Валерий Васильевич Букрин
Пятьдесят оттенков хаки
Не догуляв первый офицерский отпуск, Андрей вместе с семьей в числе первых прибыл на космодром, надеясь без суеты и спешки решить актуальный жилищный вопрос. Каково же было его удивление, когда у здания с табличкой «КЭУ» первым он встретил курящего Куримова. Иван держался надменно и самоуверенно. При виде сокурсника он снисходительно усмехнулся и панибратски хлопнул Андрея по плечу:
– Привет отличникам!
– Привет, – «не замечая» протянутой руки, Тополевский присел и стал перевязывать шнурки.
– Стоило ли пять лет пахать на одни пятерки, чтобы вместе с троечниками тянуть одну и ту же лямку, – загородил вход Куримов.
– Я приехал служить и в бурлаки не записывался! – Андрей решительно отодвинул сокурсника и направился внутрь.
– Так ведь мы все служить приехали, – догоняя, напомнил Иван. – Кстати, можешь меня поздравить, я женился.
– Сочувствую, – иронично хмыкнул офицер. – Москвичка?
– Вот еще, – не уловив подвоха в его тоне, буркнул Куримов. – Надежда – моя одноклассница, из нашего села. Деревенские, знаешь ли, надежнее, – уверенно констатировал он и с особой значимостью уточнил: – Передовик производства, лучшая доярка.
– Из скольких?
– Что? – не понял Иван.
– Сколько их всего было?
– Кого? – растерялся Куримов.
– Доярок.
– Не знаю… – растерялся однокашник, забегая вперед. – Кстати, я узнал, жилье будут давать «с подселением». Надо проситься вместе, чтобы теткам нашим было сподручнее.
– В каком смысле?
– Сообща им будет легче, как в колхозе. Моя-то хозяйственная.
– Посмотрим, – уклончиво ответил Андрей, лишь бы отвязаться, и вошел в кабинет с надписью «Секретарь квартирной комиссии». Но уже через минуту вернулся обратно.
– Бортанули? – опешил Иван.
– Справку в гостинице забыл.
Когда Тополевский вернулся в КЭУ, у входа его караулил Иван.
– Я уже обо всем договорился, – гордо сообщил он. – С сегодняшнего дня мы – соседи. Хата, по моей просьбе, на первом этаже, чтобы на улицу было ближе ходить.
– Туалет ведь внутри квартиры! – вскипел Андрей. – Какого черта ты подсуетился?
– Так мы, вроде, договаривались… – растерялся Иван. – Да ладно тебе дуться, иди за ордером, увидимся на хате.
Едва перешагнув порог выделенной квартиры, Тополевский попал под прессинг вездесущего Куримова, который, как оказалось, уже все спланировал. Ведя Андрея по коридору, он важно пояснял:
– Здесь поставим бабкин сундук – под картошку. Здесь – кадушки для огурцов, помидоров и грибов, а в ванную сунем бочку с капустой. Как тебе такой расклад? – с пафосом уточнил он.
– Вань, по-моему, это городская квартира, а не деревенские сени, – спокойно рассудил сосед. – Нормальные люди в коридоре вешают одежду, а в ванной моются и стирают, а не капустой занюхивают.
Куримов, обиженно сопя, развернулся. Громко хлопнув дверью, он демонстративно скрылся в своей комнате.
На следующее утро лейтенант Тополевский впервые отправился на службу мотовозом. Дорога практически все время петляла по тайге, при этом прямо из вагона были видны стоящие на опушке леса, словно включенные маяки, небывалых размеров подосиновики. Воображение заядлого грибника поразили не столько габариты лесных красавцев, сколько их количество. Прежде Андрею не доводилось видеть такое изобилие грибов сразу. Сказать, что он был удивлен, было бы недостаточно, он был потрясен и уже строил планы на ближайший выходной. Единственное, что никак не мог взять в толк новичок, почему эта живописная картина не волнует никого из немногочисленных пассажиров мотовоза. Каждый занимался своим делом: женщины читали, вязали или вели задушевные разговоры; офицеры дремали, играли в карты, шахматы или домино. За окно они даже не смотрели. Задумавшись, Тополевский не сразу заметил, что рядом с ним приземлился Иван.
