Валерий Васильевич Букрин
Пятьдесят оттенков хаки
– Мы и взяли, – стал оправдываться Федор.
– Что вы взяли? – перебил его Митрофанов. – Эти мензурки, – он в сердцах швырнул пустые бутылки на пол.
– Командир, не бузи, – попытался урезонить его Головин. – Мы вместо разрешенных двух бутылок на человека взяли три литра спирта, а это почти ящик водки…
– А мне-то что? – Митрофанов сверлил Федора взглядом. – Вы не выполнили задачу особой важности! На хрена я вас взял с собой? – он печально подпер кулачком падающую голову и разом обмяк. – Теперь в Америке и выпить будет нечего.
– Командир, давай отдохнем, а по прибытии на место решим, что и как, – пришел на выручку Тополевский.
– С вами решишь… – засыпая, просипел Илья.
Это маленькое недоразумение стало началом полной впечатлений и приключений поездки. Тогда еще никто не знал, что перелет займет более тридцати часов, потому что, решив сэкономить на транспортных расходах, организаторы поездки выбрали самый долгий маршрут и полетели в Америку через всю Россию, на Восток. В результате чего десятки людей на собственном опыте испытали прелести известной поговорки: «Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной». В каждом промежуточном аэропорту приходилось по пять-шесть часов ожидать поступления денежных средств организаторов на дозаправку самолета и выдачи разрешения на дальнейший полет. Правда, как говорится, – нет худа без добра. Подобная волокита позволила малознакомым людям сплотиться за время пути практически в единую семью.
Съев и выпив за время длительного перелета почти все запасы, соотечественники рано утром приземлились в аэропорту Сиэтла. В огромном зале прилетов российская делегация оказалась единственной. В ее первых рядах, как того постоянно требовал Митрофанов, находились посланники космодрома. Это обстоятельство сыграло с ними злую шутку: троица незамедлительно попала в поле зрения миловидной чернокожей служащей аэропорта, держащей на поводке миниатюрную собачку. Перегородив пассажирам дорогу, она приветливо поздоровалась и по-русски тактично уточнила: «Колбаса, мясо, яблоки есть?» – «No!» – в двести глоток дружно по-английски заорали гости. Стало понятно, какой степени единения можно достичь ценой преодоления совместных трудностей. Россиян распирало от переизбытка радости по поводу прибытия на другой континент и предвкушения удовольствия от участия в предстоящих мероприятиях. Однако эти зародившиеся чувства были омрачены действиями уже названной служащей и ее четвероногой спутницы – малюсенькой собачонки, одетой в какую-то попону с надписями на английском языке. Псинка резво засеменила за своей хозяйкой, подала голос и уверенно улеглась на сумке оказавшегося первым на ее пути Тополевского. Ни слова не говоря и улыбаясь известной всему миру голливудской улыбкой, девушка присела возле багажа, пикантно обнажив пару загорелых коленок, молча расстегнула замок сумки и начала ловко извлекать и складывать себе на руку пакеты. Дойдя до последнего, в котором оказалась купленная еще в Москве и забытая за время полета копченая колбаса, сотрудница службы безопасности отработанным движением бросила пакет в сторону транспортера, на котором обычно движется прибывший багаж пассажиров, и, мило улыбнувшись Тополевскому, деловито произнесла: «О’ кэй».
«Этак она нас всех без жратвы отставит», – возмутился стоящий рядом Митрофанов и, подхватив свою сумку, бесцеремонно двинулся к выходу. Его решительные действия и медленно уплывающая колбаса Андрея подействовали на всех остальных в качестве детонатора. Не сговариваясь, россияне разом подхватили свои вещи и ринулись к выходу, чем изрядно смутили добросовестную служащую, никак не ожидавшую такого поворота событий. Она пыталась образумить гостей, призывала их к порядку, настойчиво требуя вернуться для досмотра багажа. Но не тут-то было! Желающих терять запасы больше не оказалось.
