Дмитрий Игнатьев
Коммунизм против капитализма. Третий раунд
§ 6. Антисталинизм Хрущёва, как начало подготовки к разрушению СССР и уничтожению завоеваний социализма
5 марта 1953 г. Сталин умер.
И Хрущёв сразу же после его смерти начал проводить преобразования, прямо противоположные тому, что завещал своим последователям вождь.
Был нанесён удар по машинно-тракторным станциям.
Выше мы написали, что Сталин был против того, чтобы передавать МТС колхозам, так как это ляжет тяжёлым финансовым бременем на колхозы, резко увеличит сферу товарооборота в стране, сферу товарно-денежных отношений, что станет шагом назад от начала перехода от социализма к коммунизму, только удалит страну от коммунизма.
Разве не знал этого Хрущёв? Конечно, знал, ведь Сталин всё очень подробно расписал в «Экономических проблемах…».
Более, того, сразу после смерти Сталина прекратилось издание сочинений вождя, последний, тринадцатый том сочинений Сталина был издан ещё при его жизни в 1952 г. и завершал работы вождя январём 1934 г., Отчётным докладом Сталина XVII съезду ВКП(б). И всё. (Последующие тома сочинений Сталина были изданы уже в 90-х годах Ричардом Косолаповым). Сталинские книги начали изыматься из библиотек, чтобы спрятать от народа сталинскую правду, сталинскую деятельность и борьбу за Советскую власть (диктатуру пролетариата), за построение и защиту завоеваний социализма.
Хрущёвым, как мы писали выше, был, фактически похоронен Сталинский план преобразования природы, план, направленный в первую очередь на получение стабильных и высоких урожаев сельскохозяйственных культур независимо от капризов природы, на обеспечение продовольственной безопасности страны, на полное удовлетворение промышленности сельскохозяйственным сырьём и обеспечение населения высококачественными дешёвыми продуктами питания отечественного производства.
С 1955 г. хрущёвцы прекратили снижение цен на основные продукты питания и товары первой необходимости, что в течение семи лет ежегодно осуществлялось сталинским руководством.
То же самое касается всех остальных предложений Сталина, всех дел вождя, направленных на неуклонное повышение материального и культурного благосостояния советского народа.
Фактически хрущёвцы начали проводить некоммунистическую мелкобуржуазную политику, направленную не на продвижение страны к коммунизму, а на создание предпосылок для отката назад, от социализма к капитализму.
То есть Хрущёв начал проводить реакционные преобразования в интересах мирового капитала, в интересах мировой системы империализма.
Был ли он сознательным врагом Советской власти, тщательно маскировавшим своё мелкобуржуазное троцкистское нутро от партии и вождя или просто недалёким человеком, не понимавшим суть сталинских преобразований, сталинской борьбы против врагов пролетариата в 20–30-е годы, годы создания материально-технической базы социализма, не понявшим заветов Сталина о преобразованиях, направленных на постепенный переход от социализма к коммунизму, – значение не имеет.
Объективно все шаги Хрущёва, хрущёвского руководства, вся его деятельность носила мелкобуржуазный антикоммунистический характер.
И апофеозом этой деятельности стал закрытый доклад Хрущёва на ХХ съезде КПСС 25 февраля 1956 г. «О культе личности и его последствиях», когда антисталинизм, прикрываемый фразами о возврате к ленинским нормам и принципам партийной жизни, стал официальной доктриной, официальной политикой и практикой КПСС.
Антисталинизм хрущёвцев и стал той миной замедленного действия, которая взорвалась в горбачёвские годы и привела к разрушению СССР, соцлагеря и временному поражению социализма в нашей стране.
После отстранения Хрущёва от руководства партией и государством и прихода к власти брежневского руководства антисталинизм в стране был приглушён, но возврата к сталинским методам и преобразованиям, направленным на продвижение страны от социализма к коммунизму, не произошло.
Более того, и в брежневские годы страна продолжала всё больше удаляться от коммунистических преобразований, всё больше скатываться в болото мелкобуржуазности.
