Макс Казаков
Принцип «Земля»
23
– Деш, я так понимаю, ты снова взялся за старую привычку и не успеваешь забегать в гости к почтенному имилоту, – укорял Сайкон, но все-таки в интонациях больше торчало добрых иголок, чем недобрых.
Да и откуда высыпаться недобрым, если ты сам устало-приятно потягиваешься в кресле имилота, улыбаясь улыбающейся тебе заре, с ощущением, что скоро можно будет собираться с работы домой.
– Я вообще-то еще планировал сегодня успеть к Вам, имилот, – весело ответил Деш, разговаривая находу.
– Уже светает! Но я слышу, ты еще бодришься! – ощущая величину противопоставления своего настроения и настроения Деша, продолжил Сайкон.
– По-другому нельзя. Вопросов много, успеть нужно все. Сами понимаете.
– Да. В такой ответственный момент расслабляться нельзя. А мне уже к концу асана не просто сохранять бодрость духа. Да и хотелось поговорить с тобой спокойно и обстоятельно. Но ты если и успеешь, то совсем поздно.
– Да и детей еще сегодня из педагогиума забираем, – сознался Деш.
– Забираем, говоришь? Титуа здесь?
– Нет. У Титуи сейчас нет возможности. Это Лаина. Ей пока сюда не долго добираться, она старается почаще бывать здесь.
– Ну, тогда вопрос решен, – понимающе резюмировал Сайкон. – Переносим встречу. Только имей в виду, «переносим», не означает «отменяем». Жду тебя после выходных.
– Договорились, имилот, – не найдя ни одной причины возражать такому решению, согласился Деш.
– Я бы, конечно, побывал бы у тебя в лаборатории, но там нам поговорить ведь не дадут.
– В текущей ситуации, пожалуй, это так.
Они попрощались, и каждый вернулся к своим хвостам, которые нужно было еще сегодня успеть подчистить.
*
По дороге домой Деш изобразил небольшой зигзаг и заскочил в магазин, взять детям сладостей. Долго не мог выбрать, хотелось чем-то их порадовать и даже удивить. Но дома удивили его дети своими рассказами про невероятную новую воспитательницу.
– Она столько разных игр знает! – спешила поделиться впечатлениями Фиея.
– Да. Нам даже отменили дополнительные занятия, чтобы мы могли все с ней познакомиться и подружиться, – перебивал ее Майол.
– И мы играли с ней всю вторую половину асана. И все игры были разными, – подхватывала Фиея.
Лаина и Деш слушали детей и не могли сдерживать улыбку перед таким напором восторга с детской наивностью.
– Она знает игры и для совсем маленьких, и для тех, кто постарше. В ее игры играли даже песторы!
– Ты что-то понимаешь? – наконец, спросила Лаина Деша. – Такого удовольствия от учебы я еще у них не видела.
– Восторг, судя по всему, не от учебы. Слышишь? Даже песторы играли, – ответил Деш и обратился к детям. – А скажите, как ее зовут, о которой вы так бурно рассказываете?
– Франческа.
– Какое любопытное имя! – удивилась Лаина.
– Теперь все понятно! – выдохнул Деш. – Манкоа все-таки успели организовать гонировку до выходных.
Лаина только изумленно смотрела на восторженных детей и догадавшегося Деша.
– Сейчас объясню, – сказал Деш. – В этом обиоре мы успели запустить наш принцип. Пока объемы производства очень не велики. Но, тем не менее, первая партия уже готова. В Манкоа, это наш глобатиат, предполагали начать гонировку со следующего обиора, но, похоже, в пределах Калипра или, может быть, только Мантамы они смогли выполнить заказы до выходных. Значит, мы уже сможем, вероятно, встретить их во время прогулки. А после выходных у нас уже будут первые отзывы потребителей.
Так вы говорите Франческа? – обратился он к детям. – Да, я помню. Франческа – это девушка из нашего принципа «Земля», – гордо произнес Деш. – Основная ее задача, она именно этому обучалась, – это воспитание детей. Она обращает внимание на речь, манеры, знает множество игр и умеет организовать и завести детей любого возраста. Поэтому они в таком восхищении.
– Это из того самого принципа «Земля», что и собачка, которую ты подарил детям около обиора назад?
– Да, да! С того самого! Кстати, а где Картес?
– Да, он еще спит, наверное. Он просыпается, когда мы идем спать, – с азартом доложил Майол. – Ему больше нравится, когда светло.
– Ну, при свете он просто лучше видит, – пояснил Деш. – Так устроен принцип.
