Макс Казаков
Принцип «Земля»
*
Натан Саныч зашел в кабинет ректора.
– Савелий Ильич, здесь некоторые документы, по поводу…
Зазвонил телефон и Савелий Ильич рукой показал, мол, оставьте документы здесь, я посмотрю, и стал отвечать на звонок. Но оторвался и от него, вспомнив, что…
– Да, Натан Саныч. Я уже посмотрел списки новых групп в экспедиции. Они, конечно, с профессорами согласованы?
– Безусловно.
– В общем, готовьте приказ. Я, правда, внес небольшие коррективы. Я бы рекомендовал… – хотел, было, пояснить Савелий Ильич, но то ли отвлекся, то ли передумал. – Увидите сами.
***
Вечером дома Нонна рассказала Ярику, что была сегодня в универе, всех видела, кого застала, со всеми разговаривала.
– Ага. А я в обед забежал, тебя дома нет. Чудеса, думаю.
– И не говори. Чудеса! Сын в саду. Загуляет мамка!
– Да Тамилка уже так и решила! – припомнил с улыбкой Ярик.
– Вот же зараза! – улыбнулась Нонна. – Ты ее видел?
– Она как раз, когда я уходил, зашла в гости. Удивилась! «Эх, мать-то дает!» сказала.
– Поговорит она еще у меня!
– Ты знаешь, она, кстати, не сильно говорливая была сегодня, – припомнилось Ярику.
– Тамилка-то? – удивилась Ноннка.
– Мне так показалось.
– Утром в универе мы виделись пару минут, была нормальная… Ну, или делала вид. Она уточнила, что я не надолго в универ. Но не предупредила, что собирается зайди.
– Может, она и не собиралась? – предположил Ярик.
– Да может… – Ноннка пыталась припомнить подробности утренней встречи, как это она ничего не заметила. – А я засиделась с Семенычем, потом у Натана Саныча.
– Может у нее за пару часов случилось расстройство какое… – промямлил Ярик.
– Какое еще расстройство?
– Расстройство настроения, например.
– Ну, если только настроения… То одно из двух. Не иначе! – заумно многозначительно заключила Нонна. Но все-таки не удержала свое любопытство. – И что, она прям совсем ничего не рассказывала?
– Сказала, зайду в другой раз. Буду знать, что теперь ваша мамаша свободна, и ей нужно предварительно позвонить.
– Ладно. Я ей сейчас сама позвоню. Она просто не знала, что мы Глеба в садик отдали.
– Ты же в деканате была? Че тебе Натан-то рассказывал?
– Европу, оказывается, закрывают?
– Полностью?
– А ты не в курсе? Полностью! Натан говорит, Панкрат Андреевич чуть не поседел на совете, когда услышал, что его Европу все-таки порезали. Даже поругался с Савелием Ильичем.
– С ним разве можно поругаться? Он же всегда спокоен, как три сытых удава.
– Ну, в общем да. Как и положено руководителю. Потом на кафедре они отпаивали Панкрата Андреича чаем. Семеныч с высоты своего опыта убедил его, что это не самое страшное. На кафедре только об этом и разговоры. Они же сейчас распределяют студентов, кто на Европу ездил. Кстати, пятикурсников собрать не могут.
– А из нашего потока не многие ездили на Европу.
– Ну, да. Я помню.
– Ты узнай у Тамилки, что там у нее такого? Не из-за Европы же она такая не своя, – улыбнулся Ярик.
***
– Ну, привет, подруга! – словно пропела, но бодро и радостно произнесла Ноннка, раскидывая руки в стороны и разглядывая подругу во все глаза, как будто сто лет ее не видела.
На самом деле они действительно не виделись сто лет при таких обстоятельствах. Возможно, редкость таких выходов, точнее сказать давность последнего, и была причиной бурного восторга обеих.
– Ой, привет! Ну, вот! – Тамилка тоже рентгеном окинула подругу, просто заставив таким взглядом ее покрутиться и показать себя. – Ну, и че и че? Как ты? Собралась? Ой, вижу, вижу. Угу, – зачирикала Тамилка. – Мы, наконец, опять можем ходить с тобой по магазинам вместе, – пищала она, обнимая подругу.
– Слушай, ну, ты че думаешь… вчера с тобой поговорили, а потом я подумала, ну это же клево, что ты предложила встретиться здесь.