Очередной удар по достижениям социализма был нанесён реформой Косыгина-Либермана, когда прибыль была возведена в ранг основного показателя деятельности предприятий, всего народного хозяйства. Т. е., в социалистическую экономику был внедрён основной капиталистический принцип, смысл и стимул деятельности капитализма, цель капиталистического способа производства – погоня за прибылью и сверхприбылью.
Прибыль, ДЕНЬГИ, а не человек, начали становиться сутью деятельности нашей экономики.
Погоня за прибылью толкала предприятия на повышение цены производимой ими продукции, привела к замедлению научно-технического прогресса и внедрению его результатов в производство (зачем внедрять новую технику, новые станки, оборудование и т. д., если можно выполнить и перевыполнить план просто за счёт повышения цены на выпускаемую продукцию). Социализм стал проигрывать капитализму в использовании результатов научно-технической революции.
Хотя ещё были высокие достижения: запуск первого искусственного спутника Земли, первый полёт человека в космос, первая атомная электростанция и первый атомный ледокол в мире, создание ракетно-ядерного оружия и восстановление стратегического паритета с США…
Но все эти достижения, которые приписывали себе хрущёвцы и последующие руководители, были основаны на индустриальной и научно-технической базе, созданной в сталинские годы.
Погоня за прибылью, выполнение плана в денежном выражении любой ценой, расширение сферы товарно-денежных отношений постепенно вели к перерождению партийно-государственного руководства страны, к его обуржуазиванию, к сползанию с пролетарских на антипролетарские буржуазные позиции, прикрываемые до поры до времени марксистско-ленинской фразеологией, клятвами в верности делу Ленина, в верности идеалам социализма.
К началу перестройки, объявленной горбачёвским руководством в 1985 г., в стране уже завершился процесс восстановления класса буржуазии, которая стремилась открыто войти во власть и восстановить буржуазные порядки.
Под видом перестройки в нашей стране произошла буржуазная контрреволюция, завершившаяся в августе-декабре 1991 г. разрушением Советского Союза и отказом от социалистического пути развития.
К власти в бывших союзных республиках пришла национальная буржуазия, которая осуществила приватизацию народной собственности, возродила буржуазные производственно-экономические отношения, реставрировала экономическую базу капиталистического способа производства.
И в настоящее время Россия превратилась в сырьевой придаток империалистического Запада, Украина практически уничтожена и отброшена на задворки истории, в крайне плачевном состоянии находятся другие республики экс-СССР.
Глава 5. Выдающиеся достижения сталинских пятилеток – вновь в центре внимания российских учёных
На фоне нынешней экономической отсталости России, многие учёные-экономисты вновь обращаются к практике сталинских пятилеток, к выдающимся достижениям в строительстве экономического фундамента страны в сталинские годы.
§ 1. Экономика Сталина
Одним из таких учёных является Валентин Юрьевич Катасонов, профессор кафедры международных финансов МГИМО, доктор экономических наук, член-корреспондент Академии экономических наук и предпринимательства, который посвятил изучению экономических преобразований, совершённых в сталинские годы, свою работу «Экономика Сталина».
Во введении к своей работе В. Катасонов пишет: «Нам постоянно внушают, что в мире есть единственная жизнеспособная и эффективная модель экономики, которую чаще всего называют рыночной. Правильнее её было бы назвать капиталистической экономикой. Однако даже самый беглый сравнительный анализ рыночной (капиталистической) и сталинской (социалистической) моделей экономики заставляет нас усомниться в тезисе, что первая более конкурентоспособна по сравнению со второй. Возникает устойчивое ощущение, что всё как раз наоборот. А тема сталинской экономики табуирована по простой причине: узкая группа бенефициаров рыночной экономики (капиталистическая плутократия) опасается, что идея сталинской экономики может завладеть массами и она (капиталистическая плутократия) лишится своей экономической и политической власти».
Хочу сразу отметить, что книга написана буржуазным профессором, верующим, поэтому далеко не со всеми его идеологическими выводами и предложениями можно согласиться. Но в плане именно экономического анализа профессор поднялся выше рыночной конъюнктурщины и даёт блестящий анализ строительства экономического фундамента социализма, совершённого в сталинские годы.
Автор 74 года существования СССР (1917–1991) делит на ряд периодов:
1. Период «военного коммунизма» (1917–1921).
2. Период «новой экономической политики» (1921–1929).
