Макс Казаков
Принцип «Земля»
***
Сменив клетионскую прописку, людям не пришлось сильно менять свои привычки. Учеба сменилась работой, что почиталось клетионцами за высшую честь. И они могли так же свободно общаться между собой и делали это регулярно. Однако не многим повезло сохранить при этом и знакомства.
Грета и Франческа часто встречались, рассказывая друг другу о многом, что с ними происходило, о своих впечатлениях.
– Мне кажется, что в последнее время наша жизнь здесь стала быстро меняться, – заметила однажды Франческа.
– Что ты имеешь в виду? – уточнила Грета.
– Я снова почувствовала себя, как в школе. Снова стала узнавать много нового, – задумчиво произнесла Франчи, словно прислушиваясь к своим ощущениям. – Я говорю не только о человеческом языке, но и о тех понятиях и идеях, о которых нам рассказывают Эмили, Майкл, Макар.
Произнеся имя Макара, Франческа почти вздрогнула, почувствовав изнутри себя волну чего-то знакомого, но все равно нового.
– Тебе тоже стало веселее с ними? – поделилась своим и одновременно поинтересовалась Грета.
– Да. Конечно. Но и сложнее. Закончим здесь? – сделала паузу в разговоре Франчи.
– Да, перейдем на другой тренажер, – согласилась Грета.
Они сменили характер физических нагрузок, но не потеряли нить разговора.
– Раньше мы точно знали, что делать, а теперь, оказывается, есть выбор. И мы должны выбирать сами! – согласилась Грета, продолжая беседу.
– Я и не только об этом. Появилось много новых ощущений. Ты знаешь, что сделал Макар? – вдруг спросила Франчи.
– И что же, – с интересом переспросила Грета.
– Он коснулся моих губ…
Франческа не смогла сразу закончить фразу, захлебнувшись в ощущениях, накативших вдруг на нее из воспоминаний.
– И что же тут такого? – удивилась Грета.
– Нет, Грет, ты не понимаешь. Он коснулся моих губ своими губами!
Грета попыталась себе это вообразить, сопоставить это с теми понятиями, которые она знала с детства.
– А как так могло получиться? Вы падали… – почти расхохоталась, представив сцену, Грета, – Или что вы делали?
– Нет. Чего ты смеешься? Он сделал это специально. Он коснулся губ и долго не отпускал.
– Но это же не хорошо, – вдруг сообразила Грета, представив себе процесс и вспомнив об элементарной гигиене. – А зачем он это сделал? – удивленно спросила она.
– Я тоже его об этом спросила.
– Он объяснил?
– Он сказал, что это просто поцелуй, – сама не вполне еще понимая суть этого события и действия, ответила Франчи.
– Но зачем? – еще больше удивилась Грета.
– Ты удивляешься? А Макар удивился тому, как я реагировала. Он сказал, что люди так выражают свои чувства, свою нежность, свою страсть. Он мне рассказал, что такое нежность, страсть, любовь…
Франческа пересказала все, как могла, Грете, стараясь передать смысл и одновременно понять свои ощущения.
– Мне очень сложно понять, о чем ты говоришь, – вдруг прервала ее Грета.
– Да, это сложно понять. А Макар никак не мог понять, а как же мы выражаем свои чувства.
***
Сделав несколько витков вокруг Препреи, одна половина которой выглядела белесой, другая отливала зеленцой, гон стал снижаться вниз в облако легкого тумана, на котором, по мере приближения, начинали вырисовываться очертания очагов жизнедеятельности.
На заключительной дуге Авдей успел различить над туманом такие же круглые белые и многочисленные крыши жилищ. Место приземления гона, однако, было в менее затуманенной местности. Круглые крыши стояли грибами на высоких тонких ножках.
Майол с Фиеей засыпали Деша вопросами.
– Здесь больше половины времени господствует туман, – пояснил Деш всем. – А нам необходим свет Сиклана, отдыхаем мы под прямыми лучами. Поэтому единственным выходом обжиться здесь стало строить дома выше уровня застилания тумана.
– Но это выглядит просто потрясающе! – восхищенно произнес Авдей.
– Очень необычно, – согласился Деш.
– А деревья такие же, как у нас, – узнала Фиея.