– Ну, ты, Нонн, даешь! Конечно, клево! Сколько же можно дома сидеть?
– Я еще потом прикинула, а мне уже реально нечего одеть. Так что тебе сегодня полно работы, красавица!
– Ну, только если очень, очень полно! – многозначительно сказала Тамилка. – Придется сделать оптовую скидку за услуги стилиста.
– Но сначала ты мне все расскажешь, – перебила ее Ноннка.
– Все, что?
– Я пока не знаю, что. Но Ярик мне вчера сказал, что ты какая-то странная была. Не слишком многословная.
– А обычно я слишком? – возмутилась Тамилка. – Ну, я ему еще скажу. Ладно. Пролетели, помадой мимо ротика… – сделала она вид, что забыла. – А он у тебя, слушай-ка, становится проницательным. Ты посмотри-ка! Не иначе на работе с одними бабами целыми днями трещит.
– Так! Не переводи тему! – возмутилась Ноннка. – У тебя-то что происходит?
– Да уже все нормально. Просто мы с Митькой поскреблись маленько. Вечером, кажется, все рассосалось.
– Вечером? Мммм… – Нонна потрясла головой, словно что-то подозревает.
– Что не так? – сделала вид, что смутилась Тамилка. – Вечером!
– Наверное, поздним?! – подмигнула Нонна.
– Ой. Какая разница?! – закокетничала Тамила.
– Это со всеми бывает. Без этого, во-первых, скучно, во-вторых, мужиков без этого не воспитаешь. Сядут и едут!
– Да оно понятно. Главное, чтоб не слишком часто. А то решит, что стерва, и… Ну, в этот раз мы прям вдрызг, конечно.
– Не! Нормально?! «Поскреблись маленько» – это у тебя, когда «вдрызг». Ты уж как-то определись? Да давай, рассказывай. Я же так просто от тебя не отстану теперь.
– Ну, началось с того, что…
Тамилка рассказала Ноннке все, как было, и что вчера они после двухдневной разлуки помирились. По ходу беседы они обсудили еще примерно несколько собственных жизней и обошли все бутики, не всегда замечая, как в их разговоре появляются и исчезают посторонние лица:
– …ну, я, значит, представляешь, пол вечера, первый раз сама, обложилась всеми лаками… – вещала между делом Тамилка, – на столе вот прям так, значит, стоят лаки, – она показала рукой, как будто у нее ряд из двадцати с лишним флаконов был. – Я такая вся ошпаренная музой…
– Ты же сказала, что пять цветов купила. Прям показываешь ряд на два стола, – уточнила Нонна.
– Ну, у меня же были еще. Я еще у девок попросила всяких разных оттенков, – уточнила Тамила. – Ой, вот смотри симпатичная туника. На лето то, что надо, – обратила она внимание подруги, проворно перебирая глазами и пальчиками вешалки.
– Да и не только на лето. Ее сочетать можно будет, – заценила находку Ноннка.
– Это Италия, – полупрошептал вдохновенный голосок смотрительницы бутика.
– Как у тебя глаза только не разбегались от такого количества пузырьков!? – продолжила основной разговор Нонна.
– … Разбегались! Еще как!
– Это тоже Италия, – откомментировал голосок очередную вещицу, удостоенную девушками более полсекундного внимания.
– Это ты полвечера ванную занимала? И Митек тебя ни разу не выселил оттуда?!
– Отложить в примерочную?
– Что ты?! – усмехнулась Тамилка.
– Да, пожалуйста. И эту, – ответила Нонна.
– Ты такое не носишь?! – удивилась Тамилка.
– Это я для тебя отложила.
– А это тоже Италия, из коллекции этого сезона.
– Я в комнате засела, – вернулась к важному Тамила.
– Я представляю этот запах в комнате!!!
– Так что интересно-то: Митька ни на запах не отреагировал…
– Терпел, наверное, бедняжка, – хихикнула Нонна.
– Вот эту тряпочку посмотришь?
– Ну, давай, – подозрительно согласилась Нонка.
– Это Франция, – восхищенно закатила глаза гардеробщица.
В изображенном закате глаз можно было так же усмотреть полное недоумение и нервенную тряску пальцев от услышанного пренебрежительного слова «тряпочка», которым Тамила ласково назвала милый топик.
– Эта галерея все Франция, – добавила, словно с высоты чердака, продавец.