3. Период индустриализации и построения основ социализма (1929–1941).
4. Великая Отечественная война и послевоенное восстановление экономики (1941–1948).
5. Период мирного развития на базе сталинской модели экономики (1948–1956).
6. Первый период демонтажа сталинской модели экономики (период Хрущёва: 1956–1964).
7. Второй период демонтажа сталинской модели экономики (период подготовки и проведения реформы Косыгина-Либермана: 1964–1969).
8. Период застоя (1969–1985).
9. Период перестройки и активного разрушения остатков сталинской модели экономики (1985–1991).
Единственное, с чем нельзя согласиться в данной периодизации, это с периодами, обозначенными пунктами 2 и 3.
«Новая экономическая политика», введённая Лениным в 1921 г., предполагала определённое отступление социализма перед капиталистическими элементами хозяйствования для того, чтобы обеспечить смычку между городом и деревней, между рабочим классом и крестьянством. Промышленность тогда лежала в руинах, а пролетарское государство не имело средств и возможностей для её скорейшего восстановления. Именно поэтому Ленин, партия и допустили введение капиталистических элементов в промышленное производство, но под контролем пролетарского государства, государства диктатуры пролетариата, когда все «командные высоты» – банки, связь, транспорт, крупные предприятия, внешняя торговля (её государственная монополия) находились в руках государства. Причём Ленин чётко и недвусмысленно назвал это отступлением.
Но уже через год, в 1922 г. на XI съезде партии Ленин заявил: мы достаточно отступали, отступление закончилось, пора переходить в наступление.
Наступление на капиталистические элементы, возникшие в нашем народном хозяйстве, по настоящему началось с XIV съезда партии (1925 г.), провозгласившего курс на индустриализацию нашей страны.
Сталин в своих выступлениях неоднократно обращал внимание на то, что нэп имеет два периода: период отступления и период наступления. Период широкого наступления на капиталистические элементы в промышленности начался с XIV съезда; период наступления на капиталистические элементы в деревне (кулаки и подкулачники) начался с XV съезда партии (1927 г.), провозгласившего курс на коллективизацию сельского хозяйства. Одновременно шло наступление на капиталистические элементы в советской торговле (спекулянты, мешочники).
Сталин неоднократно подчёркивал, что нэп используется в интересах социалистического строительства, в интересах создания экономического фундамента социализма.
Мы уже выше писали о том, что в своём докладе «О проекте Конституции СССР», с которым Сталин выступил в ноябре 1936 г., вождь подчеркнул, что в 1924 г. (год, когда была принята первая Конституция СССР) был первый период нэпа, когда партия допустила некоторое оживление капитализма, т. е. период отступления. А в 1936 г. «мы имеем теперь последний период нэпа, конец нэпа, период полной ликвидации капитализма во всех сферах народного хозяйства» (И. Сталин, «Вопросы ленинизма», стр. 508–509).
Т.е. нэп использовался в интересах строительства социализма, создания экономического базиса социализма. В ходе проведения новой экономической политики, её второго периода, периода наступления, были ликвидированы капиталистические элементы в промышленности (индустриализация страны), сельском хозяйстве (коллективизация) и торговле.
Т.е., нэп охватывает период с 1921 по 1936 гг.
А период индустриализации и построения основ социализма, его начало следует отсчитывать всё-таки с XIV съезда партии, т. е., с 1925 г.
Это вот такие небольшие уточнения.
Во введении автор противопоставляет Сталина-теоретика Сталину-практику, говорит, что Сталину-практику удалось достичь гораздо большего, чем теоретику. Более того, профессор договаривается также до того, что голословно утверждает, что Сталин отказался (автор пишет – «забывал») от догматов марксизма-ленинизма, что он, вопреки догмату о необходимости мировой революции сформулировал тезис о возможности победы социализма в отдельно взятой стране.
Здесь профессор ошибается.
Во-первых, тезис о возможности победы социализма в одной отдельно взятой стране впервые сформулировал Владимир Ильич Ленин в таких своих работах как «Военная программа пролетарской революции» и «О лозунге Соединённых Штатов Европы», о чём мы уже выше писали.