В отеле Митрофанов изъявил желание разместиться в одном номере с Тополевским, чем изрядно озадачил его. Но выбора не было, пришлось подчиниться. В надежде усыпить бдительность командира Андрей долго плескался в душе, но по выходе обнаружил, что шеф находился в состоянии перевозбуждения – он с интересом смотрел порнографический канал. Андрей вырвал из его рук пульт:
– Командир, этот канал платный. Нас просили не смотреть его.
– А мне хочется, – сально улыбнулся тот. – Где такое увидишь?
– А как будем расплачиваться?
– Организаторы заплатят. Куда они денутся!
Митрофанов забрал пульт и завалился в кровать.
– Может, все же поспим пару часиков до завтрака?
– Ты что за тысячи верст дрыхнуть приехал? Выпить хочу!
– Да где же взять в шесть утра? Свое ведь споили в самолете!
– Ты наука, ты и думай!
Тополевский, растягивая время, вернулся в ванную комнату, где чуть раньше заметил кофеварку диковинной конструкции. Нажимая кнопку, он полагал, что чашка кофе остудит пыл Ильи, но снова ошибся. Шеф выжидательно смотрел на своего заместителя.
– А выпить? – поинтересовался он, когда Тополевский вышел с подносом, на котором красовались две чашки ароматного кофе.
– Если только с Гончаровым! – сдался Андрей. – Он накануне получил «полковника». Есть повод отметить звание в Америке.
– Точно! – оживился Илья, выключая телевизор. – Пошли!
– А если они уже спят?
– Ерунда! – Митрофанов заглянул в клочок бумаги. – Они, между прочим, живут через номер от нас. Чего стоишь? Собирайся!
Андрей вздохнул, видя, что командиром движет патологическое желание выпить. Спорить или удерживать его в такой момент было бесполезно. Надежнее было держать ситуацию под контролем.
На стук в дверь Гончаров поинтересовался:
– Кто там?
– Свои, Алексей, открывай, – негромко, чтобы не разбудить других постояльцев гостиницы, пробасил Митрофанов.
В просвете открывшейся двери в одних трусах появился Алексей. Они с Басовым уже легли спать. Илья выдал спич своего заместителя:
– Алексей, когда ты еще отметишь воинское звание в Америке?
– Понял, – рассмеялся тот и широко распахнул дверь. – Входите.
– «Люблю я дружеские враки и дружеский бокал вина», – потирая руки, произнес Басов и стал натягивать брюки.
Гончаров извлек из сумки бутылку водки и китайские консервы из армейского пайка, метко прозванные острословами «вискас». Он подтянул к кровати столик и по российской привычке дунул в сверкающие чистотой стаканы. Слово взял Митрофанов:
– Уважаемый Алексей Иванович, поздравляем тебя с присвоением очередного звания. Пусть оно будет не последним.
Все чокнулись и, кроме Андрея, с удовольствием осушили свои стаканы. Тополевский только пригубил. Алексей снова налил, с непониманием косясь на товарища.
– Ему нельзя терять бдительность, – пришел на выручку Илья, справедливо полагая, что самому больше достанется.
Басов встал и, хитро прищурившись, выдержал паузу.
– А я, Алексей, хочу пожелать, чтобы это звание стало для тебя последним, потому что генерал – это выживший из ума полковник. По себе знаю, – пошутил он и выпил до дна.
Митрофанов насупился и поджал нижнюю губу – первый признак того, что замечание вызвало у него недовольство. Командир мечтал стать генералом и потому шутливые слова Басова болезненно принял именно в свой адрес. Чтобы разрядить обстановку, Андрей пересказал маразм одного из космодромовских генералов. Его поддержал Гончаров – в лейтенантские годы они были сослуживцами.