– Привет! Ты чего меня не подождал? – будто и не было вчерашнего конфликта, уточнил он. – В какую часть тебя назначили?
– К Надеждину, – буркнул Андрей.
– Меня тоже, – обрадовался Куримов и поделился секретом: – Буду проситься в комсомольские вожаки. Как говорится, работа не пыльная: рот закрыл, и рабочее место убрано.
– Без знаний и навыков? Из нас ведь инженеров готовили.
– Это ты у нас грыз гранит науки, а я хотел просто вырваться из деревни. Кому охота пахать от зари до зари? Так что училище для меня – пять лет курорта. Сдал все на трояки и мигом позабыл. Кстати наши с тобой дипломы только цветом и отличаются. Что твой «красный», что мой «синий» привели нас в одну и ту же часть.
– И зачем ты выбрал космодром? – не сдержал раздражения Андрей.
– Это у тебя было право выбора, а меня никто не спрашивал. Куда послали, туда и прибыл, – Куримов вальяжно откинулся на сидении и убежденно добавил: – Но я здесь не задержусь, факт. Знающие люди подсказали, что комсомольские и партийные работники продвигаются через свой кадровый орган, а не в порядке общей очереди, как всякие там «инженерики». Так что очень скоро распрощаемся.
– Ну-ну, – скептически бросил Тополевский, глядя в окно.
До части доехали молча.
– Кстати, завтра медкомиссия в поликлинике, – уже на выходе заметил Ваня и подмигнул. – Там многое может решиться.
Андрей ничего не ответил.
В коридоре гарнизонной поликлиники было не протолкнуться. Куримов оказался на месте в числе первых. Завидев Андрея, он взмахом руки позвал его и покровительственно заметил:
– Опаздываете, товарищ лейтенант. Скажите спасибо, что я с раннего утра занял очередь во все кабинеты сразу, – и пояснил хмурому прапорщику. – Он передо мной!
– Спасибо, но я как-нибудь сам…
– Не упрямься, – Иван силком втолкнул соседа к офтальмологу.
После теста на таблице, врач приподнял веки Андрея, всмотрелся в зрачки, утвердительно кивнул: «Все в порядке» – и сделал соответствующую запись. Лейтенант направился к выходу. «Не уходите, вам сейчас отдадут документы, – попросила миловидная медсестра и вызвала: – Следующий!» Иван перешагнул порог кабинета с деловым и сосредоточенным видом.
– Проходите, садитесь, – указала на стул медсестра и напомнила Тополевскому. – Ждите медкнижку.
Андрей сел в сторонке.
– Куримов, закройте правый глаз и называйте буквы третьей сверху строки, – строго попросила девушка, подойдя к таблице, и ткнула указкой в нужное место.
– Широкая, узкая, широкая… – с достоинством начал Иван.
– Что вы называете? – недоуменно оглянулась сестричка.
Врач перестал писать и удивленно поднял глаза. Куримов сидел на стуле, как петух на насесте, рдея от важности предстоящего момента. Медсестра переместила указку строкой выше.
– Широкая буква, узкая, – медленно повторил Иван.
– А вы можете прочесть эти буквы? – растерялась девушка.
– Нет, – удрученно вздохнул Иван. – К сожалению, не могу.
– Вы не знаете букв? – она беспомощно посмотрела на доктора.
– Буквы я знаю, но – увы – практически не вижу их.
– Давно? – поинтересовался врач, прищурив глаза.
– Честно? – Куримов пересел ближе. – Уже несколько лет.
Старик перелистал его медкнижку, но, не найдя в ней необходимой отметки, недоверчиво посмотрел на пациента.
– Не вижу соответствующей записи.
– И не увидите. Я скрывал это от ваших коллег, потому что очень люблю свою профессию и с детства хочу служить на технике, – с трепетом в голосе заверил Иван. – Причем тут зрение? Напишите, что оно у меня в норме. Ракета крупная, на ней все видно, я ни за что не ошибусь. В конце концов, что с ней сделается? А у меня мечта!
– Да вы с ума спятили! – врач решительно стал заполнять соответствующую страницу. – С таким зрением, голубчик, вы можете погубить миллионы народных рублей!
– Как это? – в испуге поинтересовался Куримов.
– Сколько, по-вашему, стоит ракета?