Во-вторых, Сталин не выступал против тезиса мировой революции, он выступал против троцкистского извращения этого лозунга. Когда Троцкий, не веря в революционные созидательные силы российского (а затем советского) рабочего класса утверждал, что победы социализма в СССР можно добиться только после победы мировой революции, после победы социалистической революции в передовых капиталистических странах, что до этой победы дело строительства социализма в СССР обречено на поражение. Т. е. Троцкий сеял неверие в революционные творческие созидательные возможности советского рабочего класса, трудящихся СССР.
Как мы видим, в этой полемике с Троцким и троцкистами оказался прав не Троцкий, а Сталин, сама жизнь, победа социализма в СССР подтвердили правоту Сталина и правильность вывода Ленина о возможности победы пролетарской революции, победы социализма в одной отдельно взятой стране.
В-третьих, Сталин никогда не отказывался от основных положений марксизма-ленинизма, наоборот – он всё социалистическое строительство осуществлял на твёрдом фундаменте марксистско-ленинской теории, на глубокой убеждённости в созидательных возможностях рабочего класса, трудящихся масс страны, впервые в мире приступивших к строительству социализма. Более того, строительство социализма осуществлялось в строгом соответствии с основным положением марксизма-ленинизма о ликвидации товарного производства, товарно-денежных отношений и созданию условий для постепенного перехода к бестоварному производству и ликвидации денег, денежного хозяйства. Ограничение сферы товарного производства, товарно-денежных отношений и обусловило ограниченную сферу действия закона стоимости при социализме.
То есть противопоставление Сталина-теоретика Сталину-практику неправомерно и искусственно придумано профессором.
В то же время В. Катасонов совершенно прав, когда пишет, что именно благодаря политической воле и искусству Сталину «удалось создать такую экономику, большая часть которой оказалась вне товарно-денежных отношений, вне действия пресловутого закона стоимости. Фактически это означает, что он сумел вырвать страну из удушающих объятий капитализма (выделено мною, Д. И.). И в этом его заслуга».
Автор выделяет такие основные признаки сталинской экономики:
• Общенародная собственность на средства производства;
• Решающая роль государства в экономике;
• Использование кооперативной формы хозяйства и мелкотоварного производства в дополнение к государственным формам хозяйства;
• Централизованное управление.
• Директивное планирование.
• Единый народнохозяйственный комплекс.
• Мобилизационный характер.
• Максимальная самодостаточность (особенно в период, пока ещё не появился социалистический лагерь).
• Ориентация в первую очередь на натуральные (физические) показатели (стоимостные играют вспомогательную роль).
• Отказ от показателя прибыли как главного стоимостного показателя, ориентация на снижение себестоимости продукции.
• Периодическое снижение розничных цен.
• Ограниченный характер товарно-денежных отношений.
• Одноуровневая модель банковской системы и ограниченное количество банков.
• Двухконтурная система внутреннего денежного обращения (наличное и безналичное обращение).
• Ускоренное развитие группы отраслей А (производство средств производства) по отношению к группе отраслей Б (производство предметов потребления).
• Особый приоритет развития оборонной промышленности как гарантии национальной безопасности страны.
• Государственная монополия внешней торговли и государственная валютная монополия.
• Отказ от конкуренции, замена её социалистическим соревнованием.
• Сочетание материальных и моральных стимулов труда.
• Недопустимость нетрудовых доходов и сосредоточения избыточных материальных благ в руках отдельных граждан.
• Обеспечение жизненно необходимых потребностей всех членов общества и неуклонное повышение жизненного уровня, общественный характер присвоения, органичное сочетание личных и общественных интересов и т. д.
Разумеется, главным из них является общественная собственность на средства производства, что исключает эксплуатацию человека человеком, является экономическим фундаментом социализма.
Общественная собственность, как мы помним, выступала в двух ипостасях – общенародная (государственная, т. е. собственность всего пролетарского государства, всего народа) и колхозно-кооперативная. Из этого вытекают все остальные признаки сталинской экономики, выделенные профессором.