– Картес в асане тоже хорошо видит, – убеждал Майол. – Мы часто берем его с собой в педагогиум и играем с ним в парке. Он легко находит палку, если ее бросить куда-нибудь в кусты.
– Вы все вместе играете с Картесом?
– Да! Всем нравится, что Картес очень смышленый. Он умеет находить, даже когда не видел, как мы прятали.
– Это здорово!
– Деш, а нам сказали, что скоро таких как Франческа будет много, – спросила Фиея.
– Да. Скоро они станут нам во всем незаменимыми помощниками.
– Послушайте, я тоже хочу их увидеть. До того, как их станет много! – возмутилась Лаина. – Это те самые люди?
– Да, это люди, – ответил Деш.
– Это название мне кажется по-прежнему забавным! – засмеялась Лаина.
– Так они сами себя называют. Мы просто не стали ничего выдумывать, хотя пытались. А если один, то человек, – прокомментировал Деш.
– И Вы мне, конечно же, их покажете!
– Мы можем поехать в педагогиум и познакомиться с Франческой.
– Ура! – Закричала Фиея. – Мы поедем к Франческе! А мы можем пригласить ее к себе домой?
– Нет. Она же не наша. Кроме того, так мы ее заберем у других детей, кто на выходные не поехал домой, – ответил Деш, стараясь не расстроить детей.
***
Новости не смогли дождаться окончания выходных. Их распирало еще больше оттого, что их многие очень ждали. С Дешем связались из Манкоа.
– Деш, я постараюсь Вас не сильно отвлечь, но не могу не поделиться с Вами. Уверен, что Вам это интересно, и Вы обрадуетесь. Мы успели в этом обиоре доставить несколько десятков экземпляров нашего принципа в пределах Калипра. Думаю, Вы, возможно, уже в курсе, на самом деле.
– Да, Вы правы, Рейпатеонд, меня волна интереса не смогла обойти стороной, – ответил Деш.
– Все клиенты довольны. Хотя нет. Они просто в восторге! Нам поступает невероятное количество заказов. Необходимо как минимум удваивать производительность носителя.
– Спасибо за новости. Я тоже немного наслышан. Да, собственно, только об этом везде и говорят. У меня у детей в педагогиуме есть один экземпляр. Дети сами, несмотря на выходные, просто просились туда. Мы там были вчера.
– А, то есть Вы не просто наслышаны, Вы уже видели наших людей в работе! И как Ваше ощущение от внедрения первой собственной разработки?
– Не скажу, что обычно, – не скрывая гордости в интонации, ответил Деш. – А вот для Вас это, наверное, уже привычно?
– Да не скажите. Тоже каждый раз волнуюсь. Особенно за безопасность. Ну, расскажите, что было в педагогиуме.
– Приехало очень много родителей, чтобы посмотреть. Я устал отвечать на их вопросы. Так что, думаю, Вы правы, после выходных поднимаем плотность времени, иначе мы не справимся с заказами. Кстати, а какие-то новые навыки были в заказах?
– Пока все ограничиваются выбором из того перечня, который мы уже предлагаем. И что интересно, число заказов с навыком хозяйственника не так уж велико.
***
– Я так рада за тебя Грета, – семенила эмоциями Матильда. – Как же вам повезло с Франческой.
– А ты помнишь, Матильда, ведь Франческа даже не верила, что мы когда-нибудь попадем в Большой мир. И ей даже не было интересно, кто будет первым счастливчиком.
– Но первой была именно она! – даже с небольшим налетом зависти ответила Матильда.
– Да! – срочно погрузившись и выплыв из старой детской мечты произнесла Грета. – Она была первой на первом пароме!
– Кто же мог это знать?
– И Франческа всегда говорила, что невозможно все знать. Она еще с тобой часто спорила, когда ты уговаривала ее пойти на какой-нибудь очередной факультатив.
– Это точно, – согласилась Матильда. – Она говорила, какой смысл пытаться везде успеть, за все схватиться, везде наследить и при этом все равно ни в чем хорошо не разобраться? Она тебя еще часто изображала: «И это мне обязательно нужно! И это мне интересно!»
– Да, она считала, что лучше сосредоточиться на нескольких самых важных вещах. Возможно, даже всего на одной. Это было уже два сиклона назад! – Грета покачала головой.
Это было так давно, казалось ей.
Девушки понимали, что последний раз беседуют вместе, хотя где-то внутри и теплилась надежда все-таки когда-нибудь еще встретиться. Они стояли на большой площади с множеством клумб перед парящим у края площади паромом, на котором люди улетают в Большой дворец, а оттуда в Большой мир. У Греты в руках тоже были цветы. Их только что ей подарила Матильда.