– Эти деревья мы заносим на все заселяемые планеты. Потому что это самый простой и при том естественный способ строительства дорог. Только адаптируются они по-разному. Здесь нет скал, рельеф преимущественно равнинный. В отличие от Калипра, Препрея периодически подходит к Сиклану гораздо ближе. Деревья не тянутся высоко, а лианам остается укрепляться только на поверхности.
Наконец гон остановился.
– Ну, что, Майол. Ты первым увидишь маму, или она тебя? Она обещала нас встречать, – сказал Деш.
Они покинули гон и шли к местным стартам. Позади них ехал старенький служник, нагруженный багажом. Майол увидел, что им на встречу спешила Лаина.
– Авдей возьми мою сумку, – протянул он Авдею сумку.
– Не нужно, Майол, отдай лучше служнику, – порекомендовал ему Деш.
– А что? – не возмутился, но удивился Майол. – У Нимспея тоже есть человек. Так он у них носит сумки, когда они куда-то выезжают. А так следит за домом, даже убирает старые лианы с потолка.
– Не нужно, – спокойно повторил Деш. А во избежание дальнейших разговоров, добавил. – Давай сюда.
Он взял сумку и повесил ее на служника. Майол с криками «Лаина» бросился навстречу маме.
«Чудовищно! Но очень любезно с его стороны, – подумал Авдей. – Не хватало только, чтобы здесь из меня все-таки сделали носильщика. – И снова он вспомнил аналогию, когда-то приведенную ему Дешем, что и люди разрабатывали аналогичные средства.
Почему тогда чудовищно? Если подумать, такое было и у нас даже не в отношениях людей и машин. Одни люди эксплуатировали других. Причем нельзя однозначно утверждать, что это всегда было по принуждению. Даже, пожалуй, и не всегда вынужденно.
Но здесь? Это все-таки другое. Дети здесь априори нас воспринимают как… как…, – он с трудом смог мысленно выговорить это слово, – слуг. Да не слуг! Мы машины, которые просто должны делать то, что должны! И только то, что я являюсь образцом, экземпляром, как они говорят, с экспериментального носителя, дает мне особую привилегию.
Но это в присутствии Деша. А если его рядом не будет? Кто знает, что я с Земли? Настоящий?»
Авдей сам усмехнулся своей мысли и иронично шепотом произнес: «Настоящий!»
От того, как такое возможно: настоящий с Земли, которая, как выясняется, не настоящая. Мысли расстроились совсем и на какое-то мгновение пропали вовсе. Тем более что было весьма прохладно.
– Ты дрожишь? – сразу заметила Лаина, как только они, наконец, дошли друг до друга, и Деш представил их.
– Да, здесь холодно. Здесь всегда так холодно?
– Нет. Здесь пополам то тепло, то холодно. Сейчас очередной раз прохладно. Но могу тебя успокоить, в этот раз сильно холодно не будет.
– Это хорошо. Хотя и сейчас уже достаточно, – хмуро попытался выговорить Авдей.
Деш понял, что в сборах он даже не подумал о том, что температурный режим у принципа довольно узкий. Поэтому даже на их второй линии не на всех планетах возможно его внедрение.
– Постараемся побыстрее тебя одеть, – пообещал Деш и пояснил: – Асана обеспечивает нам приблизительно одинаковые условия на всех линиях. Но на нашей третьей линии ее влияние уже сказывается меньше. Есть линии и дальше третьей, но они пока необитаемы.
– Пока и на обитаемых хватает места? – уточнил Авдей.
– И это является причиной, и условия там сложные, – ответила Лаина. – Там же не только температура, но и атмосфера тоже отличается сильнее. Только давайте уже не будем терять здесь время, поспешим лучше домой.
– А почему линия третья, но так далеко? Я слышал, есть шестнадцатая. Но если третья последняя… А шестнадцатая ближе к Асане? – спросил Авдей.
– Это мы уже изучали, – сказала Фиея. – Линиям давались номера в порядке заселения. Третья богата ресурсами, поэтому ее стали заселять раньше других.
– Ох, ты! Молодец, – похвалила ее Лаина.
Однако, даже несмотря на то, что поспешали, добираться было далеко. Ветер дул не очень сильно, но был прохладным. Авдей успел продрогнуть полностью, к приезду домой он уже начал шмыгать носом. Деш обратил на это внимание. Он уверял, глядя на то, как Авдей укутывается в теплое одеяло, что это скоро пройдет само.
– Так должно быть! – повторял Деш.