И в завершении Введения автор пишет: «Цель работы – заставить читателей сравнить и понять, что навязываемое нам представление о рыночной (капиталистической) экономике как самой совершенной, эффективной конкурентоспособной – миф или даже откровенный обман. Тем более, после знакомства со сталинской экономикой станет понятной лживость сладкоголосых призывов выводить Россию из нынешних экономических тупиков с помощью разного рода либеральных средств (иностранные инвестиции, займы, фондовые рынки, инвестиционный климат и всякая прочая ахинея)».
Но, говоря о цели своего произведения, автор завершает обращением к богу: «А если, Бог даст, начнётся духовное, политическое и экономическое возрождение России, то нам потребуется максимальная мобилизация всех сил и ресурсов общества. Тогда опыт сталинской экономики окажется крайне востребованным».
Мы же, коммунисты, марксисты-ленинцы, надеемся не на бога, а на рабочий класс, трудящиеся массы России, экс-СССР, которые вспомнят своё героическое революционное прошлое и поднимутся на борьбу за свержение власти капитала. И тогда, действительно, опыт сталинской экономики станет крайне востребованным победившему государству пролетариата.
И ещё на один вывод профессора необходимо обратить внимание: «Мы не только можем, мы обязаны вернуться к сталинской экономике. Не следует себя обманывать: рыночная экономика обрекает Россию на гибель (выделено мною, Д. И.)».
Говоря об «экономическом чуде» сталинской экономики, автор напоминает читателям, что в 1913 г., т. е. до начала первой мировой войны доля России в мировом промышленном производстве составляла около 4 %, а к 1937 г. она уже достигла 10 %. К середине 70-х годов этот показатель достиг 20 % и держался на этом уровне до начала перестройки. Наиболее динамичными были два периода советской истории: 1930-е и 1950-е годы.
К середине 30-х годов СССР по общему объёму валового внутреннего продукта и промышленному производству вышел на первое место в Европе и второе – в мире, уступая только США и значительно превзойдя Германию, Великобританию, Францию. «За неполные три пятилетки, – отмечает В. Катасонов, – в стране было построено 364 новых города, сооружены и введены в действие 9 тыс. крупных предприятий – колоссальная цифра – по два предприятия в день!». Накануне войны жизненный уровень народа был существенно выше, чем на старте первой пятилетки, отмечает автор.
Второй период стремительного развития – 50-е годы, когда экономика нашей страны продолжала развиваться по модели, предложенной Сталиным, до начала разного рода «экспериментов» Хрущёва. За 1951–1960 гг. ВВП ССР вырос в 2,5 раза, в т. ч. объём промышленной продукции – более чем в 3 раза, сельхозпродукции на 60 % – приводит цифры ошеломляющих успехов СССР автор. Если в 1950 г. уровень промышленного производства СССР составлял 25 % по отношению к США, то в 1960 – уже 50 %. Соединённые Штаты вчистую проигрывали экономическое соревнование с социализмом. Непрерывно рос жизненный уровень советских людей.
По мнению Катасонова, тридцатилетний период нашей истории (с начала 30-х годов до начала 60-х) можно назвать советским «экономическим чудом». Профессор сюда также включает 40-е годы – период войны и экономического восстановления СССР. В период послевоенного восстановления наша страна быстрее других европейских стран вернулась к довоенному уровню; был также создан «ядерный щит», позволивший обеспечить мирное строительство социализма в СССР и в соцлагере в целом.
Но в 60-е годы, отмечает профессор, мы начали терять экономическую динамику; с середины 70-х годов стали наблюдаться признаки застоя, утраты внутренних источников развития, которые камуфлировались неожиданно обвалившимися на нашу страну нефтедолларами. С середины 80-х годов началось разрушение остатков советской социалистической экономики, прикрываемое лозунгами перестройки.
Главным критерием эффективности сталинской экономики, подчёркивает автор, «было не увеличение денежной прибыли, а снижение себестоимости продукции».
Важнейшим признаком сталинской экономики является её плановый характер, который критики Сталина умышленно назвали «административно-командной системой».
Планирование в СССР носило директивный характер, т. е. план имел статус закона, в отличие от индикативного планирования, которое начало использоваться в послевоенный период в Западной Европе и Японии и носило рекомендательный характер.
