Дмитрий Игнатьев
Коммунизм против капитализма. Третий раунд
§ 2. США, Великобритания, Франция – пособники восстановления экономики Германии, материальной базы подготовки новой мировой войны
Первая мировая война завершилась империалистическим миром, оформленным договорами версальско-вашингтонской системы послевоенного устройства. И при разработке договоров, и в самом их содержании сказались империалистические противоречия, хищнический характер империализма, органически присущие ему стремления к ликвидации революционных завоеваний народов и ко всё большему их закабалению. Это определяло политику империалистических государств. («История Второй мировой войны…», т. 1, стр. 10–11).
Ленин выступая с Политическим отчётом ЦК РКП(б) на XI съезде партии 27 марта 1922 г., говорил: «Реакционные империалистические войны на всех концах мира неизбежны. И забыть то, что десятки миллионов перебиты тогда и будут ещё биты теперь… человечество не может, и оно не забудет» (ПСС, т. 45, стр. 108).
Сталин, партия дали чёткую классовую оценку событий, происходящих в мире после первой мировой войны, в том числе «плану Дауэса», конференции в Локарно и т. д. Сталин подчёркивал, что Германия никогда не смирится с поражением и будет стремиться к реваншу. Более того, Соединённым Штатам, Англии и Франции нужна была Германия для дальнейшей борьбы с Советским Союзом, для предотвращения коммунистического революционного влияния в Европе и в мире.
Экономика Германии пострадала от военных действий, от репарационных поставок и оккупации Рура Францией и Бельгией. Для модернизации производства не хватало средств, тем более что Германия лишилась колоний и не имела внешних источников прибыли.
Но в критический момент крупному германскому капиталу, германскому империализму была оказана помощь. Причём главную роль в этом сыграли американские монополии, стремившиеся нажиться за счёт трудящихся Германии и использовать её в целях войны против СССР. Укрепляя власть капитала в Германии, реакционные круги США стремились превратить её в «антибольшевистский бастион» в Европе. Они сознательно сделали ставку на возрождение военного и экономического могущества германского империализма, как орудия для осуществления своих планов, направленных против первой в мире страны социализма.
Именно этой цели и служил «план Дауэса», утверждённый державами-победительницами в августе 1924 г. и закрепивший ведущую роль США в германском вопросе. Предоставлялись кредиты для возрождения германской экономики и военного потенциала. Подсчитано, что только в 1923–29 гг. Германия получила около 4 млрд. долл. иностранных займов, из них – 2,5 млрд. от США. Оккупация Рура французскими войсками прекращалась. Во главу угла отношений с Германией была положена англо-американская концепция «восстановления германской экономики», что в результате привело не только к подъёму экономики, но и к выходу страны из международной изоляции.
Возрождение тяжёлой промышленности Германии шло на основе новой, наиболее совершенной по тому времени техники и технологии. Германская промышленность по технической оснащённости вскоре превзошла промышленность других капиталистических стран Европы.
Поступления капиталов из-за рубежа способствовало дальнейшей концентрации производства и развитию в Германии системы государственно-монополистического капитализма.
США обеспечили себе большое участие в промышленных предприятиях Германии. Американские монополии стали владельцами либо совладельцами автомобильной фирмы «Опель» и заводов Форда в Германии, электро– и радиофирм «Лоренц» и «Микст-Генест», угольного концерна «Гуго Стинненс», нефтяного концерна «Дойч-американише петролеум», химического концерна «ИГ Фарбениндустри», объединённого «Стального треста» и других промышленных гигантов.
Один из главных авторов «плана Дауэса» – германский финансовый король Шахт, сыгравший впоследствии важную роль в установлении фашистской диктатуры, откровенно признавал, что он «финансировал перевооружение Германии деньгами, принадлежавшими иностранцам». С возрождением Германии в качестве первоклассной индустриальной державы немецкие милитаристы опять обрели промышленную базу для вынашиваемых ими планов новой агрессии («История второй мировой войны», т. 1, стр. 19–21).
