Макс Казаков
Принцип «Земля»
***
Стараясь не отставать далеко, но, соблюдая некоторую дистанцию, Пейжи шагала след в след за Кофи, держа в руках два больших листа и прикрываясь ими. Они периодически с подозрением поглядывали друг на друга.
Вокруг были только высоченные стройные деревья, нельзя было понять, где они заканчиваются, и кое-где кусты. Кое-где с деревьев свисали ветки с какими-то плодами. Идти же по земле было довольно легко, так как трава была не высокой, и под ней не было веток, камней, словно это был газон в ухоженном саду или вовсе ковер.
Внезапно Пейжи вскрикнула, подбежала к Кофи и спряталась за его спиной, показывая дрожащей рукой куда-то вдаль. Кофи присел. Пейжи последовала его примеру.
Индеец, которого звали Огимабинэси, рассказывал Майклу, что Солнце уже давно стоит так высоко и почти не меняет своего положения. Сравнение с тем, что Бинэси, так Майкл решил называть индейца, уже второй раз хочет есть, а Солнце не садится, убедило Майкла. И напомнило опять о еде. Он попросил Бинэси показать съедобные плоды.
Как раз когда Бинэси увлеченно показывал Майклу, что он ел в прошлый раз, они оба услышали далекий возглас Пейжи.
Очень осторожно, но две группы все же приблизились друг к другу. Теперь их было четверо. Но, даже имея возможность втроем изъясняться на английском, они мало, чем помогли друг другу в плане информации.
Дольше всех здесь был Кофи. Когда он очнулся, были сумерки, и только потом рассвело. Но этого он не смог объяснить. Зато Кофи и Бинэси смогли накормить Пейжи и Майкла проверенной пищей.
Собрав небольшой урожай из уже известных и некоторых новых, но на вид и запах съедобных плодов, который можно было унести просто в руках, они остановились на привал. Ощущение настороженности не оставляло никого из этой компании. Каждый ждал, чтобы кто-то другой первым вкусил новый плод. Кофи и Бинэси было проще. Они не гадали, а ели то, что уже знали, и предлагали попробовать Пейжи и Майклу.
– Ешьте, – уговаривал Бинэси. – Эти я уже ел. Кофи тоже, как видите, их ест. Это можно.
– Вы видели здесь хотя бы один знакомый вам плод? – спросил Майкл. – Я сначала подумал, что оказался в какой-то другой стране: Китае, Таиланде или где-то в Африке. И поэтому мне все растения не знакомы.
– Я здесь тоже ничего не узнаю, – сказала Пейжи. – Есть похожие, но я не уверена.
– Похожие мне тоже попадались. Но я тоже не уверен, – ответил Майкл.
Голод брал верх. То, что на вид, запах, прежде всего, и вкус, при осторожном прикосновении языком, показалось съедобным, было попробовано.
– Я видел много лесов, – сказал Бинэси. – Разных лесов. Как видите, я индеец. Хотя это не значит, что все время живу в лесу, как жили наши предки. Мы уже живем современно и общаемся с бледными. Но я был в лесах. Традиции и знания предков у нас передаются поколениям. Этот лес не опасен.
– Это-то меня и беспокоит, – ответил Майкл.
Во время трапезы они попытались объяснить друг другу, откуда они идут, где уже были, что видели, и договориться о новом направлении теперь общем для всех. Кофи их слушал, но не мог принимать участия в обсуждении.
Однако, как только Майкл, Бинэси и Пейжи хотели двинуться, он указал в другую сторону, объясняя жестами, что нужно идти туда. Он не мог объяснить, что видел, что там, вроде, есть край леса, куда он побоялся выходить один. Но теперь их много, и нужно идти туда. Идти с остальными он явно не хотел. И все нехотя подчинились его уверенности.
***
– Еще один вылупился! – сказал Тадеу, услышав звук открывшейся двери.
Эмили и Деви его не поняли, но все трое медленно отошли от окна и посмотрели в коридор, откуда доносился звук.
– Каналья, я думал все ушли, – увидев остальных и вздрогнув, произнес новенький.
– Ушли! Отсюда некуда идти. Но теперь уйдем, она открыла эту чертову дверь, – слегка задумавшись, ответил Тадеу, показывая на дверь, с которой он не мог справиться.
Незнакомец тоже не торопился с ответами. Эмили, надуваясь, молчала, Деви и подавно.
– Вы так кричали, что я проснулся. А где это мы?
