Макс Казаков
Принцип «Земля»
19
Авдей топтался в фойе университета и пытался вызвонить Ярика, но Таша помешала ему услышать гудки «занято».
– Ты сегодня никуда не торопишься? – улыбнулась она.
– Да не то чтобы… Сейчас только Ярик освободится, и летим, – ответил Авдей.
– Да? Ну, он только-только зашел к Натану Санычу. Я как раз выходила когда.
– Надеюсь, он быстро.
– Ну, да! У Натана быстро не отделаешься! – заметила Таша. – Мне Натан, представляешь, хочет на следующий год еще одних первокурсников всундучить!
– Это лучше, чем старичков, которых ты знаешь, как собутыльников, и которые тебя знают в таком же качестве, – подколол ее Авдей.
– В каком качестве? – вспыхнула Таша. – Щас как тресну.
– Тихо, тихо, – остановил ее Авдей. – А то Натан Саныч увидит, как ты уничтожаешь научные кадры. Тогда тебе не только первокурсников не дадут, но и остальных отберут.
По коридору как раз спешил Натан, за ним по обыкновению с телефоном в руке, плащом наперевес и чемоданом пытался спешить Ярик. Встретившись и распрощавшись со всеми в фойе, Ярик и Авдей побежали на выход.
– Слушай, Авдей, завтра подменишь меня на последней лекции? – попросил Ярик. – Шеф со старой работы нашел меня, очень просит продуть одни бумаги.
– Это какая будет пара?
– Четвертая.
– Подменю. Хорошо. Что-то случилось?
– Нет. Ничего не случилось. Говорит, нужно срочно позарез, а быстро у них еще никто не научился.
– Это, который Константиныч? – уточнил Авдей.
– Ян Константинович, – поправил Ярик. – Он самый.
– А продуть бумаги, это… – задумчиво повторил Авдей, пытаясь расшифровать профессиональный, видимо, термин.
– Это значит прогнать и утвердить по всем инстанциям, – пояснил Ярик, – с максимальной скоростью.
– Ты у него все еще работаешь что ли?
– Нет. Но иногда он по старой памяти просит, когда вопрос совсем не терпит. Не хочется отказывать, связи терять, да и сноровку, – подмигнул Ярик. – Вдруг и себе пригодится так же что-то выбегать в этих коридорах! А Ян Константинович хоть и махинатор, но нормальный мужик.
*
На следующий день в очередной администрации с очередной коробкой конфет и всем остальным, что положено по райдеру, Ярик проталкивался по людному коридору, заставленному столами, стульями и людьми, к заветной двери. Ярик старался не обращать на людей внимания, тем более не вглядываться в их разные, но одинаковые лица, словно боясь заразиться. Выражение этих лиц говорило, что люди уже для себя решили, кто они в этой жизни, и лишь иногда они позволяли себе беспомощные выбросы гордости:
– Куда вы претесь!
– Туда же, куда и вы, – надел снова вежливо-хамскую маску Ярик, припомнив, что здесь или нагло, или долго.
– По ногам давайте еще!
– Не обращайте внимания и извините.
– Здесь все туда стоят!
– У меня по записи ровно на четыре, – отпустил учтиво-высокомерно-важно Ярик.
– Здесь, может, у всех по записи!
– Значит, мне только спросить! – давно уже не боясь никого разозлить, молвил Яр.
– Молодой человек, имейте совесть! – неожиданно очень смелой интонацией одернул Ярика еще кто-то из очереди.
– О! Митек! Здорово! А ты здесь откуда, мил человек? – удивился, подняв голову, Ярик.
– Прет, никого вокруг не видит, – по-свойски наехал на него Митек.
– Если честно, даже не смотрю по сторонам, – признался ему на ухо Ярик. – Здесь как с патрулями, лучше в глаза не смотреть! Только там, потому что тебя сразу остановят, мол, едешь, волнуешься, а здесь совесть проснется. Потом ищи новую работу! А ты здесь чего?
– Да туда, куда и все.
– К Рыбийжирской?
– К ней. Вторую неделю пытаюсь попасть. И ты к ней же?
– Ну, да. У меня запись на четыре часа. Не проворонить бы.
– Рыбийжирская не терпит опаздывающих? – съязвил Митек.
– Не терпит! Это точно! Это же простои и убытки! А мог бы быть кто-то другой по записи на это время, кто бы не опоздал, – обрисовал ситуацию Ярик. – А что у тебя?