Политическим продолжением «плана Дауэса» стала конференция в Локарно (Швейцария, октябрь 1925 г.), в которой участвовали Англия, Франция, Германия, Бельгия, Италия, Польша, Чехословакия. Она юридически оформила новую политику вчерашних победителей в отношении Германии. Соединённые Штаты из тактических соображений не приняли участие в конференции, но по активности её проведения не уступали ведущей державе – Англии. Эрнст Тельман, лидер германских коммунистов, писал: «Американские банкиры не участвуют в Локарно официально… Но американский финансовый капитал, рассматривающий Европу как большую колонию, из которой он может выкачать чудовищные прибыли, весьма деятельно сотрудничал при осуществлении Локарно» (там же, стр. 38).
Между участниками конференции имелись острейшие разногласия, но их объединяла ненависть к Советскому Союзу, ставшая лейтмотивом всей конференции.
Германия, Бельгия, Франция, Англия и Италия подписали гарантийный пакт, который устанавливал территориальный статус-кво – сохранение в неприкосновенности границ между Германией и Бельгией и Германией и Францией, а также обязывал эти страны не предпринимать друг против друга какого бы то ни было нападения или вторжения, не прибегать к войне. А вот по отношению к Польше и Чехословакии таких международных гарантий не было получено. Польша и Чехословакия подписали с Германией арбитражные договоры, по которым решение всех спорных вопросов передавалось на рассмотрение постоянной согласительной комиссии, составленной из представителей обеих сторон и назначенных ими же представителей третьих государств. Таким образом, западные страны в лице Англии и Франции и стоявшими за их спиной США, толкали Германию к походу на Восток («Drang nach Osten»).
Кроме того, идя навстречу пожеланиям Германии, Англия и Франция и, за кулисами, США приняли обязательство обеспечить вооружение Германии. Следует заметить, что творцы Локарно, министры иностранных дел Германии и Франции Густав Штреземан и Аристид Бриан были удостоены Нобелевской премии мира. Точно также повторяется история и в наши дни, когда 44-й президент США Барак Обама, развязавший многочисленные войны, также удостоен Нобелевской премии мира.
Придя к власти, Гитлер взял курс на отказ от Локарнских соглашений. 7 марта 1936 г. в германское министерство иностранных дел были приглашены послы Англии, Франции, Бельгии и Италии. Здесь гитлеровский министр иностранных дел К. фон Нейрат передал им меморандум германского правительства, гласивший: «В интересах естественного права народа защищать свои границы и сохранять свои средства обороны, германское правительство восстановило с сегодняшнего дня полную и неограниченную суверенность империи в демилитаризованной Рейнской области». Ознакомив послов с содержанием меморандума, Нейрат им сообщил об отказе от Локарнских соглашений и о занятии Рейнской зоны немецкими войсками.
§ 3. Фашизм – порождение империализма и реакции
Вслед за социалистической революцией в России, вспыхнули пролетарские революции в Германии, Венгрии, Словакии. Но они были жестоко подавлены правящими монополистическими кругами этих стран.
Рост революционных настроений в европейских странах, как объективное отражение сложившихся послевоенных социально-экономических условий – всеобщее разорение, разруха, массовая безработица, голод и нищета и т. п., – толкал правящие круги монополистической буржуазии к ужесточению их политики, к самому жестокому подавлению народных протестов и выступлений.
Как реакция на революционизирование масс, начал зарождаться фашизм. Монополистическая буржуазия, опасаясь за судьбу своего классового господства, видела в фашизме ту силу, с помощью которой она сможет расправиться с революционными массами, прежде всего с рабочим классом и его авангардом, коммунистическими партиями, начавшими повсеместно возникать и формироваться после окончания первой мировой войны, под влиянием победы Октябрьской революции в России.
Фашизм всюду опирался на национализм, шовинизм, расизм, а в ряде стран и на реваншизм. Не случайно фашистские диктатуры утвердились именно там, где национальное высокомерие, проповедь ненависти к другим народам больше всего оказывали пагубное влияние на политическую жизнь страны, на настроения широких народных масс.
Фашизм создал себе массовую социальную базу, применяя методы демагогии и обмана. Ложь сопутствовала фашистским диктатурам на протяжении всей их истории, отмеченной преступлениями и кровью. В фашистскую партию шли прислужники контрреволюции: чиновничество, военщина, полицейские агенты и провокаторы, охранники и жандармы. Но не только они составляли социальную базу фашизма. Фашизм сумел опутать своими сетями сравнительно широкие слои мелкой буржуазии и часть рабочих.