В то же время автор обращает внимание на то, то директивное планирование присуще не только сталинской модели экономики, оно существует и сегодня и применяется в крупнейших западных корпорациях, в частности, в таких ТНК как IBM, British Petroleum, General Electric, Siemens. «Там в начале ХХІ века существует действительно жесточайшая административно-командная система без каких-либо примесей демократии и участия работников в управлении», – отмечает автор.
Анализируя причины сталинского «экономического чуда», автор приводит ряд цифр, характеризующих стремительный взлёт советской социалистической экономики в сталинские и в последующие годы, когда экономика нашей страны в основном сохраняла черты сталинской модели.
В период первых трёх сталинских пятилеток был «сформирован единый народнохозяйственный комплекс, создана мощная оборонная промышленность, построено большое количество предприятий-дублёров за Уралом, экономика была полностью сориентирована на внутренние ресурсы». Примечательно, – продолжает далее автор, – что при этом советская экономика не была обременена внешним долгом», несмотря на то, что «индустриализация проходила в условиях жёсткой блокады и противодействия со стороны Запада».
В. Катасонов приводит несколько цифр, свидетельствующих об индустриальном «рывке» СССР: в 1940 г. по сравнению с 1913 г. валовая продукция промышленности была увеличена в 12 раз, производство электроэнергии – в 24 раза, добыча нефти – в 3 раза, производство чугуна – в 3,5 раза, стали – в 4,3, выпуск станков всех видов – в 35 раз.
При этом необходимо учесть, что восстановление разрушенного народного хозяйства после первой мировой и гражданской войн, продолжавшихся 7 лет (1914–1920 гг.) закончилось примерно к 1925 г., когда СССР вышел на уровень последнего предвоенного 1913 года. Т. е. колоссальный прыжок из отсталости ко второй экономике мира был сделан всего за 15 лет!!
Вот вам японское, китайское и прочие экономические «чудеса», которые стоят далеко позади сталинского советского социалистического экономического «чуда». Чуда, основанного на самоотверженном труде освобождённого от эксплуатации человека, свободного человека, подлинного хозяина своей страны.
Вторым этапом советского экономического «чуда» были 40-е годы – годы Великой Отечественной войны и послевоенного восстановления разрушенного народного хозяйства.
Автор утверждает, что суть экономического чуда» 40-х годов проявилась в том, что СССР сумел победить фашизм и в невероятно короткие сроки восстановить разрушенную экономику.
При этом, подчёркивает автор, снижение объёмов производства по ряду видов промышленной продукции в военные годы было минимальным. Более того, себестоимость производства почти всех видов продукции, в т. ч. военной, снижалась, что является невероятным для экономики военных периодов. В годы войны включается затратный механизм, цены на оружие, боеприпасы и снаряжение только растут. Но это относится к экономике капиталистических стран. Финансовая система советской экономики выстояла. Автор отмечает, что первые три года войны (1941–1943) государственный бюджет СССР был дефицитным, но в два последних военных года он уже сводился с профицитом. Сколь-нибудь крупного внешнего долга у СССР не образовалось, в то время как даже у Соединённых Штатов госдолг в 1946 г. превысил 120 % ВВП. Рост цен на продовольственные товары был умеренным. Разумеется, война привела к снижению жизненного уровня людей, но от голода их спасала, как и в других воюющих странах, карточная система. Причём далее автор отмечает, что Советский Союз первым отменил карточную систему уже в 1948 г., в то время как в Великобритании, пострадавшей намного меньше в годы войны, она была отменена только в 1953 г.
Далее профессор останавливается на 50-х годах, показывает, что в этот период советская экономика продолжала развиваться стремительными темпами. Росла производительность труда в промышленности: в 1950–55 гг. она увеличилась на 48 %, в 1955–1960 – на 38 % (как видим, уже началось хрущёвское замедление), что является самыми высокими показателями всех послевоенных пятилеток. Стремительно рос ВВП страны.
Анализирует Катасонов и политику сталинского снижения розничных цен и показывает, что она осуществлялась благодаря систематическому снижению себестоимости продукции и оптовых цен. Он приводит примеры снижения себестоимости продукции в послевоенные годы: в 1948 г. она снизилась на 8,6 % по сравнению с предыдущим годом, в 1949 – на 7 %, в 1950 – более чем на 5 %, в 1951 – также более чем на 5 %, в 1952 – более чем на 8 %, в 1953 – более 5 %.