– Я думаю, тебе пойдет. Думаю, ты даже немного удивишься, –подтвердила жестами-примерками свои предположения Тамилка. – Так что, посмотри.– А Митька… Ну, наверное терпел. И на результат он тоже не отреагировал!
– Ну, мужики! – снисходительно выдохнула Нонна.
– Я, значит, розовый по минимуму. Он терпеть его не может…
– На этой стоечке тоже Италия, – еле успевал за перемещениями девушек голос географички.
– Что с них взять!
– Я выводила, старалась одинаково.
– Зеркально на разных руках! – подхватила старальческую песню Нонка.
– Смотри, что я тебе нашла! – воскликнула Тамила. – Или… Может это себе взять?
– И это тоже Италия. А на следующей витрине актуальные твинсеты. Франция.
Нонна оценила находку подруги:
– Нет. Мне нашла! Значит, мне!
– Очень модная модель. Италия.
– Простите, а Италия, Франция – это какие-то заклинания? – наконец, обратила внимание на продавца Ноннка.
– П… Почему заклинания? – недоумевая раскрыла глаза продавец.
– Вы так часто их повторяете, как будто это должно действовать магическим образом.
– Простите, – смутилась девушка. – Эту блузу тоже отложить в примерочную?
– Да. Она померяет, – ответила Тамила.
– Точно! Зеркально! – история с маникюром не тонула ни в вешалках, ни в заклинаниях, ни шутках. – Как ты догадалась?
– Ты всегда так заказывала.
– Вот видишь, ты даже такие важные вещи помнишь. А он ни вечером, ни утром! Представляешь!
– Это он, наверное, специально. Весь вечер терпел запах лака. А в отместку сделал вид, что не замечает твои труды!
В итоге культпохода подруги присмотрели несколько шмоток Ноннке, Тамилка себе подобрала обновочку, и одной продавщице разбомбили ее стратегию продаж. У обеих сложилось впечатление, что день крайне удался.
– А я на будущий год решила восстанавливаться. Поэтому вчера ты меня не застала дома. Я ездила в универ наводить справки, – поделилась Ноннка.
– Да ты что, мать! Ну, ты осмелела, я смотрю.
– Ну, надо же высшее-то получить. Уже как-никак половина-то диплома есть. А там глядишь, и снова за лопату. Ох! Соскучилась! Хочу! – замечталась Ноннка. – Как представлю, комары, лопата, никакого маникюра… Костер!
– Ну, так ты можешь и не восстановившись еще поехать летом с нами.
– Нет. Пока не могу. Глеб еще совсем малой. Через пару лет его уже можно будет отправить к бабушкиным комарам, а самой уж… В этом году Ярик хочет выбраться.
– Я уже слышала. Он все начальство уже доконал, хочет, чтоб открыли Африку.
– Я тебе больше скажу. Если универ ее не откроет на бюджетной, Ярик накопит денег и откроет за свой счет.
По ходу беседы они дошли до остановки и дождались подходящей кареты. Продолжили уже по дороге в детский сад, куда Нонна торопилась, чтобы забрать сына.
***
– Давно с тобой не попадали вместе на обед.
– Это да! – ответил Натан. – Чаще приходится одному, причем в армейском темпе.
– Ты еще помнишь этот темп? – удивился Семеныч.
– Ты шутник! Такое на всю жизнь!
Натан Саныч и Семеныч зашли в университетскую столовую и заняли очередь.
– А я все то в другом корпусе оседаю, то иногда просто времени нет, – продолжил Натан тему, почему им редко удается пообедать вместе.
– То всего две пары, или к третьей, – поддержал Семеныч.
– Ну, это тебе так можно. Я все время на работе.
– Декан, однако! Зато как звучит! – улыбнулся Семеныч, поддерживая друга.
На какое-то время их вниманием завладел выбор блюд и душистая раздатчица, явно вчерашняя выпускница кулинарного техникума, еще не успевшая заматереть, окрыситься и заматериться на одних и тех же посетителей.
– Анатолий, почему ты не хочешь взять его в свою группу? – вдруг перевел тему Натан, когда они разместились за столиком. – Численность группы у тебя позволяет, ты ходил и большим составом. Пусть это было давно, и ты был моложе…
Семеныч не сразу уловил, о чем речь, но после понял, что имеет в виду Натан, и о ком он говорит.
– Давно, не давно! Это не важно. Натан, ты же знаешь. Если я не вижу человека рядом с собой, то я не возьму его с собой. Точнее я не пойду с ним.