Захватывая власть и выполняя социальный заказ крупной монополистической буржуазии, фашисты старались, прежде всего, истребить передовую часть рабочих, их авангард, коммунистические партии и организации.
Обобщая события, происходившие в Италии, V конгресс Коминтерна, состоявшийся в 1924 г., в своей резолюции отметил: «Фашизм является одной из классических форм контрреволюции в период развала капиталистического строя и пролетарской революции – особенно там, где пролетариат, борясь за власть, но не обладая революционным опытом и не имея революционной руководящей классовой партии, не смог организовать пролетарской революции и довести массы до установления пролетарской диктатуры. Фашизм представляет из себя боевое орудие крупной буржуазии в борьбе с пролетариатом… Питательной средой для его корней являются, главным образом, те средние слои буржуазии, которые капиталистический кризис обрекает на гибель, а также элементы, деклассированные войной… отчасти даже некоторые элементы пролетариата, горько разочаровавшиеся в своих надеждах на революцию и озлобленные (выделено мною, Д. И.)». («История второй мировой войны…», т. 1, стр. 57).
В области идеологии и пропаганды единство классовых интересов монополистов проявлялось в том, что кровавые расправы фашистов с их противниками не осуждались, а восхвалялись политическими деятелями и печатью «демократических» государств. Этим же занимался и Ватикан. Папа Пий XI заявил в 1929 г.: «Муссолини ниспослан нам провидением; это человек, свободный от политических предрассудков либерализма» (стр. 55).
Фашистские диктатуры характеризовались слиянием сил монополий, государственной машины, военщины, гангстерских штурмовых отрядов, разбойничьей идеологии в один механизм, направленный против рабочего класса, всех освободительных движений человечества.
Вся политика фашизма, и внутренняя и внешняя, определялась интересами монополий. Именно крупные банки, угольные, стальные, химические и другие крупные монополии оказывали решающее влияние на захватническую агрессивную колонизаторскую политику гитлеровской Германии.
Как отмечает итальянский историк-антифашист Г. Сальвемини, военный министр Италии Бономи в 1920 г. считал, что «следует использовать фашистское наступление для того, чтобы сломить социалистов и коммунистов» и «поэтому позволил руководителям армии снабжать фашистов ружьями и грузовиками и разрешил отставным офицерам и офицерам запаса командовать ими» (стр. 58).
В Германии фашизм вырос в ещё большей мере, чем в Италии, под руководством и заботливой опекой старого режима и особенно военных властей. Его с самого начала поддерживали, финансировали и субсидировали представители крупной буржуазии.
Глава «Стального треста» Ф. Тиссен и глава Рейнско-Вестфальского угольного синдиката Э. Кирдорф убедили руководителей германского рурского капитала согласиться на то, чтобы все угольные и стальные концерны вносили обязательный налог в избирательный фонд национал-социалистов. Во время выборов президента в 1932 г. Тиссен передал национал-социалистам более 3 млн. марок. Без этой помощи гитлеровская агитация 1930–33 гг. не могла бы принять таких фантастических размеров.
В национал-социализме монополистическая буржуазия имела готовое орудие для осуществления своих целей. Нацистская партия давала ей то, в чём она нуждалась больше всего: массовую базу, без которой нельзя держаться у власти, нельзя помышлять о реванше. Германские монополисты мечтали о том времени, когда прекратятся ненавистные забастовки, с улиц исчезнут красные флаги и можно будет без помех приступить к непосредственной подготовке новой мировой войны.
Германский империализм вручил в январе 1933 г. политическую власть гитлеровской партии потому, что видел в ней наиболее пригодный инструмент для осуществления своих планов завоевания мирового господства.
Во многих капиталистических странах руководящая роль переходила к поджигателям войны, самым оголтелым представителям империализма. Но даже в большинстве тех стран, где сохранилась буржуазно-демократическая система, где буржуазия пока ещё могла удерживать власть с помощью методов парламентской демократии, также наблюдалось усиление политической реакции и фашизма.
Правящие круги Англии, Франции, США, других капиталистических стран рассчитывали на то, что война, к которой готовился фашистский блок – Германия, Италия, Япония – будет войной против ненавистного им Советского Союза.