– Хороший вопрос. Не только Вы, сеньор, хотели бы знать на него ответ, – с трудом понимая собеседника, отвечал Тадеу.
– Вы понимаете друг друга? – вскипела Эмили. Ее явно не порадовало, что кто-то о чем-то говорит, но она этого не понимает. – О чем вы говорите?
Тадеу уже пытался беседовать с Эмили, поэтому в этот раз он не стал ей ничего объяснять.
– Он мне сказал, что тоже не знает, где мы находимся, – поняв ее вопрос, но машинально ответив на родном языке, объяснил новенький.
– Я тебя тоже не понимаю, – ответила Эмили.
– Он мне сказал, что тоже не знает, где мы находимся, – осознав ошибку, попытался объяснить новенький по-английски.
– Ты знаешь английский? И его ты тоже понимаешь? – обрадовалась Эмили.
– Не так быстро, пожалуйста, – попросил новенький.
Эмили повторила вопрос.
– Он говорит на португальском, а я итальянец. Мы немного понимаем друг друга – объяснил уже не такой скороговоркой, как на своем языке, человек, чье имя теперь очень хотелось узнать Эмили.
– Как тебя зовут?
– Я Витале.
– Я Эмили. Скажи ему мое имя, и узнай у него, кто он, откуда? – обратилась Эмили к Витале.
– Его зовут Тадеу. Он из Бразилии, – ответил итальянец после непростых, но удачных переговоров.
«Черти заморские! Ни одного англичанина», – с досадой подумала Эмили.
Однако, Витале тоже подумал о состоявшихся разговорах. Ему не легла на душу такая открытая прямолинейность или скорее даже командирность Эмили.
«Никаких тебе куднт ю или кен ю, или даже аск плиз4», – отметил мысленно он.
– Понятно. Он, значит, колонизатор. В смысле, колонизированный, – поправилась Эмили. – Хорошо, хоть европейцы могут говорить на нескольких языках. Я немного знаю французский, но французы мне пока здесь не встречались. Вот покоренные народы знают язык своих колонизаторов, – Эмили показала на Деви и обратилась к ней. – Не обижайся только. – И добавила, уже обращаясь к Витале. – Это Деви, из Индии. Говорит по-английски, поэтому свой человек!
Витале еще не успел осознать, на сколько раздражающим может оказаться языковой барьер, о котором говорила Эмили. Поэтому он не знал, что ответить Эмили, и больше слушал.
– Почему ты не выходил раньше? Я стучал здесь во все двери? Никто не выходил, и я решил, что комнаты пусты, – спросил Тадеу у Витале.
– Не знаю, о чем ты говоришь, – ответил тот. – Я только что проснулся от вашего шума.
Тадеу снова стал стучать в ближайшие двери и крутить, давить и дергать ручки, по примеру Эмили.
– Вы видите, никого нет! Никто не открывает! Значит, никого нет! – бормотал Тадеу.
– Переведи мне его слова, – скомандовала Эмили.
Итальянец перевел его слова, но здесь и по жестам без перевода было все понятно. Эмили пошла в противоположную сторону, тоже проверять комнаты. Неожиданно в одной из комнат дверь оказалась не запертой. Все насторожились, так как любое отклонение от ранее сделанных выводов воспринималось, как потенциальная угроза.
Эмили открыла дверь и заглянула. Комната была пуста.
– Пока что, мы знаем, что комнаты открывались только тогда, когда из них кто-то выходил. Никто из нас из этой комнаты не выходил? – она вопросительно посмотрела на всех. – Витале, спроси, это не комната Тадеу? – попросила она итальянца.
Пока те объяснялись, Эмили посмотрела на надписи на двери.
«Это не латиница. Значит это не его комната», – решила она.
В этот момент Витале доложил, что это не комната Тадеу.
– Я уже знаю. Видите это? – она обратила внимание остальных на надписи. – На комнате Деви было написано ее имя на ее родном языке. Этот язык кому-нибудь понятен?
Витале вернулся к своей комнате и посмотрел, что написано там. Очевидные выводы напрашивались сами собой. Но озвучила их Эмили:
– Будем ждать встречи! На этаже я больше никого не видела. Он уже, видимо, давно здесь бродит, что аж с психов срывается, – Эмили заговорила с Витале, указывая на Тадеу. – Он кого-то видел?
– Судя по всему, нет, – ответил Витале, переговорив с Тадеу. – Но он говорит, что хочет есть.