…Не дождавшись «переклада», Тополевский и Гончаров шлепали пешком из части в город и уже одолели километров десять из сорока, так и не встретив ни одной машины. И вдруг – о, чудо! – сзади раздался шелест автомобильных шин. Голосуя, офицеры надеялись на удачу. Черная «Волга», на которых ездило командование, сначала проскочила мимо, но затем резко затормозила и плавно дала задний ход. Из машины вышел щеголеватый генерал с французской фамилией и тоном, который не оставлял ни малейшей надежды, поинтересовался: «Товарищи лейтенанты, почему вы движетесь без строя?» Молодые люди, посмотрев друг на друга, благоразумно промолчали, рассчитывая попасть в заветный салон. Но начальник сухо напомнил, что согласно Уставу «…два и более военнослужащих должны перемещаться строем». Более того, генерал приказал им построиться, а вести строй доверил Алексею, который и тогда носил очки, отчего выглядел солиднее…
– «И в голос все решили так, что он опаснейший чудак», – с улыбкой прокомментировал Басов.
– А Брянцева вспомни, – оживился Тополевский и жестом показал нетерпеливо ерзающему Митрофанову, что его рассказ будет коротким. – Этого генерала после реабилитации прислали на космодром, по сути, дослуживать.
– Это тот самый, которого за аморалку ссылали на полковничью должность в арсенал? – уточнил Басов. – Тот еще деятель.
– Это точно, – согласился Тополевский. – Чего, например, стоит его мини-беседа с начальником оперативного отдела.
И он в лицах изобразил занимательный диалог на совещании:
– Вы, что, батенька, очумели? Все пуски ночью планируете!
– Товарищ генерал, время пуска рассчитывается в зависимости от требуемого баллистического построения спутников в орбитальной группировке.
– Да бросьте вы эту ерунду! Просто думать не хотите, – без тени сомнения выдал «знаток». – К утру доложите свои предложения по изменению плана запусков!
– Но, товарищ генерал….
– Прекратите препираться! Выполняйте!
Басов к месту процитировал: «Мы почитаем всех нулями, а единицами себя». Гончаров разлил остатки водки по стаканам:
– Предлагаю по последней – и на завтрак.
Друзья прямо в спортивных костюмах спустились в специально оборудованную «Комнату для завтрака и послеобеденного чая», как было обозначено в программе пребывания. Впоследствии выяснилось, что обеды для гостей предусмотрены не были, а вот «послеобеденный чай» – пожалуйста, и даже на здоровье.
– Разве это еда? – возмутился Илья. – Одни булки да сладости.
– Все же лучше, чем ничего, – резонно заметил Андрей.
– А вот есть мюсли. Их можно залить молоком и есть как кашу, – с видом знатока порекомендовал Алексей.
Москвич не только знал, но и пробовал это блюдо.
– Нет уж, пусть это наши хрюши кушают, – недоверчиво отказался Митрофанов. – А мы по-простецки попьем чай с вареньем.
Набрав сладостей, они разместились за одним столом.
– Варенье в таких мелких таблетках, что стыдно становится за богатую Америку, – продолжал бурчать Илья и, оглядываясь, посетовал. – А заварки и вовсе нет. Простой водой что ли запивать?
– Заварка в разовых пакетиках, – показал просвещенный Алексей.
– А ты откуда все знаешь, столица? – насторожился Митрофанов.
– Угощали, – пожал плечами Гончаров.
Илья приблизился к подносам и стал принюхиваться. Выбрав какой-то пакетик, вернулся. На лице его светилось недовольство. Алексей помог ему распаковать бумагу и за ниточку протянул пакет.
– И что с ним делать? Есть вприкуску?
– Делай как я!
Гончаров ловко продемонстрировал свои навыки. Все повторили.
– А с мешком как быть? – злился Митрофанов. – Пить мешает.
– Выложи, – Алексей ловко подцепил его чайной ложкой.
Тоже проделали все остальные. Попробовали чай, посмаковали его вкус и посмотрели друг на друга оценивающе.
– А ты знаешь – ничего, – повеселел Илья. Приятели согласно кивнули. – Надо бы прихватить эти штучки домой – будет хорошим сувениром, – добавил он с мужицкой простотой и быстро смекнул. – Надолго хватит, если не один раз заваривать.
Митрофанов вернулся к подносу, неуклюже огляделся, сгреб и распихал по карманам спортивного костюма практически все содержимое. В это время в зал заглянула работница американского общепита и, обнаружив отсутствие чая на подносах, тут же принесла и красиво выложила нескольких десятков новых пакетиков. Приветливо улыбнувшись гостям, она покинула помещение.
