Валерий Васильевич Букрин
Пятьдесят оттенков хаки
Глава тридцать седьмая
Никита выключил камеру, сложил штатив и стал переносить аппаратуру в машину. Маша зачехлила микрофоны. В ее сумочке зазвонил мобильный телефон.
– Марья Андреевна, это Лена, из приемной.
– Да, Леночка, рада вас слышать.
– Шеф просил разыскать вас.
– Что-то случилось? – насторожилась журналистка.
– Ничего особенного. Просто руководство просит вас вернуться в Москву. Начинается работа по сериалу, требуется сценарный план и т.д. Послезавтра назначен большой хурал для всех, кто занят на проекте. Вас просили быть обязательно.
– Начальству виднее. Надобно прибыть – выезжаем.
– Как там Никита? Что-то его телефон не отвечает. Наверное, завел там массу новых знакомых… – печально предположила секретарша.
– Господь с вами. Работы много, он едва держится на ногах.
Маша знаком пригласила появившегося в двери оператора, прошептав коротко: «Леночка». Никита отмахнулся: «Не сейчас». Она выставила коллеге кулак и, как ни в чем не бывало, продолжила:
– Леночка, не беспокойтесь за его нравственный облик – чтобы его запятнать, требуется желание и время. А у мастера нет ни сил, ни единой свободной минутки. Да и общаемся мы исключительно с ветеранами. Поверьте мне, дамы этого возраста Никиту не вдохновляют. А вот фото одной милой девушки он носит при себе.
– Марья Андреевна, – мило прощебетала в трубку Леночка, – скажу вам по секрету, что те серии, что вы уже передали, шефу и по совместительству продюсеру очень понравились. Он даже велел купить целую упаковку вашего любимого шоколада.
– Впечатляет, – улыбнулась Маша. – Я с вами непременно поделюсь.
– Не стану вас задерживать. Привет Никите.
– Обещаю, он вам перезвонит.
Маша отключила мобильник и обернулась к коллеге.
– Ну, что, коллега, пришел конец твоей вольнице. Сейчас вернемся в гостиницу, и дуй за билетами: мы срочно возвращаемся в Москву.
– А когда контрольный срок прибытия? – насторожился напарник.
– Послезавтра. Так что билеты возьмешь на вечерний поезд.
– Маня, миссия невыполнима: подумают, что я струхнул и бросил поле боя. Это ранит мое мужское самолюбие. Короче, лично я могу уехать только дневным поездом. Клянусь, организую нам трансфер прямо до телецентра.
– Если факт того, что в таком случае ты пролетаешь мимо проекта, ранит твое самолюбие меньше, можешь оставаться.
– Чистой воды шантаж. А как насчет последней воли?
– Можно подумать, тебе предстоит смертная казнь.
– Не исключено…
– И не забудь перезвонить Леночке.
– И жене с тещей в придачу! Щас, вот все брошу и позвоню.
Небольшая пикировка не помешала им спустя четыре часа загрузиться в поезд. Никита тут же засобирался в вагон-ресторан. Едва он ушел, в купе заглянула проводница и предложила чай.
– Все пишите. Совсем себя не бережете. Сложная у вас работа.
– А у вас легкая?
– Я привыкшая, – присела рядом она. – Четверть века как на колесах. Почитай, все годы на одной ветке. Люблю я эти края.
По вагону прошла беременная женщина.
– Вот куда ее несет? – не сдержалась проводница. – Не сегодня-завтра рожать, а дома все равно не сидится.
– Может, она как раз домой едет, – предположила Маша.
– Того и гляди, в поезде прихватит. Что будем делать?
– Роды принимать, – улыбнулась журналистка. – Всем вагоном. Мне говорили – такое бывает.
– Вам говорили, а я своими глазами видела, – дама перекрестилась. – Не приведи бог! И ведь села эта страдалица как раз на вашей станции.
– Не может быть! – обрадовалась Маша. – Какое счастье!
– Разве ж это счастье? Совсем даже наоборот, – проводница заплакала. – Чему тут радоваться? Горем ведь все закончилось.
Маша налила женщине воды.
– Вы меня не так поняли, – извинилась она. – Счастье, что я вас встретила. Мы собираемся снимать сериал про космодром. Там четверть века назад был страшный взрыв, погибло множество людей. Столько судеб переломалось! Вдова одного из командиров родила потом в поезде. Я даже хотела письмо вашему министру написать, чтобы помог разыскать очевидцев.