Ярик посмотрел документы Митьки, молча забрал их с собой и через несколько минут вынес их, и, забрав Митьку из очереди, вышел на улицу.
– Слушай, спасибо большое. Как ты все так быстро сделал? – удивился Митек.
Митек обратил внимание, как резко преобразился Ярик в лице и интонациях, покинув казенные кулуары, в обычного Ярика, которого он знал уже семь лет.
– Когда тебе нужно успеть еще в три места до вечера, а все печати должны быть завтра на столе у директора, то поневоле научишься все делать быстро. Хорошо, хоть шеф не ограничивал никогда ни в чем. Так сказать в представительских расходах! И особо не контролировал, – он подмигнул Митьку, мол, иногда и для себя пользовался возможностями.
– Но, честно, говоря, я тебя не узнал. Даже не ожидал от тебя такого! – Митек процитировал несколько из услышанных фраз Ярика.
– Сам ненавижу. Но здесь либо так, либо долго! А долго нам некогда! Ладно, с этим делом все. У тебя как дела?
– Да у меня все нормально, – сухо ответил Митек.
– А вот вид у тебя, как будто тебе чего-то не хватает, – заметил Ярик.
– Всегда чего-то не хватает. В этом смысл жизни! – многозначительно ответил Митек, задрав брови.
Но фраза прозвучала не как ответная юмористическая зарисовка, а как выношенная эпитафия.
– В философию подался? – заподозрил неладное Ярик и так же многозначительно улыбнулся другу. – Как Тамилка?
– Тоже нормально, вроде, – пробурчал Митек.
– Мне Ноннка рассказывала, что вы опять поразбегаться решили. Она говорит, в последние полгода вы вообще зачастили с этим.
– Вот женщины! Нет бы задуматься! Они сначала всем подругам все расскажут! – всплеснул Митек
– Ага. Нет бы задуматься, – повторил Ярик, указывая на машину впереди, – а потом поворотник включать. Сначала моргала влево, потом переключилась вправо, теперь снова влево. Так вы-то из-за чего поссорились? – вернулся Ярик к теме. – Из-за того, что она принесла в дом третьего котенка? Ноннка просто, как вариант, предположила такую версию.
– Да ну, че ты такое говоришь, при чем тут это?
– Не че, а что! – подколол Митька Ярик, чтоб немного разбавить краски.
– Да что ты такое говоришь, при чтом тут это? – членораздельно повторил с поправками Митек.
– Так все равно лучше, – улыбнулся Ярик. – Ладно, тогда рассказывай сам, на что вы на этот раз наступили.
– Ты же все и так знаешь от Ноннки.
– Неа. Причины она не рассказала. Только придумывала. Ты же знаешь, у них эта женская солидарность против мужиков… Грудью встанут! К сексу допустят! Но не раскажут! Так что, рассказывай.
– Вот скажи, – чуть помолчав, разродился Митек, – что хочет услышать женщина на вопрос «Ну, как?», перекрасившись из рыжего цвета в черный, учитывая, что три месяца назад она перекрасилась из черного в рыжий?
– Могу предположить, что она хочет услышать, по крайней мере, что-то отличное от «мне все равно». А ты, наверное, сказал, что тебе все равно, какого она цвета, и что тебе надоело, что она постоянно его меняет. Это из-за этого вы разругались?
– Нет, конечно. Это я так, вспомнил. Просто мы разные, наверное, – добавил он, чуть помолчав, пока не загорелся зеленый светофор, как бы разрешив ответить.
– Помнится, лет пять назад ты говорил, что вы чуть ли не во всем похожи. Шутил еще, хорошо, хоть пола разного!
– Помнится, – подтвердил Митек. – Но оказалось, мы не идеально друг другу подходим.
– Вот ты даешь! Идеально друг другу могут подходить только пробка и дырка в ванной! – огорошил Митька Ярик. – Но ведь у вас было столько общего!
– С тех пор прошло какое-то время, – многозначительно произнес Митек.
– Не на столько большое, – возразил Ярик, – чтобы стать совсем другими людьми.
– Когда ты меняешься сам, это естественно. И происходит это не быстро, как правило, – рассказывал или, скорее, рассуждал Митек, возможно даже на ходу пытаясь поймать то самое ощущение, которое далеко не любой человек сможет расшифровать с первого раза. – Когда люди вокруг меняются, это тоже нормально и плавно. Но когда люди меняются в твоих глазах… А это происходит внезапно! Это даже пугает.
– Ну-у, – задумался Ярик. – Если люди изменились, то они, понятно, меняются в глазах других.