К ним подошла дама Бэль, чтобы проводить свою любимицу.
– Я так рада Вас видеть, – тепло улыбнулась Грета. – Спасибо, большое, что пришли.
– Как же я могла не прийти? – все с той же доброй улыбкой ответила дама Бэль.
– Ах, как жаль, что дама Фима успела проводить только Франческу, – с грустью сказала Грета.
– Что ж поделаешь! Разве мы можем успеть все? – ответила дама Бэль. – Вот мне уже сейчас, наверное, лет шестьдесят. Вот случилось тебя проводить. А даст…
Дама Бэль неожиданно замолчала и подумала, что все-таки за столько лет она не забыла еще того, как они раньше говорили «даст Бог…»…. Хорошо, что она вовремя остановилась.
– Может быть, успею и Матильду проводить, – продолжила она. – А даме Фиме было уже, наверное, больше семидесяти.
– Дама Бэль, А Вы вот иногда говорить «лет», «шестьдесят лет»… А как это? Что это такое «лет»? – И еще Матильда добавила. – А мне сейчас сколько лет?
«Да! И этого тоже не следовало мне вам говорить», – тяжело вздохнув, подумала дама Бэль.
– Тебе сейчас, наверное, лет двадцать пять уже будет. Попробую вам объяснить, что это такое «лет». Вот у нас есть Сиклан, мы по нему считаем сиклоны. А раньше было Солнце. Оно было такое желтое, и такое теплое, особенно по весне. Летом оно бывало и жарким, но я помню именно весеннее. И по нему мы считали годы: один год, два года, пять лет, десять…
Дама Бэль прикрыла глаза. Матильда и Грета поняли, что она погрузилась в приятные воспоминания.
– А Солнце было лучше, чем Сиклан? – спросила Грета.
– Лучше или хуже, не скажешь. Оно было другое. Сиклан тоже очень красивый. А Солнце было желтым. И там под Солнцем было тоже очень много людей, гораздо больше чем здесь.
Дама Бэль вспомнила, что на самом деле ее зовут Изабелла, вспомнила всех своих друзей и близких, которых она не смогла проводить в их последний путь, вспомнила… И на ее глазах проступили слезинки.
– А почему его не стало?
Девушки не могли слышать мыслей Изабеллы, но их вопрос прозвучал как логичное продолжение.
– Почему его не стало? – задумчиво и с легким удивлением проговорила Изабелла, вспоминая своих не родившихся двойняшек.
А ведь она так любила детей. Она вспомнила и те месяцы горя, и те странные обстоятельства, когда ей предложили на всю жизнь посвятить себя детям, но с условием, что придется всех забыть и оставить…
– Почему вы, думаете, его не стало? – спросила она.
– Мы не знаем. Это Вы говорите, что оно было раньше, – ответила Матильда.
– Оно, наверное, осталось, – дама Бэль по прежнему была в плену воспоминаний.
– Но где же оно тогда? – Грету определенно заинтересовала эта история, от которой у дамы Бэль стали мокрыми глаза.
Но Грета ничего пока не понимала. Как не понимала она и того, отчего могут стать мокрыми глаза.
– Там же, где и было. Не знаю, мои золотые. Наверное, там же, где и было. А я теперь здесь, – выдохнула дама Бэль.
– Наверное, Солнце в Большом мире! – радостно воскликнула Матильда. – Грета. И ты увидишь его!
– Дама Бэль, так Вы были в Большом мире? – почти прокричала Грета. Так, что услышали окружающие. – Что же Вы раньше не рассказывали?
Дама Бэль, словно ее одернули, неожиданно поняла, что наговорила слишком много лишнего.
– Я не знаю, девочки, что такое Большой мир, и где это. Наверное, я уже совсем старая стала и много себе напридумывала, – ласково улыбнулась она.
*
Зазвучал паромный марш. Это был знак, что пора прощаться. Грета, дама Бэль еще раз обнялись и поцеловались. Грета нисколько не грустила, покидая Клетион – мир, ставший родным для нее. А свой настоящий родной мир с Солнцем она не вспомнила, даже слушая рассказы дамы Бэль.
Так же счастлива, как и Грета, была Матильда. И только дама Бэль, в отличие от них, старательно скрывала свою печаль от расставания. Расставания с теми, кого любишь. Она была так воспитана и научена любить тех, с кем рядом, и болеть в разлуке, хотя одновременно и радоваться за них, за исполнение их заветных желаний.