Не сговариваясь, приятели разом встали из-за стола и разложили все запасы по своим карманам, а потом, как ни в чем не бывало, чинно продолжили трапезу.
Появившаяся перед их отходом официантка насторожилась, вновь обнаружив пустые подносы. По ее лицу промелькнула тень сомнения, выкладывала ли она чай вообще. Ей и в голову не могло прийти, что эти четверо мирно беседующих русских в состоянии израсходовать за раз недельный запас чая, тем более что в блюдце каждого из них лежало всего по два пакетика. Женщина принесла новые упаковки, на глазах притихших посетителей осторожно вскрыла их и изящным веером опрометчиво выложила на поднос. На выходе она, проверяя себя, резко обернулась. Едва заметная улыбка озарила ее восточное лицо – чай лежал на месте. Дама скрылась, но, спустя мгновение, заглянула обратно – пакетики были на своих местах. Утвердительно кивнув, служащая удалилась, наивно полагая, что теперь-то все в порядке. И снова ошиблась. Не стоило ей покидать помещение раньше гостей. «Нас не поймаешь, – озорно подмигнул товарищам Митрофанов, рассовывая по карманам новую порцию чая. – Теперь точно всех знакомых угостим!»
С официанткой приятели столкнулись уже на выходе, потому выражение ее лица увидеть не сумели. А зря! На всех оставшихся завтраках она исправно дежурила возле подносов, недоверчиво поглядывая на компанию солидных, на первый взгляд, мужчин. Пополнить и без того немалые запасы заварки им больше не удалось.
Неделя, проведенная на земле Америки, отложилась в памяти россиян надолго. Но особенно запомнилась она двумя яркими штрихами: необычностью ситуации и постоянным чувством легкого голода, которое испытывали практически все прибывшие на заокеанский континент. Изобилие магазинных витрин уже не будоражило воображение гостей – в нашей стране шел седьмой год перестройки, и нечто подобное наблюдалось и на прилавках многочисленных супермаркетов. А вот осознание того, что при твоем непосредственном участии произошел этот исторический космический перелет, и ты воочию видишь проводимые у берегов некогда враждебной Америки мероприятия, переполняли их души законной гордостью. Хотелось больше узнать и услышать, поближе познакомиться с Сиэтлом, его историей и традициями…
Вернувшись с завтрака, Митрофанов предложил Андрею:
– Пойдем, осмотрим город. Звони Головину, где он там окопался?
– То ли его нет, то ли не берет трубку, – сообщил Тополевский, слушая долгие гудки.
– Чудила! Что нам без него делать? – забеспокоился Илья.
– А чем он может помочь? Английского он, как и мы, не знает.
– Он в школе учил французский, – напомнил командир.
– Это, как и мой немецкий, – Тополевский положил трубку и встал. – Я даже олимпиады по нему выигрывал, но что толку.
– Я тоже учил английский, – оживился Митрофанов, но, видя удивленный взгляд приятеля, честно признался: – В сельской школе! Английский у нас вел учитель труда, сапожник дядя Ваня, который долго был в немецком плену, но освобождали его американцы.
– Выходит, ты у нас полиглот, – улыбнулся Тополевский.
– Не я, а Федор.
– С чего ты взял?
– Он в училище английский учил. Звони снова.
Андрей сделал очередную попытку, но Головин не отвечал.
– Не ждать же нам его весь день! Пошли, пройдемся поблизости.
Уходя, Тополевский на всякий случай прихватил с прикроватной тумбочки визитку отеля. На выходе из гостиницы они встретили Гончарова и Басова и дальше отправились вместе.
Город постепенно пробуждался от спячки. Бесконечный поток людей и машин увеличивался прямо на глазах. Гасли огни ночных реклам и уличное освещение. Друзья брели по незнакомым улицам, с интересом рассматривая непривычный для глаза пейзаж. В некогда далекой Америке все было необычно и интересно.
Созерцательную идиллию нарушил визг тормозов. Все четверо замерли и повернули головы в сторону автомобиля, из которого высунулись сразу три чернокожие физиономии. Не покидая салона, пассажиры возбужденно жестикулировали и что-то агрессивно выкрикивали по-английски.