– А я не утверждаю, что люди изменились… Это трудно объяснить. Человек-то сам, может, резко и не изменился, но в какой-то момент ты вдруг начинаешь видеть его иначе. И все! Это для тебя уже как будто другой человек. Чужой! Человек!
– Просто так, вдруг?! – Ярик пытался подобрать что-то похожее в памяти, но беспричинность оказывалась слишком сильной степенью свободы. – Причина есть всегда! – попытался убедить он Митька.
А где-то по периферии мысленного процесса обоих друзей стелилась полуощущениями практически одинаковая мысль. Каждый из них медленно додумывал ее части. И попытайся они произнести все вслух, у них могла бы выкристаллизоваться некая истина или хотя бы просто причина, объясняющая, почему человек, увы, способен бросить то, что у него есть. Бросить, даже не имея уверенности, что сможет найти что-то лучше. Конечно, люди не хотят верить, что уже имеют лучшее из того, что может быть. Они не готовы смириться с парой недостатков…
Но каждый из них продолжал витиевать вежливый разговор. Ярик пытался ненавязчиво узнать подробности и в меру допустимого повлиять. Митек старался уйти от ответов, так чтобы это не было слишком заметно.
– Так уж и всегда?! – не столько возразил Митек, сколько воспользовался возможностью увести разговор.
– Если ее нет, то это просто ты ее не знаешь. Или не осознаешь. Или не хочешь ее признавать, – рассуждал Ярик. – Так что, давай разбираться.
Ярик бегло махнул взглядом на своего пассажира и обратил внимание на его выражение лица. Митек не сразу ответил, а Ярик не стал сразу сбивать его с мысли.
– Может, не просто так, продолжил, наконец, Митек. – Может, все-таки какая-то мозаика, наконец, сложилась. Что-то словно щелкнуло, переполнилось, не знаю…
– Это ты где-то начитался парапсихологий всяких что ли? И думаешь, что все стали другими?
– Ничего я не читал и ничего не думаю. Тем более обо всех. Говорю, как ощущаю. Я же говорю, самого пугает.
– Мне кажется, ты все-таки все очень далеко заводишь! А был ведь когда-то нормальным материалистичным археологом! – гы-гыкнул Ярик.
– Завожу? Не знаю… – выдохнул Митек. – Но зато я, наверное, теперь знаю другое…
Ярику пришлось посодействовать, чтобы Митек не перевел задумчивую паузу в разряд «ну, значит, можно и вовсе не отвечать».
– Да? И что?
– Когда зайдешь слишком далеко, оттуда уже кажется, что некуда возвращаться, – проговорил Митек, постепенно замедляя речь.
Снова тишину пришлось разрывать.
– Ну, и что теперь? Ты-то, я надеюсь, все-таки планируешь возвращаться? – многозначительно спросил Ярик, осознав, что ситуация все-таки не такая уж и простая.
– Да что теперь! Пойду седня куда-нить в кабак, – приободрился голосом Митек, – подцеплю бабочку какую-нибудь. Тебя, извини, не приглашаю! – улыбнулся Митек, намекая на известные обстоятельства.
– Ты пользуешься такими услугами? – удивился Ярик.
– А что делать? – удивился Митек. – Секса хочется чаще, чем общения с девочками.
– Ну, вы хотя бы разговаривали?
– Пробовали, – попытался сократить разговор Митек.
Ярик справился с очередным перекрестком, давая Митьку возможность самому передумать.
– А Нонна говорит, что не пробовали, – наконец разочаровал Ярик Митька тем, что разговор не закончился.
– А, так ты все-таки все знаешь! – зацепился снова Митек.
– Нет, Мить, не все, – с грустью сказал Яр. – Ну, что-то мне все-таки было дозволено узнать! Тамилка жалуется, что ты ей всегда что-то не договариваешь. Ей не просто тебя понимать.
– Неужели то, что я делаю, имеет меньшее значение, чем то, о чем я не говорю? – вспыхнул Митек? – Я тоже ее не понимаю!
… Что не так уж и редко бывает у людей. Параллельный разговор каждого с самим собой продолжался. Говоря о непонимании, можно предположить так же и нежелание понять. И в результате люди считают минусы, перевешивающих все преимущества. А их зачастую больше, но их заслоняет собственный эгоизм. То, что ему не нравится, он видит как под лупой с прожектором. А все остальное для него мелочи. И, конечно же, надежда, что где-то есть идеал, гонит человека на авантюру поисков. Эгоизм и надежда – гремучая смесь.