Сделав свой последний шаг здесь, Грета ступила на паром и одновременно в новую жизнь. Вместе с ней на паром взошли еще сотни человек. Они все так же кому-то махали рукой, когда паром начал медленно уплывать вдаль и вверх к Большому дворцу через глубокую пустоту, заполненную сизой дымкой. В этот момент на площади находилось огромное количество людей, среди которых было много детей.
Те, кто не был здесь, могли наблюдать торжественную церемонию по телевизору. Вид счастливых лиц тех, кто возносился, многократно усиливал мечту зрителей так же когда-то стать достойными и оказаться на этом пароме.
*
Когда стихла музыка, дама Бэль и Матильда отправились на старты, где их и других провожавших ожидали гоны.
– А помнишь, Матильда, раньше ведь не было ни стартов, ни гонов, – спросила дама Бэль
– Да. Помню. Был только один наш Белаторий.
– Да, да, – засмеялась дама Бэль, – это мы его так стали называть еще, когда вы были совсем детьми. Сокращенно от слов «белый» и «санаторий».
– И мы долго даже не знали, есть ли еще такие.
– Да. А потом, когда открыли «Горный», наш получил официальное название «Лесной», потому что у нас вокруг со всех сторон леса. Между ними стали летать гоны.
– Из-за леса старты у нас сделали на крыше.
– Потом открыли «Центрум» возле Паромной площади. Ты помнишь, Матильда, как его открывали?
*
– Здравствуйте, дама Бэль! Привет, Матильда!
– Эдик! Какая встреча! – обрадовалась дама Бэль, подошедшему к ним Эдику, которого она тоже очень давно не видела. – Ты тоже кого-то провожал?
– Да. Карстен сегодня улетел на пароме, – ответил Эдик.
– А ты остался?
– Мы же не сами это решаем. Может, меня в следующий раз возьмут. Но если не возьмут, не страшно. Я пока здесь других буду учить. Я стал господином, – гордо произнес Эдик.
– Правда! – воскликнула Матильда. – Здорово! И как тебя теперь называют? Господин Эдуард!
– Чуть проще и чуть короче. Господин Эд.
– А чем ты занимаешься? – поинтересовалась дама Бэль.
– В Горном я веду факультатив горных лыж. Я сам давно уже на него хожу. А теперь людей становится все больше, с других центров приезжают, с вашего Лесного, с Центрума, а учить не кому. Поэтому меня взяли в господа. А вы кого провожали?
– Грету.
– Грету? Вот будет здорово, если они все: Франчи, Грета и Карстен в Большом мире встретятся!
Они пошагали медленно дальше и даже не стали расставаться на стартах. Эдик отправился вместе с дамой Бэль и Матильдой в Лесной. А оттуда планировал уже попасть к себе в Горный.
***
Всю первую половину асана Деш занимался изъятием с промышленного носителя. После этого он и еще несколько его коллег отправились проконтролировать дальнейший процесс подготовки, хранения и гонировки экземпляров. Для Деша было очень важно, чтобы в Манкоа четко соблюдались все условия для людей.
Люди изымались с носителя спящими. Их доставляли в цех Манкоа, где каждый экземпляр размещался в отдельном помещении и спокойно пробуждался. Переход в цех хранения был возможен только через стерильную камеру. Здесь люди получали новую одежду, которую они сами выбирали из очень широкого ассортимента, которая отшивалась на специальных фабриках Манкоа. Так же люди проходили специальную маркировку.
На фабриках Манкоа так же изготавливалась и специальная еда для людей. В цеху хранения люди получали питание и могли отдыхать так же в отдельных комнатах. Здесь они также оставались ненадолго. Вскоре в сопровождении экспедитора их отправляли на гонировку к месту назначения.
Однако, даже за это непродолжительное время ожидания некоторые из людей успевали в цеху хранения встреть своих знакомых, как, например, Грета и Карстен. Но поговорить им удалось совсем не долго, так как Карстен уже шел в составе отправляемой группы с экспедитором. Они только и успели порадоваться друг за друга, что они сюда попали, да поделиться первыми впечатлениями.
– Большой мир не такой уж и большой, – сказала Грета.
– Наверное, мы пока еще просто не все видели.
– Пожалуй. И здесь совсем не страшно. Мне очень нравится. Только мне сказали, что здесь еще совсем нет ничего интересного. Снаружи будет еще красивее!
– Да? То есть мы сейчас внутри чего-то? Не в самом Большом мире? А кто это сказал?
– Жители Большого мира. Они такие красивые! – Грета была в полном восторге. – Еще мне сказали, что Большой мир называется на самом деле Прата.
– А мне сказали, что мы находимся на Калипре, – возразил Карстен.
– И я слышала что-то про Калипр, но поняла, что вроде все-таки Прата. Ты меня снова запутал.