– Я с ней ну вот как с тобой говорила, – смахнув слезу, призналась собеседница. – Только лучше бы она дома осталась! – ее лицо стало каменным. – С тех пор я страсть как не люблю брюхатых пассажирок. В тот день ведь я в свой первый рейс вышла. Знаешь, как радовалась? Думала, на всю жизнь запомню ту поездку. Так оно и вышло: ох, и страху натерпелись мы тогда с теткой Лидой!..
…Был ясный, солнечный день, хотя в лесу еще лежал снег. Московский поезд прибыл на железнодорожную станцию близ космодрома строго по расписанию. Из дверей одного из вагонов появилась Зинаида – пухленькая молодая проводница с русыми косами вокруг головы. Накинув поверх платья в горошек форменный китель, она строила глазки проходящим военным и не заметила, когда в вагон посадили беременную женщину и ее пятилетнюю дочь. Капитан внес в купе нехитрые пожитки, простился и спустился на перрон. Мимо как раз следовал патруль. Зинка с интересом скосила глаза на рыжеволосого солдатика. Тот незаметно подмигнул в ответ. Девушка улыбнулась и залилась краской.
– Зинаида, – строго окликнула ее из вагона напарница. – Поди-ка, подсоби пузатой пассажирке, а то она ревет как белуга, а при ней там дочка-малолетка, – она протянула руку и с усмешкой добавила: – Видать, мужик-то ейный пошел в загул и спровадил женку, куда подальше.
– Может, у ней и нет никакого мужика, – предположила Зинка.
– Тогда бы она в общем или в плацкарте ехала. Поторопись!
– Теть Лида, да погодь ты, сейчас тронемся, – девушка высунулась из вагона, провожая взглядом приглянувшегося солдата. Тот украдкой взмахнул на прощание.
– Вертихвостка! – недовольно поджала губы тетка. – Ты на работе или на танцульках? Вот пожалуюсь бригадиру, пеняй на себя.
– Теть Лид, будто ты не была молодой, – обиделась Зинка, взлетая на ступеньку. – И чего этим пассажирам дома не сидится!
Поезд дал гудок и плавно тронулся. Беременная обреченно прислонилась головой к стеклу и, с трудом сдерживая рыдания, махнула провожатому скомканным в ладони платком. Малышка испуганно прижалась к матери и тихонько заскулила.
– Давайте, что ли, помогу, – пригласила их в купе Зинаида.
Женщина даже не обернулась. Слезы градом катились по ее изможденному лицу. Девочка вошла в купе и забилась в угол.
– Вы бы присели, – продолжала настаивать девушка и потрясла беременную за локоть. – В ногах правды нет.
Та повернула к ней почерневшее от слез лицо. Зинка испуганно осеклась и в растерянности опустила глаза.
– А ее вообще нет, хваленой вашей правды!
По ее животу пробежала то ли дрожь, то ли судорога. Беременная провела рукой по округлости и едва слышно успокоила: «Тихо, сыночек, тихо, родной. Мама рядом…»
– Я помогу вам застелить белье, – Зинка бросилась в купе проводников. – Чудная эта брюхатая какая-то, – поделилась она сомнениями. – Кажись, на ней черный платок. Может, горе какое?
– Черный платок, говоришь? – выглянула в коридор Лидия. – А я и не приметила. Дай-ка, Зинка, мне комплект. Я ей сама постелю, – лицо проводницы стало суровым. – А ты чайку сообрази, да поживее! У нее, чай, дите малое рядом. Шевелись!
Спустя минуту Зинка постучалась в купе:
– Вот! – громко отрапортовала она. – Возьмите ваш чай!
Сменщица с укоризной приложила палец к губам:
– Ну, чего разоралась? Тише! Не видишь – человек отдыхает, – она укрыла женщину и погладила по голове малышку. – Ставь чай и марш собирать билеты, пока я ребетенка накормлю!
Зинка осторожно поставила стаканы и на цыпочках вышла.
Ночью, когда она дремала в своем крохотном закутке, дверь с грохотом распахнулась, и рядом с лицом девушки возникла нетрезвая физиономия взъерошенного пассажира.
– Мадемуазель! Бога ради простите, что разбудил. Нам бы парочку чистых стаканов.