– Говоришь-то ты правильно, – одумался Ярик. – Но почему со мной? А ты ей об этом говорил?
– Не помню.
– Ну, так скажи!
Митек молчал, делая вид, что думает. А может и правда думал, Ярику, не имея возможности разглядывать собеседника, не удалось это понять.
– Или вы больше не встречаетесь? – настойчиво не давал закончиться разговору Ярик.
– Не встречаемся, – проугрюмил Митек.
– Позвони Тамиле, – отчасти советуя, отчасти командно предложил Яр.
Никак не заканчивавшийся разговор уже начал раздражать Митька. Но он не хотел переходить на резкости и грубости, и уже старался сдерживаться, понимая, что Ярик это делает не из худших побуждений.
– Я вынужденно подвергаю твою просьбу непониманию, – в своем духе ответил Митька.
– Ты хочешь, чтобы я позвонил? – не унимался Ярик.
Митек снова творил многозначительную паузу.
– Так я позвоню!
– Не стоит, – тихо, но все-таки прорвало Митька.
– Что значит не стоит? Ведь вы в самом деле подходите друг другу, что с вами произошло? – теперь вспыхнул Ярик.
– Я уже все рассказал, – выдохнул Митек.
– По-зво-ни ей! – давил Ярик
– Нет. Не буду, – лаконично закончил Митек интонацией, в очередной раз не предполагающей продолжения.
– Так значит, по девочкам? – неожиданно взял другую палитру настроения Ярик. – Ладно, поговорим еще о тебе и твоем поведении, – засмеялся он, – созвонимся.
Я сейчас сворачиваю налево. Тебе, я так понимаю, туда уже не надо. Тебя где здесь лучше высадить? – спросил Ярик, пытаясь перестроиться в правый ряд и одновременно поднять тон разговора.
– Да вот возле башни нормально будет. Я практически уже дома. Спасибо, что подбросил.
– Всегда рад! Ну, я тебе позже позвоню, поговорим еще. Имей в виду! Пока, дружище!
– Пока! Ты мне сегодня здорово помог!
*
Виолетта вернулась домой, где ей на встречу кинулось самое верное, после мамы, конечно же, существо в ее жизни. Виолетта сняла ботиночки с раскапризничавшейся по погоде дочки и, взяв ее на руки, направилась в комнату. Но разве можно пройти мимо глаз прождавшей весь день собаки? Виолетта погладила ее одной рукой по голове, потрепала холку и позволила облизать себе одно ухо. От мокрой щекотки она втянула шею в плечи.
– Ах, ты мое неспокойство! Обещаю, Бубён, сегодня я пойду с тобой гулять. – Бубён, стоя во весь рост на задних лапах, практически обнимал Виолетту, державшую на руках дочь. – Да, мой белый. Я пойду, а не этот пузатый тихоход. И мы набегаемся с тобой, насколько тебя… – Виолетта поняла, что обещает, наверное, слишком много, – …насколько меня хватит.
Осторожно расстегнув уснувшей во время прогулки дочери легкую кофточку, и уложив ее в кровать, она устало упала в пружинящее кресло. Сию же минуту возле нее оказался Бубён. Виолетта набрала Ярика.
– Привет, Виолетта, – раздалось из трубки.
– Привет. Слушай, тебя шеф нашел? – спросила Виолетта.
– Да, нашел.
– Ничего, что я дала ему твой новый номер? Ему нужно было срочно, он решил, что быстрее объяснить все напрямую. Ты трубу не берешь. Он сразу мне звонить. Был уверен, что я тебя моментально найду.
– Нормально. Мы с ним уже обо всем договорились и все порешали, – успокоил ее Ярик. – Как дела у тебя?
– Все хорошо. У вас как? Вы давно не заходили к нам? Сами-то мы еще по гостям не ходим, а без гостей нам скучно.
– Да Ноннка тоже буквально недавно предлагала сходить к вам, – ответил Ярик. – Говорит, Пела, наверное, уже и ходить начала, а то и говорить!
– Ну, вот! Приходите! – обрадовалась Виолетта и тепло улыбнулась, что Ярик почувствовал эту улыбку на другом конце телефонного разговора. – Узнаете!
– Хорошо, как соберемся, мы обязательно вам позвоним, чтобы не свалиться неожиданно на голову – пообещал Ярик.
– Договорились. Ждем тогда. Потом и поговорим обо всем.
– Хорошо! Давай, Виолетт!
– Привет Ноннке! – напоследок добавила Виолетта.