– Странно, что пока не говорят, что нам нужно делать, – Карстен всегда был деловитым и целеустремленным. Поэтому безделье его мало радовало. – Говорили, что здесь всегда будет много работы.
– Я слышала, что нам потом скажут, что делать, когда отвезут нас на место. Здесь мы временно, судя по всему.
– Хорошо, что мое «временно» уже закончилось. Мы вот уже отправляемся.
– Здорово! А ты знаешь куда?
– Слышал, что не далеко. Далеко пока никого не отправляют. На Танкуру. Но я не представляю, где это. А ты уже знаешь, куда тебя направляют?
– Нет. Мне пока не говорили.
Разговаривая они дошли до ворот цеха, где вынуждены были попрощаться, пожелав друг другу удачи.
«Значит, в Большом мире все-таки можно встретиться», – подумала Грета, оставшись одна.
***
С экспедитором остался еще один сопровождающий. Это был специалист университета Пианс по имени Блонис. Остальные ушли. Деш еще что-то договаривал с Блонисом непосредственно у посадки на гон.
– Ну, все, Деш. Работайте здесь, а я все проконтролирую, вплоть до доставки экземпляра получателю. Помогу им во всем разобраться. Попробую отметить недочеты в инструкции. Если потребуется, наверное, останусь для инструктажа на столько асанов, на сколько понадобится.
– Да. Хорошо. Нам и Манкоа важно еще понять, как будет адаптироваться человек. Так что обращай внимание не только на новых хозяев, но и на поведение экземпляра, – добавил Деш. – Давай, удачи!
Группу Карстена разделили на меньшие по несколько человек и разместили в пассажирском салоне. Везти груз в грузовом отсеке не стали. Таким образом договорились одновременно решить вопрос и с доставкой, и с подогревом интереса к технологии. Ведь люди в течение всего полета находились на виду.
– Вам удобно, Карстен? Все хорошо? – спросил Блонис Карстена, а потом и остальных.
– Да. Вполне, – ответил Карстен.
– Меня зовут Блонис. Если что-то понадобится, обращайтесь ко мне или к нашему экспедитору. Его зовут Омере́.
– Хорошо. А здесь такие же гоны, как и у нас на Клетионе, – то ли спросил, то ли просто поделился наблюдениями Карстен с Блонисом. – Только больше.
– У вас – это теперь здесь. А на Клетионе – это теперь уже для Вас там, – поправил его с улыбкой Блонис. – Так что привыкайте! А Вас это удивляет?
– Мы на Клетионе всегда думали, что Большой мир… Он совсем другой.
– Это правда. Поверьте. Сейчас Вы это увидите, как только мы покинем старты. Вам повезло, мы вылетаем в конце асана. Будет хорошо видно. Но что-то общее у Клетиона и Прата все-таки есть, – оставил немного загадочности Блонис.
Блонис оказался прав. Как только крыша стартов перестала нависать над гоном, перед Карстеном открылся совершенно новый мир. Большой мир!
«Прата или Калипр?» – эта мысль мгновенно покинула Карстена, когда перед ним открылись новые виды.
Через большие окна гона было видно все, хотя и было еще не достаточно светло. Сначала он увидел внизу быстро ускользающий из вида стацион с множеством белых круглых крыш разного размера. А когда они стали совсем неразличимы, Карстен посмотрел вверх. Небо его поразило еще больше. Они привык, что небо всегда было чистым. Но здесь…
– Что это? – спросил он у Блониса.
– Это Танкура. Хорошенько разгляди ее издалека, – посоветовал Блонис. – Мы летим именно туда.
– Танкура, – завороженно прошептал Карстен.
Он смотрел и не мог поверить, что в небе может что-то быть, кроме Сиклана, тем более внушительнее его по размерам. Сам Сиклан Клетиона был существенно меньше здешнего светила и гораздо более ярким.
Но спустя некоторое время Карстен удивился еще больше. Стацион, который они покинули, теперь превратился в нечто такое же огромное, как и Танкура. Это был Калипр, как пояснил Блонис. Он внушительной глыбой, подобно Танкуре, занимал свою половину неба, ставшего темным, только с другой стороны гона.
По мере удаления Калипр терял свои позиции на небе, постепенно обрамляясь по краям своего диска ореолом, пока, наконец, из-за края не плеснул в глаза свет. Спустя мгновение стало понятно, что это… Карстен вопросительно посмотрел на Блониса.
– Это Сиклан, – ответил тот.
– А тогда…, – Карстен показал на то, что он до этого принял за Сиклан.
– Это Асана.