– После сильного и, что важно, длительного переохлаждения, – основываясь на личном опыте, доказывал Авдей, – ринит – это сто процентов, а дальше можно и еще чего-нибудь заработать, организм ведь уже ослаблен.
– Ничего не будет, – убеждал Авдей. – Реакция на температуру возможна, а все остальное – это следствие попадания в организм вирусных или бактериальных инфекций, – объяснял Деш. – Но их здесь просто нет. Из всего многообразия форм принципа Земля здесь были внедрены только пятнадцать. Остальных здесь нет, и ты не можешь ими заразиться.
Авдей задумался. Но потом опомнился.
– А как же симбиотические бактерии? В кишечнике, во рту, на коже? Ты хочешь сказать, что их нет? Тогда у меня был бы дисбактериоз, как минимум. Без них, насколько я знаю, человек не может жить. Да они необходимы просто, чтобы нормально усваивать пищу.
– А, ну, эти, которые изначально разрабатывались для вас, присутствуют, конечно. Внутри ваших тел.
Деш впервые имел возможность не в тестовых условиях наблюдать, как работают системы адаптации и восстановления принципа. Он в уме просчитывал, сколько времени потребуется на каждую стадию регуляции.
Часть уверенности Деша передалась Авдею, и вместе с ленью они победили разумное желание лечиться. Но горячего таойи Авдей все-таки себе выпросил.
– А ваши местные бактерии? – спросил Авдей. – Они же существуют?
– Ваш организм для них является агрессивной средой, – улыбнулся Деш.
– То есть у нас к ним врожденный иммунитет? – попытался перефразировать Авдей.
– Не совсем так. Иммунитет – это способность организма бороться с организмами, способными жить в организме. В данном случае вы – именно токсичная среда, – пояснил Деш.
– Но они же могут адаптироваться?
– Пока мы не наблюдали подобных явлений, – даже усмехнулся Деш. – Да и механизм адаптации, который мы заложили для принципа «Земля», предполагает обмен цепочками генного кода, а его основы не совместимы.
– Но тогда мы являемся токсичным продуктом для вашей среды. А ты как-то говорил, что вы никогда не наносите ущерб ничему окружающему, – Авдей попытался поймать Деша.
– Окружающая среда защищена от вашего воздействия вашим кожным покровом. А ваше тело быстро дезорганизуется, когда перестает быть активным и теряет тепло…
– После смерти, то есть, – перебил Авдей.
– Да, да. И после этого оно уже не токсично.
– А трупный запах?
– Для нас он не токсичен.
– Так он же отвратителен, – Авдей даже передернулся, хотя никогда толком и не сталкивался с этим.
– Это просто запах, – спокойно ответил Деш. – А вы его так воспринимаете, потому что его соединения вызывают химическую реакцию в организме. Однако, у вас есть запахи, которые никакой химии не влекут, но вы их тоже считаете плохими. Это глупое предубеждение. Изначально, ваш модуль обоняния разграничивает запахи на безопасные и опасные. Так последние вы стали воспринимать с отвращением.
Как ни убедителен был Деш в несущественности простуды Авдея, но на всякий случай Авдей остался дома, когда остальные собрались на прогулку по окрестностям.
– Пожалуй, я все-таки пока отлежусь в тепле и пропущу первый здешний асан, надеюсь, в арияд будет теплее, – сказал Авдей и еще поинтересовался у Деша: – Асаны здесь такие же длинные как на Калипре?
Деш сам толком не знал. Он посмотрел на Лаину.
– Официальные асаны и арияды у нас такие же, как и на первой линии. Они везде одинаковые, – ответила Лаина, не вполне поняв вопрос.
– Он, скорее всего, имеет в виду периоды темноты и света, – пояснил Деш.
– Ааа. Ну, если относительно линии, здесь они еще длиннее. Линия-то дальняя, обращается очень медленно. В полный асан отсюда практически все улетают. На наклонной девятнадцатой остаются, хотя она тоже считается дальней. Только здесь сама Препрея еще вращается быстро, поэтому асаны и арияды, то есть когда темно и светло, все-таки меняются достаточно быстро для нас. Но медленнее, чем на Калипре.
– Ладно, все равно понятно не стало. Вы идите, а я посмотрю ваш телик. Здесь все так же: управление, каналы…? – напоследок спросил Авдей.
– Почти так же, наверняка. Не сложнее, думаю, – ответил Деш. – Разберешься.