– И в этом правиле не может быть исключений?
– Это правило меня ни разу не подводило! С чего тогда в нем появиться исключениям?! А чего ты уже какой раз мне его сватаешь? Мы же уже сформировали группы.
– В тех составах появились изменения.
– Кто их внес?
– Это рекомендация Савелия Ильича.
– Хм… Все понятно. Только это ничего не меняет. Ты же понимаешь?
– Слушай, ну Стоялинцев же даже пять лет как-то здесь выдержал. Все остальные сходят до конца второго курса. Отличник!
– Это мелочь. У меня в группах, сам знаешь, процент троечников больше, чем у других. Это для меня не критерий. А то, что он дожил до диплома, это не благодаря отсутствию моих стараний. Ты сам знаешь, как оно было. Слушай, не смотри так на меня. Савелий Ильич рекомендовал, как ты говоришь, – Семеныч сделал акцент на слове «рекомендовал» с хорошей паузой, намекавшей на то, что рекомендацией можно воспользоваться, а можно и не воспользоваться.
– Нужно как-то аргументировать.
– Так и аргументируй. Семеныч против. А уж почему Семеныч против, это ты не обязан аргументировать.
Натан Саныч и сам мог бы припомнить неудобные моменты, когда ему приходилось как-то замять разговор в присутствии нежданно зависавшего возле них Стоялинцева, чтобы потом продолжить его в другом месте. Но что крутилось в голове у Семеныча, он, конечно, знать не мог.
Через небольшую паузу Семеныч добавил.
– В любом случае, Ильич не может утвердить мой список без моего согласия. Тем более я не помню, чтоб Стоялинцев сам ко мне обратился с просьбой, включить его в группу.
– Еще не поздно?!
Семеныч сморщил нос и покачал головой, как бы давая понять, что не желает этого, и что это все равно ничего не изменит. А иногда движением брови можно сказать больше, чем страницами текста.
– Посмотрим, – закончил он.
***
– Сегодня, слышишь? Мне нужны будут эти документы сегодня, – с самого утра на повышенных тонах раздавал указания Ян Константинович. – Я когда тебя еще просил о них?
– Вот первый раз десять секунд назад, – ответила Виолетта.
– Какие десять секунд? Ты не в себе что ли? Повторяю, сегодня! И кофе, с самого утра прошу. Или опять скажешь…?
– Кофе уже готов, сейчас будет, – Виолетта не стала еще больше раздражать шефа, хотя про кофе он тоже ничего не говорил. Вообще говоря, влетел в офис, даже не поздоровавшись.
Она поспешила налить кофе, но нервничала и пролила. Отдернула чайник и уронила крышку.
«Елки! Все к одному. Хоть не разбилось ничего, – думала она. – Еще кофе закончился. Когда за ним бежать? Так, кофе, сахар, ложечка, сливки. Лучше открыть самой, а то… Еще поставлю кардамон, корицу… да, и анис. Хватит. А то не сможет выбрать, тоже потом выслушивай… Бегу».
Вернувшись, она набрала Ярика.
– Привет. Слушай, будь другом. Днем будешь где, купи шефу кофе. Лавацца или Турати. А лучше оба. Заканчивается, а бежать ну, некогда.
– Ага. Я слышал, что он сегодня в ударе. Сам пьет кофе, а наша Серафима уже валерианкой не обходится. Хорошо, куплю, – ответил Ярик.
Немного позже в приемную забежал Оказий Пантелеевич, кинул стопку бумаг на стол и развернулся на выход.
– Это на подпись? – уточнила Виолетта.
– На подпись, на подпись. Я же их не в туалете бросил, – огрызнулся тоже взвинченный Оказий. – Да, давай, хватай, беги. Он их с утра ждет.
– Я просто уточнила. Если б Вы не сказали, что это срочно, я бы как обычно понесла их к обеду. Он документы рассматривает два раза в день.
– Деточка, проснись! И делай свою работу! – кинул Оказий и хлопнул дверью.
Виолетта взяла документы и побежала к шефу. Постучала в дверь.
– Кто там скребется? Входите, – раздалось из-за двери.
– Документы из юр. отдела. На подпись. Сказали, Вы срочно ждете.
– Они все-таки разродились?! – он взял документы и начал листать. – Подожди, сейчас заберешь. Черт, – неожиданно рявкнул он. – Виолетта, почему они даты не впечатывают?