Обобщая опыт классовых боёв в Италии и Германии, где фашисты прорвались (точнее, были приведены крупным капиталом) к власти, классическое определение фашизма дал лидер болгарских коммунистов, выдающийся деятель международного коммунистического и рабочего движения Георгий Димитров в его докладе на VII Конгрессе Коминтерна 2 августа 1935 г. Напомню его:
«Фашизм у власти есть… открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала.
Самая реакционная разновидность фашизма – это фашизм германского типа. Он нагло именует себя национал-социализмом, не имея ничего общего с социализмом. Гитлеровский фашизм – это не только буржуазный национализм. Это звериный шовинизм. Это правительственная система политического бандитизма, система провокаций и пыток в отношении рабочего класса и революционных элементов крестьянства, мелкой буржуазии и интеллигенции. Это средневековое варварство и зверство. Это необузданная агрессия в отношении других народов и стран.
Германский фашизм выступает как ударный кулак международной контрреволюции, как главный поджигатель империалистической войны, как зачинщик крестового похода против Советского Союза, великого отечества трудящихся всего мира…
Фашизм – это власть самого финансового капитала (выделено мною – Д. И.). Это организация террористической расправы с рабочим классом и революционной частью крестьянства и интеллигенции. Фашизм во внешней политике – это шовинизм самой грубейшей формы, культивирующий зоологическую ненависть против других народов».
§ 4. Фашизм в Германии
Мировой экономический кризис 1929–1933 гг. обнажил все противоречия империализма, привёл к небывалому обострению политического положения как внутри капиталистических стран, так и на международной арене.
Промышленность Германии в послевоенные годы стремительно восстанавливалась. К 1929 г. её уровень, по сравнению с довоенным, увеличился в полтора раза. Германия производила почти 12 % мировой промышленной продукции. Происходила стремительная концентрация и централизация капитала. Гигантских размеров достигли крупнейшие германские монополии и банки.
Кризис самым сильным образом ударил по рабочему классу, трудящимся массам страны. Безработица достигла многомиллионных масштабов. В годы кризиса средний заработок немецкого рабочего сократился вдвое, а пособие по безработице едва обеспечивало полуголодное существование самого безработного, не говоря уже о его семье.
В стране нарастал революционный кризис. Забастовки протеста трудящихся самым жестоким образом подавлялись.
Опасаясь революционного взрыва, немецкий финансовый капитал всё более симпатизировал фашистской партии с её антикоммунистической, шовинистической и реваншистской политикой. Немецкие монополисты и банкиры видели в ней орудие расправы с рабочим движением и подготовки страны к агрессивной войне, и стали всё теснее сближаться с гитлеровцами.
Магнаты тяжёлой промышленности Кирдорф, Тиссен, Фёглер, и ранее тесно связанные с нацистами, взяли курс на укрепление этой партии. Поддержку фашистской партии оказывали многочисленные немецкие князья и бароны, крупные землевладельцы, а также иностранные монополисты, например, английский нефтяной магнат Детердинг, американский автомобильный король Форд и другие.
С помощью полученных от крупного капитала средств, нацисты создавали свой разветвлённый партийный аппарат, печатали и распространяли многочисленные газеты и листовки; расширяли деятельность террористических организаций СА и СС, всё более рьяно участвовавших в кровавых расправах с революционным рабочим движением.
Для обмана трудящихся масс фашисты назвали свою партию национал-социалистской и рабочей (Национал-Социалистская германская рабочая партия – НСДАП); своими символами избрали чёрную свастику в белом круге на красном фоне, сохраняя цвета старого имперского флага (белый, чёрный и красный), а красный цвет, кроме того, должен был символизировать «социалистический» и «рабочий» характер партии. Лидер немецких коммунистов Э. Тельман совершенно верно отмечал, что «за их словами «нация» и «социализм» скрывается зверская рожа капиталистов-эксплуататоров» («История второй мировой войны», т. 1, стр. 67).
В 1921 г. национал-социалисты создали полувоенные формирования, названные штурмовыми отрядами – СА. Под руководством офицеров эти отряды очень скоро превратились в большую силу контрреволюции. Они располагали собственной кавалерией, артиллерией, техническим средствами, созданными при помощи рейхсвера и средств финансового капитала.
