полная версия

Олег Евгеньевич Царьков
Математическое моделирование исторической динамики

§36. ТЕХНОЛОГИЯ

„Политика – это концентрированное выражение экономики“ (В.И. Ленин)

В основе мирового прогресса лежит общественное разделение труда. Это понятие является базовой философской конструкцией для понимания социума.  По мере развития общества количество операций у индивида сокращается, его действия становятся более ловкими и, как следствие, менее затратными с временной и ресурсной точки зрения. Благодаря навыкам индивида и совершенствованию орудий производства, усиливается цикличность труда и сокращается его длительность. Следствием этого становится появление и постоянное увеличение доли монотонного или рутинного труда.

С точки зрения психологии⁶⁸³, он характеризуется бедностью сенсорного воздействия на индивида путем чрезмерного дробления рабочих операций, их простотой в сочетании многократным повторением в одном и том же темпе и слабой загруженности интеллектуальной сферы работника. По этой причине рутинный труд не удовлетворяет потребность в творчестве⁶⁸⁴. Он может выполняться при произвольно низком уровне удовлетворения потребностей, за исключением состояния полного физического истощения. Данное заключение является следствием III аксиомы С. Четвертакова (см. §12) и вытекает из того, что рутинный труд не является творческим. В таком случае продукт , необходимый для простого воспроизводства, достаточен для ведения рутинной работы.

Понятие „необходимого продукта” является упрощённой моделью потребления. ЕО или производственный (базовый) элемент динамический системы в силу своей реккурентности обладает всеми свойствами иерархии труда, выступая на нижнем уровне интегратором физических, социальных и информационных ресурсов. ЕО помимо базовых потребностей нуждается в обучении, социализации и пенсионном обеспечении. В зависимости от технологической платформы и этносоциальной структуры на это требуется некоторый ресурс, который входит в понятие необходимый продукт⁶⁸⁵. На практике необходимый продукт должен быть еще больше, поскольку общество развивается. Через определённое время ему необходимо иметь базовые элементы иногда вовсе другой и, как правило, более высокой квалификации и даже здоровья, чем до того.

В каждой социальной системе у каждого уровня иерархии существует определенный уровень потребления, обеспечивающий его воспроизводство. В соответствии с уровнями удовлетворения потребностей, определяемыми иерархией потребностей индивидов и различными видами их деятельности эти группы, следовательно, различаются размерами потребляемого ими общественного продукта. Его размеры являются необходимыми для элиты и достаточными для низшего класса.

При реципрокации и редистрибуции у ЕО изымается часть его продукта без какого-либо намёка на компенсацию. В обществе с минимальным разделением труда она относительно низка и зависит от величины „необходимого продукта”. В обществе с развитым разделением труда необходимый уровень потребления включать целый набор товаров и услуг, которые необходимо приобрести для своей жизнедеятельности. Со временем прежние „предметы роскоши”⁶⁸⁶ становятся частью „необходимого продукта” вследствие углубления степени разделения труда и организации занятости. Его нижняя граница такова, что при недостижении их ЕО перестает соответствовать потребностям системы и маргинализируется. Следовательно, необходимым продуктом называется такое количество продукта, произведенного элементом иерархии труда, которое в ценовом эквиваленте необходимо и достаточно для его простого воспроизводства, включая его потомство.

В индустриальном обществе углубление разделения труда привело к появлению новой его формы – труда промышленного. Дальнейшее его упрощение стало шагом к автоматизации производства и переходом к постиндустиальному обществу⁶⁸⁷. Индивидуальный подбор организации труда применяется для приема и интеграции в технологии работников высококвалифицированного и творческого труда. В экономическом плане он огранивает возможности работников рутинного труда до тех пор, пока стоимость рабочей силы на рутинных операциях не станет на рынке предложения труда достаточно высокой. Одновременно с рутинным трудом всех видов совершенствуется умственный творческий труд, осуществляемый элементами блоков управления и связываемый с элитой. По этой причине труд управления удовлетворяет высшие потребности: уважения и самореализации⁶⁸⁸. Таким образом, синтез иерархии потребностей Маслоу и социальной структуры разделенного труда обосновывает необходимость существования элиты, основной функцией которой является управление.

