Расчёты мюнхенцев канализировать фашистскую агрессию «только на Восток», вновь не оправдались. В конце апреля Германия расторгла с Польшей соглашение 1934 г. о мирном разрешении споров, чем недвусмысленно заявила о своих агрессивных намерениях. В одностороннем порядке она аннулировала также англо-германское морское соглашение 1935 г. и потребовала от Великобритании возвращения колоний.
22 мая 1939 г. в Берлине был подписан германо-итальянский договор о союзе и дружбе, получивший наименование «Стальной пакт», в котором ещё раз подтверждалась верность «антикоминтерновскому пакту», содержались обязательства сторон о взаимопомощи и союзе в случае военных действий с любой третьей страной, договорённости о широком сотрудничестве в военной и экономической сферах. Геринг разъяснял Муссолини и Чиано, что захват Чехословакии способствует значительному усилению мощи стран оси против западных держав и создаёт благоприятные условия для нападения на Польшу.
Фашистское руководство мало верило в эффективность англо-французских гарантий, данных Польше. «Мы видели этих жалких червей – Чемберлена и Даладье – в Мюнхене, – говорил Гитлер. Они слишком трусливы, чтобы атаковать. Дальше блокады они не пойдут…Единственно, чего я боюсь, – это приезда Чемберлена или какой-нибудь другой свиньи с предложением изменить мои решения. Но он будет спущен с лестницы, даже если мне самому придётся дать ему пинка ногой в брюхо на глазах фотокорреспондентов» (стр. 129).
§ 9. Англо-франко-советские переговоры
Проводя линию XVIII съезда партии, Советское правительство в опасной обстановке возможного империалистического сговора, прилагало все силы, чтобы сорвать планы международной реакции, создать преграду фашисткой агрессии. Мюнхенская политика не принесла Англии и Франции желаемых результатов, становилось всё яснее, что первый удар фашисты могут обрушить именно на их страны.
Англо-французская общественность выступала за переговоры с Советским Союзом. В английском парламенте за союз с СССР ратовали не только лейбористы и либералы, но и часть консерваторов, ненавидевших СССР, но испытывавшие страх за судьбу Британской империи. К таковым относился и «давний друг» нашей страны, организатор военной интервенции 14 империалистических государств против молодой Советской республики Уинстон Черчилль. «Мы окажемся в смертельной опасности, – говорил он, выступая в палате общин, – если не сможем создать великий союз против агрессии. Было бы величайшей глупостью, если бы мы отвергли естественное сотрудничество с Советской Россией». Лидер либералов Ллойд-Джордж предупреждал Чемберлена: «Действуя без помощи России, мы попадём в западню» («История Второй мировой войны», т. 2, стр. 130).
Решение о переговорах с западными державами явилось продолжением последовательного внешнеполитического курса нашей страны, направленного на создание системы коллективной безопасности, пресечение фашистской агрессии и предотвращение мировой войны.
Иными были истинные цели правительств Англии и Франции, которые стремились заставить Германию не только воевать на два фронта, в случае её агрессии против них, но и втянуть в эту войну СССР. «Умиротворители» рассчитывали, что боязнь союза Англии и Франции с СССР заставит Гитлера пойти на соглашение с западными державами и вернёт его политику в мюнхенское русло, то есть направит агрессию на Восток.
21 марта 1939 г. посол Англии в СССР Сидс вручил Наркоминделу проект декларации Англии, СССР, Франции и Польши, в котором говорилось, что в случае любых действий, составляющих угрозу политической независимости любого европейского государства, наши правительства «обязуются немедленно совещаться о тех шагах, которые должны быть предприняты для общего сопротивления таким действиям» (стр. 131). Несмотря на крайне ограниченный характер этого проекта, когда вместо решительных действий отпора агрессору предлагалось только «совещаться», Советское правительство выразило готовность подписать данный документ, если Франция и Польша также обязуются его подписать. Но английское правительство само отказалось от собственного предложения.