– Не приценивался, – пожал плечами лейтенант.
– Десятки миллионов рублей, – назидательно заметил доктор. – Случись по вашей вине авария, такие деньжищи и на ветер? С кого потом спрос? С меня! Нет, милок, я запишу все, как есть!
– Вы разрушаете мою жизнь, – перехватил его руку Иван.
– Поймите же, молодой бунтарь, для работы на технике требуется предельное внимание и отличное зрение. Нет, братец мой, ваше место – на земле. И без возражений!
– Это невозможно! – с придыханием прошептал Куримов, и его глаза засветились от счастья. – Вы так и запишите?
– Конечно, на другую запись и не рассчитывайте. К моим рекомендациям комиссия непременно прислушается, – заверил врач, жирно подчеркнув диагноз.
Уже на выходе из поликлиники Тополевский лоб в лоб столкнулся с хитроумным однокашником. Тот заносчиво подмигнул:
– Видал, как надо? Учись, пока я рядом!
– Ты чего комедию ломал? – хмуро поинтересовался Андрей. – Ты же здоров как бык. И со зрением у тебя все в порядке.
– Эх, дружище, ну ты и простота, хоть и не дурак, – высокомерно улыбнулся Иван. – Я без особого напряга сумел получить медицинское заключение о полной непригодности к работе на технике. Для меня теперь зеленая улица в политработники, где особых медицинских показаний не требуется, – он с превосходством посмотрел на незадачливого соседа и победоносно изрек: – А недогадливые будут вкалывать в особо вредных и главное весьма опасных условиях.
Вечером того же дня Куримов с нетерпением поджидал Тополевского «на хате», то и дело выглядывая из окна. Едва Андрей открыл дверь, Иван метнулся в коридор и задиристо похвастался:
– Я пролезу в любую дыру и скоро стану большим начальником.
– Флаг тебе в руки! – усмехнулся Андрей, снимая китель.
Иван забежал вперед и повысил голос:
– Вы все еще стучаться будете, входя в мой кабинет.
– Поживем – увидим.
– Чего не знаю, у добрых людей спрошу или вон жена поможет. Ей скоро рожать, а в роддоме бабы всякие лежат. В том числе и жены начальников. Она быстрехонько там все разнюхает, – он покосился на кухню. – Слышь, что ли, Надюха?
Та, запихнув в рот кашу, утвердительно промычала.
– Тебе бы самому надобно в госпиталь, Ваня. Заждались там тебя, – Андрей решительно подвинул Ивана в сторону и стал мыть руки.
– Не понял, – опешил тот, хватая ртом воздух.
– Нервишки бы тебе подлечить, – посоветовал Тополевский.
Удивительно, но такие стычки не мешали Ивану уже через несколько минут, как ни в чем не бывало, постучаться к соседям и одолжить крупу, кастрюлю или даже деньги. Наутро в мотовозе он без зазрения совести злословил по поводу сложного нрава и ограниченности Тополевского. Такова была суть натуры Куримова. В любом поступке он искренне верил в собственную непогрешимость. События очередного субботнего вечера не стали исключением.
…Белые ночи сбивали с привычного биоритма даже взрослых, не говоря уже о детях. Андрей безуспешно пытался уложить спать перевозбужденного предыдущей игрой сына. Тот под любым предлогом вскакивал в кроватке, ища повод продолжить веселье.
– Во, – обрадовался малыш, слыша, как включился холодильник.
– Ну-ка, спать! – пряча улыбку, нахмурился Андрей. – А то холодильник на тебя рассердится и перестанет работать. Помнишь, как быстро без него портится еда?
– Когда у меня после макалон живот болел?
– Да. Спасибо дяде Стасу, что одолжил денег на холодильник.
– Спа-си-ба, – старательно повторил сын.
– Ну, а теперь пора спать. По-солдатски, как я тебя учил.
Денис положил ладошки под щеку и стал усиленно сопеть. Его реснички потешно вздрагивали. Андрей пересел к окну и достал газету: читать, когда солнце практически не заходит за горизонт, было легко. Тишину неожиданно нарушил резкий звонок в дверь.
– Во! – снова вскочил Денис.
– Мой хороший, если ты не заснешь, за тобой придет бабай. Это он как раз звонит. Пойду, попытаюсь его прогнать.