Дальнейшее углубление общественного разделения труда неминуемо влечет за собой увеличение рисков производителя, который должен встраиваться в непрерывно усложняющиеся производственные цепочки. В тот момент, когда инновации перестают окупаться, научно-технический прогресс вначале замедляется, а затем останавливается, после чего вся система переходит в состояние глубокого кризиса. Наиболее наглядно это процесс отражает „культурная составляющая’’ этносицальной системы, которая проходит через стадии⁶⁸⁹ модернизма, классики и декаданса. В рамках квазиизолированной⁶⁹⁰ социально-экономической системы, естественное углубление разделения труда может развиться только до некоторого фиксированного уровня: „рост рынка в капиталистическом обществе, вызываемый специализацией общественного труда, должен окончиться, как только все натуральные производители превратятся в товаропроизводителей”⁶⁹¹.

По этой причине основной проблемой эволюционного развития изолированной социально-экономической системы являются критическое замедление технического прогресса и снижение выгоды от использования ресурса. Их причины являются следствием роста энтропии внутри системы и могут быть преодолены без катастрофы только в случае перехода на новый технологический уровень. Рассмотрим влияние технологии на способность системы к адаптации в рамках модели коллективного поведения §24.

Пусть связь между средой и системой определяется функцией Q(p) = φ (, γ, p), где – максимально доступный объём ресурса, p – выгода от использования единицы ресурса в рамках системы при свободном товарообмене, а γ – параметр, определяющий его рост в зависимости от доступности ресурса⁶⁹².

Поскольку каждый из соперников регулирует потребляемую им долю ресурса, в целях получения максимальной выгоды, из (15) следует, что его доля будет равна:

,

где – суммарный объём потребляемого ресурса в точке равновесия . В этом случае для соперника i определяется, как , где – расходы системы на освоение ресурса за цикл n=Δt. В экономике таковым является величина потреблённых в течение цикла средств производства⁶⁹³ и та часть предметов потребления, которые тратяться на воспроизводство трудовых ресурсов, в информатике – энтропия, в военном деле – средства на содержание и перемещение вооружённых сил.

Из уравнения (16) следует, что выгода соперника i в точке равновесия определяется формулой и отображенна на рис.18. Основываясь на тех же принципах, что были изложены в §24 и 25, можно составить итерационную процедуру, которая на временном интервале Δt соотнесёт объём истраченного соперником i ресурса с поведением конкурентов.

= +Δ

Для случая дуополии (n=2) функцию выгоды для каждого из соперников равна:

      .

Рис. 18. Функция выгоды⁶⁹⁴

Каждый из соперников стремиться максимизировать свою выгоду, влияя на уровень доходности p через долю освоенного ресурса. Исходя из соображений, изложенных в §24, что φ(, γ, p)=, получаем

Или (39).

Множество решений для уравнения (39) определяется уравнениями и , из которых следует, что . При это условие не выполняется никогда. Таким образом, при различных издержках по освоению ресурса победителем всегда выходит соперник, у которого они ниже независимо от его институционального престижа, поскольку может бесконечно долго удерживать значение и добиться ухода своего соперника с рынка. Ситуация может измениться только в случае, его равенства 0, что подразумевает силовую ликвидацию соперника.

Отказ от достижения максимального эффекта противоречит постановке задачи в §24. Однако, он вполне рационален с точки зрения устоявшейся иерархии труда, о чём свидетельствует парадокс Алле⁶⁹⁵. Как показали его исследования, экономические субъекты стремятся к максимальной надежности, а не к максимуму вероятной полезности⁶⁹⁶, даже в тех случаях, когда выигрыш привлекателен и достаточно вероятен. Подобное поведение системы возможно только при стремлении к абсолютному доминированию. В этом случае дуополия сможет существовать только при наличии у соперников достаточно близких экономических характеристик. Результат сводится к фиксированному разделу ресурса, пропорциональному их институциональной привлекательности, удовлетворяющим условиям равновесия (17) или, хотя бы (18). При равенстве значений , он не будет зависеть от начальных условий и сведётся к паритету, изображённому на рис.19.

Рис. 19. Поведение двух равных соперников при различных начальных условиях.