В середине апреля Англия и Франция направили СССР новые предложения, по которым наша страна взяла бы на себя односторонние обязательства помощи в случае совершённой против них агрессии, без каких-либо конкретных встречных обязательств с их стороны.
Во всех предложениях Англии и Франции к СССР о совместных действиях против агрессора отсутствовал принцип взаимности. Они рассчитывали лишь на такое соглашение, которое позволило бы втянуть СССР в войну с Германией и в то же время избежать оказания ему помощи. Таким односторонним подходом особенно отличалась позиция Англии.
В свою очередь СССР направлял Англии и Франции предложения заключить соглашение, основанное на принципах взаимности и равноправия, обязательства сторон о взаимопомощи, включая конкретное военное соглашение.
Но Англия и Франция затягивали вопрос подписания такого соглашения путём различного рода проволочек и оговорок, поручая вести переговоры лицам невысокого дипломатического ранга, явным антисоветчикам и недоброжелателям нашей страны. По этому поводу в речи 23 июля Ллойд-Джордж говорил: «Лорд Галифакс посетил Гитлера и Геринга. Чемберлен отправлялся в объятия фюрера три раза подряд… Почему в гораздо более мощную страну, которая предлагает нам свою помощь, послали представлять нас лишь чиновника Форин офис? На это можно дать лишь один ответ. Г-н Невиль Чемберлен, лорд Галифакс и сэр Саймон не желают союза с Россией (выделено мною – Д. И.)» (стр. 135). Чемберлен называл договор с СССР «камнем на шее», который «может висеть много лет и привести к тому, что даже сыновьям придётся воевать за русские интересы». Лорд Чэтфилд, министр по координации обороны, «выразил надежду, что коллеги поймут, с каким отвращением он вынужден рассматривать возможность союза с Советами» (стр. 140).
Постоянным камнем преткновения на переговорах являлась позиция польского правительства, относившегося крайне отрицательно к сотрудничеству к СССР, хотя Советский Союз неоднократно предлагал оказать помощь Польше.
Отрицательно относились к возможному англо-франко-советскому договору и Соединённые Штаты, опасаясь, что такой договор усилит позиции Англии и Франции в Европе и затруднит борьбу США за мировое господство.
Но центр решительного сопротивления англо-франко-советскому соглашению находился в Англии, что не отрицают даже английская буржуазная историография. «Англичане, – пишет Паркинсон, – приложили максимум усилий для того, чтобы изолировать Россию» (стр. 139).
В середине июля по вине англо-французской стороны, переговоры зашли в тупик.
Общественность Англии, Франции и ряда других капиталистических стран Европы всё решительнее выступала за принятие действенных мер по пресечению усиливавшейся фашистской агрессии. Этому во многом способствовала ясная и чёткая позиция Советского Союза на московских переговорах. Руководитель английских коммунистов Г. Поллит в июле 1939 г. отмечал, что 87 % населения Англии хочет заключения пакта с Советским Союзом. Летом 1939 г. 76 % опрошенных французов высказались за применение силы в случае агрессии Германии против Польши, а против – только 17 %. (стр. 141).
В этих условиях 25 июля англо-французская сторона была вынуждена в ответ на советские предложения сообщить о согласии начать военные переговоры, которые проходили в Москве с 12 по 21 августа 1939 г.
Но и здесь сразу же проявилось нежелание Англии и Франции к заключению конкретных и взаимно обязывающих соглашений.
Советскую делегацию на переговорах возглавил нарком обороны Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов. В состав делегации входили начальник и зам. начальника Генерального штаба РККА Б. М. Шапошников и И. В. Смородинов, нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов, начальник ВВС РККА А. Д. Локтионов. Советская делегация была уполномочена вести переговоры и «подписать военную конвенцию по вопросам организации военной обороны Англии, Франции и СССР против агрессии в Европе» (стр. 144).