Малыш в испуге натянул на голову одеяло. Андрей, с трудом протиснувшись по заставленному корзинами и баулами коридору, открыл входную дверь. На пороге стояли Надеждин, его замполит и воинственно настроенная Бедоносова.
– Что делают наши лейтенанты, если долго не открывают дверь? – с порога пробасил командир и шутливо добавил: – Доложите!
– Сына спать укладываю, товарищ полковник, – вытянулся Андрей. В спортивном костюме он чувствовал себя неловко.
– Молодец, – похвалил Надеждин. – А мы вот с замполитом обходим жилье выпускников. Показывай, как устроился, знакомь с женой и соседями. Где они, кстати? Неужто спят? – осмотрелся командир.
– Нет, товарищ полковник. Жена с Куримовыми ушла в кино. Вот-вот должны вернуться. Проходите, – посторонился лейтенант.
Из-за плеча Надеждина показалась копна рыжих волос.
– Жена в кино, а муж с ребенком. Даже как-то странно, – с ехидством прокомментировала Бедоносова.
– Так ведь и вы не дома, – не растерялся Андрей. – Наверное, и у вас есть семья и дети?
– Мой младший сын ровесник вашему, – проявила свою осведомленность дама и акцентировала: – Я на работе!
– Но с детьми-то муж, – заметил Андрей, косясь на командира.
– Знакомьтесь, член женсовета части Анна Алексеевна Бедоносова, – поборов улыбку, представил женщину Надеждин.
– Очень на это похоже, – как-то неопределенно ответил Андрей, обыгрывая говорящую саму за себя фамилию.
Дама, с интересом изучавшая скромный интерьер кухни, не заметила скрытой иронии.
– Ходить в семьи мой священный долг! – выкрикнула она.
Чувствовалось, что гостье нравится быть при исполнении. Надеждин и его заместитель опустили глаза, скрывая усмешки.
– А что, жена вместе с Куримовыми ушла? – переспросил командир.
– Втроем отправились…
– А какого ж хрена он жалобы на вас строчит? Мол, житья не даете. Терроризируете, самовольничаете и все прочее.
– А вы бы захотели, чтобы в коридоре огурцы соленые хранились, а в ванной – бочки с капустой? – пошел в наступление Андрей.
– Это еще зачем? – не понял Надеждин.
– У них так в деревне принято. Вот я и возразил.
– Конфликт ясен, – засмеялся командир, представив ситуацию.
– И потом, товарищ полковник, стали бы вы хранить свои продукты в холодильнике «врага»? – уточнил лейтенант.
– Конечно, нет!
– А Иван хранит! – забыв про засыпающего сына, Тополевский распахнул дверь своей комнаты и жестом пригласил гостей за собой.
– Во! – опять вскочил Денис.
– Привет, черноглазый, – улыбнулся Надеждин и потрепал мальчишку по голове. – Спи, больше мешать не будем, – он, однако, успел заглянуть в открытый Андреем холодильник и спешно вышел.
– Все ясно, – обратился к замполиту командир. – Куримов хочет жалобой решить квартирный вопрос. Вот ему, – он показал характерный мужской жест. – Все, лейтенант, живите спокойно. С жильем, думаю, скоро все определится. Теперь твоя главная задача – побыстрее освоиться на старте.
Уже на выходе Надеждин дал слово Бедоносовой:
– Анна Алексеевна, а у вас есть вопросы?
– Нет. Но есть добрый совет. Не балуйте жену, перекладывая ее обязанности на свои плечи! – она вскинула голову и гордо удалилась.
Полковник дружески хлопнул подчиненного по плечу:
– Решай все сам. Это просто активистка-любительница.
– На Руси зря фамилий не давали, – заговорщицки шепнул Андрей.
Надеждин улыбнулся и кивнул в знак согласия. «Но ведь другие не хотят заниматься общественной работой», – тихо пояснил он.
В выходной, гуляя с сыном, Андрей заметил, как у близлежащего магазина прямо с грузовика продают страшный по тем временам дефицит – бутылочное пиво. Очередь вселенских размеров выстроилась мгновенно, но практически не двигалась, потому что впереди то и дело пристраивались «знакомые» и «стоявшие раньше». Андрей без хитростей обосновался в самом «хвосте». Через несколько минут топтания на месте Денис во всеуслышание поинтересовался:
– Па, а что дают?