Ситуация принципиально изменяется в случае, когда соперники занимают свои ниши, т.е. ⁶⁹⁷ Если оба конкурента пытаются максимизировать свою выгоду, изменяя свою доходность, возникает итерационная процедура:

Поскольку собственные значения матрицы Якоби для итеративной процедуры отрицательны единственным устойчивым состоянием равновесия для системы будут значения ,        (40).

Из (40) можно определить функцию дохода каждого из соперников как:

При малых значениях γ, функция практически идентична⁶⁹⁸ её экспоненциальному представлению и может использована для анализа в качестве аппроксимации. Таким образом, выгода р устанавливаемая в зависимости от суммарного количества ресурса, разделённого в течение одного цикла всеми соперниками равна . В этом случае функция выгоды для i соперника приобретает вид:

и достигает своего максимума при        = 0.

Отсюда получаем систему уравнений, из которых можно найти состояние равновесия при распределении ресурса:

(41)

Из (41) можно вычислить объём используемого ресурса в точке равновесия

      (42)

и определить доходность его единицы в этой точки:

(43).

Для соперников с идентичными технологиями⁶⁹⁹ получаем, что объем потребляемого ресурса и доходность его единицы будут равны:

,

Рис. 20. Диархия

В случае выгода каждого из соперников составляет:

Её максимум достигается в случае, когда:

Таким образом, мы получаем систему уравнений, описывающих стратегии обоих соперников: (44).

Система уравнений (44) имеет два корня, соответствующих двум состояниям равновесия:

, где и       (45)

Из (44) и (45) получаем две точки равновесного раздела ресурса ) и). Для состояния ) условие , выполняется всегда, в то время, как ) ему не удовлетворяет. Аналогичный результат получается при исследовании итерационной процедуры.

Анализ матрицы Якоби показывает, что раздел ресурса в точке ) будет стабилен всегда, а в точке ) неустойчив при любых значениях и , что отображено на фазовых траекториях, отображённых на рис. 21а и б.

При большом числе соперников (n выгода от использования единицы ресурса будет стремиться к затратам на его освоение у наиболее худшего из них. Данная стратегия понижает эффективность сложной системы в целом⁷⁰⁰, вследствие чего запасы более доступного ресурса будут стремительно сокращаться, создавая предпосылки для экологической катастрофы⁷⁰¹. Она характеризует поведенческую модель „наступательного реализма”⁷⁰², которая представляет современные международные отношения как хаотический аттрактор.

§37. REALPOLITIK

„Организованный пацифизм в западной цивилизации является обычным движением среднего класса…” (А. Экирх)

В основе теории наступательного реализма лежит классический политический реализм⁷⁰³, который обосновывал международные отношения, как столкновение национальных интересов⁷⁰⁴, подкреплённых военной мощью. Его логическим продолжением является неореализм⁷⁰⁵, который описывает внешнюю политику как единую систему, внутри которой оперируют политические субъекты. Основные аксиомы теории наступательного реализма соответсвуют условиям построения модели коллективного поведения §24.

Международная система анархична, и государства являются главными участниками международной системы (Условия I и IX).

Все страны обладают военной наступательной мощью, поэтому каждое государство представляет угрозу для другого государства (Условия II и IV).

Страны никогда не могут быть уверены в намерениях других стран и не могут доверительно сотрудничать между собой⁷⁰⁶ (Условие VIII).

Главная цель любого государства – выживание, поэтому страны в первую очередь будут стремиться обеспечить собственную безопасность (Условие VI и VII).

Государства рациональны, действуют максимально выгодно исходя из собственных возможностей и в соответствии со своими интересами (Условия III и V).

Поскольку единственным способом кооперации государств является конфронтация, аксиомы предполагают возможные внешнеполитические стратегии государств: страх, самопомощь и экспансия. Следуя им, страны могут объединяться в коалиции против других стран с целью создания баланса сил, однако эти союзы недолговечны и существуют лишь до тех пор, пока они выгодны всем участникам коалиции⁷⁰⁷. Анализ модели коллективного поведения показывает, что международный баланс сил и безопасности конкретного субъекта проистекает из необходимых и достаточных условий жизнеспособности, определяемых политикой и военной мощью при одинаковом технологическом уровне. Из него также следует, что возражения адептов „оборонительного реализма”⁷⁰⁸, согласно которому политические субъекты не обязаны постоянно наращивать свою военную мощь, справедливы.