Главой английской делегации был назначен адмирал Р. Дракс, близкий к английскому двору единомышленник Чемберлена, снискавший себе известность публичными призывами к войне против СССР. В делегацию входили маловлиятельные деятели английской армии маршал авиации Ч. Бернет, генерал-майор Т. Хейвуд и ряд других менее значительных лиц. Американский буржуазный историк У. Ширер писал: «Дракс… по своим данным был абсолютно неспособен вести на высоком уровне переговоры с русскими, которых он считал пришельцами с другой планеты (выделено мною – Д. И. Так до сих пор правители Англии относятся к России и к русским, а Украину они уже давно вычеркнули из мировой истории)… Бернет ничего не понимал ни в вопросах большой стратегии, ни в дипломатии…» (стр. 141).
Во французскую военную делегацию вошли член верховного военного совета генерал Ж. Думенк, генерал М. Вален, преподаватель военно-морской школы капитан 1 ранга Вийом, капитан А. Бофр и другие.
Уже один состав делегаций, не обладавших никакими полномочиями, говорит об отношении Англии и Франции к этим переговорам. Об этом же говорят и инструкции и директивы, данные правительствами этих стран своим делегациям в Москве.
В директиве английского правительства своей военной делегации было сказано: «Если русские предложат английскому и французскому правительствам обратиться к Польше, Румынии или прибалтийским государствам с предложениями, которые повлекут за собой сотрудничество с Советским правительством или Генеральным штабом, делегация не должна брать на себя никаких обязательств… и обсуждать вопрос об обороне прибалтийских государств, так как ни Великобритания, ни Франция не давали им никаких гарантий» (стр. 142). То есть не только Польша и Румыния, но и прибалтийские страны бросались к ногам фашистской Германии, лишь бы только её агрессию направить против Советского Союза.
Аналогичным образом была ориентирована и французская делегация.
Кроме того, генеральные штабы Англии и Франции дали своим делегациям задание подробно выяснить численность и состояние Вооружённых Сил СССР, установить возможные сроки их мобилизации и сосредоточения, ознакомиться со стратегическими соображениями советского командования относительно планов ведения войны.
В строго секретной инструкции, полученной английской и французской миссиями от Чемберлена и Даладье прямо предписывалось: «Вести переговоры весьма медленно» (стр. 143).
О нежелании Англии и Франции достигнуть сотрудничества с СССР в борьбе с агрессией свидетельствовала и беспрецедентная проволочка с прибытием военных миссий в Советский Союз, которое растянулось на 17 дней.
Советская делегация предложила конкретный военный план, осуществление которого гарантировало пресечение германской агрессии.
Английская и французская делегации вели отвлечённые дискуссии и отнюдь не собирались согласовывать вопросы организации совместного отпора агрессору. Они не имели даже предварительного плана совместных операций против общего врага. Это усиливало сомнения Советского правительства относительно подлинных целей английской и французской делегаций, которые преднамеренно дезориентировали советских представителей. Они знали, что стратегические планы их правительств не предусматривали активных действий против Германии на западном фронте и в то же время требовали, чтобы СССР объявил войну Германии в случае нападения её на Польшу, но не принимал решительных мер до выхода войск вермахта к советским границам. Иными словами, рейху открывался беспрепятственный путь к агрессии против Польши, Румынии и далее против СССР.
Стремление западных держав подставить СССР под удар стало очевидным при обсуждении вопроса о пропуске советских войск через территории Польши и Румынии в случае германской агрессии. Причём этот вопрос не был новым, он уже ставился на повестку дня в 1938 г. Когда 14 августа Ворошилов предложил Драксу и Думенку разъяснить их точку зрения по этому вопросу, английская и французская делегация пообещали запросить мнение своих правительств. Ехать на переговоры без решения данного важнейшего вопроса, определяющего стратегическое взаимодействие сторон в борьбе против общего врага показало, что правящие круги Англии и Франции не стремились к подлинному сотрудничеству с СССР.
Более того, используя московские переговоры как средство давления на фашистскую Германию, западные державы за спиной Советского Союза вели переговоры с гитлеровцами.