Виолетта сглотнула:
– Я передам им еще раз, чтобы впечатывали, – ответила она.
– Когда уже эти двухтысячные закончатся?! Устал двойку в году писать!
– Осталось совсем немного, чуть меньше тысячи лет, – понимая, что юмор может сыграть и невеселым образом, пошутила Виолетта.
– Да, – выдохнул шеф. – Я знаю, что они только начались. Просто двойка у меня плохо получается! – наконец, улыбнулся он.
Несколько мгновений тишины и шеф вернул бумаги Виолетте.
– Держи. И пускай впредь ставят даты! – нервно кинул он ей в спину.
Вышла Виолетта как оплеванная: «Оказывается, стучаться теперь не в почете, и за нерасторопность Оказия и отсутствие дат получаю я!»
– Оказий Пантелеевич, Ваши документы подписали, – сообщила по телефону Виолетта.
– И что они еще у тебя делают?
– Вообще-то,… – она хотела сказать: «…это не входит в мои обязанности», но подумала: «Что тут спорить? Сегодня все укушенные». – Хорошо, через пять минут принесу.
– Знаю я твои пять минут, у меня нет получаса, мне нужны эти документы. Слышишь? – уже почти вопил Оказий Пантелеевич.
– Я никогда не заставляю себя ждать полчаса. Вы это знаете, – начала с досады защищаться Виолетта, почувствовав, что крышку с чайника пора снимать, пока она не взлетела.
– А сейчас ты вот что делаешь, по-твоему? – не унимался Оказий и бросил трубку.
На последней фразе он был прав, признала Виолетта, и, решив, что меньшим злом сейчас будет срочно отнести ему документы, выбежала из приемной.
Она отсутствовала не более пяти минут и по возвращении сразу принялась готовить другие документы. Через пару минут вылетел шеф с очередными разгромами:
– А ты, наконец, здесь. Я понял, почему тебя все время нет на месте. Здесь у нас разве зона свободного посещения? Хотя бы раз в иногда можно быть на месте, когда ты мне нужна?
Виолетта молчала в полный голос, из последних сил пропуская эту ворону мимо себя, понимая, что эти обвинения совершенно не обоснованы, но едва ли больше пользы будет от пререканий.
– Извините, Ян Константинович. Я относила документы Оказию Пантелеевичу.
– А почему ты их ему относила, он у нас не ходячий? Или, может, у него опять нет людей? Зайди-ка ко мне, я надиктую приказ.
Выйдя из кабинета шефа, Виолетта нервно бросила блокнот на стол: «Не прошла еще и половина половины дня. С самого утра эта Олена-через-колено, Елена Саввична, нафик, устроил же Наум Сергеич свою кралю. Потом шеф, Оказий. Щас если еще кто, я тоже спущу своих собак. Че-т как шеф вернулся из этих своих Эмиратов, так и покатилось. Съездит туда, так и начинается. Весна на дворе, а они все бесятся. Или поэтому и бесятся, коты несчастные».
Из кабинета вылетел шеф в пальто.
– Я буду через два-три часа.
– От… Отвечать, что Вы будете. Хорошо, – ответила Виолетта и подумала: «Чуть не сказала «Отлично!».
***
Из глубин магазина к кассам выкатывалась громадная телега, с горкой заполненная преимущественно горяченьким, прохладительным и так, мелочами пожевать.
– А есть вы не планируете? По программе предполагается только напиться и свалиться? – вопреки предписанным правилам поведения, забавно улыбаясь, сказала кассирша, несколько заскучавшая за своей кассой. Время ранее, людей не много. А настроение было очень разговорчивое.
– А думаете, стоит? – ответно во все зубы улыбнулся Егор.
– Думаю, некоторые могут не осилить.
– Ну, там есть немного, что поесть.
– Похрустеть и посолониться! А Вы все это унесете?
– Конечно! Сейчас с минуты на минуту, как раз когда мы все это пропикаем, подъедет машина, – отвечал Егор, оглядывая свою продуктовую корзину.
– У вас даже есть водитель? – многозначительно произнесла кассирша.
– Нет. Это друг. Попросил помочь.
– Не сомневалась, что у Вас есть надежные крепкие друзья.
– С машиной, так что мы справимся.
– А сами Вы без машины.