***
Авдея на самом деле еще после разговоров в начале полета о Земле, идущей там войне, непонятных Мита клинило снова посмотреть на Землю, хотелось добыть любые подробности по чуть-чуть надкопаной теме, которая засела занозой в голове. Поэтому теперь он сразу включил канал Гугл.
Но сколько он ни смотрел, никаких прямых подтверждений войны он не нашел. Активных действий он и не искал, понимая, что это только изображения. Но следы… Он заметил только то, что есть города, где на снимках на улицах видно много людей, а есть города, где нет ни одной души, и хозяйство брошено.
Дальше он перебрал все каналы в группе «Принцип «Земля». Все на пратиарийском, который уже казался не таким марсианским, как прежде; все-таки Авдей уже целый обиор изучал этот язык. Он нашел канал, где увидел живые кадры с земного телевидения, с замененным звуком, но не экранным текстом. Всего на трех каналах текст был на знакомом ему языке.
Привычные бегущие строки гласили о замене группировки телевизионных спутников на новые, в связи с истечением срока эксплуатации; об окончании покраски моста через Гибралтар, но его построили, еще когда Авдей был на Земле; о прекращении поставок льда с Антарктиды, так как запасов чистой пресной воды теперь достаточно и без него, и так далее десятки новостей. В общем, ничего, намекавшего на отсутствие порядка. Впрочем, отказ от антарктического льда косвенно подтверждал снижение потребности в пресной воде, следовательно, численности населения, а, значит, и слова Деша.
Ничего нового Авдей не узнал, кроме точного количества прошедших лет. Не изменился, в том числе, и внешний вид самого телевидения.
Перебрав всё в группе, Авдей вернулся к первому каналу и остановился на нем.
«Делать нечего. Надо пытаться переводить» – решил он, достал из кучи материалов, которые ему дал Деш, словарь и стал переводить то, что видел на экране.
Теперь Авдей понял, что напрасно раньше пропускал пратиарийские каналы, стараясь найти информацию на родном языке. Здесь он увидел кадры, на которых были взорваны ворота резиденции Земного правительства, построенной на его памяти на одном из последних на тот момент необитаемых островов Океании. Из той части комментария, которую Авдей успел перевести, он понял, что это не первая подобная акция, направленная против властей. А ими, как теперь понимал Авдей, были Мита.
Но не это зацепило Авдея больше всего. Одно наблюдение его скорее возмутило.
При первой же возможности, как только все вернутся, Авдей собрался поговорить с Дешем.
– Так ты говоришь, что вы объединили носители? И это было логическим продолжением научного эксперимента?
– Ну, да, – несколько удивился Деш возникновению темы. – Когда мы собрали достаточно данных о каждом из принципов по отдельности, мы обнаружили, что они приблизительно равны по уровню развития. Каждый принцип просто рвался наружу, интересовался наличием других цивилизаций, тем, что его окружает вне его непосредственной среды. Мы дали им возможность не разочароваться.
– А теперь вы делаете ставки? Вы сделали из своей науки… У нас это называлось бы реалити-шоу? Где кто-то один будет просто проигравшим! А кто-то заработает кучу денег! – Авдей с трудом сдерживал ярость. – Но не у дел, очевидно, будете не вы с вашим университетом Санкь. Организаторы при любом исходе шоу обычно остаются в выигрыше!
– Кто тебе это сказал? Может, ты и вправду переохладился? – предположил Деш.
В ответ Авдей просто махнул рукой и показал результаты своих поисков.
– Это рейтинг, тотализатор? Вот здесь еще один, – переключил Авдей. – Цифры другие!
– Это просто данные с другой линии, – пояснил Деш.
– Еще один!
– Тебя что больше в этом задевает, наличие, как ты его называешь, рейтинга или, что он в пользу Мита?
– То, что вы прикрываетесь наукой, а делаете… – Авдей не договорил.
– Делаем что? Ты, полагаю, хотел сказать деньги? – продолжил за Авдея Деш. – То есть то же, что делают люди? Ты сам сказал, что у вас такое тоже могло бы быть!
Авдей не нашелся, что ответить.
– Ты ошибаешься, – попытался снять накал Деш. – Мы не создаем шоу. И даже не публикуем нигде специально информацию с Земли. Просто она и без наших усилий доступна всем.