Инициатором этих переговоров была Англия. В основу переговоров была положена идея заключения нового «пакта четырёх» (Англия, Франция, Германия и Италия) или, если на этом пути возникнут трудности (переговоры проходили без активного участия Франции и Италии), двустороннего англо-германского союза. В случае империалистической сделки с Германией (под видом «пакта о ненападении» и «договора о невмешательстве») Англия изъявляла готовность прекратить переговоры с СССР, отказаться от гарантий, данных Польше и другим странам, и даже пожертвовать интересами своей ближайшей союзницы – Франции.
В новой «политической комбинации» Чемберлена отчётливо просматривался план раздела мира на сферы влияния: англосакскую – на Западе и германскую – на Востоке. Англия будет согласна «признать Восточную Европу естественным жизненным пространством Германии», а также выдать Польшу гитлеровцам (стр. 147–149). Детали сговора предполагалось уточнить при личной встрече Чемберлена с Герингом, поездку которого на Британские острова, назначенную на 23 августа, одобрил Гитлер.
Действуя коварно и вероломно, западные державы всеми средствами давали понять Гитлеру, что у Советского государства нет союзников, и Германия может напасть на Польшу, а затем на СССР, не рискуя встретить противодействие со стороны Англии и Франции.
Готовясь к приёму Геринга, Англия продолжала в Москве игру в поддавки. Западные державы всячески оттягивали ответ на кардинальный вопрос о пропуске советских войск через Польшу и Румынию. 18 августа переговоры были прерваны, а затем совсем прекращены, так как 21 августа выяснилось, что от правительств Англии и Франции никаких указаний не поступило, а их военные миссии вновь попросили отсрочки.
В официальном заявлении, сделанном по этому поводу советской военной миссией, подчёркивалось, что она «не представляет себе, как могли правительства и генеральные штабы Англии и Франции, посылая в СССР свои миссии для переговоров о заключении военной конвенции, не дать точных и положительных указаний по такому элементарному вопросу, как пропуск и действия советских вооружённых сил против войск агрессора на территории Польши и Румынии, с которыми Англия и Франция имеют соответствующие политические и военные отношения» (стр. 150). Был сделан вывод, что есть все основания сомневаться в их стремлении к действительному военному сотрудничеству с СССР. И вся ответственность за затяжку и перерыв этих переговоров, падает на английскую и французскую стороны, – подчёркивалось в заявлении.
Ход московских переговоров убедительно свидетельствовал, что позиция Советского Союза должна была привести к безусловному успеху, если бы срыв не был изначально запланирован правительствами Англии, Франции и США.
Критически оценивая позиции западных держав, французский буржуазный историк А. Шерер справедливо отметил, что правящие круги Англии и Франции стремились разрешить свои противоречия с гитлеровской Германией за счёт Советского Союза, и сделал вывод, что мюнхенская политика «умиротворения» агрессора непосредственно привела к войне (стр. 153).
§ 10. Срыв Советским Союзом коварных планов империалистов
Линия Советского Союза на практическое осуществление коллективной безопасности вызывала растущую тревогу среди гитлеровских главарей и военщины, которых страшила перспектива войны на два фронта. Политика правящих кругов Англии, Франции и США подбадривала германских милитаристов, считавших, что сама судьба подсказывает им, в каком направлении следует нанести свои первые удары. Чем больше уступок делали эти правительства фашистской Германии, тем больше возрастали её аппетиты: германский империализм добивался мирового господства и полного устранения своих конкурентов.
С принятием в апреле 1939 г. плана войны против Польши – плана «Вайс» («Белый»), германское правительство было особенно заинтересовано в том, чтобы тройственный пакт о взаимопомощи СССР, Англии и Франции не был заключён.
Гитлеровская дипломатия начала зондировать почву для переговоров с Советским Союзом.
19 мая по распоряжению Гитлера немецкому посольству в Москве была послана инструкция сообщить о готовности Германии возобновить прерванные в феврале 1939 г. экономические переговоры с СССР.
30 мая советскому поверенному в делах в Берлине было заявлено, что имеется возможность улучшить советско-германские отношения. При этом было указано, что Германия, отказавшаяся от Закарпатской Украины в пользу Венгрии, сняла этим повод для войны.