– Всем молчать! – приказал Басов – Не размахивайте руками, а то пристрелят без предупреждения. Вы на их рожи взгляните.
– Родина мать потеряет своих лучших сыновей… – решил разрядить обстановку Тополевский.
– Помолчи, – сквозь зубы буркнул Басов, дипломатично улыбаясь непрошенным гостям.
Машина вдруг так же неожиданно сорвалась с места. Так и не поняв, чего от них добивались местные жители, путешественники с облегчением вздохнули только тогда, когда злосчастный автомобиль исчез за ближайшим поворотом. Проводив его тревожным взглядом, Митрофанов трижды сплюнул через плечо:
– Фу, кажись, пронесло.
– Ты чего так побледнел, Михалыч? – поинтересовался у Басова Андрей. – Похоже, они просто дорогу спрашивали.
– От греха подальше, – выдохнул тот. – В моей практике было предостаточно неприятных моментов. Другой раз расскажу. На сегодня, пожалуй, хватит впечатлений – пора в гостиницу. А то все основные мероприятия пройдут мимо нас. Кто помнит дорогу?
– Кругом небоскребы, сплошные стрит да авеню. Ни одного названия. Как они тут ориентируются? – осмотрелся Тополевский.
– Ты наука, ты и думай, – хмыкнул Илья. – Выводи, Сусанин!
– Момент, – Андрей достал визитку. – Уточню направление.
Он догнал проходившую мимо женщину, безуспешно попытался объясниться при помощи жестов и в надежде на спасение протянул ей карточку. Та замедлила шаг, изучила текст и с усмешкой вернула визитку незнакомцу, для убедительности покрутив пальцем у виска. Кроме того, что этот жест оказался межнациональным, друзья не узнали для себя ничего нового. Тополевский метнулся к добродушному толстяку. Тот, скользнув небрежным взглядом по содержанию, протянул визитку владельцу и многозначительно улыбнулся, что-то комментируя на ходу. И только сгорбленная старуха на автобусной остановке указала своей клюкой требуемое направление, сопроводив удаляющихся от нее иностранцев весьма пространной, скорее всего бранной тирадой, к счастью, так и не понятой гостями. У входа в отель их уже поджидал Головин.
– Где тебя черти носят? – возмутился Илья. – Мы из-за тебя чуть не сгинули в каменных джунглях. Думаешь, легко без переводчика?
– Какой из меня переводчик, – огрызнулся Федор.
– Да, своими силами вот обошлись! Андрей выручил.
– А говорил, не знает английского, – съехидничал Головин.
– Я и не знаю. Просто догадался взять с собой визитку отеля.
Федор, изучив текст, зашелся от смеха:
– А как вы по ней умудрились вернуться? Вас кто-то понял?
– Не умничай! – одернул его Митрофанов. – И без карты управились. Местные, поди, по-английски читают не хуже тебя.
– То-то и оно. Мне даже интересно, как они вас поняли?
– А в чем дело? – уловил в его настроении подвох Тополевский. – Реагировали они по-разному. А что такого в этой визитке написано?
– «Отель Шератон. Всегда рада обслужить вас. Уборщица Уайт», – с выражением, давясь от смеха, прочел вслух Федор.
Компания недоуменно переглянулась, переваривая информацию, и взорвалась от хохота. В этот момент Басов успел схватить за рукав пробегающего мимо и вечно спешащего Раскина.
– Игорь, что там у нас дальше по программе?
– Отдыхайте по своему плану! Мы обещали вас только доставить, – отмахнулся распорядитель.
К сожалению, плохой английский и мизер валюты не позволили военным даже частично использовать предоставленную возможность и самостоятельно познать неведомый для них мир. Посовещавшись, приятели отправились в гавань, где накануне пришвартовалось российское морское судно, прибывшее в акваторию порта Сиэтла для поиска и подъема на борт приводнившегося спутника. Это был первый военный корабль России у берегов Америки. Неудивительно, что он вызвал живой интерес у жителей города. Толпа, которая нескончаемой вереницей двигалась к кораблю от рассвета до заката, была соизмерима лишь с той, что в годы застоя вела к Мавзолею. И это притом, что в Америке вообще не бывает очередей.