– Пиво.
– Пива? Я тоже пиву хочу.
– Наш парень, – усмехнулся толстяк и предложил: – Товарищи, давайте пропустим кормящего отца без очереди! Он честно стоит.
Мужчины не стали возражать и расступились. Продавец, хитро улыбнувшись, посмотрел на Андрея и подмигнул:
– Вам на двоих?
– Да, – по-взрослому уверенно выпалил сын.
В толпе дружно засмеялись. Тополевский не стал злоупотреблять доверием людей и купил положенные две бутылки. Денис, наблюдая, как отец пытается рассовать пиво по карманам, деловито шепнул:
– Па, на меня тоже дали?
В этот момент к ним подбежал Куримов с авоськами в обеих руках.
– Андрей, вернись взад, скажи, что я тоже стоял, – попытался развернуть он соседа. – Жаль, я поздно тебя увидел. Пошли, а?
– Совесть не позволяет!
– Не жадись. Сам взял, помоги товарищу.
– Не могу, – нахмурился тот. – Меня самого пустили без очереди.
– Это еще почему? Ты же не баба и не инвалид.
– Пропустили как кормящего отца.
– Точно! – радостно хлопнул себя по лбу Куримов и припустил трусцой. – Сгоняю за Надькой, пусть подгребет с коляской.
Андрей посадил сына на плечи и нос к носу столкнулся с ухмыляющейся Бедоносовой.
– Вы понимаете, что очередь за пивом не место для прогулки мальчика?! Как не стыдно с малых лет приучать ребенка к пагубным привычкам! – заорала она на всю улицу.
Но прохожие не обращали на крики активистки ни малейшего внимания. Видя, что поддержки ждать неоткуда, дамочка сникла. Андрей скользнул равнодушным взглядом по побагровевшей физиономии блюстительницы семейных нравов и, ни слова не говоря, удалился.
– Хам! – в бессильной злобе прокричала вслед Анна.
– Па, тетенька злая как Баба Яга, – признался сверху Денис.
– Ее Кощей Бессмертный не любит, – отшутился отец.
После обеда Андрей принес в кухню газеты и картонные коробки. Куримов самодовольно кивнул на четыре бутылки пива.
– В отличие от некоторых Надюха сообразила взять на двоих, – хвастливо заметил он. – Молодец, что подбросил идею с коляской.
Тополевский не отреагировал и принялся упаковывать столовые приборы и посуду.
– Куда это ты собрался? – заволновался сосед.
– Тебе же со мной плохо, вот я и переезжаю.
– Куда? – насторожился Иван.
– На новую квартиру.
– Тебе выделили отдельную квартиру? – выронил вилку и на мгновение потерял дар речи Куримов.
– Да, как офицеру, работающему на старте с личным составом. Таким специалистам дают в первую очередь, – процитировал Андрей их недавний разговор.
Иван от злобы закашлялся. Надежда вскочила и со всего маха заехала мужу кулаком по спине. Тот взвыл от боли.
– Где мы теперь будем хранить свои продукты? – заскулила она. – Без холодильника молоко быстро скиснет.
– Обращайтесь к новым соседям, – сухо порекомендовал Андрей.
– К каким соседям? – налетела на Ивана жена. – Нам снова подселят кого-то?! Ты же обещал, что мы останемся одни!
– Ненавижу, – сквозь зубы процедил соседу Куримов. – Я никогда больше руки тебе не подам…
Спустя много лет Иван стоял на наблюдательном пункте с протянутой для приветствия рукой. Тополевский не счел нужным отвечать прохвосту. Дела и даже мысли Куримова были настолько «скользкими», что друзьями он так и не обзавелся. А те, кто вынужденно находились рядом, старались держаться от него подальше. Андрей решительно шагнул в сторону явно постаревшего и обрюзгшего сокурсника и в самое ухо, чтобы не слышали остальные, крикнул: «Да пошел ты!» Развернувшись, он направился к машине. «Ненавижу!» – как и прежде злобно выдохнул вслед Иван. Его дрожащая от очередного приступа гнева кисть так и повисла в темноте…
Андрей какое-то время молчал. Маша налила ему чаю.