– А, ну-ка, марш спать! – грозно потребовала за его спиной Лидия. – В таком виде мигом вылетишь с поезда!
– Пардон, мадам, – попятился гость. – Отпуск вот отмечаю.
– Как вы с ним быстро управились! Вот бы и мне так!
– Дело наживное, осилишь еще. В поезде этой грамоте в два счета обучишься! Иди-ка ты, Зинаида, покемарь, я тебя апосля разбужу!
– Теть Лида, как там наша брюхатая? – зевнув, уточнила напарница.
– С головой у ней что-то не в порядке, – оглянувшись, не слышит ли кто, прошептала проводница. – Говорит, был у них там недавно страшный взрыв. Народу, мол, много полегло. И муж ее тоже погиб. Но все это, вроде, большой секрет.
– Взрыв? – потянувшись, уточнила Зинка. – Брешет! Сейчас не война. Не может быть!
– Все может быть… – Лидия недоверчиво покачала головой. – Но по радио бы точно сказали. Или по телевизору. Космонавты вон гибнут, и секретов из этого не делают. Видать, мужик-то ейный по пьяни угорел. А она его в герои записала, чтобы детям не стыдно было. И что с того? Зачем нам всем правду знать? Спи.
Свернувшись на полке калачиком, Зинка сразу же заснула. Ей привиделось большое мутное озеро, по которому ее в лодке на веслах катал белобрысый солдат. Видя ее, он причалил к берегу и подал смущенной девушке руку. Зинка важно плюхнулась на корму, свесилась за борт и опустила ладонь в прохладную воду. Подружки с завистью перешептывались ей вслед. Краем глаза она заметила, что на берегу появилась ее беременная пассажирка. Она молитвенно протянула к девушке обе руки и настоятельно попросила нарвать букет кувшинок. Зинка наклонилась, собирая цветы. Неожиданно лодка покачнулась, накренилась и стала тонуть. Оказавшись в воде, девушка заметила, что рядом барахтается какой-то младенец. Она стала выталкивать его на поверхность, но ребенок упорно шел ко дну.
– Помогите! – кричали с берега и умоляли. – Зинка, выручай!
– Зинка, выручай! Твоя помощь требуется! – растолкав спящую, прокричала ей в самое ухо Лидия.
Девушка испуганно вскочила и осмотрелась:
– Он утонул? Тетя Лида, я честное слово хотела его спасти!
– Вот и спасай! – потянула ее следом за собой напарница. – У нашей пассажирки роды начались! Скорее беги к машинисту, сообщи, что в вагоне ЧП! Пусть свяжется с ближайшей станцией и вызовет «неотложку». Скажи, что роды очень сложные! – крикнула она. – Кабы не померла! Чего стоишь? Живо беги!
Схватив чистую простыню, Лидия вернулась в купе, где в бреду металась роженица.
– Погасите огонь! Я вас прошу, пожалуйста, погасите! Жарко… Лека, родненький, не умирай, потерпи. Я уже рядом, я здесь, миленький! Ну, хоть кто-нибудь, погасите этот чертов огонь! – женщина замолчала, но уже через мгновение сорвалась на крик.
Коридор стал наполняться пассажирами.
– Врача! – выкрикнула проводница. – Есть врач?! У нас роды!
Покачиваясь, подошел мужчина, который просил стаканы.
– Я зубной техник, – испуганно прошептал он.
– Поди прочь! – в сердцах оттолкнула его Лидия. – Горе ты луковое, а не врач!
На ходу запахивая халат, подбежала холеная молодая дама.
– Я врач, правда, давно не работаю, но помочь сумею.
– Ладушка, – с укоризной попытался удержать ее представительный мужчина. – Ты же окулист. Нам надо хорошенько выспаться перед важной встречей!
– Я не усну, если человеку плохо! – зло бросила жена, вбегая в купе к роженице, и уже через мгновение потребовала: – Кто-нибудь, заберите девочку!
Проводница за руку вывела онемевшую от страха малышку. Кто-то заботливо подхватил ее на руки. Лада кивком головы пригласила за собой Лидию и прикрыла дверь изнутри.
– Сильное кровотечение. Прекращение родовой функции, – констатировала она. – Чистые полотенца и кипяченая вода есть? А еще спирт и нашатырь?
– Только нашатырь, – заикаясь, шепнула проводница, просачиваясь в коридор. – Граждане, у кого есть спирт?