– А он оптимист! – воскликнула Эмили. – Он отчаянно ломился в ту дверь. Наверно, на этаже ничего более разнообразного не нашел. Это так?
– Да. Он говорит, что все остальные коридоры одинаковые, а двери заперты. Предлагает идти туда. Возможно, это выход с этажа.
– Присоединяюсь к предложению, – ответила Эмили. – Раз здесь все равно делать нечего.
Они осторожно прошли в дверь, которую Тадеу не мог открыть. За дверью не было продолжения коридора. Эмили вернулась назад и сравнила цифры на комнатах и на двери с этажа.
– Это номер этажа. С этого номера начинаются все номера комнат на этаже, – сказала она.
Они прошли через большое полупустое помещение. Здесь было много стульев, две арки напротив друг друга приблизительно в метр шириной из прозрачной на вид пластиковой трубки, толщина которой становилась меньше на уровне локтя, несколько столов, таких же прозрачных как стулья и арки. Но глаза ни за что не зацепились. Глаза искали другое: лестницы, лифты, двери, одним словом выход, и, конечно же, еду.
– Ну, хотя бы есть, на чем посидеть! – с довольным видом заявил Тадеу, развалившись на стуле, и видя, что здесь не на много интереснее, чем в коридорах. – Меня уже ноги не держат, не знаю как вас.
Эмили и Витале так же уселись.
– Я проснулся совсем недавно, но я ничего не понимаю. Чем стоять, я бы тоже посидел, – оправдался Витале.
– О чем вы говорите? – возмутилась Эмили. – Я требую, чтобы вы дублировали на английском каждое слово.
Витале перевел слова Эмили на итальянский. Тадеу понял его и рассмеялся.
– А эта куколка больше ничего не хочет? – спросил он, кивнув пренебрежительно в сторону Эмили.
Эмили заметила это движение, и даже почувствовала его. На эти слова рассмеялся от души Витале.
– Что смешного? Ты можешь мне перевести, о чем он говорит? – она еще раз напористо попросила итальянца.
Тадеу и Витале не очень понравилась навязчивая инициативность Эмили, поэтому возможность быть непонятыми ею им обоим показалась привлекательной. Тем не менее, Витале объяснил Эмили, что Тадеу сильно устал и с удовольствием немного посидит.
– А что тут смешного? – поинтересовалась Эмили.
– Да это так. Не бери в голову, – ответил Витале.
«Все понятно. Эти два придурка уже спелись, – подумала Эмили. – Но не будем нервничать раньше времени».
– Честно говоря, я тоже находилась по этим коридорам до чертиков, – как бы ответила она.
Тем временем Деви почти дошла до противоположного края длинного зала. В этот момент Эмили заметила:
– Там же еще одна дверь. Мы ее сразу не увидели. Идем туда!
Она подхватилась. Как бы не желая подчиняться инициативе Эмили, но ведомые здоровым интересом, не спеша, поднялись мужчины.
– Я здесь уже, по моим ощущениям, несколько часов точно, – по пути заметила Эмили. – Кстати, ни у кого нет часов? Я очнулась совершенно голая, ни часов, ни креста, ни сережек, ни пирсинга. – Остальные подтвердили, что с ними все было аналогично. – Не знаю как Вас, но меня не сильно успокаивает то, что за эти несколько часов еще ничего не произошло.
– Лучше уж так, чем, если бы все было еще хуже, – отозвался Витале.
– Я не говорю, что это плохо. Просто меня это не успокаивает, – настаивала Эмили.
Они подошли ко второй двери. Деви уже была там, но не решалась открыть. Эмили была, видимо, самой бесстрашной. Она выдохнула и посмотрела на остальных, собираясь с духом.
– Я не знаю чего ожидать. А вы? – спросила она.
– Не томи уже, – нервно ответил Тадеу, даже не думая брать на себя риски первооткрывателя.
Он не понял ее вопроса, но его раздражало то, что Эмили полезла первой, а теперь медлила.
Они вошли. Перед ними было еще одно большое помещение. Такие же столы и стулья как в предыдущем.
– Но с той стороны уже нет двери! – воскликнул Витале. – Это все-таки не фрактал.
– Причем здесь фрактал? – огрызнулась Эмили.
– Я имел в виду, что двери закончились.
Обрадованный этим фактом, Витале транспонировал свою мысль Тадеу.
– И что же в этом хорошего? – возразил тот. – Я обошел уже весь этаж. Одни коридоры. Только эти два зала отличаются от всего остального. И, по крайней мере, они открыты. А выхода с этажа так и нет.