– Ты смотри, как популярны наши моряки. Прямо-таки аншлаг, – с обидой в голосе посетовал Митрофанов, глядя на корабельный бум. – Будто они, а не мы запустили спутник.
– По-моему, американцев интересует сам военный корабль.
– Какая разница, Андрей? Нас-то здесь явно не ждут!
– Как раз ждут. Мы вчера виделись с ребятами из страховой компании. Они обещали нас встретить, – разрешил их спор Басов.
– А как этих парней занесло в такую даль? – не унимался Илья.
– Они страховали космический перелет и морем пришли в Сиэтл.
– Мировые парни, – поддержал Федор. – С ними не соскучишься.
– Это с вами не соскучишься! Выпивку и ту профукали!
– В каютах у ребят все имеется, – подмигнул Гончаров.
– Слышу родную речь, – раздалось сзади. – Всем привет!
– Привет «морским волкам», – обрадовался Басов, пожимая руку соотечественнику. – Александр Максимыч, зама-то где потерял?
– Накрывает стол, – кивнул тот в сторону корабля. – Пошли?
– Давайте хоть сфотографируемся на фоне порта, пока светло, чтобы было потом что вспомнить, – предложил Андрей.
Вид на город, открывающийся с залива, и вправду был хорош. Компания сделала несколько снимков, с интересом рассматривая американские корабли. Вдоволь нагулявшись по пирсу, приятели поднялись на корабль, познакомились с его помещениями и, в конце концов, остановились у достаточно тесной каюты страховщиков.
– Привет землякам, – улыбнулся хозяин. – Как добрались?
– Весело, – за всех ответил Тополевский. – А вы-то как доплыли?
– Плавают дерьмо и доски, – со знанием дела поправил он, – а мы дошли. Правда, хреново. Болтало так, что дух едва не испустили. Кстати, из-за шторма ваш спускаемый аппарат на борт подняли с большими трудностями. Думали, он само судно утащит на дно.
– Кто-то помог? – вскользь уточнил Гончаров.
– Не поверите, – привлекая внимание, Александр сделал паузу и многозначительно сообщил: – Сам господь Бог.
Головин недоверчиво ухмыльнулся, будучи готовым дать едкий комментарий, но страховщик решительным жестом остановил его:
– Хотите – верьте, хотите – нет, но, когда о шторме и проблемах с подъемом узнал патриарх, океан стих.
– Никак святой отец столковался с небесной канцелярией? – не унимался Федор.
Александр его тон не поддержал и вполне серьезно заметил:
– Сказал, что все будет хорошо, и удалился на молитву.
– А что тут такого? – пришел на выручку коллеге Митрофанов.
– Через четверть часа шторм утих.
– Совпадение, – отмахнулся Илья.
– Тогда почему через десять минут после того, как спускаемый аппарат оказался на борту судна, шторм разыгрался с новой силой?!
– Мужики, может, отметим встречу? – прекращая дискуссию, сглотнул слюну Головин. – Вон у вас какая закусь. У нас в отеле шаром покати, завтраки – курам наспех. А командировочных пока не выдали!
– На наши командировочные далеко не разбежишься, – посетовал Андрей. – А последнюю колбасу в аэропорту отобрали…
– А ты продай что-нибудь ненужное, – ехидно поддел Гончаров.
– Кроме Родины, продать у нас нечего, – пошутил Андрей.
– Даже сувенирные медали на таможне в Шереметьево и то отобрали, – с обидой вспомнил Головин.
– Разве это жизнь? – не удержался Илья. – Осточертело вечное ожидание подачки с едой! Не на что даже попробовать хваленые американские виски и прочие джины, которых здесь как воды.
– Потому мы и выбрали морской путь, – широко улыбнулся Александр. – Тем более что наша таможня дала «добро» и ничего у нас не отняла. И хоть мы с вами находимся на земле Америки, корабль остается территорией России. А по нашей традиции, как говорится, прошу к нашему шалашу, – он указал на небольшой стол у самой стены каюты и две табуретки, цепями прикрепленные к полу.