– Водка есть! – с готовностью выкрикнул зубной техник и принес начатую бутылку.
– Лей! – скомандовала Лада, подставляя ладони.
Обработав руки, она обернулась к притихшим пассажирам:
– Острый нож есть? Спасибо! Расходитесь, здесь не цирк!
Ее попутчик удивленно вскинул брови. Такой свою жену он видел впервые. В глазах мужчины промелькнула растерянность, сменившаяся восхищением. Ему было странно слышать, как доселе мягкая и покладистая Лада точно и уверенно отдает профессиональные команды, но видеть, как беспрекословно подчиняются ей незнакомые люди, было не очень приятно. В одно мгновение Лада раскрылась для него совсем с другой стороны. Уверенность, что перед ним давно прочитанная книга, испарялась прямо на глазах. Он понимал, что теряет над женщиной власть и, скорее всего, уже не сумеет руководить ею так же безоговорочно, как делал это прежде, но был не в состоянии что-либо изменить. Или просто не хотел? Он осмотрелся. Несколько человек стояли рядом наготове. И ждали они далеко не его указаний. С горкой полотенец и пузырьком нашатыря появилась Лидия. Она поскреблась в дверь и подала внутрь белье. Из купе выглянула Лада. Ее разгоряченное лицо было в испарине, но потрясло не это. Руки женщины буквально по локоть были в крови. Проводница охнула и перекрестилась.
– Плитка есть? – горько вздохнула врач, протянув ей окровавленный нож. Проводница испуганно кивнула. – Вымойте и прокалите нож и подержите его в водке.
Лада вытерла бисеринки пота тыльной стороной ладони, отчего на лбу остались кровавые бороздки. Она поймала виноватый взгляд своего спутника и устало улыбнулась в знак поддержки. Мужчина дрожащей рукой достал носовой платок и коснулся любимого лица. На мгновение женщина благодарно прижалась к его ладони, но, слыша из купе тихий стон, бросилась к роженице, которая тут же потеряла сознание. Лада выглянула в коридор и нашла глазами зубного техника.
– Как вас зовут?
– Алексей, – заикаясь, ответил тот.
– Мойте руки, Алексей! Будем делать искусственное дыхание и запускать сердце! – приказала она.
Зинка, спотыкаясь и падая, бежала по поезду к тепловозу. Косы ее растрепались, глаза застилали слезы. От испуга зубы девушки выбивали чечетку. Подвыпившие молодчики из плацкартного вагона хотели подшутить и, окружив ее, схватили за руку. Девушка разбросала их с такой силой, что парни мячами разлетелись по сторонам.
Кабина машинистов была плотно закрыта. Зинка долго и отчаянно колотила по ней кулаками, а потом и каблуками, но это не дало никакого результата. Осмотревшись, она распахнула дверцу, за которой хранился уголь, выхватила ведро и принялась стучать по двери так неистово, что пассажиры соседнего вагона повыскакивали из своих купе. Наконец, дверь заскрипела и поползла в сторону. В щели показалась седая голова.
– Тебе чего, девонька? – заволновался пожилой машинист.
– Там… У нас… Короче, ей совсем худо! – взвыла Зинка.
– Кому?
– Тетеньке одной… Рожает она. Нет, умирает!
– Так рожает или умирает? – нахмурился старик.
– И то и то! – крикнула девушка, бросаясь обратно.
– Стой! – схватил ее за шиворот мужчина. – Вагон-то какой?
– Девятый! Нет, шестой! – испуганно поправилась она. – Мы вперед шли девятым…
Через несколько минут Зинка с напарницей и теплыми одеялами в руках прислушивалась к звукам из купе. Какое-то время там было подозрительно тихо. Лидия, зажав рот рукой, тихонько завыла.
– Теть Лид, ты чего? – дергая ее за рукав, расплакалась Зинка.
Вдруг внутри купе что-то пискнуло. Женщины переглянулись. Дверь приоткрылась. Проводницы, словно по команде, вытянулись по струнке. Из купе донесся отчаянный крик новорожденного. В коридор выглянули пассажиры соседнего купе. Ноги Зинки подкосились, она стала сползать вниз.
– Стоять! – скомандовала ей напарница. – Сейчас дите подадут!