Витале объяснил Эмили точку зрения Тадеу.
– Он в чем-то прав! – задумчиво произнесла Эмили, пытаясь отфильтровать из услышанного то, что могло бы быть просто ошибками перевода.
Все медленно пошли дальше осматривать помещение.
– Странно, ничего не упало, не взорвалось, не выбежало, не напугало, – с досадой произнесла Эмили.
– Ты точно не нормальная, если тебе плохо, когда все хорошо, – сказал Витале. – И ты уже, кажется, второй раз наступаешь на эту мысль.
– Да. Мысли действительно ходят по кругу, – согласилась Эмили, – не находя никакого ответа и даже зацепки. Уж лучше бы что-то взорвалось, и я бы проснулась. Возможно и вы тоже. Хотя вас на самом деле, наверное, нет.
– Я бы не сказал, что меня нет. И меня тоже мучает ощущение, что это сон.
– Хм. Такого я во сне еще не видела, чтобы тот, кто мне снится, утверждал, что это я ему снюсь.
– Вы достали, говорить по-английски. Как будто здесь больше никого нет, – вскипел Тадеу. – Я ничего не понимаю.
Витале объяснил Эмили, чем так не доволен Тадеу.
– Нормально. А когда вы смеялись на своем бонджорно-престо-амиго5? – возмутилась Эмили, выпалив на смеси итальянско-испанского, пожалуй, все, что знала. – Я так и не знаю, о чем вы там смеялись. Витале, переведи ему, пожалуйста. Судя по всему, тебе придется постоянно это делать. Других способов понимать друг друга у нас пока нет.
Тадеу и Витале на долю секунду встревожились знакомой речью из уст Эмили, но осознав этот бессмысленный каламбур остыли. Деви понимала, о чем говорят Эмили и Витале, но не принимала участия в разговоре.
– Вот эта конструкция у противоположной стены. Она мне что-то напоминает, – заметил Тадеу. Витале перевел его слова.
– Мне она напоминает шведский стол, – сказала Эмили. – Только пустой!
– Точно! И столы здесь не зря, – включился в фантазирование Витале. – Но тогда здесь должно быть и что поесть.
Витале уже, кажется, начал привыкать дублировать все сказанное и услышанное на двух языках.
– Хотелось бы! А кто-нибудь здесь видел место, куда сходить? – поинтересовался Тадеу. – Я не видел. Ходить, видимо, не предусмотрено. Значит, и еда тоже не полагается!
– Больше оптимизма. Там видите перегородки? За ними, судя по всему, еще помещение, – обратила внимание Эмили.
За перегородками действительно оказалось помещение.
– Невероятно! Это кухня? – наконец, проявила реакцию Деви. – Или я ошибаюсь?
– Может, и нет. Действительно похоже на кухню, – подтвердил Витале.
В центре помещения был большой сегментированный стол. Судя по нанесенным пиктограммам, одни сегменты были для разделки, другие представляли собой плиты, третьи…
– Сколько я здесь нахожусь, меня поражает отсутствие чего-либо лишнего, – констатировала Эмили.
– Как, впрочем, и нужного. Здесь есть, на чем готовить, судя по всему, но нечем. Нет ножей, кастрюль, – добавил Тадеу.
– И нет из чего готовить, что не мало важно, – вставил Витале, еле успевая монотонно справляться с синхронным переводом.
– Может, мы просто еще не все нашли? – предположила Эмили. – Эти стены. Они выглядят как шкафы.
– Боковые стенки стола тоже, – добавил Витале.
Шкафы открывались простым нажатием на дверь, что было выяснено экспериментальным путем, но не сразу. Впрочем, данный механизм ни для кого не оказался чудом. И то, что они не сразу догадались до этого, даже огорчило Эмили.
– Я согласен, что это странное место, но нельзя не заметить, что здесь все просто и логично, – заключил Тадеу, открыв шкаф под столом. – Кроме дверей! – добавил он.
Под столом оказалась утварь, которой ему так не хватало.
– Я же говорю. Здесь все в порядке! – воскликнул он.
Стали открывать все шкафы подряд и изучать доставшееся неизвестно от кого наследство. В работу включились все, даже нерешительная Деви.
В закромах вдоль одной из стен оказалось всевозможное, но неизвестное продовольствие. Ну, или, по крайней мере, всем показалось, что это так. Оно выглядели потенциально съедобно как сырые овощи и фрукты. Как их готовить, конечно, никто не знал, как и то, какие из них вообще действительно можно употреблять.