– Да, сегодня я не за рулем. У меня есть машина. Она еще пока на заводе, точно не знаю, на каком, – улыбаясь, ответил Егор. – А, пожалуй, Вы правы. Нужно добавить чего-то существенного. Я оставлю эту телегу здесь? Посторожите?
– Только не долго!
Через некоторое время Егор вернулся со второй тележкой. Стал выкладывать свертки, брикеты, пакеты и просто кульки на кассовую ленту. Начатый разговор продолжился.
– А по второй тележке можно подумать, что Вы приличный многодетный семьянин.
– Это чистая правда. В будущем!
– Как и с машиной?
– Как и с машиной! Зато большие перспективы!
– Понятно. Что-то празднуете?
– Юбилей!
– Ваш?
– Наш! – довольно растянулся в улыбке Егор. – Четвертак!
Некоторое время пикали без комментариев.
– Вы что-то немного погрустнели, – разбавил Егор.
– Да смотрю вот, вам весело будет, наверное.
– Приглашаю Вас присоединиться.
– Мне завтра, к сожалению, рано вставать.
– А мы и не сегодня празднуем! На выходных! – подмигнул Егор кассирше, которая теперь вдруг смутилась и порозовела.
Пока они пробили весь товар, Егор уговорил ее принять приглашение на свой юбилей, вечером договорился о встрече, узнал телефон. Он медленно покатил тележки к выходу, одновременно набирая сотовый. Тем временем его нашел Авдей и хлопнул его по плечу со словами:
– Здарова! Минут пятнадцать тут уже тебя ищу, караулю.
– А я тебе говорю, что без сотового уже не обойдешься. Потерял – покупай новый! Привет! Как ваше поживаю?
– Да, поживаю! Еще как! Ярика пока нет?
– Вот звоню ему.
– Буду через пять минут! Уже еду. Ты уже на кассе? – кричал Ярик из своего мобильного офиса.
– Уже вышел.
– Отлично. А то у меня мало времени.
Когда Ярик подъехал, они оперативно начали грузиться в багажник.
– Спасибо, Ярик, что смог меня забрать. Представляешь за сколько раз бы я сам это все… даже вдвоем с Авдеем. Полдня, к бабке не ходить!
– Да ладно. Мелочи. Я уже насобачился маневрировать во времени в течение дня. Егор, тут Ноннка предлагает не в общаге засидеться, а у нас. Там же в общаге по-любому весь этаж слетится. А здесь ей и ребенка будет легче занять и в общую кухню не бегать.
– Ну, если вам это удобно? Я только «за»!
– Отлично! – довольный, что одним вопросом на сегодня стало меньше, ответил Ярик и переключился на дорогу, прыгая из полосы в полосу.
– Вы в универе давно не были? – спросил Егор. – Я в понедельник был. Ну, там по диплому перетереть нужно было с Семенычем. Куда он гонит только? Еще только апрель, уже что-то хочет видеть.
– Это он да. Реактивный, – ответил Авдей.
– Ну, короче, до меня там у него еще Тамилка была. Ушатала разговорами Семеныча. Поэтому я еще легко отстрелялся. Базилио встретил. Перекусили с ним в столовке. Он, короче, жалуется, что его не включили к нам в группу.
– В смысле к нам? А… ну, их же Европу закрыли, – вспомнил Авдей. – А почему не взяли?
– Он точно так и не знает. Селиван Николаевич, к нему в итоге Василия записали, говорит, что, мол, распределили, кто как в первые списки подавался. Потом не меняли. Савелий Ильич кивает на Натана. Натан на Семеныча. Говорит, Семеныч непонятный какой-то.
– А Ильич-то здесь при каком монастыре? Он что ли группы сводит? – удивился Ярик.
– Наверное. Он же окончательно списки утверждает, – ответил Авдей.
– Что ему Натан принесет, то он и утверждает, – возразил Егор, – Короче, я тоже не знаю. Василий жалуется, что Семеныч от ответов уходит, да и остальные: Натан, Авдей, Тамилка, Киоск, все в общем, с кем он встречался.
– Ну, я, если что, от тебя только об этом и услышал, – теперь удивился Авдей. – А интересно, ему какая разница? Все равно же не Европа уже?
– Потом я у Семеныча был, – продолжил Егор. – Говорю, мол, Василий жалуется, Вы не берете к себе и избегаете ответов.
– А Семеныч че? – Авдею ситуация становилась очень интересной.