Дверь осторожно приоткрылась, из нее показалась Лада. Она валилась с ног от усталости. Проведя ладонями по лицу, поправила волосы и сухо улыбнулась: «Мальчик!» Лидия растерянно кивнула и отчего-то снова перекрестилась. Обернувшись к замершим в напряжении пассажирам, она повторила: «Пацан». По вагону пробежал вздох облегчения. Ребенок снова подал голос. Лада взяла чистые простыни. Через минуту она подала шевелящийся сверток. Лидия подхватила его и крепко прижала к себе.
– Малышу нужно тепло и немного кипяченой воды, – попросила Лада. – Остановка скоро?
Зинка, едва справляясь с волнением, поднесла часы к глазам:
– Скоро, минут через десять.
– Плохо, – вздохнула врач. – Слишком долго ждать.
Зинка испуганно ойкнула и заплакала. Лидия цыкнула на нее. Из купе вывалился Алексей. Его руки и майка были в крови. Мужчина справился с дрожью в руках и, ни на кого не глядя, направился к себе. Переодевшись, он вернулся со свитером и бережно завернул малыша. Прижав затихший комок к груди, он тяжело вздохнул. По осунувшемуся лицу медика катились слезы. Сердобольная женщина из соседнего купе хотела забрать ребенка, но он не отдал.
– Она так и не пришла в себя, – прошептала Лада, глядя поверх притихших пассажиров. – Ребенка мы просто вытолкали…
Из купе донесся неясный звук. Врач стремительно метнулась к родильнице, но вскоре вышла из купе, прислонилась спиной к двери и заплакала в голос. В вагоне установилась гробовая тишина. Лидия прижала ее голову к своему плечу и стала лихорадочно гладить, словно больного ребенка.
– Нужна хорошая реанимация, – пояснила вслух Лада и отпрянула. – Скоро станция, срочно собираем вещи и девочку! – она вернулась в купе и, понимая степень ответственности, взяла ситуацию под контроль. – Малыша надо тепло укутать! – объявила она и протянула руку за одеялом.
Но Зинка, опустив глаза, спрятала его за спину:
– Как потом отчитываться? Одеяло ведь казенное.
– Спишем! – лицо Лидии перекосилось от боли.
Завернув ребенка, она вернула свитер Алексею.
– Соберите ее вещи, – попросил он.
Проводница кивнула и вошла в купе. Яркие огни за стеклом указывали на близость станции. В коридор вывели полусонную малышку. Девочка беспомощно оглядывалась по сторонам, в ее потухших глазках читался испуг. Лада присела рядом с ней, взяла в свои руки маленькие ладошки и поднесла их к губам.
– У тебя родился братик, – глотая слезы, с дрожью в голосе прошептала она, глядя девочке в глаза. – Позаботься о нем, пожалуйста. Хорошо? – малышка кивнула в ответ. – Ты сейчас сойдешь вместе с мамой. Она заболела и ей необходимо подлечиться в больнице. Но ты не бойся, доктор хороший, он вам поможет…
Кроха с испугом смотрела на незнакомую женщину. Ее губки беспомощно глотали воздух. Лада передала девочку Зинке и бросилась к себе. Из купе беспамятной пассажирки вышла Лидия с сумками в руках. Сама женщина без чувств разметалась на нижней полке. В проходе валялись кровавые простыни и полотенца. Лада вернулась с денежными купюрами в руках и положила их в сумочку роженицы. «Если выкарабкается, пригодится», – кусая губы, пояснила она. Другие пассажиры последовали ее примеру. Лида ворохом заталкивала их в сумочку родильницы. По ее побледневшему лицу катились слезы.
– Господи, как же мы ее бросим одну, без помощи? – причитала она. – Не по-людски как-то.
– Я сойду с ними, – из своего купе вышел Алексей с дорожной сумкой через плечо и взял малышку за руку.
Поезд начал тормозить. Техник положил в свободную руку конверт с ребенком и направился к выходу. Малышка, вцепившись в дверь материнского купе, заплакала. Лидия погладила ее по растрепавшимся косам, успокаивая. Женщины вагона не скрывали слез, а мужчины в волнении кусали губы. Лада бросилась в свое купе и на обрывке газеты записала координаты. Нагнав медика, она сунула записку ему в карман. «Если понадобится помощь, не стесняйтесь и срочно телеграфируйте. Или звоните, – потребовала она. – Мне важно знать, что и как сложится». Будучи не в силах говорить, Алексей в знак согласия закрыл глаза.