– Зачем мы здесь? – начала рассуждать Эмили. – Зачем здесь еда? А выглядит это все именно как еда. Это же не случайное совпадение? Значит, это нужно есть. Значит, это можно есть. В смысле безопасно.
– Ты так уверенно говоришь. Может, первая и попробуешь? – предложил Тадеу, после некоторой заминки, связанной с переводом.
– А вдруг они не свежие? – встревожилась Деви.
– В шкафах вообще-то холодно. Это попросту холодильники, – ответила Эмили. – Мы можем, конечно, и дальше бояться, что они не свежие, или что их нельзя есть сырыми, или вообще. Здесь нет никаких инструкций и поваренных книг. Придется пробовать. Я лично готова, так как не вижу другого выхода. Больше трех-четырех часов еще я не продержусь.
С этими словами она начала выбирать глазами, что бы она попробовала первым. Видя, что с Эмили все в порядке, ее примеру последовали остальные.
Через некоторое время все четверо сидели за столом в обеденном зале и вполне привычно ели и одновременно почти безмятежно болтали. Только тема разговора была непривычной.
– Итак, значит. Мне кажется, прошло как минимум несколько часов, как я проснулась, – вернулась к хронологии Эмили. – Часов пять, шесть. Я даже уже проголодалась. Тадеу, ты здесь сколько уже ходил, до того, как мы с Деви тебя встретили?
– Да часов, может, тоже пять, шесть. У меня уже крыша начала ехать, – ответил он.
– Значит, мы имеем историю длиной в девять часов где-то. Ты проснулся, было светло?
– Да. Как днем.
– За окном и сейчас день. Значит, это было утро.
– Ты обошел весь этаж? На других этажах ты был?
– Я не знаю, весь этаж я обошел или нет. Все коридоры одинаковые. Кроме этой двери, я больше ничего не нашел интересного.
Полной непринужденности беседы все же мешала необходимость толмачества. Витале явно не был рад своей роли переводчика и надеялся, что рано или поздно это закончится. Но сейчас он хотел просто спокойно поесть.
– Я понимаю важность разговора, – вдруг пожаловался он, – но я устал переводить с английского на итальянский, догадываться, что именно он говорит на своем долбанном португальском и переводить это на английский. Я все-таки не профессиональный мультипереводчик.
– А, кстати, кто ты по профессии? И сколько тебе лет? – спросила его Эмили.
– Мне тридцать пять лет, тружусь, трудился, – поправился Витале, – я в call-центре.
– Ну, тогда ты должен свободно и без устали говорить часами на совершенно неинтересные темы! – подбодрила его Эмили. – А это интересно? Я имею в виду твою работу?
– Скорее не очень. Одни звонят, чтобы прокричаться и нахамить, другие спокойные, но не поймешь, чего хотят. А ты сама чем занимаешься? Да и остальные?
– Я с самого детства кручусь в школе альпинистов, – начала с себя Эмили. – Сначала училась, теперь учу, сама мотаюсь по соревнованиям, других вожу. А ты, Деви?
– Я пока только студентка. Учусь на юриста, – скромно ответила Деви.
– И больше ничего не делаешь? Я, когда была студенткой, еще много чего успевала, – удивилась Эмили.
– По вечерам мне приходится подрабатывать няней, – неохотно добавила индианка.
– Понятно. Слушай, ну, очень же интересно узнать про него. Спроси его, про нас расскажи, – Эмили попросила Витале.
Поговорив с Тадеу, Витале сообщил, что ему двадцать девять лет, и он парикмахер-стилист.
– Ясно. Типа творческая личность. Поэтому он так легко впадает в истерику и не имеет терпения, – с некоторым пренебрежением прокомментировала Эмили.
– Я не понял, ее что-то не устраивает? – заметив выражение Эмили, возмутился Тадеу.
– Она рада, что среди нас есть хоть один человек с творческой профессией, – успокоил его Витале.
– Не очень видно, что она рада.
– Просто она считает, что такие люди легко выходят из равновесия.
– Да? Ну, пускай лезет тогда в свои горы, – огрызнулся Тадеу.
– Да ладно. Все нормально.
– Монтана – это, я так понимаю, гора. Ему что-то не нравится по поводу гор, – поинтересовалась Эмили у Витале, выхватив из их потока звуков знакомое слово.
– Он просто гордится своей профессией и ничего не имеет против гор, – Витале передал Эмили слова Тадеу, пускай и далеко не дословно.