Недостаток модели наступательного реализма состоит в абсолютизации военного потенциала, величина которого рассматривается как единственное условие выживания.  В качестве инструментов влияния государства принимается во внимание только военная мощь: ни экономика, ни культура, ни религия, ни идеология не рассматриваются в качестве действенных рычагов давления на другие страны. Более того, „в условиях анархии и неопределенности государства должны прибегать к милитаризации, односторонней дипломатии, изоляционистской экономической политике и экспансии”.

Милитаризация общества в условиях внешней опасности приводит к ослаблению и деградации либерально-демократических институтов, что прямо признаёт Ф. Фукуяма⁷⁰⁹, утверждая, что многие политические институты в США приходят в упадок. По его мнению, политический упадок в данном конкретном случае означает, что некий конкретный политический процесс, а иногда некое отдельное государственное учреждение становится неработоспособным и не справляется со своими обязанностями. Это результат интеллектуальной косности и растущего влияния лиц, препятствующих реформам и восстановлению равновесия.

В частности, в англосаксонской модели управления вооруженными силами⁷¹⁰ профессиональные военные занимают специфическое, исторически определенное им место. Некоторые присущие англосаксонскому офицерству характерные черты, его позиции в системе общественных отношений типичны для аналогичной социальной группы и в иных государствах, другие же – весьма оригинальны, что объясняется особенностями развития национальных армий и ментальностью элиты, из представителей которого, собственно, и комплектуются офицерские кадры.

Профессия офицера в современном понимании ее сути является продуктом индустриального общества. Вместе с тем следует подчеркнуть, что процесс формирования офицерского корпуса как сообщества военных профессионалов протекал имел определённое своеобразие и протекал с разными темпами. Принято считать, что наряду с быстро прогрессировавшей во всех отношениях Францией наибольший успех в формировании офицерского корпуса имела Пруссия. Это происходило в силу особенностей формирования национального государства и активного участия аристократии в этом процессе. Благодаря этому, уже в позднем I Рейхе сложилась конституционная или легитимная традиция, согласно которой монарх обрёл признание главного авторитета в военном деле. Несмотря на постоянно наращивающиеся мощь и влияние, германская буржуазия оказалась не в состоянии бросить вызов сложившейся военно-аристократической иерархии, вследствие чего вооружённые силы и их офицерский корпус долгое время находились вне контроля со стороны представительских институтов.

Во Франции становление офицерского корпуса проходило более сложно в связи с затянувшимися революционными событиями и постоянным втягиванием в политическую борьбу командного состава армии, включая в первую очередь генералитет. Несмотря на это, уже к середине XIX века французский офицерский корпус, хоть и с некоторым опозданием, оформился в самостоятельное квазиаристократическое сословие, во многом схожее в принципиальном плане с прусским. В Британской империи неоднократные попытки вовлечения армии в политическую борьбу завершились в XIX столетии путем обеспечения главенства парламента во всех основных вопросах развития вооруженных сил страны и подготовки офицерских кадров, что сказалось на формировании офицерства как отдельной социальной группы.

Сложившаяся британская или, как позже ее стали называть, англосаксонская модель управления военной организацией государства естественным образом была перенесена в колонии Великобритании, прежде всего североамериканские, скопирована „отцами-основателями” США. Унаследовав с некоторым отставанием те же проблемы, что и у бывшей метрополии, она способствовала окончательному складыванию к исходу XIX века американского национального офицерского корпуса, аналогичного европейским образцам. Парадоксальным образом его статус нисколько не способствовал авторитету и популярности профессии военного, а, наоборот, даже низводило до самого низкого статуса в обществе⁷¹¹.