На платформе уже дежурила машина скорой помощи. Санитары быстро проследовали в купе, уверенными движениями переложив больную на носилки. Вошедший за ними врач поискал глазами проводницу и уточнил:
– Кто принимал роды?
– В сознание не приходила, – послышался за его спиной уверенный голос Лады. – Большая кровопотеря. Схватки так и не начались. Ребенка мы вытолкали.
Медик оглянулся. Лицо собеседницы было бледнее снега. Врач достал таблетки и почти насильно вложил их в рот Лады.
– У нее есть дочь, – шепнула она, содрогаясь в рыданиях. – Пожалуйста, спасите эту несчастную!
– Она вдова, – видя, что у Лады начинается истерика, пояснила проводница. – Все документы в сумочке, – она кивнула на Алексея.
По станционному динамику объявили об отправлении поезда. Лидия оставила Ладу на Зинку и выбежала за врачом в тамбур. Санитары усадили в машину девочку, внесли малыша и следом загрузили носилки с их матерью. Поезд стал набирать ход. Алексей спрыгнул, а Лидия выглянула из вагона и прокричала ему:
– Мы через три дня пойдем обратно, придешь?
Тот, справившись с волнением, кивнул в ответ.
– Девятый вагон! – напомнила подоспевшая Зинка.
– Что? – переспросил мужчина и побежал следом.
– Мы пойдем в девятом вагоне! – надрываясь, закричала она.
Техник горько вздохнул и взмахнул им на прощание.
– А что как обманет? – заволновалась девушка. – Сумочку возьмет, и ищи-свищи. Почему он не сел в «скорую»?
Лидия пристыдила девушку и выглянула в окно, но уже не увидела ни Алексея, ни станции.
На обратном пути Зинка еще на ходу выпрыгнула на платформу.
– Ну? – уточнила Лидия, выпустив пассажиров. – Пришел?
– Не видать, – перешла на шепот девушка. – Я же говорила. Он мне сразу не понравился, еще когда стаканы просил… А то, как убег?
– Зинаида! – укорила ее напарница. – Он же роды принимал!
Поезд уже дал гудок, когда на платформу, спотыкаясь и подпрыгивая, выбежал Алексей. Через плечо была перекинута его походная сумка, а в руках болтался пакет, из которого выглядывало злополучное одеяло. Медик увидел женщин и бросился к вагону.
– Теть Лида! – радостно запрыгала Зинка. – А техник-то бежит!
…Сутками раньше Алексей стоял на высоком берегу реки, обратив взор к небу. К его ноге прижалась маленькая девчушка, которая, не мигая, наблюдала за дерущимися в песке воробьями. Темные круги под ее заплаканными глазами наводили на взрослых страх. Покачивая младенца, рядом стояла какая-то женщина. Спрятав крошечное личико малыша от солнца, она горько вздохнула. По ее обвисшим щекам бежали слезы. Одна из них упала на лоб ребенку. Малыш вздрогнул, открыл глазки и расплакался. Вслед за ним протяжно завыли деревенские бабы. Тишина мгновенно сменилась отчаянным криком. Алексей кинулся к холму свежевырытой земли. Старушка-мать осела возле гроба, целуя руки недавней родильнице. Она шептала ей какие-то слова и с надеждой заглядывала в пожелтевшее от мук лицо. Дочь не отвечала. Порыв ветра засыпал лицо покойной лепестками черемухи. Старушка стала бережно стряхивать их, срываясь на рыдания. К ней подбежала малышка и, поднявшись на носочки, испуганно посмотрела на мать. Она окликнула ее, но та не ответила. Девочка потянула мать за руку и отчаянно закричала. Алексей схватил ее на руки и отнес в сторону. Деревенские бабы дружно заголосили, мужики подхватили крышку и накрыли гроб. Алексей прижал голову девочки к своей груди и беззвучно зарыдал. Женщины подхватили под руки обессилившую старушку и стали успокаивать. Два подвыпивших мужика под нестройные звуки похоронного марша опустили гроб на дно могилы. Алексей кусал губы и, как мог, молился. Солнце спряталось за набежавшую тучку, и стало видно, что его волосы поседели…