– Ладно. Пускай расслабится. Значит, среди нас нет ни одного человека с полезной профессией, скажем, повара, – закончила тему Эмили. – Но мы все приблизительно одного возраста.
Она перевела дух и снова начала рассуждать о происходящем:
– Мы отвлеклись. Что мы имеем. Выход с этажа мы не нашли. Все комнаты, кроме этих двух закрыты. Здесь есть еда. На сколько ее хватит, мы не знаем, но на ближайшее время есть. Кстати, мы ее едим, и пока нормально, – обратила она внимание. – Самочувствие не ухудшается. Головокружение или проходит, или я к нему привыкла.
– Была еще одна открытая комната, вспомнила Деви.
– Точно, – Эмили тоже вспомнила о незапертой комнате. – Из остальных открытых комнат вышли мы. Значит нужно искать пятого. Или он нашел выход и ушел с этажа.
– Кстати, вы заметили, что как будто вечереет? – спросил Тадеу, смотревший в окно, так как не понимал, о чем говорили остальные по-английски.
Все посмотрели в окно, но разошлись во мнениях. Эмили и Витале сказали, что вроде тот же день. Деви согласилась, что свет стал не таким ярким.
– Может, это облака, – предположила она и пошла к окну.
Остальные оставались за столом. Подойдя к окну, Деви взглянула вверх:
– Вообще-то облаков я не вижу.
К ней все-таки присоединился Витале и тоже убедился, что облаков нет. Он заговорил о чем-то с Деви. Через некоторое время к окну подошли и остальные, продолжив все тот же разговор, состоящий преимущественно из вопросов.
Какое-то время они простояли здесь пока вдруг…
– Черт, что это такое, – практически одновременно крикнули что-то подобное все четверо на своих языках и начали переглядываться друг на друга.
– Там проснулся кто-то еще, – предположил Витале.
– И он тоже ломится в ту дверь и не может ее открыть, – засмеялась Эмили. – Это наш пятый нашелся.
Они вышли из столовой.
– Там на самом деле несколько разных голосов, – сказал Тадеу. – Или мне показалось?
Витале перевел сказанное.
– Мне тоже так показалось, – подтвердила Эмили.
– И мне, – согласилась Деви.
Голоса затихли, когда услышали эти разговоры. Эмили открыла дверь. С полминуты все смотрели друг на друга, изучая.
– Здорово! Ни одного европейца! О чем с ними можно поговорить? – с негодованием выпалила Эмили.
– Мы даже не узнаем, кто они, откуда? – поддержал ее Витале.
– Можем попробовать, конечно, – предложила Эмили. – Что еще остается?!
Она подошла поближе к новеньким и немногословно и еще с помощью жестов заговорила с ними.
– Я Эмили, – она показала на себя. – А вы кто?
– Меня зовут Рилей, – заговорил темнокожий на достойном английском языке, но с очевидным акцентом.
– Уау, да ты говоришь по-английски? – удивилась Эмили. – Смотри-ка, Витале, он шпарит по-английски лучше тебя?
– Это, наверное, его родной язык, он своего и не слышал никогда. Тогда это не удивительно, – ответил Витале.
– Я знаю свой язык, – возразил Рилей. – Просто моя семья давно живет в городе, я с детства говорю по-английски.
– Откуда ты? – спросил Витале.
– Из Австралии.
Тадеу попросил Витале рассказать ему, что происходит. Тем временем Эмили обратилась ко второму.
– Ну, ты нас, похоже, не собираешься удивить. Ты у нас явно из Азии. Да? Вас там тоже, говорят, так много разных. Но все вы такие одинаковые! Эмили. Витале, Тадеу, Деви, Рилей, – она показала сначала на итальянца, потом на бразильца и так далее по порядку.
– Хантай, – ответил второй новенький.
– Хм. Догадливый, – отметил Витале. – Откуда ты?
Ответа не последовало.
– Давайте спросим его на всех языках, которые мы знаем, – предложила Деви, в который раз удивлявшая Эмили своей непосредственной наивностью.
Видно было, что он не из глухой деревни, но, тем не менее, он не понимал ни одного из собеседников, хотя и догадался, что с ним пытаются наладить контакт. Поэтому ответил он на двух языках, которые, увы, не знали остальные.
– Вот засада, – негодовала Эмили. – Мы вчетвером говорим на шести языках. Он говорит на двух. И мы все равно не можем друг друга понять!