– Да он че?! У него уже перед глазами таких как мы прошло сколько?! Он говорит, что, мол, если люди уходят от ответов, то это неспроста. Возможно, что-то не то с вопросами.
– Даа. Семеныч, заковыристый землекоп! Видимо, знает, о чем говорит. Хотя, возможно, что-то не то с теми, кто задает эти вопросы, – развил тему Авдей.
– Ну, как бы там ни было… А как у вас дела? – обратился Егор к Ярику. – Тамилка говорит, вы Глеба в сад отдали.
– Ой. Не говори, – ответил Ярик. – Наконец-то! Ноннка прям снова деловая стала. Восстанавливаться надумала.
– Серьезно? С осени? – уточнил Егор.
– А вот как раз сейчас сам спросишь. Приехали.
Пакеты выгрузили у подъезда.
– Ноннка вас пустит, обогреет, отпоит. Поднимите без меня, я помчался. Оставайтесь до вечера. Вернусь, посидим, – извинился Ярик.
– Я уже вечером назначен, – вспомнил Егор.
– Тогда пока!
Ярик поспешно уехал.
***
Уже ближе к вечеру Ярик забежал в приемную шефа, передать Виолетте заказанный кофе.
– Привет, Золушка! – сказал он, войдя.
– О! Хоть один сегодня зашел и поздоровался! При том, что мы с тобой уже и по телефону сегодня дважды успели поздороваться, – ответила Виолетта, еще не успевшая оправиться от эмоционально тяжелого дня. – Еще и Золушкой назвал, – наконец, улыбнулась она. – А то для остальных я просто сижу трубку поднимаю, и то если на месте.
– Вот кофе. Слушай, ну, Турати сегодня еле нашел. Зато мне вот еще посоветовали Данези. Тоже решил взять. Сказали, что у них есть еще варианты, для требовательных ценителей.
– Спасибо, – устало улыбнулась она, взяла кофе и понесла его в кухоньку, раскрывая на ходу.
Она сразу же сделала пробный помол нового кофе, вышла из кухоньки, предложила понюхать Ярику и вдохнула сама, пытаясь расшифровать аромат и предугадать, понравится ли этот кофе шефу:
– Сложный, но гармоничный. Ммм.. патока… Да, будет интересно, – с закрытыми глазами медленно говорила она. – Ванильно-сливочный… чуть маловато кислинки. Шеф любит чуть более яркий.
Ярик даже еще раз заглянул в чашу с помолом.
– Где это написано? То, что ты читаешь? – с удивлением спросил он.
Виолетта вышла из транса и только снисходительно фыркнула на такую «чуткость» Ярика.
– Но, возможно, он раскроется, когда заварится, – добавила она.
Она снова ушла на кухню. Даже аромат свежемолотого кофе не сумел снять с нее напряжение. Расставляя кофе в шкафчике, она не удержалась, и негромко произнесла: – Как все надоело!
– Ты чего там, с кем разговариваешь? Сегодня, я смотрю, совсем загоняли?
– Я говорю, все-таки пресноват купаж, – отозвалась Виолетта. – Шефу, наверное, не понравится.
– А что там тебе надоело?
– Надоело все время делать вид, что ты такой-то, – натянуто ответила Виолетта с кухоньки.
Услышать такое от всегда цветущей Виолетты было неожиданностью. И через небольшую паузу Ярик попытался подбодрить ее.
– Не надо делать вид. Старайся быть самой собой.
– Философский подход! Вообще-то, стараться быть – это уже означает делать вид!
– Ну, где-то ты права, – подумав, согласился Ярик.
– А меня, просто, достало изображать, что ты в хорошем настроении, когда тебе паршиво, потому что твой парень непрошибаемая тупица, что ты любишь задерживаться на работе, когда к тебе на один день в гости приехала мама, да даже, когда у тебя дома голодная собака гадит на ковер, потому ее вовремя не накормили и не выгуляли, – выплеснула Виолетта, вернувшись за свой стол.
Ярик сел на стул возле ее стола и заметил, что Виолетта на мгновение отключилась куда-то в свое. Только теперь он обратил внимание, что и на костюмчике Виолетты отражалось ее неудачное настроение, костюмчик сидел не так опрятно, как обычно.
Она же представила себе, как мучается ее любимая собака, которая скучает с самого утра и понимает, что нужно дождаться хозяйку, но не может найти сил, поспорить с природой.