Отложив телефон, она посмотрела на скучающего у ног Бубена и улыбнулась ему.
– Что же с тобой делать? Иди ко мне, – сказала Виолетта и спустилась с кресла на пол. – Пелочка моя уснула. Я всех обзвонила. Теперь можно и с тобой побеседовать. – Пес облизал Виолетте ухо, руки и улегся возле, положив голову на колени и уставившись в глаза хозяйке.
«Сколько же в тебе преданности!? – подумала Виолетта. – И отчего вы так цените людей? Ведь мы, по сути, держим вас дома как игрушек, ради забавы. А вам ничего больше и не надо, кроме как внимания. А что мы? Мы зачастую не уделяем вам столько внимания, сколько вы хотите. Что-то ведь нас так связывает? Вот уличные собаки, и не скажешь, что они сильно привязаны друг к другу. Отчего ж вы так сильно привязываетесь к людям?»
Виолетта посмотрела в глаза Бубену.
– Да? Ты так считаешь? – задумчиво произнесла Виолетта. – Нет, белый. Я не бросила, не променяла тебя и не разлюбила. Просто у меня стало меньше времени даже по вечерам.
Зато у нас с тобой появились карапуз и… Что ты так на меня смотришь? Между прочим, ты раньше спал возле меня, а теперь спишь возле Пелы. Я же не обижаюсь на тебя?! Да! И толстопуз появился. Тот самый, который с тобой гуляет иногда аж по два часа. Когда я так долго с тобой гуляла? Я всегда допоздна работала, – вздохнула Виолетта.
Хм, толстопуз…, – улыбнулась она. Пес вопросительно посмотрел ей в глаза. – Хоть ты, Бубён, и называешь его толстопузом, – возразила Виолетта, – но поверь мне, это не ленивое бремя, это плотный живот, под стать крепким рукам и спине. Ты бы на себя посмотрел. Хочешь сказать это еще после зимы?
И она сама усмехнулась тому, что это, якобы, Бубен называет Герасима толстопузом.
– Скоро, кстати, – обратилась она к жарко дышащей у колен собаке, – снова на работу. Шеф не хочет еще один сезон работать с моей заменой. Правда он пока не знает, что я выйду, а потом, надеюсь, снова уйду.
Конечно, – продолжала Виолетта разговор с псом, – а то Пелагея подрастет, чей сон ты тогда будешь охранять? Еще к нам приедет бабушка. Помнишь ее?
Бубён поднял глаза и грустно опустил.
– Ты больше любишь гулять со мной? Они не любят с тобой бегать? Зато толстопуз далеко бросает палку! Ты же помнишь?
Бубён снова поднял взгляд, как бы поддерживая беседу.
– Ну, и что, что его зовут Герасим!
Пес облизнулся.
– Вот, я знаю, что ты его тоже любишь! Как и я, – заключила Виолетта. – Ты тоже считаешь, что он хороший? – Виолетта улыбнулась Бубену. – Да ты мой хороший, спасибо тебе. Ты меня и раньше всегда понимал, и теперь. Теперь я буду совсем уверена, что все сделала правильно. Или что он все сделал правильно? – Виолетта немного ушла в себя.
Пес мирно прищурил глаза, встречая взгляд Виолетты, и прижал посильнее голову к коленям хозяйки.
– Ты на прогулках защищаешь его так же, как и меня? – словно не расслышав пса, переспросила Виолетта. – Какой ты умничка!
Виолетта прижалась лицом к голове собаки. Зашурудил дверной замок.
– А вот, кажется, и он.
Бубён поднял голову, и даже как будто хотел бежать, но и оставить хозяйку, видимо, решил, что не совсем хорошо. Он тонко заскулил, не то оттого, что приходится выбирать, не то, упрекая Виолетту, что та не торопится встречать.
– Ну, беги, Бубён, белоснеж. Встречай, – разрешила Виолетта, стараясь подняться. – Я тоже иду. Только тихо, Пелочка спит.
*
У Ярика дома было не так спокойно. Подрастающее поколение занимало пространство не пропорционально ни своему возрасту, ни воздухоизмещению. Придя домой, Ярик с трудом смог добраться по минному полю до спальни.
После продолжительных боев за разминирование квартиры Глеба удалось уложить спать. Нашлось время и поговорить.
– Нонн, что там Тамилка? – начал не совсем издалека, но и не сразу напрямик Ярик.
– Сумбурно периодически истерит, – ответила Нонна, словно как о слегка надоевшей новости.