Поезд медленно тронулся. Алексей ускорил бег. Лидия, не задумываясь, сорвала стоп-кран. Медик запрыгнул на подножку и протянул ей пакет с одеялом. Проводница швырнула его в дальний угол тамбура и с надеждой посмотрела в глаза напротив: «Ну?» По лицу Алексея покатились слезы. Мужчина беззвучно открывал рот, но так и не смог ничего произнести. Его враз поседевшая шевелюра испугала Зинаиду больше всяких слов. «Дяденька, чего вы молчите?!» – истерично закричала она. Алексей спрыгнул и отчаянно махнул рукой. Зинаида не удержалась и свалилась следом. Она дотронулась до плеча мужчины и повторила свой вопрос. Состав дернулся, колеса заскрипели. Напарница схватила девушку за шиворот и силком втащила на подножку вагона. Сама она все уже поняла, но, как и Зинаида, отказывалась в это верить. «Теть Лида, а чего он молчит?» – протестуя, выкрикнула сменщица. Проводница горько улыбнулась и крепко сжала девичье запястье. Поезд медленно стал набирать ход. Алексей закрыл лицо руками, по его телу пробежала дрожь, он потерял равновесие и завалился на платформу. Лидия выпрыгнула и бросилась ему на помощь. «Поехали, ты чего? Мы ж тебя без билета довезем», – рыдала она. «Им я сейчас нужнее», – подтолкнул ее к вагону медик. Женщина запрыгнула на ступеньку и выставила флажок. Состав тронулся. Техника сотрясали рыдания. «Аккурат через неделю пойдем обратно, приходи!» – крикнула ему Лидия и обняла плачущую Зинку. «Не может быть! – сипло заголосила молодуха. – Не хочу-у!»…
Зинаида спрятала лицо в ладонях и всхлипнула. Маша, смахнув слезы, подсела к ней и обняла. Проводница смущенно поджала губы. Их молчание нарушила ворвавшаяся в купе молодая напарница:
– Теть Зин, там какой-то буян чудит… – она с испугом посмотрела на зареванных женщин и бесшумно отступила. – Не беда – я и сама разрулю эту ситуацию.
Мгновение спустя из коридора донесся ее звонкий голос: «Поосторожнее на поворотах, гражданин! Вы тут свои права не качайте! Пьяным пассажирам вообще не место в поезде! Имею полное право ссадить вас на ближайшей станции!»
– Зачем ссаживать? – спасовал нарушитель. – Я за стаканами.
Зинаида вытерла слезы и улыбнулась.
– Простите за сырость, – она протянула пассажирке полотенце. – Вижу, и вас проняло. Ну, я пошла! Не положено нам рассиживаться! – она вышла из купе, но оглянулась и уточнила: – Алексей через неделю с нами уехал. Не знаете, что стало с детьми?
– Девочка давно уже мама, а мальчишка – офицер. Был сыном полка, учился в суворовском училище, служит на отцовском старте.
– Ну, слава тебе, Господи, – Зинаида перекрестилась.
На пороге выросла ее сменщица с подносом в руках.
– Теть Зин, отдохни, я со всеми разобралась, – похвасталась она. – Вот вам чай-кофе.
– Оставь писательнице, – улыбнулась проводница, – а то совсем заработалась. Поздно уже, отдыхайте, – участливо посоветовала она.
Маша благодарно кивнула.
Утром она долго нежилась на своей полке и никак не хотела просыпаться. Встала, когда за окнами показались пригороды столицы. Никита безмятежно видел седьмые сны. За несколько минут до прибытия Маша с трудом растолкала его.
– Лежебока! Мы дома! – она подала ему брюки и вышла из купе.
На перроне Никита тепло простился с молодой проводницей и тут же назначил ей свидание.
– Не пойдешь ведь, а девушка будет ждать, – упрекнула Маша.
– Почему это не пойду? И даже закручу роман, – пообещал напарник и за руку поздоровался с встречающим их водителем. – Надеюсь, никакого аврала? – получив утвердительный ответ, шепнул: – Маня, в случае чего, мы вернулись только в воскресенье.
– То есть ты еще в командировке? – уловила его мысль коллега.
– Логично, – поразился ее прозорливости оператор. – По тебе тоскует Интерпол! Надеюсь, уговор в силе? – уточнил он.
Маша вздохнула и развела руки:
– Но если Катерина вдруг мне позвонит…
– Исключено, – заверил Никита. – Я еще вчера предупредил, что вернусь дней через пять.
– Ничего себе загул! Поберег бы хоть себя.