Советское правительство ответило, что решение вопроса об отношениях Германии с СССР зависит в первую очередь от неё самой. Получив такой ответ, гитлеровские дипломаты замолчали на два месяца. Отрицательное отношение СССР к предложениям Германии было всецело связано с надеждой заключить тройственный договор о взаимной помощи против агрессии.
2 августа по инициативе Риббентропа состоялась его встреча с советским поверенным в делах Г. А. Астаховым. В этой беседе Риббентроп заявил, что между Германией и СССР нет неразрешимых вопросов на протяжении всего пространства от Балтийского моря до Чёрного, и что по всем этим вопросам можно договориться. Всё ещё надеясь на успех переговоров военных миссий, 7 августа Советское правительство ответило, что считает германское предложение неподходящим и отвергает идею соглашения о разграничении интересов. Шуленбург, германский посол в СССР, сообщал в Берлин: «Советский Союз в настоящее время полон решимости заключить соглашение с Англией и Францией» (стр. 280).
К середине августа тревога германских руководителей достигла кульминационного пункта. Они завершали подготовку к войне. Немецкое посольство в Москве получало одну телеграмму за другой с требованием дать подробный доклад о ходе переговоров военных миссий и позиции Польши в отношении предложения СССР о предоставлении ей помощи против агрессии.
Итальянский посол в Москве Россо по просьбе Шуленбурга встретился с польским послом Гжибовским. Последний заявил: «Отношение Польши к переговорам о пакте остаётся неизменным. Польша ни при каких обстоятельствах не разрешит советским войскам вступить на её территорию даже для прохождения… Польша никогда не предоставит своих аэродромов в распоряжение советских вооружённых сил» (стр. 281). Это сообщение было воспринято в Германии с нескрываемым торжеством, хотя антисоветская позиция Польши всем была давно известна. Отказываясь от советской помощи, Польша обрекала себя на гибель.
14 августа германское правительство предложило Шуленбургу сделать советским руководителям устное заявление о проблеме советско-германских отношений. Беседа, подкреплённая телеграммой германского правительства, в которой правительство СССР призывалось немедленно принять в Москве министра иностранных дел Германии, состоялась на следующий день. Шуленбург при этом заявил, что Англия и Франция пытаются втравить Советский Союз в войну с Германией, как это было в 1914 г. и имело худые последствия для России, что «интересы обеих стран требуют, чтобы было избегнуто навсегда взаимное растерзание Германии и СССР в угоду западным демократиям». И вновь советское правительство сообщило Шуленбергу, что не намерено идти навстречу германским предложениям, а на телеграмму из Берлина ответ был сочтён излишним.
Однако в двадцатых числах августа 1939 г. отношение СССР к германским предложениям изменилось из-за того, что московские переговоры были правящими реакционными кругами Англии и Франции загнаны в тупик. Создавшаяся ситуация настоятельно требовала вывести Советское государство из-под нависавшего над ним немецко-фашистского удара, использовав для этого стремление Германии отстрочить на какое-то время столкновение с СССР.
В этот переломный момент германское правительство предприняло ещё одну попытку вступить в переговоры с Советским Союзом о заключении договора. В телеграмме, направленной правительству СССР 20 августа, сообщалось, что в отношениях Германии и Польши может «каждый день разразиться кризис», в который будет вовлечён и Советский Союз, если он безотлагательно не согласится на заключение с Германией договора о ненападении. Гитлер предложил принять министра иностранных дел 22 или не позже 23 августа, который «будет облечён всеми чрезвычайными полномочиями для составления и подписания пакта о ненападении» (стр. 282).
Советский Союз оказался перед выбором: либо отклонить германское предложение, либо принять его. В первом случае антисоветский блок Англии и Франции с Германией и Японией мог бы стать реальностью; нашей стране пришлось бы одной вести войну на два фронта: против Германии на западе, и Японии – на востоке, при той или иной форме поддержки агрессоров реакционными правящими кругами США, Англии и Франции.