Авторы американской конституции первоначально даже не задумывались о такой проблеме, как возможность выхода военных из-под опеки гражданского общества при всеобщей одухотворенности населения, добившегося независимости путем вооруженной борьбы, то по мере обособления офицерства в отдельную касту⁷¹² данная проблема начала вырисовываться все более четко. Её существенной особенностью стал конституционный фон, точнее, беспрецедентный гражданский контроль над вооруженными силами и их командованием. Основатели молодого государства пришли к выводу о необходимости разделения властных полномочий в вопросах контроля и управления вооруженными силами. Они полагали, что федеральное правительство, имея в своём распоряжении армию, ограничит самостоятельность штатов. Более того, исполнительная власть, монополизировав управление военной машиной страны, станет представлять угрозу законодателям. Поэтому контроль над вооруженными силами постепенно был фрагментизирован и в некотором смысле размыт между всеми властными институтами США.

Гражданский контроль над военными в США вплоть до начала холодной войны являлся характерной чертой американской демократии, несмотря на стремление исполнительной власти занять доминирующее положение. Место военнослужащих в гражданском обществе и его отношение к ним всегда определялись и определяются идеологическим стереотипом. Начиная с 1865 года и до недавнего времени⁷¹³, своеобразие американской парадигмы состоит в симбиозе идеологии либерализма и консервативной этики, отраженном в конституции. Победа „северян”, сопровождавшаяся духом свободного предпринимательств в скором времени стали причиной обособления военных с их консервативным мышлением в отдельную группу. Это связано с тем, что профессиональный военный в силу специфики службы в составе коллектива, строгой воинской дисциплины не может не подчиняться групповым интересам и отсюда формально не приемлет либерализм как таковой.

В последующие сто лет идеалы и философия либерального бизнеса и индивидуализма превратились в идеалы и философию всей нации, воспринятые практически всеми остальными группами американского общества. Распространившееся среди них пренебрежительное отношение к военным логически не могло не привести и к формированию так называемой военной политики либерализма, в основе которой лежали идеи изоляционизма на международной арене и малоразмерной постоянной армии. Более того, всеохватывающий либерализм американского общества той поры стал приобретать новые, крайне антивоенные формы в виде ставшего весьма популярным пацифизма. Американское капиталистическое сообщество мало что делало для армейских нужд, почти не воспринимало точку зрения и не питало уважения военным, которых рассматривало в качестве бездельников и дармоедов. В качестве героя – защитника нации американскому обществу стал навязываться образ не профессионального военнослужащего, а человека гражданского, либерального по своим взглядам, волею судьбы и обстоятельств вынужденного надеть форму.

Это подтверждает появление в американской литературе такого направления, как антивоенный роман⁷¹⁴. Он возник на волне осмысления человеческих трагедий как последствий жестокости войны. Их сюжеты складываются вокруг противостояния позитивных героев – либеральных интеллектуалов, волею обстоятельств надевших военную форму, и их антиподов – карьеристов и автократов из числа профессиональных военных, почти открыто симпатизирующих тоталитарному противнику в войне. Естественно, симпатий к военным в американском обществе после этого не прибавилось. По мнению, господствовавшему в середине ХХ века, „…все великие национальные герои Америки, пожалуй, за исключением Дж. Вашингтона, были либералами, а профессиональный солдат в таком качестве просто не котировался”⁷¹⁵.

Все это привело к тому, что либеральное общество Запада в силу сложившихся традиций оказалось не в состоянии быть опорой для военных⁷¹⁶, которые

отвечали ему взаимностью. В среде же военных слово „пацифист” сначала приобрело негативное, а затем ругательное, оскорбительное значение. Профессиональные военные из своего затворничества начали воспринимать свою же страну как „средоточие индивидуализма и всеобщей коммерциализации”, далекое от этических норм офицерской среды. Естественным образом офицерский корпус превратился в номинально бюрократическую профессию и одновременно в бюрократическую организацию. В рамках профессии уровни компетенции стали различаться в зависимости от иерархических рангов (званий), а в рамках организации – в зависимости от системы штатных должностей.

При полном доминировании либерализм не являлся единственным идеологическим течением, формировавшим общественное мнение США. Американский консерватизм во всех его формах и проявлениях, по мнению, некоторых российских аналитиков, не будучи слишком в жесткой оппозиции американскому же либерализму, разделял и продолжает разделять главные ценности военной этики и даже считает ее одним из проявлений реализма. Антикоммунизм и связанные с ним консервативные ценности стали той основой, при которых военные смогли развиваться, зачастую следуя вопреки либеральным идеалам.