– А цепи, чтобы мебель не сперли? – съязвил Головин.
– Чтобы за борт не смыло, – улыбнулся шутке хозяин, разливая водку. – Ну, давайте за встречу на чужбине.
Хорошее застолье пошло приятелям на пользу. Впервые за несколько дней они отвели душу и отведали привычных блюд. Время за беседой пролетело совершенно незаметно, но пора и честь знать. Когда спустились с трапа, до ночи было рукой подать.
– В такую темень я пешком в гостиницу не потащусь, – категорично заявил Митрофанов. – Надо поймать такси.
– Зачем на такси тратиться, командир? – возразил Федор. – Смотри, сколько машин с матросами в порт возвращается. Попросим, они нас назад задарма подбросят, все равно порожняком идут.
Автомобили, доставлявшие российских моряков с прогулки по городу, действительно подъезжали каждые две-три минуты.
– Заметь, это было твое предложение, – оживился Илья. – Вперед, полиглот! Прочел визитку, найдешь язык и с водителями.
Головин неуверенно и без всякого на то желания поплелся к стоянке. К всеобщему разочарованию парламентер так и не сумел договориться. Причин отказа водители не называли. Внимательно выслушивали просьбу и без комментариев отъезжали.
– Твоя очередь, Андрей. Не переться же нам в эту гору!
– Жаль, визитку забыл в номере, – добродушно напомнил Басов.
Желая реабилитироваться за утренний прокол, Тополевский решительно направился к очередной подъехавшей машине. Приблизившись, робко поскребся в дверцу. Водитель, головой прислонившийся к стеклу, с любопытством наблюдал за просителем. Немного выждав, он нажал на панели управления какую-то кнопку – стекло бесшумно опустилось. Фразу, которую Тополевский сумел построить логически, он произнес весьма убедительно:
– Отель «Шератон», плиз.
– Ты что, русский? – оживился таксист.
– Да, – растерялся обычно красноречивый Андрей.
– Садись, подброшу!
– Я не один.
– Садитесь все. Только сзади придется потесниться.
Головина, как самого крупного, посадили рядом с водителем. Сами хоть и с трудом, разместились на заднем сидении. По дороге в гостиницу выяснилось, что новый знакомый, армянин по национальности, был вынужден бежать из Баку во время известных событий и через полтора года скитаний осел в этих краях. За ностальгическими воспоминаниями полчаса пути пролетели совсем незаметно. Категорически отказавшись от оплаты в какой бы то ни было форме, шофер попрощался и растворился в водовороте автомобильного потока.
В холле гостиницы было немноголюдно. Подниматься в номера не хотелось. Не сразу придумав, чем себя занять, Басов и Головин временно расположились на уютных диванах и с видом знатоков погрузились в изучение картинок периодических изданий. Митрофанов не стал мудрствовать и по традиции предложил:
– Может, по пивку? – и первым направился к автомату.
– В магазине за углом – втрое дешевле, – резонно заметил Федор.
– С твоим английским только по магазинам и шастать!
Подошли к диковинному агрегату, который выдавал баночку любого напитка за 1,25 доллара. Головин достал бумажник:
– Может, вместо доллара попробуем впарить ему наш трояк? Он тоже зеленый, а у нас к оплате уже не принимается.
– Так на хрена ты его в Америку притащил? – поинтересовался Илья.
– В качестве сувенира. Ты что, командир, забыл, как в молодые годы на него можно было купить бутылку водки за 2,87 и закуску?
– Ну, про закуску ты, положим, загнул.
– А плавленый сырок за 13 копеек? Мировой закусон!
– Согласен. Давай, пробуй свой трояк.
– Сначала опусти 25 центов, – простецки порекомендовал Федор.
Митрофанов бросил в прорезь монету. Все остальные обступили агрегат, с любопытством наблюдая за итогом. Автомат втянул трехрублевку, секунду «поразмыслил» и уверенно выплюнул ее.