– Слушай, да тебя не загоняли. Тебя уже накрыло! Давай-ка я тебе кофе что ли новый сварю. Нет, – подумал Ярик. – Тебе лучше чай. С мятой.
Не дожидаясь ответа, Ярик пошел на кухню.
– Ой. Будь любезен. Я чайничек там как раз поставила. Наверное, закипел, согласилась она. – Ты знаешь, у меня уже просто нет сил, не замечать, списывать, мягко говоря, невежливость на чьи-то случайности, неосторожности и плохое настроение. Как будто им позволено не держать себя в руках.
– Я тебя слышу. Сейчас, Виолетт, минутку. – Он вышел с двумя чашками чая в руках. Одну поставил ей, сам сел напротив. – Ты же лицо шефа, как он говорит.
– Только это не значит, что в это лицо можно плевать!
Ярик почесал лоб.
«Если не сегодня, то завтра она окончательно сорвется, – думал он. – Обидно. Ведь реально девчонка с головой и от души в работе».
– Знаешь, что. Вот у тебя сейчас наболело. Тебе нужно это куда-то деть. Представь вот это все таким темным облаком.
– Ой, я тебя умоляю, – засмеялась Виолетта. – Это все такое… – она даже сморщилась при мысли о всяких вариациях саморазвода. – Я слышала тысячу подобных методик.
– Не вижу ничего смешного, – настаивал Ярик.
– Да не то, чтобы смешно, – пояснила Виолетта, – но все эти методики до смеха забавны.
– Пускай. Зато ты уже смеешься. Это уже хорошо! Но ты все-таки попробуй. Хочешь сейчас, хочешь потом. Представь. И отставь это все темное в сторону. Ты никуда не можешь его пока деть. Просто отставь в сторону. И светлое само заполнит освободившуюся нишу. Вспомни маму. Вот оно твое светлое. Замечаешь, как его быстро становится все больше и больше. Вспомни еще что-нибудь. А вот теперь, когда есть, чему остаться, проткни темное облако иголкой или спицей, или вообще кинь в него пылинкой. Он лопнет даже от нее. Это просто мыльный пузырь! Он большой. Но пустой!
Виолетта немного успокоилась, расслабилась. Ярик попытался перевести тему.
– Ты говоришь, у тебя есть собака?
– Да! Бубён, – снова с нежной улыбкой вспомнила Виолетта. – Он сейчас сидит и героически ждет меня.
– Бу́бен! Не иначе, по имени прапрадеда.
– Да, нет, – засмеялась Виолетта. – Только не Бубен, а Бубён. Его на самом деле зовут Туз Бубён. Так положено, весь помет называть на одну букву. Фантазии у хозяев было достаточно, – Виолетта многозначительно подняла бровки. – В результате в помете оказались три Туза: Червон, Бубён, Виней, Тройка и Ту́за. Моего ласково иногда называют Тузиком, Бубиком, особенные невежи Бобиком. Он не обижается. Но если я его так назову! От меня он хочет слышать только Бубён или, в крайнем случае, Бу́бен, как ты сказал.
– А что за порода?
– Ой, это такая прелесть! – Виолетта, кажется, совсем расцвела. – Самоедская лайка. Чисто белая, представляешь! Я мечтала об этой собаке с детства. Родители не разрешали.
– Зато уход, наверное, за ней…!
– Это сплошное удовольствие! Сплошное и в прямом смысле. Особенно после осенней прогулки. – Она задумалась, а потом перевела тему. – А скажи-ка мне, Ярик. Ты вот чего сейчас сидишь на работе? У тебя дома жена с ребенком, а ты успокаиваешь истеричную секретутку? Безусловно, большое тебе спасибо за это. На самом деле. Эта чашка чая с тобой уже привела меня в какое-никакое настроение.
– У меня отличная жена! У нас с ней есть любимая, скажем так, прибаутка: иной раз вздорим, я под конец уже кричу: «Боже! С кем я живу?». Или она: «Боже, с кем он живет?». А потом я или опять же она отвечаем «Это же лучшая женщина на свете!» И мы оба ржем в шестьдесят три зуба, и все разногласия заканчиваются. Так что она знает, что если я еще не дома, значит так надо. Она знает, где я, чем занимаюсь.
– Знает, что ты тут меня чаем отпаиваешь?
– Узнает! Вечером.
– И она еще не сделал куклу Вуду на меня?
– Она, кстати, давно хочет с тобой познакомиться.