Специфика же „холодной войны” и вызванные ею идеологическая борьба и концентрация военных усилий лишь обострили борьбу за этот контроль и это руководство, порой вовлекая в нее напрямую американский офицерский корпус. В середине ХХ века в рамках неогамильтонизма были сформулированы принципы военной этики. На их основе сформировались особое мышление и образ жизни военных профессионалов. Последующие превалирующие течения этой идеологии, включая „новых правых” и „неоконсерваторов”, представляли собой идеологию официальной оппозиции или политической группы, объявлявшую в числе своих главных приоритетов национальную безопасность.

После победы в „холодной войне” американским военные аналитики выдвинули концепцию „неуменьшения угроз национальной безопасности”. Из неё следовало, что усложнение проблем национальной безопасности требует два разнонаправленных действия одновременно: упорядочения гражданского контроля над военными и улучшения профессиональных качеств последних. Их результатом стала система военной бюрократии, господствующая в военном строительстве большинства стран с конца ХХ века. При ней технологическое превосходство одной страны над другой стало считаться решающим фактором победы в военно-политическом столкновении. Этот количественный подход был обоснован множеством теоретических⁷¹⁷ и мемуарных⁷¹⁸ источников и привёл к появлению новой версии построения геополитических взаимоотношений.

Объектом изучения „наступательного реализма” являются исключительно государства, которые рассматриваются как основные участники международных отношений. При этом в ней не рассматриваются особенности их общественного строя⁷¹⁹, технологический уклад, интересы элит и лиц, ответственных за принятие решений. Теорией также уделяется мало внимания негосударственным субъектам международных отношений⁷²⁰, которые играют существенную роль в современной мировой политике. Наступательный реализм пытается объяснить современное состояние международной политики. В связи с тем, что данная теория не принимает во внимание технологические отличия соперников, в историческом анализе её модели следует использовать очень осторожно.

Условия равновесия модели коллективного поведения указывает на то, что исторические при определённых условиях возможны периоды международной стабильности, когда государства развивают дипломатические отношения и не стремились уничтожить друг друга. Изучая дилемму безопасности, сторонники „оборонительного реализма” склоняются к относительному⁷²¹, а не к абсолютному силовому превосходству. Они обосновывают свою позицию тем, что соперники вступят в „гонку вооружений”, которая ведёт к открытому военному конфликту. Их рассуждения о том, что хаос в международных отношениях может быть преодолен внутри системы, когда появится глобальный доминант, полностью соответствуют результатам анализа модели коллективного поведения.

Появление технологического первенствующей иерархии труда приводит к тому, что её самые слабые соперники выбывают из соперничества за ресурс вследствие своих низких количественных () характеристик. Другие иерархии труда продолжают соперничество, за счёт своего институциональной привлекательности до тех пор, пока не возникнет опасность „катастрофы сборки”. Нарастание внутренних проблем, связанных с дефицитом доступного ресурса, может быть преодолено за счёт экзополитарной эксплуатации периферии. Она на некоторое время увеличивает стабильность системы, продлевает время её существования и обеспечивает дополнительный ресурс для перехода в новое состояние. Положительным примером последнего события является Московское царство при первых Романовых⁷²², Австрийская империя в начале XIX столетия, Япония и Абиссиния на рубеже ХХ века и Российская Федерация – на рубеже XXI.

Следует отметить, что приведённые выше примеры являются исключительными случаями. В истории имеется гораздо больше примеров, когда социально-экономические системы терпят крах. Главной причиной этого является политика их регулятора (элиты), который по разным причинам оказывается неспособен адаптироватся к новым условиям. Типичными примерами являются Реформация и крах империи Габсбургов⁷²³, результаты столкновения „восточных деспотий" с европейскими державами⁷²⁴, распад колониальной системы во второй половине ХХ века и социально-политическая деградация ряда африканских стран⁷²⁵ в последней четверти ХХ века. При более пристальном рассмотрении ситуации агрессивная внешняя среда явилась только катализатором разложения социально-политических систем и инициировала процессы, уничтоживших их внутреннюю стабильность, а причиной была потеря управления, вызванная нарушением закона необходимого разнообразия.