– Встреча не из приятных, – согласилась она. – Выходит, Ванина карьера так и не задалась. После наполеоновских планов увяз он здесь основательно.
– И поделом! – муж провел рукой по волосам, стирая из памяти неприятные воспоминания. – Вычеркнули и забыли!
За окном раздался призывный сигнал автомобиля.
– За мной. Когда вернусь, не знаю, но ты не волнуйся, – Тополевский стремительно притянул к себе жену, поцеловал, посмотрел ей в глаза и шепнул. – Я тебя очень люблю, – и уже на пороге уточнил: – Нет! Я просто живу тобой!
Глава одиннадцатая
Маша с Никитой весь день трудились в обычном режиме – снимали первые городские кварталы, старты и МИКи, беседовали с ветеранами. По пути в гостиницу, проезжая вдоль Дома офицеров, журналистка обратила внимание на красочную растяжку. «Торжественный вечер, посвященный дню города», – вслух прочел Никита. Коллега улыбнулась: текст рекламы ничем не отличался от афиши, которая украшала вход в ГДО много лет назад.
…До торжественного вечера оставалось чуть меньше четверти часа, когда у входа в Дом офицеров притормозила черная «Волга» начальника космодрома. Из нее с достоинством вышел Митрофанов. Ада, одетая в костюм кирпичного цвета с переброшенной через плечо чернобуркой, осталась в салоне. К командиру подбежал Тищук, представился. Генерал что-то шепнул ему на ухо, лицо капитана вытянулось от удивления, но возражать он не осмелился и спешно направился внутрь здания.
В зале практически не осталось свободных мест. Массивный занавес был недвижим, в то время как на самой сцене беззвучно метались десятки людей, занимая места на широких скамейках. Спустя несколько минут хор замер в готовности. Дирижер удовлетворенно проверил наличие солистов, сжал на удачу кулаки и спустился в оркестровую яму.
– Даша, перед минутой молчания сделайте небольшую паузу, чтобы успели включить метроном, – инструктировала ведущую Маша.
– Марья Андреевна, – отвел ее в сторону Тищук, – Митрофанов просит, чтобы вы сопроводили его жену в зал. Она ждет в машине. Это приказ, – нахмурился он, читая в глазах женщины безусловный протест.
Неповиновение грозило обернуться срывом концерта, что было непозволительно. Негодуя, Маша пошла на площадь. Видя приближение визави, генеральша приоткрыла дверцу, но выходить из машины не стала. «Марья Андреевна, не сочтите за труд посмотреть, нет ли в гостевом ряду женщин, одетых в тон мне», – высокомерно попросила она. Маша опешила от бестактности подобной просьбы, щеки ее вспыхнули. «Я еще успею вернуться, чтобы переменить костюм», – надменно пояснила Ада. Скрывая раздражение, Маша пересилила себя и вернулась в зал. Жены командования как на подбор были в белом или черном. «Ваши волнения напрасны», – как можно спокойнее заверила она Митрофанову по возвращении и, резко развернувшись, спешно направилась в ГДО. Ада, протянувшая было свою руку в желании опереться на кисть своенравной провожатой, осталась не у дел. Она мстительно посмотрела вслед журналистке, криво поджав и без того тонкие губы, и со злорадством шепнула: «Как бы ни пришлось пожалеть!»
Как только генеральша появилась в холле, адъютант Митрофанова препроводил ее к мужу. Илья подставил супруге локоть.
– Мы можем идти в зал? – поинтересовался он у Тищука.
– Конечно, до начала вечера одна минута, – пропустил их вперед капитан.