Очевидно, что эта технология сейчас в центре внимания. И нет ничего осудительного, что одни оценивают ваши способности, как достаточные, чтобы освободиться от опекунства Мита, другие считают иначе. И так же нет ничего осудительного, что эти мнения обобщаются.
Деш, как всегда, говорил абсолютно спокойно. Это помогало Авдею окончательно не сорваться. Впрочем, он ни разу не видел, чтобы пратиарийцы нервничали или переходили на повышенные тона.
Иногда Авдей даже начинал рассуждать о себе в непривычном ключе: «Если пратиарийцы не имеют таких эмоций или вообще их не имеют, тогда зачем они снабдили ими нас? Нет. Эмоции у них есть. Они радуются. А гнев они сдерживают или не испытывают? Может, просто мы не сдерживаем? Или мы просто привыкли неправильно реагировать на вещи? Сначала взрываемся, накручиваем себя, а потом думаем, проясняем ситуацию. А они сразу разрешают противоречия» – вспомнил еще один факт из былых бесед Авдей.
– О чем так оживленно беседуете? – спросила Лаина, присоединившись к ним.
– Авдей увидел индексы мнений по связке Мита и Земли, – пояснил Деш.
– И как они тебе? Не волнуйся. Вы выиграете! – успокоила Лаина Авдея. – По крайней мере, третья линия в большинстве за вас! Мита, они прямолинейные. Они не смогут вас просчитать. Правда ведь, Деш?
– Возможно. Логика Мита действительно детерминирована. Она строится только на фактах. Необходимость совершения следующего логического заключения определяется событиями.
– Мы тоже отталкиваемся от фактов, – сказал Авдей.
– Вы умеете отталкиваться от фактов и предположений. Вас двигают вперед не только необходимость, но так же парадоксы, озарения, даже случайные ошибки. Вы развиваетесь скачкообразно. А движение к новым знаниям может быть лишь чьим-то желанием.
– И результат может оказаться востребованным лишь через десятки лет, – улыбнувшись, закончил мысль Авдей.
– Или не востребованными вовсе! – добавил Деш. – Но такой результат тоже может у вас появиться. У Мита – нет!
От уверенных слов Лаины и Деша Авдею стало немного легче, так как они сулили победу его расе. Но троянские мысли все равно грызлись в потемках сознания.
«И все-таки для них это просто петушиные бои, – думал он. – Просто коррида! Нет. Коррида не подходит. В ней один участник точно знает все правила игры, а второй просто не может не поддаться на провокацию, причем сам этого не осознает. Петушиные бои точнее. Или тараканьи бега».
Богатство аналогий снова привели Авдея к мысли, что люди, в сущности, поступают так же. Авдей продолжал перебирать аналогии:
«В бегах проигравший приносит убыток, а в петушиных боях погибает. Разница только в том, что Мита и Земля для пратиарийцев – это собственные изобретения. У нас бои роботов тоже никогда не вызывали ничего, кроме спортивного интереса. Люди ведь еще глумятся над живыми, такими же живыми, как и они сами, существами. А бои гладиаторов?!!!»
Последняя коварная аналогия окончательно раздавила Авдея.
***
Вернувшись на Калипр, Деш уже знал, какие его ждут сложности. О них он узнал из газет и телевизионных программ.
Люди стали общаться между собой непонятным способом. Событие оказалось любопытным и широко обсуждаемым. Как только он попал в университет, его перехватил Сайкон и сообщил, что его хотел видеть имилот Вейтел. По дороге Сайкон вкратце рассказал, что они уже попытались предпринять.
– Мы собирались вместе с Манкоа, приезжал Рейпатеонд. Позвали Лешаля, Сантера. Тебя нет, а они же тоже хорошо знают принцип.
Ты понимаешь, мы ведь не можем принять решение в отношении людей таким же образом, как и обычные решения для пратиарийцев, на уровне преферата Прата. Это же абсурд! Мы совместно с Манкоа разработали для людей правила поведения, где одним из пунктов было предписано разговаривать так же, как разговаривают пратиарийцы. Сложность формулировки была еще и в том, что у нас-то нет официального понятия «язык». Ознакомили всех с правилами. Самое удивительное, они проигнорировали эти правила!
– А известно, чем они аргументируют? – спросил Деш.
– Конечно, мы пробовали узнать причину. Они отвечают, что не хотят.
– Значит, у них появились новые желания, – начал рассуждать Деш. – Нужно понять, как это произошло.