– Попробуй другой стороной, – съехидничал Тополевский.
Приятель, не уловив в его подсказке подвоха, вставил купюру обратной стороной. Автомат проявил завидное постоянство и отторг неопознанный дензнак. Компания с сожалением переглянулась.
– Хватит экспериментов! Опускай доллар: горло пересохло, выпить пора, – нервно поторопил Митрофанов и протянул деньги.
Автомат проглотил доллар, но пиво выдавать отказался: длительная эпопея с трояком поглотила 25 центов, которые были опущены в прорезь раньше. Пока мозговали, как быть дальше, сгорел и доллар. Пришлось раскошеливаться заново. «Сэкономил, называется, – упрекнул Головина командир. – Теперь платишь ты!» Федор спорить не стал.
Попивая пивко, приятели поднялись в офис-клуб, чтобы уточнить дальнейшую программу, и к своему величайшему удивлению попали в необычайно плотное кольцо буквально материнской любви и заботы, которые вдруг проявили к ним до того абсолютно равнодушные сотрудники отеля. Что-то лопоча по-английски и отчаянно жестикулируя при этом, они буквально втолкнули ничего не понимающих друзей в огромный, размером с хороший спортивный, зал. К счастью, он оказался банкетным. Столы, накрытые в виде горок, буквально ломились от блюд, искусно уложенных на серебряной посуде. На удивление, зал был пуст: кроме официантов и двух барменов в нем никого еще не было. Первоначально гости решили, что их просто с кем-то перепутали, и на чужом пиру они оказались случайно. Но приветливо улыбающаяся обслуга и неутоленное чувство голода, преследовавшее всех с первого дня пребывания в фешенебельном отеле, сделали свое дело. Россияне решили не упускать счастливый случай откушать с барского стола.
– Наконец-то, попробуем их хваленой еды, – радостно потирая ладони, произнес Митрофанов и приблизился к столам.
– А если это не для нас? Придут, разберутся и попрут нас отсюда поганой метлой, – высказал свои сомнения Тополевский.
– И что с того? Мы будем уже сыты.
– Федор, о чем они там лопотали? – поинтересовался Андрей.
– Вроде, про праздник какой-то говорили. Индейку упоминали…
– Да это же их День благодарения, – обрадовался Гончаров, – самый почитаемый в Америке праздник. А главное блюдо – индейка. Никакой ошибки нет: здесь всем рады и всех ждут, – заключил он.
– А чего тут вообще думать? Мы не дураки, чтобы отказываться от дармовщинки! – с готовностью поддержал его Головин.
– Тогда вперед! – степенно направился к столам Басов и, как всегда к месту, ввернул. – «На миг умолкли разговоры. Уста жуют. Со всех сторон гремят тарелки и приборы, да рюмок раздается звон».
– А может, дождемся остальных? – для приличия уточнил Тополевский, хотя есть хотел не меньше других.
– Еще чего! Налетят, как саранча, нам меньше достанется! Если опаздывают, это их проблемы! – накладывая полную тарелку заморских разносолов, заключил Митрофанов. – А выпить-то у них имеется?
– Это в баре, – со знанием дела подсказал Басов. – Пошли.
Компания дружно направилась к бару, поразившему воображение выставкой разнокалиберных бутылок. Достаточно долго приятели изучали немыслимый ассортимент, делая вид, что выбирают, а на самом деле лихорадочно соображая, каким образом заказать понравившееся спиртное. Бармен терпеливо ждал.
– «Мартель», плиз, – первым прочел одно из названий Головин.
Остальные дружно закивали головами и почти хором прокричали: «Йес, йес». Мужчина артистично снял висевшие над ним фужеры и легким движением руки мастерски запустил их по барной стойке в сторону каждого из посетителей. При этом приборы снайперски остановились в двух сантиметрах от рук своих «хозяев». Митрофанов, не понимая, почему бокалы пусты, хмуро посмотрел на бармена. Тот элегантным движением взял бутылку с дозатором, артистично улыбнулся, вышел из-за стойки и буквально накапал в фужер каждому по чуточку спиртного.