Митрофановы вошли в зал через дверь для особо важных персон, ловя на себе любопытные взгляды присутствующих. Большинство дам с ухмылкой переглянулись, рассматривая меха генеральши. Теплым летним вечером подобный наряд смотрелся, по меньшей мере, неуместно. Ада не заметила или сделала вид, что выше кривотолков, и несла себя подобно особе королевских кровей, степенно, с легким привкусом превосходства, небрежным кивком головы приветствуя лишь избранных. Генерал, напротив, открыто улыбался, пожимая руки заместителями. Едва триумфаторы заняли свои места, занавес плавно двинулся с места. Свет в зале стал меркнуть, из-под потолка опустился небольшой экран. Вместе с первыми тактами музыки на нем появился безбрежный массив тайги, причудливо изрезанный изгибами петляющей реки с расположенными по ее берегам стартовыми комплексами. Хор запел, закулисье затихло, а на глазах ведущей выступили слезы. Видя это, Маша заверила: «Все будет хорошо». Девушка вздохнула и едва выдавила из себя улыбку. Неподалеку от нее в щелку занавеса зал сканировала Бедоносова. Заметив на сцене незваную гостью, к Анне подоспел возмущенный Тищук:
– Кто вы такая и что тут делаете?!
– Здесь кто-то не знает ветеранов? – возмутилась активистка. – Завтра в этом зале у меня городское мероприятие. Штудирую диспозицию.
– После концерта изучайте, сколько влезет! – зашипел капитан, пытаясь оттеснить чужеродный элемент в коридор. – А сейчас потрудитесь освободить сцену – посторонним здесь не место!
– Это кто тут посторонний? Да вы еще не родились, когда я уже тут выступала! Я – профессиональный музыкант! – мертвой хваткой вцепилась в занавес незнакомка.
Тищук вышел за кулисы и приказал дежурному наряду выдворить аферистку. Едва Бедоносова утратила бдительность, бравые молодцы взяли ее в плотное кольцо и, не давая опомниться, бережно переместили в холл. Анна рванула назад, но дорогу ей перегородила вахтерша баба Дуся, женщина внушительного телосложения, с весом за полторы сотни килограмм. Она взяла страдалицу под руку и отвела в сторону:
– Анна Алексеевна, вы же знаете, что во время выступлений рядом со сценой быть не положено. Пройдите, пожалуйста, в зал.
– Евдокия Тимофеевна, я им всем поперек горла, – растирая глаз, плакалась горемыка, не в состоянии обуздать нервный тик. – Свободные места только в ряду командования, а я рядом с генеральшей не сяду – эта мымра наслала напасть на всю мою семью, с тех пор нас преследуют одни несчастья. Я вот никак не могу выкарабкаться из болезней, – прихрамывая, простонала она. – А вы видели, во что она одета? В такую погоду и с лисой. Какая безвкусица! Между прочим, это я ее в люди вывела, а она теперь даже не здоровается! Кто б ее знал, если бы не мой женсовет!
– Пошли ко мне в каморку на чай, – предложила сердобольная старушка. – Ты только не шуми, а то беды не оберемся.
Сцена погрузилась в темноту. На экране появилась стоящая на старте ракета. По фермам обслуживания передвигался персонал боевого расчета. Шли последние предстартовые операции. Из-за кулис раздался голос ведущего: «В тот вечер до пуска оставалось чуть меньше двух часов. Взрыв прогремел, когда возле заправленной ракеты работали десятки людей». Свет в зале внезапно вспыхнул и так же резко погас. Из динамиков послышались раскаты мощного взрыва. Голос из-за сцены объявил: «В память о наших погибших товарищах звучит ода «К другу». Луч прожектора выхватил на сцене капитана в парадной форме. Под звуки печальной кантаты он стал читать:
Я помню эти лица дорогие:
Михайлов Витя, Куба Саша…
Они не знали, что такое страшно
Ни на «нуле», ни на площадках башни…
Маша смотрела в зал с балкона осветителей. Неподалеку от Митрофанова сидел Тополевский. Губы полковника чуть заметно подрагивали. Он опустил глаза, скрывая предательский блеск. События пятнадцатилетней давности врезались в память офицера кровоточащей раной.
…Тополевский и Волгин торопились на старт, где вскоре должна была начаться подготовка к пуску.
– Тополевский! – окликнул его вышедший из штаба Надеждин.
– Я, товарищ полковник, – по-уставному четко ответил старлей.
– Твои командиры ко Дню Советской Армии решили досрочно представить тебя к капитанскому званию, – сухо сообщил командир.
Офицер искренне обрадовался:
– Спасибо, товарищ полков…
Но Надеждин не дослушал и нетерпеливо прервал:
– А вот хрен вам, тебе и твоим командирам, – показал он неприличный жест. – Ты же в штаб полигона собрался! Вот там звание и получишь! Понял?!