По характеристике известного немецкого историка Э. Никиша «любой человек с инстинктами убийцы и садиста был в СА на своём месте. Чем более жестоко он себя вёл, тем больше его уважали; здесь можно было вволю быть скотом… В СА получали полную свободу все преступные наклонности. Казармы штурмовиков являлись средоточием всех мыслимых пороков: тунеядцы, пьяницы, жизненные банкроты, громилы, гомосексуалисты, убийцы готовили здесь свои самые тёмные деяния, при помощи которых надлежало «пробудить Германию»» (стр. 68).
Гитлер одел СА в новую коричневую форму, ввёл не военное, а фашистское приветствие; в 1925 г. организовал СС – специальные отряды безопасности для охраны собственной особы и расправы со своими противниками. Его партия продолжала расти. В 1926 г. она насчитывала 17 тыс., в 1927–40, в 1928–100, в 1929–178, в 1930 – около 380 тыс., а к концу 1931 – уже более 800 тыс. человек (стр. 70).
Фашистская партия стала центром притяжения всех реакционных, расистских и антисемитских организаций. Её фанатичный динамизм привлекал как студенческую молодёжь, так и старых солдат, ищущих «героических подвигов в битвах с политическим противниками». Был выдвинут лозунг «Улица – наша траншея». Полиция сквозь пальцы смотрела на деяния фашистских молодчиков.
Гитлеровцы принимали все меры, чтобы заслужить доверие крупного капитала. Так, во время референдума 1926 г. по вопросу, возместить или нет дому Гогенцоллернов и влиятельным князьям стоимость конфискованного у них после Ноябрьской революции имущества, они решительно встали на сторону монархистов. Для объяснения этого, они вновь прибегли к социальной демагогии, заявив, что защищают принцип частной собственности, в сохранение которого, дескать, заинтересованы и ремесленники, и квалифицированные рабочие, и низшие слои гражданских служащих. Буржуазия оценила поведение нацистов в этой важной политической кампании.
Руководители торговли и промышленности приглашали Гитлера выступать на их собраниях. Темой своих речей он избрал жгучий для монополистов вопрос о восстановлении Германии как великой державы, требовал полного искоренения марксизма, давал понять, что эту задачу может выполнить только национал-социалистская партия.
Всё это импонировало представителям большого бизнеса. В апреле 1927 г. Гитлер был приглашён на встречу с 400 предпринимателями Рура, проходившую на вилле Круппа. После этого он и его партия стали регулярно финансироваться крупными немецкими монополиями и банками, тесно связанными с международными деловыми и политическими кругами. Крупный бизнес признал способность гитлеровской партии в случае необходимости превратиться в массовую опору открытой диктатуры монополистического капитала.
В обстановке наступившего кризиса 1929–33 гг. германские монополисты мечтали о такой диктатуре, которая крайним насилием подавила бы внутреннее сопротивление и открыла путь к реваншу. Гитлер казался вполне подходящей кандидатурой для этого.
Как реакция на рост и размах рабочего, забастовочного движения в годы Великой депрессии, усиливался фашистский террор. Отряды СА фактически превратились в настоящую армию численностью до 300 тыс. человек. Более 60 % её составляли люди, длительное время лишённые работы и заработка. Многие из них были переведены на казарменное положение, что давало им пищу и кров. С января 1929 по апрель 1932 г. количество эсесовцев (СС) возросло более чем в 107 раз – с 280 чел. до 30 тыс. (стр. 70, 115).
Хорошо вооружённые отряды, в которые включали и уголовников, организовывали кровавые побоища на улицах, срывали митинги и собрания коммунистов, убивали антифашистов. Гитлеровцам удалось завлечь в свои сети значительную часть студенчества, мелкой буржуазии, деклассированные элементы, служащих, отсталые слои рабочего класса, поэтому на выборах в рейхстаг в 1930 г. они собрали 6,41 млн. голосов, почти в 8 раз больше, чем в 1928 г.