Во втором случае, т. е. принимая предложение Германии, Советский Союз получал выигрыш во времени, который был ему крайне необходим как для укрепления своей обороноспособности, так и для раскола лагеря империалистических держав.
Коммунистическая партия и Советское правительство пришли к выводу, что для предотвращения создания общего империалистического антисоветского фронта и в интересах сохранения и упрочения первого в мире социалистического государства – отечества международного пролетариата, целесообразно пойти на заключение договора о ненападении с фашистской Германией.
Во внешнеполитические планы Советского правительства такой договор не входил, хотя оно имело достаточно оснований для принятия германского предложения. После Мюнхена Советский Союз оставался единственной из трёх держав, не имевшей с Германией соответствующих взаимных обязательств. Англо-германская декларация была подписана в Мюнхене 30 сентября 1938 г, франко-германская – 6 декабря 1938 г., по существу представлявшие из себя пакты о ненападении.
Выбирая путь договора с Германией, Советское правительство ещё было в состоянии предотвратить захват ею прибалтийских государств (Латвии, Литвы, Эстонии), но уже не могло оказать помощь Польше, правительство которой эту помощь высокомерно отвергало. Однако была ещё возможность спасти от гитлеровского вторжения Западную Украину и Западную Белоруссию.
Советско-германский договор о ненападении был подписан 23 августа 1939 г. и заключён сроком на 10 лет. Этим договором обе стороны обязались «воздерживаться от всякого насилия, от всякого агрессивного действия и всякого нападения в отношении друг друга». А в случае возникновения споров или конфликтов они будут разрешаться «исключительно мирным путём» (стр. 283).
Согласие Советского правительства на договор с Германией представляло собой вынужденный, однако совершенно необходимый шаг в создавшейся обстановке.
Подписание этого договора сорвало все планы правящих кругов западных держав за счёт СССР разрешить внутренние противоречия империалистической системы.
Международное коммунистическое движение, несмотря на неожиданность заключения германо-советского пакта о ненападении, в целом верно оценила его значение.
В конце августа берлинские коммунисты распространили листовку, в которой, в частности, говорилось: «Договор о ненападении между Советским Союзом и гитлеровским правительством – это исключительно важный вклад Советского Союза в дело сохранения мира. Советское правительство заключило этот договор потому, что западные державы отвергли коллективную безопасность. Мудрая миролюбивая политика Советского Союза сорвала планы французских и английских реакционеров и в то же время привела к краху «антикоминтерновский пакт»… Но опасность войны сохранится до тех пор, пока существует разбойничий германский империализм и фашистская диктатура… наш лозунг в дни войны, как и в дни мира гласит: долой Гитлера и поджигателей войны» (стр. 286–287).
Следует отметить, что многие коммунистические партии предупреждали трудящихся своих стран, что договор Германии с Советским Союзом не исключает вероломства с её стороны. Эти оценки были совершенно правильными. Подписав договор с Советским Союзом, гитлеровские главари не собирались его соблюдать.
Договор серьёзно повлиял и на обстановку на Дальнем Востоке. В течение лета 1939 г. Германия и Италия вели переговоры с Японией о заключении тройственного военного пакта. Японское правительство, взбешённое вероломством своих союзников, 25 августа приняло решение заявить Германии протест по поводу заключённого договора с СССР, оценивая его как аннулирование переговоров о новом военном союзе трёх держав. Таким образом, советско-германский договор обнажил и обострил империалистические противоречия между Японией и Германией.
Советско-германский договор о ненападении не только окончательно разрушил мюнхенский фронт в Европе, но в сочетании с поражением Японии на Халхин-Голе воспрепятствовал совместному японо-германскому нападению на СССР и серьёзно повлиял на стратегические планы японского правительства.
Благодаря договору Советский Союз выиграл время – 22 месяца было использовано для укрепления обороны страны. Опираясь на договор, наша страна приостановила движение немецко-фашистской машины на Восток и вынесла свои рубежи обороны на запад, что сыграло немаловажную роль, когда гитлеровцы вторглись в пределы СССР.