И далее профессор приводит интересные данные из статьи Т.Хабаровой «Социалистическая экономика как система (Сталинская модель)».
Вот что пишет Хабарова в своей статье по данному вопросу: «Даже после всех хрущёвско-косыгинских выкрутас, после того как снижение себестоимости одно время вообще изъяли из числа ведущих планово-оценочных показателей, всё же себестоимость промышленной и сельскохозяйственной продукции в СССР в массе своей была в 5–10 раз ниже, чем в странах Запада». Она показывает, что накануне горбачёвской перестройки курс рубля составлял 1 долл. = 90 коп., что примерно соответствовало паритету покупательной способности двух валют.
И приводит сравнительные данные себестоимости отдельных товаров:
– себестоимость тонны угля в СССР составляла 6–10 руб. при мировой цене 30–40 долл.;
– себестоимость тонны нефти – 15–20 руб. при мировой цене 120 долл.;
– себестоимость метра проходки нефтяной скважины – 500 руб., в США – 1000 долл.;
– себестоимость одного квт-ч. электроэнергии – 1 коп., в США потребительская цена электроэнергии – 9 центов, но она дотационная;
– себестоимость тонны зерна в колхозах (1985–1989 гг.) в среднем – 95 руб., в фермерских хозяйствах Финляндии – 482 долл.;
– цена поездки в метро – 5 коп. при себестоимости 5,1 коп., в США в оба конца – 2 долл. 30 центов;
– цена билета в кино – не выше 70 коп., в США – 7 долл.;
– утюг – 5 руб., на Западе – 30 долл.;
– холодильники ценой в 300–320 руб. продавались в Африке по 2–2,5 тыс. долл. и их там не хватало.
Далее Катасонов отмечает, что самым удивительным фактором советской экономики было то, что снижение оптовых цен в СССР происходило даже в годы Великой Отечественной войны. И он вновь обращается к Хабаровой: «Себестоимость всех видов боевой техники за годы войны снизилась в целом в 2–3 раза, а сумма оптовых цен на неё – на 40 млрд. руб. Снижение оптовых цен на оружие в воюющей стране – это вообще небывалая в истории вещь».
Хабарова поясняет, что снижение себестоимости продукции является не какой-то мистикой, а результатом целенаправленной экономической политики, когда на государственном уровне блокировались процессы прибылеобразования в ценах на общественно-промежуточную продукцию, а сама экономика была восприимчива к научно-техническому прогрессу. Иначе и быть не могло, потому что только за счёт внедрения новейших достижений науки в производство и создавалась возможность стремительного роста производительности труда и, соответственно, снижения себестоимости продукции.
И Хабарова приводит ошеломляющий пример: «Так за счёт внедрения в производство поточного метода Артиллерийский завод им. Сталина за время войны снизил себестоимость пушек в 6 раз».
В. Катасонов в своей работе много внимания уделяет рассмотрению вопроса финансовых источников индустриализации, выдвигает различные версии и предположения.
Но, думается, по данному вопросу всё чётко и ясно сказал товарищ Сталин. Мы уже рассматривали этот вопрос ранее. Поэтому необходимо только напомнить.
Капиталистические страны в своё время осуществляли индустриализацию, создавали свою тяжёлую промышленность за счёт ограбления колоний, за счёт контрибуций с побеждённых врагов, за счёт внешних займов. Советский Союз таким путём пойти не мог, а займы капиталистические страны ему не давали.
Источниками социалистического накопления были только внутренние ресурсы. И они создавались за счёт того, что промышленность, земля, транспорт, банки, внешняя и внутренняя торговля были в руках государства. Прибыль от их деятельности теперь не шла в карманы капиталистов, банкиров, помещиков, которых в СССР уже не было, а шла в руки пролетарского государства и направлялась на финансовое обеспечение задач индустриализации страны.
Рачительное использование средств, строжайшая экономия, рационализация производства и снижение себестоимости продукции и позволили осуществить в кратчайшие исторические сроки индустриализацию страны, создать, в том числе крупное сельскохозяйственное машиностроение, что подвело материальную базу под коллективизацию сельского хозяйства.