Даже такое мимолетное пренебрежение в интонации немного удивило Ярика, но Нонна ощущала ситуацию немного иначе. Они по-бабски много уже чего перешуршали на эту тему, но Тамила по каким-то причинам не прислушивалась к советам подруг. И у Нонны просто уже опускались руки от своей беспомощности.
– Не помирились?
– Вроде нет. Если б помирились, я надеюсь, я знала бы, – убеждала себя Нонна в глубине их с Тамилкой дружбы.
– Тамилка чем-то объясняет эту разбежку? – продолжал Ярик, не слишком явно демонстрируя интерес к вопросу, прихлебывая чай и ковыряясь чайной ложечкой в блюдце.
– Она заявляет, что-то типа «у нее закончился бисер», – эмоционально, рисуя руками в воздухе эфемерные чертополохи, объяснила Нонна. – Что это значит? – она окончательно развела руками. Ярик непонимающе нахмурил брови. – Она ругалась на Митьку свинтусом за некоторые его выходки. Особенно когда они ссорились. Я так поняла, что какая-то вот такая здесь аналогия.
– Странная аналогия. В чем же Митек прям такой уж свинтус, интересно? – задумался Ярик. – Я чего-то за ним не замечал?
– Не всё, на что жаловалась Тамилка, я бы назвала свинством. Но может мы все-таки не все знаем? – продолжила рассуждения Нонна. – А, собственно, что? – теперь уже проснулся встречный интерес у нее так, что аж ложка остановилась перед губами.
Если мужчина задал больше одного вопроса на одну тему, то это уже не праздное любопытство! Эту мысль каждая женщина даже не думает. Она ловит ее подсознательно.
Ярик дальше не стал блуждать кругами.
– Организуй им как-нибудь тонко случайную встречу. Я не смогу так, как это умеете вы, – он жестами и интонацией дал понять, что это скорее женский талант.
– Зачем? – заиграла глазами Нонна.
– Ну, пускай встретятся, может еще наладится что… – Ярик надеялся, что такого простого объяснения будет достаточно.
– Нет, нет, нет! Так не пойдет! – Нонна понимала, что в этой партии козыря у нее на руках. – Ты меня просишь о чем-то, и не хочешь, чтобы я знала, что ты задумал?
Ярик не очень ожидал, что дознание будет на столько обязательным.
– Говори. Го-во-ри! – напирала Нонна.
Ярик еще отмалчивался.
– А вдруг это не очень удачная затея. А я женской интуицией это смогу почувствовать, – она улыбнулась несколькими улыбками сразу: доброй, искренней, ласковой, слегка обольстительной, полной надежды…
Но вглядевшись в глаза Ярику, она поняла, что есть женские штучки, а все-таки есть и мужские штучки, и Ярику, конечно, не хотелось бы о них говорить. Но это же не повод ей о них не знать!
– Яр, ну, пойми. Если я буду знать, зачем это, я смогу аккуратнее все устроить, не ляпну ничего лишнего, или как-то подготовлю Тамилку…
Ярик терпел свое молчание. А ее женское любопытство сильно расстроилось, и это не могло не отразиться на бровях, губах и других чертах лица.
Осознанно они это делают или нет, не имеет значения. Факт в том, что у женщин всяких штучек больше!
Ярик капитулировал. Но не полностью.
– Он хочет ей что-то сказать, – многозначительно произнес Яр с интонацией, что, мол, нам и не нужно знать, что именно, это их дело. – Пускай они встретятся и поговорят.
– Что он ей хочет сказать? – маленькая победа воодушевила Ноннку.
– Нонн, ну не надо. Я и сам не знаю, – Ярик понял, что его интонации не помогли.
– Это он тебя попросил о встрече?
– Нет. Я хочу попробовать дать им шанс поговорить. Он должен ей сказать.
– Ты же знаешь, я так не могу, мне хочется знать.
– Зачем тебе знать, что думают мужчины?
– Тамила, моя подруга! И я хочу знать, что ей хотят сказать. Ей и так плохо!
– Нонн. Я правда не знаю. Я хочу устроить им встречу.
– Яр, я сейчас надуюсь, – сгустила брови Нонна.
– Ой, мне так нравится, как ты это делаешь, – улыбнулся Ярик. – Я только ради этого и выдумал всю эту историю.
– Что? Правда что ли? – вспыхнула Ноннка. – Я тебе щас как что-нибудь выдумаю!
– Тихо, тихо. Шучу. Правда, Нонн, устрой им встречу. Хуже не будет. А на нас они, надеюсь, не обидятся.