Воротилы финансового капитала приветствовали успех гитлеровцев и оказывали им ещё большую поддержку. В свою очередь гитлеровцы стали ещё активнее добиваться поддержки монополистов. Как писал руководитель фашистской прессы О. Дитрих «летом 1931 г. фюрер принял решение заручиться поддержкой ведущих представителей немецкой экономики, чтобы разрушить существующую правительственную систему… В последующие месяцы фюрер на своём «мерседесе» исколесил всю Германию, повсюду устраивая секретные совещания с авторитетными лицами» (стр. 115).
Одна из таких встреч состоялась 19 июля в Мюнхене между Гитлером, монополистом Стиннесом и нацистским гаулейтером Вагнером. Вскоре Стиннес в письме Гитлеру выразил восхищение «проектом расширения немецкого жизненного пространства на востоке» и рекомендовал избрать в качестве первой цели агрессии Советский Союз и страны Юго-Восточной Европы. 11 октября в Гамбурге состоялось совещание Гитлера с главарями других фашистских организаций, в котором участвовали бывший директор рейхсбанка Шахт, магнаты капитала Тиссен, Флик, Крупп, Пенсген, Гугенберг, генерал Сект и немецкие принцы. Именно тогда немецкая реакция и создала блок гитлеровцев с генералитетом и юнкерством (помещики-землевладельцы) и разработала план передачи власти фашистам.
9 декабря 1931 г. Тиссен и Фёглер встретились с Гитлером в берлинском отеле «Кайзерхоф», и в середине декабря прусская знать потребовала от президента Гинденбурга передачи власти Гитлеру.
Для того чтобы монополисты не опасались некоторых демагогических антикапиталистических положений, записанных в программе нацистской партии, принятой в 1924 г., гитлеровцы внесли в неё ряд изменений, заменив требование национализации концернов, синдикатов и трестов обязательством не покушаться на частную собственность, включая крупные промышленные предприятия. В январе 1932 г. Гитлер сообщил об этом собранию крупнейших монополистов, состоявшемуся в Дюссельдорфе. Присутствовавшие с восторгом встретили заявление Гитлера о намерении «искоренить марксизм в Германии» и завоевать «жизненное пространство», что отвечало агрессивным стремлениям королей германской тяжёлой индустрии, финансистов и юнкеров. Чтобы обеспечить мировое господство, Гитлер намечал создать многомиллионную армию, для вооружения которой потребуется огромное количество орудий, танков, военных кораблей. Такой план произвёл на собравшихся промышленников глубокое впечатление, и в результате большие суммы из сейфов воротил тяжёлой промышленности потекли в кассу нацистской партии.
Опасность фашизма стремительно нарастала. Гитлеровцы усилили кровавый террор против рабочего класса и демократических организаций.
На президентских выборах в марте-апреле 1932 г. за Гинденбурга было подано 18,6 млн. голосов и он стал президентом. За Гитлера проголосовало 11,3 млн. человек.
Коммунистическая партия Германии призвала трудящихся и все прогрессивные силы сплотиться в движении «Антифашистского действия». Фашизм мог быть остановлен. Борьба немецкого народа против гитлеровцев к лету-осени 1932 г. приобрела такую силу, что влияние фашистов пошло на убыль. Но руководители социал-демократической партии отклоняли все предложения коммунистов о единстве действий.
В условиях жестоких преследований в стране с сентября по декабрь 1932 г. состоялось 1100 стачек и много митингов с участием коммунистов. Численность компартии выросла со 125 тыс. человек в 1928 г. до 360 тыс. к концу 1932 г. На выборах в рейхстаг в ноябре 1932 г. за компартию было подано почти 6 млн. голосов (каждый шестой избиратель), она приобрела 100 мандатов.
Рост влияния коммунистов серьёзно беспокоил заправил крупного капитала. В середине ноября 1932 г. 17 крупных промышленных и финансовых магнатов направили президенту Гинденбургу петицию с требованием назначить Гитлера рейхсканцлером. 4 января 1933 г. на вилле Шредера близ Кёльна состоялись секретные переговоры Гитлера с Папеном, а 7 января – новое совещание. Владельцы металлургических концернов и банкиры приняли окончательное решение о передаче власти фашистам.
Сговор заправил монополий с гитлеровцами сопровождался усилившимся террором фашистских банд, убийствами антифашистов, разгромом демонстраций и митингов рабочих, а также помещений демократических организаций.