– Маня, ты – прелесть, – коллега дружески чмокнул ее в щеку. – Зато представь, как она обрадуется, когда я с вином и цветами неожиданно ввалюсь на три дня раньше срока.
– А вдруг испортишь ей всю малину?
– Спасибо за совет! – почесал затылок ходок. – Есть повод испытать судьбу. Может, все само собой и разрешится. Ты настоящий друг!
Журналистка отвесила ему дружеский подзатыльник.
Открыв дверь квартиры, Маша уже с порога ощутила насыщенный аромат роз. Прямо перед ней в напольной вазе стоял огромный букет. Маша уткнулась лицом в бордовые бутоны и тихо шепнула: «Здравствуй!» Зазвонил телефон, высветился номер мужа.
– Здравствуй, любовь моя, – нежно прошептала она. – Благодарю за благоухающий привет.
– Рекомендую посетить столовую комнату.
Маша последовала его совету. Стол украшала чудная икебана.
– Как мило! – улыбнулась она. – Спасибо, родной!
– Загляни в спальню, – загадочно предложил Тополевский.
Маша распахнула дверь и ахнула – на комоде стоял букет ее любимых желтых хризантем.
– Я люблю тебя, Андрюшка!
– Скажи еще, – тихо попросил он.
– Люблю! Люблю! Люблю!
– И я тебя тоже. Кстати, какие у тебя планы на завтрашний вечер?
– Никакой работы!
– Это здорово. А как насчет гостей?
– К нам или…?
– Или. К Матвеевым.
– Одобряется.
– Тогда звоню Виктору.
– Привет всем. А я займусь ужином.
– А, может, посидим где-нибудь? Приглашаю!
– С дороги совсем не хочется. Дома лучше. Принимаю заказы!
– Не стоит! Просто загляни в холодильник.
Маша восхищенно замерла: полки ломились от деликатесов.
– Андрюшка, какая же ты прелесть!
– Какая? – игриво уточнил он.
– Лучше всех на свете. Ты подарил мне любовь!
– Это мои покупки так тебя обрадовали? – шутливо поинтересовался муж. – Глупышка. Никак не можешь взять в толк, что это ты наградила меня собой. Все. Скоро буду.
Бросив пальто на диван, Маша распахнула шкаф и стала выбирать наряд. Потом принесла свечи и принялась сервировать стол.
На Матвеевской даче божественно пахло антоновскими яблоками. Маша расположилась под раскидистым деревом и с восторгом вдыхала пьянящий аромат поздней осени. По аккуратно выложенным дорожкам на трехколесном велосипеде резво гонял очаровательный бутуз.
– Па, я молодец? – уточнил он у Виктора на очередном вираже.
– Молоток, – подмигнул отец, колдуя над мангалом.
Вика накрывала на стол, упорно отказываясь от посторонней помощи. Андрей подсел к Маше. Она зажмурилась от счастья.
– Дамы! – продемонстрировал шашлыки хозяин. – К столу!
– Па, а если я не дама? – замер в испуге малыш.
– Кирюшка, мой руки и занимай самое почетное место, – подхватила его на руки миловидная девушка, целуя в шею.
Мальчуган залился смехом и завизжал от удовольствия.
– Нинуля, помоги мне, дочка, – попросил Матвеев.
– Бегу, – она бережно поставила брата и поспешила к отцу.
Маша с интересом рассматривала ее ладную фигурку. Нина расцвела, похорошела и заметно повзрослела. Она не сводила с отца счастливых глаз. Заметив гостью, приветливо кивнула:
– Марья Андреевна, здравствуйте! Вы Антона не видели?
– Он готовит нам сауну, – подсказала Вика и шепнула: – Нина у нас отличница, будущий юрист. А ее брата вы не узнаете!
– А как там их… – Маша замолчала, понимая, что спрашивать у Вики об Анне некорректно.
– Их мать? – вздохнув, догадалась та. – Увы, все чаще выпивает вместе с мужем. Только не стоит ранить ребят расспросами…
У ворот раздался мелодичный звук клаксона.
– Басов, – обрадовался Андрей. – Наш генерал во всем оригинал.
– Всем привет, – Владимир Михайлович пожал мужчинам руки и галантно раскланялся с дамами. – Проезжал мимо, заметил машину Андрея, решил забрать вас всех к себе: супруга такую уху затеяла – пальчики оближите. Из осетра.