Полковник в сопровождении свиты стремительно удалился.
– За что он тебя так? – не поверил своим ушам Волгин.
– Видимо, узнал, что мне предложили место в штабе полигона, – пожал плечами приятель. – Только почему это так разозлило его? Не я первый из части перевожусь…
– Андрей, поздравляю, – пожал ему руку подоспевший Сухих.
– С чем? Командир только что лишил меня возможности досрочно получить воинское звание!
– О чем ты, старик? – не понял начальник строевой части. – Сегодня пришел приказ о твоем назначении на полигон.
– Вот вам и объяснение командирского гнева, – усмехнулся Андрей. – Не мог этот приказ прийти после праздника!
В штабе полигона Тополевский освоился довольно быстро, и буквально через месяц его новый руководитель подполковник Ермолин допустил Андрея к самостоятельной работе на всех стартовых комплексах.
– А где у нас Шаврин? – поинтересовался как-то начальник, обведя взглядом сотрудников отдела.
– Иван Александрович, вы же сами отпустили его жену встретить, – напомнил кто-то из сослуживцев.
– Андрей, заскочи на обеде к Сане и предупреди, что ему ночью ехать на пуск «Космоса», – поручил подполковник Тополевскому. – А сам завтра отправляйся на «семерку», к Надеждину.
Андрей по пути на обед заглянул к приятелю, но дома его не застал. Он оставил записку. После обеда обескураженный Александр появился в отделе и в расстроенных чувствах сообщил, что семья не приехала, предположив, что они могли опоздать на поезд. В растерянности он стал листать перекидной календарь, но, найдя соответствующую запись, удивился: «Да, нет же. Вот у меня записано – поезд из Москвы сегодня».
– Может, они ночным возвращаются? – уточнил Андрей.
– Точно! – обрадовался приятель, хлопнув себя по лбу. – Это я сам все перепутал, – он задумался и почесал затылок. – Стоп. А как же я их встречу, если ночью поеду на пуск?
– Заменись с Андреем, – посоветовал Ермолин. – А завтра поедешь вместо него.
– Спасибо, – обрадовался Александр и уточнил. – Андрюха, ты не возражаешь?
– Без проблем, – согласился новичок, поднимаясь. – Я пойду готовиться к пуску, командир?
– Ступай, Андрей. И – ни пуха…
– …ни пера! – по традиции хором завершил коллектив.
Ермолин добродушно улыбнулся и посмотрел на подчиненных:
– Только отчеты о пусках должны лежать у меня на столе в срок! Твой, Андрей, – завтра к вечеру, а твой, Александр…
– …послезавтра к утру, – закончил его мысль Шаврин. – Само собой, шеф. Мариночка, – присел он возле машинистки, – выручай!
– Напечатаю, – выслушав, пообещала девушка.
На следующий день Тополевский, отоспавшись после ночных работ, появился в отделе во второй половине дня и сразу же принялся за составление отчета. В кабинете он был один. На столе машинистки лежала записка: «Меня отпустил начальник. Буду завтра. Марина». Андрей сел перед древней машинкой и стал сосредоточенно стучать по клавишам. Он завершил свой труд, когда уже стемнело. Достав последний лист, Тополевский потянулся и посмотрел на часы. «19.01», – отметил он вслух. Сложив напечатанные листы, Андрей положил отчет на стол начальнику. За окном со стороны площадок прогремели раскаты, подобные мощному грому, и на горизонте вспыхнуло и начало разгораться яркое зарево. Люди на улице замерли, как в кино на стоп-кадре. Тополевский всмотрелся, пытаясь определить, откуда исходит этот противоестественный свет. «Это или нефтебаза, или… – он боялся произнести слово «старт». – Что же там случилось?» Андрей бросился к телефону дальней связи:
– Девушка, пожалуйста, соедините меня с…
– Запрет связи, – коротко прозвучало в трубке.
Офицер замер у окна, видя, как выбежал из штаба и прыгнул на ходу в свою буквально сорвавшуюся с места «Волгу» генерал Петров.
Вскоре с сиренами и включенными проблесковыми маячками по городу помчались пожарные и санитарные машины. Их количество более не позволяло сомневаться, что на самом деле случилось на старте.