28 января Гинденбург дал отставку рейхсканцлеру Шлейхеру и поручил Гитлеру сформировать новое правительство. Так 30 января 1933 г. фашистская партия овладела государственной властью. В Германии установилась террористическая диктатура наиболее реакционных, шовинистических, агрессивных кругов финансового капитала.
С этого дня началось стремительное превращение Германии в государство войны, принесшее неисчислимые беды всему человечеству, в т. ч. и самому немецкому народу. Передача власти Гитлеру не была победой «легальной оппозиции». Это был фашистский переворот, заранее подготовленный путём закулисного сговора заправил германских монополий, финансистов, реакционного генералитета, крупных землевладельцев при тайном соучастии лидеров правых социал-демократов.
Германский нацизм имел много общих черт с фашизмом в других странах. Но именно он стал самой зверской и человеконенавистнической его формой, для которой характерно:
– особое рвение к выполнению социального заказа монополий;
– тесная уния нацистских фюреров с монополистическим капиталом;
– яростный антикоммунизм, откровенный шовинизм, политика кровавого террора;
– всесторонняя лихорадочная подготовка новой мировой войны во имя достижения мирового господства и устранения капиталистических конкурентов;
– ликвидация классового противника – Советского Союза.
Фашистская диктатура, добившись невиданного ранее сосредоточения власти в руках государственного аппарата, в то же время усилила его зависимость от монополий, вследствие чего до крайности возрос их гнёт над многомиллионными массами трудящихся.
Наиболее активную роль в определении курса политики германского правительства играли такие «киты» промышленно-финансового капитала как Шахт, Крупп, Тиссен, Шредер, Рехлинг, Флик, Рехберг и другие. Все они поддерживали самые близкие отношения с фашистскими главарями и в своих многочисленных памятных записках высказывали им предложения о проведении тех или иных мероприятий по подготовке к войне.
Монополисты оказывали решающее влияние не только на определение внутренней и внешней политики гитлеровского правительства, они и далее поддерживали его и морально, и материально. Крупные денежные суммы регулярно переводились в кассы гитлеровской партии и после установления фашистской диктатуры. В июне 1933 г. «Имперское объединение германской промышленности» учредило «фонд Адольфа Гитлера из пожертвований германской экономики». Все члены объединения были обязаны систематически перечислять средства на текущий счёт этого фонда, председателем попечительского совета которого был Крупп, лично внесший за предвоенные годы 12 млн. марок. Всего за время фашистской диктатуры через фонд Гитлера нацистская партия получила около 700 млн. марок.
Многие монополисты субсидировали мероприятия гитлеровцев непосредственно. Например, концерн «ИГ Фарбениндустри» с 1933 по 1939 гг. перечислил политическому руководству нацистской партии более 580 тыс. марок, СС – 512 тыс., СА – 258 тыс., корпусу лётчиков – 639 тыс. марок и т. д. (стр. 121).
Тесное сотрудничество гитлеровцев с монополистами проявлялось и в том, что важные государственные посты, особенно в области экономики, были предоставлены руководителям крупнейших концернов. В августе 1934 г. Шахт, глава рейхсбанка, тесно связанный не только с немецким, но и с американским и английским финансовым капиталом, занял пост министра экономики, превратившись, фактически, в финансово-экономического диктатора Германии. Тиссен и Рейнхардт стали государственными советниками в Пруссии и т. д.
15 июля 1933 г. был учреждён генеральный совет хозяйства, в котором заправляли пушечный король Крупп, промышленный магнат Рура Тиссен, генеральный директор заводов «Стального треста» Фёглер, электрический король Сименс, крупнейший банкир и финансовый посредник между Гитлером и американскими банками Шредер, председатель наблюдательного совета коммерческого банка Рейнхардт, генеральный директор германского калиевого синдиката Дин, президент центральной ассоциации банков и банковских предприятий Фишер. Этот орган с полным основанием можно было назвать «действительным правительством Германии».
Союз гитлеровцев с монополистами был закреплён тем, что сами фашистские главари стали владельцами или совладельцами крупных капиталов. По свидетельству Тиссена, ко времени захвата государственной власти фашистские заправилы не имели ничего, кроме долгов, однако очень скоро, после 1933 г., стали миллионерами.
